Текст книги "Провидица (СИ)"
Автор книги: Людмила Цымбал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
Глава 11
Уже пройдя, наверное, чуть меньше полпути, по лесной дороге, как сзади я услышала конский топот. Чтоб не нарваться на незнакомцев, шмыгнула за ближайшее дерево. Когда конница проехала я выглянула, чтоб полюбопытствовать, кто это был и сколько их. Судя по сильно вздрагивающей земле и громкому шуму, не меньше семи.
Всадников было человек десять, а может и больше. Они уже наполовину скрылись за поворотом. Одеты наездники были в коричневые тоги, а поверх, кольчуги из металлических бляшек. На головах были остроконечные шлемы. Руки и ноги так же были защищены железными пластинами. В руках у каждого был щит, а за поясом, в ножнах большой меч. Черные плащи с шийенской военной символикой надетые поверх зашиты, развивались на ветру от быстрой скачки.
Вот почему земля так дрожала. Даже бока коней были защищены маленькими, округлыми пластинами из железа, соединенными друг с другом кольцами. Это давало лошади возможность передвигаться без стеснения, и не ранить своими краями круп и всадника.
«Шийенская воинская конница. Интересно, что им тут понадобилось? Нужно поспешить в монастырь. А то мало ли что может произойти».
Но тут конница повернула на разветвлении дороги и поехала в объезд монастыря. Значит, это был простой обход территорий. Ничего особенного. Меня это немного успокоила, ведь всякое случается. Я слышала, как дед говорил, о участившихся набегах на приграничные территории. Пока пограничные форды держат все под контролем, но императора они стали волновать все больше. Поэтому к границам стали собирать и подтягивать небольшие отряды войск. По всем городам и деревням приходят депеши о созыве новобранцев. Слухов было много. Но пока на открытую агрессию никто из соседних земель не решался.
А мне уже настало время двигаться дальше. И как только настал момент выйти из своего укрытия и пойти по дороге к монастырю, как вдруг сзади раздался громкий голос Грема. От неожиданности я подпрыгнула на месте. А маленькая серенькая белка, спустившаяся по стволу дерева, дабы полюбопытствовать, кто же тут стоит, шмыгнула обратно на самую высокую ветку. Что-то при этом недовольно пропищав.
– И куда это наша красавица одна одинешенька направилась? Без своих верных рыцарей?
Голос его был слегка раздражен и ехиден. Ориен так вообще «убивал» взглядом! В руках они тащили все то, что мы приобрели в деревне и еще несколько небольших мешков с мельницы. Вряд ли им понравилось то, что я ушла без них. Да еще и с пустыми руками. Я поняла, что меня будут бить. Всё! Доигралась в оскорбленную девицу...
Они не спеша приближались ко мне, а я так не хотела, чтоб они меня побили. Хотя чувствую – мне не отвертеться от взбучки. Что мне оставалось делать?
«Сами виноваты» – подумала я и развернулась, дабы убежать.
Ковш я прижала к своей груди, как последнюю надежду на спасение. А если понадобиться, то и оружие самозащиты. Уже через шагов тридцать, меня схватили за руку и резко развернули к себе. Я носом ударилась в грудь Ориену. Теперь потирала его, чуть ли не плача. Удар стал огромной неожиданностью для меня. Было очень больно. Ориен тоже это понял и теперь не сжимал мою руку так сильно.
– Извини, я не хотел так резко, – чуть спокойней, чем намеривался, сказал тот.
Он поднял мою голову, чтоб посмотреть, не течет ли кровь. Чертыхнувшись, он полез в карман жилетки за платком. И стал вытирать маленькую струйку алой крови, которая все же не заставила себя долго ждать. Я болезненно сморщилась.
– Прости, не хотел, – опять сказал он, уже гораздо мягче и тише. Чтобы слышала только я.
– Ничего страшного, – решила я показать свой героизм, хотя боль так и не отступала.
Грем подошел, сгрузил у наших ног свою поклажу и внимательно уставился на нас. Я заметила, как он стал хмуриться, и отстранилась от Ориена. Мне не понравилось, как эти двое посмотрели друг на друга, но так ничего и не сказали.
