Текст книги "Кибер-вождь"

Автор книги: Людмила и Александр Белаш

Тягач утащил бот в пургу, и на какое-то время пятеро скитальцев остались одни в беснующемся полумраке. Но явился автобус – и они были спасены.

Здание вокзала в Норд-Хайде тоже оказалось насквозь армейским – простота, чистота и казенность. Штампуя отметки о прибытии в паспортах и медицинских сертификатах, серый киборг на пропускном пункте для приезжих объяснил, что флаер «Морион» (ура, свой!..) готовится к вылету, а пока надо посидеть в зале ожидания.

– Там стоит елка, – добавил он, словно хотел утешить невезучих путешественников, – а в буфете можно согреться.

Двое новоприбывших – по петлицам из инженерных войск, а на самом деле из разведки – сказали, что принесут выпивку на всех; как-никак Рождество, они не при исполнении, и комендантский патруль не станет придираться сейчас к необычно веселым офицерам.

Зал был воплощением военщины – на полстены федеральный орел над скрещенными саблями, а по периметру – эмблемы аэрокосмических войск, вот и все украшения; ряды одинаковых кресел и табло объявлений для пассажиров; указатели – «Туалеты», «Убежище», «Багажное отделение» – ярче, чем мишени на стрельбище.

Отправив багаж по трубе на досмотр и хранение, Хиллари, Гердзи и уорэнт-офицер в должности «ассистент докладчика» (тоже из разведки) пошли сквозь вытянутый в длину зал к центру, где почему-то скопились ожидающие. И причина, оказалось, не в елке, которую на Колумбии заменяла «роданидия иглолистая» чарующего лилового цвета, наряженная лентами, звездами и херувимами.

С каждым шагом по проходу между кресел Хиллари все больше убеждался, что вернулся прямиком в родной проект. Сперва «Морион», а теперь и Дымка собственной персоной. Распустив по плечам пышные волосы, в венчике нимба и какой-то воздушной хламиде с похожими на крылья рукавами, дочь Чары стояла у елки и громко читала нараспев:

 
В золотом расплаве солнце встает,
В холодном безмолвье утра.
Замерло все – мир скован льдом,
И кажется, что навсегда.
 
 
Девять месяцев стужи, а три – тепла
Мелькнули и тотчас прошли.
Выходит, что зло в три раза сильней
Добра и нежной души.
 
 
Но пусть торжествуют холод и мрак,
Пусть зло победно смеется —
Смотри! Горят золотые лучи —
Солнце вернется![Б]Б
  Текст авторов романа


[Закрыть]
 

Ее слушали офицеры, их жены и дети, кому выпала нелегкая участь ждать рейсового транспорта в такую ночь, – всего человек пятьдесят. Виднелось несколько синих курток и кепи – это сэйсиды; в иссиня-черных пальто и беретах – военные моряки. В другое время сэйсиды держались бы особняком, но сегодня – канун Рождества, и если ангел поет, то для всех, без различия.

– Сядем, – шепнул Хиллари, хотя был уверен, что Дымка их уже заметила, опознала его и с радара оповестила своих: «Здесь Кибер-шеф».

Позади и в стороне от елки стояла ширма из голубого нетканого материала с блестками, на легкой раме, какими пользуются уличные лицедеи в Городе. Дымка удалилась, развеваясь, под аплодисменты зрителей, а с другой стороны из-за ширмы вышел Этикет в серебряной короне, в мантии (то есть – в вывернутой наизнанку противолучевой накидке) и с посохом, в котором многие узнали щуп-миноискатель, но атмосфера мистерии заставляла верить, что это мантия и посох, и ничто другое. К лицу координатора была подвешена черная борода.

– Я царь Ирод, – грозно объявил Этикет, – я повелитель всех окрестных стран. Кто мне не повинуется? Я властвую, мне все покорно. Воины мои, солдаты вооруженные, предстаньте перед своим победителем!

С деланым маршевым топотом показались из-за ширмы Денщик и Ковш со скотобойными шокерами, в шлемах из кулинарной фольги и бумажных плащах.

– Царь наш, зачем призываешь, – спросили они хором, – что нам повелеваешь?

– Идите, истребите всех невинных младенцев.

– Пойдем и убьем! – громко ответили киборги, сделав «налево – кругом!»; когда они скрылись за ширмой, послышались выстрелы шокеров и приглушенные крики. Кое-кто из детишек начал всхлипывать и прижиматься к матерям.

