Текст книги "На краю бездны (СИ)"

Автор книги: Людмила Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Когда большая часть плана была выполнена, и мне оставалось дождаться автобус, позвонил Артем. Входящие от Вани и Виктора я игнорировала, а вот брату с удовольствием ответила.

– Яна, ты где? – раздался его взволнованный голос.

– Собираюсь покинуть этот чертов город и начать новую жизнь, – радостно ответила я.

– Яна, ты что наделала? – прошептал Романов, судорожно сглотнув. – Весь мой отдел на ушах стоит. Тебя ищут. Ты понимаешь, что тебе грозит большой срок за убийство?

– Что? – выдохнула я, часто заморгала, пытаясь осознать его слова.

Мне померещилось? Убийство?

– Вчера вечером Зайцева Константина нашли с перерезанной глоткой. Яна… Твой нож… Твои отпечатки на орудии убийства… Тебе срочно нужен адвокат. Весь город поставили в известность, везде твое фото. Тебе не позволят покинуть город. Яна, сдайся добровольно, так мне легче будет тебя вытащить из этого дерь…

Я сбросила вызов, обхватила голову руками и села на корточки. Твою же мать! Кто меня так подставил? На ум приходил только Громов. Он пообещал, что никуда не отпустит меня, слово сдержал. Или с ним, или в тюрьме гнить… Все логично, все сходится. Я сбежала, дала ему понять, что не собираюсь становиться его женой, и он решил меня наказать. Зайцева убрал, чтобы отомстить Алисе, ведь она утащила Ваню с собой, а тот прихватил половину от семейного бизнеса. Наверняка, Громова это не устраивало. Садиться в тюрьму я не хотела. Понимала, что Артем мне не смог бы помочь, у них на руках весомая улика, алиби у меня нет, к тому же многие были в курсе того, что я желала смерти Костику. Да и свидетели имелись, которые видели, как я кидалась с ножом то на Зайцева, то на Громова. При желании дадут взятку кому надо, чтобы упрятать меня за решетку. И брат ничего не сможет сделать.

Подстава очень жестокая! Кому еще выгодно избавиться от меня? Может, это Ваня? Решил таким образом отвлечь Романова, чтобы брат на мне сосредоточился, а Тарасов бы провернул что-то важное, так сказать, под шумок. А что… Один раз воткнул нож в спину, почему бы не нанести второй удар?

То, что меня поймают, я не сомневалась. Скрываться от полиции и от дружков Виктора нереально. Кто-нибудь обязательно рано или поздно найдет. Или «добрые» люди укажут, где меня видели. На вокзал ехать нельзя, теперь мое фото есть в базе данных, там поймают быстрее всего. Что делать? Как быть? В голове пульсировала только одна мысль… И она не радовала, но другого выхода просто не было. Вызвала такси и отправилась в свой последний путь. Попросила высадить меня на мосту, сославшись на тошноту. Водитель сделал аварийную остановку. Я отдала деньги и выскочила. Шла, смотря себе под ноги, размышляя над тем, что случилось. Подошла к ограждению и любовалась водой.

Моя жизнь была во тьме, где нет света и надежды на что-то хорошее. Я шагнула к краю бездны и сорвалась. Осталось только принять смерть, ведь пути назад нет. Я миновала боль и предательства с высоко поднятой головой, но судя по всему терпение закончилось. Посмотрела вниз, не испытывая страха. Никогда не боялась высоты, а если признаться, то вообще не знаю, что такое страх. Когда нечего терять, то и опасений никаких нет. Возможно, пугает только одиночество, но я давно с ним смирилась. Все мы по своей сути сироты. Приходим в этот мир и умираем по одному.

