Текст книги "Пепел (СИ)"

Автор книги: Людмила Энжел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Всё, что когда-то было мечтой

Превратилось в пепел…

Меня зовут Лирой Найтл, два месяца назад я вскрыл себе вены, лёжа в горячей ванне. Я медленно умирал, тьма сгущалась перед моими глазами, тошнота подступала к горлу, потом всё закончилось, я ничего не чувствовал, ничего не слышал. Боль отпустила меня, и я умер. Неожиданно чьи-то руки подхватили меня, они были холодными и шершавыми, когти впились в мою посиневшую кожу. Они унесли меня сюда – в мир мрака и страхов. Меня зовут Лирой Найтл, и я уже два месяца мёртв, но я сожалею об этом, я убил себя, чтобы избавиться от мучений, но по ту сторону жизни они сильнее и страшнее. Я застрял на перекрёстке, среди таких же заблудших душ, как и я. Самоубийцы прокляты, но не так, как грешники, которые горят снова и снова до горстки пепла, самоубийцы прокляты – страдать между двух миров, они не живы и не мертвы. Мы бродим по обуглившемуся саду, который, вероятно, был бы райским, если бы был жив, если бы он шелестел зеленью, и в нём пахло цветами. Он был бы райским, но это сад для нас, самоубийц, и почти на каждом дереве в петле болтается труп, а в траве побелевшие тела со вскрытыми венами. Они смотрят в низкие тучи, грохочущие над головами, своими лишёнными зрачков глазами. Они знают, что застряли здесь навсегда. Они и я – полуживые куклы. Иногда нас выпускают в обычный мир, чтобы мы попытались найти себе замену. Если я подтолкну к суициду другого человека, который займёт моё место здесь, мою душу отпустят, и я улечу в пустоту. А пока я здесь, иногда приходят ОНИ. ОНИ хватают первого попавшегося и уволакивают в огненную бездну, я боюсь этих криков, оттуда нет спасения. Иногда я задумываюсь над тем, почему ангелы не спускаются сюда, почему не дают нам надежду на спасение, хоть малейшую, на прощение и цветущий сад. Но в лучшем случае нам светит пустота, а в худшем… я стараюсь не думать об этом. Единственный выход – убить другого. Но мы не убийцы, мы просто устали от жизни, неделю или больше назад у меня был шанс. Мужчина потерял свою семью, он много пил, он был на грани отчаяния, и безумие почти захватило его разум. Я был рядом, когда он вынул пистолет. Я был рядом, когда он приставил его к пульсирующему виску. Я шептал ему голосом его жены, я звал его, но он испугался смерти. Почему я не боялся её, когда вспарывал свои руки? Почему никто не остановил меня? Я не слышал голосов, значит, никто не подталкивал меня, значит, я сам заточил себя в этой ужасной камере пыток. Я смотрю в истерзанное молниями небо, оно необычайно низко, оно почти касается моей головы, кровь корками запеклась на моих запястьях. Иногда они трескаются, и свежие струйки медленно ползут по бугристой поверхности, иногда мне кажется, что я снова чувствую боль, но это не так. Я не чувствую ничего, кроме страха, я боюсь попасть в бездну, я боюсь ИХ. Скоро мне дадут ещё один шанс, уйти в небытие, в пустоту. Скоро я снова поднимусь в мир живых, чтобы найти потерявшуюся душу и нарисовать ей красивую картину смерти. Она не будет знать, что смерть не так уж и прекрасна, что нет ничего ужасней, чем мёртвое тело. Но у меня нет выбора, я уже мёртв. Меня зовут Лирой Найтл, и моё существование страшнее самого жуткого кошмара, я мёртв, но я ищу покой.

2.

Меня зовут Эшли Майл. Около двух месяцев назад я ушёл из полиции. Мне 48 лет, и я многое повидал за годы службы. Однажды, на моих руках умерла девушка, она была на пятом месяце беременности, её кровь заливала мне руки. Пуля перебила ей вены на шее, и она безумно хрипела, молотя ногами по земле. Она не хотела умирать, я прочёл это в её покрасневших от слёз глазах. Её звали Эллис. Ей было 24. Но это не сломило меня. Я работал ещё несколько лет после этого случая. Но вот однажды я вошёл в одну квартиру, ещё с порога я почувствовал запах крови, он ударил мне в нос терпкой вонью смерти. Это была зловещая квартира, квартира несчастного человека. Я увидел его в ванной, он лежал в воде прямо в одежде. На щеках блестели слёзы, он долго умирал, то терял сознание, то снова приходил в себя.

