Текст книги "Золотая цепь старчества. Русское старчество XX века"
Автор книги: Людмила Ильюна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Блаженная Алипия
В середине 80-х годов две киевлянки услышали от старца Троице-Сергиевой Лавры: «Зачем вы приехали ко мне, когда у вас в Голосееве, в Киеве, пламенеет такой столп?» Матушка Алипия принадлежит к подвижникам благочестия скорбного периода в истории нашего Отечества, когда глубина подвига верных заключалась в сердце их. Она в молчании несла свой крест, но то, что нужно нам знать о ее многотрудной жизни, о ее подвигах, она открыла. Сколько подвигов несла она! Подвиг молитвы – с детства читала Псалтирь, до глубокой старости знала почти все псалмы наизусть; подвиг странничества – пешком прошла многие святые места; подвиг исповедничества – 10 лет тюремного заключения за веру православную; подвиг столпничества – жила в дупле дерева; и, как венец – подвиг юродства во Христе. Дух Божий созидал в ней нового человека, и он утверждался великими дарованиями: у матушки был дар прозрения чужих мыслей, дар откровения о происходившем вдали и о будущем, дар исцеления.
Матушка Алипия была уроженкой Мордовии, родители ее – Тихон и Васса Авдеевы. Во Святом Крещении наречена она была Агафией.
В семь лет она осталась круглой сиротой. Такая кроха, а сама по родителям Псалтирь читала. С этих пор началась ее странническая доля. В грохоте века сего расслышала она тихий голос: «Иди дорогами земными к Небесному пути». Многие святыни посетила тогда странница Агафия, многих угодников Божиих повидала. А особенно полюбила святыни киевские – великую Лавру, третий удел Божией Матери на земле. Лютые гонения обрушились в это время на украинскую землю. «Хлебной житницей и житницей священномучеников» названа Украина в «Акафисте мученикам Российским». На юге, «под Одессами», как говорила мать Алипия, пришлось пострадать и ей. Ее бросили в камеру к уголовникам. Она сказала им: «Не подходите!» – и стала горячо молиться. И никто не посмел к ней приблизиться. Охранник прильнул к глазку и замер: стоит арестантка, крестится, а над головой у нее ореол.
В застенках томилось много священников. Их брали на мученье без возврата. Осталось трое: старик-протоиерей, его сын и Агафия. «Утром нас не будет в живых, отслужим о себе панихиду». – «И обо мне», – попросила матушка. «Ты уйдешь», – утешил священник.
В той тюрьме существовала пытка под названием «машинка». Жертву вводили в комнату с двумя дверьми. Одна вела на волю, другая в подвал; предстояло правильно выбрать.
Неизвестно, одолела ли матушка испытание, толкнула ли счастливую дверь, но очутилась она на свободе. «Разрешителем от уз» матушка называла апостола Петра и особо почитала его всю жизнь.
Незадолго до Великой Отечественной войны пришла странница Агафия в богоспасаемый град Киев. Сказывают, что во время оккупации она многих людей из концлагеря вывела. Маленькая, незаметная, могла она проникнуть туда, кому другому вход был бы закрыт, да, видимо, и сам апостол Петр помогал ей проникать в темницы и спасать людей.
Во время войны печерскую святыню вернули Русской Православной Церкви, и архимандрит Кронид облек рабу Божию Агафию в малую схиму с именем Алипия в честь первого русского иконописца. Она всю жизнь сохраняла приверженность отцам печерским: «Я – лаврская монахиня».
Духовный отец благословил матушку подвизаться в дупле дерева по примеру древних подвижников. У подошвы ближних пещер стоял гигантский дуб, в котором отныне поселилась матушка Алипия. Претерпевая в древесной пещерке голод и холод ради Христа, протянула она живую ниточку к Святой Руси. Ничего своего она не имела. Приходил отец Кронид, приносил сухарей в мантии. Высыплет у дупла и уйдет – строгай был, поблажек не давал. Если трудно, благословлял читать сорок раз «Живый в помощи...».
«Как засыплет снегом – холодно, зуб на зуб не попадает, – вспоминает матушка. – Пойдешь к монахам, какой даст хлебца, а какой и выгонит». В сильные морозы ее пускал в сенцы схиигумен Агапит. «Согрелась? Теперь спасайся иди!» – и она уходила. Когда архимандрит Кронид почил о Господе, схимонах Дамиан благословил матушку переселиться поближе к людям.
