Текст книги "Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых"

Автор книги: Людмила Волынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Процесс умирания и отношение к смерти

В Тибетской книге даются рекомендации, как вести себя в процессе умирания и после смерти, подобно тому как в многочисленной психологической литературе советуют, как поступать, чтобы стать счастливым и успешным. Конечно, главным для благоприятного устройства в мире ином являются результаты прожитой жизни, но тем не менее поведение за ее пределами может несколько улучшить или, наоборот, ухудшить эти результаты. Это происходит примерно так же, как и в земной жизни: мы иногда проваливаем почти гарантированный успех своими неправильными выходками в последний момент. И наоборот, в самой, казалось бы, безнадежной ситуации мы можем неожиданно для всех (а часто и для себя) переломить ход событий, найдя новые возможности и изменив свое поведение.

Однако особенно обольщаться все же не стоит. И в земной жизни внезапное изменение предсказуемых результатов случается не так уж часто. Еще труднее такое осуществить в посмертье, в состоянии смятения или даже паники. А как утверждает Тибетская книга, именно такого рода психические состояния вырываются наружу и достигают страшной силы у неподготовленных к смерти людей. Растерянность и страх провоцируют нас на неправильные действия в любом мире – это именно те эмоции, которые способны нас погубить. Поэтому ухудшить свое положение там можно легко, а вот что касается его улучшения, это гораздо сложнее. А все, что сложно, удается очень редко и очень немногим. Так что, по-видимому, большинство людей, живущих в тех культурах, которые не признают подготовку к смерти, устраиваются в ином мире несколько хуже, чем могли бы согласно их земным делам. В настоящее время существует очень много таких стран и культур, и наша, увы, не является исключением. Именно поэтому Тибетская книга рекомендует стремиться в будущем к воплощению в тех мирах, где религия поднята на должную высоту О будущих воплощениях мы еще будем говорить.

Нечто подобное я часто наблюдаю в своей работе преподавателя, когда принимаю у студентов экзамены. Большинство сдает хуже своих возможностей, то есть не дотягивает до своего же собственного уровня, не может проявить в полной мере те знания, которые у них уже есть. И все же в каждой группе находятся один-два человека, которые отвечают лучше, чем фактически знают. Они уверены в своем общем интеллекте и эрудиции, используют наводящие вопросы, чтобы связать то, что не знают, с усвоенным ранее материалом в смежных областях. И они получают хотя бы на полбалла выше, чем заслуживают по конкретным знаниям. Искусство сдавать экзамены предполагает не только наличие знаний, хотя они и являются важной составляющей частью этого умения.

Переход к иной форме бытия также является искусством, которым очень желательно хотя бы отчасти овладеть при жизни. И хотя теперь у всех появилась возможность прочитать Тибетскую книгу мертвых, не все пока готовы к этому. Ее еще нужно суметь прочитать. Чтения ознакомительного характера – бегло и один раз – явно недостаточно. Многочисленные названия буддийских божеств запутывают, затрудняют понимание сути для западного и российского читателя. Он легко может утонуть в экзотических описаниях образов тибетских божеств и счесть их просто фантазией, не имеющей к нему никакого отношения. Поэтому мне хочется протянуть нить от эзотерических зашифрованных образов тибетского текста к психологии нашей обыденной жизни.

Тибетская книга начинается с описания последних моментов земной жизни. «Близится время твоего ухода из этой Яви», – говорится в ней. Здесь сделаем остановку. Какие чувства вызывают у вас эти слова, если представить, что они обращены к вам? Вы вздрагиваете и вам становится страшно? Или вы думаете, что, слава Богу, наконец-то закончится это тягостное существование? Или, может быть, вы не в состоянии представить этого в отношении себя, поскольку вы молоды, полны сил и совершенно не желаете думать о смерти? Все эти три психологические реакции на приближение смерти никак не помогут вам в дальнейшем, уже неземном пути.

Страх помешает целесообразному поведению как в последние моменты земного существования, так и за его пределами. Причем роль эмоций при отсутствии физического тела возрастет во много раз. Наше новое тело будет соткано из них, фактически мы сами становимся нашими эмоциональными состояниями. Поэтому именно то, чего мы так страшно боимся и невольно представляем, встанет перед нами во всей своей необыкновенной силе. Эти представления как раз и окажутся нашей новой реальностью.

