Текст книги "Современные праздники и обряды народов СССР"

Автор книги: Людмила Тульцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Тесная связь народных праздников с природой, с земледельческим и скотоводческим календарем, в целом с историей и культурой народов повлияла на жизнестойкость этих праздников, придала им особую привлекательность как праздников, отразивших условия жизни и быта народа и составивших часть национальной культуры.

Все это как раз те социально-культурные праздничные традиции, которые в новых условиях преобразуются в праздники весны, встречу лета, Нового года, праздники урожая, первой борозды и т. д.

Так, обычаи святочных новогодних праздников концентрируются вокруг 31 декабря – 1 января. Это – гражданская встреча Нового года с традиционной елкой, застольем, благопожеланиями. Мотивы прощания с годом минувшим, пожелания счастья и мирного неба в наступающем году – эти здравицы звучат за праздничными новогодними столами по всей нашей стране.

В старом святочном цикле привлекательны обычаи молодежи исполнять песни-пожелания благополучия и здоровья отдельно для каждой семьи и каждого ее члена. Песни-пожелания характерны для многих народов. Они имели разные названия. Это – среднерусские авсенъки, северные виноградья, украинские щедровки, колядки. Авсеньки и виноградья практически не испытали влияния рождественского обычая «славить Христа». Их можно восстановить в современном фольклорном празднике. Прецедент возрождения фольклорных форм обычая имеется. На Украине, благодаря усилиям общественности, на новой основе возрождены щедровки. Они хорошо воспринимаются населением и в городе, и в селе. Это говорит о том, что традицию новогодних благопожеланий следует поддержать там, где она еще сохраняется.

К примеру, любимая зимняя игра современного полесского села коляда – это своего рода веселый сельский праздник-карнавал. Он в одинаковой мере увлекает и молодых и взрослых. Кстати, колхозники полесских сел решительно возражают против сопоставления обычая колядования с пережитком религиозного характера. Старые колхозницы-колядницы рассказывали фольклористу З. Я. Можейко, что в прежнее (дореволюционное) время священник «выводил из моды коляду», т. е. боролся с крестьянским праздником на том основании, что колядование «отвлекает» крестьян от церкви и церковных рождественских песнопений. В современном селе эти церковные песнопения мало кто помнит; они не получили особого распространения, так как крестьяне предпочитали «свои, простые песни» («В церкви пели набожно, по-книжному, а мы свое, простые песни», – вспоминали старики-полещане).

Простые сердечные песни-колядки поздравляют с вечными человеческими ценностями – с Новым годом, добрым урожаем, хорошим здоровьем, желают, чтоб в семье было детей, как «частых звездушек» на небе, прославляют красоту девушек, взволнованно рассказывают об истории родного края.

Колядки, шуточные и «серьезные», сопровождаемые традиционным фарсовым ряжением «козой», живут в полесском игровом празднике, где зритель и исполнитель выступают на равных, потому что хозяева, как и исполнители-колядники, – тоже знатоки разных вариантов колядок.

По наблюдениям фольклористов, в современном полесском селе большой популярностью пользуются шуточные колядки. Получила распространение «колядная критика», т. е. фарсовая импровизация методом от противного: скупого прославляют как щедрого, ленивого как работящего, хмурого как веселого. В этих случаях всегда известно, кому колядники серьезно поют, а над кем смеются, потому что таинственная сила фарса – родная сестра каждого исконного народного праздника. О*на присуща социальной психологии народа, его историческому опыту и культурному наследию. Например, для девушки, которая особенно «гонится» за женихами, поют о несметном количестве сватов:

…Первый сваты, што за лугамi,

Другi сваты, што за вороцьмi,

 Трэцiя сваты, што у хаце сядзяць…

Примечательно, что «колядная критика» стала распространенным явлением и при исполнении некоторых «волочебных» песен на севере Белоруссии. Исполнение этих песен приурочено к весне и совпадает с пасхальным периодом, хотя с пасхой они не имеют ничего общего, а связаны с древними обычаями в честь весеннего возрождения природы. В частности, в Витебской обл. одновременно с волочебными песнями под окнами нерадивых хозяев исполняются и сатирические куплеты.

Колядные и волочебные обходы-поздравления, как это было принято по традиции, закапчиваются пиршеством. Карнавально-игровое настроение пира, на котором поется много юмористических песен и частушек, привлекает к нему всех односельчан.

