Текст книги "Хмельная музыка любви"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Скрепя сердце Надежда поблагодарила девушку.

К разговору с Танечкой предстояло еще подготовиться. Главное – не спугнуть дочь. Ясно, чем видный и знаменитый Тимофей Ожегов завлек наивную девчонку. У нее даже толком мальчиков ведь и не было. Так, за косы в школе дергали, портфель носили, и все!

В институте еще, когда на первом курсе училась, на вечере познакомилась с каким-то парнем, понравился он Надежде. Хороший, твердый молодой человек, военное училище закончил. Только она все фыркала, что солдафон, что в ансамблях не разбирается, моду не признает. Потом сообщила, что куда-то его послали. И вот теперь на тебе, художник, бомонд! И откуда она его только выкопала?

– Люблю и буду любить, – заявила Таня, когда Надежда, не выдержав, показала ей картину. – Отстань от меня! Если не разрешишь встречаться, из дома уйду!

– Мадам, – сказал Ожегов, когда Надежда, вновь заявившись в салон, попробовала с ним поговорить, – я догадался, что вы кто-то из близких Танечке, когда в салоне к картине моей прилипли. Что вы от меня хотите? Да, ваша дочь прекрасна. Она моя муза.

– Муза? – глядя на мужчину, не желающего стариться, растерянно повторила Надежда.

– Она меня вдохновляет и ведет дорогой искусства, – словно бестолковой объяснил ей художник. – Но она девочка совершеннолетняя. Вправе сама решать за себя. Что? Беременность? – Ожегов сделал вид, что слышит впервые. – Я тут ни при чем, – тут же подло открестился он, опасаясь, что Надежда устроит скандал, еще жаловаться в партком Союза художников надумает. – Мало ли с кем ваша дочь путается. Нет, я не говорю, что она распущенная, но то, что у нее могут быть мужчины…

– Вы подлец! – выкрикнула, не выдержав, Надежда. – Вы же точно знаете, что у нее нет никого, кроме вас. Вы же все сказали этой самой картиной. У нее в глазах испуг девочки, потерявшейся в этой жизни. И еще вы… вы старый развратник!

– Может быть, вы вызовете меня на дуэль?

Ожегов в открытую издевался над Надеждой. Дальнейший разговор не имел смысла. Нужно было ждать, чтобы он сам бросил девочку. Это было не за горами. Тане скоро рожать.

Как воспитывать еще одного ребенка на одну зарплату, Надежда не знала. В России наступили сложные времена. Мизерный заработок, да и тот висел на волоске, а Танечка еще не защитила диплом. О том, чтобы избавиться от ребенка, не могло быть и речи. Таня рассчитывала, что если она Тимочке родит ребенка, то он, как истинный джентльмен, точно на ней женится.

Но как говорится, не было бы счастья, так несчастье помогло. Обивая пороги мастерской великого Ожегова, Таня в расстройстве после очередного скандала с мэтром выскочила на улицу и, поскользнувшись, упала. Ударившись головой об лед, девушка потеряла сознание. Прохожие вызвали «скорую». В больнице у нее случился выкидыш.

Бледная, несчастная, но не разуверившаяся в порядочности мастера, она все же вновь попробовала наладить с ним отношения. Но не тут-то было – ее место оказалось занятым другой. Новенькая студентка художественного училища.

Таня вся в слезах прибежала домой.

– Это ты виновата! – обвиняя во всем мать, кричала и плакала она. – Ты вмешалась в мою жизнь! Ты сказала ему, что он меня соблазнил. А я сама этого захотела. Понимаешь, сама! Он хороший, я люблю только его одного!

– Девочка, послушай меня, любовь должна быть взаимной. У него семья, жена, дети, – пробовала увещевать ее Надежда.

– Ну как ты не понимаешь, он же ее больше не любит! Он мне говорил, она старая и больная.

– Ты ведь когда-нибудь тоже будешь старой!

– Никогда! – в запальчивости выкрикнула Таня. – Я не состарюсь никогда!

Арсений подоспел вовремя. Его перевели в Москву. Окончив институт, Таня никак не могла устроиться на работу.

– Я тебе помогу, – сказал он. – Стань моей женой.

