Текст книги "Провидица (СИ)"

Автор книги: Людмила Цымбал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Провидица
Людмила Цымбал

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. «ИСТОЧНИК»

Глава 1

Капельки росы, россыпью алмазов, блестели в лучиках полуденного солнышка. Там, где густая листва деревьев позволяла пробиваться потоку света на придорожную травку. И где пыль, столбом подымающаяся после проезжающего экипажа, не оседала на каплях воды, делая их мутными и совсем неприглядными.

Почтовая карета ехала по старой лесной и судя по всему, не часто езженой дорогой. Поэтому ощущения, которые испытывала (кстати, не только я, но и две мои подруги, сидевшие рядом со мной на одном сиденье) оставляли не самые приятные впечатления. Большие колеса лишенные такой благодати как рессоры, с такой силой подскакивали на каждой кочке или ухабе, что порой мне казалось, к концу нашего путешествия на моем теле не останется ни единого места без синяка. Просто буду как одна большая слива!

Труха сыпалась с потолка старой, потрепанной годами кареты, на наши головы, залетая в нос и рот. От этого сильно хотелось чихать и безбожно свербело в горле. Мелкие крошки попадали в глаза, делая их красными, будто бы мы прорыдали не смолкая, весь путь от самого дома. Иной раз, нас так подкидывало на очередном ухабе, что страдала не только моя нижняя часть тела, но и бедная головушка, ударяясь о потолок (из-за чего мелкая пыль пополам с трухой сыпалась с новой силой, как из рога изобилия). Ни одна мысль не оставалась в ней надолго, когда, в очередной раз, я натыкалась на своих подруг. Ветвисто, но при этом тихо ругаясь на весь белый свет.

В остальном, мы ехали молча, думая каждая о своем. Только иногда Тия, которая сидела возле окошка, вглядывалась в густой лес и нервно вела плечом, при этом сообщая нам о своих сомнениях и страхах:

– Девочки, у меня возникает такое ощущение, что этот лес просто кишмя кишит всякими бандитами. Смотрите только! В такой густой листве можно спрятать целую армию, и никто ее не заметит, пока они сами не спрыгнут на землю, и не остановят карету. Ведь почтовый экипаж всегда лакомый кусок. Даже если сейчас кроме как нас троих, да наших вещичек (скромный багаж, кстати) тут ничего нет. Я все смотрю туда и с содроганием жду нашей встречи.

Подруга как всегда, когда нервничала, растрепала свою короткую челку и стала похожа на ежа, со своими черными до плеч волосами. Глаза ее, цвета лесного ореха, были сужены, дабы рассматривать получше происходящее. Мне стало смешно. Я никогда не нервничала раньше времени. Считаю это бесполезной тратой нервов.

– Не суетись, подружка! Вот когда выскочат, тогда и посмотрим, что делать дальше. Хоть посмеемся над ихними удивленными рожами, когда они не обнаружат ничего ценнее твоих двух цепочек. Которые к тому же еще из полудрагоценных материалов.

– Вот я тебе удивляюсь Риса, – возмутилась она, – а если им приглянуться не мои украшения (между прочим, они для меня ценнее всех остальных – ты знаешь), а им в охотку будет с нами поиграть! Что тогда говорить станешь? Между прочим, мы очень даже прехорошенькие.

– Меня всегда радовала твоя самооценка Тия, – к нашей беседе присоединилась еще одна подруга Ами, при этом нервно сжимая подол своего оранжевого платья, – а может ни одна из нас не понравится этим бандитам? Может быт, они блондинок предпочитают? А мы все трое, как на подбор – брюнетки. Отпустят с миром, когда поймут, что с нас взять нечего.

Говоря это, Ами указала на наш цвет волос. И действительно мы трое были все темноволосые. Отличало нас только одно – это их длина. У Тии был самый короткий из нас. Дальше Ами, у нее он доходил почти до талии, а я могла похвастаться самыми длинными волосами. Они у меня прикрывали попу. И это не потому, что я сама не любила цирюльника. Вовсе нет! Это мои родители запрещали мне их стричь. Только иногда, я могла подровнять концы, когда уж совсем они начинали путаться, образуя невероятные колтуны. Тогда моя мама милостиво разрешала мне их подстричь (сама выступая в роли парикмахера). Уж больно ей нравился мой длинный и мягкий волос...