Когда мы приехали, он ещё был жив. Он шевелил побелевшими губами, а его глаза тускло блестели сквозь упавшие на глаза волосы. Он умер страшной смертью, но его никто не убивал, он убил себя сам, разрезал вены до самого сгиба локтя. Но самое страшное было то, что я узнал после. Его звали Лирой Найтл, ему было всего 21 год. И он был моим сыном. Он искал меня, искал уже давно. Сын проститутки и полицейского. Я совершил один плохой поступок, наверное, единственный за всю мою жизнь. Я христианин, и поэтому я боюсь грешить, боюсь попасть в ад. Но в ту жуткую ночь я был пьян, я не отдавал себе отчёт в происходящем. Лиза стояла на обочине, её имя я узнал гораздо позже, её каштановые волосы развевались на ветру. Я не удержался, ей-богу, я не хотел, но какая-то неведомая сила управляла моим разумом в тот момент. Мы затащили её в машину. Нил, Нил был со мной. Но он не смог, у него не вышло, он был слишком пьян. Через некоторое время Лиза нашла меня, она хотела денег, только денег, она говорила, что беременна, но я не поверил в то, что это был мой ребёнок. Я просто дал ей 300 долларов за её молчание, и больше никогда не видел её. А тогда я узнал, это был мой сын, мой единственный сын, и он вскрыл себе вены. Я не многое смог узнать о его жизни, Лиза бросила его, когда ему было всего 10 лет. Я думаю, она была плохой матерью. Он скитался по улицам, зарабатывая деньги проституцией. Я не многое смог узнать о нём самом. Он хотел просто жить и быть счастливым. Он искал меня, в своих дневниках, которые я нашёл на его столе, он упоминал меня так же часто, как и имя другого человека – Мелроя Слэйта. Я не знаю, кем был этот Мелрой, но Лирою он был дорог, возможно, он был влюблён в него. Но я стараюсь не допускать подобной мысли, мой сын, сын истинного христианина, не мог любить мужчину. Я почти не совершал грехов, кроме одного, но этот грех будет преследовать меня всю мою жизнь. Лирой мёртв, я не часто вспоминаю о нём, потому что я не знал его, но я больше не смог работать в полиции. Я испугался, вдруг существуют ещё грехи, о которых я просто не знаю, вдруг они всплывут и начнут преследовать меня жуткими образами. Я просто хочу спокойной старости, я уже достаточно отработал в полиции. Я больше не хочу вспоминать не об этой женщине Лизе, не о моём сыне Лирое, они оба мертвы для меня. Но иногда он является ко мне во снах, напоминая о моём грехе, я уже не боюсь этих кошмаров, я знаю, что я совершил его, и мне нужно покаяние. Меня зовут Эшли, Эшли Майл, друзья просто называют меня Эш. Я живу в Южной Дакоте в своём доме вместе с питбулем Алексом. Я вполне счастлив, по выходным мы вместе с друзьями, Эдмондом и Крисом, ходим на рыбалку. У них есть жёны и дети, но это не для меня, когда-то я посвятил свою жизнь работе, а теперь я хочу пожить для себя. Я засыпаю под вечерние новости, а по утрам выпиваю чашку кофе и выкуриваю сигарету. Меня зовут Эшли, и я больше не хочу, чтобы прошлое беспокоило меня.

3.

