Текст книги "Сердце ангела"
Автор книги: Людмила Князева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Так и не разыскав Бранта, Абра с нетерпением стала ждать утра. Круглосуточный информационный канал несколько раз передал сообщение об автокатастрофе под Дублином. Абра услышала, что ведущий расследование полицейский пока не берется подтвердить возникшую сразу после аварии версию о гибели в автомобиле двух человек. Еще большее впечатление на неё произвело сообщение доктора Ласкера о болезни Виты и предполагаемом журналистами двойном самоубийстве.
«Я поторопилась гневаться на своих богов. Кажется, они неплохо поработали. Черный Мус все же настиг ненавистную жертву», – с облегчением подумала Абра. – «Если полиция сомневается, то уж я должна действовать наверняка». На рассвете она отправилась в путь и вскоре вступила под своды хумфоса.
Африканская община, которой принадлежал храм двуглавой змеи, украсила святилище цветными репродукциями католических святых, которых отчасти отождествляли со своими богами. Главное место принадлежало изображению Эрзумии – святой Богородицы вуду, представлявшей Венеру и Луну. Туфли Эрзуми, как главный священный амулет, были подвешены к потолку над каменным алтарем, на котором совершались обряды жертвоприношения.
Воскурив благовония, Абра стала произносить заклинания, обращенные к богу Петро, одаривающему подданных магической силой. В озарении Петро открыл ей то, о чем Абра уже догадалась – ненавистная Виталия Джордан все ещё существует на этом свете, завладев сердцем Криса Флавина. Абра провела много часов в мистическом трансе, а в полночь под руководством главного хунгана приступила к обряду «пагубного заклинания». Когда-то шестнадцатилетняя девушка была свидетельницей подобной черной мессы – её отец, Жаркий Ветер, приготовил страшную посылку своей бывшей любовнице. Деревянный гроб, освященный именами дьявольской троицы, Кортни Иохан отправила к себе домой. Она знала, что только уничтожив мать, сможет смыть пятно постыдного рождения. Абрагантбе Гарам-Эурзоми стала достойной дочерью Жаркого Ветра.
С тех пор она научилась расправляться с врагами самостоятельно. Но Вита Джордан оказалась сильной противницей. Абра прибегла к самому действенному способу умертвить человека на расстоянии. Эффект зависел от её личной способности к визуализации противника и мощи посланной ему отрицательной энергии. Изготовляя куклу, как бы материализующую воображаемый образ, Абра представляла себе Виталию Джордан так ясно, словно могла дотронуться до неё рукой.
Невесомое тело Виты омывали голубые волны, убаюкивая и исцеляя. Она нежилась в потоках живительной энергии, исходящей от сильного человека. Абра знала, что этой энергией была любовь Флавина. Она окутывала Виталию защитным коконом, мешая разъяренным духам вуду достичь жертву. Ритм барабанных ударов ускорялся, подводя к высшей точке. пауза обрушилась оглушительной тишиной.
Темная рука с острой булавкой застыла, выбирая наиболее уязвимое место на теле длинноволосой восковой куклы. Абра напряглась, усилием воли собирая в тонкий луч испепеляющую ненависть. Она представила мозг жертвы, уже пораженный смертельной болезнью, и вместе с внезапным грохотом барабанов нанесла удар – серебряная булавка вонзилась в висок. Взвыв раненой волчицей, Абра рухнула на каменный пол.
Лишь к следующему утру она смогла вернуться в Тегусигальпу и тут же позвонила в Нью-Йорк. Брант оказался в своем кабинете, его голос звучал бодро.
– Мисс Гарам? Простите, я где-то слышал ваше имя…
– Я – партнерша Криса Флавина и его невеста. Я хотела бы услышать от вас, мистер Брант, что, собственно, происходит. Насколько я понимаю, вы в курсе блестяще проведенной аферы?
– Аферы? Не понимаю… Вам лучше поговорить с агентом Флавина.
– Но ведь Крис жив.
– Да, я только что получил сообщение от офицера, ведущего расследование катастрофы – в сгоревшем автомобиле не обнаружены человеческие останки. Следовательно, мы можем надеяться увидеть живыми мисс Джордан и вашего патрона.
– Где они? Как я могу связаться со своим женихом?