– Мам, он меня замуж зовет, – безразлично сообщила Таня. – И еще говорит, что у них там, «на войне», моего профиля специалисты нужны. Хорошо платят. Как считаешь? Все девчонки с нашего курса уже семейные.

– Хороший человек и очень мне нравится, – одобрила Надежда.

– Вот и выходи за него сама, – вредничала дочь.

– Я тебя не принуждаю, только считаю, что он очень надежный человек, – спокойно увещевала ее Надежда.

– Мне что, его на прочность испытывать придется, он же не сталь?

– Поддержка и опора для женщины – все!

– Зачем мне опора, я красивой жизни хочу.

– Что такое красивая жизнь?

Танечка прикрыла глаза:

– Художники, артисты, знаменитости! Всегда праздник! Я хочу блистать, понимаешь? Тим сказал, что у меня это получается!

– Где, где ты собираешься блистать? Времена балов давно прошли!

– У него на вечеринках, вот где! Ты даже не догадываешься, у него как в кино. А с Арсением… – Таня поморщилась, – аты-баты до зарплаты!

– Что ты понимаешь в жизни? – с горечью воскликнула Надежда. – Жизнь, она не может быть вечным праздником.

– А я хочу! – Таня по-детски капризно топнула ногой. – Как ты не понимаешь, я хочу вечного праздника!

– Так не бывает!

– А если у меня такой характер?

– Отчего у тебя такой характер? Мы с тобой всегда жили скромно.

– Вот поэтому. Ты не представляешь даже, какие Тим устраивал вечера: бомонд, шампанское! И его знакомые мне ручки целовали, говорили комплименты, восхищались.

– Чем?

– Красотой, стройностью. Мне никогда и никто не говорил таких слов, как он!

«Довосхищались!» – подумала про себя Надежда, но обижать дочь не решилась.

Перед тем как принять решение о замужестве, Таня на прощание все же наведалась к Тимофею Ожегову.

– А-а, моя ласковая девочка пришла, – поприветствовал ее великий мастер. – Проходи, знакомься.

Свято место, как говорится, не бывает пусто.

В мастерской, сидя на том же самом кресле, где некогда позировала она, светилась от счастья новая пассия художника.

Нагая пухленькая блондинка с длинными распущенными волосами и ярким румянцем на щеках оказалась полной противоположностью хрупкой, бледной Тани.

– А что, девочки, – глядя попеременно то на одну, то на другую, придумал Ожегов, – может, вы попозируете мне вдвоем одновременно? Вы такие разные!

– Римские бани собираешься писать? – с горечью воскликнула отвергнутая Татьяна.

– Вовсе нет. Русские ничем не хуже. Вот ямочки на бедрах у Русалки, – он показал на увесистые бедра крепкой девушки, – завлекалочки, не правда ли? Аты, моя хорошая, – он подошел к Тане и бесцеремонно поднял ей юбку, – совсем другая, стройненькая, хрупкая… Люблю разных!

Таня, хлопнув дверью, выбежала из мастерской.

– Радуйся, – злобно напала она на мать, – он меня разлюбил, и я назло ему выйду за Арсения!

Семейная жизнь не сделала Танечку счастливой. Повседневные, совсем не праздничные хлопоты превращали ее в сварливую и желчную. Великий любовник с выходами и салонами не отпускал, надолго засел в ее душе. Картину, на которой он изобразил ее испуганной девочкой, Таня, вынув из рамки, припрятала далеко в свои девичьи вещички.

«Здесь мои секреты» – так она еще ребенком называла корзинку, хранившуюся в дачном домике на чердаке.

Однажды, много лет спустя, Надежда застала ее плачущей над своим нагим изображением. Что оплакивала созревшая женщина: свою судьбу, молодость с мгновениями красивой жизни или безответную любовь?

Догадывался ли об этом ее муж Арсений, Надежда не знала.

Женечка родилась у супругов не скоро. С детства было ясно: станет она красавицей.

Глядя на нее, бабушка Надежда размышляла о том, что уготовила ей судьба. Но твердость характера и крутой нрав говорили, что путь матери она не повторит.