Меня зовут Мелрой Слэйт. Мой отец – владелец итальянского ресторана. Я учусь в экономическом колледже. Моё любимое занятие – посещение вечеринок, я люблю, когда грохочет музыка и вспышки света слепят глаза. Около полугода назад на одной из вечеринок я встретил его. Он стоял в самом углу с бутылкой пива. Блеск света бешено прыгал на его локонах. Он был печален. Я не знаю, зачем я подошёл к нему, но когда он взглянул на меня, ток пронзил моё тело, я больше не мог двигаться. Его невероятно красивые синие глаза, бездонные и глянцевые, я утонул в них. Я никогда раньше не целовался с парнями, я вообще никогда не целовался с незнакомыми людьми. Это была безумная ночь. Мы сидели на крыше и смотрели в чёрное, изрешечённое миллионами звёзд небо. Его звали Лирой Найтл, и он не умел лгать. Я влюбился, влюбился по уши. Мы скрывали наши отношения, я знал, чем он занимается, но слишком сильно привязался к нему. Учёба и девушки перестали меня интересовать. Так продолжалось почти полгода, пока мой отец случайно не узнал. Его гневу не было предела, он был готов убить меня, скорее убить, чем признать, что его сын не такой, как все. Его люди избили Лироя до полусмерти, он едва не погиб, лёжа в луже собственной крови. Ради его же блага я решил послушать отца, но не выдержал. Каждая минута, проведённая без него, казалась вечностью, по вечерам я сходил с ума, погружаясь в свои мечты и фантазии. Через месяц я сбежал из дома, сбежал к нему. Он жил в той ужасной квартире, в окружении увядших цветов и пыли. Пару месяцев мы были безумно счастливы, я ждал его дома, и мы часто гуляли по ковру опавших листьев. Но потом осознание неизбежности само пришло ко мне, я понял, что слишком привык к деньгам, к беззаботной жизни и вечеринкам. Реальность начинала страшить меня, и, однажды, я позвонил отцу. Он был безмерно счастлив, они с матерью уже похоронили меня, уговаривал вернуться домой, обещал новую машину, и то, что не тронет Лироя, если он не будет преследовать меня. И я …я сдался. Каюсь, я не выдержал испытания, меня сломала такая трудная жизнь, и все наши счастливые дни ушли в небытие. Лирой всё понял, когда я только открыл рот, чтобы сказать ему об этом. В его глазах, прекрасных синих глазах, я увидел пустоту и боль. Он отпустил меня, отпустил молча, без истерик. Я благодарен ему за то, что он облегчил мне этот момент. Отец и вправду купил мне новую машину, Порш, но я так и не трогал его. Я вернулся в колледж, и моя прежняя жизнь снова собралась по крупицам. Но что-то исчезло из неё бесследно, бесконечные вечеринки больше не приносили мне удовольствия, я много пил, плохо спал. Но его образ никак не стирался из памяти. Я давно ничего не слышал о нём. Сейчас я встречаюсь с девушкой, Мелиссой. Она прекрасно владеет французским и ходит на курсы актёрского мастерства. У нас есть общая мечта – дом на берегу моря, отец намекнул мне, что если я хорошо окончу колледж, то возможно она сбудется. Меня ждёт светлое будущее, Мелисса красива, у неё шикарные каштановые волосы. Я больше не хожу на вечеринки, но всё же, иногда, я вспоминаю его, надеюсь у него всё хорошо. Меня зовут Мелрой Слэйт, мне 23 года, и я счастливый человек.

4.

Я погружаюсь во тьму, голоса, тысячи, нет, миллионы голосов гомонят в моей голове, я велю им заткнуться, но они ещё громче кричат, взрывают мой мозг. Нет, это всего лишь сон. Я на кровати, я жива. Кто я? Кристина Адамс. Вот уже почти полгода мне кажется, что я медленно схожу с ума. Боль, она почти реальна, она превратилась в огромного монстра под сердцем, который пожирает его день за днём, а я теряю остатки разума. Я думала, что любовь несёт свет, но это не так, я умираю, медленно истекая кровью. Раз. Меня почти нет, и ветер рвёт мои волосы, превращая их в языки пламени. Два. И весь мир мёртв, мёртв для меня. А я? Я жива? Я дышу. Или нет? Я уже и сама не могу понять. Три. Зачем поют глупые птицы, неужели они не знают, что мертвецов не радует их радостное пение. Четыре. Серые дни бесцветной чередой проносятся перед глазами. Я уже давно не я. Кукла, набитая внутренностями. Я часто задаю себе вопрос, зачем всё это? Если солнце больно обжигает, а звуки жизни причиняют новую боль. Мои руки покрыты глубокими шрамами, иногда я режу их лезвием, чтобы боль вернула меня к реальности, но страх пропадает, и порезы становятся всё глубже и глубже. Пять. Я больше не умею дышать, не умею чувствовать, не умею любить. Я стою в толпе, но я в ней одна, совершенно, и мне холодно. Шесть. Мне кажется, я схожу с ума…

5.

