Текст книги "Путь воина: Неофит (СИ)"

Автор книги: Людмила Перова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Я не верю тебе!

– У тебя нет выбора Гордей. Ты можешь не верить мне, волхву, но обязан поверить богам. Они предначертали тебе путь. Путь воина.

Глава 10

Часть 2. Меч и сердце.

Артос – большой город. Каждый день в него прибывают тысячи людей: паломники навещают его двенадцать храмов, купцы везут в столицу товары со всех концов Ладонежской земли, в поисках лучшей доли в Артос приходят воины, бродяги, шлюхи, чародеи и даже бывшие жёны разбойников.

Тенистая улица в Старом Городе была местом проживания мещан и разночинцев. Дома здесь были не большие, но добротные, с обязательным малым садом во внутреннем дворе и деревянным забором с резными, расписными воротами. В доме, где поселилась Арина с дочерью на воротах был изображён красный петух. Во внутреннем дворике густо разрослась калина, летом клумбы украшали пионы, маргаритки и лилии, а зимою сочной зеленью радовала низкорослая туя и остролистый, с крупными красными ягодами, падуб.

На закрытой террасе, у переносного очага, расположились двое. По одну сторону от очага на мягких подушках, по-восточному скрестив ноги, восседал молодой человек, немногим старше двадцати пяти. Это был господарь Стретень Тур. Совсем недавно, он занял место почившего отца и стал наставником боевой школы Желторогого Тура. Стретень неспешно пил красное сладкое вино, слушая, как молодая прелестница семнадцати лет от роду, по имени Софийка, играет для него на дульце.

Девушка, положила музыкальный инструмент горизонтально на колени, одной рукой она прижимала струны к грифу, а другой – защипывала, извлекая звук. Вырезанная из тополя, по форме «песочные часы», четырёхструнная дульца звучала тонко, мягко, немного металлически.

На террасу вышли двое. Арина, бывшая травница, бывшая колдунья, бывшая вдова разбойника, а теперь достойная женщина, жена участника сражения при Бродах и мать талантливой девицы на выданье. Вторым был невысокий и плотный, круглолицый, улыбчивый мужчина лет сорока по прозвищу Сверчок. Сверчок был поверенным в делах господаря Стретеня Тура, его правой рукой, ключником и казначеем в одном лице. С недавних пор он стал любовником Арины и свахой для её дочери, Софийки.

Как и его хозяин, Сверчок носил отличительный знак школы – "рога". Его голову украшали туго перевязанные жёлтым шнуром два пучка волос на макушке, а виски, лоб и затылок были тщательно выбриты. Слабый подбородок украшала бородка клинышком.

Расплывшись в улыбке, Сверчок плюхнулся на подушки около очага и громко захлопал в ладоши, восклицая:

– Ай-ай! Совсем ещё дитя, а так хорошо играет!

– Когда только научилась?! – всплеснула руками Арина, бросив изучающий взгляд на Стретеня Тура.

– Может быть тайком, к нынешнему вечеру? – подхватил Сверчок. – Ты не влюбилась? Софийка?

Девушка отложила дульцу в сторону и укоризненно посмотрела на Сверчка. Что за глупости он говорит?!

– Софийка, сколько тебе лет? – спросил Стретень.

– Угадайте! – пожала плечиком девушка.

– Четырнадцать? – предположил господарь Тур, но девушка только рассмеялась. – Нет, пятнадцать!

– Аха-ха-ха! Вы почти угадали, господарь. – вмешалась Арина. – Моей дочери только исполнилось семнадцать.

– Я так молодо выгляжу? – удивилась Софийка. – Спасибо! Хотела бы я, что бы мне всегда было четырнадцать.

– Почему?

– В год, когда мне исполнилось четырнадцать, произошло чудо.

– Какое чудо? – не унимался заинтересованный рассказом девушки Стретень.

– Это было после той великой битвы, при Бродах.

– Хватит, Софийка! – оборвала её Арина. – Не стоит в такой хороший день о старых сражениях говорить.

– Но почему же? – удивился гость.

– Понимаете, воспоминания о тех временах бередят мою душу, вызывают дурные воспоминания, для меня это было время печали, но не для моей дочери. – уклончиво ответила Арина.