И это я еще промолчала про то, что с нас взять нечего. Я б поспорила на этот счет с Ами, но не буду ее расстраивать. Сама не маленькая, просто оптимист.

– Девочки, успокойтесь! По-моему, тут кроме как сотрясение мозга, нам ничего не угрожает. Не знаю, как у вас, а у меня уже все части тела болят. Уж лучше бы на лошадях поехали... Блин! Да я бы и пешком прогулялась с большим удовольствием! – я уже готова была волком выть, лишь бы эта пытка прекратилась.

– Да. Но ты же знаешь, что лошади нашим родителям были не по карману. Дешевле нанять экипаж, с одной «дохлой» лошадью.

Ами, как всегда была права. Я и Тия не рискнули ей возражать...

– Точно! Самый дешевый и безобразный во всех отношениях.

Я уже злилась всерьез, хотя и прекрасно понимала, что Ами говорит дело. Но возмущаться никак не могла прекратить. Это хоть как-то отвлекало от, порядком поднадоевшего, пейзажа за окном. Мне казалось, что шийенские леса просто нескончаемые. Вид за окном кареты почти не менялся на протяжении всей поездки. Только иногда его леса становились не такими густыми, а крестьянские поля так и вовсе промелькивали так редко, будто острова в большом, бескрайнем океане. Но все же радовали маленькие деревеньки, иногда встречающиеся нам на пути. В них мы с нескрываемым удовольствием отдыхали от этой нескончаемой болтанки.

– Как жаль, что нам приходиться трястись в этом безобразии, – не умолкала я.

Что у них, что у меня родители не были богаты. Наши семьи были обычными жителями небольшого городка Варжок. Все они трудились на одном градообразующем предприятии. Ткацкая фабрика была огромная, и в ней хватало рабочих мест для половины жителей. Трудились люди как каторжники на торфяных шахтах, не меньше шестнадцати часов в день. Высокими зарплатами там не баловали, зато давали бесплатное образование для детей рабочих (чтение, письмо и немного арифметики, чтоб на базаре не обсчитывали). Что далеко не маловажно. Поэтому свободных рабочих мест там, как правило, не бывало. А дальше – крутись, кто как может. В основном все дети так и оставались на том заводе. Кто прядильщиками, кто мотальщиками. В общем, по стопам своих родителей.

Короче говоря, работа там не сахар, и это мои родители понимали и поэтому решили отправить меня к отцу моей мамы... то бишь к деду моему. Здраво рассудив, что лучше он даст мне дальнейшее образование, чем корячится на дядю. Вот только я четко помню, хоть и не виделась с ним уже более десяти лет, что мой дедушка не кто иной, как монах.

Да, и это меня не особо вдохновляло. Я даже представить себе не могу, чему именно меня будет учить дед. Как правильно мантры читать, или молитвы на распев? Как подумаю – тошно становится! Это ведь надо с первыми петухами вставать, а то и раньше. У меня аж мурашки от такой перспективы побежали. Вот поэтому я взяла с собой своих лучших подруг. Для поддержания боевого духа! И, конечно же, возможность вырваться из этого грязного во всех отношениях городка.

Я и девчонки с самого детства – не разлей вода! С ними хоть в огонь и воду. Они охотно согласились ехать со мной, после того как получили на то разрешение от властей. Это было обязательное условие, так как девушка могла покидать пределы страны, только по достижении ей восемнадцати лет и с разрешения своего отца (или мужчины, который присматривает за ней). Слава богу их родители были просто счастливы возможности, отправить своих девочек на земли шийенов. Перспектива работать всю жизнь на одном и том же заводе и, не видя больше ничего лучшего, моих подруг тоже, мягко говоря, не радовала. Да и вчетвером все веселее, чем вдвоем со стариком. Хоть он и приходится моим собственным дедом.