Мать Алипия поселилась в земляной пещерке, жила на подаяние. И вот опять ее забрали в тюрьму – за отказ работать на Пасху. Памятью об этом узилище остались беззубый рот и согбенная спина. Выпустили матушку, когда уже разогнали твердыню Печерскую. Мать Алипия поселились на Демеевке (в тихом районе Киева, где была незакрытая церковь Воздвижения Креста Господня). Мальчишки дразнили се, швыряли камнями, она же все терпела и молилась. А потом по благословению свыше перебралась в Голосеевский лес. Располагается он на окраине Киева, устроены были здесь лаврские скиты-пустыньки. Эти места освящены именами старца-девицы Досифея, благословившего на монашество преподобного Серафима, блаженных Паисия и Феофила. Здесь подвизался утешительный старец иеромонах Алексий (Шепелев), а также иеросхимонах Парфений Киевский. Поселилась матушка в заброшенном полуразрушенном домике и жила там до самой смерти, не имея ни прописки, ни паспорта. Милиция неоднократно пыталась «разобраться» с матушкой, но Господь хранил ее, и выселить ее из Голосеева не удалось.
В это время матушка Алипия вышла на служение людям в подвиге юродства. Ходила она в плюшевой кофточке, в детском капоре или в шапке-ушанке, на спине таскала мешок с песком, а на груди – большую связку ключей: грехи духовных чад, которые матушка брала на себя, вешая в знак этого новый ключик.
Матушка спасала свой город, молитвенно ограждала его от пагубы, обходила, как крестный ход совершала. Перед чернобыльским взрывом она несколько дней кричала: «Отец, не надо огонь. Отец, зачем огонь? Тушите ради животных, ради малых детей». Поливала водичкой: «Девки, земля горит». Падала на запад солнца и молилась: «Матерь Божия, избавь нас от газа».
Не она ли была тем праведником, ради которого Господь уберег Киев от радиационного облака, определив ему иное направление? Незадолго до чернобыльской катастрофы матушка Алипия стала предлагать к столу кагор с пепси-колой. Знаменитые голосеевские застолья (на улице стояли дощатые столы, ежедневно собиравшие по десять-пятнадцать человек) стали как бы защитой от разлитой в воздухе пагубы. Все угощенье у голосеевской подвижницы было намоленное. Для старицы было важно, кто принес кушанье, чьи руки прикасались к пище, через чье сердце прошло приношение. Принимала она не у всех. «Вам надо подровняться духом», – бывало, скажет матушка, опустится на коленочки, пропоет свои сильным голосом «Верую», «Отче наш», «Помилуй мя, Боже». Перекрестит стол: «Кушайте», а сама ложится на скамейку, отдыхает. Порции благословляла огромные, и все надо было непременно съесть.
«Сколько осилишь, настолько я смогу тебе помочь», – и люди с тяжелейшими болезнями исцелялись у ее стола.
Всех принимала матушка: блудников, лжецов, разбойников, только лукавых обличала, лукавства не переносила. Она схватывала даже тень мысли. Рассказывала мне одна женщина. Шла она к матушке с «мужем-подвижником» с мыслью: спросить у матушки, не отпустить ли его в монастырь, тем паче что детей у них не было. Не смогла она при людях задать этот вопрос, но все время о нем думала. И вот стали уходить, и каждого матушка спрашивает его имя. Вот и муж ее подходит и называет имя свое: «Сергий». А матушка его поправила: «Не Сергий ты, а Сергей». Так та женщина получила ответ на не заданный ею вопрос.