Примечательно, что в понятие «коляда», объединяющее традиционные зимние праздники, крестьяне полесского села включили и современный Новый год. Знаток полесской культуры З. Я. Можейко называет характерным новогодний праздник в с. Тонеж. Здесь тесно переплелись традиционные и новые обычаи. Новогодний карнавал в сельском клубе заканчивается играми на улице и дома. А возле большой сельской елки веселят односельчан ряженые, среди которых по традиции старинных мистерий восточных славян главные – «дед» и «коза». В северных районах Белоруссии любимой святочной игрой продолжает оставаться «женитьба Терешки» – фарсовое развлечение, инсценирующее свадьбу^{103}.

Колядки наших дней естественно сочетают современную тематику с традициями величального обряда. Они постоянно насыщаются новым содержанием – мотивами Родины, партии, труда, борьбы за мир, социально-нравственного воспитания. Сложился и новый обычай проведения новогоднего праздника: либо в Доме культуры – с рейдом праздничного поезда по домам передовиков, либо на площади, во дворах многоквартирных домов, в аэропортах, на вокзалах и т. д. Во многих случаях обычай становится средством трудового и нравственного воспитания: колядники идут только к передовым людям, минуя тех, кто сегодня не заслужил поздравления. Теперь новогодний визит заканчивается не традиционной просьбой о вознаграждении, а прощальной песней и раздачей подарков^{104}.

Мотивы социального оптимизма, чествование человека-труженика, коллективистская творческая атмосфера – эти черты современных святок созвучны нашему дню, потому что в них заложены глубокий гуманистический смысл, великая нравственная очищающая и преобразующая сила, те качества, которые помогают воспитанию человека, чуткого к доброте и красоте мира.

Эта связь времен крепится сокровищницей культурного и нравственного наследия народа, живет и в современных святках молдавского села. Здесь, как и прежде, во время святок всех привлекает традиционный сельский карнавал – жок – с коллективным исполнением танцев. Неизменной популярностью пользуются народные драматизированные представления и новогодние поздравления молодежи, пожелания благополучия и урожая в новом году, обычаи ымбларя ку колинда (колядование), ымбларя ку стяца (хождение со звездой). Традиционные формы фарсового ряжения проникают и на городские новогодние карнавалы. Можно отметить возрождение новогодних обычаев уретура, плугушорул (плужок), сэмэнатул (посевание), в символической форме прославляющих труд земледельца. Они принадлежат к тем обычаям, которые отражают повседневные заботы крестьянина, живут в его быту, постоянно эволюционируя^{105}.

Вот уретура – инсценированные пожелания хозяевам дома всех благ: здоровья – семье, счастья – девушкам, доброй старости – дедам и главное – чтоб земля уродила богатый урожай, а скот принес хороший приплод. Здесь не обходится и без сатирических замечаний в адрес отдельных лиц, по какой-либо причине ставших объектом критики односельчан. Все эти мотивы звучат и в плугу-шоруле, при исполнении которого в эпической стихотворной форме даются новогодние восхваления плугу, рассказывается его «биография», выражаются пожелания хозяевам, чтобы плуг усовершенствовался и вспахал землю глубже и лучше на благо хлеборобу. Неудивительно, что теперь в традиционном плугу-шоруле в качестве «царя полей» прославляется уже не плуг, а комбайн.

Характерен и такой пример. Большой популярностью среди разных народов Молдавии пользуются народные драматические представления, исполнявшиеся, как правило, во время новогодних празднеств. Простейшая форма их – драматические инсценировки и танцы с традиционной символикой и ряжениями. Их играют на свадьбах, сельских вечеринках, посиделках (шезэтоаре), а в отдельных районах – и на похоронах (во время ночного бдения привегь). Народная драма имеет глубокие исторические корни. Она тесно связана с общефольклорной поэтической традицией, с календарными праздниками, с традицией исторических и социально-бытовых песен, с народными легендами, былинками, плачами, иногда с мотивами баллад и героических поэм. Как жанр народная драма коллективна и широко бытует в молдавских, болгарских, гагаузских и других селениях. В наше время она обогащается новой тематикой. В ней усиливаются морально-воспитательная тема и мотивы советского патриотизма. В народной драме «Партизаны» персонажи – те самые партизаны, которых знали жители данного района. Атеистические мотивы звучат в драматических инсценировках «Маланка», «Капрэ» («Коза»), «Кэлуцул» («Лошадка») и др. А в войницкие народные драмы включаются буффонады, в которых разыгрываются сатирические бытовые сценки из жизни села.