Отчасти это можно наблюдать даже в земной жизни, когда вследствие эмоциональной смятенности мы совершаем неразумные действия, невольно способствуя воплощению собственных страхов в реальность. Например, человек боится собеседования при устройстве на желанную для него работу и от страха начинает сбиваться при ответах на вопросы интервьюера или безудержно болтать. В результате он производит плохое впечатление и получает отказ. Но в земной жизни такие закономерности проявляются не всегда, а только как тенденции, поскольку между нашими эмоциональными образами и реальностью находится наше плотное тело. Мы можем научиться владеть своей мимикой, жестами, поведением и производить впечатление уверенного в себе человека, не являясь таковым на самом деле. Ну а там этой «защиты» не будет, и все наши чувства будут полностью видны. Кроме того, создаваемые нами эмоциональные образы будут такими же по плотности, как и наше новое тело, и поэтому станут самой настоящей реальностью для нас.

Если же вы надеетесь, уйдя из жизни, тем самым прекратить все тяготы существования, то это иллюзия. Спрятаться за смерть все равно не удастся. Вся боль, все нерешенные проблемы перейдут вместе с вами туда, да еще в усиленном виде. А куда же им деваться? Ведь в мире ничто не исчезает просто так. Поэтому эмоциональные проблемы теперешней жизни необходимо решать на Земле, не рассчитывая, что за гробом они исчезнут сами собой. Претензии, разочарования и обиды по отношению к другим людям или жизни вообще окажутся страшным проводником в посмертье. Они создадут тяжелый эмоциональный фон и соответственно утяжелят душу, которая под их бременем провалится в нижние миры.

Ну а если вы молоды и сильны, то это еще не значит, что вы неуязвимы для смерти. К ней лучше быть готовым всегда, поскольку неизвестно, когда она наступит. «Memento mori», – говорили древние, и в этом был глубочайший смысл. Если мы не формально, а действительно глубоко ощущаем ограниченность жизни, мы больше ценим каждый ее момент и ничего не откладываем на потом. Ведь этого «потом» может и не быть. Конечно, вероятность умереть в молодом возрасте меньше. Но тем страшнее это событие. Древние греки даже считали смерть в молодости, в расцвете сил, и смерть в старости разными видами смерти. И если последняя может восприниматься как нечто закономерное, как сознание выполненного долга, то смерть в молодом возрасте всегда является обрывом, незавершенностью и всегда трагична.

Многие люди, примеряя к себе будущую возможную смерть, думают не столько о прикосновении к непостижимому, сколько о том, как это будет воспринято теми, кто остается пока на Земле. Они чувствуют себя так, как будто и в этот момент остаются на жизненной сцене, где продолжают играть заданную им роль. И это для них единственно возможная реальность, их сознание приковано к ней. Они так воспитаны и живут скорее напоказ, для кого-то, чем реализуя собственные цели жизни и отчитываясь перед своей совестью.

Однажды на экскурсии водитель автобуса неожиданно завез нашу группу по узкой петлистой тропинке высоко в гору. Вниз было страшно смотреть: малейшее неверное движение или отказ тормоза мог окончиться трагически. В этот момент большинство туристов молчали. Но потом, когда все благополучно закончилось, некоторые поделились своими недавними переживаниями, и было удивительно, насколько они оказались различными. Моя соседка, оказывается, больше всего волновалась о том, смогут ли опознать ее тело, если оно будет искаженным до неузнаваемости. Другая женщина возбужденно рассказывала, как она представляла себе некролог в газете и реакции на этот некролог всех своих знакомых. Казалось, что она не в состоянии представить себя даже после смерти без привычного окружения, отказаться от земных интересов, отделить свою сущность от преходящих явлений.

Подобные восприятия возможности смерти свидетельствуют о том, что эти люди и после ее наступления еще долго не смогут оторваться от земных дел. Для них это единственная реальность. И ни на какую другую реальность они не настроены. По-человечески это вполне понятно – для нашей культуры, но Тибетская книга говорит о нежелательности психологических задержек на пути перехода, о невосполнимости потери первых решающих мгновений после смерти. Об этих драгоценных мгновениях мы еще будем говорить, а сейчас отметим, что даже мысленное представление своей возможной смерти дает своеобразный прогноз, как мы, скорее всего, будем вести себя после ее наступления.