– Боюсь, вы сильно ошибаетесь, мисс… – Брант замялся, не зная, как вести себя с напористой девицей. Хью провел тяжелые часы, скрываясь от звонков и визитов.
Флавин предупредил Бранта о предстоящей мистификации и взял с него слово о полном молчании. Хью безоговорочно согласился подыграть влюбленным – уж если маг закрутил такую карусель, то наверняка неспроста и во благо Виталии. Но Бранту было невыносимо тяжко слышать вновь и вновь повторяющееся сообщение о гибели Виты и видеть её портрет с траурными комментариями. И вот, наконец, следователь сделал заявление – Джордан и Флавин не погибли в злосчастной машине! На радости Хью позволил себе бокал хорошего вина и включил телефон – он ждал вестей от Криса. Но первой прорвалась та самая Гарам, о которой болтали всякие небылицы, называя колдуньей и ведьмой. Так или иначе, Хью точно знал одно – у Флавина теперь была совсем другая невеста.
– Я ошибаюсь? Но в чем? – Переспросила Абра резким, как удар хлыста, голосом.
– Вы переоцениваете мою информированность, мисс. Господин Флавин не посвящает меня в свои планы. Я не знаю, где он находится в данный момент.
– Но ведь с ним скрывается ваша воспитанница, Брант. – Абра рассмеялась. – Кстати, а не вы ли являетесь папашей американской любимицы? Ведь мистер Джордан не имеет к её рождению никакого отношения. Как и очаровательная Голди.
– Не понимаю вас, мисс. Извините, у меня сейчас нет времени на подобные дискуссии, – разозлился Брант. – Должен попрощаться, но хотел бы дать совет… Вы ведь будете общаться сегодня с множеством людей? Не ставьте себя в глупое положение, называясь невестой Флавина.
– Благодарю, бедняга Брант. Примите и мое пожелание. Вам ведь сегодня будут задавать массу вопросов? Так вот, не морочьте людям голову, сообщая, что ваша подопечная осталась в живых. Готовьте панихиду, Брант…
Брант отключил связь, но в его ушах продолжал звучать безумный хохот Абры.
Глава 15
Вита открыла глаза от яркого света – сквозь витраж в узком высоком окне проникал солнечный свет. Витраж изображал две фигуры – мужчину и женщину. Они стояли друг против друга, сомкнув руки, с большим алым цветком, похожим то ли на мак, то ли на пылающее сердце. Их взгляды слились, никогда не разлучаясь, а налившийся рубином цветок сиял в центре, освящая нерасторжимый союз. На каменных плитах пола на медвежьей шкуре у кровати, на атласе простыней и одеял лежали блики – желтые, изумрудные, оранжевые. Самый большой красный луч застыл как раз посередине, на протянутой к Вите руке Криса. Он даже во сне боялся отпустить её.
Круглая комната с четырьмя узкими окнами, выходящими на все стороны света. В центре – кровать под балдахином из потемневшей парчи. Очевидно, они находились в башне, но Вита не помнила, как попала сюда. Она знала лишь, что целиком принадлежит человеку, лежащему рядом, и нет на свете ничего, способного разлучить их. Вита коснулась его смуглой щеки, разметанных по подушке темных волос и, склонившись, прильнула к его губам. В памяти тотчас пронеслись видения цветущего луга и светящегося сапфирового источника, ласки, поцелуи, объятия, сплетающиеся, как фигуры головокружительного танца.
Крис прижал её к себе:
– Доброе утро, Жизнь!
– Где мы, Кристос? Что произошло с нами?
– Не спрашивай ни о чем, моя радость. Я с тобой и все – ради тебя. даже воссиявшее сегодня солнце.
– Смотри! – Ладонь Виты «подняла» и «протянула» Крису алый цветок. Огненный луч соединил нас, как стеклянных влюбленных на витраже.
Крис прикоснулся к её пальцам, «подхватив» луч.
– Разве ты не узнала, это – Сердце Ангела.
– Конечно. Ну, конечно, милый… Только я тогда так и не спросила… Скажи – ведь оно для двоих?
– У влюбленных может быть лишь одно сердце. И в радости, и в беде. Если оно разбивается на половины – любовь умирает. В этом-то и суть, детка. – Погрозив пальцем, Крис чмокнул Виту в кончик носа. Она смотрела с восторженным удивлением.