Я никак не могу привыкнуть к ощущению бесконечности, здесь время тянется намного дольше. Здесь нет никаких чувств, кроме боли и страха. Я не бесплотный дух, у меня есть тело, но оно остаётся таким, каким нашли его во время моей смерти. Я постоянно истекаю кровью, и у меня кружится голова. Я хочу, чтобы это закончилось. Иногда я спрашиваю себя, зачем я сделал это? Моя жизнь казалась мне невыносимой, она медленно убивала меня, сводила с ума. Кто я? Кем я был в том мире? Марионеткой? Песчинкой? Я любил, да, я любил, но меня предали. Меня ненавидели с самого рождения, я был частицей того зла, которое поселили в мою мать. Она проклинала весь мир, и мир проклял её в ответ. Что я видел? Нищету и грязь. В 10 лет она бросила меня на произвол судьбы, оставив мне лишь один способ зарабатывать деньги. Я привык, я не знал, для чего живу, я просто жил. Ещё один день, ещё одна ночь, и, слава Богу! Завидовал ли я нормальным людям? А что значит нормальным? Может тем, кто пользовался мной? Нет. Я могу сказать это совершенно точно, нет. Я хотел просто жить, я ни о чём не задумывался, я не искал смысла, алкоголь помог мне забыть о боли. Иногда я был счастлив. А потом появился ОН. Как из иного мира, совсем другой, такой странный и непохожий. Я перевоплотился. У меня выросли крылья, я был ангелом, падшим ангелом у его ног. ОН был для меня всем. И он убил меня. Когда он ушёл, жизнь потеряла цвет. Она стала серой, нет скорее чёрной. Пустота, жуткая пустота заполонила сердце. Я не спал, не ел, редко выходил на улицу. Я копался в себе, все причины меркли перед одной самой главной – я был не тем, не для него. Я возненавидел себя, возненавидел за свою слабость, свою ничтожность. Алкоголь уже не убивал боль, он искажал её, делал ещё более невыносимой. У меня не было друзей, чтобы разделить своё горе, не было никого. Одиночество и депрессия стали моими союзниками. Я сидел перед распахнутым окном и смотрел на дождь. Я утопал в своей печали. Я не мог понять, даже не пытался. И, однажды, я понял, что я не нужен этому миру, что я не нужен вообще никому. Мысли, кошмарные мысли копошились в моём черепе, и день за днём я терял разум. Сначала мне нравилось безумие, оно выстроило замки в моих фантазиях и населило их несуществующими образами, среди них я не был одинок. Но потом они опустели, и лишь голодный ветер гонял листву по дорожкам моего вымышленного сада. Я видел себя мёртвым, сидящим на качелях со склонённой головой, словно кукла. Кровь медленно капала в лужу, подёрнутую плёнкой. Побелевшие глаза смотрели в пустоту, а на губах играла чуть заметная улыбка. Эта картина понравилась мне, нет боли, нет мыслей, нет одиночества. Я выпил пива, потом ещё и ещё, возможно было что-то крепче, я не помню. Разум отключился. Всё было как в кино: я взял лезвие, наполнил ванну горячей водой, сел в неё с недопитой бутылкой и долго смотрел на своё запястье. Мне было страшно, я, вдруг, испугался боли или смерти. Я отчаянно цеплялся за жизнь, я искал причины остаться в этом мире, но печаль была сильнее. Она сдавила сердце, и мне даже показалось, что на мгновение оно перестало биться. Первый порез заставил меня вздрогнуть, я не решился на сильный удар, кожа разошлась по краям, и кровь полилась багровыми потоками. Я сжал кулак и лезвием вспорол руку до самого локтя, боль была притуплённой, но всё-таки явной. Я уже не боялся. Я умирал долго, я дрожал, я терял сознание. Мне стало очень холодно, и жизнь отпустила меня.

Я жду нового шанса уйти в пустоту, я всю свою жизнь был никем, и даже после смерти им и остался…

6.

Меня зовут Кристина Адамс. Мне 18 лет, и мне надоело жить. Я не такая, как все. Я не люблю шумных компаний и людей вообще. Я не понимаю, для чего Бог создал нас? Если мы его творения, почему мы так несовершенны? Мне говорили, что меня ждёт рай после жизни, если я не буду совершать грехов. Но я больше не хочу жить. К чему всё это? Я бесполезное существо. Я не знаю, для чего я прибываю в этом мире. Люди сторонятся меня. Когда-то я была весёлым и беззаботным ребёнком. Меня мало волновал тот факт, что у меня нет друзей, и что моё лицо покрыто веснушками. Я радовалась солнцу, я любила его. А теперь, кто я теперь. Я сама себе подстригла волосы, чтобы они не завидовали мне. Я ненавижу солнечный свет, он обжигает мою кожу. Я прячу лицо под чёрным капюшоном и целыми днями сижу дома. Кто я? Я рисую свой мир. Рисую осенний лес со старыми золотыми дубами, посреди этого леса стоит поросшее лишайниками кресло. Это мой мир, моё место. Я безмерно счастлива, когда никто не трогает меня, и я могу полностью погрузиться в свои мысли. Конечно, они постепенно сводят меня с ума, но я не боюсь безумия. Я часто разговариваю сама с собой, мне даже кажется, что мне отвечает эхо, а может это чей-то голос? Нет, бред. Я вижу страшные сны о том, как я умерла. Мои родители плачут над гробом, а я холодна словно камень. Меня больше нет, я существо без души. Я стала жестокой. Меня раздражает, если кто-то хочет познакомиться со мной, неужели они не видят, насколько черна моя душа? Мама боится за меня, недавно она предложила сходить в церковь. Для чего? Я не верю в Бога, больше не верю. Если бы он любил нас, он бы не позволил нам страдать. Мне казалось, что я способна любить, но это не так, одиночество – мой удел. Мне комфортно с собой, со своими мыслями. Я снова сижу в том кресле, в воздухе витает запах озона, так пахнет гроза, я даже слышу её раскатистый рык вдалеке. Кто я? Кристина Адамс? Или нечто более страшное. Мне только 18, а я уже хочу умереть. Если я умру, никто не будет плакать…

6.