Сверчок, внимательно следивший за разговором, вмешался:

– Ууу! А пойдёмте лучше в потешный квартал, сегодня вечером в Театре Лиц, дают забавное представление. Посмеёмся, развеемся, а?

– Почему бы и нет? Софийка ты пойдёшь? – согласился господарь Тур.

– Ой, как здорово! – захлопала в ладоши Софийка, она столько слышала о Театре Лиц, но ещё никогда там не была, это было очень дорогое развлечение, не доступное для людей сословия, к которому принадлежала она и её мать.

– Иди переоденься, дочка. – посоветовала Арина и поклонилась гостям. – Простите, я на минуточку.

Арина удалилась, а вслед ей Сверчок крикнул:

– Арина! Распорядись подать носилки. Интересно, услышала она меня? – он нехотя поднялся, поклонился и ушёл в дом вслед за хозяйкой, оставив девушку и своего господаря один-на-один.

Стретень Тур остановил поднимавшуюся с подушек Софийку:

– Погоди, останься. Мне интересно, что случилось, когда тебе было четырнадцать. Закончи свою историю, Софийка.

– Это тайна. – мотнула головой девушка.

– Мужчина? – встрепенулся Стретень.

– Может быть. – Софийка кокетливо опустила глаза в пол.

Сверчок положил руку на плечо Арины.

– Господарь Стретень Тур, очень богат. Продай ему Софийку.

– Она ему совсем не пара. – покачала головой Арина.

– Ты что, женщина, сама на него глаз положила? – с интересом посмотрел в глаза Арине Сверчок.

– Нет, конечно. – Арина лукаво улыбнулась, прижалась к широкой груди мужчины, провела пальчиком по зарослям волос на груди. – У меня уже есть ты.

Сверчок поцеловал Арину в шею, прошептал:

– Ну не упрямься, Арина. Ты же видишь, как господарь Тур смотрит на твою дочь. Если он примет Софийку, мы сможем жить в роскоши, ты и я. Купим дом в Верхнем Городе, мне коня, а тебе целый сундук шёлковых платьев.

Любовники жарко прильнули друг к другу, их губы слились в страстном поцелуе, потом Арина отстранилась:

– Экий ты горячий, Сверчок! Обожди, мне нужно сменить платье и сказать "этому", что мы уходим на весь вечер.

Сверчок фыркнул. "Этим" Арина называла своего мужа – Любомира.

Арина вошла в спальню. На широкой кровати, на перине, в окружении смятых простыней, лежал Любомир. На нём был только шёлковый длиннополый халат, да и тот был покрыт пятнами. Рядом с кроватью, на полу, стоял почти пустой кувшин с вином, из которого Любомир наливал себе крепкий красный напиток в простой латунный кубок.

С тех пор, как переехал в столицу, Любомир сильно изменился: он коротко остриг свои кудри, заплыл жирком и отпустил бороду. Любомиру теперь почти всё время было скучно, но вместо общества людей и столичных развлечений он выбрал затворничество и крепкое вино.

Заметив, что муж снова пьян и бездельничает, Арина брезгливо поджала губы. Она сбросила жёлтое с узором из голубых бабочек домашнее платье и достала из шкафа другое, более нарядное. Тяжелое платье из зелёного бархата с вышивкой из мелкого речного жемчуга, отлично подчёркивало её стройную фигуру и крепкую высокую грудь.

– Куда ты собралась? – спросил жену Любомир.

– Какая тебе разница?

Арина провела ладонями по мягкой ткани, убедилась, что платье хорошо село и сквозь разрезы на рукавах пышно и кокетливо, топорщится исподняя рубашка. Присела к окну, развернула к себе круглое, как блюдо, зеркало, достала из ларца на столике баночки с краской для лица. А потом стала укладывать тяжелую косу вокруг головы, на манер венца.

– Всё ещё пытаешься соблазнить этого молодого дурака, Стретеня?

Он поднялся и уселся на краю ложа и теперь, невесело улыбаясь, наблюдал за приготовлениями жены к выходу в свет.

– Уймись. – отмахнулась Арина, подводя брови. – Я знаю, что делаю.

– Конечно! Ты даже собственную дочь готова продать. Странная ты женщина, Арина.

Любомир отхлебнул из кубка и нахмурился, созерцая отраженные в вине в бокале блики света, укорил.