Размышляя и взвешивая все «за» и «против», я пришла к однозначному выводу. Это было действительно лучшее решение не только моих родителей, но и родителей моих подруг.

Потому что здесь другая земля, свои обычаи и нравы. Все другое! Одно то, что я наполовину шийенка говорило о том, что жила я на две религии, а посему обычаи двух народов знала, чтила и уважала. Это-то и давало мне и моим подругам возможность выбиться из серости нашего городка. Мой дед согласился принять нас и обучать, зная, как нелегко живется женщине на калкидонской земле. А там глядишь, и жизнь круто изменится. Кто знает, что нас ждет впереди. И это вдохновляло, даря надежду.

Но в данный момент меня не радовало вообще ничего. Ни пыльная, грязная карета с обшарпанными, деревянными сиденьями, ни ухабистая дорога. И ведь даже весенней, солнечный и теплый денек не мог наладить моего настроения. За окном, лично мне не было видно ничего, кроме столбов пыли, да мелькающих деревьев.

Грохот и скрежет, с которым неслась карета, не давал возможности услышать лесных обитателей. Чего уж там говорить о разбойниках, которые если и есть, то сидят притихшие как зайцы в кустах орешника. Я откинулась назад, прислонившись спиной к деревянной стенке. Было неудобно и порой больно, но я уже перестала обращать на это внимание. Считая по себя тех самых зайцев, которые пришли мне на ум. От нечего делать, конечно!

Уже прошло достаточно много времени (триста семнадцать пушистых, сереньких зайчиков). Девочки перестали переговариваться и ждать опасности под каждым кустом, здраво рассудив: ежели что, то нас первых оповестят о появлении. И о чудо! Возница резко натянул повод, лошадь издала истошное ржание, и карета с диким скрежетом остановилась.

Как только мы убрали руки от своих ушей, дабы не покалечить важную часть тела, нам открыли дверцу. И это не было жестом галантности со стороны мужика, сидящего на козлах. Это было от того, что с внутренней стороны дверца вовсе не открывалась ввиду отсутствия ручки. За место нее торчал маленький обломок, за который не было возможности ухватиться даже двумя пальцами (женскими!). Я зажмурилась от яркого света, который ворвался в сумрак кареты и теперь играл пылинками, как мириадами крошечных звезд. Мне даже захотелось погонять их, развеяв руками. Но я решила, что не стану этого делать, особенно когда дядька – кучер громким басом, пополам с кашлем, стал нас выпроваживать из нее.

– Все, приехали! Выходите и забирайте свои вещи, – мужик в очередной раз закашлялся. И в этот раз потрудился прикрыть рот рукавом грязной, замусоленной куртки. – Конечная. Монастырь «Источник».

– А почему он такой крохотный? – тихо изумилась Ами, шепча мне это на ухо. – Больше походит на небольшой храм с одной залой для медитаций.

Мы встали как вкопанные перед деревянными воротами и стеной, сделанной все из тех же неотесанных бревен, заостренных к верху. За ними виднелась небольшая покатая крыша, сделанная из простых досок. Резные узоры украшали ее скосы. Когда-то дед мне рассказывал, что каждый узор, является частью защиты храма от злых духов, а не просто, какой-то умелый зодчий, постарался для одной лишь красоты. Здесь еще рва с затхлой водой не хватало и крокодилов курсирующих вдоль (это я так всегда размышляла). С самого детства, когда я разглядывала картинки с замками в книге, которую читала мне мама перед сном. Там обычно точно такой же был нарисован. Вот и сейчас я подумала о том же, когда начала рассказывать:

– Это потому что он не такой большой, как например другие монастыри в горах Тингшея, – поясняла я. – И вообще изначально, когда дед поселился тут, это действительно был не больной храм. Когда-то, после сильного пожара во время гражданской войны, военные захватчики сожгли их деревню дотла, не оставив ничего, даже надежду на мирное существование. Он, с моей бабушкой, сумели бежать и укрыться от гонителей в этих лесах, далеко от своего дома. Чисто случайно они нашли это место. Здесь жил старый монах, который позволил остаться у себя молодой паре. Бабушка стала помогать по хозяйству, а дед стал изучать всю ту мудрость, которой щедро делился старый отшельник. Прошли года, бабушка родила дочь. Та в свою очередь выросла и уехала, как только познакомилась со своим будущим мужем – калкидонцем. Как не трудно догадаться, уехали они в Варжок. Думала раз там город (другая земля, родина моего отца), то жизнь будет легче и проще. Не угадала! Трудностей было гораздо больше, чем здесь. А возвращаться гордость не позволила. Вот я так и стала иногда только приезжать сюда, как только случай позволял. Но в последний раз я даже не помню, когда была тут! Лет восемь мне было, наверное. Бабушка умерла уже давно. Вот теперь дед живет одиноким отшельником. Даже не представляю, как он один тут справляется со всем. Ведь монастырь стал немного больше, чем я его помню. Вот той крыши (маленькой, зеленой), что слева от основного здания я не помню. Значить новое. Наверное, ему жители ближней деревни все же помогали строить. Она тут единственная, сколько я помню, в часе ходьбы.

– А чему твой дед нас учить будет? – Тия наконец задала мучавший ее вопрос.

Она уже успела вытащить все наши сумки из кареты (возница даже не помог!). И теперь стояла возле них, обмахиваясь соломенной шляпкой. Мы поспешили к ней, дабы разобрать каждый свою. Тут же раздался свист хлыста в воздухе, и возница уехал обратно, подняв неимоверное количество пыли. Мы зажали рты и носы руками. Даже глаза стало резать и слезится от такого «тумана». Когда пыль осела я подошла к деревянным воротам и постучала кованным железным кольцом о грубые доски. Стук был глухим, но громким. Обернувшись через плечо, я отвалила Тие:

– По ходу разберемся. Все лучше, чем горбатится всю жизнь на фабрике. По крайней мере, тут природа отличная. Озерцо небольшое есть. Правда до него топать нужно не меньше часа, но все же и...

Я не успела договорить, воротина стала медленно открываться. Мне пришлось отодвинуться в сторону, так как ворота открывались не во внутрь, а наружу. В проходе образовалась не больная щель и оттуда вышел... Не дед!

А я как раз именно его ожидала увидеть и никого кроме него самого. На нас с любопытством уставился молодой человек. Ярко рыжие коротко подстриженные волосы, зеленючие глазища. Очень смешной и милый на вид (даже очень!). Лет так двадцати, с небольшим «хвостиком». Я в возрастах не очень понимаю, но, наверное, не более двадцати трех. На мой взгляд опять-таки.

В светлой рубахе с запахом и широких льняных штанах, тоже светлых, подпоясанных черным поясом. И босыми ногами. В руках у него была длинная, деревянная палка. Вид был растрепанный, как будто только что подрался (но быстренько поправился, как только завидел перед собой девиц). Он растерянно на нас уставился, не зная, что говорить. Вытерев рукавом вспотевший лоб и отставляя палку куда-то в сторону, рыжий парень, видимо очухался быстрее нас и спросил первый:

– Вам кого?

– А вы кто? – решила уточнить я, разглаживая складки своего светло-голубого платья и убирая надоедливую удлиненную челку за ухо. Та конечно и не собиралась там оставаться и поэтому опять норовила залезть в глаза. Хорошо, что волосы были заплетены в косу и закреплены узлом на затылке.

– Паший, – ответил парень без обиняков.

– Кто? – я не поняла его. – «Это фамилия такая что ли»?

– Меня Паший зовут, а вы простите, кто будете? – видимо не только я, не ожидала тут никого увидит, кроме одинокого монаха.

Тем более молодого человека, лично я, ну никак не рассчитывала лицезреть. Надо же!

– Аааа, понятно! – я, конечно, ничего не поняла; кто он и что тут делает, но решила пока обождать с этим. – А я Риса. Это Тия и Ами, мои подруги. Решили тут пожить. Не возражаешь?