– У меня странное чувство, словно я вижу сон… – Вита опустилась на подушки. – В нем все – Ангел в морозной ночи, мириады звезд, весенние цветы, блеск снега и жар огня… А ещё – синее озеро и бесконечный полет… Полет… И все это ты, Кристос, все это – моя любовь…
– Я видел то же самое. Это наш сон, Вита. Наш долгий, долгий, волшебный сон. – Склонившись, Крис заглянул в глаза Виты и увидел там страх. Она села, пряча лицо в ладонях. Ее голос прозвучал еле слышно:
– Крис, я знаю, я чувствую – мой сон скоро кончится. За ним – ничто. Чернота…
– Сейчас же забудь об этом. – Прижав Виту, Крис кивнул на светящееся окно. – День полон солнца и будет яркий, ослепительно-праздничный закат.
– Последний закат.
– Неправда! Мы в самом начале, Вита. Мне кажется, что я прикасаюсь к тебе впервые и это наш первый поцелуй… самый робкий, самый нежный, все ещё обещающий…
– Обними меня крепче, не отпускай меня, Кристос.
… – Ну вот, теперь уже верно, закат. Солнце в другом окне, а на потолке синие тени. – Вита села, с испугом глядя на боковой витраж. Смотри, Крис, там смерть…
– Я уже рассмотрел все изображения – это всего лишь четыре аллегории времен года. Та, что светила нам днем алым маком – лето, расцвет жизни и чувств. Вон та золотистая с всадником на коне – осень. А потом, естественно, сон и умирание. Старуха с косой и пустыми глазницами, бредущая в синей тьме, – зима. Она в этих краях бывает лютой. Но всегда и неизменно ей на смену приходит весна! Поляны подснежников на проталинах, а потом цветущий терновник на холмах… Год ещё юн и прекрасен, как девочка на левом витраже… У неё венок из одуванчиков на золотых волосах – это ты, Вита! – Крис обнял её. – Ну, что, моя детка, уже не боишься стеклянных картинок?
Вита покачала головой, не в силах оторвать взгляд от зловещей фигуры в «зимнем» окне.
– Боюсь… Не смейся надо мной, Крис… Только… Только мне почему-то кажется, что я умираю… Наверно, от того, что жизнь стала невероятно прекрасна.
– Перестань, девочка. Ты молода и радостна, словно весеннее утро. Ты богата и сильна – ведь я целиком принадлежу тебе… Ты знаешь, каким сокровищем завладела? Ну же, улыбнись, Вита.
– Мне грустно. Торжественно-грустно, будто на огромном органе кто-то могущественный играет реквием. И хор такой печальный и пронзительный, помнишь, у Моцарта?
– Вставай! – Скомандовал Кристос, набрасывая на плечи Виты широкую белую накидку с драгоценным шитьем. – Сейчас мир сыграет нам другую музыку.
– Откуда эти костюмы? – Вита заглянула в распахнутый сундук. – Похоже на прошлогоднюю коллекцию Версаче. У тебя фантастический вид, Крис» Огненный рыцарь!
Крис затянул на груди шнуровку колета из винного бархата, затрещала рвущаяся ткань, посыпались на пол агатовые пуговицы.
– Я бы не рискнул появиться в этом на карнавале. Похоже, костюмы ждали нас три столетия. И комната тоже, так сказал мне Хозяин.
– Кто он, коллекционер или сумасшедший мистификатор?
– Кажется, он волшебник. Как и я. – Крис распахнул дверь. Огненный свет хлынул в комнату. Придерживая плащ, Вита вышла на узкий балкон, опоясывающий башню. Отсюда были видны стены и бойницы крепости, покрытые снегом, словно пылью веков. Склоны холма спускались вниз, к белым полям и темным лесам, уже погрузившимся в лиловые сумерки. Лишь верхушку башни ещё освещало зарево фантастического заката. Казалось, маленький остров над снежным океаном пылал в отсветах заходящего солнца.
– Волшебная красота… – Зажмурилась Вита, прижавшись к Флавину. – В таких декорациях должно происходить что-то невероятное, торжественное.