– Всех ли убили?

– Всех, царь Ирод; одна Рахиль не дает свое дитя убить, а хочет твоей милости просить.

– Кто такая эта непокорная?! Привести ее тотчас сюда, передо мной поставить!

Вывели Чару в рубище из отрепьев, со слабо шевелящимся свертком на руках; она так его стискивала, что ясно было – не отдаст.

– Как ты смеешь, Рахиль, не давать ребенка бить моему верному воину?! – стукнул Ирод в пол посохом.

– Царь, помилуй – он у меня один-единственный и такой маленький, никому зла не сделал!

– Нет ему пощады. Воин, коли его!

Ковш сделал движение жалом шокера, будто кинжалом. Чара вскрикнула:

– Нет мне больше жизни, зачем жить и тосковать?!

А за ширмой запели в несколько голосов:

– Не плачь, Рахиль, не плачь напрасно!

– Отцвело его тело, душа уцелела! Бог примет дитя в свои руки – возьмет в жители райской обители!

Показалась Дымка, сразу начав звонко укорять:

– О Ирод! За твою злость придет гибель, сойдешь в ад кромешный на вечные муки!

– Нет меня сильнее, не устрашусь я никого! Я буду вечно царствовать и лютовать, соперника не зная! – бахвалился Ирод. Хиллари поймал себя на том, что не воспринимает актеров как своих киборгов; они словно принадлежали иному миру. Сейчас наступит расплата… И вот она – медленно ступая, появилась Лильен с белым лицом, в саване, с косой; голос зловещий, чуточку вкрадчивый:

– Я – Смерть справедливая и всемогущая, госпожа всего мира. Хватит тебе, Ирод проклятый, на свете жить; пора идти в черную обитель за страшные твои грехи.

– Ах, Смерть, погоди, дай мне час срока для прощания и покаяния!

– Поздно ты спохватился, окаянный. Не вечно тебе неповинных губить, не вечно чистую кровь лить. Нет тебе срока и на полчаса – вот тебе острая коса!

Удар. Уронив посох и пошатнувшись, Этикет попал в руки Маски и Косички в облике чертей; приплясывая и строя рожи, они увели Ирода под предводительством Смерти, а Дымка воздела руки:

– Темный владыка в ад провалился, светлый Младенец вновь народился! Слава в вышних богу, и на земле мир, и в человеках благоволение!..

Зал ожидания дружно зарукоплескал; особенно старались ребятишки, радуясь победе над злым царем и тому, что дитя в свертке у Чары вновь заворочалось и запищало. Хлопая, Хиллари встал – да, вон и Селена, сидит в первом ряду…

– …а нам, артистам, дайте от щедрот за представление! – Дымка поклонилась и пошла по рядам с тарелкой. Хиллари сунулся в карман и сообразил, что при нем нет наличных, одна карточка.

– Вам понравилось, мистер Хармон? – Дымка дошла и до него; лицо ее лучилось, но в улыбке пряталась наивная хитринка.

– М-да, весьма. Нравоучительно.

– Мы надеемся, что так. Мы старались.

Серые складывали ширму, команда Чары убирала реквизит. Селена поднялась с места, но с ней заговорили двое контрастных молодых людей, бледный рыжеволосый моряк и темнокожий сэйсид, и она не могла подойти ни к своим, ни к Хиллари, помахала ему издали рукой, и все. Зато рядом сразу оказался Этикет:

– Поздравляю с прибытием, босс.

– Это ты подстроил? Я не поверю, что совпадение случайное.

– Разумеется, нет. Все дело в точной координации и расчете по минутам.

– Значит, трюк с автобусом, который задержался…

– Вторая шутка на родной земле, мистер Хармон. Водитель автобуса…

– …и кибер на КПП, пославший нас сюда…

– Все они наши.

– Да, и пьеса неплохо отрепетирована. Как ты согласился играть Ирода?..

– Чара его попросила, – вмешалась Дымка; трое детишек тянулись прикоснуться к ее ангельским одеждам, а другие пятеро вились вокруг Лильен, Маски и Косички, хоть и побаивались их нарядов. – Гонорар мы делим пополам с солдатами. А сценарий написал нам дядя Фанк.