– Ты разрушила мою жизнь, ведьма!

– А ты тряпка и бесхребетный слизняк! – огрызнулась Арина. – Не стоило мне отвергать Гордея, тогда. Была бы сейчас замужем за мужчиной.

– Ты не забыла? Я всё ещё твой муж! – возмутился Любомир.

– Тогда прекрати ныть и прикажи подать носилки – на четверых.

Любомир нехотя поднялся с кровати и поплёлся исполнять распоряжение жены.

Теперь он часто думал, как бы сложилась его судьба, если бы он вернулся вместе с Гордеем в родную деревню. Любомир, отправился за носилками к Вербному мосту. От реки доносились звонкие голоса молодых прачек, одна из девушек, невысокая льняная блондинка, бросила работу и стояла, заплетая волосы в косу. У Любомира сжалось сердце, он вспомнил Маженну. Подумал, что прежде чем вернётся домой, зайдёт на рынок и, на оставшиеся после оплаты услуг носильщиков деньги, купит ещё вина.

Прошло три года с тех пор, Берендей взялся обучать Гордея. Волхв сумел разглядеть в юноше способности к наукам и воинскому делу. Гордей приняв свою судьбу, оказался весьма прилежным и почтительным учеником. За три года он обучился трём языкам, грамоте и игре на флейте, искусству рунической каллиграфии и рисунку тушью. Эти занятия во многом помогли ему справиться со своим буйным нравом. Ежедневная дисциплина: занятия на плацу гарнизона крепости и в классах школы рун, помогли Гордею возмужать и остепениться. Теперь он готовился принять первое посвящение в малые дружинники Великого Князя. Распрощавшись с учителями и наставниками, Гордей отправился в Артос, в Солнечный кремль, что бы принести присягу князю и получить новое имя.

Церемония посвящения проводилась на территории Солнечного кремля, в Малом Павильоне при храме Первогрома – бога покровителя войны, небесного огня и, как не удивительно, скоморошьего ремесла.

Здесь было удивительно тихо и чисто, по углам двора реяли на высоких шестах флаги-триколоры. Белый, синий и красный – были священными цветами бога громовержца. В эти цвета были выкрашены стрехи и крыльцо храмового павильона. На каменном дворе ни травинки, ни пылинки. Гордея окружали только дерево, металл и камень.

На церемонию посвящения собралось около сотни юношей. Почти все они были одногодками Гордея. Все как один были одеты в широкие, с раструбами от лодыжек и до бедра синие брюки, белую конопляную рубаху, приталенный бежевый жилет с вышитым на спине алой нитью перуном-громовиком. Тонкие и не очень, станы неофитов были перехвачены алыми кушаками с пушистыми кистями шариками на концах. Поверх кушака крепилась перевязь с кольцом для меча. Коротко остриженные головы претендентов покрывали маленькие треугольные шапочки из бархата с оторочкой из беличьего меха. Как и кушак они были цвета свежей крови. Гриди или малая дружина, как их скоро назовут, стояли во дворе Павильона переминаясь с ноги на ногу и не громко переговариваясь между собою.

Но вот из глубин Малого Павильона донеслись трубные звуки, во двор вышли гвардейцы князя в алых кафтанах и при золоченных пиках. Они быстро рассадили во дворе ровными рядами неофитов и церемония посвящения началась.

Под звон литавр, писк и пиликанье дудок, под бой малых барабанов, к замершим юношам вышел жрец Первогрома в ритуальном облачении.

На жреце был объёмный наряд из синих красных и белых полос ткани, на голове широкоскулая белая маска, оскаленная и зубастая, она была чем-то неуловимым похожа на кошачью морду. Сходства добавлял взлохмаченный рыжий парик на голове волхва. На груди, на толстой цепи и на кожаном поясе, на талии волхва были прикреплены два массивных золотых круга. Круги были шириной больше ладони и начищены так, что смотреть на них было больно.

Юноши поднялись со своих мест, отсалютовали мечами, поклонились и снова уселись на землю.

Волхв встряхнул руками и начал медленно танцевать ритуальный танец доблести, за его спиною во всю старались храмовые музыканты. Всё это представление было затеяно для того, что бы благословить юные сердца и вселить в них трепет перед величием богов.

