Текст книги "Бутик для Золушки"

Автор книги: Людмила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

В аэропорту Шереметьево-2 тоже ощущалось приближение Нового года. В буфете перешептывались за столиком у елки летчик и аппетитная толстуха в таможенном мундире и в индейском головном уборе из перьев. Не о делах говорили, о своем, личном, волнующем. Официантки накрывали столики, готовя праздничный ужин для ночной смены. Пассажиры с доверху нагруженными тележками, таможенники с камуфляжными разноцветными носами, дежурные милиционеры с рациями – все, казалось, были взбудоражены и чаще обычного поглядывали на часы. На будке паспортного контроля какой-то шутник вывесил объявление: «В гриме и масках не подходить». И никто из строгого начальства не сорвал его.

Толпа встречающих с каждым часом редела, а прибывшие пассажиры проявляли все большую спешку, шаря по электронным часам сосредоточенным взглядом и пересчитывая привезенное ими издалека время нездешнее, московское. Кто-то опередил события, встретив Новый год в воздухе, кому-то еще предстояло погоняться за шагающим с Востока на Запад праздником. Когда по московскому времени от старого года осталось всего три часа, прибыл, наконец, запоздавший рейс из Нью-Йорка. К толпе людей, появившихся после контроля в зале, бросились встречающие и в момент разобрали почти всех. Из невостребованных пассажиров остался элегантный мужчина иностранного вида с солидным багажом. Минут десять он ходил по опустевшему залу, высматривая кого-то и не замечая упорно топтавшегося рядом крепыша-таксиста. Наконец отчаянно махнул рукой, указывая на свою тележку. Коренастый крепыш с готовностью подхватил чемоданы и радушно заулыбался:

– С ветерком домчим прямо к столу! Андерстенд?

– Ноу, ноу! – отверг иностранец русскую речь.

Крепыш не огорчился, лишь улыбка стала еще лучезарней:

– Не рубишь по-нашему? Ну и фиг с тобой, чурка.

В машине приезжий расположился на заднем сиденье, где уже сидел юноша приятной наружности – аккуратная стрижка, интеллигентные очки, совершенно американский прикид.

Выехали на дорогу, удалявшуюся от светящегося аэропорта в заснеженный лесок.

– По-русски спикаешь? – обратился очкарик к иностранцу и, глядя в его растерянное лицо, постановил: – Ни бум-бум, как я понял. А вот мы, сори, по-вашему не рубим. – Он извлек из недр сумки бутылку и дружески предложил: – Рашен водка «Смирнофф»! Из горла будешь?

Сидевший за рулем поправил:

– Чего это мы не рубим? – И пропел: – «Гудбай, Америка, гудбай…», – а затем дополнил репертуар: – «Мани-мани… сели в сани и айда…»

Пассажир оживился, уловив знакомое слово:

– Мани? Мани я иметь! – Он достал бумажник и показал лежащие в нем купюры. – Вел? Зима, водка – это есть весело. Корошо!

Очкарик широко улыбнулся, показав хищный оскал:

– Да уж, неплохо!

Быстро оглядел в окна пустую дорогу, идущую через лесок, радостно ткнул пальцем в небо:

– Гляньте, летит! Ракета летит! – И шарахнул бутылкой отвернувшегося к окну иностранца: – Хеппи нью ер, козел!

Заехав в кусты, гостеприимные москвичи ловко раздели иностранца и выбросили в пышный сугроб.

– «Гудбай, Америка, гудбай…» – довольно пропел крепыш-таксист пересчитывая купюры в бумажнике иностранца.

Машина удалилась в сторону города, накрытого светящимся куполом.

«Мне нравится, что вы больны не мной…» – неслось из авторадио с глухим отчаянием обманувшей любви.

«Мне нравится, что я больна не вами…» – прозвучало из глубин внутренних помещений затихшего салона. Саша прислушалась. Почему-то всякий раз ей казалось, что песня про нее, про ее личную, не сложившуюся любовь, хотя и касается совсем другой ситуации. Но что может быть печальнее: «И никогда тяжелый шар земной не уплывет под нашими ногами!» Не уплывет никогда, никогда не придется краснеть от нечаянного прикосновения любимого… Эх, Шушка! Дура, дура, дура! Ждала, ждала – вот приедет, обо всем догадается и будет стоять перед дочкой, глазами хлопать. Растерянный такой, счастливый, большой. Дождалась ведь! И все мимо! Обскакали тебя, тишайшая… Сабину тебе не переплюнуть… И ничего ему теперь ты не расскажешь, клуша растяпистая.

