Текст книги "Кибер-вождь"
Автор книги: Людмила и Александр Белаш
Жанр:
Киберпанк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
– Весь бизнес нам порушил, погань, – проронил Цинк, ногой уминая вещички. – Отец, займись ты наконец дисками!..
– Теракт… нет, он не мог…
– Оказалось – мог. – Кристалл сам принялся за содержимое машины Звездочета. – Уж какой был святоша!.. А на самом деле – придурялся. Энрик его испортил. Знаешь, что он еще провернул сегодня? Моим именем у «крыши» в Ровертауне взял два сильных ствола с боеприпасами, как будто я его послал. А те и дали, пни безмозглые. Ну, едем! Что уселся?! Машина внизу, одного тебя ждем.
– Мы заботимся о тебе, – Цинк взял отца за плечо. – Или ты идешь сам, или…
– Я иду, иду, – Звездочет стал торопливо одеваться. Он хорошо знал, что во имя заботы они могут применить силу. Будто они и впрямь – Дети Сумерек.
* * *
Доран, налепив себе желтые аппликаторы на поясницу и живот, обрел-таки некое душевное равновесие – то есть перестал балансировать между истерикой и рвотой и прочно устоялся где-то посередине. В утреннем выпуске «NOW» в пятницу, 9-го мая, он был привычно свеж и бойко говорлив.
– Курс акций Хиллари Хармона (напоминаем – вот как он выглядел в студенческие годы) в последние два дня растет, как дрожжевая масса на мясном заводе. Наконец-то названа дата продажи Файри на военном аукционе – это заметный шаг Хармона навстречу чаяниям централов! «Странная, но недвусмысленная фраза в завещании Джозефа Вестона является ясно выраженной волей покойного об отчуждении кибер-имущества», – заявил судья Гарибальд Колт; итак, у нас новый провидец – шеф «AudioStar» Луис Ромберг, предсказавший Сандре фиаско в деле против Хармона, – если «AudioStar» прогорит, Луису будет чем прокормиться на старости лет. Кроме того, Хармон отличился, без пальбы и потерь схватив в среду так называемую «семью» Чары, организовавшую теракт с «харикэном»; в составе «семьи» – Лилик, кукла всеми нами любимой Эмбер; что-то теперь запоет наша звезда? И Стефан Солец, которого отец, директор GGI, считал пропавшим без вести; радости отца нет предела!.. Триста тысяч адептов Церкви Друга завтра в 20.00 будут молиться, петь и танцевать на стадионе «Форвард» с Пророком, впервые посетившим Город, – Энрик отклоняет любые предложения об интервью, скрываясь в гостиничном номере под прикрытием отряда бодигардов. Уже сегодня вечером «Форвард» будет проверен полицейскими спецами по взрывным устройствам, а потом взят под наблюдение «стойкими» – две тысячи храмовых охранников в черном и усиленные наряды полиции готовятся обеспечивать порядок на «Форварде». Что касается билетов, то оставьте упования – аншлаг! Ожидается, что молитвенный концерт станет самым потрясающим гала-шоу года, а то и десятилетия; права на прямую трансляцию закуплены каналом III – рискованный шаг, поскольку на завтра же назначено предложенное Григом Ауди заседание совета социальных комиссий конгресса и решение о запрете моления может быть принято перед самым началом, хотя закон обязывает известить организаторов массового зрелища о его отмене не позже чем за час до открытия, после чего запрет можно обжаловать через суд. Положение серьезное – полиция подозревает, что некий варлокер по прозвищу Фосфор (вот его портрет) причастен к акции в Бэкъярде… Антитеррористическим службам не позавидуешь – централы, наш с вами индекс агрессивности держится на 14-ти! Темный, лидер Вольных Стрелков, пока никак не прокомментировал появившиеся в прессе и Сети версии о том, что его признание о взрывах на Бернслайн и в супермаркете «High Day» – чья-то подстава; эксперты заявляют, что взрывы без покойников не почерк Темного; кое-кто полагает, что Темный натаскивает нового бомбиста и пользуется случаем поднять свой рейтинг, а все эти взрывы – типичный пиар. Но напряженность и взаимное недоверие, я уверен, отступят перед нашим общим стремлением к согласию и примирению! Я рад и счастлив сообщить всем, поддерживающим акцию «Доброта сильнее гнева», что фонд на лечение Варвика Ройтера составляет уже 59.127 бассов и 6 арги! Осталось совсем немного, чтобы вернуть ему здоровье и жизнь! А вот и он сам… Рыбак,. скажи откровенно – ты злился на кого-то или просто был в отчаянии?