Люблю иногда пошутить с дороги (особенно если она утомительная и долгая). Хоть поразвлечься немножко!.. У парня был просто ступор. Такой вид потерянный! Как будто я его попросила поселить нас, лично у себя дома. Он стал переминаться с ноги на ногу. И тут воротина открылась чуть больше, и оттуда вышел еще один паренек. Пошире в плечах, чуть повыше Пашия. Черноволосый (тоже коротко стриженный) с ледяными синими глазами, четко и остро смотрящими на нас. Одет он был, так же, как и первый.

– Паший, кто эти девушки и что им тут надо?

Парень спросил не грубо, а просто из любопытства. Но мне показалось, что это уже чересчур. Кто они такие, что не пускают меня к моему собственному деду?

– Простите нас любезнейшие, нам бы учителя Шина увидит. Это возможно? – спросила Ами, видя, что я начинаю, потихоньку заводится.

– Нам необходимо знать, кто вы и зачем пожаловали. Нужно сообщить о вашем визите, – еще раз решил попытать счастья Паший. Второй внимательно на нас смотрел и ждал нашего ответа.

– Мы приехали к моему деду, чтобы жить тут и учится. Такой ответ вас устроит? -я пять влезла в разговор.

Парни переглянулись друг с другом и через несколько секунд, молча, вошли во внутрь двора, показывая жестом следовать за ними. У меня возникло такое чувство, что я не к родственнику ближайшему приехала, а на прием к градоправителю. Или к императору... не меньше. Совсем оборзели!

Внутренний двор, сколько я его помню, был не большим. Там росли кустарники шиповника, аккуратно подстриженные деревца вишни. По обе стороны от каменного крыльца, ведущего к двустворчатым, резным дверям, стояли две статуи волков. Дед рассказывал, что они символизируют защиту и преданность своему делу. Их вырезал из камня отшельник, приютивший их.

Судя по рассказу, тот старик был не только на все дела мастер, но и великий мудрец. Он знал древний язык (а если верить деду), то отшельник сам лично разговаривал на нем, когда-то. То есть, судя по всему, жил тот много веков. Конечно, я не могу в это поверить. Да и никто не может, но я не стала обижать деда своим неверием, поэтому молчала. Легенды всегда есть, и будут существовать.

Прямо посередине двора был колодец, с круглой, деревянной крышкой, закрывающей от дождя и мусора. Деревянное ведро всегда стояло на краю широкого бортика с привязанной к ручке веревкой. Бегали немногочисленные курочки и гордый, но всегда облезлый петух. Именно он верещал каждое утро спозаранку и будил всех... Зараза такая! Все время хотелось его на суп пустить. Мне не разрешали!

Глава 2

Сейчас ничего такого не было. Когда мы с девочками зашли во двор, были видны разительные перемены. Даже колодца и того я не увидела. Ровная площадка, усыпанная и утоптанная мелким песком. Справа от ворот, были какие – то деревянные колодки (с человеческий рост) с расставленными по обе стороны палками. Судя по всему, они (то бишь палки) могли крутиться вокруг совей оси, если по ним ударить. Немного дальше к длинному бревну, которое стояло на двух колодах, выше меня ростом (может, чтоб ковры сушить и выбивать пыль из них) были прислонены абсолютно гладкие палки, с мое запястье толщиной. Шесть штук я насчитала (кроме тех, что держали парни), наверное, именно ими пыль и выбивали те двое. Хотя по близости не было никаких ковриков.

Больше разглядеть я ничего не сумела, так как к нам на встречу вышел мой дед. Маленький, худой старичок с седой бородой и абсолютно лысый. Он был одет в просторную рубаху до колена и широкие штаны. Руки он спрятал в рукава и, улыбаясь (из-за этого его узкие глаза стали и вовсе как две щелочки), приблизился ко мне. Я слегка поклонилась ему, приветствуя (это он меня когда-то этому учил – почет и уважение к собеседнику). А потом подбежала к нему и «с жаром» обняла. Деда я всегда обожала. За его доброту, открытость и щедрость. Когда я тут бывала, он позволял мне практически все (не выходящего за рамки вседозволенности, конечно).