Не купится на обещания немолодого любовника бросить ради нее семью и детей. Правда, седовласый элегантный босс Женечки не раз всплывал в памяти старой женщины. Только она гнала от себя ненужные мысли. Ведь бомба два раза в одну воронку не попадает. Однако когда верная подружка Жени, Наташка, прибежала к ней в гневе, Надежда поняла, что ошиблась.

Глава шестая

Влетевшая в квартиру Наташка была зла. Губы у нее дрожали, она была готова вот-вот разразиться в плаче.

– Вы что? – набросилась она на Надежду. – Совсем тут все с ума посходили! Как вам не стыдно?

– Что ты бушуешь, успокойся, деточка, – пыталась остудить ее пожилая женщина. Знавшая Наташу с детства, Надежда прощала ей вспыльчивый характер. Тем более что девушка недавно вышла замуж и была на сносях. – Что случилось? В твоем положении тебе нельзя волноваться. А то ребеночек нервным будет, садись, расскажи все по порядку, – как можно более спокойно произнесла она.

– Зачем вы Женьку на аборт толкаете?

– Что ты такое несешь? – Обескураженная Надежда присела на краешке стула. – Какой аборт? Кто толкает?

– Дочь ваша Татьяна, Женькина мама.

– Я первый раз об этом слышу. Что ты такое говоришь? От кого… от кого Женечка должна делать аборт?

Последнее время Надежда замечала, что внучка ходила темнее тучи. Даже казалось, что порой у нее глаза на мокром месте. Запираясь у себя в комнате, она подолгу не выходила. Не хотелось, как в случае с дочкой Татьяной, думать о плохом, но Надежда догадывалась, кто тому виной. Не зря блестели глаза у босса. Не зря!

– Человека хорошего, настоящего встретила ваша внучка, – продолжила свою обвинительную речь Наташа. – Что, тоже не знаете? Любовь-морковь у них случилась, и залетела, как полагается, в таких случаях. Решили они ребенка оставить. Вы же про Женьку все знаете, у нее полный порядок во всем должен быть. Поэтому хотела отца будущего ребенка в дом привести, с мамой познакомить.

– Подожди-подожди, – остановила ее Надеждой, – ничего не пойму, с чьей мамой?

– С дочерью вашей, Татьяной.

– А она?

– А она ни в какую. Не таким, видите ли, представлялся ей будущий зять.

– Чем же он ей не понравился? – Опасаясь услышать то, о чем она давно подозревала, Надежда замерла.

– Что-что! Видите ли, он не подходит! Сама решила за дочь, кто годится, а кто нет, – бушевала Наташка. – А у них, может, любовь настоящая. Вместе работают!

– Как же так? – схватившись за голову, расстроилась Надежда. – Любовь? Ты же сама говорила, что трудоголик…

– Да, говорила. Когда-то ведь и конец должен был этому настать.

– Да-да, конечно, должен был, – бормотала Надежда.

– Любовь – это такая редкость в наши дни. Вот у нас с Шуриком тоже любовь. Так я ради него и работу бросила, и ребеночка собираюсь родить. Потому что знаете он какой?

– Какой? – думая о судьбе внучки, механически переспросила Надежда.

– Таких не встретишь никогда. Когда я с работы усталая приходила, он мне туфельки снимал и ножки растирал. И сейчас весь любовью ко мне пылает. Пропитан, понимаете?

– И… и Женечкин избранник тоже пропитан? – не решаясь назвать этого человека по имени, бормотала бабушка.

– Еще как! Он ей стихи посвящает.

– Стихи?

– Да. Лично мне он всем нравится – и взрослый, и сильный. И еще он решительный: «Раз так случилось, готов с твоими родителями встретиться, руки просить».

– И с Арсением тоже?

– Что тоже?

– Тоже хочет встретиться?

– Нет. Женька все поэтапно решила. Сначала с мамой, потом с папой и с вами.

– Да, конечно! Я потом. – Надежда махнула рукой.

– Про вас-то она не сомневалась, поэтому.

– Что, извини, не поняла про меня?

– Не сомневалась, что вы ее поймете, – разъяснила Наташа.

– Конечно-конечно.

– Я вот смотрю, зря она на вас рассчитывала. Потому что вы тоже не так уж с этим согласны.