С наступающим, милый. Счастья тебе в личной жизни, любовь моя первая… А ты что теперь нюни распускаешь? Саша сжала зубы, и лицо стало жестким, волевым: насупленные брови, высокие скулы, глаза как перед расстрелом. Прямо памятник комсомолке. И ни единой слезинки. Ни за что!

– Не нужны мы ему, Зинка, не нужны, – сказала она вслух, как будто констатировала диагноз. – И он нам… – Саша собралась с силами, выговорила непослушными губами: – Он нам тоже не нужен! – И рухнула на диванные подушки, дав волю рыданиям.

– Простите… – послышалось рядом. – Я вам видаком не мешаю?

Саша села, пряча лицо в ладонях. Перед ней стоял огромный детина в желтых пижонских очечках и полосатом жилете неумелой ручной вязки.

– Тимур Евгеньевич. Ведомственная охрана. Меня здесь Терминатором зовут. У меня суточное дежурство.

– У меня тоже. Александра, помощник продавца-консультанта. У меня сегодня первый рабочий день…

– А у меня сессия на носу. Кассет на всю ночь набрал. Историю зарубежного кино такая потрясная дама ведет! «Гринуэй – это ледяной душ в горниле адских страстей!» И видно, что понимает, о чем говорит. Душ ледяной и горнило страстей пожирают ее хрупкое, сильное, горячее тело… Пардон, отвлекся. Не хотите присоединиться к просмотру? Да вы не беспокойтесь, если что, тут такая сигнализация – весь квартал поднимет. Я своими обязанностями не пренебрегаю, за место держусь. Шеф меня гипнотизирует – по нему камера плачет! Киногеничен до абсурда. Утром сегодня такие кадры выдал – полный атас! – Терминатор загнусавил, подражая директору: – «Дезидерио» по-итальянски – позволю себе заметить – желание! Это в самую точку покупательского интереса бьет. Желание-то у нас всегда есть!..

Саша засмеялась:

– Похоже! Вы обо мне не беспокойтесь, Тимур! Смотрите хоть всю ночь! Я здесь посижу, отоспаться мечтаю.

– Тогда, может, камин подтопить? Это я люблю. – Он ловко возродил угасающее пламя, подбросив несколько аккуратных полешек, стопкой лежащих рядом. – Так лучше. Вы только вовремя чурочки подкидывайте таким вот образом. С наступающим, коллега! – Молодой человек удалился в свою комнату, и вскоре оттуда раздались стрельба, грохот, визг тормозов и отчаянные вопли крутого боевика.

В лесочке у дороги было тихо. Лишь доносился шум со стороны Ленинградского шоссе, обозначенного вдалеке светящейся дымкой. Мелкий легкий снежок падал на опушенный инеем кустарник и черные, дремлющие елки. Под одной из них в позе пляжного отдыхающего лежал человек, одетый явно не по сезону – в пуловер и брюки. Ступни ног вызывающе торчали из-под снежного одеяла, успевшего припорошить тело. Так же вот, наверное, замерзал в степи широко известный ямщик и многочисленные неизвестные, унесенные зимними морозами. Но этого человека кто-то надежно опекал в Небесном департаменте. Не уснул он вечным сном, а пробудился, словно окликнутый с небес грозным голосом. Мужчина сел, в изумлении огляделся, протер лицо снегом, осторожно приподнялся, проверяя сохранность конечностей, морщась от боли, пощупал ушибленный бутылкой затылок и запрыгал, замахал руками, разгоняя охладевшую кровь. Его громкие иностранные выкрики огласили окрестности. Похоже было, что пострадавший поминал и святых, и полицию, и собственную маму. Реанимировавшись таким образом, стал энергично пробираться к дороге.

Но на трассе было тихо и пусто. Наконец на дороге показался автомобиль. Мужчина отчаянно замахал руками. Слепя фарами, машина пронеслась мимо. Произнеся что-то злое ей вслед, несчастный ринулся к шоссе, не теряя надежды остановить машину. Он кричал и едва не бросался под колеса каждому появлявшемуся на дороге автомобилю, но машины объезжали раздетого человека и, прибавив газ, исчезали. А мороз все больше сковывал, пробирая до костей человека, не привыкшего, по всей видимости, к зимним холодам.