Внизу река притягивала и манила своей синевой. Солнце припекало, машины проезжали по мосту и никто не обращал внимания на меня, люди не догадывались, что я задумала. Моя жизнь настолько ничтожна, что никто и не заметит, если одним человеком в мире станет меньше. Жаль, что нельзя возродиться, подобно птице феникса и прожить свою жизнь иначе. Для меня пути назад нет. Я не хочу садиться в тюрьму на двадцать лет, будучи невиновной. Всегда завидовала птицам, ведь они умели летать… Поэтому я выбрала такой способ покинуть этот мир. Я улечу, стану свободной. Почему именно прыжок с моста? Наверное, побоялась, что выбери высотное здание, мог остаться шанс, что выживу. А здесь вода. Я не умею плавать, если меня не убьет удар, то река поглотит и примет в свои объятия. Здесь, наверняка встречу свою погибель. Раньше я думала, что только трус способен на самоубийство… Ошибалась… На это способны и те, кого загнали в угол. Сколько ошибок я совершила? Даже не посчитать. Раненое, растерзанное в клочья сердце обливалось кровью и ныло. Меня предал любимый, тот, кому отдала всю себя с потрохами, тот из-за кого я совершила большой грех. Прикоснулась ладонями к плоскому животу, ощущая пустоту, а ведь совсем недавно, там билось маленькое сердечко. Однако я добровольно согласилась уничтожить этот лучик света, что был в моей жизни. И теперь там тишина, ничего нет… И меня тоже нет. Я ради него избавилась от собственного дитя, а любимый вогнал мне нож в спину.

Достала телефон из кармана шорт и набрала номер, который знала наизусть. В последний раз хотела услышать родной голос того, ради кого жила, совершала ошибки и шла по острию ножа. Ради чего? Чтобы в итоге быть обманутой? Какая же я дура!

Два коротких гудка и его голос оглушил меня, заставляя тело покрыться мурашками.

– Яна! Мать твою! Почему ты мне не дала объясниться? К чему весь этот детский сад? Это был всего лишь секс, я тебя люблю! – заорал в трубку Тарасов Иван, тот человек, с которым я провела пять лет, кому доверяла и кого любила.

Ком подкатил к горлу, а в глазах защипало. Сделала два глубоких вдоха, чтобы не сорваться и не заплакать.

– Любишь? Поэтому я застала тебя со шлюхой в нашей постели? Это и есть любовь? – спросила, и голос предательски дрогнул.

Боль разъедала душу, внутренности сводило в спазме, тошнота подкатывала к горлу. Мелкая дрожь прошла по телу, и дыхание сделалось рваным.

– Яна, прекрати закатывать истерику, живо домой. Тебя ищет полиция, нельзя шастать по улице! Нужно разобраться, кто тебя подставил, – серьезно проговорил Ваня, а у меня вырвался нервный смешок.

– А что тут разбираться? Это Громов! Я уверена, твой дядя решил вычеркнуть меня из вашего круга, как только узнал, что майор полиции подобрался к нему слишком близко. Назло моему брату решил упрятать меня в тюрьму, прекрасно понимая, что Артем никогда не нарушит закон и ему придется посадить сестру, несмотря ни на что.

– Ты несешь чушь! Виктор не мог тебя подставить! Мы в одной лодке много лет, а своих не кидаем, – уверено ответил Ваня.

– Я уже за бортом, Ванечка. Я тебя так любила, а ты… Предал меня и променял на шлюху… – тяжело вздохнула, смотря на течение воды. – Звоню сказать, что прощаю тебя, и не поминай лихом.

– Ян, ты что такое говоришь? Где ты? Дура, только попробуй сделать с собой хоть что-нибудь! Убью! – зарычал Тарасов, а я снова нервно хихикнула.

Вот же кретин!

– Прощай, любовь моя. Я облегчу твою жизнь… Теперь ты свободен, милый! – прошептала, смахивая слезы тыльной стороной ладони.

– Яна, что ты задумала? – завопил он, а в голосе напряжение сквозило и страх.

Я ничего не ответила, сбросила вызов. Сделала пару глубоких вдохов. Оставалось позвонить еще одному человеку, который по-настоящему любил меня. Номер телефона троюродного брата знала наизусть. Артема я очень сильно любила, ведь он единственный из всех родственников, кто относился ко мне по-человечески. И несмотря на то, что он был майором полиции, а я общалась с преступниками, нашему общению это не мешало. А все дело в том, что когда мы с ним встречались, то профессии не имели значения, были просто Тёма и Яна, которые с детства дружили и помогали друг другу. А теперь я влипла по самые уши и даже он меня не спасет…

– Яна! Черт возьми! Ты где? – прорычал Романов Артем.

Он злился, это и не удивительно, весь его отдел охотился за мной, а он ничем не мог мне помочь, ведь не имел права идти против закона.