– Понимаешь ли, Наташенька, – хотела объяснить она девушке, что с женатыми мужчинами, а тем более с детьми и внуками, ничего быть не может, что и у ее дочери Татьяны, и у нее самой лично такой опыт за плечами.

Но Наташка в своей молодой запальчивости не желала ничего слушать.

– Эх вы! – В ее глазах сквозило столько упрека. – Это, может, в ваше время любви было хоть отбавляй, а сейчас… Оглянитесь вокруг. Всюду висят растяжки: «Оторвись со вкусом», «Приколись вместе с нами!», «Попробуй кусочек секса!»

Я только в одном месте за городом однажды на растяжке прочла: «Марина, я тебя люблю!» – и сердце такое большое красное. Возле какой-то забытой Богом закусочной на дороге. Зашла, не поленилась. Там не то служащий, не то хозяин этого заведения такой некрасивый мужик, замухрышка просто. Я его спрашиваю: «Это вы написали?» Он так посмотрел на меня, видно, догадался, что я прониклась этим плакатом, и признался, что он.

Растяжки дорогие очень. А закусочная у него – два с половиной столика. Наверное, годовую выручку отдал. Рассказал, что любит одну женщину, а она к другому ушла. Я его спрашиваю: «Раз ушла, зачем повесил плакат?» Он объяснил, что каждый раз, как она по этой дороге проезжать будет, вспомнит о том, что любящее сердце ее ждет. Может, вернется. Я чуть не заплакала, так мне его стало жаль. Он это почувствован и говорит: «Любовь – это как музыка. Если с детства воспитывать, учить и развивать слух, музыку можно воспринимать, слушать. Это немало. И очень хорошо! И не многие на это способны. Но еще сложнее стать музыкантом. Музыкантами становятся единицы».

Я прибалдела. Такой вроде бы простой мужичонка, а такое говорит!

После этого я часто стала задумываться над его словами и поняла, что любовь надо воспитывать в душе каждого ребенка. У своего вот, – она показала на живот, – прямо с рождения начну. Буду говорить изо дня в день, какой он хороший и как я его люблю. – Надежда обескураженно молчала. – Что вы на меня так смотрите? Я в фильмах видела. Не верите! Тогда про другое расскажу.

Я в пятиэтажке занюханной до замужества жила. У нас на площадке две квартиры. В одной многодетная семья. Их кавказцами называют, но они живут тут давно, москвичи в нескольких поколениях. Так вот мама детей все время учит любить друг друга. Старший брат младшего на руках таскает и приговаривает: «Не плачь, я тебя люблю, защищать всегда буду». Девочки тоже друг о друге заботятся. Одна другой игрушки отдает, а когда ссорятся, мама им говорит: «Она же тебя любит, уступи ей». Или: «Где ты была? Она так без тебя скучала!»

Родственники к ним толпами приезжают. Всех принимают. Я ее как-то спросила: «Зачем?» А она отвечает: «Как же так? Мы их любим, и они нас тоже».

И она все время не устает детям напоминать про любовь. Может быть, у них, у других народностей, так принято, не знаю!

А вот у меня мама как-то поссорилась со своей родной сестрой, – Наташа нахмурилась, – к отчиму ее приревновала. Так много лет не разговаривает. Я ее уговаривала помириться. Сестра все-таки, родная кровь! У нее сын, мне двоюродным братиком приходится, хотелось пообщаться. У меня ведь никого, кроме мамы, не было. А она говорит: «Обойдешься! Не брат он тебе, враг».

Так можно научиться любить, я вас спрашиваю?

Эта многодетная семья, про которую я рассказала, когда в церковь по воскресеньям ходит, все наши бабки на скамейках возле дома ими любуются. Нарядятся во что есть, мамаша всех детей начистит до блеска, отмоет, они за ручки возьмутся и идут.

Надежда, слушая рассказ Наташки о любви, думала о своем.