Когда благословение от волхва было получено, юношей начали зазывать по одному в храм. Это был последний раз когда неофит слышал своё прежнее имя, выходя из храма юноша получал новое имя, а с ним новую судьбу.

Наконец дошла очередь и до Гордея. Парень поднялся со своего места в третьем ряду и степенно прошествовал вслед за волхвом в святилище.

Здесь было сумрачно и прохладно, позолоченные стены бликовали в свете свечей и на каждой, сочными красками по золотому фону, было изображение славных баталий прошлого.

В алтарной комнате собрались воеводы и старшая дружина, клятвы принимал сам воевода Пястун Гневич. Он восседал на возвышении в богатом, шитом золотом и серебром белом кафтане, в соболиной шапке и при двух позолоченных мечах. Гордея удивило то, что ростом великий воевода был не высок, в плечах не широк и вообще оказался мужчиной субтильным и жилистым. Одно плечо воеводы было заметно ниже другого, но благородство седин, военная выправка горделивой осанки, орлиный, с горбинкой нос, и по-кошачьи жёлтые холодные глаза заставляли склониться перед Пястуном и вошь и гиганта. Такая сила и властность сквозила его мимолётном взгляде, что Гордей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Среди служителей Первогрома, присутствовал Берендей.

Гордей поклонился присутствующим в пояс, а Берендей начал:

– Этот юноша родом из предгорья, из деревни Белые Липы. Мы нарекаем его по названию тех мест Финистом Белогором.

– Финист, – обратился воевода к юноше. – Желаешь ли ты служить мне?

Гордей сглотнул, от волнения в горле пересохло. Как прежде научил его Берендей он ответил:

– Прости меня воевода, но я ещё не готов.

– Считаешь, что странствия подготовят тебя лучше? – спросил Пястун.

– Да мой господарь. – поклонился Гордей.

Берендей тоже поклонился воеводе и учтиво сказал:

– Я буду молиться за этого юношу, что бы боги хранили его в странствиях.

– Какая достойная опека! – рассмеялся воевода. – Пусть будет так!

Гордей, а теперь уже Финист Белогор, вышел их храма на негнущихся ногах, он был под большим впечатлением после церемонии посвящения и встречи со вторым лицом княжества.

Берендей обнял юношу, он был весьма доволен своим учеником.

– Этот мир огромен, Финист. Будь мудр и мужественен. Выбирай себе достойных противников, которые смогут научить тебя новому, не позволяй соблазну быстро и легко прославиться овладеть твоим сердцем. Помни, всякое мастерство постигается долгим трудом и упорством. Я пока останусь в столице. Если захочешь навестить, ищи меня в старом храме Жалея, что у погоста.

– Спасибо за всё Берендей. – юноша поклонился. – Обещаю, что не забуду твои уроки.

Юноша опустил глаза.

– Что такое?

– Берендей, позволь мне прежде, чем я отправлюсь странствовать, увидится с Маженной. Попрощаться.

– Нет. – покачал головой волхв. – Пойми, разлука будет печальной, друг мой.

– Я должен сказать ей, что ухожу.

– Я передам.

– Но…

– Нет.

– Но она спасла мне жизнь! Я ей многим обязан! – воскликнул юноша.

– Вижу, что ты очень хочешь этой встречи. Если это единственная причина – тогда иди к ней. Я не стану препятствовать.

Гордей вновь отвёл глаза, нахмурился.

– Значит есть и другая причина. – понимающе кивнул волхв. – Гордей, ты родился заново, теперь ты Финист. Стряхни с себя прах минувших дней. Откажись от прошлого. Если ты обманешь надежды Маженны – это разобьёт ей сердце. Одумайся!

Юноша кивнул, развернулся на каблуках и пошёл прочь от храмовых ворот, не оглядываясь на волхва. Берендей поднял руку в благословляющем жесте, из пальцев он сложил "козу" и произнёс:

– Пусть хранят тебя Старшие Боги, мальчик.

Гордей шел по улице, приближая сь к Вербному мосту, вокруг сновали люди. Где-то здесь должна находиться харчевня в которой работает Маженна.

Мужчина с подносом лепёшек и вязанкой маковых кренделей обогнал Гордея, за ним спешил мальчонка лет шести с корзиной сдобных булок.