Некоторые современные люди считают, что мысли о смерти мешают жить. Эта идея была заложена даже в социологический опрос, где благополучие пожилых людей оценивалось по тому, думают ли они о смерти или нет. Авторы этого исследования считали, что благополучные старики должны жить исключительно земными интересами и не думать о приближающейся смерти. Но с этим вряд ли можно согласиться. На самом деле все обстоит как раз наоборот. Весь вопрос в том, как именно думать о смерти. Если считать ее ужасом, концом всего, то, возможно, действительно думать о ней не имеет смысла. Именно так и воспринимают смерть те, кто призывает не думать о ней, в том числе авторы научного исследования. В таком случае мы загоняем эту мысль в подсознание, и она оттуда руководит нашими бессознательными страхами, которые иногда внешне могут проявляться в чем-то другом. Например, человек боится определенных вещей: самолетов, лифтов, крови – все это бессознательно ассоциируется у него с уничтожением, хотя он себе в этом не признается. Страх уничтожения может выражаться в отступлении перед силой, наглостью или, наоборот, заставлять человека становиться слишком воинственным в прямом и перенос. ном смысле этого слова. Страх смерти может приводить к безудержной погоне за наслаждениями, чтобы взять от жизни «все», что она якобы может дать, и тем самым заглушить «ненужные» мысли. За многими нашими непонятными страхами скрывается более глобальный страх – страх смерти.

В действительности мыслей о смерти избежать нельзя, как бы мы этого ни хотели, поскольку это единственное, на что у нас есть 100 %-ная гарантия осуществления. Все остальное может быть, а может и не быть, – но тут уж без вариантов. Материалистическое общество лицемерит, когда призывает людей полностью отключиться от этих мыслей. Если посмотреть на этот вопрос непредвзято со стороны, то кажется странным, что большинство не готовится к самому важному, итоговому событию в их жизни. Чем меньше мы знаем о чем-либо, тем больше боимся этого. И наоборот, то, что нам известно, кажется не таким уж страшным. Еще 3. Фрейд установил, что вытесненные в подсознание идеи руководят оттуда нашим поведением как ни в чем ни бывало и даже хуже, поскольку мы уже не в состоянии скорректировать их сознанием. Все это в полной мере относится к вытесненным мыслям о смерти.

Помнить о смерти полезно еще и потому, что напоминание себе об ограниченности жизни делает нас лучше, чище, добрее. Когда люди узнают о неизлечимости своего заболевания, все сделки с совестью прекращаются и многие хотели бы изменить, исправить свое прошлое. Восприятие времени смертельно больным человеком похоже на восприятие маленького ребенка, когда каждый день растягивается, кажется необыкновенно длинным, почти вечностью. Полнота жизни при этом несопоставима с тем, что мы обычно испытываем в повседневности. Такие моменты или периоды жизни независимо от того, приятны они или нет, называются подлинными. В группах личностного роста часто проводят упражнение на переживание подлинных моментов в связи с представлением собственной смерти: представьте, что вам осталось жить всего один год и вы будете здоровы все это время. Как вы его проживете, что изменится в вашей жизни? Даже мысленное, «ненастоящее» представление близкого конца побудило многих людей пересмотреть свою жизнь, придать ей больше смысла, не откладывать на потом важные дела, проявлять больше любви и заботы о близких людях.

Знаменитая американская исследовательница вопросов смерти доктор Э. Кюблер-Росс выделила пять стадий, через которые проходит человек с типичным западным менталитетом, неожиданно узнавший о том, что он болен смертельной болезнью. Вначале он не желает этому верить: «Нет, это невозможно, этого не может быть». Доктор Кюблер-Росс назвала первую фазу отрицанием. Как правило, страшный диагноз застает западного человека врасплох, он не готов всерьез думать о собственной смерти, поэтому ему кажется, что такое может случиться с кем угодно, только не с ним. Он надеется на врачебную ошибку или на чудо исцеления. Многие люди считают себя (или хотели бы считать) особенными, неподвластными общим неумолимым законам. И в этот страшный момент власть захватывает именно эта наиболее инфантильная часть в человеке.

