Текст книги "Бутик для Золушки"

Автор книги: Людмила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Двадцать четвертого декабря родилась Зинаида Александровна Беляева. Маленький ребенок занял Сашу целиком, не оставляя ни времени, ни сил на учебу. Кроме того, катастрофически не хватало денег. Из университета Саше пришлось уйти, надо было зарабатывать на жизнь. С заработками же в их женской семье хронически не складывалось. Все как-то получалось, что не дотягивали они до средней потребительской корзины. Компьютерный набор стал мало востребован, бывшие клиенты сами себя обслуживали, оставив Зинаиду Константиновну на скудной пенсии. Врожденный порок сердца давал о себе знать, расшатались нервы. Но инвалидность ей ВТЭК не дал, не признав сердце достаточно больным для бесплатных лекарств.

Глаза Саши теперь светились редко, да и смотрели все больше вниз, – в конторские книги ДЕЗа, на пол в поликлинике, который мыла после работы в регистратуре. Но маленькая Зинка росла умницей, и Саше настойчиво являлась картинка: вернется Буртаев, узнает про дочь и заплачет горькими слезами об утраченном счастье.

Поликлиника уже закрывалась, а больные все шли и шли. Шаркали по мокрому кафелю ботинки типа «прощай, молодость», облепленные бурой кашей из снега и песка. Элегантные сапожки были здесь как попугай, попавший в воробьиную стайку.

– Девушка, осторожней, здесь скользко! – предостерегла Саша высокие сапожки на тонких каблучках, обходя их тряпкой.

– Кончай корячиться, Беляева. Смотреть противно, – услышала Саша в ответ.

Ларка – румяная и по всем статьям цветущая, в зеленой дубленке и обалденных лакированных сапогах с зелеными кистями, стояла в позе руки в боки над приникшей к швабре подругой.

– Пойдем ко мне! Имеешь право на отдых! К тому же у меня есть разговор.

Глава 3

На Ларкиной кухне все было устроено точь-в-точь по журналу. И белая мебель со встроенной техникой, и занавески в три слоя, и посуда, и всяческая яркая мелочевка – салфеточки, фонарики, баночки со специями, горшочки с кактусами.

– Как тебе моя новая микроволновка с грилем? – Хозяйка метнула из холодильника коробку с пирожными, поставила на стол конфеты: – Твоя любимая вишня в шоколаде.

– Мечта… – Саша с удовольствием расслабилась на удобном плетеном стуле. Спина гудела после двенадцатичасовой смены. – Домой можно не торопиться. Мать Зинулю из сада взяла и, наверное, меня поджидает с очередными наставлениями. На нее сильное впечатление наш детсад производит. Сразу лозунг выбрасывает: «Твой дед был нищим гением опальной науки – это генетики, значит. Одни брюки двадцать лет носил. А ты ребенка приучаешь к показухе. Купеческие замашки нам не по карману». – Бросив взгляд на пирожные, Саша выбрала «трубочку», любимую с детства, и с наслаждением откусила нежный слоеный хвостик.

– Деда в смысле прикида понять можно, время такое было – мерзопакостное. Стиль у граждан – обносочный. А вот ты – дура элементарная. Сплошное несоответствие с современной окружающей средой. Полы заплеванные за гроши мыть – тупость. Ребенка без отца поднимать… – Ларка от возмущения не могла найти подходящее слово, лишь покрутила у виска пальцем.

– Нет у Александры отца!..

– Есть! Гад он, нравственный урод интеллигентного профиля и карьеристского фаса. На американских харчах отъедается. А ты на свои гроши из кожи вон лезешь, чтобы девчонка без комплексов нищенства росла. Университет бросила, фигурное катание бросила…

– Сказала тоже – на что оно мне теперь?! Ты на меня посмотри.

– На что? А красота, а фигура? Эх, девушка, не знаешь ты своей цены. – Ларка, отличавшаяся ширококостной плотной фигурой, тщетно стремилась обрести стройность, истязая себя диетами. – Белку Ивлеву помнишь? Тоже такой блеск на льду выдавала, а работает в стрипклубе. И между прочим, не жалуется.