– А вот другие соседи по площадке… Там жуткая трагедия произошла. Сначала сын с матерью жили. Потом он жену в дом привел, девчонку молоденькую, козу, такую худющую, всю размалеванную, в юбке до пупа. Она с животом ходила, когда он погиб. В милиции служил. Не знаю уж, что с ним произошло, мать настолько горем убита была, я никогда не решалась спросить. Невестку свою после смерти сына так уж обхаживала, чтобы благополучно родила, чтобы все в порядке было. Та родила мальчика, на отца погибшего похож, точь-в-точь. Через месяц после родов невестка эта бесстыжая матери погибшего сына в квартиру хахеля привела. Вы можете в это поверить? Мать в дальний угол квартиры загнала, а потом ребенок им, видите ли, мешать стал, плачет часто! Они его на балкон выставляли. Понимаете, на балкон! Это потому что ее любить никто не научил. Ни мужа своего погибшего, ни его мать, ни даже собственного ребенка!

Вот! Все! Больше вам ничего не скажу. Если вам Женькино счастье дорого, вы образумьте свою дочь.

Ведь Женька ваша и так как восточная вдова – постоянно в черном да в черном. Будто конец света, будто ни солнца, ни любви нет. И если уж ей кто приглянулся – радуйтесь, пляшите!

– Как же плясать? – Надежда не знала, как объяснить горячей Женечкиной подруге, что с женатым человеком счастья не будет никогда.

– Если хотите знать, то это все я.

– Что ты?

– Это я ей яркое платье присоветовала купить. С него все и началось.

Глава седьмая

Впервые Женя позволила себе прийти в офис не в строгом деловом костюме, а в нарядном платье. Наташа настояла. Выбирала долго.

– Ну что ты, как запрограммированная, все в темном да в темном, – ворчала подруга. – Это же юбилей фирмы! Все вырядятся, а ты опять словно мышь серая.

И Женя согласилась.

– Ну, тебе какое нравится? – Подойдя к стойке в магазине, где были развешаны дорогие эксклюзивные вещи, Наташа бережно провела по ним рукой.

– А тебе? – скривив нос, не очень-то привлеченная пестрым зрелищем, спросила Женя.

– Кому должно нравиться, мне или тебе?

– Вроде вот это, в горошек, только мне кажется…

– Ничего тебе не кажется. Очень классное платье для лета. Надевай! – скомандовала Наташа.

– Ну как? – повернувшись спиной к зеркалу и с сомнением разглядывая себя через плечо в необычном наряде, поинтересовалась Женя.

– Зеленое тебе потрясающе! Под цвет глаз.

– Они у меня не зеленые.

– Они у тебя как камень александрит. Когда ты насупишь брови, темные становятся, почти фиолетовые, а когда расслабишься, настроение хорошее – в зелень отдают.

– Скажешь тоже! Что я, – как светофор, переключаюсь?

– Представь себе!

– А оборочки эти как-то ни к чему, уж очень легкомысленные? – хмурилась все больше Женя.

– Оборочки тебе женственность придают. С ними ты на девчонку после выпускного бала похожа.

– Вот-вот, я и говорю, институтка какая-то! – продолжая поворачиваться вокруг себя, выражала недовольство Женя.

– Не все же тебе в темном. Вы все как из одного детского дома, – с жаром убеждала ее Наташа.

– Кто мы?

– Все руководство фирмы…

– Я не могу иначе, как ты не понимаешь, должна быть как все.

– Ну да, всё как у всех: на работу в ноль-ноль, ни минутки опоздания, потом на ленч, потом снова на работу.

– Ты еще про тренировки забыла, – поддела подругу Женя.

– Да, еще эти мужские виды спорта! Господи, ну зачем тебе эта борьба? Если хотела спортом заняться, могла просто в фитнес походить. Чтоб в форме тело поддерживать. А ты словно мужик.

– Бизнесвумен должна уметь себя защитить в случае чего.

– Вот поэтому тебе нарядное платье чем-то инородным кажется. А на самом деле ты в нем прелесть!

– Уверена? Все подумают, я с катушек съехала.

– Не подумают. Это же не на работу! И время года надо учитывать. Посмотришь, в такую жару все в шелках заявятся.

– Я против шелка не возражаю, только хотелось бы что-нибудь построже, однотонное…

– Закрытое до горла и длинное до пят, – насмехаясь над подругой, закончила за нее Наташа. – Ты же молодая, забыла? Только-только институт с тобой закончили, а? Эх, если бы мне фигура позволяла, я бы всегда только в таких и ходила.