Увидев еще один приближающийся автомобиль, иностранец в отчаянии лег поперек дороги и сложил на груди руки. Иномарка затормозила, из нее вышел человек в дубленке, с неприязнью посмотрел на разутые ноги лежащего и выругался:

– Бухарики! Совсем озверели, под колеса лезут. Тьфу, бомжатник в лесу развели. Полежи на обочине, остынь. Снежок мягкий… – Он попытался отпихнуть лежащего ногой. Но тот с неожиданной силой вцепился в ботинок и ловко повалил хозяина авто под колесо…

Через три минуты автомобиль уже выезжал на Ленинградское шоссе. За рулем, однако, сидел не его владелец, а изрядно подмороженный, но ободренный спасением иностранец. Он даже стал присвистывать в такт несущейся из радиоприемника мелодии. Бросив взгляд на лежащий на сиденье кейс, открыл одной рукой замок. Крышка поднялась, обнаружив ровные стопки зеленых ассигнаций. Мужчина подмигнул своему отражению в зеркале и присоединился к поющей по радио Барбре Стрейзанд. Звучал знаменитый шлягер из мюзикла «Моя прекрасная леди».

– Я танцевать хочу, я танцевать хочу до самого утра!.. – завопил иностранец по-английски.

Глава 7

Выполняя распоряжение Карлсона, Саша пылесосила ковер в зале салона. Бронзовые каминные часы показывали десять. Отключив пылесос, Саша прислушалась – ей очень нравился хрустальный перезвон, сопровождавший уход каждого часа. «Там-там-там-там… там-там…» Знакомая мелодия… Да это же… Это ее показательный танец, принесший первую награду! «Я танцевать хочу…» из мюзикла «Моя прекрасная леди». Да, больше всего на свете она тогда хотела танцевать. Не просто танцевать – раствориться в музыке, лететь над катком, едва касаясь коньками льда. Это ощущение легкости, трепет слияния с музыкой давали ее телу удивительную ладность. Взлетавшая из-под коньков ледяная пыль приятно холодила щеки, и так гулко, так счастливо колотилось сердце, когда она, завершив финальные вращения, замерла вдруг, оглушенная рукоплесканиями огромной арены! Потом она принимала букеты из рук малявок, торжественно выбежавших на лед, поправила на шее ленточку с медалью и прижала к лицу прохладный букет фиалок. Букетик достал из-за пазухи и вручил Саше Игорь, когда она выходила из раздевалки. Это были первые дни ее романа с Игорем. Когда та самая удушливая волна заливала краской лицо от одного прикосновения его руки…

Саша присела на диван у камина и опустила лицо в букет стоящих на столе фиалок, пытаясь продлить мгновения сладких воспоминаний.

Неужели в самом деле пармские? – подумала она. А пахнут как наши. Счастьем пахнут. Обыкновенным таким, весенним, нежным, подмосковным…

Часы торопились, отсчитывая секунды, снег за окном все падал крупными хлопьями, словно на театральной сцене. Саша представила, как выходит из подъезда своего дома Сабина в алом бархатном платье и небрежно накинутых мехах, а Игорь торопится распахнуть перед ней дверцу своей пижонской машины и говорит что-то взволнованно-восхищенное. Они едут по белым улицам, ныряя то в розоватый свет фонарей, то в пестрое перемигивание иллюминации, они спешат на банкет…

…Настойчиво зазвонил колокольчик. Кто-то шумно топал у дверей салона, сбивая с одежды снег. Саша открыла дверь, и он тут же ввалился – большой, мокрый, страшный. Линялая куртка в подтеках и пятнах, черная трикотажная шапка, совершенно бандитская, нахлобучена по самые глаза. И пахло от посетителя отвратительно. Саша поморщилась, учуяв алкогольный запах.

– В чем дело, мисс? Почему не открываете? Написано: открыто с десяти до двадцати одного. Я торчу под дверью ровно двадцать минут! – зло прохрипел незнакомец, сверкая темными глазами.

– Вы, очевидно, ошиблись. – Саша решительно преградила дорогу вошедшему. – Это салон одежды. Дорогой, итальянской, эксклюзивной.