– Ты угадала, девочка. Становись сюда, лицом к солнцу…
– Оно такое огромное и совсем рубиновое. – Вита в восторге запрокинула озаренное лицо. – Смотри, Крис, солнце протягивает нам лучи! Они как светящиеся дорожки…
– Дай руку и слушай… – Флавин встал рядом, крепко сжав руку Виты. Клянусь, что буду с тобой до последнего вздоха, благословляя каждую минуту дарованной нам близости. Я буду беречь и любить тебя, Вита, как написано на роду мне – избранному твоим супругом.
– Да… – прошептала Вита, не отрывая глаз от опускающегося в огненное море диска. – Ты станешь моим мужем. А я – твоей женой. Навсегда.
– Солнце всегда будет загораться в нашей крови, когда мы будем вместе – вот так. – Крис поцеловал Виту, а его окрыленная душа воспарила ввысь над засыпающим миром, в котором огненной искоркой сияла верхушка башни и два силуэта, слившиеся в один. Ветер трепал и спутывал их волосы – смоляные и огненные, вызолоченные жаром уходящего светила…
… Ночью вокруг башни вновь бушевала вьюга. Укутав Виту, Крис жарче разжег очаг. В их комнате, как по мановению волшебной палочки, появлялось все необходимое. Проводив заходящее солнце, они вернулись в тепло – кто-то разжег огонь и оставил на полу серебряный поднос с вином, хлебом и сыром.
– Я должна прилечь… все качается и кружится перед глазами… Мне хорошо, Крис.
Он сел рядом, согревая в своих ладонях её пальцы и стараясь не смотреть в глаза. Только что в лучах заката Вита казалась столь радостной, полной сил и желаний, что Флавин возликовал: подземный источник поборол болезнь. Теперь её лицо на подушке было похоже на бледную камею, а голос едва звучал, словно угасая. Крис физически ощущал, как жизненная энергия покидает тело Виты, и леденящий страх вновь охватил его. Так значит, чудесное озеро – всего лишь мираж, и старик солгал, пообещав исцеление? Крис стиснул зубы, чтобы не застонать – он допустил ошибку, поверив дьяволу!
– Радость моя, ты не спишь?
– Боюсь потерять то, что во мне – покой и умиление, которых никогда больше не будет… Да, я знаю, больше не будет. – В упорно глядящих на огонь глазах Виты блеснули слезы.
– Неправда, девочка! Все будет совсем по-другому. Засыпай, а я расскажу тебе о нашей свадьбе.
– У нас будет необыкновенная свадьба…
– Конечно, ведь наша любовь – чудо. мы будем путешествовать, устраивая свадьбы в самых удивительных местах – на суше и на море, в небесах и в горах…
– Но вначале мы приедем к отцу Гавриилу на остров Сими… Там ещё будут цветы, Крис?
– Там вечная весна, радость моя. Скоро появятся поля желтых и красных тюльпанов… Мы проснемся на рассвете, чтобы встретить восход солнца. Умоемся родниковой водой из каменного колодца во дворе, и я осыплю тебя ворохом только что сорванных цветов. Чистая и прекрасная, как весенний тюльпан, ты протянешь мне руку и мы войдем в храм, чтобы стать мужем и женой.
– В тот древний храм, которому уже тысяча лет? Боже, как это здорово! Я ещё тогда подумала, как будут счастливы те двое, кто станет мужем и женой на чудесном островке… А обвенчает нас сам отец Гавриил…
– Но потом нас ждет настоящая греческая свадьба – Кэтлин уже, наверно, придумала, какой закатит пир. Я позову своих школьных дружков. Тех, с кем враждовал, и, конечно, Русоса.
– Крис, а как же… как же Голди и Брант? Мне совсем не хочется обижать их.
– Ты замечательная, детка! Я знал, что ты вспомнишь о Голди Джордан. Клянусь, она будет рада твоему возвращению. Когда-то эта женщина сделала выбор, признав сироту дочерью. И теперь, я уверен, сердце подскажет ей верный ответ. мы приедем в Сакраменто и она выйдет навстречу. Такая сильная и строгая, эта женщина обнимет тебя, а ты скажешь: «Мама, познакомься, это мой муж».