Воздушное платье в модный желтый горох делало Женю совсем юной.

– Еще туфли будем покупать, – видя, что Женя собирается поскорее улизнуть из магазина, напомнила Наташа.

– А эти чем тебе не туфли? – Женя посмотрела на свои ноги.

– Черные, на низком каблуке, к ярко-зеленому платью? Фу!

– Какие, ты считаешь, нужно, неужели?..

– Да-да, зеленые. – Наташа подняла с пола игривые туфельки, что специально были поставлены под платье, и подала их Жене.

– Вот эти-и?

– Конечно, примерь.

Высокий каблук и закругленный вздернутый мысок позже понравились даже бабушке.

Перед юбилейным вечером, когда Женя при параде вышла показаться родным, Надежда всплеснула руками.

– Такой фасончик сразу после войны носили и туфельки круглоносые тоже. В этой одежде ты на одну мою знакомую похожа.

– На кого?

– Подругу мою, у нее тоже такие наряды были.

– А у тебя нет?

– Нет. – Надежда покачала головой, – она ведь за генерала замуж вышла.

– А я, бабуля, почти сама себе генерал!

– Я так за тебя рада! – любуясь на внучку, искренне проговорила Надежда.

Сев за руль своего дорогого авто. Женя укатила на вечеринку. За рулем такого солидного автомобиля в этом легкомысленном платье Женя чувствовала себя папиной дочкой, без спроса решившей прокатиться по Москве.

Появление ее в офисе в непривычной одежде тоже сразу же привлекло внимание коллег.

Вид девочки-десятиклассницы удивлял.

– Евгения Арсеньевна, вы сегодня выглядите моложе меня, – сделала ей сомнительный комплимент курьер Ирочка.

– Да?

В глазах бизнесвумен появилась тревога.

«Это все платье», – с досадой подумала она.

– Вам так идет, – имея в виду необычный наряд, постаралась исправить ошибку девочка. – К глазам подходит.

– Угу. – Еще не приспособившись к быстрому шагу на высоких каблуках. Женя неуверенной походкой проследовала в свой кабинет.

Артур, заглянув поздороваться, остолбенел, увидев преображенную Женю, но от комментариев воздержался. Не в его правилах было делать ей комплименты.

– Ты останься, потом… после вечера, – однако, не сдержавшись, попросил он. – Я жену отправлю с водителем домой, мы с тобой где-нибудь отпразднуем отдельно.

Женя, не сказав ни слова, кивнула.

Была в этой девушке какая-то загадочность и непонятная сила, которая, однажды притянув его, солидного, женатого мужчину, любящего свою семью, дом, зажала в клещи и не отпускала. Каждый раз он давал себе слово, что это в последний раз. И каждый раз, когда он видел ее рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки, забирал у самого себя это слово обратно.

Женя не требовала ничего: ни обещаний в верности, ни подарков, ни даже того, что он давал ей легко, без всяких угрызений совести, – возможности делать карьеру. По служебной лестнице она не карабкалась благодаря его поддержке, а, вспорхнув однажды, словно бабочка, легко перелетала с одной перекладины на другую.

Нежаркая в постели, молчаливая и сдержанная во всех проявлениях, она великодушно позволяла себя любить. От этого он возбуждался больше, чем если бы она бросалась на него и терзала, была бы требовательной, активной любовницей. Он желал ее именно такой, какая она была. Или нет? Он сам толком не мог разобраться в своих чувствах.

Догадывались ли его коллеги, что между юной помощницей и солидным боссом существует нечто большее, чем деловые отношения, он не знал. Да и знать не хотел. Теперь она сопровождала его везде. Он брал Женю во все зарубежные поездки, на все совещания и встречи. Она была его правой рукой. Он так привык, что она всегда рядом, что теперь уже не мог бы без нее обойтись.

Бизнес компании «Северин» не ограничивался Европой.

Попасть на другой континент для Жени казалось нереальным даже во сне. Американские партнеры, несмотря на явный интерес, покоренные красотой зеленоглазой бизнесвумен еще во время переговоров в Москве, шли на значительные уступки. Броская внешность любовницы в сочетании с деловым подходом к бизнесу приносила Артуру значительные дивиденды.