Меня зовут Кристина Адамс. Мне 18 лет, и мне надоело жить. Я не такая, как все. Я не люблю шумных компаний и людей вообще. Я не понимаю, для чего Бог создал нас? Если мы его творения, почему мы так несовершенны? Мне говорили, что меня ждёт рай после жизни, если я не буду совершать грехов. Но я больше не хочу жить. К чему всё это? Я бесполезное существо. Я не знаю, для чего я прибываю в этом мире. Люди сторонятся меня. Когда-то я была весёлым и беззаботным ребёнком. Меня мало волновал тот факт, что у меня нет друзей, и что моё лицо покрыто веснушками. Я радовалась солнцу, я любила его. А теперь, кто я теперь. Я сама себе подстригла волосы, чтобы они не завидовали мне. Я ненавижу солнечный свет, он обжигает мою кожу. Я прячу лицо под чёрным капюшоном и целыми днями сижу дома. Кто я? Я рисую свой мир. Рисую осенний лес со старыми золотыми дубами, посреди этого леса стоит поросшее лишайниками кресло. Это мой мир, моё место. Я безмерно счастлива, когда никто не трогает меня, и я могу полностью погрузиться в свои мысли. Конечно, они постепенно сводят меня с ума, но я не боюсь безумия. Я часто разговариваю сама с собой, мне даже кажется, что мне отвечает эхо, а может это чей-то голос? Нет, бред. Я вижу страшные сны о том, как я умерла. Мои родители плачут над гробом, а я холодна словно камень. Меня больше нет, я существо без души. Я стала жестокой. Меня раздражает, если кто-то хочет познакомиться со мной, неужели они не видят, насколько черна моя душа? Мама боится за меня, недавно она предложила сходить в церковь. Для чего? Я не верю в Бога, больше не верю. Если бы он любил нас, он бы не позволил нам страдать. Мне казалось, что я способна любить, но это не так, одиночество – мой удел. Мне комфортно с собой, со своими мыслями. Я снова сижу в том кресле, в воздухе витает запах озона, так пахнет гроза, я даже слышу её раскатистый рык вдалеке. Кто я? Кристина Адамс? Или нечто более страшное. Мне только 18, а я уже хочу умереть. Если я умру, никто не будет плакать…

7.

Я вижу, как тени сгущаются под моими ногами, это снова пришли ОНИ. Надеюсь не для того, чтобы забрать меня в преисподнюю? Я не готов гореть и обугливаться вечно. На этот раз ОНИ принесли мне хорошие известия, через несколько часов я поднимусь в мир живых, чтобы найти очередную заблудшую душу. Мне кажется, это мой последний шанс уйти из этого проклятого места. Никто мне не говорил этого, но после смерти слова не нужны, я просто знаю. Я жду. Здесь время теряет свои пределы, и пара часов может длиться сутками. Я бреду по выжженной траве, под ногами белеют фрагменты тел и кости. Я сажусь на камень и смотрю вдаль. Голые ветви деревьев терзает ветер. Я слышу стоны и вопли, такое ощущение, что они исходят из самого ада, но это не так. Они здесь, они рядом, они окружают. Я должен увидеть знак, который покажет путь в мир живых. Я мучительно ищу его в небе, изрезанном молниями, я ищу его на земле. И только потом замечаю ступени, высеченные прямо на дереве, рядом с которым я сижу. Я поднимаюсь по ним и попадаю в чью-то комнату. Луна светит в окно, вырисовывая серебристый квадрат на полу. Собака, до этого мирно спавшая в своей корзине, беспокойно поднимает голову и начинает скалить зубы. Она видит меня, или чувствует. Только животные способны так легко обнаружить призраков. Я медленно плыву по дому, минуя огромное зеркало, я случайно заглядываю в него. Я думал, призраки не отражаются, они ведь бесплотны. Но я чётко вижу свои посиневшие и потрескавшиеся губы, моя кожа будто присыпана известью, а глаза белые и жуткие. Я хочу ближе рассмотреть себя, но вдруг пропадаю. Меня больше нет в зеркале, вспышкой кошмара появившись в нём, я так же внезапно пропадаю. Я прохожу сквозь стену и оказываюсь у кровати маленькой девочки. Мне доставляют боль её сны. Она видит зелёный луг и мирно пасущихся на нём лошадей. Она спокойна и безмерно счастлива. Как бы я хотел быть на её месте. Таким же беззаботным и невинным, безо всей той грязи, которую уготовила мне судьба. Это существо слишком мало для мыслей о смерти и мраке, я уже собираюсь отойти от её кроватки, как, вдруг, она просыпается. Мне кажется, она смотрит прямо на меня, но живые не могут видеть нас.