– Спасибо, Кристос… Ты рассказываешь дивные сказки. – Голос Виты стал блеклым, словно доносился издалека. – Я постараюсь увидеть все это во сне…
– Спи, дорогая. – Крис поцеловал покрытый испариной лоб. – Спи, я буду рядом. К несчастью, я не умею петь колыбельные. Но зато могу тихонько молиться. Наверно, в моей молитве неправильные слова, но суть самая верная. Господи, спаси и помилуй меня. Спаси и помилуй мою любимую, моих дорогих и близких. Спаси и помилуй всех добрых людей на свете…
Когда Вита уснула, Крис осторожно выпустил её руки и поднялся, собираясь уйти. Он был уже в дверях, когда раздался тихий голос:
– Мне страшно… Мне очень страшно, любимый…
Он бросился назад, но девушка спала.
– Я ждал тебя. Садись. – Хозяин указал Флавину место у стола, заваленного фолиантами. – Пришлось достать древние книги, чтобы ответить на твой вопрос. – белые глаза смотрели прямо на гостя.
– Разве ты можешь читать?
– Я вижу смысл, когда прикасаюсь к ним. – Он перевернул ветхую страницу.
– Каково же решение? – Крис опустился на стул с высокой резной спинкой.
– Я хотел помочь тебе, открыв доступ к священному озеру. Там было её спасение.
Вскочив, Крис схватил старика, приподняв его в воздух:
– Но ведь твое сокровище – всего лишь иллюзия! Ты обыкновенный мошенник! Я раскусил твой трюк!
– Успокойся, вернись на место. – Старик терпеливо вздохнул. – Разве иллюзия не целительна? Всякое внушение, к которому относится и твоя любовь, иллюзия.
– Довольно. В чем спасение Виты и сколько оно стоит?
– У девушки серьезный противник, имеющий власть над силами зла. Жертва давно бы покинула этот мир, если бы её не оберегали. Ты все сделал правильно, Кристос. Отец Гавриил со своими святыми заступниками и слабоумная Кэтлин – никудышная защита, но они помогли смягчить удар. Но больше, увы. Девушка слишком хороша для этой жизни. Ты. наверно, уже заметил, наиболее уязвимы лучшие. Добро беззащитно и хрупко. Ты пришел ко мне за помощью, которую не могли дать тебе очень добрые люди. Но и я – не в силах помочь.
– Кто может?
– Тот, кто любит её.
– Я же сказал, что готов оплатить любой счет. Любой.
– Речь идет о жизни. Жизнь за жизнь. Так говорится в этих книгах. Но в оплату идет только жизнь любящего. – Старик поднялся и подошел к очагу. Белые глаза полыхнули огнем. – Мне не хотелось это говорить тебе. Ты единственный наследник моих знаний, и я предвидел, что ты, не колеблясь, принесешь себя в жертву.
– Разве нет другого пути? – Флавин подошел к старику. – Поверь, я частенько играл со смертью, презирая страх. Я думал, что очень смел… Но это было другое, другое… Просто я не очень дорожил своей жизнью. У меня не было Виты…
– Страх – совсем не то, о чем думают люди, считающие себя смельчаками… Однажды жил человек, который научился ничего не бояться. Он взбирался на вершины, висящие над пропастью, держал в ладони раскаленную монету, спал в клетке со змеями. Этот отважный человек был непобедим в бою и завоевал целые царства. Но когда на его глазах враги хотели убить его ребенка – он испугался и отдал все. Только тогда к нему пришел настоящий страх.
– Я знаю. Впервые в жизни мое сердце едва не остановилось от ужаса, когда я понял, что диагноз Виты – не ошибка. Но у меня были силы и я решил бороться до конца. До конца…
– Но ведь я не сказал, что убить себя должен непременно ты. Разве у твоей возлюбленной мало рыцарей, готовых отдать за неё жизнь? – Он провел ладонью по листам развернутой книги. – Здесь сказано, «искренне любящий жертву». Ведь ты не один!
Флавин рванулся к старику, но, сделав над собой усилие, остановился.
– В твоих книгах отсутствует самое главное. Ты ничего не знаешь о Христовых заповедях. Там сказано, что убивать нельзя. Человек, унизивший свою душу злом, уничтожает себя. Вита отдала себя мне и только я должен защитить её.