Мужчина огляделся:

– Вижу, что не кабак и не консерватория. Ого! – Заметив горящий камин, он отстранил Сашу, плюхнулся в кресло и протянул к огню руки.

– А ночка-то морозная!

– Да вы что себе позволяете?! – возмутилась Саша. – Ковры затоптали, наследили и куртка у вас в мазуте вся, в бензине. А это же натуральная кожа. Из Флоренции.

Опустив веки, мужчина улыбался, не слушая ее и наслаждаясь теплом.

Саша опасливо дотронулась до мокрого от растаявшего снега плеча незнакомца:

– А ну, сейчас же покиньте помещение, гражданин! Я вызову охрану. Хотите провести эту ночь в милиции?

Непрошеный гость вытащил из вазы фиалку, с наслаждением вдохнул аромат и неохотно поднялся:

– Зря конфликтуете, мисс. Я ж тоже орать умею. Вы на работе? Вот и работайте! – Он стал обходить зал, рассматривая обстановку, щупая одежду на манекенах. – Вам, я думаю, хорошо платят – так вы уж старайтесь, милая, вникайте в ситуацию. Человек замерз, сутки не жрал. Сюда по делу завалился. Мне прикид нужен. Понаряднее. С шиком. – Он посмотрел на Сашу и воткнул цветок в верхний карман ее пиджака.

– Вам?! Вам нужна эта одежда? – возмущенно воскликнула Саша, отшатнувшись от его руки и отбросив цветок. – Боюсь, вы меня все-таки не поняли. Вечерний мужской костюм у нас стоит около тысячи условных единиц. Это не рынок, понимаете?

Посетитель вытащил из отвисшего кармана куртки пачку купюр и отсчитал:

– Два куска зеленых хватит?

Саша не знала, что ей делать… Может быть, вызвать Терминатора? На всякий случай она предупредила как можно строже:

– В кассе пусто. В комнате за стеной дежурит охранник. Сигнализация самая эффективная. Рабочее время у меня уже кончилось. Меня ждут дома.

– Так не тратьте время на разговоры. – Посетитель сдернул шапочку. По плечам рассыпались густые темные волосы. – Баксы настоящие, если надо, добавлю. Чем тут у вас радуют состоятельных клиентов?

– А что бы вы хотели? – Саша улыбнулась, решив, что обслуживание платежеспособного клиента, как бы он ни выглядел и где бы ни взял деньги, наверняка входит в ее обязанности.

– Желаю что получше, естественно. Для вечернего выхода. Как в американских фильмах про миллионеров. Никакой турецкой туфты.

Саша презрительно фыркнула:

– В нашем салоне есть вечерние костюмы из коллекции известных итальянских модельеров Грега Рудольфи, Алекса Милуччи. – Она с вызовом посмотрела на опешившего покупателя. И, не скрывая усмешку, поинтересовалась: – Вам, очевидно, нужен смокинг?

– Поразительная интуиция! Я действительно предпочитаю смокинг. Консервативен до противного. – Мужчина вдруг окрысился. – Да что ты все хмыкаешь, детка? Ублюдочный, насквозь совковый подход: встречают по одежке. Раз не в «фирме» – не человек, мусор. А если у меня потерялись ключи от дома и я прихватил свое барахлишко в гараже? Если вообще меняю шмотки раз в семь лет по совету своего личного астролога? Или таким вот образом, принарядившись в помоечное шмотье, оттягиваюсь. Я за свободу выбора.

– Понимаю. Я вас понимаю, – любезно согласилась Саша, уже составившая мнение о клиенте, нагло ей тыкающем. – Такое бывает. Пришили кого-нибудь, надели чужие вещи с полными карманами денег, выпили хорошенько и пошли прогуляться. Увидели салон – надумали сменить гардероб. Почему, собственно, нет? В конце концов, подробности вашей личной жизни меня не интересуют… – Она распахнула зеркальные дверцы огромного гардероба, в котором, как объяснила накануне Галлея, висели вечерние мужские костюмы. С некоторой растерянностью присмотрелась к рядам моделей, среди которых она могла узнать фрак по длинным фалдам и смокинг, имеющий непременно атласные лацканы. – Значит, желаете примерить смокинг? Пройдите в примерочную кабинку, я принесу подходящие модели.