– Не пытайся меня отследить. Артем, я не убивала, слышишь? Меня подставили. Знаю, что все улики указывают на меня, но поверь на слово, это не я, – прошептала с отчаянием. Мне было важно, чтобы он поверил.

– Яна, твою мать! Ты где? Давай увидимся, я помогу, наймем лучших адвокатов. Янка, не дури, ради Бога! – закричал он на меня.

И что они все орут? Разве нельзя спокойно поговорить? Замотала головой, как будто он мог это увидеть. Проглотила ком в горле. Ладони вспотели от напряжения.

– Тёма, я люблю тебя. Прости, пожалуйста! Прости, что тебе вечно приходилось меня спасать, прости за то, что подвела. Роднее тебя у меня никого нет… Тёма… Прощай, любимый, – прохрипела, глотая слезы.

– Яна! Яночка! Господи! Ты что там задумала? Не смей! Слышишь?! Не смей. Я помогу, только не делай глупости! – воскликнул Романов, а я всхлипнула, сжимая телефон в руке.

– Поздно… Слишком поздно… Уже наделала глупости… Много ошибок совершила, мне уже не помочь, ничего не исправить… Я не хочу больше жить… Прости…

– Яна! – завопил он, а я зажмурилась и отключила телефон.

Распахнула глаза и бросила сотовый вниз. Смотрела, как он летел несколько секунд, а потом его поглотила вода. Вот и я сейчас проделаю тот же самый путь.

Перелезла через ограждение и посмотрела вниз. В голове ни одной мысли. Нет ни сожаления, ни боли. Пусто. Я давно уже мертва, а по этой грешной земле ходила лишь оболочка, которой тоже давно пора на покой. Разжала пальцы и полетела словно птица. Ощутила поток воздуха, я парила несколько секунд, и никогда ничего прекраснее не испытывала. Легкость… Свобода… И тьма…

ГЛАВА 11

Я открыла глаза, и меня ослепил яркий свет. Зажмурилась, ощутив острую боль. Снова попыталась открыть веки, однако это было чертовски трудно. Прислушалась к себе… Первое, на что обратила внимание – противная трубка во рту ужасно мешала, из-за нее язык стал сухой. Неприятно… Очень сильно болела голова, она словно на части раскалывалась. Моргать больно, думать больно. Попыталась пошевелиться, но не вышло. Свое тело вроде ощущала, а вот управлять им не получалось. Прикрыла веки, чтобы передохнуть. Ничего не делала, а уже устала… Приборы над ухом издавали противный писк. Я поморщилась.

Господи, голова точно взорвется, итак плохо, а еще этот раздражающий звук. Перевела взгляд на мужчину и перестала моргать. Высокий, довольно симпатичный. Подстричься бы ему не мешало, а то отросли светлые волосы почти до плеч. Почему на нем белый халат? Что он там пишет? Встретила на себе взгляд серых глаз, которые смотрели на меня с теплотой. Незнакомец подарил мне лучезарную улыбку, а я хотела улыбнуться в ответ, но вспомнила про трубку, которая торчала у меня в глотке. Стоп! Я в больнице? Он врач? Как до меня сразу не дошло? Мужчина подошел ближе и сел на стул рядом со мной. Я посмотрела на бейджик, висящий на белом халате – Белов Алексей Юрьевич.

Невольно прикинула, сколько лет этому человеку. Наверное, около сорока, может, чуть больше, но это на мой взгляд, а там кто его знает. Резкая боль поразила голову, и я зажмурилась. Черт! Как же больно-то! Такое ощущение, что иглой в мозг ткнули. Кошмар какой-то.

– Ну, привет, красавица, рад, что ты вышла из комы. Честно признаюсь, безумно за тебя переживал. Не люблю, когда в мою смену люди уходят в иной мир. Так что ты постарайся остаться тут, на грешной земле. Договорились? – ласково поинтересовался он, списывая какие-то показатели с монитора. – Если ты меня слышишь, моргни два раза.

Я моргнула, а он улыбнулся.

Алексей, знал бы ты, как тяжело мне моргать!

Белов вытащил из кармана фонарик и посветил мне в зрачки.

Нет, он издевается что ли?