– Извини, это не для меня.

– Ясное дело. Вы с маманей люди гордые. – Ларка зло откусила фруктовое пирожное, словно мстя себе за очередной антидиетический срыв. – А вот разве твоя честнейшая Зинаида Константиновна об этих киви и ананасах могла мечтать? Об овсяном печенье она мечтала, а за ним еще в очереди постоять надо было!

– Ну знаешь, в нашей семье и сейчас пирожными не объедаются. – Уловив в своем голосе обвинительные материнские интонации, Саша подавила желание порассуждать о социальной справедливости.

– Ты, конечно, полагаешь, что это несправедливо, – хмыкнула Ларка. – Что ваши с матерью труды достойны большей оплаты. Нет, подруга, все правильно. Поскольку такова рыночная стоимость вашего труда. Не востребован он обществом.

– По-твоему, и учителя, и поликлиники районные не востребованы? Врачи – голь-шмоль, не нужны нищим старикам? – Глаза Саши под нахмурившимися бровями презрительно сощурились.

– Уймись, Беляева. Кто ж говорит, что все хорошо? Но люди ведь как-то устраиваются. Особенно с твоими данными.

– Ну да! Настя подалась в секретарши, Янка с мужем в Голландии… – Саша взяла шоколадную «картошку» в гофрированном воротничке. – Можно я ее для Зинули прихвачу?

– Да противно на тебя смотреть! – Ларка уложила оставшиеся пирожные в коробку и поставила ее перед подругой. – Знаешь, мне кажется, что тебе нравится роль неудачницы. Ты совершенно не хочешь бороться, в тебе нет знаешь чего? Энергии самоутверждения! Ты скорее потеряешь, чем найдешь, уступишь, нежели отвоюешь, промолчишь, но за себя слова не скажешь.

– Мама говорит, что я – кроткая. В плохом смысле. Легкая добыча для аферистов и нахалов. Да не страдаю я наивностью! Я все понимаю!

– Вот, вот! Устаревшая модель ясноокой барышни, не умеющей приспосабливаться к законам победительниц. А говоришь, что желаешь! Танцевать в клубах не хочешь, от денег в долг отказываешься, подарки не берешь. Знаешь, как это называется? Это не гордость, милая моя. Это гордыня, смертный грех. Надо брать, когда помощь предлагают от чистого сердца.

– Разве я сомневаюсь, что ты от чистого? Критику вот твою покорно выслушиваю и денег в долг возьму. Мне очень хочется книжку одну своей Зинуле подарить – сказки Андерсена. Иллюстрации потрясающие, но дорогущая! Я уже Зинуле намекнула, сказала, что будет ей подарок от Деда Мороза. Скажу лучше, от нас с тобой. Она ж все равно догадается.

– Девка у тебя отличная. Повезло тебе! В наше-то время – такой ребенок. Меня Олежка по врачам затаскал. Говорят, ждите. Шанс есть. А ведь почему? Аборты, дура, делала. А ты сразу – мамочка.

– Не сдавайся, Лар! Будет у тебя сынок, вылитый твой Олег.

– И сразу в фуражке, – рассмеялась Ларка. Она обожала своего мужа, работавшего в милиции.

– Ладно, мне пора. – Саша отставила чашку. – Мама с Зинулей платье шьют. Из моего костюма для показательных выступлений. Помнишь, голубой, усыпанный блестками? Зинуля всех сразить хочет. У них в саду елка, грандиозный концерт готовят. А мне даже пойти не в чем.

– Так… – Ларка решительно поднялась, огладив на мощных бедрах кожаную юбку. – Идем! Пока Олежки нет, в шкафу пороемся, подберем тебе туалет.

– Не стоит, Лар. У меня настроения нет. Шуша я теперь – вот кто.