– Эй, добрый человек! – обратился Гордей к мужчине с лепёшками. – Подскажи, где мне найти харчевню "Приют едока"?

– Да вот же она, господарь ратник. – мужчина указал направо от моста. – Только вы туда не ходите, там еда простая и пиво кислое, совсем не для таких видных людей как вы.

– Спасибо. – буркнул Гордей и направился к низенькому домишке с блеклой вывеской.

Вокруг харчевни на узких лавках примостились те кому не хотелось обедать в духоте и потёмках. Это были самые простые люди, в грубой одежде, с грубыми натруженными руками рабочие, загорелые до черна рыбаки и лодочники, шумные, смешливые прачки.

Гордей решил не входить в харчевню, а сначала понаблюдать, вдруг удастся увидеть Маженну. Он примостился у перил Вербного моста и стал ждать.

Вскоре появилась Маженна – с того дня как они расстались она совсем не изменилась, такая же бойкая и пригожая, девушка суетилась разнося заказы. Приветливая улыбка не покидала её губ, Маженна, о чем-то весело щебетала с посетителями, те улыбались ей в ответ. Гордею показалось, что от её милого лица исходит свет.

Он простоял так около часа, наблюдая за работой девушки. Вскоре посетители ушли и Маженна начала собирать пустые плошки и кружки. Гордей замешкался, надо было идти, но он никак не мог заставить себя сделать это, он не мог оторвать взгляда от Маженны.

Маженна, будто почувствовав кожей этот взгляд, подняла голову, посмотрела в его сторону, прищурилась, и вдруг выронила из рук плошки.

– Гордей! – девушка бросилась к новоиспечённому дружиннику, бросилась к нему на грудь, прижалась. – Я ждала! Ах как мне было тяжело без тебя!

Гордей отстранился, снял с плеч её руки, отвернулся и тихо сказал:

– Маженна, прости, но Гордея больше нет. Теперь я – Финист Белогор.

– Что ты такое говоришь? – девушка сжала на груди кулачки. – Что это значит?

– Это моя судьба.

– Тогда чего же я ждала эти три года? Ты сказал, что мы поможем друг-другу начать новую жизнь. Это была ложь?

– Прости! – Гордей ухватился за перила моста, он не мог смотреть в глаза Маженне, говоря эти жестокие слова правды. – Я начал новую жизнь без тебя, у меня не было выбора, Берендей мне его не оставил. Напрасно я пришёл.

– Так это всё Берендей? Как он жесток к нам. Гордей, я готова всё бросить прямо сейчас, возьми меня с собою. Мы начнём вместе заново!

– Я пришёл, что бы попрощаться. Взгляни на меня, Маженна, я уже не тот деревенский дикарь, с которым ты бежала из Белых Лип. Я прошёл сегодня посвящение в храме Первогрома и теперь отправляюсь странствовать, что бы набраться воинского опыта.

– Но я могу пойти с тобою! – возразила Маженна. – Я буду стирать и готовить для тебя.

– Нет! – отрезал Гордей. – Лучше забудь меня. Со мною тебе не найти счастья.

– Мне всё равно! – заупрямилась девушка. – Где бы я не оказалась с тобою, всё равно лучше чем здесь.

– Нет!

– Но почему?

– Потому, что я люблю тебя, Маженна. Все эти три года я думал о тебе. – признался Гордей.

– Я тоже люблю тебя, Гордей! Я пойду за тобою за Синие Горы и дальше, дальше девяти морей, дальше трёх земель…

– Если это правда, то не следуй за мною! – перебил её горячие слова Гордей.

В его голосе Маженна уловила нотки страдания, она сжала его лицо в своих ладонях, заглянула в глаза.

– Послушай, я не буду тебе обузой, если я надаем тебе, можешь оставить меня в диких землях, а сам пойти дальше. Только возьми меня с собою!

В глазах Гордея промелькнуло сомнение.

– Жди здесь, я только на минуточку, схожу за вещами и мы отправимся странствовать вместе. Хорошо?

Юноша нехотя кивнул. Маженна сумела поколебать его решимость.

– Я сейчас! Жди меня здесь, Гордей.