От света у меня мозги словно спеклись, ломило где-то внутри черепной коробки так, что хотелось выть. Однако я даже этого не могла. Издала лишь жалкий стон.

– Ощущаешь боль? – поинтересовался он.

Мне хотелось крикнуть: «Да!» Но вместо этого два раза моргнула.

– Ирина Петровна, уколите обезболивающее нашей птичке, – спокойно проговорил Алексей.

Птичке? Странный какой-то мужчина. Я очень сильно утомилась, даже не дождалась, когда подойдет Ирина Петровна, отключилась.

Не знаю, сколько прошло времени, но веки снова разлепила с трудом. Около меня стояла незнакомая девушка, записывая показания. Интересно, а где Алексей Юрьевич?

– Ирина Петровна, скажите Алексею Юрьевичу, что его пациентка пришла в себя. Он просил уведомить, – спокойно сказала девушка, а мне показалось, что она закричала, потому что мой мозг сжался от боли, что-то в черепной коробке пульсировало и ныло, принося мне муки ада. Прикрыла веки, провалилась в бездну.

Пришла в сознание оттого, что услышала голос Белова:

– Как она?

– Вторые сутки не приходит в сознание. Ночью давление сильно упало, пришлось делать укол. Вот смотрю на нее и не могу понять, зачем она прыгнула с моста? Такая молодая, красивая, ну неужели другого выхода не было? – вздохнула женщина.

– Да кто этих самоубийц поймет. Мне главное, чтобы она после того, как поправится, не спрыгнула снова. А то выхаживаешь их, лелеешь, а они опять спешат на тот свет, – вздохнул Белов.

Я слушала их разговор так внимательно, что даже не сразу сообразила, что у меня трубки во рту нет. Без нее дышать было проще. Однако язык казался распухшим, и пошевелить им не могла.

Как отвечать на вопросы доктора? Опять моргать? Стоп! Что они там говорили? Кто-то спрыгнул с моста? Какой ужас!

До моего сознания стало медленно доходить мысль, а не про меня ли это говорили? Я напрягла извилины, пытаясь вспомнить, как оказалась в больнице, но ощутила лишь невыносимую мигрень. Меня затошнило, в ушах зазвенело. И как меня угораздило? Может под машину попала? Судя по тому, как ныло все тело, очень даже может быть. И тут на ум пришел пугающий вопрос: «Кто я?».

Судорожно сглотнула. С ужасом осознала, что я не помнила своего имени. Разве такое возможно? Забыть имя? Я так отчаянно пыталась хоть что-нибудь вспомнить, что в висках сильнее запульсировало, а дыхание стало рваным. Моя грудная клетка подымалась и опадала в бешеном ритме. Приборы над головой запищали, а я застонала. Издевательство какое-то. Самый противный звук на планете!

Ко мне мгновенно подскочил Белов. Он смотрел с тревогой, а я поняла, что дело плохо.

– Уколите ей от давления, а то зашкаливает. Если так и дальше пойдет, то сердце не выдержит таких перепадов, – строго сказал мужчина.

Рядом со мной возникли две девушки. Одна несла капельницу, другая шприц.

Пока они подключали капельницу к катетеру, торчащему из моего запястья, Белов обхватил холодными пальцами мой подбородок и заставил сфокусироваться на нем.

– Тише! Тише! Что случилось? Тебе больно? – нахмурившись, спросил он.

А я не моргала, ждала следующий вопрос.

– Хорошо, значит, не это беспокоит… – задумчиво проговорил он.

Я смотрела на него с мольбой. Имя! Как меня зовут?! Мурашки поползли по телу из-за паники.

– Тебе страшно? – предположил он, а я дважды моргнула.

Да! Мне чертовски страшно, потому что я не знаю, кто я и откуда взялась.

– Все будет хорошо. Дыши ровнее. Я тебя вылечу, поставлю на ноги. Верь мне! – успокаивающе проговорил доктор.

Тело казалось ватным, и любое действие давалось с огромным трудом. Последовала совету Алексея Юрьевича и делала вдохи и выдохи равномерно.

– Вот и отлично, – улыбнулся врач, заметив, как старательно я дышала. – Твоя семья о тебе очень переживает, места себе не находит, мне с трудом удалось удержать твоего брата за дверями реанимации. Рвется к тебе. Обещал даже упрятать меня в тюрьму, если я не позволю ему увидеть тебя. Настырный он у тебя, – улыбнулся Алексей, а я часто заморгала и вскинула брови.