– Сам справлюсь. – Бросив на прилавок деньги, мужчина отстранил ее от гардероба и стал перебирать костюмы. – Проверьте пока купюры на детекторе. Да, и сварите кофе. Двойной, покрепче.

Ошалев от такой наглости, Саша вспыхнула и хотела уже вызвать Терминатора, но поведение заявившегося хама ее озадачило. Внимательно рассмотрев модели, он извлек несколько вешалок с вечерними костюмами и удалился с ними в примерочную. Саша с ужасом взяла оставленную посетителем пачку денег, полученных им наверняка каким-нибудь криминальным путем. Ее мысли скакали под выстрелы и крики, доносящиеся из комнаты Терминатора. Там шла на экране очередная мочиловка, не давая забыть о криминальной ситуации в столице. Об использовании детектора для проверки купюр Саша не имела ни малейшего представления. Неумело она пересчитала купюры – ровно две тысячи долларов.

– Этот, кажется, ничего. На спине не морщит? – обратился к ней, выйдя из кабинки, криминальный тип. На ковре твердо стояли босые ступни, распахнутый черный пиджак открывал загорелую грудь и плоский живот.

Повернувшись спиной, мужчина развел руками.

– Крой, конечно, не фонтан. А что делать? На безрыбье сойдет.

– Да это же Рудольфи! Из последней коллекции, – возмущенно выдохнула Саша, взглянув на болтающуюся золотую этикетку. Вот что значит бизнес – противно, а надо терпеть. Этот наглец готов купить самую дорогую модель, а значит, надо не дерзить ему, а изображать любезность.

– Вам идет, – одобрила Саша с вежливой улыбкой.

– Тогда принесите остальное. Ну, рубашку, туфли, носки… все как положено. На ваш вкус, – распорядился покупатель.

Сашу аж в жар бросило от такого нахальства и непосильной задачи. Ничего себе «принесите остальное»! А что полагается носить к такой вот модели? Хорошо, что Галлея успела дать ей эти журналы. Интересно, принц как образец экипировки подойдет?

Пока мужчина расхаживал по залу, любуясь своим отражением в венецианском зеркале, Саша подобрала полный комплект одежды для воображаемого наследника одного из европейских престолов, сверяясь по развернутому журналу-каталогу. Там был запечатлен выход в свет принца Уэльского с подробным описанием деталей туалета и даже парфюма. Отобрав необходимое, Саша принесла клиенту стопку коробок:

– Учтите, это все далеко не дешевка. Постарайтесь не запачкать, если не собираетесь покупать.

– О чем речь, дорогая? Я не укладываюсь в выданную сумму?

– Сейчас подсчитаю.

Прихватив коробки, мужчина удалился в примерочную, а Саша принялась переписывать цифры с этикеток в книжку консультанта, боясь ошибиться. И зачем он только явился сюда? Других магазинов, что ли, нет? Неужели мало было того, что ей предстояло провести в одиночестве праздничную ночь, так еще навязалась эта бандитская физиономия! Наглый бандюга, алкаш. И деньги, наверное, краденые. «Кончен бал, Шушка, он сбежит, а тебе расплачиваться. Все, как всегда», – сказала она себе со смиренной обреченностью.

– Позвольте, – отстранил ее от кассы появившийся покупатель. – Вы не умеете работать с кассовым аппаратом и, кажется, не сильны в подсчетах. – Он взял у Саши деньги. – Я сам справлюсь, а вы обещали мне кофе.

И она послушно поплелась на кухню, дура! Оставила бандита одного в торговом зале! Ну и пусть! Пусть летит все в тартарары! Видно, суждено ей всю жизнь влипать в дурацкие ситуации! Злясь на себя, Саша сварила кофе, поставила на поднос чашки, молочник, сахарницу и кофейник, положила ложки и вышла в зал.

Криминальный тип хозяйничал у кассового аппарата, составляя счет на приобретенные вещи. Он сказочно преобразился, даже успел вдеть запонки, расчесал волосы и воспользовался подобранной Сашей туалетной водой. Аппарат послушался его, и цифры обозначились на появившемся бланке. Он протянул его Саше:

– Проверьте. Здесь все указано. Кофе, надеюсь, бесплатно.

Саша как завороженная поставила на стол поднос, потрясенная новым обликом посетителя.