Девушка опрометью бросилась в харчевню. Вещей у Маженны было совсем не много, можно сложить в одну котомку. Попрощавшись с хозяйкой и взяв в дорогу провиант Маженна вернулась к мосту. Оглянулась в поисках знакомой фигуры. Но Гордея нигде не было. Маженна поднялась на мост, подошла к перилам, у которых они расстались чуть меньше четверти часа назад, увидела руны.

На дереве перил было наспех вырезаны слова.

"Я скоро вернусь."

Глава 11

Вот уже несколько месяцев, после прощания с Маженной, Гордей путешествовал по землям княжества. По совету своего наставника Берендея, юноша следовал по большому тракту, вдоль реки. Он посещал храмы, чтобы пополнить свои знания и умножить опыт. В храмах можно было послушать Веды на Священных Чтениях, расширить свои познания об истории мира и попрактиковаться в медитации. Волхвы при храмах были в большинстве своём дружелюбны к странствующему воину. Издавна их сословие и сословие воинов были тесно связаны. Волхвы помогали неофитам договариваться об участии в турнирах боевых школ. Имея письмо от Берендея, юноша получал временный стол и кров в храме, пока настоятель договаривался с мастером школы о поединке. Гордей уже несколько раз успел принять участие в турнирах под своим новым именем. Каждый раз он выходил из схватки победителем, множа и укрепляя славу о доблестном и умелом мечнике Финисте Белогоре.

Непогода застала Гордея в пути – прямо посреди бескрайних полей подсолнечника. Смеркалось, а дождь только усиливался. Редкие придорожные деревья дрожали под пронизывающими и резкими порывами северного ветра.

Гордей не раз пожалел о своём поспешном решении срезать путь к Березани. Что бы добраться до городища засветло, Гордей свернув с тракта на просёлочную дорогу. Оказалось, что путь не только не стал короче, но растянулся вдвойне. Не уже ли он заплутал? Юноша плотнее закутался в дорожный плащ, надвинул на глаза широкую плетённую из соломы шляпу и ускорил шаг. Надо найти хоть какое-нибудь пристанище на ночь, прежде чем дорога раскиснет и превратится в непроходимую топь.

Вдалеке показался одинокий, поросший длиннокосой берёзой и ракитником холм. В угасающем сумраке вечера он манил Гордея сделать привал на своём пологом склоне.

Когда юноша добрался до холма, его шерстяной плащ уже изрядно набрал воды и давил сырым грузом на плечи. Гордей огляделся и его настроение совсем упало: среди кустов ракитника и между тонких берёзовых станов высились покосившиеся, почерневшие от времени голубцы. Холм оказался заброшенным кладбищенским курганом, а это значило, что ночь Гордей проведёт в компании мертвецов.

Чуть в стороне от покосившихся деревянных памятников, юноша приметил строение. На первый взгляд могло показаться, что это покосившаяся, плохо сбитая кладбищенская сторожка. Гордей приблизился, осмотрел постройку. Это была старая молельня: облупившаяся зелёная и черная краска говорили, что прежде здесь приносились требы Желю, одному из Старших Богов, хранителю погостов и перекрёстков. Стены молельни покосились, но крыша была цела. Гордей пригнулся, дверной проём был на уровне его груди, протиснулся сквозь узкую щель двери внутрь, огляделся: серая от времени паутина затянула углы, на полу толстый ковёр из палых листьев, каменный алтарь с чашеобразным углублением и стоком порос изумрудным мхом. Волхвы Желя всю жизнь соблюдали жесткую аскезу, худые, как оберегаемые их богом кости, невысокие, как погостные голубцы, они бы чувствовали в крошечной молельне себя вполне вольготно в отличии от рослого и широкоплечего воина.

Гордей вздохнул и уселся на пол, места для ночёвки едва хватало. Он сможет немного отдохнуть и даже подремать, если обопрётся спиной о стену и протянет ноги к алтарю.

Поужинав твёрдым куском сыра и пряной кукурузной лепёшкой, юноша положил меч на колени, дорожную сумку приладил под поясницу и прикрыл глаза. Ночной мрак плотно окутал погостный холм. Сырость и тоскливый вой ветра, редкие вспышки лиловых зарниц и глухие раскаты грома уже не могли отогнать навалившуюся на Гордея дрёму. Сказывалась усталость после долгого дня проведённого в пути.