У меня есть брат? Медленно стало доходить осознание того, что я понятия не имела кто моя семья. Липкий страх окутал душу. Что я вообще знаю о себе? Напрягла мозг, пытаясь найти хоть что-нибудь. Резкая боль поразила все тело, и я поморщилась. Пусто! Как так? Почему ничего нет? Что я люблю? Что ненавижу? Мой любимый цвет? Чем занималась? Стоп! Я ничего не знаю. Как же так?

Наверное, у меня застыл шок в глазах. Я смотрела на доктора с недоумением.

– Яна, ты можешь говорить? – нахмурившись, уточнил Алексей.

А я часто заморгала. Яна? Меня зовут Яна? Надеялась, что имя поможет мне понять кто я, однако ошиблась. Мне эта информация не помогла. Попыталась пошевелить языком. Он еле-еле двигался. Да что со мной?

– Кто я? – задала вопрос осипшим голосом и снова поморщилась.

Любое движение отдавалось острой болью в голове, и тошнота подкатывала к горлу.

Белов застыл и внимательно посмотрел на меня.

– Ты ничего не помнишь? – вроде спросил, а интонация утвердительная.

Я дважды моргнула, потому что ответить не было сил. Алексей почесал затылок, набрал воздуха в легкие, а потом ошарашил меня новостью:

– Ты – Яна Фролова. Тебя доставил ко мне рыбак. Сказал, что на его глазах девушка сбросилась с моста. Хорошо, что у него лодка была с мотором, он быстро доплыл к тому месту, куда ты упала. Нырнул за тобой и вытащил из воды. Вызвал скорую и милицию. У тебя серьезная черепно-мозговая травма. Честно признаться, обычно человек умирает после такого, а ты каким-то чудом выжила. Я не знаю, какие последствия будут. Радует то, что ты в сознании. Я боялся, что ты очнешься «овощем» и не будешь соображать. А ты все понимаешь, и это радует. Сейчас проверим, есть ли связь с телом и не потеряла ли ты чувствительность конечностей. У тебя было внутреннее кровотечение, я его остановил. Слава Богу, органы не пострадали, и кости целы. А вот голова… Тошнота, головокружение, обмороки, сильные мигрени – будут твоими спутниками в ближайшие несколько месяцев, а может и лет. Ты провела в коме три недели. Рад, что вышла из нее, хотя весь персонал сомневался.

Я прыгнула с моста? Зачем? Ничего не помню… Почему хотела умереть? Почему же так сложно?

– Я сейчас буду прикасаться к тебе карандашом, а ты моргай, если чувствуешь, – заявил Белов.

Он начал с правой руки. Постукал по пальцам, и я моргнула, дав понять, что ощущаю эту часть. Тоже самое проделал с правой ногой. Поднялся до колена. Левая нога не потеряла чувствительность и это радовало. Пошевелить не могла, потому что сил не хватало. Когда карандаш коснулся моей левой руки, я еле уловила этот момент. Испугано посмотрела на доктора. Мне казалось, что я ее отлежала. Какая-то ватная и неживая. Только бы не лишиться руки!

– Пошевели пальцами, – приказал он мне строгим тоном.

Я напряглась, пытаясь найти связь со своей конечностью. Нить возникла, но очень слабая. Пошевелила еле-еле.

– У тебя был разрыв связок на этой руке. То, что ты можешь пошевелить пальцами уже хорошо. Со временем восстановится. Поэтому не паникуй! Это нормально. Я боялся, что ты парализована, однако это не так. Слабость из-за большой кровопотери. Значит так! Отдыхай, ни о чем не думай, и старайся больше спать. Во сне организм быстрее восстанавливается. Память, может быть, вернется, но не исключено, что сведения утеряны навсегда. Время покажет. Мне пора на обход других пациентов, но к тебе еще загляну. Договорились?

Я моргнула и тяжело вздохнула.