– И что ты на это скажешь? – спросил Грем, указывая на все вещи.
– Сами виноваты, – озлобилась я. – Нечего прохлаждаться с девицами, пока дело не сделано. Коль вы меня даже не слышали, когда я вас звала, мне пришлось развернуться и уйти. Я устала и проголодалась сильно. Поэтому иду одна в монастырь. А вы...
– Все, мы поняли! – сдался тот, понимая меня без дальнейших объяснений. – Мы просто немного поболтали и все. Ты что, обиделась на нас?
– Я!!!?
«Я не только обиделась... А еще и оскорбилась, разозлилась в конце-то концов! И... ! Хотя понимаю, что это не мое дело».
Но вслух-то этого мне никак не хотелось говорить. Поэтому, не произнося больше ни слова, взяла одно жестяное ведро, в котором были напиханы некоторые вещи, купленные недавно, и пошла прочь. Прижимая к своему носу платок Ориена. А чтобы кровь больше не вытекала из него, мне пришлось задрать голову чуть выше. Прямо как императрица перед подданными, иду себе, ничего вокруг не вижу.
– Ты куда? – удивились они оба.
Я остановилась, осмотрелась по сторонам. И тут до меня дошло, что иду то я не в том направлении, а опять в деревню. Ну уж нет! Ветер стал сильнее завывать в верхушках деревьев, несколько зеленых листочков упали мне под ноги, а один, более меткий, примостился на носу. Я сдула его, не прибегая помощи рук. А это означало только одно, дождь станет лить совсем скоро. Конечно, мне пришлось опять разворачиваться.
Мы шли и молчали, думая каждый о своем. Ориен, как курица – наседка, хлопотал около меня. То из моего ведра мешочки со специями уберет, то свечи норовит вытащит. А я отмахиваюсь и гордо несу свою ношу. Отдав ему испачканный в крови платок, я шла дальше. Видя, что разговора у них со мной не получиться, он отстал.
А, впрочем, хорошие они. Грем правда тоже ни слова не говорит. Хмурится чему – то своему. Я этого понять никак не могу. Впереди послышалось конское ржание и скрип колес. На этот раз, уже ехала обычная повозка. Возница помахивал своим кнутом в воздухе, рассекая его, тем самым подгоняя чахлую лошадку. Та с испугу начинала ускорять шаг, но потом уставала и опять плелась, как и прежде.
На телеге ехали еще двое мужчин. Они поравнялись с нами, заставляя остановиться лошадь. Ей и так тяжко приходилось везти такую тяжесть, а тут остановка. Ее впалые бока наводили на ужас. Толи ее совсем не кормят, то ли она совсем стара. Зачем же животину так мучить?
– Здорово будете путники, – поздоровался тощий мужичек, который и подгонял лошадь. Его соломенная шляпа, местами уже порядком потрепанная, сползла на глаза. Тот поправил ее и стал рассматривать меня как куклу в витрине магазина, – Куда путь держите?
– С чего это вдруг мы тебе говорить будем? Езжайте своей дорогой, – грубо ответил Ориен.
Я такого от него никак не ожидала. Поэтому даже обернулась посмотреть, не обманывает ли меня слух.
– Ты чего грубишь, парень? – спросил здоровенный детина, сидящий сзади возницы. Рваная безрукавка, еле сходилась на широкой груди. А лицо не приятное... Сальная улыбочка размазана на пол рожи.
– Ориен, прекрати, – тихо сказала я другу, – идемте дальше. Нам некогда останавливаться иначе ненастье нас все же застанет в дороге.
Я хотела уже уходить. Даже ведро свое подняла с земли. Меня остановил третий, на повозке.
– Может быть тебя красотулечка подвезти? Нам точно с тобой по пути... Твои приятели сами дойдут куда им нужно. А тебе незачем ножки свои стройные стирать о пыльную дорогу. Садись не стесняйся.
Его улыбка вызывала только отвращение. Коричневые, местами отсутствующие зубы совсем не красили и без того некрасивого мужика – шийенца. Узкие глазки скосились в мою сторону. А я встала, как вкопанная и не знала, что ответить. Такого нахальства я даже от булочника не слышала.