– Ты кто? – лепечет она, прижимая к груди плюшевого зайца, – Зубная фея?

Я хочу улыбнуться, но не решаюсь, потому что не уверен, что это будет простая улыбка, а не зияющая чёрная дыра.

– Да, – отвечаю я, и сам пугаюсь своего хриплого голоса, который ещё способен звучать в реальном мире.

– Я думала ты будешь в блестящем платье, – она с интересом разглядывает мои окровавленные руки, – Тебя кто-то обидел?

Меня терзают её вопросы, меня мучает её невинная душа, она не испятнана, она сияет сквозь оболочку ярким лучистым светом.

– Ты не зубная фея, – наконец констатирует она и ещё крепче прижимает игрушку, – Ты мёртвый человек!

Я пячусь к стене. Что меня пугает? Это всего лишь маленькая девочка?

– Зачем ты пришёл, мёртвый человек? Забрать у меня Тирли?

Я с трудом понимаю, что она говорит о плюшевом зайце.

– Нет, Тирли – твой друг, я не разлучаю друзей. Я просто убедился, что у вас всё хорошо, тебе надо спать, иначе мама будет беспокоиться, если услышит, как ты разговариваешь.

Она некоторое время молча смотрит на меня, её взгляд буквально выжигает меня.

– Кто обидел тебя? Почему ты плачешь?

– Я не плачу, у меня нет глаз.

– Нет, ты плачешь, незаметно, но плачешь. Тебе больно? Мы с Тирли готовы стать твоими друзьями. Мы никому не расскажем про тебя, ты только не плачь.

– Тебе надо спать, мне пора.

Она послушно накрывается одеялом.

– Пообещай, что ещё вернёшься.

– Я не могу этого обещать, я нахожусь очень далеко отсюда, и редко бываю здесь.

– Пообещай, что придёшь, если нам с Тирли станет страшно. Ты хороший.

Я смотрю на её вздрагивающие ресницы, боль, жуткая боль терзает меня, вгрызается, словно озлобленное животное. Девочка медленно засыпает, и я шепчу в темноту прохладной комнаты.

– Обещаю…

8.

Я не могу уснуть. Смотрю на луну сквозь прозрачные занавески. Она сегодня полная. Тучи иногда проплывают по лунному диску, и её мертвенный свет жадно облизывает их рваные края. Сегодня мама предложила мне поработать официанткой в одной закусочной. Я не хочу. Я ужасно не хочу этого. Там будут люди, слишком много незнакомых мне людей, с которыми мне придётся общаться. Ненавижу людей! Я не хочу, чтобы мама решала за меня мою судьбу. Она думает, что всё знает обо мне, что понимает меня. Но это не так! Она и понятия не имеет о том, что творится в моей душе. Неделю назад я завела дневник. Я тщательно прячу его, там самые тёмные мысли. Я выписала несколько способов самоубийств. Самый верный – спрыгнуть с высоты. Правда есть и свои минусы: можно выжить и остаться калекой, что страшнее самой смерти. И ещё, если я упаду с внушительной высоты, моё тело превратится в тряпичную куклу, все кости переломаются, и когда меня захотят поднять на носилки, чтобы увезти в морг, моя кожа будет рваться на лоскуты, а пальцы врачей проваливаться в моё холодное тело. Да, смерть не так красива, как я думала. Я прочла в Интернете про одну девушку, она выпила целую горсть таблеток, её труп нашли рано утром. На лице вспухли вены, она захлебнулась собственной рвотой, будучи без сознания. На фотографиях она выглядела, как синий манекен. Ужасно. Я не хочу так. Я хочу быстро, безболезненно, наверняка. Я пытаюсь уснуть, но толпы мыслей, шатающиеся в моём мозгу, не дают мне сделать это. Я уже решила, надо только выбрать день. Надо только выбрать как…

9.