Дальше потянулись однообразные будни. Мне делали уколы, ставили капельницы, поначалу кормили через зонд, так как самой не удавалось жевать. Процедура кошмарная, но приходилось терпеть. Я поймала себя на мысли, что каждый день с нетерпением ждала Алексея. Его очаровательная улыбка и добрый взгляд заряжали меня позитивом. Мужчина просил меня не сдаваться, и я старалась ради него. Почему-то не хотелось его подводить. Спустя неделю я научилась принимать пищу сама. Жила на обезболивающих, голова болела круглосуточно. Иногда из-за мигрени не могла уснуть. Зато левая рука стала восстанавливаться, и меня это радовало. Когда удержала в ней бокал и не уронила, чуть не расплакалась от радости. Потому что до этого не получалось брать предметы. Похвала Белова стимулировала меня.

Когда мужчина дежурил в отделении, это были мои любимые дни. Потому что Алексей приходил ко мне по вечерам, садился на стул рядом с моей кроватью, и мы болтали часами напролет. В основном я слушала, а он рассказывал, как учился, что всегда мечтал спасать людей, поделился своими переживаниями о том, что не удалось забрать у смерти пятнадцать человек. Он не хотел, чтобы я стала шестнадцатой. Благодарил меня, что не увеличила его счетчик. Пожаловался, что из-за работы некогда строить личную жизнь, так как постоянно пропадает на дежурствах. Этот человек стал для меня каким-то родным и привычным. Кроме него в моей жизни никого не было. Медсестры выполняли свою работу и не посвящали мне столько времени, сколько Белов. Я провела в реанимации еще две недели, из-за постоянных сбоев в организме меня боялись переводить в обычную палату.

– Может быть, завтра переведу тебя в стационар, – сказал Алексей Юрьевич, пролистав мою карту. – Только пообещай мне, что после того как я тебя выпишу из больницы, ты не попытаешься себя убить! А то вся моя работа пойдет насмарку. Это очень обидно. Я не знаю, что тебя толкнуло на самоубийство, но поверь мне, безвыходных ситуаций нет. Всегда можно найти решение проблем.

– Алексей Юрьевич, я не стану убивать себя, обещаю. Я не помню причину, по которой спрыгнула, даже не могу воспроизвести в памяти тот момент. Кто я? Откуда? Что делала? Все стерлось… Даже не знаю, где мой дом.

– Ничего, привыкнешь к новой жизни. В такие моменты обычно работает мышечная память, какие-то кусочки сможешь о себе собрать, а другие, быть может, утеряны навсегда. Главное научиться жить без воспоминаний. Доверься интуиции.

– Что значит мышечная память? – улыбнулась я. Ну и название.

– Если ты умела ездить, к примеру, на велосипеде, значит, и теперь сядешь и поедешь. Если умела водить машину, то справишься и с этим. Это неосознанные действия, которые ты совершала все время, но не обращала на них внимания, они, скорее всего, проявятся. Например, любила чай с тремя ложками сахара, значит, машинально добавишь в чашку три ложки, любила спать без подушки… Значит, интуитивно скинешь ее с кровати. И все в таком духе.

– Вы меня еще сильнее запутали, – вздохнула я, потерла пальцами виски.

– Ничего, главное – продолжай держать курс на выздоровление, – подмигнул он мне. – Я побежал дальше делать обход.

Когда Белов покинул реанимацию, я прикрыла веки. Дня не проходило, чтобы меня не тошнило. Голова раскалывалась так, что постоянно просила обезболивающее. За что мне все эти мучения?

Вскоре меня перевели в палату. Поселили в одноместную, чему я была очень рада.

– Ну, что красавица, продолжим лечение. Про выписку еще рано говорить, но теперь к тебе смогут приходить посетители, – заявил Белов, а я испуганно посмотрела на него.

– Посетители? – ужаснулась я.

Почему-то возникало чувство тревоги. Кто мог меня навестить? Я ведь никого не знаю.

– Брат к тебе прорывался все это время, а я не пускал, потому что ты была слаба. Он сегодня придет. Я ему все объяснил и рассказал, какой уход потребуется после выписки, и попросил, чтобы он не давил на тебя, одним словом ввел в курс дела, – сообщил Алексей Юрьевич.

– Не хочу… Я никого не знаю, можно здесь останусь с вами? Пока не вспомню, кто я такая? – прошептала с мольбой.