А вот мои мальчики не стали терпеть этих хамов. Они опять поставили свою поклажу около себя. Чтоб в случае чего не мешалась и не попортилась.
– Извинитесь перед девушкой, – спокойно сказал Грем и стал ждать.
А те и не думали этого делать. Видя перед собой двух молодых парней (судя по внешнему виду, обычных деревенских трудяг), они не рассчитывали на достойный отпор. Поэтому загыгыкали противно и громко. Детина даже закашлялся, от такого веселья. Верхняя пуговица его безрукавки не выдержала варварского напора и сдалась (точнее оторвалась и попала, прям в косой глаз шийенца). Тот, остался этим недоволен, и двинул соседа по плечу. А ему, что мошка пощекотала лапками, даже не заметил.
– Извиняться! – прогремел здоровяк. – За что? Мы ж помощь предлагаем. Вам парни, нет – сами понимаете. Места мало самим, а вот девчонку так уж и быть подвезем. Да вы не переживайте, мы ее не обидим, правда ребята? – весело спросил у своих друзей возница.
– Конечно не обидим! – подтвердил здоровяк.
– Даже развлечем немножечко, – подвякнул косоглазый шийенец.
Они опять заржали гаденько. Здоровяк слез с повозки, намереваясь усадить в нее меня. Причем моего разрешения или согласия им точно не требовалось. Парни не стали ждать извинений, правильно рассудив, что от этих троих ждать чего-либо в этом духе не следует. А следует проучить хамоватых наглецов. Грем достал спрятанный за поясом нож, который я купила у жестянщика. Вот и пригодился! Мужик скосился на него, и ухмыльнулся, оскалив ряд ровных, но полностью желтых зубов.
– Ты бы убрал игрушку, а то, и пораниться не долго, – с нажимом попросил здоровяк. – Дайка лучше его мне. Тебе он вряд ли сегодня пригодится или вообще когда-нибудь.
– У меня на этот счет другое мнение, – спокойно ответил Грем и резко метнул нож в мужика.
Я взвизгнула, думая, что Грем его убил. Ан, нет! Мужик с остекленевшими глазами стоял и боялся пошевелиться. Ножик почти на половину вошел в деревянную телегу. Аккурат, меж ног у здоровяка, прижимая к доске грязные штаны из грубой ткани. Еще бы хоть чуть– чуть и мужику не нужно было бы общение с противоположным полом. Сидел бы себе на завалинке, на лютне играл, да пел тоненьким голоском.
– Вы чего, мужики? – спросил осипшим голосом детина. – Мы ж это... Того.... Пошутили! Шутки у нас такие. Вы что... Не поняли? Еже ли ж, мы б только знали, что с вами шутки не шутят, то и не стали бы. Ну мы это... Домой нам пора... Извините!
Так интересно было наблюдать, как этот здоровяк блеет, словно баран на скотобойне. И совсем ничуточки мне его не было жалко. Может потому, что ему ничего плохого не сделали. Так припугнули чуточек! Остальные двое вжались в телегу и боязливо смотрели на нас.
«Странно как-то получается. Почему трое взрослых мужиков так сильно испугались молодых парней? Двоих».
Мне объяснил Грем (когда мы опять продолжили свой путь), что те двое храбрились из-за спины того огромного дядьки. А сами бы ни в жизнь не стали так вести себя и нагло приставать. Стоило только здоровяка припугнуть и все!
– Умеешь ты Риса находить себе приключения, – сказал Грем.
– А что я то сразу? Это они сами. Я веду себя скромно и никого не трогаю. Чего они все на меня... То эти трое. То булочник в лавке...
– КАКОЙ булочник? – перебил мою вдохновенную речь Ориен.
– А... я вам не рассказывала, – скромно потупилась я. – Так это... и он тоже, ко мне приставал. Но я ему сказала, что нахожусь в дерене со своими братьями, тот и отстал быстренько. Даже вкуснятину мне продал подешевле. Точно! Как я про нее могла забыть!!!