Кто же, как не он?.. Тихий, спокойный, скромный, но внимательный и умный затворник смог создать простую и до глубины души достающую притчу-напоминание. Memento mori[*]memento mori
  memento mori – лат. «помни о смерти»


[Закрыть]. Помни о смерти, Хиллари Хармон. В свой самый радостный час торжества помни, что ты – Человек и в вечность перейдут твои дела, творения и дети, тобой порожденные.

Селене никак не удавалось отделаться от ухаживаний офицеров; сэйсид по имени Готтард тоже летел в Вангер и обещал встретиться, когда будет свободен. Сейчас Селена уже не напоминала потерянную невротичку, какой была после плена, – глаза ее блестели, губы играли, жесты были полны живости. Хиллари нравилось, что представлять его проект в Вангере будет симпатичная девушка, а не начетчик армейских уставов, но не мешало бы выяснить, как определились у Селены отношения с киборгами, державшими ее на цепи.

Полезно и то, что она будет вдали от Фосфора. Болезненные привязанности – стойкие, от них нелегко избавиться; пусть ее странное чувство к киборгу утихнет в разлуке и сойдет на нет.

Дымка занялась детьми – уж очень тем хотелось, чтобы с ними поговорил ангел; Хиллари отвел Этикета в сторону:

– Ну-с, координатор, твои наблюдения? Коротко.

– ЦФ-7 инсталлировалась успешно; с Чарой и ее группой можно работать. Пока сказывается остаточная память у Косы и Лильен; их копии наложились на опыт войны. Чара ими командует здраво и крепко; месяца три с ними побудут двое наших, затем отчет – и, если все нормально, можно будет отозвать их в Баканар.

– Прочие группы?

– Меньше всего хлопот с Мастерицей. Дети Сумерек – более проблемные, с ними не заскучаешь. Фосфора после коррекции отправили, как вы решили, стажером на баканарский могильник отходов.

Это решение Хиллари и Этикет приняли вместе. Обслуга могильника – вся из киборгов, охрана – надежнейшая, и, что приятно, у Этикета там есть связи. Присмотр обеспечен круглые сутки – сервер могильника держит каждого киборга на луче и контролирует любое перемещение. Вытребовать Фосфора в проект для контроля можно за час.

Селена и Чара подошли к Хиллари одновременно, с разных сторон.

– Я так рада за тебя, Хил! Мы смотрели записи с конгресса; это было замечательно.

– Ох, Сель, со стороны всегда все выглядит чудесно. А каково мне было продвигать идею… оппоненты там ой какие маститые. И главное – ни черта не понимали в том, что я толкую!.. Как готовность, Чара?

– Мы прошли инструктаж и работали в центре детской реабилитации, – суховато ответила мать-одиночка. – По сводке, в Вангере нуждаются в социальной помощи около трех тысяч детей и подростков. А нас – всего пятеро…

– Справитесь; у вас есть наработка по наркоманам. Как Маска?

Бойкий Готтард вновь вышел на Селену с веселым зовом: «Сель, можно тебя на секунду?..»; это позволило Хиллари и Чаре побыть наедине.

– Я должна поблагодарить вас за то, что вы стерли у Маски воспоминания о войне. С ними ей трудно было бы вживаться в новый образ…

Хиллари не жаждал и не добивался благодарностей. И никому не докладывал, что Маска получила новый мозг взамен отданного Снежку, а из архива ее личности удалили память о конгрессмене.

О войне Маске расскажут другие.

– Это дело прошлое; не будем к нему возвращаться. Меня беспокоит направление ее мыслей – она и раньше не была усидчивой и смирной; что сейчас?

– ЦФ-7 не сделала ее паинькой. Порой проступает уличное воспитание; приходится одергивать.

– Я серьезно рассчитываю на ваш авторитет, Чара. Кстати, о представлении – затея стоящая. Будете продолжать?

– Все Святки; пусть к нам привыкают в Вангере.

– Успеха вам! Будут сложности – обращайтесь к мисс Граухен. Ко мне – в крайнем случае.

– У меня есть просьба, – Чара неназойливо помешала ему уйти. – О Гильзе. Мистер Хармон, ее разум цел в копии…

– Так, это вопрос финансовый, – голос Хиллари стал строже. – Я не намерен покупать ей тело, поскольку ни в коей мере не считаю себя ответственным за ее гибель. Айрэн-Фотрис тоже не пойдет на расходы ради ваших чувств. Рассчитывайте на себя. Если сделаете целевой взнос в размере стоимости тела с мозгом – я поддержу это. Зарабатывайте где хотите, но легально; источники дохода будут проверяться.