Неадекватное ощущение собственного «я» у многих проявляется не только в экстремальных ситуациях, но и в повседневной жизни. Еще Адам Смит отмечал, что большинство людей считают себя более способными, чем другие, более ранимыми, более порядочными. Кроме того, они необоснованно верят в свою счастливую звезду, просто потому, что чувство «я» требует подтверждения своей исключительности. Им хотелось бы оказаться избранниками Судьбы, и они ищут поводы проверить и подтвердить это. «Я не такой, как другие, так что Фортуна должна быть ко мне благосклонной». Этим пользуются создатели всевозможных лотерей, играя на нереальных и заманчивых надеждах. И имеют большой «навар» от этой человеческой слабости.

Инфантильное чувство «я» не верит в возможность своего уничтожения. В сущности, оно, может быть, не так уж далеко от истины. Только оно путает исчезновение «я» в физической форме с его уничтожением вообще и поэтому испытывает невротический страх. В действительности проходить через первую стадию приобщения к смерти совершенно необязательно. Все зависит от нашего общего отношения к смерти. Теоретически мы знаем, что этот момент рано или поздно должен наступить, но удерживаем это знание на поверхности, не давая ему просочиться в глубину своей психики. Фактически это трусость, которая искажает видение реального жизненного пути. «Смену лет, закаты и восходы, и любви последней благодать, как и дату своего ухода надо благодарно принимать», – поется в известной песне. Счастлив тот, кто готов принять неизбежное в любое время. Смерть от болезни – это не самый худший вариант смерти, если только физические страдания не чрезмерные. Ведь она дает время на завершение земных дел и психологическую подготовку к переходу.

Вторая стадия начинается тогда, когда смертельно больной человек начинает понимать неотвратимость близкого конца. Тогда, по данным Кюблер-Росс, отрицание переходит во взрыв гнева и возмущения: «Почему именно Я? Это несправедливо. Ведь я – не самый грешный и пока еще не самый старый. Почему же вон тот старик, который гораздо старше меня и который уже давно никому не нужен, все еще живет, а я обречен умирать?».

На такие вопросы ответа в принципе не существует. Многое в нашей жизни остается необъяснимым, по крайней мере при наших нынешних знаниях и возможностях. Это вопрос из серии заданных нам свыше судьбинских вопросов. Почему вы родились в таком году, а не в другом? Почему у вас были такие родители, а не другие? Почему вам выпал удел быть мужчиной или женщиной? И много еще таких «почему», определяющих нашу судьбу, остаются без ответа. Точно так же мы не знаем, почему кому-то суждено умереть в одном возрасте, а кому-то – в совершенно другом и при других обстоятельствах. Но если мы научились в течение жизни принимать неизбежное и действовать в соответствии с заданными условиями, нам легче будет принять и неизбежность скорого конца. Все мы пришли в этот мир только временно, на условиях ухода из него в неизвестное для нас время. Таковы правила игры в этом мире, установленные не нами. Но если мы глубоко ощущали это в течение всей своей жизни, нам будет не так уж трудно принять назначенное свыше время и обстоятельства ухода. Так что и вторую стадию проходить совсем не обязательно.

Третью фазу Кюблер-Росс называет «сделкой» с Богом или Судьбой. Эта сделка заведомо односторонняя, это все то же наивно-инфантильное навязывание своих правил объективной Реальности, управляемой не нами. «Если я буду послушным, то что ты мне за это дашь?» – так спрашивает ребенок своих родителей. «Если я буду очень-очень хорошим, ты продлишь мою жизнь?» – спрашивает смертельно больной человек Бога или Судьбу. Вначале он еще надеется на положительный ответ свыше. Он становится более чутким к окружающим, старается не лгать и делать то, что, по его разумению, хочет от него Бог. Ответ дает только время. Если ему не становится лучше, он начинает понимать, что Бог не заключил требуемую сделку и вовсе не собирается награждать его за «правильное» поведение.