– Шуша она, видите ли! – взвилась Ларка. – Для чего я тебе лекцию читала?! Пора тебе, госпожа Беляева, расстаться с комплексами и благотворительным служением на благо обществу. У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Вскоре Саша сидела за своим прилавочком на бойком базаре. Торговую точку устроила Ларка, поставляя товар из собственного магазина. А потом произошло то, что произошло – не заладилась торговля, затраты превышали доходы. Даже предпраздничная торговля не спасла. А еще со всех сторон – «с Новым годом, с новым счастьем». И как противно каркали все вокруг насчет моря с новым счастьем. Накаркали – явился Буртаев. И что же? Хуже не придумаешь! Застал ее в самый неприглядный момент рабочей биографии. Да еще такой кулемой. Сжалился и карточку свою дал, как добрый Дедушка Мороз.

Кухня Беляевых – тоже как на картинке. Только картинка эта из журнала ушедшей эпохи глобального дефицита. Шкафы в голубой цветочек, оклеенные до половины когда-то клетчатой клеенкой стены, гремучий холодильник «ЗИЛ» с округлыми боками и выгоревший абажур.

На столе – опять-таки Ларкин гостинец – тарталетки с салатами – аппетитные, яркие. И сама она – королевна расписная: рыжие стриженые волосы, сережки и кулон в цвет блузке и шарф – закачаешься!

– Тебя, дорогая моя, на тракторе в новую реальность вытаскивать надо, – постановила Ларка после безрадостного подведения итогов Сашиной предпраздничной торговли. – Пока ты на нулях, Беляева. И как тебя угораздило столько товару попортить? Надо было с покупателя за испорченное брать. А как же? У меня не отвертятся.

– Не могу… Сколько я тебе должна?

– Говорю – по нулям. На Андерсена вот тебе премия. За храбрость! – Лара выложила из крокодиловой сумочки пятисотрублевую бумажку. – Хватит? Без отдачи.

– Лар, ты замечательная, но денег я не возьму. Сама должна научиться выкручиваться… А знаешь, что сегодня было? Ужас! Стою я вся никакая, настроение – хуже некуда. А тут мужик холеный такой подходит… Смотрю – Буртаев!

– Да ты что?! – Ларка застыла с открытым ртом и так выслушала Сашин рассказ об этой невероятной встрече.

– Вот, по щедрости своей отвалил. – Саша достала визитку Игоря.

– Финансовый директор! Величина! Ну повезло, девушка. Знаем мы, гад он, и что теперь – от помощи отказываться? После Америки связи знаешь какие! Не моим чета. Не понимаю, почему не воспользоваться деловым предложением? Он ведь перед тобой весь в долгах, за всю жизнь не расплатится.

– Именно поэтому. Мне от него подачек не надо. А… – Саша покрутила кончик косы, совсем как в школе, когда у доски стояла… – А если предложение не деловое?

– То есть? – подняла Ларка тонкие брови. – Интим? Так еще же лучше, балда! Только вначале всю душу ему наизнанку выверни, а потом, как размякнет, своего не упускай.

– А вдруг…

– Да ну… – отмахнулась Ларка, с подозрением еще раз взглянув на визитную карточку Буртаева. – Вообще-то про него такого не подумаешь… Но сейчас все возможно. Поставят на конвейер… «Дезидерио» какой-то. С итальянцами…

– Дура! Да я совсем не про это! У нас же любовь была! Настоящая!

– Раз уж ты так уверена – раздумывать нечего. Бегом беги, девушка, да смотри, не опаздывай!

…Совсем другой разговор произошел у Саши с матерью. Зинаида Константиновна разволновалась, твердила, что Буртаев типичный новый русский, без совести и с атрофированной нравственностью. Такой может втянуть в самую сомнительную историю.

– Уже втянул, мама. – Саша усадила в кресло дочкину куклу. – И между прочим, я ему за это даже благодарна.

Мать заплакала, причитая о разбитой судьбе дочери, о справедливости, которая когда-нибудь непременно восторжествует! Восторжествует! Именно в этот момент Саша решила, что пойдет на встречу с Игорем. Причем учтет оба варианта – рабочий и личный. И оденется соответственно.