Усиливаются мотивы дружбы в драмах «Маланка», «Бужорений» и др. Замечательна новая версия драмы «Маланка», появившаяся в послевоенное время в Советской Молдавии под влиянием новых для этой республики социально-политических факторов. Ее старый сюжет – самопожертвование героини Маланки ради спасения крепости. Новой темой под тем же традиционным названием «Маланка» стало отражение дружбы между народами. Поэтому действующими лицами драмы становятся представители союзных республик. На Украине традиционный сюжет «Маланки» – комическое «величание» ленивой, нерасторопной, неудачливой Маланки – в форме красочного народного спектакля удачно вписывается в жизнерадостную атмосферу современного новогоднего праздника (рис. 16).

Рис. 16. Новогодняя «Маланка», г. Вашковцы Черновицкой обл. 1980 г.

Фото Л. Ф. Артюх

Трансформация традиционных сюжетов под влиянием социалистической действительности – яркий пример самодеятельного творчества народа, его интернационального образа мышления, ставшего характерной чертой в мировоззрении рядовых тружеников.

В этом отношении характерна трансформация русского народного праздника масленицы, против которого веками боролась православная церковь. Теперь современные праздники – «проводы русской зимы», «праздник русской зимы», «русская зима» – взяли лучшие традиции из старинной, популярной в народе масленицы (рис. 17–21).

Рис. 17. Праздничный поезд с ряжеными. Д. Крешнёво Весьегонского р-на Калининской обл. 1983 г.

Фото A. С. Мидовского

Рис. 18. Народное гулянье с ряжеными в д. Крешнево Весьегонского р-на. 1983 г.

Фото А. С. Мидовского

Рис. 19. Праздничное шествие с чучелом «масленицы» направляется за деревню для его традиционного сожжения. 1983 г.

Фото А. С. Мидовского

Рис. 20. Праздничная ярмарка в день проводов русской зимы в г. Каргополе. 1975 г. На столах – угощение: блины, пироги, напитки.

Фото Г. П. Дурасова

Рис. 21. На Празднике проводов русской зимы. Встреча с героями русских былин. Г. Каргополь, 1975 г.

Фото Г. П. Дурасова

Организаторы этого празднества иногда проявляют осторожность, назначая зимние гулянья не в дни, когда раньше отмечалась масленица, а в другие сроки. Вряд ли это нужно. Высказываемые же иногда опасения, что масленица будто бы привязана к церковному календарю, – несостоятельны. Масленица привязана не к церковному, а к лунному календарю. Более того, она совпадает с Новым годом по лунному календарю. А этот рубеж, как известно, принято отмечать особым празднеством у многих народов мира.

Масленица – «широкая», «разгульная», «лакомка» – искони была жизнерадостным, жизнеутверждающим, динамичным празднеством, с которым на протяжении веков боролось официальное православие, но так и не смогло искоренить его из народного быта. В итоге жестокой борьбы с народными праздничными «игрищами» и «бесованиями» (так именовались в церковных проповедях праздничные песни, пляски, хороводы, веселье) русское общество и русская культура утратили многие самобытные песенные и хореографические традиции Древней Руси, так как их хранители (профессионалы-исполнители – скоморохи) по инициативе церкви подвергались беспощадным гонениям^{106}.

Сейчас многие традиционные формы масленичного гулянья восстанавливаются. И там, где проводы зимы не ограничиваются катанием детей на лошадях, в массовое праздничное гулянье охотно включаются все. Недаром на праздник русской зимы, который устраивают, например, в рабочем поселке Сапожке и в г. Скопине Рязанской обл., с удовольствием приезжают на разукрашенных колхозных тройках и сельские жители. Здесь играет свою роль и праздничное оформление улиц, и организация традиционной ярмарки с сувенирами, и ряжения, и выпечка блинов на улице – «с морозцем», и концерты художественной самодеятельности, и катания на лошадях, и массовые зимние игры.

К слову сказать, ряжение теперь, как, например, в некоторых местах Горьковского Заволжья, сопутствует любому празднику, будь то Октябрьские торжества, бригадное гулянье, день рождения или просто дружеская вечеринка. Ряжение в современном быту воспринимается и исполнителями, и зрителями как развлечение, как своеобразная стихийная драматическая самодеятельность, в которой «сочетается потребность в веселье, смехе, зрелище с попытками отразить в этой привычной форме народного творчества явления окружающей жизни»^{107}.