Вновь заревел гром, в узкий проём двери молельни заглянула рогатая и пучеглазая голова. Маленькие ладошки слепо потянулись внутрь, шаря в темноте. Зарница, вспыхнувшая прямо над холмом, на мгновение ослепила ночного гостя, заставив его тоненько испуганно завизжать. Внутри молельни был кто-то большой и лохматый.

Гордей открыл глаза, резко подскочил на ноги, едва не задев затылком потолочную балку, вытащил на половину меч из ножен.

– Кто здесь?

Ответом ему было тихое поскуливайте снаружи.

Гордей удивился, откуда здесь, далеко от людского жилья, собака. Юноша вышел наружу, под дождь.

Сначала он ничего не понял: кто-то маленький, рогатый, с круглой, как блюдце спиной, пытался уползти прочь. Эта странная тварь спешила спрятаться под раскидистым кустом, скуля по-собачьи, то и дело натыкаясь на покосившиеся голубцы, оно продолжало упорно двигаться прочь от Гордея.

Гордей не растерялся, шагнул вперёд ухватил тварь за босую пятку и резко дёрнул на себя. Рывок был сильным, он сбил с головы существа рога и зубастую ухмылку.

– Ай-ай! Отпусти меня проклятый упырь! – взвизгнуло существо и перевернулось на спину закрывая измазанными в глязи руками голову.

Перед Гордеем в траве барахтался мокрый от дождя мальчишка лет семи-восьми. Мальчишка был странно одет и очень напуган.

– Успокойся, малый! Я не упырь. – рассмеялся Гордей. – Меня зовут Финист Белогор, я путешествующий воин.

Мальчишка замер, потом сел на траву, поднял на Гордея большие, в пол лица, глаза.

– Это правда? Ты правда не упырь и не хочешь меня съесть? – недоверчиво поинтересовался мальчишка.

– Съесть я хочу, но точно не тебя. – заверил Гордей и мечтательно вздохнул. – Мне бы хорошо прожаренный кусок мяса и плошку горячей похлёбки.

– От похлёбки я бы и сам не отказался. – согласился мальчишка.

Он поднялся на ноги, спину его прикрывала широкополая соломенная шляпа брыль.

– Олег! – оправив плохенькую одежонку, протянул ладошку для пожатия Гордею мальчишка.

– Финист Белогор, для своих друзей – Гордей. – усмехнулся тот в ответ.

Парнишка оказался не робкого десятка и это вызвало у Гордея симпатию.

– Что ты здесь делаешь, Олег? Почему ты один и где твои родители?

– Я сирота. Живу в молельне Желя на этом холме с тех пор, как упырь, из кургана ниже по дороге, задрал моего наставника. Это священная земля и я думал, что здесь я буду в безопасности. – нехотя ответил мальчишка. Он вдруг смутился:

– Я думал упырь нашел меня, когда увидел в молельне тебя.

– Давно это было? – нахмурился Гордей.

– В прошлое новолуние. – мальчишка пошарив под кустом, вытащил маску. Маска была старой, жуткой, но выполнена была очень искусно. Мальчишка нацепил её на голову.

– Зачем ты носишь это уродство? – скривился Гордей. – Из-за неё, кто-нибудь может принять тебя за демона и ты можешь погибнуть.

– Я нашёл её здесь, в тайнику за алтарём. Она должна была отпугнуть упыря, если он надумает сунуться сюда.

– Ну, хоть я не упырь, меня она немного напугала. – кивнул Гордей. – Значит ты тут почти месяц хоронишься? Наверное ты голоден?

Он полез обратно в молельню, позвал Олега:

– Давай внутрь, у меня есть немного еды.

Мальчишку не пришлось просить дважды. После того, как мальчик немного подкрепился, он поведал Гордею свою не весёлую историю.

Как говорил старик-рыбак воспитавший Олега его породило море. Накануне Летоставова дня в Жемчужном Море прошёл грандиозный шторм, который длился ровно три дня. Когда море утихло к песчаной косе близ острова Косьма прибило лодку. В лодке крепко спал чудом переживший шторм четырёхлетний мальчуган. Мальчишка почти не говорил и не помнил своих родителей. Рыбак назвал найдёныша Олегом в честь своего давно погибшего в море сына. Почти три года жил Олег вместе со стариком, а когда тот умер от зимней горячки, Олега, как сироту забрали в храм Лада и Лады. Олег оказался мальчиком смышлёным – быстро выучился читать и писать, а потому волхв-настоятель принял решение отправить его учиться в столицу.