– Благодарю за покупку, – наконец выговорила она. – Вы стали похожи на Дэвида Копперфильда. Это американский иллюзионист.

Она подумала, что именно так определила бы внешность покупателя Ларка, которой импозантный фокусник-летун чрезвычайно импонировал. От летающего Дэвида балдела и Зинка-маленькая. Да и Саше нравился такой тип мужчин, хотя она всячески это отрицала, не склонная поддаваться массовому психозу влюбленности в знаменитостей.

– Оказывается, вы вполне милая девушка. И вполне профессиональны – с лету угадали размер туфель и даже мой любимый парфюм. А этот платочек зачем? – Он двумя пальцами поднял длинный белый шарф.

– Чистая шерсть… И у принца такой был, можете сами посмотреть.

– Ну раз у принца… – Клиент повесил на шею шарф, сел за столик и внимательно посмотрел на Сашу, собиравшую в опустевшие коробки шуршащую бумагу.

– Кто же тебя-то так одел, девочка? – Посетитель перешел на ты. Его вопрос прозвучал безрадостно.

– Это униформа работников салона. Модель самого Грега Рудольфи.

– На каких грымз ориентировался этот мэтр? Вернее, на шлюх, играющих в благопристойность. Итальянские фантазии, – брезгливо тронул лацкан ее пиджака «Копперфильд»: – Не твоя это тряпочка, детка. Серое тебя топит. Тебе допинг нужен, колеса… – Заметив ее удивление, рассмеялся, сверкнув отличными зубами. – Тебе нужен «поплавок». Самой тебе пока не выплыть. Не выбраться из пучины повседневных забот к блеску и празднику. А главный праздник знаешь как называется? Любовь.

Саша неодобрительно взглянула на разговорившегося клиента:

– Это тема не имеет отношения к моим профессиональным обязанностям. Я бы попросила обращаться ко мне на вы.

– Официоз не обязателен для соблюдения дистанции. Даже поэт в своих стихах к своему божеству обращался на ты: «…И предо мной твой образ нежный, твои небесные черты…» – неожиданно пропел он.

– Вы за короткое время удивительно отшлифовали свой вкус, – заметила Саша.

– Всем известно – костюм определяет сознание. «Я сегодня глупа, потому что плохо одета», – говорит одна моя подружка. Причем, заметьте, определяет сознание не только самого объекта, а окружающих. Возьмем мой пример. В драной куртке я, по вашему мнению, бандюга и алкаш, а с атласными лацканами – эстет и сноб. Таким я, кажется, даже нравлюсь вам и поэтому позволю себе обратиться к особе с довольно деликатной просьбой. – Черные глаза глянули на Сашу оценивающе, он явно наслаждался ее расстерянностью. Но, предупредив ее гневную реплику, мужчина любезно предложил: – Выпейте со мной чашечку кофе. Да не стесняйтесь! Не забывайте, я выгодный покупатель. А бизнес требует…

– Жертв! – завершила реплику Саша, присаживаясь на диван. – Как же, наслышана! Он требует, она требует, все требуют… – Саша поставила на стол изящные чашки, вазочку с печеньем, разложила ложки, салфетки. И, усмиряя вспыхнувшее негодование, с вызовом заявила: – Собственно, никакой жертвы нет. Мне нравится здесь. Платят хорошо. Обстановка приличная. Да и клиент, вы, например, выглядите вполне приемлемо, чтобы составить вам компанию у камина. Эй, господин… «Дэвид», вы спите?

– Дремлю! Сладко дремлю… – Мужчина встрепенулся, с наслаждением отхлебнул кофе и посмотрел на часы. – Мы так уютно здесь расположились. Мне даже страшно стало: вдруг сейчас что-нибудь произойдет и все исчезнет.

– Гарантирую – эта одежда не превратится в лохмотья даже с боем часов и в присутствии ОМОНа, – заверила Саша.

– У судьбы, детка, бывают шутки и покруче, чем отряд вооруженных парней. Но не сейчас, не сейчас! Господи, только не сейчас! Ведь все складывается просто отлично! Милая дама принимает приятного гостя, мирно потрескивает пламя в камине, звучит приятная музыка. Мы сидим и беседуем о пустяках…

Саша усмехнулась:

– До того, как вы пришли, я воображала себя хозяйкой этой гостиной. Даже немного болтала по-итальянски. Я учила итальянский. Воображала себя на приеме во Дворце дожей. Блистательное общество, меня знакомят с художником Боттичелли… Он увлекся разговором со мной… мне так интересно его слушать – ведь я всю жизнь хотела заниматься именно этим – искусством Возрождения!