Еще один рассказ вспоминаю: приехала к матушке жена священника, которая всю жизнь и еще до замужества мечтала о монастыре; теперь, когда все ее дети выросли (и трое из них уже стали священниками), мысли о монастыре к ней опять вернулись. И вот она поехала в Киев, чтобы спросить об этом матушку Алипию. Когда они с дочерью пришли в Голосеевскую пустыньку и вошли во двор, они увидели во дворе домика дремлющую матушку Алипию. Стали дожидаться, когда она проснется. Долго ждали, решили уже уходить, и вот когда они уже подошли к воротам, старица вдруг вскочила, преградила путь своим гостям, а перед той, которая выбирала для себя новый путь жизни, опустила длинную жердь на ворота – это был безмолвный ответ на ее вопрошание: нет ей пути в монастырь, хотя столько людей получили от матушки Алипии благословение на монашество, а сестры Флоровского монастыря по очереди проводили у нее в хибарке целые дни и матушка называла их «родственнички».
В это время подвизался в Лавре и отец Роман (Матюшин) – всеми любимый батюшка, чьи покаянные песнопения мы слушали, затаив дыханье. Матушка же, встречая дорогого гостя у себя в пустыньке, называла его «дважды Ангел». Монах – это ангельский чин, а поющий монах исполняет ангельское служение пения у Престола Всевышнего. Но враг рода человеческого восстает на тех, кто особенно ревностно служит Богу, и через людей досаждает им. Отцу Роману матушка Алипия предсказала: «Выпьешь чашу и снова будешь на приходе». Так и вышло: испив свою чашу горечи, он опять уехал в Псковскую область. Именно иеромонах Роман отслужил над гробом матушки первую литию об упокоении ее новопреставленной души.
Чаще всего люди и не подозревали, что их облегчение ношей ложится на матушку. Обнимет, поцелует – казалось бы, благословляет, а она их хворь на себя берет. «Думаете, я мазь варю? Сама за вас распинаюсь», – призналась как-то она. Одной больной дала выпить кагор во исцеление души и тела и, пока та пила, упала без чувств.
Предсказания матушка давала в притчах, в юродивых поступках, а иногда и явно, просто, без иносказаний – как кому спасительнее. Как-то в разгар застолья послала одну монахиню в овраг со свечкой читать Псалтирь. Потом обнаружилось: в тот самый час ее брата чуть не убили. Пришла за советом монахиня, до того подвизавшаяся в Горненской обители: возвращаться ли обратно? «Ты здесь выше будешь», – не благословила матушка. Сейчас она настоятельница одного из старинных русских монастырей.
Раба Божия Олы а, врач-психиатр, впервые попала к матушке. Хозяйка указала ей, где сесть, сама вышла. Вдруг на Ольгу закричали: «Как она смеет?» Оказывается, села на матушкино место. Испугалась, встала. Вернувшись со двора, матушка Алипия строго сказала: «Почему стоишь, садись, где тебе сказано». Все поняли, что такова матушкина воля. Сейчас сия раба Божия подвизается в Иерусалиме, в Горненской обители.
Одна женщина-певчая пришла к матушке со своим женихом, и все время, пока они сидели за столом, матушка указывала на них рукой и приговаривала: «А девочка мальчика отпевает, а девочка мальчика отпевает». В скором временем он утонул у нес на глазах, и она действительно пела по нему панихиду.
Однажды с матушки снялся как бы покров, и она стала другая, не юродивая – сосредоточенный, печальный человек. «Духовник – это страшно, – открылась матушка. – За него надо молиться, чтобы Господь подавал ему помощь в борьбе с воюющими против него бесами и ограждал от всякого зла, ведь грехи отца ложатся на чадо. С ним надо строить духовный фундамент общения. По вере чада Господь открывает духовнику Свою волю о нем...»
Как и многих блаженных, матушку Алипию окружали животные, с которыми она разговаривала, которых жалела. Матушкины котики и цыплята все были какие-то хворые, заморенные, хилые – с гнойничками, с сухими лапками. «Почему звери у вас такие больные?» – однажды спросили матушку. – «Люди блудно живут, кровосмешение делают, все отражается на тварях земных».
Незадолго до кончины у матушки Алипии появилось двенадцать котят. Слепые, лежали они в коробочке, потом стали подрастать, уходили по одному. Матушка каждый раз радовалась: «Ушел, ушел!» Наконец сказала: «Почти все на свободе». Остался последний, самый сильный, больше всех к матушке льнувший. После кончины старицы он возлег ей на грудь, вытянулся и умер.