– Больше всего я боялся, что мне станет плохо, что я потеряю сознание и «харикэн» упадет… У меня и в мыслях не было ронять его на людей – только на кибер-легавых. Наверно, у меня что-то в мозгах сместилось – я думал, что вот-вот умру, и не видел просвета. Всем спасибо за поддержку! Я поверил в людей, теперь я не пропаду.
– Мы вылечим тебя, Рыбак!.. Сохраняйте квитанции – сумма вашего взноса будет вычтена из облагаемого налогами дохода! Но мало этого! В каждом магазине Дэниса Гудвина, предъявив на кассе квитанцию о пожертвовании в наш фонд, вы становитесь участником моментальной лотереи со множеством выигрышей! То же самое – при заказах товаров по Сети!.. Не отстает и «Союз защиты наследия» – наш представитель на аукционе, случись распродажа прямо сейчас, выложил бы за Файри 78 000! Но даже если нас обойдут, эти средства будут переданы фэн-клубу «Хлип-Гриннин» на расширение музея Хлипа. А на дискотеках народ чумеет от его старых дисков и снова можно видеть роботические танцы, а кибер-макияж распродается с боем! Снова в моде тональный грим-«металлик» и тот лаковый крем, от которого женщины обретают фантастический стеклянный блеск, и вновь можно услышать незабвенное —
– Привет, я Доран, нас с тобой видит весь Город. Как тебя зовут?
– Хай, козлище! Ты кто – человек или вирус?
– Боишься? Вирусов боятся куклы, детка.
– Я кукла, да. Я никакая. В толпучке я – Голая Рыба, по дури – Трэк-700. Включаюсь только так. Э, все! Привет.
– Это диско-холл «Турбореактор». В программе – круглые сутки Хлип. Тебе нравится, Трэкки?
– Тут шик! Абсолют! Валите все сюда! Тут можно жевать… Жуй, Доран.
– Спасибо, дома зажую. Какую песню Хлипа ты бы выбрала?
– Оооо, эту, «Все чужое» из «Срока годности». Тихо, вы!! Я спою немножко. Ну, я плохо пою…
– Валяй, мы все поймем.
– Здесь все неизбежно, и жизнь в том числе,
И желтый будильник на сером столе,
И тело в крови, и сверкающий блиц,
И розовый цвет опостылевших лиц.
Здесь время как будто уперлось в тупик.
Бездонною пропастью тянется миг.
И каждое утро приходит рассвет
В дверь с выцветшей надписью: «ВЫХОДА НЕТ!»[ВК]ВК
Текст Владимира Кухаришина
[Закрыть]
Ууаааа, я всегда хочу выть в этом месте! Сила, а, Доран?
– Нет спора. Вот он – Хлип. Он – навсегда. Годы уходят, а он поет и будет петь, касаясь не струн, а наших душ… Я не прощаюсь; мы вновь увидимся в 12.00, в очередном выпуске. Я продолжаю экспресс-обзор тех служб, которые хранят нас с вами от беды, насилия и зла!
* * *
Пепс сидел в шезлонге на краю глубокого бассейна – наличие бассейна было условием аренды номера, но сняли они целый этаж – Пророк хотел побыть в одиночестве на время адаптации и не желал, чтобы его тревожили; пока Энрик укреплял свое и без того несокрушимое самообладание, Пепс читал газеты и смотрел все новости на всех каналах. Водная гладь волновалась, по ней ходили буруны и вскипали стоячие волны, как над водоворотом в реке; если присмотреться, в прозрачной глубине ходило волчком гибкое тело – бледно мерцающее в густой голубизне. Утреннюю разминку Энрик проводил в воде, выполняя гимнастику, упражнения на баланс и прокручивая свои бесчисленные сальто с естественной нагрузкой на мышцы, но без риска повредить связки и суставы. Вода точила и полировала его фигуру, как на гранильном камне, совершенствуя мускулатуру и растворяя жир, перегоняя его в чистейшую энергию движения.