– Ого, у продавщицы серьезные планы?

– А почему бы нет? Налить вам еще? – Саша взяла кофейник. – Какой изумительный сервиз! Красивые вещи – союзники иллюзии.

– Полагаешь, иллюзия – это всегда пустое? – Глаза гостя сузились, он весь напрягся. – Мечты, надежды – все обман?

– Проверила лично: обман. – Саша опустила глаза, жалея, что разоткровенничалась с этим странным типом. Он легко перескакивал с вы на ты, переходил от простоватой интонации к иронии, сочетал манеры бесшабашного гуляки и придирчивого наставника, веселость и затаенный страх. – Приходилось разочаровываться, – сухо сказала она.

– И ты все равно не боишься? Не боишься, что я сбегу с вещами и деньгами или наброшусь на тебя с гнусными целями, перебив в зверином экстазе ваши вазы и зеркала? – «Дэвид», как Саша про себя его называла, показал в хищной улыбке крупные зубы. В черных глазах будто вспыхнул огонь.

Саша честно призналась:

– Не исключаю, что произойдет нечто подобное. Но я не боюсь. – Она с вызовом посмотрела на гостя. – Страх приходит, когда человек абсолютно счастлив. А мне сегодня отчаянно грустно.

– Грустить в Новый год?

– Это всего лишь последний день в декабре. Один из многих «без поплавка». Вы же сами сказали: устраивать себе праздник я пока не умею.

– Значит, не умеешь… – Закрыв глаза, мужчина потер лоб, будто усмиряя нахлынувшую вдруг боль. Затем пристально посмотрел на Сашу, вскочил, метнулся к манекену в синем вечернем платье из ломкой тафты. – Снимите это платье. Я долго его разглядывал – не мог понять, это красиво или ужасно?

– Васильковое? Да оно потрясающее! Это же работа Алекса Милуччи. У него одеваются герцогини и кинозвезды. Самая очаровательная женщина была бы счастлива хоть раз надеть…

– Думаете? Тогда примерьте, пожалуйста.

– Я… Я работаю здесь недавно, и мне еще не приходилось демонстрировать одежду.

– Но ведь вам придется это делать? Вот и начнем прямо сейчас. – Он ловко раздел манекен, шепнув ему: «Прошу прощения, мадам!» Критически осмотрел платье, держа его на вытянутых руках, и протянул Саше: – Это, кажется, ваш размер.

Она рассмеялась:

– Представляю, как завтра в «Криминальных новостях» сообщат о служащей салона мод, вырядившейся под Новый год в витринный образец и упустившей вора.

– Вора? Псс! Обижаете! Грабителя и насильника. Предпочитаю крутые переделки. Справитесь или вам помочь одеться?

– Благодарю. Сама справлюсь. Подхватив платье, Саша поспешила в кабинку и замерла перед зеркалом. Золотистый штоф, покрывавший стены, мягкий свет хрустального светильника создавали атмосферу дворцовой роскоши. Лицо, смотрящее на нее из зеркала, было таким, как в давние дни – распахнутые в пол-лица глаза казались испуганными и восторженными одновременно. Такими глазами смотрела маленькая Зинуля на коробку с подарками, словно ожидала чуда.

– Будь что будет! – Саша сбросила полосатый пиджак, выскользнула из упавшей к ногам юбки, замерла: – Что я делаю? Что? С ума сошла! Нет, опьянела! Да я же совершенно пьяна! От чего? От кофе не пьянеют. А если он всыпал что-то, этот сумасшедший тип! Сейчас я усну и… И тогда может случиться все, что угодно! Надо немедленно позвать Терминатора и прекратить это безумие!

Но она не позвала, лишь загадочно улыбнулась, оглядев в зеркале свое обнаженное тело и, схватив шуршащее платье, нырнула в синий омут.

– Эй, синьорина! – раздался голос за шторой. – Платье надевается на голое тело. Только тончайшие колготки и шпильки. Больше ничего!