…И вот она в особняке, зеркальная дверь бесшумно закрылась за ней. Белый пуловер, светлые джинсы, коса ниже пояса и никакого макияжа. Косметика фирмы «Керри» лежала в сумке на всякий пожарный случай. Шикарный, полутемный холл, в глубине сверкают зеркала, явственно ощущается запах фиалок. Саша увидела полную цветов мраморную ладью, стоящую на низком столике. Вернее, в центре ониксового овала, покоящегося на бронзовых крыльях двух могучих орлов. Фиалки под новый год, принесенные орлами – эта картинка произвела на нее впечатление.

В кабинете Карла Леопольдовича, куда Саша попала, миновав анфиладу комнат, ей сразу бросилась в глаза огромная картина на стене – копия полотна Боттичелли «Венера и Марс». И только потом она перевела взгляд на энергичного мелкокалиберного мужчину, вышедшего ей навстречу из-за широкого письменного стола.

– Беляева? Александра Викторовна… Садитесь, садитесь. Гуманитарий, значит… Чудесно! – Мужчина вздохнул, оттягивая узел шелкового платка, повязанного вокруг шеи. – Расскажите поподробнее о своих профессиональных интересах.

Саша коротко изложила суть своей курсовой работы. Тему ее – гуманистические мотивы в живописи высокого Возрождения – она мечтала развить в своей будущей диссертации после окончания университета. Тогда она пересмотрела массу статей и книг, подолгу сидела в библиотеках. И постановила для себя – как бы ни сложилась ее судьба, а специалистом она станет! Даже с преподавателем Соболевым план будущей работы составляла, утопистка! А потом все пошло по другому сценарию – Зинуля, ясли, детская консультация, бесконечные ОРЗ, безденежье…

– Великолепно! – оживился Карл Леопольдович, внимательно выслушав Сашу. – А опыт работы в торговле у вас есть?

– Небольшой, – смутилась растерявшаяся Саша. Она не ожидала такого перехода.

– Итальянский язык активный?

– Читаю. Практики было мало.

– Так… – Директор помял мясистое ухо. – Игорь Сергеевич вам все объяснил?

– Боюсь, что…

– Хорошо. – Хозяин кабинета взглянул на часы и положил на стол большие пухлые руки. – Времени у меня в обрез. Через десять минут здесь будет телевидение. И один из наших итальянских партнеров! Буртаеву, кстати, поручено поработать с ним переводчиком. А вечером… Вечером состоится презентация и банкет. Нет! – Он снова схватился за явно мешавший ему шейный платок. – Я с ума здесь сойду! Извините, детка… Вы появились в такой день…

– Понимаю. Мне Игорь Сергеевич сказал, что надо прийти в понедельник. Наверное, выпустил из виду, что это тридцать первое декабря. Я приду после праздников, если позволите. – Саша поднялась. – Какие же сегодня могут быть дела!

– Дел выше крыши. Э… Можно вас называть просто Сашенька? Терпеть не могу эти старомодные заморочки с отчествами. Так вот, детка, вы явились как раз во время. И приступаете к работе немедленно. Документы пока не оформляем – испытательный срок. За это время мы сумеем определить круг ваших обязанностей и размер вознаграждения. – Карл Леопольдович энергично поднялся и кивнул Саше: – Синьорина, за мной! Знаете ли, милая Сашенька, какое у меня прозвище? Карлсон!

– Который живет на крыше…

– Нет, крыша здесь ни при чем. Из-за этого. – Он повертел в воздухе пальцем. – Из-за моторчика. Мой темперамент кажется сотрудникам слишком бурным.

– Вы итальянец?

– Похож? – обрадовался Карлсон.

– Вы похожи на Жванецкого, – необдуманно ляпнула Саша. Вот оно Ларкино влияние – она тоже пошла по пути поисков сходства. Ларка считала, что физическая похожесть определяет совпадения и по другим направлениям. Типаж есть типаж во всей совокупности сходных качеств.