Наконец Энрик вынырнул, взялся за поручни, легко скользнул наверх и, растянувшись на подогретом матрасе, снял кислородный прибор. Перекатившись, Энрик отстегнул пояс с утяжелителем и замер, раскинув руки. Пепс оторвался от газет и посмотрел на Энрика с восхищением – Пророк был воистину прекрасен. Медальный профиль, прямой нос; волосы убраны под сетку, обрисовывающую высокий свод черепа; сильная шея, тонкая, равномерно смуглая и идеально гладкая кожа, покрытая гидрофобной смазкой, вся в дрожащих и сбегающих жемчужных водных бусинках.
– Ну, – спросил Энрик, – какие у нас дела на сегодня?
При отборе претендентов – а их было немало – на место секретаря Пророка Пепс прошел специальное тестирование и собеседование, где главным критерием было то, чтобы секретарь воспринимал, сепарировал и подавал информацию в точности так же, как бы это делал сам Энрик. Пепс выдержал конкурс и за пять лет службы сжился с Энриком так, что говорил о повседневных делах во множественном лице: «мы», «у нас». Они действительно чуть не срослись друг с другом: Пепс всегда следовал за Энриком, как тень. За день они успевали провернуть множество дел, чего не сумел бы каждый в одиночку. Пока Энрик тренировался, Пепс анализировал новости, готовил конференции, читал письма и отвечал на них; Энрик писал проповеди, а Пепс составлял расписание рабочего времени и утрясал календарь поездок и выступлений; Энрик записывался на голографические диски и снимался в фильмах, а Пепс читал сценарии и редактировал речи и стихи. Но красотой Энрика Пепс не обладал.
Пепс коротко пересказал самые главные сообщения:
– Город кипит. Ты вызвал фурор. Билеты на завтра все проданы. Те, что распределялись по записи, все ушли в храмы, а поступившие в продажу идут с рук по пятикратной стоимости. Совет социальных комиссий конгресса еще не принял окончательного решения по концерту. Тебя ждут диаконы для совещания и благословения. Там есть и диакон из «Ночного Мира». Кроме того – Верховный Страж хочет сделать особое сообщение. До обеда все.
– Не все, – ответил Энрик, поднимаясь и принимая из рук Пепса большое полотенце. – Ты собираешься написать книгу обо мне и издать ее после моей смерти.
Положительно, от Пророка ничего нельзя утаить.
– Ты оптимист, Пепс! Ты собираешься пережить меня – но если такое и произойдет, то ты должен будешь спросить разрешения на публикацию не у моих адвокатов, а у своей совести и у Друга.
– Энрик, я не являюсь «верным».
– Когда-нибудь тебе захочется исправить это упущение, – Энрик был спокоен, как всегда. Именно это и удивляло Пепса – трудно было понять, когда Энрик ведет обычную беседу, а когда прорицает; приходилось быть начеку, чтобы не пропустить чего-нибудь важного. – Но Друг существует вне зависимости от того, веришь ты в Него или нет. Так называемая правда обо мне – это пустые вымыслы; у каждого человека есть своя правда, а ты должен донести правду о Друге, ибо я и Друг – связаны неразрывно. Я – Пророк, возвещающий людям о любви, дружбе, Внутренней Силе и Друге. Друг не снаружи, Он внутри каждого из нас.
Пока Энрик одевался, Пепс с легкой досадой подумал, какая хорошая идея пропала. Как он может читать мысли?.. С проявлением этого дара Пепс сталкивался не впервые, но теперь патрон поставил его в окончательный тупик. Действительно, как это у него выходит? Может, решить для начала именно эту задачу?..