Я несусь по ночному городу со скоростью света. Если бы в моей груди было сердце, оно бы молотило в бешеном ритме. Фонари, пустые дороги, деревья и здания мелькают передо мной невероятным калейдоскопом. Я думал, что уже не способен чувствовать, но это оказалось ложью. Я лгал сам себе, мне больно, эта боль настолько реальна, что, кажется, вот-вот разорвёт меня и выберется наружу лохматым оборотнем. Мне больно. Может я и впрямь не такой ужасный? Может, зря я ненавидел себя? И во мне было что-то хорошее? Может, мне стоило жить, если я даже после смерти кому-то нужен? Я сожалею, впервые я настолько сильно сожалею о содеянном не из страха. Мои руки начинает саднить. Что это? Физическая боль? Но мёртвые не чувствуют боли, их нельзя убить дважды, я уже мёртв. Запёкшиеся корки трескаются, и свежая кровь льётся на мою одежду. Я кричу, и с этим воплем проношусь по осиротелым улицам. Сейчас мне всё равно, реален мой крик или нет. Мне плевать. Я мёртв, мёртв. Осознание этого приносит мне новые страдания. За что? Я никому не желал зла. Я хотел просто жить, а теперь? Блуждаю голодным призраком вдоль спящих домов, где люди видят красивые сны. Я чувствую их дыхание, слышу биение их сердца, а моё молчит, оно давно разложилось в моей груди, его нет. Я слышу их мысли, они гомонят за толстыми стенами, сливаясь в единый гул, они все хотят жить, они мечтают, а я? Разгоняюсь ещё сильнее и опережаю холодный ветер, поднимающий мусор в воздух, кружащий его. Внезапно меня резко останавливает моё имя. Да, именно так. Кто-то произносит его, мысленно зовёт. Я вспоминаю о девочке, но это не она. Этот кто-то совсем рядом. Я проникаю в дом и лечу по следам мыслей, и чем ближе, тем теплее и ласковее они становятся. Я парю над спящими людьми, словно невидимое облако тумана. Боже, нет! Мелрой, он обнимает эту девушку, я не знаю её имени, но он так нежно прижимает её к своей груди. Ей снятся песчаные пляжи несуществующих морей, цветущие кустарники и ракушки. А он? Он видит во сне меня. Я спускаюсь ниже. Моё холодное дыхание скользит по его губам. Я так хочу коснуться его, но не могу. Прямой контакт запрещён, если я сделаю это, меня больше никогда не выпустят в мир живых, или того хуже отправят гореть в ад. Я проникаю в его сон, и оказываюсь с Мелроем в одной постели. Над ней огромное зеркало, в котором я вижу свои окровавленные запястья и белые глаза, но он будто не замечает этого.

– Лирой, – его шёпот царапает мне мозг, он оживляет давно сгнившие воспоминания, – Я так скучал по тебе, почему ты не нашёл меня?

Я понимаю, что это всего лишь его сон, и он не контролирует себя, но эти слова доставляют мне новую боль.

– Я не хотел, ты сам ушёл, и больше не интересовался моей судьбой.

Он садится на край кровати и запускает пальцы в волосы, он растерян.

– Так было нужно, я…я не смог, прости, – его голос бесцветен, как будто он не сожалеет ни о чём, – Отец подарил мне машину, я вернулся в колледж, и ещё Мелисса…

Я знаю, что он говорит о девушке на его плече, кровь начинает хлестать из моих ран, пропитывая насквозь шёлковые простыни.

– Мелисса настоящее чудо, отец просто боготворит её, – он оборачивается, и на мгновение наши взгляды пересекаются, я не вижу его страданий, он не сожалеет ни о чём, он счастлив. Его сон выпивает мою остывшую кровь, меня начинает тошнить. Я больше не хочу оставаться здесь ни на секунду. Я спрыгиваю на пол, я собираюсь покинуть его грёзы. Я хочу стереть все его воспоминания обо мне, но они цепляются чёрными щупальцами, он сам не хочет отпускать меня, запрятав мой образ в глубину сознания. Я даже не знаю, утешает меня хоть немного этот факт или нет. Лучше быть мёртвым, чем так разочаровываться в людях.

– Я рад за тебя, рад, что у тебя всё хорошо, прощай!

Его рука сжимает моё запястье, кровь прилипает к его ладони. Я думаю, он хочет что-то сказать мне, я жду, это так мучительно для меня, но он молчит. Я мёртв, я гнию в сыром гробу, а он не находит даже пары слов. Я растворяюсь в звенящей тишине, слыша его крик, но уже не могу разобрать слов, да, это и не важно. Уже не важно…

10.