Калифорнийский пляжи с золотистым песком, бушующий волнами океан, конечно же, не входили в программу очередной служебной поездки. Но не раз побывавший в Америке Артур хотел показать любовнице все, от чего сам получал удовольствие. Поездка на побережье с юной красавицей маячила в его мечтах. Так как тянущиеся в поднебесья города с прохладными кондиционерами в бизнес-центрах не располагали к любовным утехам. Не настраивали и без того суховатую бизнесвумен на развлечения.

Все сложилось как нельзя лучше.

У себя на родине деловому партнеру Артура, главе крупной американской компании, по-человечески захотелось блеснуть перед необыкновенной русской и своим гостеприимством, и широтой. А потому он тут же предложил продлить их время пребывания за океаном и пригласил Артура с Женей провести у себя на вилле уик-энд.

По случаю приезда гостей он организовал пати вокруг голубого бассейна, собрав близких друзей и солидных соседей в свой роскошный дом.

– Ты не захватила с собой купальник? – увидев обнаженных женщин, подставляющих свои тела южному солнцу, тихо поинтересовался Артур у Жени.

– Нет проблем, – услышав сожаление в голосе Артура, успокоил их заботливый хозяин. – Позвоним, и вам доставят все из магазина. Скажите только, какую фирму вы предпочитаете? – обратился он к Жене.

Артур хотел было подсказать на минутку растерявшейся любовнице, но не тут-то было! Женя не ударила в грязь лицом. Наташкины знания по части фирм и пляжной одежды, от которых деловая девушка была далека, здесь оказались очень кстати.

Дюжина разнообразных купальников из магазина и сказочный ужин из ресторана были доставлены на виллу по звонку.

Переодевшись в гостевой спальне, Женя, стараясь скрыть стеснение необычным нарядом для приемов, вышла к бассейну. Столики, расставленные вокруг голубой прозрачной воды, ломились от яств.

Дары океана: кремоватые крабы, оранжевые лобстеры, розовые королевские креветки – тонули в кубиках голубого льда. Сочные ярко-желтые папаи, манго, сладкие, словно сахар, апельсины, маслянистые зеленые авокадо – от вкуса этой непривычной, только что выловленной из пучины или сорванной в райских садах свежей экзотики у Жени кружилась голова. «Калифорнийская мечта», вино из белого зимфанделя урожая прошлого века, несмотря на ординарность, пришлось юной леди по вкусу больше всего, заставляло смотреть на мир через розоватую дымку.

Солнце, долго не садившееся за горизонт, ласкало нежную кожу Жени.

Мужчины украдкой от своих спутниц любовались ею, как чудом природы.

– Джеки, – так по-американски звучало имя Женя, – вы само совершенство красоты, – на правах хозяина дома обсыпал ее комплиментами глава заокеанской компании.

Все с головы до ног в Жене было безупречным. И грудь, и бедра, и лицо. Закрытый черный купальник, который Женя предпочла ярким тоненьким бикини, на самом деле лишь подчеркивал достоинства, которые она по привычке хотела скрыть.

– Тебе нельзя обнажаться, – ревниво шепнул ей на ухо Артур, невольно видя похотливые взгляды, пожирающие ее со всех сторон.

Красота русской девушки не могла оставить равнодушным никого из сильного пола.

Переодевшись к ночи в длинное платье, она стала еще неотразимее. Ее обнаженный образ оставался в памяти, и она долго не могла распрощаться с гостями, каждый хотел коснуться ее тонкого запястья и пожелать спокойной ночи.

Только не Артур! Возбужденный крепкими напитками и недвусмысленными взглядами мужчин в сторону юной любовницы, он жаждал продолжения вечера.

Расположение их спален на верхнем этаже позволяло ему осуществить то, о чем он мечтал на протяжении целого дня.

– Не закрывайся, – предупредил он любовницу, пожелав ей, однако, при всех сладких снов.

Женя сделала круглые глаза. «Неудобно», – говорили они.

Но Артур, так долго сохранявший статус босса, еле дождался сладкого мига.

– Как я тебя хотел! – набросившись на тело девушки, разгоряченное вином и солнцем, шептал он в забытье.