В итоге праздник не ограничивается, как это нередко бывает, концертом, заранее подготовленным силами местного Дома культуры, а получается по-настоящему массовым. Все пришедшие на праздник становятся не просто зрителями, а творцами праздника, его активными участниками. Таков праздник русской зимы в рабочем поселке Сапожок, О притягательной > атмосфере праздника говорит хотя бы то, что здесь всегда много желающих принять участие в конкурсах (на лучшего танцора, певца и др.), здесь любят хоровое пение, а на сам праздник стараются прийти ряжеными в традиционную вывернутую шубу, надевают различные маски. Красочность празднику придают и старинные рязанские костюмы, которые специально по этому случаю надевают многие жители.

Нелишне вспомнить и старинные рецепты масленичной кухни. Ведь исконное масленичное угощение, как известно, никогда не ограничивалось блинами^{108}. Оно было разнообразным и вполне рациональным для зимнего времени. Без сомнения, надо поддержать инициативу тех мест, где возрождаются любимые лакомства и традиционные напитки (например, горячий пряный напиток из меда – сбитень). Теперь на Урале во время проводов зимы гостям предлагают до 20 «вкусов» русского кваса. Для детворы выпекают «жаворонков» с изюминками-глазами и сахарных петушков. Отличаются и другие области своими старинными угощениями. Славятся куличи гжатские, пряники-«писанки» вятские и тульские, сибирские и уральские пельмени, архангельские шаньги и кулебяки с визигой, вологодские ватрушки с картошкой и творогом и многое другое^{109}.

По инициативе производственных объединений, особенно в сельской местности, «проводы русской зимы» проводятся как праздник-смотр готовности к весенним полевым работам. Подведение хозяйственных итогов завершает инсценированная символическая передача «ключей» от Зимы наступающей Весне.

Календарный рубеж – окончание зимы и наступление весны, отмечаемый праздником масленицы у русских, украинцев, белорусов, имеет аналогии у многих народов. К примеру, на зимнем литовском народном карнавале изображалась «война» зимы и весны. О традиционных масленичных персонажах особенно долго помнили в Жемайтии.

Здесь на масленичных карнавалах разыгрывались сатирические шествия с танцами, песнями, с участием «обжоры» Лашининиса, «скупого», жениха-неудачника Сидараса и многих ряженых в традиционные маски.

Со славянской и литовской масленицей перекликается и грузинский праздник берикаоба, и праздник монголоязычных народов цагалган (цагансар).

Праздник цагалган воплотил в себе черты образа жизни скотоводов. Универсальность праздника в честь Нового года по лунному календарю, своеобразного праздника молочной пищи, позволила некоторым исследователям даже высказать предположение, что и русская масленица, возможно, поначалу была праздником скотоводов^{110}. Предположение заманчиво своей новизной и не лишено оснований. Пока же ясно одно, что масленица была праздником в честь окончания года по лунному календарю, что в этом празднике преобладают черты образа жизни земледельцев, хорошо знавших скотоводство и рыболовство.

Цагалган – календарный праздник с множеством традиционных развлечений и игр спортивного характера, с красочными народными гуляньями и остроумными словесными состязаниями – был посвящен окончанию зимы и началу Нового года по восточноазиатскому сельскохозяйственному календарю. Знаменитый венецианец, путешественник и торговец Марко Поло, побывавший в Монголии в XIII в., писал об этом празднике: «Год у них начинается в феврале… по обычаю все одеваются в белое, и мужчины и женщины, всякий как может. Белая одежда почитается у них счастливой, поэтому они и делают это, одеваются в белое, чтобы во весь год было счастье и благополучие… Князья и рыцари, да и весь народ друг другу дарят белые вещи, обнимаются, веселятся, пируют, и делается это для того, чтобы счастливо и по добру прожить весь год»^{111}. Так праздновался цагалган задолго до проникновения на территорию монгольских народов северной ветви буддизма – ламаизма.

Ламы пытались приспособить этот праздник к буддистскому учению. Но исконные доламаистские корни цагалгана оказались более жизнестойкими, так как в основе праздника – не просто календарная веха, а традиционный производственный уклад монголоязычных народов: цагалган – это не только встреча нового года, но это – и праздник молочной пищи, т. е. того, чем богаты бурят-монгольские народы. Поэтому месяц, проведения цагалгана (монг. сагаан-сар) дословно значит «белый месяц», символизируя собой счастье и благополучие.