За год до смерти матушка Алипия стала жить по одной ей известному счислению. Она называла этот календарь иерусалимским. «Государства по деньгам различаться будут. Это будет не война, а казнь народов за их гнилое состояние, – пророчествовала старица. – Своих людей Господь до смерти не допустит, верных будет держать на одной просфоре». В это время (за год до кончины) матушка объявила: «Все, девки, ухожу от вас». Те в слезы. Матушка собрала на стол, благословила: «Ешьте». Пересчитала присутствующих – оказалось двенадцать. «Достойно», – с удовольствием сказала старица.
Незадолго до смерти матушка Алипия поставила свечу в банку с рисом, выдвинула в прихожую. Инокиня Марина вошла – в темноте свечка мерцает, никогда такого не было. «Лампочка перегорела», – отговорилась матушка и благословила: «Читай Псалтирь за мать». – «Что с ней?» Старица не ответила. Это о себе она говорила. «Оставляю вас сиротами, другие будут утешать, но матери уж не будет у вас», – говорила она сестрам перед концом.
В воскресенье 30 октября 1988 года в голосеевском доме было особенно много народу. Матушка посылала приходивших на могилку ныне прославленного во святых отца Алексия (Шепелева): «Идите, поклонитесь, там священник служит». Не сам ли старец-утешитель голосеевский давал ей напутствие на исход души?
После трапезы матушка прилегла. Все разошлись, осталась одна супружеская пара убирать со стола. Рабе Божией Марине матушка протянула свечку с наказом поставить завтра к иконе Всех святых: «Только до утра не зажигай». Хлеб и мед велела положить на панихидный столик. «Ну все, больше не приходи». Та думала – сегодня, оказалось – никогда...
На крылечко в этот момент вбежала запоздавшая инокиня Марина, ныне монахиня Сергия. За несколько дней матушка ее предупредила: «В воскресенье на вечерню не ходи». С посещением служб в монастыре строго, но ослушаться старицу не посмела.
Матушка Алипия лежала на досочке. Обрадовалась, увидев Марину: «Махай мне платочком, я умираю!» Та подумала: иносказание. «Читай Псалтирь». Когда Марина дошла до слов: «Царь мой и Бог мой», матушка сказала: «Довольно». На прощанье благословила Марину – непривычно значительное благословение преподала. А потом мужчина и женщина, что со стола убирали, посмотрели – а матушка бездыханная лежит, с лицом, сияющим славой Небесной. Господь воззвал Свою угодницу из юдоли в радость нескончаемую. Тихою была ее смерть, мирной и непостыдною. Супруги сели в машину, доехали до телефона-автомата. Когда вернулись, у матушки на груди мертвый котенок вытянулся, тот самый, последний из двенадцати, тепленький, неостывший.
В год тысячелетия Крещения Руси, 1988-ой, отошла ко Господу блаженная старица схимонахиня Алипия. Как-то она обронила, что хоронить ее будет Флоровский монастырь. Так оно и вышло. После первых литий, панихид повезли в обитель, где соборно отпели в храме. Погребение состоялось 2 ноября. «Как первый снег пойдет, так меня и похороните». И действительно, в тот день закружились первые снежинки. По благословению настоятельницы Флоровского монастыря игумении Антонии многотрудное тело 90-летней старицы Алипии погребли на Флоровском участке Лесного кладбища.
После смерти матушки домик ее в Голосеевском лесу снесли, но на его месте появился дивный чудотворный источник. Враги матушки засыпали этот источник полностью и забили кол, так, что и вытащить нельзя. Монахини Флоровского монастыря пытались вытащить кол, но, увы, ничего не получалось. И вдруг однажды рванул фонтан на три метра ввысь. Так матушка Алипия и после своей кончины удостоверила верных своих чад, что обрела она благоволение у Господа, и «реки воды живой» изливаются по молитвам к ней.
В мае 1993 года в Голосеевской пустыни начала возрождаться монашеская жизнь. Ныне монастырь населяют уже 30 человек. Восстанавливается храм в честь иконы Божией Матери «Живоносный Источник» – теперь можно будет помолиться в храме на месте подвигов блаженной матушки Алипии, прославленной еже во святых.
Преподобный Амфилохий Почаевский
Свято-Успенская Почаевская Лавра была «прибежищем и утешением» скорбящим в годы гонений, которые продолжались на ее территории почти весь советский период нашей истории. И среди многих опытных духовников Лавры особой любвеобильностью отличался старец-утешитель Амфилохий.