Сделки, не оформленные контрактом и уж тем более даже не согласованные со второй стороной, почти никогда не срабатывают и в земной жизни. Ведь мы не знаем мнение другой стороны и действуем на свой страх и риск. А она может придерживаться совершенно противоположных взглядов. Мы делаем для человека что-то хорошее (с нашей точки зрения) и ожидаем от него благодарности. А ему этого вовсе не надо. Например, мужчина дарит девушке ненужные ей подарки или обильно угощает ее, не зная о том, что она стремится похудеть. Он так ухаживает за всеми девушками, не утруждая себя пониманием их индивидуальных потребностей. Потому что легче пожертвовать заранее выделенной суммой денег, чем вникать в психологию каждого конкретного человека. Но легче – не означает эффективнее. В результате его усилия пойдут насмарку, а может быть, и во вред ему.

Если человек привык вести себя так в земной жизни, то подобные «сделки» он предлагает и Богу в свой предсмертный час. Ему невдомек, что у Провидения могут быть совсем другие планы относительно него. То же самое поведение может оказаться «хорошим» в один момент и «плохим» в другой. Еще Иисус Христос говорил, что есть время сеять и есть время собирать. Нам не дано назначать это время. Но мы можем либо уловить его и поступать в соответствии с требованием объективных, т. е. заданных свыше, обстоятельств. Либо игнорировать их и действовать вразрез с ними, исходя только из своих импульсивных желаний. Критерием «хорошего» или «плохого» поведения оказывается именно его уместность, или, говоря другим языком, согласованность с Божьей волей. В некоторых случаях от нас может требоваться смелость, решительность, а в других, наоборот, осторожность и терпение. Иногда необходимо уступить, отказавшись от своих интересов, а иногда настоять на своем, преодолев сопротивление другого человека. Все дело в том, чтобы понимать, когда что необходимо, и обладать достаточным репертуаром различных способов поведения. Если мы займем такую эмоциональную позицию, то постепенно к нам придет и понимание, и чуткость к сигналам свыше.

Что касается предсмертной болезни, то и здесь действуют те же самые психологические законы. Мы можем постараться уловить Божью волю и поступать в соответствии с ней, вместо того чтобы диктовать Богу форму сделки и награды. И проявить готовность принять как смерть, так и продолжение жизни, если это окажется возможным. Бог может наградить нас по-своему, совсем не так, как мы этого ожидаем. Например, за пределами земной жизни. Задача этого периода – не впадать в отчаянье в любом, даже самом страшном случае. Но как раз этого не может сделать современный западный человек. И доктор Кюблер-Росс выделяет четвертую стадию умирания – глубокую подавленность. Умирающий человек уже не злится, не торгуется, он наконец-то понимает, что все бесполезно. Он чувствует себя в ловушке смерти. Им овладевает безысходность, он не видит никаких перспектив и горько жалеет себя.

Но крайняя степень отчаянья человека с нормальной психикой не бывает слишком продолжительной. И даже предсмертное состояние не является исключением. Пройдя последнюю точку психологического падения, человек по закону движения «маятника» начинает возрождаться. И вчерашняя безысходность постепенно пропитывается смирением, подчинением приговору. Или надеждой на лучшее будущее, пусть и не в этом мире. Подойдя вплотную к смерти, некоторые люди в последние моменты пребывания на Земле начинают видеть туннели, яркий свет, умерших родственников и слышать их голоса. Эта стадия умирания гораздо приятнее, чем предыдущая. Некоторые умирающие переживают самую настоящую эйфорию предсмертного часа. Пациенты Кюблер-Росс часто говорили, что теперь жалеют о том, что так долго противились смерти, они не могли даже представить, что она так прекрасна.

Фактически их последние земные мгновения сливаются с первыми впечатлениями другой жизни. Это совпадает с тем, что рассказывают люди, пережившие клиническую смерть. Они тоже наблюдали яркие видения и испытывали необыкновенное спокойствие и умиротворение. Ах, эти первые сладкие, ни с чем не сравнимые впечатления переходного состояния, когда человек отчасти еще на Земле, а отчасти уже в Загробье.

Современные западные люди мало знают об эйфории сознания, освобождающегося от тела, плохо понимают тех, кто испытывает влечение к смерти. Но еще меньше знают они о том, что первые сладкие мгновения вхождения в посмертье в дальнейшем сменятся другими, гораздо более страшными. Такими страшными, что, случись они в земной жизни, их сочли бы сумасшествием, психозом. Но об этом хорошо знают все религиозные учения. В христианстве их называют мытарствами, а в Тибетской книге мертвых – Хониид-бардо.