– Привет деда! – громко крикнула я, прям старику в ухо, тот сморщился, но не сказал по этому поводу ничего. – Я так рада тебя вновь увидеть! Столько лет прошло. Тут так все изменилось. Надеюсь, озеро еще есть на прежнем месте?

– А куда оно денется! – весело, но все же чуть журя, ответил мне дед. – Сверкает себе водичкой. А ты чего так кричишь? Это ведь храм, тут нельзя так вести себя. Не гневи духов.

И он отвернулся от меня, когда я скривилась от его нагоняя, как от кислой сливы. Девочки поклонились учителю.

– Добрый день учитель Шин! Мы рады приветствовать вас! – одна к другой, сказали они и поклонились учителю.

– И вам добрый, девочки, – ответил дед, кланяясь в ответном приветствии. – Рад вас встречать в этом храме. Надеюсь, вы не слишком утомились в пути? Мои ученики покажут вам, где вы можете располагаться. Отдохните с дороги. Увидимся за обедом. Ровно через тридцать пять минут. Не опаздывайте – это первое, золотое, правило. Запомните его хорошо.

– Да!! – опять синхронно ответили Ами и Тия.

– Да! – запоздала спохватилась я, когда дед поднял на меня свой взгляд в ожидании ответа.

– Что ж, хорошо, девочки! Теперь идите и отдохните. Паший! Грем! Проводите юных особ по их комнатам. Жду всех к обеду без опозданий.

С этими словами он неслышно прошел мимо меня в ту самую новенькую часовенку, что я приметила еще за воротами. Резные ее двери бы распахнуты настежь и посередине мраморного пола, на постаменте стояла нечто маленькое и блестящее. Я не могла разглядеть, что это было. А любопытство-то штука серьезная! Я бочком, бочком, пока никто не видит, подкралась к входу в часовенку. Девочки пошли за парнями следом, даже не заметив того, что я не иду вместе с ними, с интересом и неподдельным любопытством разглядывая все вокруг. Пусть идут. Я-то дом этот как облупленный знаю. Что я спальню свою не смогу найти!? Их всего в доме три штуки.

Чтоб дед меня не заметил я отклянчилась назад, только высунув голову немножко, чтоб разглядеть, что да как. Красота была, просто невероятная! Я, правда, не ожидала такого увидеть. С виду так и не скажешь, что это маленький, скромный монастырь может похвастаться таким богатством. Внутри часовенка была выложена зеленым мрамором с желтыми и серыми прожилками. Такую красоту я видела лишь однажды. Когда дед взял меня, маленькую девочку, с собой в самый большой монастырь гор Тингшея. Вот там все храмы были выложены похожим мрамором.

Сама часовенка была сделана в виде пятиугольника. Внутри по углам были расставлены не большие позолоченные постаменты, мне по пояс. На двух из пяти стояли урны и, судя по виду, они были траурные. То есть в них был чей-то прах. По-моему предположению, этот прах принадлежал основателю монастыря – старому отшельнику и моей бабушке. А вот посередине комнаты стоял постамент, сделанный из чистого малахита. Темно зеленый, с плавными линиями светлой зелени. Он выглядел очень красиво и богато. На абсолютно гладкой поверхности стояла небольшая статуя, то ли льва, то ли волка (размером с кувшин). Плохо разглядывать, особенно из– за спины деда. Видно только, что глаза сделаны из маленьких рубинов, а в пасти он держит что-то прозрачное (может алмаз!). Я, после этой часовенки, не удивлюсь и этому.

Дед зажег ароматизированную палочку и тут же задул пламя. Та начала тлеть. Сизый дымок стал кругами подниматься вверх и расползаться по всему помещению. До меня дошел запах благовоний. Дед встал с колен и положил палочку в одну из медных чаш, свисающих на цепочке, над каждым из пяти постаментов. И вот только тогда мне стало видно, что эта небольшая статуя была волком. Таким же, как и при входе в дом. Я спрятала голову, как черепаха в панцирь, дабы дед меня не заметил.