Энрик вышел к избранной публике бодрый, непринужденно неся голову; волосы он убрал назад. И это после двух часов тренировок под водой… Пророк предстал перед собравшимися в соседнем зале верховными диаконами Церкви Друга. Он с достоинством поклонился им; ему ответили столь же учтивыми. поклонами. Затем Энрик пригласил всех сесть; подождав немного, пока они расположились, осмотрелись, привыкли к нему и притихли во внимательном ожидании, он начал речь:
– Я счастлив приветствовать вас здесь и сейчас. Я с радостью воспринимаю возможность служения Другу в самом великом Городе Вселенной, в Городе, где я родился. Я с восхищением думаю о том, что произойдет завтра, когда я выйду возвещать добрую весть о Друге перед лицом трехсот тысяч восторженных сердец, готовых принять эту весть. Это прекрасно, друзья мои, что мы наконец-то встретились не в иных мирах, а под сводом родных небес. Наша дружба и чистота помыслов – вот та немеркнущая ценность и сила, которая собирает нас вместе, воедино, невзирая на различия вер, характеров и должностей. Сила и Друг – внутри нас, и завтра Друг явит мощь и реальное присутствие Свое в мире. Завтра – решающий день. Но живем мы сегодня и сейчас, и потому я принимаю вас, принимаю всей душой то, что произойдет, так как мы находимся под покровительством Вселенского Разума, а Великая Сила Разума бесконечна в своей мудрости и доброте, и так же бесконечно можно черпать из ее глубин, и Силы при этом не иссякают, а умножаются. Надо опереться на себя, открыть для себя этот источник Разума и Силы, и Друг поможет нам в этом.
– Я знаю, – продолжил Энрик, выдержав паузу, – что «верные» провели несколько акций, доказывающих их силу и сплоченность, – рука Энрика плавно провела в воздухе полукруг, властно призывая к вниманию, – я знаю, что эти акции имели целью не обидеть кого-либо, а дать возможность «верным» объединиться и познать радость дружбы. Но я советую верховным диаконам в следующий раз более осмотрительно выбирать цели. Объединяться надо ради дружбы и любви, чтобы проводить время в созидании – а не ради гнева и мести. Радость, праздник, счастье объединяют людей, а ненависть и вражда – разобщают. Гармония Вселенной нерушима; пустота порождает камень, путь длиной в тысячу парсеков начинается у ног, сила действия равна силе противодействия. Созидайте, а не разрушайте. Доверьте месть Другу, изымите ее из сердца. Тот, кто нарушает Гармонию мира, восстает против всей Вселенной и будет неминуемо наказан. Доверьтесь своему сердцу и Высшей Силе, и вы реально обретете Друга.
Синий магический взгляд Энрика, казалось, был направлен в глаза каждому из сидящих; голос его завораживал мерным, напевным звучанием, вселял и укреплял веру, был одновременно ласковым и повелительным. Очень немногие знали, что искусством покорять собеседника Энрик овладел задолго до того, как познал Друга, когда между эротическими танцами на сцене элитного кабаре он выполнял обязанности наемного собеседника, сочетая в разговоре располагающую к себе раскованность, доверительность, эрудицию, чувственность и вместе с тем строгость соблюдаемой дистанции.
– Выступления «верных» в Городе породили ответную волну, но мы создаем Гармонию, вместе мы – сила, и Церковь должна выстоять, принять на себя удар и выдержать его. Сейчас тактика должна быть не в противостоянии, а в воздержании от активных действий. Главное сейчас – сохранить чистоту и веру в Друга. Работайте с «верными», идите к людям, несите им мир и покой.
Из сидящих перед ним мало кто был намного старше его самого. Они приходили к нему в том возрасте, когда человек определяется с выбором симпатий, вступает в брак, выбирает направление карьеры. Каждый из них был отобран им лично; Энрик не принимал в свое ближайшее окружение людей, если они скрывали глубинные чувства и мысли, – диаконы, оставаясь свободными и способными на напряженную и сложную работу без присмотра, были как бы его живым продолжением, его глазами, пальцами, ушами на других планетах.
Но священнослужитель в Церкви был один – он, Энрик Единственный.