По обычаям традиционного гостеприимства, вопреки религиозным барьерам на празднике цагалган в числе приглашенных всегда присутствовало много русских, проживавших по соседству с бурятами и монголами.

Среди монголов, бурят и калмыков было принято в это время приветствовать друг друга обеими руками с раскрытыми вверх ладонями. Этот древний обычай означал, что у встречавшихся нет в руках холодного оружия, что у них мирные намерения. Как символ добросердечности и взаимного уважения людей этот приветственный обычай сохраняется и поныне.

Современное поколение бурят и калмыков отмечает цагалган не как религиозный праздник, а как традиционное народное гулянье.

Цагалган, проводимый по-новому, как праздник возрождающейся природы, весны, радости, как праздник труда, противостоит влиянию ламаизма. Опыт такой работы особенно интересен в Монгольской Народной Республике. Здесь цагалган отмечается как общереспубликанский праздник членов аратских объединений. Для трудящихся Монголии праздник теперь не только связан с традиционной встречей Нового года по лунному календарю, но и с успешным проведением зимовки скота, началом приема нового приплода, как праздник изобилия молочной пищи.

С 1967 г. цагалган организованно встречается и в Калмыкии (калм. цаган-сар). Это – один из любимых праздников населения. В нем привлекательно все: и его связь с текущими общественно-политическими и хозяйственными задачами, и массовость в лучшем понимании слова, когда добрые традиции старого времени удачно сочетаются с новым образом жизни, национальное с интернациональным. Здесь, как и прежде, живет традиция бескорыстного обмена праздничной едой, борцоками (сдобное печенье), пиалами джомбы (национальный калмыцкий напиток). Праздничная вереница людей еще более красочна от национальных костюмов. Почетными гостями во многих производственных объединениях бывают труженики из соседних с Калмыкией Сальских степей.

По-разному было принято встречать весну у разных народов. Но всегда праздники в честь весны поэтичны и жизнерадостны. У большинства народов праздники, посвященные весне, давно уже утратили некогда им присущие магико-религиозные черты; среди старшего поколения некоторых народов (преимущественно в местах распространения мусульманства) религиозная сторона праздников еще в какой-то мере сохраняется. Но знамением нашего времени является то, что старые праздники наполняются новыми идеями, отражающими современный образ жизни.

Мэрцишорул – популярный в Молдавии праздник. В старом быту молдаван, болгар и румын этот день посвящался весеннему возрождению природы. С ним были связаны различные аграрные поверья и обряды, с помощью которых крестьянин надеялся обеспечить будущий урожай. Сейчас мэрцишорул – день поздравлений с наступившей весной. Возникла и традиция, по которой мэрцишорул стал днем культуры и искусства народов Молдавской республики, а 1 марта – это первый день фестиваля, который открывают самодеятельные национальные ансамбли, прибывающие в Кишинев со всех концов республики.

У многих народов было принято отмечать наступление весны обычаями, которые сближали человека с природой. Так, у народов Средней Азии пробуждение природы и начало сельскохозяйственных работ отмечалось весенними праздниками, концентрировавшимися вокруг старинного Нового года в честь весеннего равноденствия – навруза (21–22 марта). Проникнутый любовью к природе и жизни навруз прямо противоположен духу мусульманских установлений и ритуалов. Исламские правители в течение столетий пытались искоренить этот праздник из народной жизни. Однако каждую весну в преддверии навруза совершался вековой обряд джуфтбаророн: почтеннейший в селении человек прокладывал первую борозду плугом, запряженным парой волов (рис. 22, 23). И как всегда по древнему обычаю, каждую весну таджики и другие народы Средней Азии устраивали увеселения в связи с появлением того или иного цветка. В Нурато, Пенджикенте отмечалось сайли гули сурх (весеннее гулянье в честь красных цветов); в Самарканде – сайли гули бихи (весеннее гулянье по случаю цветения айвы); в Ферганской долине, особенно в Исфаре, особой торжественностью отличался праздник тюльпанов. Устраивались красочные гулгардони (или гулгардак) – хождения с цветами. В Самарканде, в Зеравшанской, Ферганской, Кашкадарьинской и Сурхандарьинской долинах гулгардони известен под названием бойчечак (подснежник) и бахори нав муборак бод! (с новой весной!). В Бухаре гулгардони назывались булбулхони (соловьиное пение).