Женя молча принимала его ласки, раскинувшись на широкой постели. Редкие, словно случайные прикосновения девушки сегодня особенно вызывали у него необыкновенное волнение. Задыхаясь от томного запаха нежного тела, Артур зарывался лицом в ее шелковистые волосы.

– Тебе хорошо? – несколько раз повторял он свой вопрос. И, не услышав даже тихого шепота, требовал ответа и… участия. – Обними меня, вот так. Дай мне твои руки. – Он целовал ее, не уставая повторять одно и то же. – Тебе хорошо? Тебе хорошо здесь?

– Здесь замечательно, – наконец услышал он ответ.

В отличие от женственной и пылкой Маргариты юная леди умела тихо возбуждать и так же тихо гасить все его порывы.

Подозревала ли жена о его связи с неприступной, строгой красавицей, для Артура было загадкой. Особенно после зарубежных командировок он очень старался, чтобы Рита не почувствовала, не просекла! Не хотел и не смог бы он изменить свой уклад и даже в мыслях не допускал, что, прожив с Ритой целую жизнь, встанет и уйдет к Жене. Не мог!

Речь, которую он произнес на юбилейном вечере, была искренней, и слова похвалы в адрес Риты тоже. Он не врал ни себе, ни коллегам. «Она мой добрый ангел» – так сказал Артур Серебряный, заметив, однако, краем глаза, что это задело Женю. Заметил он и как она убежала спустя какое-то время с праздника.

«Куда? – хотелось ему крикнуть вслед. – Мы же договорились!»

Он предвкушал поздний ужин с юной леди и… десерт.

Преображение из бизнесвумен в девчонку он увидел впервые. И это показалось таким пикантным, таким необычным, что он, поглядывая на нее украдкой во время вечера, боялся выдать себя перед Маргаритой.

Интимные отношения с молоденькой подчиненной никак не сказывались на жене. Артуру даже казалось, что от юной женщины он набирался необычайной силы, энергии молодости. И это преображало наскучившую однообразием любовь с женой. Она обновлялась. Женя, не подозревая, привносила в их отношения с Ритой такое, что прибавляло ему мужской силы.

– Ты что, таблеток наглотался? – однажды после бурного секса с мужем поинтересовалась Маргарита.

– А что? – довольный похвалой жены, усмехнулся он.

– Мне так показалось, – с удивлением приглядываясь к нему, сказала она.

– Нет, – улыбнулся Артур, – просто молодость вспомнил. Понравилось?

– Очень. Чаще вспоминай.

– Постараюсь.

Как ни глупо звучала просьба жены, но он не пропускал ни одной возможности остаться наедине с красивой помощницей.

Разговоров о своих чувствах они не вели никогда.

«Любишь ли ты меня? А ты?» – слова, так типичные для людей, связанных подобными отношениями, ими не произносились вслух. Иногда в горячем порыве, в интимной близости что-то прорывалось у него, но тут же гасло, как искра на снегу. Они оба боялись таких слов, а потому не стремились к ясности в отношениях. Их близость была странной, не похожей ни на что.

Особняк в центре Москвы, в котором он изредка оставался на ночь, теперь был их пристанищем. Сначала Женя побаивалась наткнуться в нем на кого-либо из домочадцев Артура, но потом, обойдя его раз, другой, как это делают осторожные кошки, и убедившись в отсутствии следов чужой жизни, постепенно привыкла. В спальню, где витал дух Маргариты, она не входила никогда. Не сговариваясь они оба и сразу выбрали кабинет Артура, он стал их любовным пристанищем. Огромный, с кожаным старинным диваном, высокими стеллажами для книг, кабинет притягивал строгую Женю. Она чувствовала себя здесь уютно. Замотавшись в мягкий махровый халат после секса с Артуром, она шлепана в ближайшую ванную комнату.

Пользуясь из раза в раз одним и тем же, педантичная Женя привыкла и к стопке чистых полотенец, и к неизменно дорогому мылу, всевозможным мочалкам и щеткам, приготовленных чьей-то заботливой рукой. Все стояло на строго установленных кем-то местах. Женя сама любила и соблюдала порядок. Когда однажды полотенца перекочевали на другое место, она, приняв это за чью-то оплошность, вернула их на прежнее место.