– Успокойте «верных». Сейчас могут начаться проявления зависти из-за распределения билетов. Я буду служить столько, сколько хватит моих сил, я буду черпать Силу у Вселенной, а она безгранична. Всякий, кто захочет меня увидеть воочию, – тот увидит; объясните это «верным» просто и доходчиво. Каждый сможет увидеть меня рано или поздно, а когда человек познает Друга – сейчас, сегодня или через месяц, – это не имеет значения. Друг не во мне, а в каждом из нас, до Него надо дойти самому. Вот мой секретарь Пепс; он видит меня двадцать часов каждый день, но он не стал «верным». От одного взгляда на меня человек не изменится.
Пепс каким-то седьмым чувством понял, что нефритового кулона со святой аббревиатурой ему не избежать. Рано ли, поздно – но это случится.
– Друг в нашей душе, надо познать себя и свою душу, свою жизнь. Еще раз напоминаю о внешней и внутренней чистоте. Мы общаемся с душой, наши руки должны быть кристально чистыми, так как душа прозрачнее воздуха, это субстанция эфира. Никаких наркотиков – я настаиваю на этом, – особенно на служении и молениях. Наркотики и стимуляторы уводят человека на ложный путь, ибо он должен научиться сам черпать Силу и радость из внутренних источников столько, сколько ему необходимо для счастья, а не подхлестывать себя наркотиками до разрыва сердца; галлюциногены погружают мозг в бред, порождают химеры сознания, а не ведут к познанию Гармонии мира. В любом случае – это грязь, а соприкоснуться с Другом может лишь человек с чистым сердцем. Друг свят – а я чист.
Все диаконы хором повторили призыв.
– Я должен предупредить вас о необходимости сохранять строжайшую дисциплину. Экзальтированная выходка одного человека в состоянии транса может повлечь бессознательное подражание толпы, а если даже одна часть массы народа качнется вправо или влево, не говоря уже о движении, – будет как минимум сотня раздавленных. «Верные» должны быть внимательны и точно следовать указаниям ответственных за сектора. Не акции с письмами, а поведение на стадионах во время открытых молений – вот критерий дисциплины. Я выступал в шести мирах, и нигде не было ни одного несчастного случая – вот оно, реальное присутствие Друга. Я верю, и я хочу, чтобы оно было так же и сейчас. Еще хочу отдельно сказать о провокациях – все случаи явного или неосознанного подстрекательства надо пресекать тотчас же, на месте и без шума. Это испытание для Церкви, и она должна выдержать его с честью. И да будет так! Я желаю вам счастья, крепкого здоровья и высокого духовного восхождения. Благословляю вас. Бог есть, и он восторжествует здесь!
И вновь присутствующие подхватили мантру, а потом встали вслед за Энриком и поклонились друг другу и Пророку. Все вышли; Энрик удалился в личные покои, и спустя несколько минут туда же направились Артур Скиталец, диакон храма «Ночной Мир», и Мариус Крысолов, Верховный Страж, заранее предупрежденные Пепсом. Энрик ждал, сидя в кресле. Он посмотрел на них открытым взглядом и жестом пригласил садиться, затем спросил диакона:
– Что у вас за недоразумение в храме?
– К нам приходили дознаватели из военной полиции, кибер-полиции и из службы по чрезвычайным происшествиям. Они предполагают, что один из наших «верных», по имени Фосфор, имеет отношение к теракту в Бэкъярде. Я решил не осложнять обстановку и пошел на сотрудничество с властями. Мы – я и друзья Фосфора – опознали его по фотографии и дали ему характеристику. У него отличная репутация… однако Фосфор покинул храм в понедельник, 28 апреля, и с тех пор не появлялся в «Ночном Мире»; не видели его и на обычных местах встреч. Один «стойкий» из охраны храма, Монкар… такое «имя верного» он выбрал себе при посвящении, – пояснил диакон, увидев, как заулыбались Энрик и Мариус (бывают у «верных» причуды – скажем, взять себе имя форского лунного колдуна Монкара н'д Эргерута). – У него хорошая память на лица – он вспомнил, что на вечернее воскресное моление 27-го к Фосфору пришли две девушки, одетые в стиле льеш-трэш; Монкар по фотонабору полиции Дерека опознал в них киборгов, Гильзу и Лилик – куклу Эмбер. Тогда, при встрече, он не смог их узнать – Лилик изменила внешность, да и парню в голову не могло прийти, что киборги из Банш явятся в храм.