Рис. 22. По традиции старейший житель селения начинает засев поля. Г. Курган-Тюбе ТаджССР. 1980 г.

Фото А. С. Мидовского

Рис. 23. Навруз. Первая праздничная запашка весенних полей. ТаджССР. 1980 г.

Фото М. Мирракимова

Было принято, чтобы в дни гулгардони подростки поздравляли жителей селения, специально для такого случая шествуя по домам во главе с вожатым, который нес длинную жердь с укрепленными на ее конце первыми весенними цветами. Эти обычаи живут и сейчас в молодежном празднике в честь цветения тюльпанов – «Лола», в праздничных поздравлениях взрослых детьми букетами ландышей, собранных ранним утром в день праздника в горах. Как и встарь, одаривание цветами сопровождается старинной песней «К вам пришли в гости цветы» (рис. 24).

Рис. 24. Навруз. Поздравление с праздником. Кишлак Иол Кулябской обл. ТаджССР. 1983 г.

Фото А. С. Мидовского

Перед самым наврузом устраивался туй сумалак – праздник в честь пшеницы. Для этого случая хорошие хозяйки готовили специальное блюдо из проросших зерен пшеницы. В день навруза все селение собиралось на общий праздник. Угощение перемежалось развлечениями: устраивались игры с козлом^{112}, борьба, слушали певцов и музыкантов, любимым развлечением женщин были качели.

И так же, как в течение веков, на праздничном дастархане (столе) появлялись обязательные семь предметов («семь шинов»): такими у ираноязычных народов считались вино (шароб), молоко (шир), сладости (ширини), сахар (шакар), шербет (шарбат), свеча (шамъ) и гребень (шона). Вино символизировало возрождение, молоко – чистоту, сладости – радость жизни, сахар – довольство, шербет – прохладу и отдых, свечу ставили в знак света, солнца и огня, гребень символизировал женскую красоту.

Со временем «семь шинов» были заменены «семью синами». Интересные наблюдения по поводу этого древнего праздника навруза и его символики приводит таджикский исследователь М. Миррахимов. Он пишет, что «не было мусульманской символики, и в них было сохранено число семь, почитаемое священным и магическим у ираноязычных народов, а в перечень «семи синов» входили травы и вещества, еще до внедрения ислама широко использовавшиеся в народной медицине»^{113}.

Теперь навруз часто проводится под девизом всенародного хашара: в сельской местности – это своеобразный смотр готовности к полевым работам, в городах – озеленение кварталов. Это одновременно праздник весны и праздник труда. Наиболее уважаемым людям предоставляется честь проложить первую борозду в поле, открыть весеннюю полевую страду. Участники праздника сообща сажают деревья и цветы, очищают арыки, благоустраивают кишлаки. Обязательная часть праздника – народные гулянья, концерты художественной самодеятельности, спортивные игры. В каждом доме накрывают праздничный дастархан, готовят сумалак. В Таджикистане новым элементом праздника стал конкурс красоты и мастерства среди девушек (рис. 25).

Рис. 25. Навруз. Фрагмент танца «Весна», исполняемый победительницами конкурса красоты. Г. Курган-Тюбе ТаджССР. 1980 г.

Фото М. Миррахимова

В современном наврузе прославление труда и даров земли органично слилось с народным творчеством, фольклором, фестивалями поэзии. Воспитывать и поддерживать любовь к поэтическому искусству – древняя традиция, воплотившаяся в обычаях навруза. В дни праздника многих привлекает традиционное состязание поэтов – байтбарак, в котором принимают участие и современные таджикские поэты.

Весенние гулянья – сайли гул или деги дервеш – продолжаются и после навруза, когда распускаются маки и тюльпаны.

В Хиве и Бухаре большой популярностью пользовались массовые народные гулянья под названием сайли-гу ли-су рх, кызыл-гул-сайли — праздник красного цветка или праздник красной розы. Гулянья как бы завершали весенний цикл праздников и проводились во время цветения роз. По свидетельству А. X. Хамраева, это был чисто народный праздник, в котором не принимали участия духовенство и аристократическая верхушка, считая его «балаганом для народных низов».