Из кармана своего халата, я достала тот самый комочек, который берегла пуще денег. По краям рисовая бумага уже местами потрепалась и изрядно посерела от скопившейся в углах пыли. Выглядело это слегка не аппетитно. Парни с сомнением уставились на мой сверток.
– Риса, только не говори нам, что это можно есть! – осведомился Грем.
– Очень даже можно. Хотела с девчонками поделится, но так и быть... За то, что вы меня спасли от... Не важно! Короче, угощайтесь.
Я щедро протянула кусок непонятной для мальчишек штуковины. Вижу, сомнений у них не поубавилось. Мне так смешно стало. Судя по тому, как этот серый комок выглядит, если б мне такое предложили, я бы тоже не стала есть. Поэтому просто развернула бумагу и показала содержимое.
– Халва! – изумились они. – Давай скорей, чего ж ты раньше – то молчала! Где взяла?
Грем взял у меня весь кусок и ножиком поделил на три равные части. Я с огромным удовольствием вгрызлась в свою долю. И уже с набитым ртом отвечала:
– Я ж говорю – у булочника. Чем слушаете? Тот как узнал, что я из монастыря, так и продал мне его. Правда, вкусно?
– УГУ!
Было не просто вкусно, а божественно вкусно. Но я все-таки помнила о Тии и Ами. Они тоже должны это попробовать. Поэтому с огромным сожалением и надрывом сердца (не от того, что жалко было своим подругам, а от того, что вкусняшки было совсем мало) я засунула небольшой кусочек опять в рисовую бумагу. Объяснив парням, что девочкам оставляю.
– Умница, тогда возьми и у меня немного, – сказал Ориен и протянул свой недоеденный кусок.
Грему тоже пришлось это сделать. Но сожаления я ни у кого из них не увидела. Они давно привыкшие делится последним. Я это уже знаю. Как они иногда мне булочку притаскивали, чтоб конечно дед и другие учителя не прознали. А то все, прикроют лавочку.
До монастыря, мы не добежали каких – то десяти шагов. Природа вдруг затихла на несколько долгих минут. Как будто время остановилось. В этот момент мы, не сговариваясь, перешли на бег. Я помогла Грему еще с одним мешком. И хлынул ливень, словно стена непроглядная. Земля, за какую-то минуту стала глиной. Мягкой, липнущей к ногам, дела их тяжелыми.
Благо мы все же успели до того, как мешки промокли до такой степени, что испортились бы окончательно. За эту, казалось бы, совсем крохотную пробежку, я устала, как будто весь день подымалась в горы Тингшея, на самую вершину плато. Поэтому дышала как та чахлая лошадка, что сегодня попалась нам на пути. В легких горело огнем. Такие тяжести я не привыкла носить, чуть ли не на вытянутых руках.
«Фух! Успели. Вроде бы удалось спасти муку, крупы и бумагу. По крайней мере, очень на это надеюсь».
Мне помог Данке, подошедший, как только я первая ввалилась в главное здание монастыря. У парней здесь как раз была тренировка и они попарно отрабатывали какие-то удары.
– Вы прям как раз вовремя. Устала? – заботливо поинтересовался блондин.
– Данке, я сейчас умру. Помоги это все отнести в столовую. Там я уже сама справлюсь.
– Без проблем, а вот и парни, – почти следом за мной зашли Грем и Ориен. С них лилась вода как с гусей.
Дед был доволен нашим походом в деревню. А еще пуще тем, что я принесла гораздо больше вещей, чем нужно было. Хотя последнее слово все же оставил за собой.
– Молодец Риса. Ты сумела купить даже больше чем надо. Вот только нужно ли это? – он в упор посмотрел на меня. – Не лучше ль бы сэкономить деньги и принести их обратно?
– Какой смысл, деда? Я ведь не потратила их на всякую некчемщину. Вот, даже аромопалочки тебе взяла. А они всегда пригодятся. Пусть уж лучше всего буде впрок, чем опять тащится в деревню.
– Хорошо. Не стану с тобой спорить. Теперь идите, переоденьтесь и отдохните с дороги. Скоро будет ужин. Я надеюсь, вы проголодались?