Белов сел рядом со мной, взял за руку и тяжело вздохнул:

– Яна, ты очень сильная, тебе нужно научиться жить заново. Родные тебе помогут. Даже если ты их не вспомнишь, то это не беда. Узнай их заново, изучи, и ты поймешь, кому можно довериться, а кому нет. Все будет хорошо.

Перспектива вернуться в семью, которую я не знала, очень пугала. На данный момент самым близким человеком для меня являлся мой лечащий врач.

Дверь в палату открылась, и на пороге появился мужчина в синей футболке и темных джинсах. Я смотрела на него, не моргая, а он проделывал то же самое в ответ. В голубых глазах плескался коктейль из разных эмоций: злость, облегчение, радость, любовь. Изучающе смотрела на незнакомца. Высокий, подтянутый, крепкие руки, широкие плечи. Мужчина провел ладонью по коротко стриженным светлым волосам и с места не сдвинулся, так и стоял на пороге. Удивительное дело, вроде блондин, а вот ресницы и брови темные. Бесподобное сочетание. Ему чертовски шла легкая небритость на щеках. А взгляд цепкий, до костей пробирал. Смотрел на меня так, словно я в чем-то виновата перед ним.

Кто это? Сжала руку Алексея Юрьевича, интуитивно искала поддержку. Наверное, мой испуг отразился в глазах.

– Яна, это твой брат Артём, – пояснил для меня доктор.

Я удивленно вскинула брови. Я ведь черноволосая и кареглазая, а он светлый? У нас что, разные родители?

– Троюродный, – выдохнул незнакомец, сделав твердые уверенные шаги в мою сторону.

Тогда ясно, почему мы такие разные.

Белов поднялся и протянул руку для пожатия, двинулся в сторону выхода. Проводила взглядом доктора, а потом судорожно сглотнула и с опасением посмотрела в суровые голубые глаза. Поежилась под их натиском. От мужчины веяло тяжелой энергетикой, одного взгляда хватило, чтобы понять – Артем воин или лидер. Гордая, прямая осанка, все жесты отточены.

Интересно чем он занимается? Военный? Спортсмен? Спасатель? Почему-то на ум приходили эти профессии.

Незнакомец, вернее брат сел ко мне на кровать. Интересно, а мы с ним дружили или виделись редко?

Артем резко заключил меня в крепкие объятия. Я вздрогнула от неожиданности и растерялась. Хотела обнять его в ответ, но постеснялась. Все же он чужой. Или свой? Как сложно. Чем больше думала, тем сильнее болела голова.

– Господи! – выдохнул он, погладив меня по спине. – Яна… Дурочка ты моя! Зачем? Зачем ты это сделала? Я же сказал, что помогу, что найдем выход. Господи! Если бы ты погибла, я бы не пережил. Почему все, кого я люблю, уходят из жизни?

Мне стало стыдно и неловко. Сердце болезненно сжалось. Артем говорил так искренне, что я кожей ощущала, как дорога этому мужчине. Заставила его волноваться. В чем бы он мне помог? Кто еще ушел из его жизни? Сложно. Я ничего не знаю о нем, о нас. Что случилось? Как я к нему относилась раньше?

Я молчала. Вот понятия не имела, что сказать. Артем отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Ты, правда, меня не помнишь? – с горечью спросил он, а я, не отрывая взгляда, отрицательно покачала головой. – Яна, у меня роднее тебя никого нет. Я тебя не брошу, поняла? Как только выпишут, заберу тебя к себе. Все эти недели я пытался найти другие улики. Кроме ножа ничего нет. Никто тебя не видел в дачном массиве, где обнаружили жертву. Я нашел отличного адвоката, он будет вести твое дело. Из-за одной улики, без других доказательств вины тебя не могут сразу упрятать за решетку. Будет длительный процесс, а пока тебе запрещено покидать пределы города.

Смотрела на Артема, округлив глаза, у меня даже челюсть отвисла. О чем он вообще говорит?

– Я что, кого-то убила? Зачем? – шокировано выдохнула и потерла виски.

Боль в голове усилилась, внутри что-то пульсировало, а к горлу подкатывала тошнота.

– Что ты помнишь? – поинтересовался Артем.

– Ничего… Вообще… – призналась, наблюдая за реакцией брата.