В дни гули сурх (таджикское название праздника) все одевались в новые праздничные одежды, при встрече приветствовали друг друга цветами, родным и близким дарили розы, поздравляли друг друга с севом, каждый желал другому получить обильный урожай. На базарах и площадях разворачивалось поистине праздничное ликование: с раннего утра до позднего вечера люди пели, плясали, играли на музыкальных инструментах; здесь же проходили народные состязания и игры, устраивались козлодрание, бараньи, верблюжьи, петушиные, перепелиные бои; под звуки карнаев и зурн давали представление комики, выступали канатоходцы-дарбазы. В честь праздника готовились различные блюда, пряности, сладости.

Давняя традиция считала этот праздник молодежным. Участники гулянья – юноши, молодые мужчины и женщины, девушки и просватанные невесты – украшали себя красными розами. Особым вниманием пользовались новобрачные. Группы нарядных девушек и женщин, переходя из дома в дом, приветствовали молодоженов песнями и плясками. Дни гули сурх были самыми удобными для проведения помолвок и свадеб. Здесь можно было выбрать невесту, так как, несмотря на запрет шариата, девушки в дни праздника сбрасывали свои паранджи и веселились с открытыми лицами. Было принято, чтобы мужчины кидали женщинам яблоки и гранаты, крашеные яйца (отметим, кстати, что яблоко и гранат в фольклоре многих народов мира – это любовно-брачный символ). Юноши кидали своим возлюбленным сладости, посылали им через детей кишмиш и халву. Недаром этот день считался днем любовных интриг^{114}.

Современная реминисценция Праздника красной розы – поэтичный конкурс под девизом «Кто вырастит лучшие цветы?». Конкурс сопровождается праздничными базарами, аттракционами, молодежными гуляньями в парках.

В Дагестане новое общественное звучание получили такие старинные праздники, как цуквер су вар – праздник цветов, кару — праздник черешни, яран су вар – праздник весны. Все они особенно популярны в южном Дагестане. На севере республики, в знаменитом ауле золоточеканщиков Кубачи до сих пор живет весенний праздник под названием «Сорок девушек». По традиции праздник считается днем выбора невест, днем помолвок (рис. 26, 27).

Рис. 26. Праздник «Сорок девушек». Кубачн. ДагАССР. 1983 г.

Фото А. С. Милосского

Рис. 27. Участницы праздника «Сорок девушек» возвращаются с кувшинами, наполненными родниковой водой. 1988 г.

Фото А. С. Миловского

Богатый черешневыми садами аул Касумкент стал центром праздника по случаю сбора урожая черешни. Плодоносящие фруктовые деревья издревле были объектом почитания у горцев Дагестана, как и у многих народов мира. В аграрных культах дерево – символ богатого урожая, плодовитости, благополучия, счастья. Дерево-оберег, дерево – объект поклонения – обычное явление старого быта. Объектом поклонения была и черешня. Теперь праздник в честь черешни – это праздник труда, дружбы, искусства. В его программе – встреча гостей, праздничное шествие по черешневым садам, обмен опытом по выращиванию различных сортов черешни, спортивные игры, состязания, отдых в черешневом саду. Запоминается и тот момент праздника, когда «черешня-ханум» – девушка, исполняющая роль «хозяйки-черешни», в сопровождении нарядно одетых сверстниц, с подносами в руках, на которых – черешня, и цветы, приглашает в сады отведать черешню и начать сбор плодов^{115}.

Торжеством дружбы народов Дагестана стал праздник цветов – цуквер су вар, проводимый в конце мая у подножья Чепер-сув в Ахтынском р-не, когда горы вокруг покрываются ковром альпийских цветов. По преданию, праздник был учрежден в честь мира, заключенного у торы Чепер-сув ахтынцами с соседним обществом. Считалось также, что он способствует примирению кровников (людей, состоявших в кровной вражде). Теперь у подножья Чепер-сув звучат песни на всех языках народов Дагестана. Совместное восхождение на альпийские луга объединяет молодежь разных национальностей, развивает чувство дружбы. Для этого торжества женщины с вечера готовят лучшие блюда лезгинской кухни. Праздник сопровождают выступления коллективов самодеятельности и канатоходцев, массовые национальные танцы, спортивные игры (среди них любимое развлечение молодежи – спуск с гор на деревянных коньках); обязателен конкурс на лучший венок и красивый букет. Кульминация праздника – появление украшенного альпийскими цветами эскорта джигитов во главе с цуквер-ханум (королевой цветов) – девушкой, украшенной цветами и одетой, как невеста.