– Ай, что ж вы сразу не сказали, Сашенька, что вы такая проницательная – точно определяете одесситов! – деланно огорчился Карлсон и слегка подтолкнул ее в спину.

…Саша попала на прекрасно оборудованную кухню, где над блюдами с фруктами и сладостями колдовали две дамы. Одна юная, яркого восточного типа, другая – солидная, явно славянской внешности с массивным кренделем на голове и сверкающими кольцами на пухлых пальцах. На обеих были деловые костюмы в серо-черную полоску.

– Это Александра, на помощь дамам… – представил Сашу Карлсон и больше ничего добавить не успел – был срочно вызван в гостиную. Оттуда раздались возбужденные громкие голоса, приветственные восклицания, послышалась музыка – увертюра к опере «Травиата».

– Меня зовут Галлея, а это Нина Тимофеевна, – улыбнулась Саше брюнетка с глазами газели, быстро сполоснула руки и поправила волосы. – Оставим пока кухонные заботы. Улыбка до ушей – наш выход, девочки!

Гостиная или холл, который уже был знаком Саше, оказался торговым залом. Теперь здесь сияли люстры и велась оживленная беседа. На диване у столика с фиалками расположились Карл Леопольдович и стильно причесанная блондинка, выдающиеся формы которой обтягивала бежевая лайка, создающая эффект обнаженности. Но только на расстоянии. Вблизи же было видно, что лайковый костюм с обилием кнопок и замочков призван спрятать телеса и держать их в строгости. В кресле напротив сидела улыбчивая дама с эмблемой столичной телекомпании на блузке, а два парня с камерой и софитами кружили возле приятной компании. Блондинка в лайке понимающе улыбалась, в то время как Карлсон оживленно тараторил:

– У нас желание, а у них дезидерио – почувствовали разницу? Желание-то у нас у всех есть. А вот чтобы его грамотно реализовать, особый подход нужен. Итальянец в этом деле профи. У него не все так просто: «Люсю хочу». Он, милый, загорится весь, хвост распустит, соловьем разольется – «де-зи-де-рио»! Звук какой – чистейшей воды Верди! – Он махнул рукой, и оперные трели, льющиеся из динамиков, смолкли.

– Расскажите поподробнее о вашем салоне, – попросила тележурналистка и, заметив, что камера уперлась в блондинку, размяла лицо серией привычных гримас от ужаса до восторга.

Карлсон перешел на официальный тон:

– Салон «Желание» является филиалом известного миланского дома моды. Совместное предприятие – обоюдная выгода. Во-первых – торговая площадь. Этот особняк конца позапрошлого века нам помогли отреставрировать и украсить итальянские мастера.

– Вы открываете салон первого января? – задала очередной вопрос журналистка. – Неожиданное решение.

– Напротив – самый подходящий день для успешного начала. Вот вы, милая, непременно что-то ждете от праздника, я не ошибаюсь?

– Жду, – интригующе улыбнулась корреспондентка.

– Как и каждый из нас. Мы и банкет приурочили к встрече Нового года. С минуты на минуту ожидается прибытие из Милана нашего босса Джанни Сиентино. Есть обещание Алекса Милуччи лично присутствовать на презентации своей коллекции. Банкет состоится сегодня в ресторане «Яр». Грандиозное мероприятие. Вступаем в новый год, господа, под знаком Евросоюза.

– Не слабо организовано, – кивнула журналистке блондинка в лайке.

– Темп мы взяли ударный. С октября на энтузиазме держались. Подготовить открытие салона такого высокого класса – ответственная задача. Коллектив у нас прекрасный, просто выдающийся. – Он остановил взгляд на бюсте блондинки.

Журналистка взглядом призвала его переключиться на камеру.