– Еще как деда!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ПРОВИДИЦА
Глава 12
Учение – свет... А еще недосып, боль всех конечностей, голодание, катастрофическая нехватка свободного времени. В итоге – полное отсутствие мыслей в голове от пройденного материала. Один нескончаемый и бурный поток эмоций...
«Ненавижу... Всё ненавижу!!! Всех ненавижу!!! ОСОБЕННО ДЕДА»!
Пальцы нещадно ныли, моля о передышке. Я устало потерла указательный (который побелел, как у покойника), плавно переходя на все остальные. Голова не опускалась на исписанные рунами листки бумаги. Потому что, если это сделать, шея уже не вернется в прежнее положение. Ныло буквально все, каждый сантиметр моего тела.
Глаза, застланные длинной челкой, слипались. Потихонечку я выставила перед собой ноги и стала растирать уже их. Я занималась в своей комнате. Так как была глубокая ночь, и дед мирно спал в своей (как мне теперь казалось) уютной постельке. Где справедливость!? И как это я раньше недооценивала всю прелесть своего ночного ложа. Такая теплая... местами мягкая. Мне бы просто пойти туда и лечь спать, растянувшись на шерстяном покрывале. Даже укрываться не обязательно, лишь бы не трогали.
Но пока я не допишу эти руны, нельзя! Порой мне казалось (когда усталость брала свое, и руны выводились мной уже бездумно), что я начинала понимать значение отдельных фраз. Они сами складывались в слова, понятные и простые, будто сливаясь и переплетаясь в определенном порядке. Но когда я начинала сосредотачиваться на этом, то тут же все прекращалось. Руны становились непонятными закорючками, лишь иногда с узнаваемыми значениями. В такие моменты я понимала, что опять засыпаю и действительно шла в постель. Иначе свихнутся недолго.
Седьмые сутки лил дождь, не прекращая ни на минуту. Это всех вводило в апатию. На улицу не выйдешь без острой нужды, домашнюю птицу не выпустишь. Куры тоже видимо были не в настроении, поэтому яиц почти не было. Если только одно, два в день. Лишь облезлый кочет, несмотря на плохую погоду, не пренебрегал своими ежедневными обязанностями. И как всегда громко будил всех нас. А те редкие паломники, что иной раз захаживали к нам монастырь, сейчас не рисковали высунуться на улицу из своих домов, дабы просветится.
Благо мы успели закупить все необходимое и теперь ни в чем не нуждались. Погода только не пугала наших воинов – учеников. Точнее их никогда неунывающего учителя. Они каждый день выходили на улицу и занимались под дождем. Старый монах сидел под крышей крыльца в позе «речной кувшинки» и наблюдал за своими воспитанниками.
Мне и так было холодно порой, что вечерами приходилось зажигать печи и топить жилую постройку, а они даже не чихнули ни разу. Что значит многолетняя закалка организма...
Свеча прогорела до половины. Я наблюдала, как по ее стенке стекает маленькая «слеза» и, не доходя до низа, застывает. Пламя было таким безмятежным, я опустила голову себе на руки, а чтоб не заснуть стала наблюдать за ним. Спустя несколько секунд, мне показалось, что огонек начал плясать. Не мерцать, а плавно раскачиваться из стороны в сторону, при этом, не сильно отрываясь от фитилька. Я так этому изумилась, что решила проверить, не обманывают ли меня глаза. Поднеся палец к оранжевому огоньку, я дотронулась до него.
И ничего не почувствовала. Мою руку не обожгло, как должно было. Совсем никаких ощущений. Пламя скользило по моему пальцу, как бы облизывая его, резко перескочив с кончика на середину.
«Странно! Разве такое бывает? По-моему, я просто хочу спать. Или опять дух огня решил со мной поиграть».
С некоторых пор я стала к этому относиться более спокойно. И тут до моего слуха донеся странный шелест. Такой смутно знакомый, как будто кто-то тащил по полу не большой мешок, набитый горохом. Я поначалу не хотела отрывать взгляд от зачарованного танца пламени, но шорох стал нарастать, как бы приближаясь ко мне сзади. Что-то насторожило меня, и я обернулась.