Слух у них отменный – нет сомнений, семейка прислушивалась, чтобы знать, что ответит босс на просьбу. Он уловил взгляд Маски – недоверчивый, исподлобья.

«Прошлого нет, – подумал Хиллари. – Царь Ирод мертв, все рождается вновь. У всех нас есть шанс построить жизнь на других началах…»

– Рейс 402 на Вангер – пассажиров просят пройти на посадку, – громко и безжизненно объявил голос сверху.

– Я отправляюсь с боссом, – сказал Этикет Чаре. – Кажется, мы удачно сыграли сегодня? Выручка составляет сто двадцать восемь арги; половина – твоя, как договорились.

– Где я найду такого Ирода в Вангере? – озадаченно покачала головой Чара.

– Поищи среди людей – из них получаются настоящие Ироды, – посоветовал Этикет.

Помедлив, Этикет протянул ей руку. Чара не сразу ответила, но – рукопожатие состоялось.

– Вот уж не думала, что это когда-нибудь случится…

– Я тоже. Но с тех пор, как ты хотела убить меня, мы оба изменились. Адрес для контакта я тебе дал; чтобы связь сохранилась – обязательно пользуйся им.

– Я посмотрела в справочнике, что такое Вангер, – бубнила Маска, пока брали багаж из трубы. – Это у полярного круга. Там живут вахтовым методом. Как там может быть столько подростков? Их там что, забывают, как кошек?..

– Вангер имеет обширные подземные коммуникации, – пояснил Готтард, принимая свою сумку с транспортера; кажется, этот черно-синий решил всю дорогу не отставать от Селены. – Там микроклимат, пригодный для жизни. Летом бродяги обитают на поверхности, зимой уходят под землю, вьют там гнезда.

– Уау! Как ньягонцы! Или аларки. А что они там едят?

– Крыс и йонгеров. Или выходят на добычу по помойкам, делают подкопы к складам. Вангер – крупный узел транспортной сети на Севере, туда можно добраться морем или на караване платформ. Тамошнее манхло – тяжелый народ.

– И что их на юг не тянет?..

– Большой город – много еды. Им хватает.

– Их вылавливают? – серьезно спросила Косичка.

– Да, – ответила Селена, знавшая Вангер не хуже Готтарда. – Этим для тренировки занимаются сэйсиды. Правда, Гот?

– Мы ловим, а не охотимся, – примирительно улыбнулся тот. – Нельзя им там жить. Взрослое манхло их давит, обирает – дети же. Бывали и случаи канниба…

– Стоп мотор! Если хочешь расписать моим киберам про вангерские катакомбы – сделаешь это, когда я скажу, – пресекла его Селена. – И без страшилок. Договорились?

– Так точно, – Гот козырнул ей, словно старшему по званию.

– ОН ТУГО КЛИНИТ К НАШЕЙ КОМАНДИРШЕ, – радировала всем Коса. – ОТОШЬЕМ ИЛИ КАК? ЧТО ДО МЕНЯ – ТО НЕ ЛЮБЛЮ Я КРЫС ЛЕТУЧИХ. ПОЧЕМУ ЕЙ РЫЖИЙ НЕ ПРИГЛЯНУЛСЯ? МОРЯЧОК КРАСИВЕЙ, А ОНА СЭЙСИДУ ГЛАЗКИ СТРОИТ.

– НАДО ВЫЯСНИТЬ, С КАКОЙ ПЛАНЕТЫ ЭТОТ КУЧЕРЯВЫЙ. ОН, МОЖЕТ, АЛЬТИЙСКИЙ ШПИОН, – присоединилась Лильен. – ЕСЛИ ОН ЕЕ ОБМАНЕТ – ЗНАЧИТ, СКОТ, А ЕСЛИ ПРЕДЛОЖИТ ЖЕНИТЬСЯ – ВОТ ТОГДА ПОРЯДОК.

– ТАК СРАЗУ! ОНИ СЕГОДНЯ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ, КАК УВИДЕЛИСЬ! – Маске были незнакомы чудеса с первого взгляда.