– Ты уже уходишь? – вдруг раздался спокойный голос моего деда. – Даже не поинтересуешься что это?

– Ну вот! А я-то думала, ты меня не заметил. Извини! Не хотела мешать, а что это за статуя такая? Я раньше не помню, чтобы видела ее.

Я подошла к деду и села на колени рядом с ним и постаментом. Мы оба смотрели на небольшую, но очень красивую статуэтку лесного хищника и дед продолжил:

– Это волк.

– Ага! Волк, говоришь... а позволь полюбопытствовать, зачем он тут?

– Хм! – погладил свою бороду тот. – Для защиты...

– От кого? Тут ведь глушь сплошная. На нас даже разбойники не напали в этом лесу.

– А что должны были?

– Ну не знаю. Раньше мама всегда опасалась ездить сюда именно из-за них. – Дед тяжело вздохнул, но не перестал смотреть вперед, на статую.

– Это не просто статуя, символизирующая защиту. Это и есть защита. Я сам лично выплавлял ее и строил эту часовню. Конечно не без помощи моих учеников. Видишь тот камень в пасти у волка?

– АГА!

– Не «ага» надо говорить, а «да». Так вот, это «Источник».

– Какой такой источник? Чего?

– Источник света и положительной энергии. Помнишь, я тебе рассказывал про то, почему старый отшельник построил этот монастырь именно на этом месте? Не, где-нибудь в горах, где вершины собирают свет и энергию солнца, а именно в этом, ничем не примечательном лесу. Где даже вода (озеро, мощнейший природный источник) находится на достаточно большом отдалении.

– Честно говоря, плохо. Точнее совсем ничего не помню, – я виновато посмотрела на него.

– Ничего, вскоре ты всему научишься. Так вот старый отшельник случайно нашел его в камнях, что лежали посреди леса. И он понял, что это за сияющий минерал. Тот излучал такую невероятную и чистую энергию, что, будучи извлеченным из камня озарил всю землю вокруг себя. Даря покой и радость людям. Вот только радиус его действия не велик. Сколько отшельник не старался принести его к людям, дальше, ничего не выходило. Тот как будто не мог оторваться от своего места рождения.

– Не поняла – это как? Камень что, переставал работать, если отшельник уносил его отсюда?

– Совершенно верно. Чем дальше отшельник удалялся от этого места, тем слабее становилось свечение. И тем злее и агрессивнее становились люди, живущие здесь. Слишком много негативной энергии скопилось здесь за многие века. Войны, эпидемии, голодные моры преследовали эти земли долгое время. И именно здесь родился «Источник», чтоб создать баланс. Природа сама знает, как гармонизировать свое пространство. Поэтому дает то, что необходимо для восстановления энергии. Не будет баланса, не будет существования всего живого. Он решил больше не испытывать судьбу и просто построил на этом месте маленький монастырь и хранил этот камень в единственной зале, где он жил, ел, спал, познавал мир и молился.

– Деда! И что, этот камень сейчас создает положительную энергетику и тем самым защищает нас?

– Да, Риса. Но он не только обладает этим качеством...

– Он может что-то еще?

– Камень способен открывать в некоторых людях грани их возможностей.

– Как это?

– Если в человеке таится, проще говоря спит, какая – то сила. Он ее разбудит.

– Э, деда! Ну ты хорошь, сказки сочинять!!! – «я чуть было не поверила ему. А он»! – Какая сила? Горы, голыми руками сворачивать?

– Риса! – чуть оторопел дед, немного повысив на меня голос. – Как ты разговариваешь со старшими? Я не рассказываю никаких сказок, а только чистую правду. Скоро ты сама все поймешь, когда приступишь к занятиям. А теперь бегом в свою комнату, переоденься с дороги. Через пять минут обед. Опоздавший остается без него, до следующего приема пиши. Точнее до ужина. Так и знай.

Я вздохнула. А делать-то нечего. Есть охота очень. Поэтому я со всех ног помчалась в главное здание. Перелетая через две ступеньки широкого крыльца, чтоб быстрее подняться. Но как только я встала на последнюю ступень лишь кончиком ступни, то почувствовала, что носочек начинает соскальзывать. Чтоб не упасть я стала размахивать руками, как ворона крыльями.