Преподобный Амфилохий Почаевский (Головатюк) родился в многодетной семье в селе Малая Иловица, 27 ноября 1894 года, от богобоязненных и христолюбивых родителей Варнавы и Анны. Во Святом Крещении мальчик был назван Иаковом. Спокойствие, мир и согласие в семье передалось и мальчику. С детства он привык к труду и уважению к старшим. В семье с почитанием относились к священникам и любили молитву. В трудах и молитве отрок возрастал, и в 1912 году был призван в царскую армию. Повидав ужасы войны, молодой парень по возвращении домой избирает монашеский путь.
В 1925 году Иаков Головатюк приходит в Почаевскую Лавру. Пройдя разнообразные испытания и многие послушания в смирении и кротости, Иаков принимает монашеский постриг с именем Иосиф.
21 сентября 1933 года Иосиф был рукоположен во иеродиакона, а 27 сентября 1936 года – во иеромонаха. 24 февраля 1953 года иеромонах Иосиф был возведен в сан игумена. Отец Иосиф прошел все послушания в Почаевской Лавре, и в 1959 году был избран духовником обители.
Помимо лаврских послушаний отец Иосиф лечил людей, к нему тянулся нескончаемый поток болящих различными недугами. Всех он окружал заботой, отеческой любовью, и лечил, не взимая платы.
Посвятив жизнь служению Богу и ближним, отец Иосиф стяжал твердую веру и деятельную любовь, получив от Бога дар прозорливости и чудотворений.
Он изгонял бесов, возвращал глухим слух, слепым – зрение, скорбным подавал отраду и утешение. Сколько слез иссушил старец своими молитвами, сколько горя принял в свое сердце! Из-за множества народа, приезжавшего к нему, по благословению наместника Лавры батюшка поселился в домике у ворот на монастырском кладбище, где вместе с иеромонахом Иринархом прожил около двадцати лет.
Впервые дар прозорливости у старца Иосифа проявился в начале Второй мировой войны, когда он предсказал вступление немецких войск в Почаев.
По окончании войны к старцу на кладбище стали наведываться сотрудники VIIV и бандеровцы.
Одни видели в нем сотрудника VIIV, другие подозревали в укрывательстве бандитов и всячески старались от него избавиться. Однажды под вечер пришли незнакомые люди с носилками, связали его и понесли, намереваясь скинуть с паперти. Видевшие это люди запротестовали, а отец Иосиф спокойно сказал: «Далеко не понесете». И – о чудо! Господь не позволил насильникам надругаться над Своим угодником. По дороге к Лавре один ослеп, второму отняло руку, третьему – ногу. Они кричали, просили о прощении. Он их благословил и отпустил с миром.
Не покаявшись, не внимая чуду, они пришли снова, но уже на «беседу». В это же время к батюшке привезли одержимую, привязанную к лестнице. Развязывать опасались – буйная. Получив свободу, женщина с кулаками обрушилась на батюшку, покрывая его сильными ударами, пока обессиленная не повалилась на землю. Преподобный не защищался и даже не пытался уклоняться от ударов – стоял и молился. Сердце его, чуждое гнева и злобы, исполнялось жалости и сострадания при виде создания Божия, мучимого от диавола. Женщина вскочила и с новой нечеловеческой силой набросилась на старца. Падала, снова вскакивала, нанося удары, но так и не смогла поколебать долготерпение подвижника и совершенно изнемогла. Будучи очевидцами происшедшего, представители власти оставили старца на этот раз в покое.
Вскоре старца перевели обратно в Лавру. Все так же спешили к нему люди, получая врачевание телесных болезней и тайных недугов души. Исцелялись даже те, чьи болезни были запущены и, по мнению врачей, неизлечимы.
Особый дар имел батюшка: изгонять бесов. К нему везли одержимых из самых дальних республик Советского Союза. Демонов старец видел наяву, и часто, проходя по храму, строго повелевал им выйти из храма и из людей.
Горе, переполнившее людские сердца, отец Иосиф переживал как свое, сострадая страждущим и немощным.