– Коллектив у нас выдающийся, – уверенно повторил Карлсон в камеру. – Все продавщицы – истинные профессионалы. Рядом со мной – Сабина Кронкина – моя помощница и консультант по закупкам. Мисс Москва, между прочим. А вот эта красавица… – он повернулся к брюнетке, – наш продавец-консультант, топ-модель – Галлея Азизова с опытом работы за границей. Нина Тимофеевна – опытный товаровед, также имеет опыт работы за рубежом. А девушка с косой – искусствовед, перспективный кадр, только входит в проблематику. В смысле дефиле. У нас такой принцип – консультант должен уметь показать товар. «Желание» – не товарно-вещевая ярмарка. Это бу-тик! Об организационных вопросах вам лучше расскажет наш финансовый директор господин Буртаев, он сейчас как раз встречает итальянского шефа. Ага! – Карлсон поднял палец, призывая к тишине.

Все услышали шум подъезжающего автомобиля, затем шум мотора заглох, послышались громкие восклицания.

– Встретил! – просиял Карлсон, снова махнул рукой, и зазвучала музыка.

Под бравурные звуки Застольной из «Травиаты» в холл с театральной помпезностью вошел господин с гигантским букетом, явно итальянского происхождения, смахивающий одновременно на крутого мафиози и оперного тенора. Полы его длинного светлого пальто почти касались пушистого ковра. Итальянца сопровождали мечтательно-нежный юноша и взволнованный Игорь Буртаев. Темпераментный гость вручил свой букет юноше, безмолвно застывшему у двери, и бросился к Карлу Леопольдовичу. Мужчины обнялись. Вырвавшись из объятий Карлсона, итальянец обошел салон, разглядывая обстановку, пощупал фрак и вечернее платье на манекенах:

– Милуччи… Корошо…

Игорь держался рядом, что-то негромко объясняя итальянцу по-английски.

Саша, Галлея и Нина Тимофеевна последовали на кухню за подносами с угощением и напитками. На столике в гостиной появились шампанское в ведерке со льдом, поднос с фруктами.

– Прошу всех поднять бокалы за процветание нашего дела! За «Желание»! – Карлсон взял бокал с поданного Галлеей подноса и жестом предложил гостю кресло. Итальянец отрицательно замахал руками, показывая на часы. Не садясь, все же взял бокал и выпил несколько глотков под аплодисменты присутствующих. Лучезарно улыбаясь, Карлсон изобразил жестами застолье и танцы.

– Ресторан! Банкет! Ун аперетиво! Сегодня вечером. Переведи ему, Игорь.

Слушая перевод, Сиентино устремил на Карлсона трагические глаза, выражающие совершенную невозможность принять приглашение, и с жаром заговорил.

Игорь развел руками:

– Я передал ему приглашение на банкет… Сказал, что ждем Милуччи. Увы… Говорит, что Милуччи задерживается в Токио. А он сам сегодня ужинает у мэра. Намерен поработать над нашими предложениями завтра.

Шумно простившись с Карлсоном и Буртаевым, Сиентино заторопился к выходу. Посылая воздушные поцелуи девушкам, выкрикивая:

– Рерфетто! Чао, бамбини! – Удалился в сопровождении безмолвного юноши. Следом отбыли телевизионщики. Замолк Верди, и наступила домашняя тишина.

Карлсон рухнул в кресло, выдернул шелковый платок из-за воротника рубашки и стал им обмахиваться.

– Жарища здесь у вас, как на Привозе в летний полдень. Основательный профи наш макаронный шеф. Все сразу просек. Улыбка на миллион лир, а глаза цыганские, вороватые!

– Все отлично! Отбыл в гостиницу. Всем доволен. – Погрузившись в объятия мягкого кресла, Игорь удовлетворенно прикрыл глаза.

К нему на подлокотник присела Сабина, заботливо протягивая бокал с минеральной водой:

– Классно ты его обработал.

Игорь жадно скользнул глазами по ногам «мисс», оглядел холл, мечтательно вздохнул:

– М-да… Завертелась карусель! Что б нам всем так жить!