Мой крик, переходящий в визг услышали все. И уже через несколько секунд я почувствовала, как меня трясут за плечи. Я открыла глаза, не совсем понимая, что происходит. Надо мной стояла Ами, держа в руках свечу и с беспокойством смотрела на меня, кутаясь в свой халат. Волосы ее были небрежно растрепаны по плечам. Рядом толпились все без исключения парни и Тия, которая теперь, подавала мне кружку с водой.
Я стала отхлебывать большими глотками и как раз в этот момент вспомнила, от чего собственно закричала. Вскочив с циновки, на которой сидела возле стола, я стала шарить по сторонам.
– Осторожней, тут змея! Гадюка, черная, скользкая, огромная, – крикнула я всем.
Те в непонимании стали оглядываться, но ничего даже отдельно напоминающую змею не находили (тем более таких размеров, каких описывала я).
– Здесь змей нет. Тебе приснилось это, – стала успокаивать меня Ами, обнимая за плечи. – Ты слишком устала и заснула, прям над столом. Это всего лишь сон. Успокойся!
И вправду, свеча, которая стояла на столе давным-давно уже погасла, хотя я ее не задувала, точно это помню, а огарочек еще был в четыре пальца. То есть сам он не мог погаснуть, от того что свеча закончилась... Или мог!
Я все еще не понимала, куда делась огромная (с мою ногу толщиной) змея. Она ползла ко мне, подбираясь все ближе и ближе. Я уже видела, как два ее острых клыка были выдвинуты вперед. Тело ее напряглось, готовясь к прыжку. Гадина собиралась напасть на меня.
«Это был сон! Всего лишь дурной сон. Но ощущение такое, как будто это было все по – настоящему».
Я взглянула на свои пальцы и испугалась. Один из них, которым я трогала пламя, был весь в копоти. Черные разводы, оставляли четкий след. Я схватила свечу у Ами и стала бегать по комнате, заглядывая во всевозможные уголки и щели. Вот только их самых было не так много. Только если под шкафом. Это единственное место, где могла бы схоронится огромная рептилия. Я указала туда.
– Она там! – меня только не колотило от страха.
– Ладно, успокойся Риса, сейчас посмотрим. Отдай свечу. Остальные отойдите подальше. Всякое может быть.
Тайк вытащил длинный клинок, с которым не расставался ни на минуту. У меня всегда были подозрения, что он с ним спит в обнимку. Хотя тот и отнекивается: мол, всегда прихватывает его в случае чего, с собой. Теперь же он осторожно подошел к шкафу и медленно наклонился. Я услышала, как Тия нервно вздохнула около меня (ага! значит, переживает за него). А то все отрицает, когда я напрямую спрашивала об этом. Все на учителя ссылалась, что не позволено и все тут. Оно-то конечно так...
Секунды пролетали как часы. Я нервно теребила кончики пояса от халата. Парни напряженно застыли, готовые в случае опасности, быстро среагировать.
– Там ничего нет, – вдруг раздался голос Тайка. Он выпрямился и отошел, позволяя другим парням, убедится в его словах.
– Действительно Риса, тебе это просто приснилось, – подтвердил Данке, – пусто! А больше змее негде спрятаться.
Я почти была уверенна, что мне это не приснилось. Потому что, тогда откуда, на моих руках черная копоть от свечи? Она-то мне не померещилась!
– Все в порядке? – раздался голос деда. Он стоял в дверях и ждал, чем же дело закончится.
– Да учитель, – ответил Тайк. – Рисе показалось, что в комнату заползла змея. Но ее здесь нет.
– Вот и хорошо. Не переживай Риса, в таком сне нет ничего страшного. Просто предупреждение о грозящих переменах. Дело все в том, о каких переменах идет речь? Но об этом позже. Давайте теперь все идите спать. Если никакой другой опасности нет, то прошу разойтись всех по своим комнатам. Спокойной ночи ученики.
– Спокойной ночи учитель, – отозвались все почти хором и стали разбредаться дальше продолжать свой ночной отдых.