В конце 50-х годов вновь усилились гонения на Церковь. Многих монахов за исповедание веры сажали в тюрьмы, некоторых неоднократно. Почаевскую Лавру собирались закрыть и сделать в ней «музей атеизма». В Лавру прибыла милиция. Начальник милиции отнял у наместника ключи. Послушник побежал к старцу Иосифу рассказать о происшедшем. Отец Иосиф немедленно пошел туда. У дверей храма стоял десяток милиционеров со своим начальником. Старец подошел к начальнику и неожиданно вырвал из его рук связку ключей. Отдавая их тут же стоявшему молодому наместнику Августину, сказал: «На, возьми и никому не отдавай!» Недоумевающим милиционерам сказал: «Архиерей – хозяин Церкви! А вы чего сюда пришли? Идите вон! Люди, гоните их!» – обратился он к присутствующим местным жителям. Воодушевленные призывом любимого батюшки, люди устремились на милиционеров, которые в испуге бросились бежать к Святым вратам.
Расправа над батюшкой за этот храбрый поступок не заставила себя долго ждать. Батюшка знал, что так будет, он это предсказал. За ним приехали через неделю. Шесть человек накинулись на него, повалили на землю, связали по рукам и ногам, заткнули рот полотенцем и потащили к машине. Батюшку увезли в психиатрическую больницу. Заставляли снять крест, он отказался, тогда с него насильно сорвали крест, а его поместили в палату для буйно помешанных. Вводили старцу лекарство, от которого распухало все тело и трескалась кожа.
О заключении старца узнал а дочь Сталина Светлана Аллилуева. Ей удалось освободить его в благодарность за то, что он ранее исцелил ее от душевной болезни. После больницы поселился отец Иосиф у своего племянника в родной Иловице.
Но и здесь, по наущению диавольскому, старца пытались убить. Еле живого его привезли в Почаевскую Лавру и постригли в великую схиму с именем Амфилохий. После пострига старец пошел на поправку, и вскоре он опять служил молебны, изгонял бесов, врачевал людей. К нему за помощью продолжало стекаться множество народа. Люди исцелялись от одного прикосновения к старцу. Так, исцелялись страдавшие головными болями, болезнями почек, печени, сердца, рук и ног, а также душевнобольные.
Приезжали к батюшке и современные молодые юноши, жаловались на душевную тоску, отсутствие сна, аппетита. Старец ставил их посреди двора и велел класть земные поклоны. Велел и дома каждый вечер так делать да носить крестики, не выпивать, не курить, ходить в церковь, соблюдать посты, причащаться. Тогда, по его словам, «все нервы выйдут» и вернется здоровье. При этом добавлял, что нервы чувствуют боль, но когда болит душа, то это не нервы расстроены, а бесы мучают, и надо постом и молитвою бороться с ними.
Старец был смирен и кроток. Свою духовную жизнь и молитву старался проводить в тайне. Днем принимал людей, а по ночам – молился. Отдыхал он очень мало. Вся жизнь этого угодника Божия была пронизана любовью чистой и всеобъемлющей.
Умер старец 1 января 1971 года. Он знал время своей кончины и готовился к ней. Святой угодник Божий всю жизнь свою прожил по заповедям Божиим, в любви и милости, и Господь Сам прославил его. Многочисленные чудеса и исцеления, как при жизни, так и после физической смерти подвижника, свидетельствуют об этом. Исцеления совершались не только от его мощей, но и от земли с его могилки и от масла из лампад.
Молятся ему в различных нуждах и в различных болезнях об исцелении и помощи. Старец, как и при жизни, помогает всем, нужна только непоколебимая вера просителя в помощь Божию и помощь святого. В 2002 году, накануне Пасхи, были обретены нетленные мощи преподобного Амфилохия, открытые теперь для поклонения в пещерном храме Лавры. 12 мая того же года 16 архиереев во главе с митрополитом Киевским Владимиром совершили чин прославления преподобного. Во время прославления в небе над Лаврой из облаков сложились два креста, и верующие посчитали, что эта небесная весть относится к преподобным Иову и Амфилохию. Мощи преподобного Амфилохия открыты для поклонения в храме преподобного Иова Почаевского.
Преподобие отче Амфилохие, моли Бога о нас!