О прохождении этой стадии мы еще поговорим в свое время. А пока отметим, что законы психического раскачивания «маятника» будут набирать обороты и за чертой земного существования. Чем больше был отклонен «маятник» в одну сторону, тем быстрее, минуя точку равновесия, отклонится он в другую. Чем сильнее была эйфория, тем глубже будет падение в депрессию. Те, кто имеет склонность к резким перепадам настроения без особых на то причин, знают, как ненадежен душевный подъем, вызванный раскачиванием психического состояния «маятника» даже на Земле. За ее пределами это проявится еще ярче. Так что четвертая стадия умирания – глубокая подавленность, по Кюблер-Росс, сменяется эйфорией отнюдь не навсегда, и ее последствия еще проявятся за земной чертой. Вот почему Тибетская книга призывает к максимально доступному для данного человека спокойствию и сосредоточенности в момент смерти: «Не отвлекайся, не ликуй! Не бойся! Это миг твоей смерти!».

Итак, проходить пять фаз предсмертного состояния совсем необязательно, их проходят только вследствие неподготовленности к смерти. Ну а как все-таки желательно отреагировать на известие о приближающейся смерти? Лично мне хотелось бы принять эту неизбежность со смирением и даже с благоговением перед тайной надвигающегося важного события. Возможно, будет сильное стремление успеть доделать то, что необходимо и что должно после меня остаться на Земле. Пусть это будет в микромасштабах и человечество без этого вполне обойдется, но это будет важно для меня, для грядущего отчета о моей жизни. Мне хотелось бы последние годы жизни провести в медитации, особенно в медитации на смерть, чтобы вхождение в другие миры происходило постепенно и появилась привычка к измененным состояниям сознания. Возможно, такой плавный переход и привычка позволят подружиться с мыслями о смерти и развеять страх перед ней. Но медитация одновременно помогает и в этой жизни. Так что для ее практики незачем ждать старости, единственное, что тогда для нее, я надеюсь, будет больше времени.

Готова ли я к переходу в иное измерение уже сейчас? Не знаю, наверное, все же не полностью. Но я приучаю себя к этим мыслям, чтобы уничтожить или хотя бы сократить страх смерти. Эмоциональный шок наносят неожиданные известия, то, чего не ждешь. А когда какие-либо мысли становятся привычными, они действуют уже не так сильно. Когда вплотную подойдет время моего «ухода из этой Яви», я постараюсь встретить Смерть одухотворенно, раскрыться навстречу великой тайне. И я постоянно поддерживаю в себе все то, что способствует такой позиции, невзирая на протест материалистического общества. Похоже, что мы живем в последний период расцвета материализма, когда он достигает своего абсурда, отрицая необходимость подготовки к смерти. А дальше – прорыв и переход на новый виток спирали развития культуры с частичным возвратом к тому, что было раньше. В будущем отношение к смерти в обществе обязательно изменится, и это надо подготавливать уже сейчас.

Хотя я полностью еще не изжила страх перед смертью, все же он у меня не такой, как у большинства людей. Прежде всего, я его в очень значительной мере осознаю и не скрываю от себя. Поэтому я могу обратить внимание на его структуру, рассмотреть, из чего он состоит. В нем почти совсем нет жалости расставания с жизнью и с близкими людьми. На жизнь я уже давно смотрю как на временное явление, как на заданный урок, за который я обязана отчитаться, к тому же в любой неизвестный заранее момент. А что касается близких людей, то часть из них уже находится там, и как раз в смерти я вижу возможность встретиться с ними. Ну а тех, кто, по всей вероятности, уйдет после меня, я часто представляю уже сейчас в иных измерениях, представляю, как они будут там выглядеть, как я смогу их встретить и помочь устроиться в новом для них мире. Так что горечь расставания с земной жизнью у меня почти отсутствует. Именно в этом я вижу свое отличие от большинства людей.