Я осталась одна со своими сомнениями и страхами. Что за перемены? Весь сон был как наяву! Мне это не нравиться, огромная черная змея – не самые лучшие перемены, как мне кажется. Взяв зажженную свечу, я еще раз обсмотрела всю комнату и только после этого улеглась спать...
Утро, как всегда в последнее время, было не добрым. Теперь, когда я ложилась за полночь, меня разрешено было будить. И даже иной раз я просыпала утреннею молитву. Дед за это не наказывал меня (хотя лично я уверенна в обратном). Просто посылал меня заниматься в отдельную от всех комнату, позволяя при этом позавтракать.
Помимо изучения рун я, как и остальные девочки ходила на занятия. Больше всего меня привлекала медицина. Это реальная помощь, которую я лично смогу оказать в случае необходимости. А арифметика и тем более геометрия, меня интересовала в последнюю очередь. Слава всем духам, что дед не настаивал на полном моем обучении. Главное древний язык. Он все твердил, что я должна понимать его.
– Он поможет тебе в твоей судьбе. Научись пользоваться им и когда-нибудь ты поймешь, как это важно, – говорил мне дед, когда в очередной раз я ныла о бесполезности таких знаний.
– Я понимаю, что ты не просто так заставляешь меня учить руны. Я только никак не могу понять... Ведь никто уже не разговаривает на древнем и тем более не пишет.
– Когда-то писали и эти знания нам остались в виде древних манускриптов и печатей. Эти знания очень хорошо охраняются и лишь немногие знают про их существование. И еще меньше могут воспользоваться ими.
– А я должна знать?
– Да Риса. Понимаешь, в тебе есть дар. Со временем ты разовьешь его, и руны сами откроются тебе. Просто нужно усердие и терпение. Хотя в тебе и того и другого немного, но я знаю, что ты справишься с этой задачей.
– Спасибо на добром слове, учитель, – я криво улыбнулась деду, и мы продолжили.
Теперь я немного понимала, что пишу. Точнее закорючки, теперь не были для меня просто красивым росчерком пера, а имели определенное значение. И со временем я все больше убеждалась, что слияние рун в письмена, мне не мерещиться, а как раз наоборот. Но это по – прежнему происходило во время моего пограничного состояния сна и яви.
Теперь я стала записывать, то что могла видеть. Дальше показывала это деду, а тот в изумлении рассматривал мои письмена. Часто сам не понимая, как это у меня получается. Не единого случая промаха или неверного толкования. А я уже сейчас хотела видеть, как мне открываются руны не только в определенные моменты, а всегда (когда я этого хочу) ...
Сегодня мне было разрешено остаться со всеми остальными в общей комнате. Где в свое свободное время любили поиграть ребята. Я зашла туда, как раз во время разгара очередного спора, который устраивал Тайк и Митрий (он был самый младший из всех, лет на пять,но не уступал по своей подготовке другим парням, даже если дед взял его на пару лет позже всех остальных). Умный малый, со смешными лопоухими ушами.
Препирания закончились на полуслове Тайка, когда все уставились на меня, как на приведение сред бела дня. Слышно стало, как по деревянной крыше барабанит дождь, и шумят деревья за окном.
– Привет всем. Неужели никто не рад меня видит? – честно говоря, я даже растерялась от такого приема. Да, я знаю, что не частый гость на этих вечерних посиделках.
– Неужели к нам мученик явился? – весело спросил Грем. – Я, наконец-таки смогу отыграться?
– Я бы давно уже явилась, но в это мнет моей вины, и ты это знаешь.
Мне было приятно вновь прийти сюда. Дед решил, что и мне иногда нужно отдыхать. Не просто спать по ночам, а именно развеется. А то так недолго и зачахнуть. И как я была с ним согласна, кто бы только знал! Все лишь догадывались.
Конечно я, с тройным удовольствием, согласилась на реванш. Мы, как и в прошлый раз уселись с Гремом напротив друг друга и разложили большую, старую игральную карту.
– Давай не будем выбирать, кто, чем играет, – предложила я, – а возьмем те же фигурки.
– Почему так? – удивился Грем.
– Мне очень любопытно, что же такого может змея в случае встречи со стражником. Хочу это выяснить.
Грем засмеялся, как и многие другие парни.