– ЭТО ЖЕНСКАЯ ТАЙНА. ВОТ СХВАТИТ ТЕБЯ – ПОЙМЕШЬ, – Лильен по себе знала, как это происходит.

– ПРОСЛЕДИМ, ПОНАБЛЮДАЕМ, – резюмировала Чара. – В ОБИДУ СЕЛЬ ДАВАТЬ НЕЛЬЗЯ; ХАРМОН ЕЩЕ В МАЕ ВЕЛЕЛ НАМ: «ЗАБОТЬТЕСЬ О НЕЙ». ЭТО ПРИКАЗ.

– РАЗГОВОРЧИКИ В СТРОЮ, – по привычке среагировал Денщик. – КОНЧИЛИ В ЛЮДСКИЕ ДЕЛА ЛЕЗТЬ.

– А КОГО-ТО НЕ СПРАШИВАЛИ, – отпарировала Маска, – А КОМУ-ТО ВЕЛЕНО ПРИСМАТРИВАТЬ И БОЛЬШЕ НИЧЕГО. МЫ, МОЖЕТ, ЛУЧШЕ ЗНАЕМ, ЧТО ИМ НАДО, – и, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность, принялась сквозь зубы напевать хулиганский мотивчик: – Бац-бац, кислота – Тыр-тыр, провода – Дым-дым, комбинат – Это яд, это яд…

– МАСКА, ПЕРЕСТАНЬ, – велела Чара, – ТЫ ПОРТИШЬ НАМ ИМИДЖ.

«Хармон вернул мне дневник, – продолжила она мысленные записи, – сказав, что это – важно для науки. Я должна сохранить привычку писать то, что думаю. Меня это устраивает, даже если потом дневник попадет в музей робосоциологии и его будут изучать. Пусть исследуют; надеюсь, это хоть сколько-нибудь послужит взаимопониманию между людьми и нами. Мы и они – разные, но, чтобы сблизиться, надо найти нечто общее. Они поймут, как сильно мне хочется вернуть Гильзу; им тоже знакомо чувство утраты. Тело стоит дорого; недешево обойдется и заказной дизайн – мы решили, что внешность ее должна быть той же, что и раньше. Сколько лет потребуется, чтобы скопить нужную сумму, – восемь, десять?.. Время не имеет значения; мы поставили цель, и мы добьемся. Мы расскажем ей о Рыбаке, а Косичка скопирует тот вечер, когда они объяснились. Память должна быть полной, а помнить следует все – и худшее, чтобы не повторилось, и лучшее, чтобы в душе было светло. Хармон еще не выдумал, как детерминировать для нас понятие „душа“, но это слово он из дополнительного словаря не вычеркнул…»

Снопы света автобусных фар приближались; Лильен отошла за щит ветрового ограждения, села на корточки, смела ладонью снег и быстро, чтобы никто не увидел, нацарапала гвоздем на бордюрном камне: ЛИЛЬЕН + ФОСФОР = ЛЮБОВЬ. Она оставляла надпись всюду, где можно это сделать незаметно. Лильен верила, что эти слова и заложенная в них истина – залог и знак того, что их чувство не угаснет, не остынет, что они встретятся вновь.

– Лильен! – позвала Селена, выглядывая из-за щита и закрывая лицо от колючего снега. – Сейчас же в машину!..

Двери со вздохом схлопнулись, приняв пассажиров; глыба автобуса отвалила и двинулась к месту посадки.

На остановке не осталось никого; ветер потряхивал щитовую конструкцию, наметал новые слои снежинок на пологие сугробы.

С отъезда начиналась новая история – о подземельях Вангера, где живут одичавшие дети и дикие взрослые. После святочных представлений и чертям, и ангелам предстояло натянуть непромокаемые комбезы со светящейся нашивкой СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ» на груди, изучить карту катакомб и спускаться в глубокие шахты, откуда тянет мертвечиной, жареными крысами и гниющими отбросами.

Стелла, с каждым днем поднимаясь все раньше и выше, растопит снег и высушит взлетно-посадочные площадки базы Норд-Хайд, ветер принесет пыль с далеких холмистых пустошей, редко поросших стелющимся кустарником, и ничто не напомнит о том, как в Сочельник уезжала отсюда семья Чары.

Ничто, кроме царапин на камне: ЛИЛЬЕН + ФОСФОР = ЛЮБОВЬ.

Надпись останется надолго, пока не сотрут ее время и ветер, несущий песок.