Он не узнал или не заметил Сашу. Она молча взяла поднос с крошечными пирожными и направилась к кухне. Мечтательные серые глаза были устремлены в даль, в которой Саши не было.

На кухне царил дивный кофейный аромат, Галлея и Нина клевали невостребованные итальянцем пирожные.

– Сидим здесь, золушки. – Нина с наслаждением положила в рот нечто взбитое и воздушное. – Ничего, сегодня в ресторане оттянемся. Неделю пощусь из-за этого банкета, тайскую отраву глотаю. Чтобы дезидерио, так сказать, поднакачать и со всей страстью накинуться! Это будет смертельный трюк – большая обжорка. За всех, кто голодает. А что ж там так сидеть? Банкет так банкет!

– Кому обжорка, а кому – праздник любви, – ухмыльнулась Галлея, карауля кофеварку.

– Виртуозно Сабинка финансового гения расколола! В два приема! – с видимой завистью восхитилась Нина.

– Раскрутила по полной программе! Все уши мне прожужжала, какой Игорек сексуально продвинутый и эстетически грамотный. Мастер эмоциональных эффектов. Сегодня ночью, под бой курантов, он ей руку и сердце прямо на блюдечке предлагать будет… Секрет пока.

– Какой уж секрет! Я ж сама ей платье выбирать помогала! Сгорит финансист. Алый бархат, спина голая! «Секс в саду».

– «Сад в цвету», – поправила Галлея. – Ой, она и вправду эффектная. Во, во, во! – есть на что посмотреть. Взгляд притягивает на чисто энергетическом уровне. Резонансные вибрации бьют по чакрам. Не то что у нас, да, Саш? А вообще-то ей, похоже, облом с праздничком выйдет. Наш Карлсон, как мне известно, некую подлянку затеял. – Галлея протянула Саше салфетку и жидкость для мытья стекол: – Иди со стола смахни и вот этим хорошенько прысни.

На ватных ногах Саша отправилась в зал, переваривая полученную информацию. Предложение руки и сердца! Под бой курантов! А она-то, дура, размечталась…

На этот раз ее появление Буртаев заметил и просиял:

– Александра! Уже при деле! Здорово ты вписалась в коллектив! Рад!

Игорь и Карлсон переместились в кресла у камина, прихватив с собой коньяк.

– Спасибо, – пробормотала Саша, потому что не благодарить ей сейчас хотелось, а выпустить из бутылки пенную струю прямо в физиономию этого «сексуально продвинутого мастера эмоциональных эффектов». Саша усердно терла столик. Господи, всего два часа она здесь, а сколько всего произошло! Хотя, в сущности – все то же – облом надежд и кризис мечтаний. Ведь не хотела даже себе признаваться, зачем явилась-таки сюда. Не за деньгами, не за работой, за Буртаевым. И косметичку прихватила, чтобы вдруг расцвести в заветный час. Ну не могла она признать дурацкую встречу там, у метро, последней. И что же? Опять сорвалось! Как все глупо, как обидно и как жалко себя. Пуловер лучший надела, джинсы полночи утюгом сушила, идиотка! А здесь – «страсть в саду»… Она яростно пшикала на опаловую столешницу. Резкий запах нашатыря с парфюмерной отдушкой ударил в нос.

– Потом, потом, детка! – замахал руками Карлсон и продолжил прерванную беседу с финансовым директором: – Я рад, что ты со мною наконец согласился. Мы не имеем права бросать салон в праздник!

– Сегодня никак закрывать нельзя. До двадцати двух, полагаю, надо продержаться, – вмешалась появившаяся Галлея, водрузив в центр стола вазу. – Но если уж серьезно, и после двадцати двух всякое может случиться. Дед Мороз нагрянет или Сиентино после ужина у мэра решит заглянуть. Вдруг кто-нибудь из общественности зарулит, телевидение, радио. В такой ситуации Сабина отлично справится. На нее можно положиться.