То, что я все же считаю еще неизжитым, непреодоленным в себе – это чисто животный инстинктивный страх. Это скорее страх тела, который, однако, затрагивает и душу, пока она соединена с ним. Возможно, чем дряхлее будет становиться тело в старости, тем меньше будет оставаться и страха за него. А может быть, мне даже захочется скинуть с себя окончательно уставшее и ослабевшее тело, которое станет тормозом для дальнейшего развития. По крайней мере, мне хотелось бы, чтобы это было так, и я сознательно настраиваю себя на это.

В страх смерти у меня входит и страх перед неведомым. Как бы мы ни изучали все, что нам доступно по этому вопросу, как бы ни готовились к переходу, все-таки в акте смерти заключена страшная тайна. Мы входим во что-то совершенно не знакомое нашему привычному сознанию, в какой-то новый мир. Даже Платон не утверждал, что полностью знает, как устроен потусторонний мир. Он, скорее, выдвигал предположения о нем, правда, в отличие от других его предположения были хорошо прочувствованы, продуманы его гениальным умом и опирались на опыт посвященных.

Вероятно, страха перед неведомым полностью избежать нельзя, но его могут хотя бы отчасти уравновесить другие эмоции – противоположно направленные. Например, любопытство, желание раскрыть тайну. Во мне оно так сильно, как ни

в одном из тех людей, кого я знаю. Я действительно иногда не в состоянии сказать, что во мне сильнее по отношению к смерти: страх или любопытство. Для ослабления страха смерти можно сознательно поощрять в себе такого рода эмоции. Для людей, жаждущих адреналина, конкурентом страху смерти выступает азарт борьбы с ней (особенно в случаях угрозы преждевременной гибели). Часто можно наблюдать, как они специально играют со смертью, начиная прыгать с нераскрытым парашютом и дотягивая его раскрытие до самого последнего критического момента. Для тех, кто всю жизнь стремился быть сильным и чувствовал себя таковым, страх перед старческой немощью может оказаться сильнее страха смерти и вызвать желание «вовремя» уйти из жизни. Все эти противодействующие эмоции значительно ослабляют непосредственный инстинктивный страх смерти, и мы можем их в себе целенаправленно развивать.

Известный французский философ Мишель Монтень говорил, что он хотел бы умереть за работой. С материалистической точки зрения это звучит красиво. Но фактически – это желание спрятаться от смерти в привычной деятельности и уйти от налаживания связи между мирами. Если исходить из того, что смерть не означает окончания всего и что к ней надо готовиться заранее, то этот красивый тезис становится очень сомнительным.

В древности человека учили опыту умирания. В те времена люди были ближе к природе и стремились к общению с духами окружающих стихий и своих умерших предков. Так что различие между этим и тем миром не казалось им таким уж значительным. В некоторых странах Востока людей учили даже опыту перевоплощения. Одним из ключевых моментов этого является попытка проникнуть в природу человеческого сознания. Каково оно сейчас и как проявит себя, когда разъединится с телом? В чем останется сходство, а в чем появится различие? Отдельные люди проходили даже через символический опыт микросмерти, в чем-то сходный с глубокой медитацией на смерть.

Психологическая наука утверждает, что, доведя любое страшное представление до конца, человек перестает бояться его. Ведь опыт, полученный нами в воображении, мало чем отличается от реального. И в своей жизни мы наряду с реальным постоянно пользуемся воображаемым опытом, иногда даже не отличая один от другого. Все это в полной мере относится и к микросмерти. Поэтому человек, воспитанный в таких культурных традициях, почти совсем не боялся смерти, во всяком случае, значительно меньше, чем большинство наших современников. К тому же он получал поддержку от родственников и друзей, которые по мере своих сил и разумения помогали процессу его перехода в иной мир. Современные же люди своим горем, плачем, отчаянием очень затрудняют положение умирающего, а в дальнейшем также и умершего. Фактически они хотят вернуть его в прошлое. И он, видя тяжелое эмоциональное состояние близких ему людей, никак не может от них оторваться. А это для него пагубно, поскольку в это время его душа должна отрешиться от земных дел, перед ним стоят уже совсем другие задачи. Мало того что он совершенно не подготовлен к смерти, так еще родственники мешают ему ориентироваться в новых переживаниях, заставляют терять его драгоценные и невосполнимые первые мгновения после смерти. К ценности этих первых посмертных мгновений мы еще вернемся.