– Все интереснее и интереснее, – проговорил, вздыхая, Энрик. – Этот Фосфор… Что о нем известно?
– Жил в северном Басстауне, в Антармери, – без приглашения заговорил Крысолов, за сутки разузнавший о пропавшем все, что можно и нельзя, – в компании типа коммуны. Шестеро парней, одна девчонка. Это была грязная компашка; их звали – Дети Сумерек. Темные дела, знакомые из Ровертауна, угрозы, рэкет… вроде бы Фосфор в этом не участвовал. Вчера средь бела дня они проворно погрузились в микроавтобус и исчезли без следа.
– Коммуна? А не семья?.. – спросил Энрик, глядя мимо Крысолова.
– Сомнительно. Для семьи – мало женщин; даже те, кому все равно, не живут как братья Пандавы. – До вступления в контрразведку Крысолов прошел два университетских курса – всеобщую историю культуры и политологию; если б не его отвращение к государственной Системе, им бы охотно пополнила штат любая секретная служба. – К тому же девушка жила в компании на равных, а не как прислуга.
– Я о другой семье.
– О Банш?.. Я не уверен, Энрик. Это были отпетые типы. Весьма агрессивные.
– Никто из дознавателей не говорил о том, что Фосфор… – начал Скиталец, но Энрик перебил его:
– «Войну кукол» с терактами развернули, как я понял, мирные домашние модели… Вы можете точно сказать о Фосфоре – киборг он или человек?
– Нет, не киборг!.. – Скиталец поколебался и добавил: – Он встречался с девушками. Я не стал их привлекать, но знаю это как факт. Если бы в нем было что-то необычное, это бы давно стало известно…
– У вас нет с собой его фотографии?
Вместо ответа диакон протянул Энрику распечатку:
– Один из лучших по физическому совершенству; привел в порядок библиотеку и видеотеку, совершал служения полного дня…
– Киборг, – ответил Энрик, бегло изучив фото и бросив его на стол. – Вы поступили правильно; пожалуйста, успокойте всех – и ни в коем случае не допускайте, чтобы над девушками смеялись. Если о его сущности станет известно – вы должны сплотиться и поддержать их; если они уйдут из храма – это будет минус вам, но их можно перевести в другой храм. Никто ничего не мог знать заранее. Есть модели, неотличимые от людей. Это киборг; его позвали свои, и он ушел за ними. Голос крови сильнее разума. Спасибо.
Скиталец откланялся и удалился. Энрик остался наедине с Крысоловом.
– Это еще не все сюрпризы на сегодня. – молвил Мариус. – Два источника независимо друг от друга дали мне одинаковую информацию. Первый – наш человек в «политичке», он истинно «верный»; второй… А второй – это агент «политички» в Церкви. Он раскрылся, чтобы душа не болела.
– Кризис? – взглянул Энрик из-под своих убийственно длинных ресниц. – Разочарование в службе? Любовь?.. Любовь, – кивнул он, не дожидаясь разъяснений Крысолова. – Прими его и привлеки к нашему делу. Крепко возьми его, Мариус. Он идет к нам не сквозь мрак, но через свет и радость…
– Все будет так, как ты сказал. Так вот – «политичка» планирует провокации во время завтрашнего служения; цель – вызвать беспорядки, объявить нас деструктивным культом, распустить и запретить.
– О боже, – закрыл глаза Энрик, молитвенно сложив руки на груди, – почему я всегда должен идти к тебе босиком по ножам, по битому стеклу, через тернии, мучения и испытания…
* * *
Джолиан Григ Ауди, как председатель парламентской комиссии, имел офис в одном из зданий, что вольготно располагались вокруг Конгресса, прозванного злыми на язык централами Балаганом. Хиллари, оставив флаер на стоянке, двигался быстрым шагом, чтобы поспеть к условленному времени; следом – молчаливая Майрат. Кругом зеленели ровно подстриженные газоны и купы низкорослых деревьев с серебряно-голубой листвой; некоторые деревца, как отметил Хиллари, были сплошь в пышных белых и розовых цветах. Тот же пейзаж был за окнами кабинета Грига Ауди, но вызывал он не щемяще-прозрачные чувства о весне и пробуждении жизни, а скорее мысли о голографической картине, врезанной в глухую стену, – так далек был хозяин и все то, что его окружало, от красот природы.