Я смотрю на себя в зеркало. В туалете мерцает свет, и от этого моё лицо кажется ещё более старым. Во рту всё ещё стоит этот ужасный привкус. Я разглядываю свои морщины, я медленно превращаюсь в сморщенное яблоко, никакие крема уже не помогают. Одна бретелька порвана, она беспомощно болтается, оголяя плечо, этот урод испортил моё любимое платье. Меня зовут Лиза Найтл, и я уже больше 20 лет работаю проституткой. Когда я была молода, и волосы мои развевались на ветру, я мечтала стать успешной женщиной, выйти замуж, родить сына. Но жизнь распорядилась иначе, я ступила на опасную тропу, я была красива, и это сгубило меня, сначала казалось, что все эти мужчины любят меня, потом я скатилась ещё ниже, и уже не различала их лиц, наркотики загоняли меня всё глубже в эту воняющую трясину. Мне нужны были деньги, и моя мечта растворилась во мраке в месте с надеждой на нормальную жизнь. Я родила сына от ублюдка-полицейского, изнасиловавшего меня. Я даже и не поняла, что беременна, я не чувствовала дурноты, а заподозрила что-то неладное, лишь, когда стала стремительно набирать в весе. Врачи отказывались делать аборт, но я всеми способами пыталась его убить, я заранее ненавидела будущего выродка. Когда пришло время рожать, врач сказал, что ребёнок, возможно, будет неполноценным, но это оказалось не так. Я родила сына, и когда мне принесли его, я была не в силах от него отказаться, его голубые глаза пленили меня, розовый комочек шевелился в моих руках. Я решила изменить свою жизнь, решила начать всё сначала ради него, ради Лироя. Я пыталась устроиться на нормальную работу, но никому не нужна была 25-летняя женщина, без образования и с ребёнком на руках, в отчаянии я плакала по ночам, а потом возненавидела весь мир. Я вернулась к старому занятию. Ребёнок рос, а я медленно, но верно отстранялась от него, он стал раздражать меня, стал много есть, много требовать. Когда ему исполнилось 3 года, я впервые сильно ударила его, на мгновение мне показалось, что я убила Лироя, он упал на пол и затих, будто неживой. Я испугалась, сердце едва не выскочило из моей груди. Но он открыл глаза. Лирою было семь, когда я встретила Скотта. Он только вышел из тюрьмы. Высокий, сильный – мечта любой женщины. Он обещал найти работу и жениться на мне. Но всё что он делал – это лежал на диване и нажирался, как свинья каждый вечер. И в припадке пьяного угара избивал меня до полусмерти, так продолжалось больше года. Я снова села на наркотики, и уже мало что в этом мире волновало меня. Но, однажды, вернувшись домой, я увидела Скотта и Лироя. Это потрясло меня до глубины души. Он был всего лишь ребёнком, а этот ублюдок, он… он был гораздо сильнее его. Я закричала, Скотт бросился на меня, словно монстр из жуткой сказки, схватил меня за горло и начал душить, он шипел, что если я ещё раз открою рот, он просто свернёт мне шею. Он хотел убить меня, я чувствовала это желание. Но отпустил. Я отползла к окну, а он расхаживал по комнате с важным видом и рассуждал, про то, что Лирой уже большой и стал непосильным грузом для нас. Что я должна предложить своим клиентам пользоваться им. Это был какой-то кошмар. Ребёнок тихо плакал где-то далеко в углу, а я понимала, что всё умирает во мне, всё то, что когда-то было светлым, оно умерло в тот холодный вечер. Я делала всё, как сказал Скотти, но уже не из страха, я не боялась, мне было всё равно. Я, вдруг, осознала, что Лирой был частью того зла, что отдал мне ублюдок-полицейский. Скоро мальчик свыкся со своей новой ролью, он молчал, мало ел, по ночам досаждал всхлипываниями. Прошёл ещё год, и Скотт ширнулся так, что его труп с вытаращенными глазами нашли в луже рвоты. После того, как его кремировали, я решила завязать с наркотиками, я не хотела, чтобы та же участь постигла и меня. И держать то зло, что жило в моём доме, я тоже больше не могла, поэтому в один дождливый день, я повела Лироя на вокзал и оставила его там. Ему было 10, и он мог самостоятельно найти дорогу домой, поэтому я сказала ему, чтобы он никогда больше не появлялся там, иначе я выколю ему глаза. Он даже не заплакал, и я поняла, что он так же ненавидел меня, как и я его. Я больше никогда не видела его. И, слава Богу, меня не интересует, что с ним стало. Он не должен был появиться на свет, зло, заточённое в его чёрной душонке, умерло бы вместе с ним.