– В смысле нет ни одного воспоминания? Вообще ничего? – насторожился он.

– Да, ты все правильно понял, – ответила я, отвела взгляд в сторону.

Артем с шумом втянул в себя воздух и обхватил голову руками. Мне показалось, он очень расстроился.

– Какая у тебя фамилия? – поинтересовалась я из любопытства, да и чтобы нарушить тишину, которая неприятно давила.

Артем посмотрел на меня с такой болью, что я поежилась. Вот черт! Зачем спросила? Наверное, брату тяжело из-за того, что я его не помнила.

– Романов, – сухо ответил он.

Эта информация не навеяла ни одного воспоминания. Ничего! Пустота.

– Приятно познакомится, Романов Артем, – серьезно проговорила я, протянув ему руку для пожатия. – Доктор сказал, что мне нужно заново со всеми знакомиться. Ты поможешь мне узнать, какой я была, что любила, а что нет? Это очень тяжело – ничего не помнить.

– Конечно, ради тебя все что угодно, – тяжело вздохнув, прошептал Романов и сжал мою руку. – Только пообещай, что больше никогда так не поступишь! Чтобы ни случилось!

– Обещаю, – уверено ответила я.

Почему все вокруг считали, что я покончу с собой? Я хочу жить! Не знаю, что заставило меня прыгнуть с моста, но раз судьба оставила меня на Земле, значит нужно ценить новую жизнь. Это знак свыше.

– Алексей Юрьевич сказал мне, чтобы я не нагружал тебя информацией, потому что для тебя это трудно. По той же самой причине к тебе не будут приходить другие наши родственники, мы будем постепенно вливаться в твою жизнь. Моя мама рвется к тебе, но я пообещал, что позову ее на выписку. Она у меня очень эмоциональная. Сильно тебя любит. Увидитесь чуть позже. Кажется, я переборщил, свалив на тебя сведения про убийство. Просто это то, что не давало мне покоя все это время, я пытался во всем разобраться.

Я сжала руку Артема в знак поддержки и улыбнулась, правда вышло как-то измученно.

– Ты прав, для меня это сложно. Я не знаю, какой была моя жизнь раньше, даже не в курсе есть ли у меня парень. Не хочу думать, что могла кого-то убить… – призналась, закусив губу от волнения.

– У тебя был парень. Я не одобрял твой выбор. У меня есть распечатка твоих последних звонков, из них я выяснил, что Ваня тебе изменил, и ты попрощалась с ним перед прыжком. У меня столько вопросов. Не могу связать цепь событий, постоянно либо тупик, либо не состыковка. В общем, чтобы ты была в курсе, я поставил своих ребят из отдела охранять тебя. Тот, кто тебя хотел подставить, еще на свободе, поэтому уверен, что этот человек ни перед чем не остановится, чтобы тебе навредить. Мне так будет спокойнее. Ты звонила мне и просила поверить в то, что это не ты зарезала Зайцева, и я тебе доверяю. Да, ты была неуравновешенной, постоянные приступы, агрессия, и черте что. Однако я знаю, что душа у тебя добрая и отзывчивая.

– Что? – выдохнула я, часто захлопав ресницами. – Я что, была истеричкой и ненормальной? – вскинула брови и рот приоткрыла от удивления.

Вот это новости. Теперь неудивительно, почему я спрыгнула с моста. Парень изменил, обвинили в убийстве, так ко всему прочему еще и с головой не дружила? Супер! К такому я не была готова. Как же хорошо жить в неведении. Интересно, а я любила своего парня? Ничего не помню. Как долго мы были вместе? Снова ноль. А с другой стороны может и к лучшему? Раз меня предал любимый, значит, причинил боль, а я такое не прощаю. Или я добрая и простила? Как же сложно.

– Черт! Яна, прости, мне надо фильтровать информацию, а я опять засыпал тебя сведениями, которые тебе не к чему сейчас, – растерялся Романов, нервно провел ладонью по своим волосам.

Не знаю, как я относилась к брату раньше, а в этой жизни он вызывал у меня теплые чувства. Хороший он парень, красивый, полицейский что ли? Все про убийство говорил и про ребят из отдела. А что? Ему очень даже подходит. Как же здорово, что у меня есть такой отличный родственник.