Строго функциональный кабинет с дорогой – но не чрезмерно – офисной мебелью, какие-то картины и портреты на стенах, призванные отражать индивидуальность того, кто сидел в кресле, но ничего не говорящие вошедшему. Спокойный и уверенный в себе господин в несколько чопорном костюме, с дежурным вниманием выслушивающий доклад, не перебивая и не говоря ни слова. Он даже пометок никаких не делал; ясно было, что для него все – просто обыденная, повседневная обязанность. Документацию он потом отдаст референту, и тот выжмет из бумаг важнейшие тезисы и противоречия. Очень темный мулат, возраст чуть старше пятидесяти. Матерый зверь парламентских дебрей; если Маршалл производил впечатление взятого в дом уличного пса, то Григ Ауди походил на нечто травоядное, могучее и крупное, круторогое, чьи центнеры мышц обтянуты крепкой кожей. Он не идет, а шествует, попирая копытами подлесок, – прочь с дороги!..
Хиллари говорил ему о проекте уже четверть часа, стоя, стараясь, чтобы голос звучал ровно и максимально разборчиво, – но с тем же успехом он мог докладывать двери, столу или стулу или убеждать в своей правоте мух и тараканов. Джолион Григ Ауди был закаленным бойцом, умевшим и ругаться до изнеможения, и спать, сидя с открытыми глазами во время изнурительных парламентских чтений, длящихся иногда неделями; что ему было высидеть, не сморгнув глазом, какие-то полчаса, отведенные для знакомства с материалами предстоящей подкомиссии из уст обреченного пасть жертвой беспристрастных депутатов!..
Первые пять минут Джолион со скрытым любопытством смотрел на того, кто был виновником переполоха в Городе и кого Доран окрестил Принцем Мрака, но, не найдя ни единого внешнего подтверждения, полностью успокоился, и мысли его потекли по прежнему руслу. Хармон ни по костюму, ни по манерам ничем не отличался от обычного высокорангированного секретаря. Умные, ничем не примечательные, чистые, красивые парни – они годятся лишь для текущей работы, чтения и составления бумаг и расстановки запятых. Их мозг – просто компьютер, способный помнить все прецеденты и законы, к ним обращаются как к справочной литературе. Они слишком почитают старое, чтоб изобрести что-то новое. Их воля парализована, и они не способны к свершениям. Творит историю тот, кто стоит над законами или создает их… Джолиону стаю скучно. И чем дальше, тем больше он всем своим видом давал понять, насколько безразлично ему все происходящее…
«Его это не занимает, – подумал Хиллари, поймав небрежный взгляд Джолиона на настольные часы и продолжая тем временем читать цифры и выводы, – нет личной заинтересованности….», а вслух сказал, плавно закругляя речь:
– В эффективности нашей работы вы сможете убедиться сами, посетив проект.
– В этом нет необходимости, – ожил Джолион, про себя радуясь, что посетитель отчитался раньше отведенного срока и, быть может, удастся выкроить минут десять на отдых. – Оставьте документы секретарю, я ознакомлюсь с ними.
– Мы вызовем вас судебной повесткой.
Джолион приподнял голову. Что такое?..
– Извольте объяснить причину.
– Мы поймали вашу куклу, и вы, как хозяин, должны будете опознать свое имущество. Этого требует процедура расследования.
– Вы ошибаетесь. У меня нет и никогда не было никакой куклы. – Джолион остался столь же важен и невозмутим, но под сердцем у него екнуло. Нет… фу, какие нелепые опасения порой посещают людей!…
– И тем не менее мы поймали ее.
Хиллари сделал шаг вперед, и на стол перед Джолионом поверх папки с документами легла фотография.