«Фух! Вроде устояла»!

Точнее назад не рухнула, а согнулась вперед и лбом, со всего маха открыла входные двери. Те с треском распахнулись в разные стороны. На меня уставились восемь пар глаз. Изумленных и округленных. Две пары я узнала сразу. Паший и Грем стояли ближе всех ко мне. А остальные шестеро парней стояли посередине залы.

И надо ж как не удачненько вышло-то! Чуть со стыда не сгорела. Я как лбом вперед летела, так и остановилась в той же позе возле одного из парней. На уровне чуть ниже пупка. Грем мило улыбнулся мне и в его глазах заблестели смешинки. У меня было такое впечатление, что спину заклинило, и я уже никогда не выйду из этой позы.

«Дайте мне умереть. Какой позор! Столько народу! Откуда тут взялись!? Кто они вообще такие»?

Грем схватил меня за плечи и выпрямил. Тем самым существенно облегчив мне задачу.

– Спасибо, – промямлила я.

Хорошо, что в главной зале был полумрак и моего смущения никто не заметил. Наверное!

– Не за что! Ты всегда так двери открываешь? Лучше сразу предупреди, чтоб я успевал отходить. А то боязно как-то, за свое здоровье.

Я раскраснелась, как рак при варке, но нашлась с ответом:

– Нет! Я обычно спокойно вхожу, но сегодня не тот случай. Простите меня, я опаздываю. И нечего улыбаться. Со всеми может случиться. Можно подумать никто из вас не падал никогда в жизни!

И не говоря больше ни слова, прошмыгнула мимо улыбающихся парней, в дальний конец залы, за одну из семи деревянных колонн, находившихся в ней (этот зал был некогда единственным в маленьком монастыре, где и жил отшельник). Там была небольшая и незаметная с первого взгляда дверь, за которой скрывался коридор с тремя спальнями.

Точнее я так помнила с детства. А вот сейчас я поразилась еще больше. Коридор уходил вглубь помещения, а по бокам были широкие раздвижные двери, сплетенные из тонкой лозы. Я заглянула в первую попавшуюся, так как понимала, что моя спальня теперь не вторая справа. Там оказалась большая комната и восемь циновок со сложенными в изголовье одеялами и маленькой подушкой – валиком. Возле трех окон стояли тумбочки вряд, а с другой стороны стеллаж с книжками и мечами (аккуратно развешанными на гвоздях по стене).

«Ого! Зачем тут оружие? Они его коллекционируют что ли? Блин, я ж опаздываю...»!

Бегом и на ходу я открывала все двери. Одна была явно деда (помимо скудной обстановочки, там стоял маленький алтарь, где тот молился в уединении по ночам), в другой я нашла Ами.

– Привет, – поздоровалась она, уже переодетая в простое ситцевое платье темно – синего цвета в белый горошек, подпоясанное тоненьким белым ремешком. Выглядела она очень прехорошенькой. Волосы распушены и собранны под ободок. – А ты разве не переоденешься к обеду?

– Конечно переоденусь. С меня пыль летит как с грязного коврика. Только комнату свою отыщу.

– Ты ее не нашла еще?!! Так беги скорей она последняя по коридору, налево.

– Спасибо уже бегу! – крикнула я и открыла дверь.

«Точно! Налево!.. А я куда? Дурында бестолковая»!

Конечно, я перепутала лево и право и открыла дверь самую дальнюю – ванну. Зато знать буду, где ее искать, заодно и умоюсь по – быстренькому. Пока я наливала из ведра в тазик воду, пока умывалась. Переодеваться времени уже, конечно же, не было. Поэтому я решила, что в том и побегу обедать. Только пыль стряхну по дороге. А она с меня сыпется, как мука с ладоней поварихи. Жуть, да и только! Хоть никуда в таком виде не иди. Мое некогда голубое платьице стало серым и неприглядным. А оно у меня самое любимое, между прочим.