Чуть более месяца назад Олег, в сопровождении младшего жреца, покинул храм на острове Косьма. они благополучно прибыли на большую землю и, проведя несколько дней в торговом городе Мэне, отправились в Артос. Путешествовали пешком, вдвоём. Разбойников и прочих лиходеев не опасались: скарб жрецов был скуден, а у сиротки и того меньше, к тому же шли по Большому Тракту, где было предостаточно застав и часто ходили усиленные вооруженными наёмниками караваны. На половине пути, под вечер, дорога привела их к перекрёстку. То ли жрец неверно прочёл карту в сумерках, то ли бес его попутал, но, как позже оказалось свернули они с тракта не туда и оказались вместо придорожной харчевни в чистом поле среди древних курганов. Делать было нечего, заночевали на склоне одного из курганов. Той злосчастной ночью в дали слышался вой волчьей стаи, а небо было беззвёздным и безлунным. Упырь напал на них в предрассветных сумерках. Боги знают из какого кургана он вылез почуяв тепло человеческое, да только не успел Олег проснуться, как увидел, что костёр потух, а проклятый нав жрёт его спутника. Мальчишка прихватил шляпу жреца и что есть духу бросился наутёк. Долго он плутал по полю, меж курганами, а к полудню вышел на старую дорогу, которая привела его сюда, к холму с молельней бога Желя.

– Так и живу. – вздохнул мальчишка. – Днём на кроликов силки ставлю, их тут у холма много живёт, ягоды собираю, ночью прячусь от упыря в молельне.

– Отчего же не пытался ты к людям выйти, помощи попросить? – удивился Гордей. – Тут по близости поля, а дорога явно хоженая.

– Так а чего мне помощи просить?! Я что маленький? – вспыхнул Олег.

Гордей покачал головой.

– Понятно, ты всё ещё боишься упыря, потому и не отходишь от холма далеко. Верно?

Олег потупил взгляд в землю, застеснялся и ничего не ответил.

Помолчали. Потом Гордей сказал:

– Не правильно это, что твой спутник непогребённым среди курганов лежит. Я хочу, завтра отправиться туда, где упырь напал на вас. Пора прикончить упыря, пока он ещё кого-нибудь не задрал.

Олег удивлённо посмотрел на Гордея.

– И тебе совсем не страшно идти туда, в одиночку?

– Меня зовут Финист Белогор. Я – воин, а потому моя задача защищать слабых. К тому же я буду не один – ты отправишься со мною. Я смотрю ты парень хоть и мал, а не робкого десятка, и маска у тебя жуткая. Вместе мы эту пакость на раз-два одолеем.

Олег кивнул, натянул на лицо рогатую маску и подняв руки со скрюченными, как когти пальцами, зарычал подражая волку.

– Уж я его напугаю! Рррр! – из под маски донесся приглушенный рык.

На том и порешили.

Мальчишка и воин встали засветло, наскоро подкрепились остатками сухарей и двинулись в сторону поля курганов. Со всех сторон от круглых, поросших густою травою насыпей, к дороге подступал липкий серый туман. Он забирался влажными пальцами под одежду, хватал прозрачными щупальцами за ноги, словно отговаривая храбрецов идти на верную смерть. Конечно они не нашли ни косточки, ни клочка одежды погибшего жреца. Старое пепелище привала уже успело порасти травой. А вот лежбище нава Гордей нашёл по устойчивому смрадному душку мочи.

Упырь был сыт после ночной охоты и дремал в норе, вырытой на склоне одного из свежих курганов. Нора была не глубокой, у входа в неё валялась наполовину обглоданная оленья голова.

Гордей приказал Олегу спрятаться, а сам подпалил огнивом обмотанную ветошью палку, тихо подкрался к логову и, сунув горящую палку как можно глубже внутрь. Тлеющий конец угодил наву в бок, больно опалил кожу. С визгом и хрюканьем упырь выскочил из норы и уставился белёсыми буркалами на Гордея.