– Разберусь… Но эти пуговицы на спине… Полсотни, наверное, и такие крохотные петли. Кто же мог такое придумать?! Садист или страстный влюбленный, чтобы подольше постоять за спиной у своей возлюбленной, помогая застегнуть пуговки. Заведя за спину руки, Саша тщетно пыталась застегнуть платье.

– Просто неленивый мужчина. Позвольте… – «Дэвид» приоткрыл шторки примерочной, спокойно развернул спиной к себе ойкнувшую Сашу и взялся за застежку. – Не сочтите за дерзость. Знаете, это не слишком утомительное и даже приятное занятие. Платье настоящей женщины предназначено для мужских рук. Ласкать, одевать, раздевать – у любви и моды одни задачи… – Он быстро справился с крошечными сапфировыми пуговками. – А теперь пройдитесь! Что у вас тут – Чайковский? – Гость порылся в дисках и нажал кнопку музыкального центра. – Ах, разумеется, Верди. Вперед, синьорина!

И снова нежно и горестно зазвучала увертюра к «Травиате».

Саша замерла, как на льду под прицелом прожекторов. Что-то щелкнуло внутри – тайная кнопка, отвечающая за радость. Вытащив из волос шпильки, она тряхнула головой, рассыпав тяжелые пряди по плечам и спине. Выпрямилась, глубоко вдохнула и пошла, ступая босыми ногами по ковру, отражаясь в стеклах и зеркалах.

– Черт! Неплохо… Совсем неплохо, а? – Мужчина довольно потер руки. Пальцы у него были тонкие и длинные, как у пианиста. – Сколько оно стоит? Сколько стоит это платье?

– Вы его берете? – Саша остановилась и тряхнула головой, отгоняя наваждение.

– Подберите туфли и все необходимое.

– Какой размер?

– Разумеется, ваш.

– Не понимаю…

– Чего здесь не понять? Одинокий мужчина здорово подзаработал и захотел кутнуть. Ему попалась славная свободная девушка. Да еще под Новый год. – Он пожал плечами. – Нормально!

– Но я не могу принять такой подарок.

– Почему? Разве мужчины не делают вам подарков?

– Не делают… Незнакомые в особенности.

Он с готовностью кивнул:

– Шурик. Бизнесмен. Простоватый, но, в сущности, неплохой парень.

– Александра. Помощник продавца. Авантюристка и растяпа.

Он прищурился, всматриваясь в ее лицо:

– Ты не авантюристка. Кто-то сильно обидел тебя, бросив здесь в праздник, а ты хотела бы отомстить. Так?

– Почти…

– Ну, тогда вперед! Я тоже зол, голоден и у меня здесь тачка.

– Вы же пришли весь в снегу… Откуда машина?

– Никаких вопросов, ладно? Ведь объяснение всегда есть: оставил машину на стоянке, вышел перехватить пивка, после решил проветриться, набрел на этот салон… увидел хорошенькую девочку, распоясался, разгулялся, и понесло… Я мужик куражистый. А иногда разрядка просто необходима. Это нужно сделать, чтобы не набрать балласт, тянущий на дно. Понимаешь, девушка «с золотым поплавком»?

– Понимаю… – Саша посмотрела в зеркало, отражающее незнакомку в сказочном платье, и произнесла словно заклинание: – Так бывает, это знают даже дети. Ты ждешь своего праздника, чтобы вырваться к свету. Чтобы не стать занудой и злюкой. Равнодушной, серенькой, глупой. Однажды это случается, и ты становишься другой. Самой, самой…

– Самой прекрасной.

Он сказал это или ей показалось? Но почему так заколотилось сердце и вскипела радость, зазвучав в каждой клеточке: «жить, жить, жить…»

Юная женщина в королевском платье повернулась к мужчине. Это была женщина, сознающая свою красоту, полная победоносного очарования. Не Шушка, Александра сказала с вызовом:

– А не поехать ли нам к «Яру»?

– Разогнать шампанским кровь? Я готов на сумасбродства, синьорина, – легко согласился Шурик.

– Там сегодня гуляют мои коллеги. Правда, меня там совсем не ждут.

– Меня тем более. Это даже забавно. Лови!

Выхватив из вазы фиалки, Шурик бросил их Александре. Прохладные летние цветы осыпали ее дождем, смывающим накипь неудач, обид, разочарований.