– Путти. В Банш была известна как Маска – член семьи Чары; участвовала в схватке на Энбэйк.
Джолион вгляделся в Хиллари. На лице того не дрогнула ни единая жилка, не проступила улыбка; он был точно так же сдержан и собран, как и при входе в кабинет; лишь неуловимая тень проступила в рисунке крыльев носа. Джолион тоже сдержался, хотя узнал куклу с первого взгляда. Ситуация вмиг перевернулась.
– Сядьте, – предложил Джолион, чтобы выиграть время и унять лихорадочную волну мыслей, мгновенно овладевших его существом. Паника, страх, ненависть – давно Джолион не испытывал такой эмоциональной вспышки и такого удара!.. Хармон больше ничего не говорил, но его молчание было красноречивее любых слов: «Или ты, используя свое влияние, вытаскиваешь мой проект и я кое-что скрываю, или проект погубят – но тогда я запущу на всю катушку механизм закона и где ты окажешься после этого – неизвестно».
У Джолиона даже подмышки взмокли, несмотря на перспиранты, когда он понял, что профинансировал теракт и будет сидеть в клетке, рядом с этим… Рыбаком, напоминающим высохший труп. Неизвестно, как эта тварь употребила деньги и что высмотрел в ее мозгах Хармон, какие записи он вытащит на суд. Он приготовился заранее и все рассчитал.
Дьявол! Принц Мрака!..
– Это слишком важное и ответственное дело, чтобы уложить его в тридцать минут, – говорил тем временем Джолион. – Вы не против того, чтобы встретиться в приватной обстановке и все подробно обсудить, неторопливо и без оглядки на рабочий график? Ведь с проектом связаны судьбы сотен специалистов. Мы обязаны подумать о людях. Кроме того, деятельность проекта предвзято освещена масс-медиа – мы же должны подойти к решению проблемы объективно, а для оценки ситуации необходимо время. Как вы проведете ближайший уик-энд? Сможете ли найти время для посещения клуба «Персеваль»?
– Не имею чести быть членом «Персеваля», – мирно ответил Хиллари.
– Я вам выпишу приглашение, – рука Джолиона забегала по бланку, вынутому из бювара, – вот, пожалуйста.
– Буду рад поговорить с вами, – ответил Хиллари, поднимаясь, – до встречи. Должен предупредить вас – меня постоянно сопровождает бодигард; по приказу Управления разведки Айрэн-Фотрис охранник должен находиться рядом, даже если я уединяюсь с женщиной.
Фотографию Путти он оставил Джолиону.
* * *
– Так вот он каков, – Суванна Виная, глава подкомиссии по военному хай-тэку, круглолицый и круглоглазый, вертел в руках голографическую карточку – портрет в натуральную величину, разглядывая скульптурно проступающее лицо белого шатена с серыми глазами и волосами, зачесанными назад, – а утверждали, что его не существует…
– Кто утверждал-то? Отто Луни. Трепло, – Карл Машталер вынул из папки еще одну карточку и подал Суванне. Можно было подумать, что они просматривают фотки из домашнего альбома, а не досье на Хиллари Хармона, и Карл забежал к другу поболтать, а не приглашен как консультант по проблемам кибер-разума, до того спокойно они говорили, и так непринужденны были их позы.
Суванна взял фото. На нем объект слежки был снят вылезающим из флаера. Подтянутый, взгляд острый и хищный.
– Кость тонкая, – с оттенком зависти отметил Суванна, сам плотно сбитый, с брюшком и покатыми массивными плечами, – ему и на диете сидеть не надо.
– И тем не менее – сидит, – Машталера, казалось, радовала возможность посплетничать, – морит себя голодом, а ест одни натуральные продукты.
– Ну-у… – протянул Суванна, – это уже мания.
Сам он, что ни делал, что ни ел, неизменно толстел; ничего не попишешь – конституция.
– С мозгами у него все в порядке?
– Полный бардак, – улыбнулся Карл. – IQ – 187, комплекс чистоты и симпато-адреналовые кризы. Идеальный наноинженер.
Суванна рассмеялся гулким смехом довольного человека.
– Шутишь?