– Да кто в Новый год сюда притащится? Если криминал, так на сигнализации Терминатор дежурит. А по пустякам… Неужели специалист такого уровня, как Сабина Юрьевна, должен сидеть здесь сторожем, да еще в новогоднюю ночь?! – вознегодовал Игорь и посмотрел на Сашу. – У меня отличная идея, шеф. Не зря ведь как раз сегодня у нас появилась такая милая и ответственная новая сотрудница.

– А что… – бросил взгляд на перебиравшую журналы Сашу Карлсон. – Девушка сообразительная. Искусствовед. Садитесь-ка сюда, детка.

– Спасибо. – Саша присела на краешек дивана.

– Вы, как я понял, семейством не обременены? Дома муж не ждет?

– Но у меня… – Саша едва не брякнула про дочку.

– Не ждет ее никто! – радостно сообщил Игорь. – И вообще, хорошее начало трудовой деятельности. Знаменательное.

– Ну что ж… Я думаю, будет совершенно справедливо, если здесь останется Александра, – согласился Карлсон. – Гм… скажем, помощник продавца-консультанта. Должность ответственная, но в данной ситуации – скорее символическая.

– Чисто романтическое дежурство! – бодро подхватил выигравший сражение за Сабину Буртаев и даже тихо напел: – «У вашего крыльца не дрогнет колокольчик, не спутает следа…» Русский патриотизм в европейском интерьере. Она справится, Карл Леопольдович. Ручаюсь, я в ней уверен.

Расстроенная Саша уточнила:

– Дежурить до утра?

– До двадцати трех, полагаю. А потом домой на всех парусах к праздничному столу! – Карлсон излучал оптимизм. – Заснеженные, опустевшие улицы, праздничная Москва!

– Я далеко живу… И без машины…

– Еще лучше! Так и оставайтесь ночевать тут! В моем кабинете чудесный диванчик. От скуки пылесосом в ритме танца пройдетесь. Журнальчики модные посмотрите. А с утречка прямиком приступите к служебным обязанностям – до открытия чтобы все в полном ажуре было. Получите у Галлеи инструктаж и фирменное обмундирование. Полагаю, параметры у вас стандартные – 90-60-90. Отличные костюмы, сшиты в Милане – столице мировой моды. Ну как, согласны?

– Да, – пробормотала Саша, стараясь не разреветься. А чего ныть? Фирма оказалась серьезной, не бордель, но и не библиотека какая-то. Вон, костюмчик итальянский выдать готовы. А может быть, и в штат в самом деле возьмут.

– Вы ж, детка, сами понимаете, как вам повезло – едва вступили на стезю и такая ответственная миссия, – сладко пропел Карлсон. – Опять же, на транспорте сэкономите, фигуру перееданием не повредите. А главное, что? Материальный стимул.

Он подошел к кассовому аппарату, жестом фокусника достал из ящичка четыре зеленые купюры.

– Получите месячное жалованье в качестве новогоднего подарка и аванса будущего взаимопонимания. Четыреста у.е.

Саша спрятала руки за спину:

– Это много… я не могу…

– Может она, может! – Игорь взял у Карлсона купюры и сунул в карман Сашиных джинсов. – Праздничная ведь ночь! Утроенный тариф. – Он довольно подмигнул Саше. – Я бы и сам тебе составил компанию, но коллектив просит…

– Ну что, поехали, Игорь Сергеевич? – В гостиной появилась Сабина с шубой в руках. – Похоже, вы здесь все утрясли. – Она капризно посмотрела на финансового директора, и тот помог ей укутаться в меха, шепча на ушко нечто нежное. Сабина заботливо поправила воротник его пиджака, демонстрируя близость их отношений. – Поехали! Сегодняшний вечер требует серьезной подготовки. До встречи за банкетным столом, Карл Леопольдович! Надеюсь вас не разочаровать. – Играя фалдами нежного меха, она направилась к двери.

Прихватив пальто, следом кинулся Игорь. Уже на выходе спохватился и одарил Сашу улыбкой:

– С наступающим, Шушундра!