– А почему не предоставить это удовольствие одному из сотен безнадежно умирающих от любви к ней? Это стало бы оправданием и смыслом его существования… Глупцы склонны к самоуничтожению. Я смогу договориться с потусторонним миром о простой замене. Ни ты, ни она никогда не узнаете, отчего умер какой-то слабоумный юноша где-то в неведомом вам городке. Это было бы мудрое решение.
– Но я бы потерял себя и её любовь… Ах, что ты знаешь о человеческой любви, хранитель обветшалых, заплесневелых таинств?! Прощай. Я сам позабочусь о Вите.
– Стой. Вы не можете уехать. Поднялась сильная метель. В твоем автомобиле нет горючего. И, главное… У неё осталось лишь два дня. Ты можешь превратить их в сказку. Я помогу тебе. У вас будет все самое лучшее, что только пожелаете. Вы даже сможете путешествовать. Самое главное, – она совсем не почувствует боли… А потом… – Старик подошел к Крису. – Потом ты обретешь свободу. И станешь тем, кем должен стать, – сильнейшим.
Крис стиснул зубы:
– Не вмешивайся в нашу жизнь! Я решу все сам. – Взяв со стола старинный фолиант, Крис бросил его в огонь. – Эти советы вряд ли ещё кому-то понадобятся. Прощай. Позаботься о более удачном наследнике.
– Э-э… Там было сказано ещё кое-что… Ты должен знать – «отраженный удар убьет того, кто нанес его».
– Это могло остановить лишь отца Гавриила.
– А как же заповеди? Ведь ты догадываешься, кто погибнет вместо твоей девушки. Черная Абра хотела лишь спасти свою любовь. Ты мог бы помиловать её.
– Ты опять ничего не понял. Я не собираюсь карать виновного, я хочу спасти жертву. Все остальное – на совести тех, кто придумал эти законы. Уверен, здесь не обошлось без сатаны.
– Сатана лишь тень. Чем ярче свет, тем чернее тени.
– В полдень тени исчезают. Человек должен жить так, чтобы солнце всегда стояло над его головой.
Слепой старик долго смотрел вслед Крису, а потом издал сиплый клокочущий звук – он смеялся, впервые в своей долгой жизни.
Вита проснулась с колотящимся сердцем, будто кто-то громко оповестил её о невероятной радости. Она вспомнила, как молился за неё Крис.
– Боже, благодарю тебя за него, за то, что подарил мне любовь. – Она прижала ладонью крестик на груди. – Ведь этого могло никогда не произойти…
Ей хотелось петь, кружиться, кричать о своей радости, хотелось стать ослепительно прекрасной… Вскочив с кровати, Вита едва не упала – перед глазами поплыли черные круги, в висках зазвенело, одеревенели похолодевшие губы. Присев на низенькую скамейку у огня, она заметила поднос и налила в тяжелый кубок жидкость из чеканного кувшина. Это оказалось вино – густое, темное, как гранат, терпкое и чуть горьковатое. Вита с опаской сделала пару глотков, так ей ещё не приходилось начинать день. Но в голове прояснилось, и она выпила все до дна. Затем пошла вдоль круглой стены, рассматривая музейные вещи – столик для умывания с тазом и кувшином, вероятно, тоже серебряными, большое зеленоватое зеркало в темной овальной раме, стоящее у стены. Вчера она не заметила его, когда вслед за Крисом, накинув белый плащ, выбежала к солнцу.
Всматриваясь в свое отражение, Вита с трудом узнавала себя незнакомая длинная сорочка, украшенная пожелтевшими кружевами, она не помнила, когда надела её. Глаза в синеватых тенях и бледные, помертвевшие губы. Вита зажгла свечи в чугунных канделябрах, стоявших по обе стороны от зеркала, и склонилась над открытым сундуком. Сверху, аккуратно расправленное, лежало великолепное платье из серебряной парчи и зеленого бархата, расшитое драгоценными камнями. Не задумываясь, она сбросила рубашку и нырнула в шуршащий ворох старинных тканей, пахнущих увядшими розами. Короткий корсаж с квадратным вырезом застегивался под грудью осыпанной изумрудами брошью. В прорезях пышных бархатных рукавов мерцала тонкая парча, тяжелые фалды падали к босым ступням. туфли стояли тут же парчовые. с длинными тонкими носами и ювелирными пряжками.