– Ну ладно, если до сих пор не догадалась о такой простой вещи. Любопытство штука серьезная! Тогда первый ход, позволь сделать мне.
– Позволяю, сегодня для меня это не имеет особого значения. Главное по ходу игры не ошибиться.
– Верно. Тогда начнем?
– Начнем.
Странно, раньше я не замечала, что на карте кое-где были изображены руны. Вот сейчас мой баран шел по болотистой местности, а рядом с ней нарисована волнообразная руна, что означала не помню. То ли внимательность, то ли точность в действиях. Что этим хотел сказать составитель игры, для меня было загадкой. Наверное, будь осмотрительным, не делай поспешных ходов. Так я и сама знаю...
Теперь, когда я хоть немного разбиралась в рунах, меня привлекали всякие закорючки, которые попадались мне на глаза. Не важно, где они были нарисованы. В основном они были написаны на стенах храма, в маленькой часовне. Даже на головах волков, которые украшали вход в основное здание монастыря. С некоторых пор мне самой было любопытно разгадывать их значение. Иногда даже удавалось удивить деда. Хоть он и старался не подавать вида. А все же иной раз хвалил меня за усердие. Но далеко не всегда значение одной или сочетание нескольких рун я могла понять.
– Риса, ты ходить собираешь или мы с тобой до утра играть будем? – отвлек от моих размышлений Грем.
– Извини, я задумалась – и сделала, как оказалось очень удачный шаг. Просто руна, нарисованная на развилке «дорог», указала мне, куда следует ступать. Изначально я не собиралась идти этой дорогой. Но подумав хорошо и разглядев дальнейшую перспективу, я без сомнений направила своего волка в нужном мне направлении. Даже Грем похвалил меня с удачным ходом.
– Мне очень интересно с тобой играть. Никогда не знаешь, куда в следующий раз ты походишь.
– Да! – просияла я. – А мне с тобой. Ты вообще умный. Многому учишься у тебя.
– Так, наверное, надо прекращать умничать. А то так опять продую. Это уже будет не смешно! Проиграть дважды девчонке.
– АГА! То есть кому– либо из парней, тебе не стыдно было бы продуть? – я поставила руки в бока и наигранно надулась. – Ну, знаешь ли...
Все хором засмеялись и лишь спустя мгновение поняли, что я не просто так замолчала на полу слове. Мои зрачки закатились, и теперь в глазах была лишь одна белая оболочка. Я упала навзничь, меня только и успел подхватить стоявший за моей спиной Ориен.
Мелкий озноб стал колотить по всему телу. Кто-то выбежал за дедом, чтоб позвать. Ориен убаюкивал меня, не понимая, что происходит. Ами подбежала с кружкой воды, и набрав себе в рот, брызнула на меня. Но не помогло, я как лежала, словно поломанная кукла, так и лежала. Боясь, что я прикушу себе язык, Грем схватил мою голову и стал удерживать ее в одном положении.
– Принесите ложку, – скомандовал он, – у нее приступ. Раньше такое случалось? – спросил он у Тии и Ами.
– НЕТ!!! – в ужасе ответила Тия.
– Никогда, – подтвердила Ами, давая в руки Грему деревянную ложку.
Тот ловким движением всунул ее мне и стал удерживать мои ноги, чтоб я не поранилась об углы маленького напольного столика. В комнату быстрым шагом вошел дед. Его пропустили ко мне.
– Вытащите ложку со рта, – вдруг скомандовал он, когда бегло осмотрел мое удручающее состояние.
– Но учитель, у нее судороги, она может сильно прикусить язык, – запротестовал Ориен, впервые в жизни он спорил с учителем.
– Делай, как я сказал, это не приступ. Предмет мешает ей говорить, – спокойно сказал дед.
Больше с учителем никто не стал спорить и Грем осторожно вытащил деревянную ложку из моего рта. И как только мне дали возможность, я заговорила. Мои глаза по-прежнему были без зрачков, и я лежала на руках у Ориена:
– Они придут... И заберут то, что им необходимо... Чужие люди... Скоро они отправятся в свой путь... Нужно уберечь... Не дать... Спрятать...