Одевшись, Вита почувствовала привычное волнение, словно предстоял выход на подиум в ответственном дефиле. ей хотелось поторопить парикмахера, но даже щетки для волос нигде не было видно.
Внимание Виты привлек ларец на высоких ножках с инкрустированной перламутром крышкой. Заглянув внутрь, она взвизгнула от радости удивительный Крис, он все продумал и предусмотрел – одежду, украшение, духи!
Вита сразу же сообразила, что сетка, унизанная черным, слегка поврежденным временем жемчугом, предназначена для собранных на затылке волос. Серебряный гребень оказался кстати – она быстро расчесала волосы, спрятала их в жемчужный чехол и с интересом принюхалась к флакончикам. Маслянистые жидкости хранили знакомые ароматы – жасмина, сирени, лаванды и загадочные восточные запахи, пряные и тяжелые. Вита выбрала розу, ведь именно ею благоухало неведомо для кого и когда созданное платье. И уж совсем кстати пришлась коробочка с большим рубином на крышке. В ней оказалась помада карминного цвета. Мизинцем Вита осторожно нанесла её на губы, приблизив лицо к зеркалу и лишь потом оглядела себя целиком. – Кто ты, принцесса, королева? Когда жила, кого любила? – Спросила она у своего отражения.
– Отвечу я. – В дверях стоял Флавин. – Передо мной – самая прекрасная женщина на свете. Жизнь её будет чудесной и долгой, словно сказочный сон. Так повелевает тот, кто любил её.
– Любил? – Вита обняла Криса. – ты уже успел передумать?
Вместо ответа Флавин поцеловал её.
– Я – счастливейший из смертных.
– Но почему ты грустишь?
– Бродил по развалинам крепости и думал о промчавшихся веках, о тех, кто жил и ушел… Мне пришла в голову странная мысль… Наверно, я немного соскучился по своим трюкам.
– Разе все эти чудеса не твоих рук дело? – Вита повернулась, взметнув фалды великолепного платья.
– Здесь колдовал другой… Присядем к огню, я должен тебе рассказать кое-что. – Взяв кочергу, Флавин подбросил в пламя новые поленья. – мы не случайно оказались тут. Моя мать родом из здешних мест. Я долго не знал этого, но чувствовал – у меня есть какие-то долги перед прошлым.
– Твои предки владели этим замком?
– Нет, они были учеными-колдунами. Таковыми их считал народ, боясь и проклиная. Здесь под покровительством князей они пытались преодолеть границы известного, разумного, возможного. Пытались найти способ превращать пыль в золото, получать из трав и минералов бессмертие… Но все ушли, унеся с собой свои прозрения и ошибки. Остался дряхлый старик, считающий себя наследником древних знаний, этакой компьютерной базой данных.
– Сколько же ему лет?
– Уж точно, более ста. Сам он считает себя экспонатом двухвековой давности. Видишь ли, он и вправду что-то умеет. Гипноз, заклинания, ворожба, ясновидение. Он предугадал наш визит, владеет приемами внушения…
– И неплохо разбирается в женских вещах. Это платье словно сшито на меня, а в шкатулке оказалась даже краска для губ… – Вита задумалась. Ведь ты говоришь, старик здесь один?
– Ну, вероятно, ему помогают привидения. Только вот пища для столь высокого сервиса бедновата.
– Но я не голодна. Совсем не голодна.
– Странно, я тоже. Очевидно, старику проще внушать нам чувство сытости, чем поджарить пару цыплят. А вино удивительное, я пробовал его вчера, можешь не беспокоиться, не отравлено.
– Мне оно тоже понравилось и даже стало как-то легче… Ночью мне было страшно. Наверно, я не привыкла жить в башне. Казалось, я отрываюсь от земли и лечу куда-то в звенящую черную пустоту… Даже вот здесь холодело. – Вита прижала ладонь к солнечному сплетению. Вчера ты рассказывал мне о свадьбе… Спасибо, Крис.
– Свадьба обязательно будет, очень счастливая свадьба. Запомни, это мой приказ, Вита. – Сжав её руки, Флавин заглянул в глаза. – Обещаешь?
– Сумасшедший! Даже если бы ты отдал сотню приказов, я не смогла бы стать менее счастливой… – Сев рядом на медвежью шкуру, Вита прижалась к Флавину. – Теперь у меня всегда будет где спрятаться от тревог. Вот здесь, на твоей груди… Скажи, почему мне страшно?
– Счастливый человек чувствует себя особенно уязвимым. Ему есть что терять. Он не мыслит будущего без той доли радости, которую узнал, но понимает, что это невозможно.
– И еще, наверно, потому что чувствует себя виноватым перед обделенными. Избранный всегда немного виновен. От этого и великодушен… Я люблю сейчас всех-всех…
– Ты права, девочка. Наша любовь – редкий дар, сказочное богатство. А быть счастливцем среди скучных и нищих все равно, что есть сочные гамбургеры в толпе голодных дикарей… Властвующие над нами силы так же неуправляемы и опасны, как племя разъяренных аборигенов. Они коварны и страшно завистливы…
– Ты слишком серьезен, Кристос! Ах, ведь как выяснилось, ты из рода колдунов. Значит, все же твои биографы оказались правы.
– Смешно! Сочиняя небылицы, они попали в точку. У меня таинственная наследственность… Знаешь, что случилось с двумя моими предками-магами? Они вызвали друг друга на поединок, заперлись примерно в такой комнате в северной башне… И – пропали! Растворились, исчезли…
– Блестящий трюк! Кто-то из них хорошо лазал по стенам. А может быть оба. Они сговорились проделать этот фокус и навести трепет на всю округу. А сами благополучно сбежали – от князя и своего волшебства заодно. Чтобы счастливо жить в тенистых лесах у синего озера и растить детей.
– Дом у прозрачного озера в тенистом лесу… Это же моя мечта, Вита! Но она была такой далекой и смутной, как услышанная в детстве песенка. И, знаешь… Когда я думал о доме, то видел в нем тебя. даже когда не смел и мечтать, что ты полюбишь меня.
– Но я любила тебя всегда! Крис, это правда! Я родилась для этой любви.
– Ты родилась для любви… И она у тебя будет. Озеро, солнечный дом, малыши… Такие же прекрасные, как ты…
– Не возражаю, если все мальчики будут похожи на тебя. Крис… Неужели когда-нибудь мне может понравиться другое лицо?
Крис опустил глаза и, тихонько отстранив Виту, поднялся.
– Сегодня кружит метель и словно вражьи полчища бегут по небу темные тучи…
– Ты смотришь не в то окно! Здесь много серых и синих стекол и черная старуха с косой… Иди сюда… Это весна! Ну, верно, милый, стало веселее! Желтые цветы светятся, словно солнце. Наверно, одуванчики. Я обожаю их! И птицы – смешные пестрые птицы! В окне нашего дома всегда будет так… Вита обняла Флавина. – Держи меня крепче, милый… Опять эта темнота и звон…
Подхватив ослабевшую Виту на руки, Крис отнес её на кровать.
– Отдохни. Выпьем немного вина. – Он протянул ей кубок. – Пей и будь сильной, девочка.
Послушно осушив бокал, Вита улыбнулась:
– Уже совсем хорошо и снова хочется танцевать! – Она села. – Я так давно не танцевала! На московском балу мне пришлось изображать веселье и танцевать, не помню что и с кем… Кажется, с тем самым переводчиком. Как давно это было и как скучно!
– Но он-то, наверно, запомнит эти минуты на всю жизнь. – Крис задумался. – Мне жаль этого парня, Вита. Он видел тебя так близко, ты была совсем рядом… Не мудрено, что сторож потерял голову.
– Мне кажется, его кто-то здорово подставил. У них там настоящая коза-ностра. А насчет этого ты зря, – Лесников не из числа моих воздыхателей. Он смелый и романтичный, как в старых кинофильмах с Жераром Филипом. И даже читает книги о любви. Оказалось, у русских есть писатель, который давным-давно написал те слова, что говорил мне ты…
– «Я люблю тебя, потому что нет на свете ничего лучше…» Эти слова принадлежат только тебе, Жизнь.
Вита рассмеялась:
– Они принадлежат всякой, кому выпало счастье быть любимой. Истинно любящий всегда чувствует себя избранным, владельцем уникального сокровища. Я готова поклясться, что Кристос Флавинос и в самом деле считает меня ненаглядной.
