Текст книги "Жара и лихорадка"

Автор книги: Люциан Воляновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Прочно установившееся название больного «прокаженный» тоже формировалось веками и шло от незнания болезни и отвращения к несчастным. Такая дискриминация – самое горькое проявление негуманного отношения к человеку. Проказа излечима! Суеверие и предрассудки излечиваются куда труднее, и в этом я убедился после того, как пожил среди прокаженных в Таиланде, на Филиппинах и в Японии.

У Всемирной организации здравоохранения нет власти, она может давать лишь свои рекомендации. Как я уже говорил, специалисты рекомендуют правительствам постепенно закрывать особые поселения для прокаженных, давая им тем самым возможность вернуться в общество. Это касается главным образом больных, у которых с помощью лекарств приостановлено развитие болезни. Они еще не считаются полностью здоровыми, но уже не опасны для окружающих. На такого рода рекомендации решиться было нелегко; что лучше для прокаженного – больничная дисциплина или медленное умирание в нищете? Люди боятся изолированности в больницах вдали от своих близких и уклоняются от лечения до тех пор, пока оно не становится бесполезным.

Люди, которые живут в Тала, больны, и больны очень тяжело. Проказа ведь не убивает человека, а страшно калечит его. Бывают различные формы проказы, ученые их тщательно классифицировали. Есть больные, которые не могут закрыть глаза, потому что у них поражены нижние веки; это ведет к повреждению роговицы, находящейся постоянно на свету, и в конечном счете – к слепоте. Есть больные, «одаренные» так называемым «львиным лицом», по своему выражению напоминающим кошачью морду. Омертвляются кости щек, деформируется мягкая ткань пальцев; на культях остаются только ногти, меняется цвет кожи, выворачиваются пальцы рук, западает хрящевидная перегородка в носу, и нос проваливается.

Поездив по Тала, можно увидеть таких людей.

Но сегодня здесь большой бал. Без устали гремит оркестр «Tala Rhythm Boys» (естественно, что все музыканты в нем – прокаженные).

Праздник заключают танцы. Паситу Лорио выбирают «Камелией Тала», чем-то вроде королевы бала. Пасита Лорио (HD) охотно позирует перед моим фотоаппаратом, как и положено королеве бала…

Дорогая, я пишу тебе…

«Дорогая, я пишу тебе в жаркий день. У меня работы по горло. Некогда даже в кино сходить. Дел полным-полно. Спасибо тебе за твое последнее письмо. Я все время думаю, будешь ли ты меня ждать. Когда находишься так далеко от Манилы, такие мысли нет-нет да и приходят в голову. Пиши по старому адресу, кажется, мне придется задержаться до тех пор, пока я не налажу здесь работу и мне не найдут замену. Но я уже с радостью думаю о том дне, когда увижу тебя на вокзале и…»

Юноша, который пишет это письмо, нигде не работает. Он не знает, как ему убить время. Он часами лежит неподвижно и смотрит в потолок больничного барака. Его дни ничем не заняты, ему некуда спешить. Он придумал эту легенду, когда узнал от врача, что в его историю болезни вписаны две буквы… Если невеста узнала бы всю правду, то вряд ли стала ждать прокаженного. Поэтому он ей и пишет, что должен был уехать на отдаленный остров, где ему обещана высокая должность, что, подписав контракт, не может пока бросить работу. Поскольку адрес больницы, где он находится, известен на Филиппинах, он дал девушке адрес своего приятеля, которому отведена важная роль в этой легенде. Приятель пересылает ей письма жениха, чтобы почтовый штемпель не выдал настоящий адрес возлюбленного. Итак, письма кружат между Манилой и больницей, попадая по дороге на другой остров; только бы не обнаружилась правда.

Сколько времени может продержаться подобный роман? Неизвестно. Ясно одно: прокаженного девушка ждать скорее всего не станет. Если он вылечится, то вернется в Манилу, а если нет – то сам не решится покинуть Тала.

Романы, где болен кто-то один или сразу оба, однако, часто заканчиваются браком. А что потом? В отдельных случаях мужчинам делают операции, чтобы не допустить рождения ребенка.

– В католических странах смотрят на это отрицательно, – говорит мне директор общины Тала Артемио Ф. Рунес.

Когда рождается ребенок, его сразу же отбирают у родителей и содержат в специальном помещении. Правда, раз в две недели отцу с матерью разрешено навещать своего ребенка и смотреть на него через толстую стеклянную перегородку. Под присмотром монахинь дети растут в общем-то здоровыми; к тому же они находятся под постоянным наблюдением врачей, чтобы вовремя захватить болезнь. Мир детей, отделенный толстым стеклом от внешнего мира, стерилен; значит, немного ненатурален. Маленький Хуан рассказывает мне по-тагалогски, а монахиня переводит:

– За стеной есть еще одна стена. Там живут папа и мама. Они придут за мной и возьмут домой. У пас дом поменьше этого, в нем живут собака и кошка. Там нет сестер, а другие дети живут в других домах…

– Хуан, – говорит ему сестра, – подай господину ручку и попрощайся с ним, пора идти обедать…

Хуан протягивает мне ручку и уходит вместе с другими ребятишками. В один прекрасный день мир его мечтаний может быть разрушен столь же жестоко, как и того юноши, который пишет письма невесте. У Хуана уже нет матери, она похоронена на кладбище для прокаженных. Отец еще болеет, и неизвестно, отступится ли от него болезнь до того, как Хуану исполнится семь лет, когда кончается пребывание ребенка в Тала, и он вступает и жизнь. Сначала проходит через калитку в одной стене, потом в другой. И вот перед ним мир – беспокойный, полный забот о ежедневной мисочке риса. Как правило, ребенка отсылают в родную деревню. Но никогда нельзя сказать заранее, как там встретят этого беззащитного человечка.

Алтарь и экран

– Эта женщина, – говорит мне врач, – ухаживала за своим мужем и от него заразилась.

Больная не понимает, что мы говорим о ней; она лежит вся забинтованная, и на ее широкий бинт, пропитанный какими-то выделениями, садятся большие черные мухи…

Здесь больные не только не танцуют, но уже и не ходят. Они могут пока поворачиваться с боку на бок, а это, оказывается, важно. У одной стены палаты стоит небольшой алтарь, а у другой – телевизор. Больной поворачивается на левый бок помолиться, а на правый – посмотреть развлекательную программу.

В следующей палате нет ни алтаря, ни телевизора. В ней лежат осужденные уголовные преступники. Нет, о них никто не заботится. Можно убежать от приговора суда, но как убежать от бактерии проказы? Да и куда бежать? Кто спрячет? Что делать на свободе? Тут у них есть рис, крыша над головой и лекарства. В тюрьме они вызывали отвращение у своих товарищей по камере, их боялась охрана, они сами без конвоя прибыли в Тала…

А это палата ветеранов войны. Их не смогли победить японские солдаты, а сейчас их атакует, и иногда успешно, невидимый глазом микроб. Они тихо лежат, вспоминая сражения с неприятелем. Только на одном столике я заметил зеркало. Здесь лучше на себя не смотреть…

В операционной толпятся те, кто смог прийти сюда сам. Кто не смог прийти – того привезли. Человек с «руками-когтями» помогает толкать коляску с больной, у которой ампутировали ступню. Его «руки-когти» можно было бы привести в порядок, прооперировать; есть хирурги, которые помогают вернуться прокаженным к относительно нормальному образу жизни. Но их пока мало. Нужны врачи, лаборанты, консультанты, чтобы порекомендовать больному тот или иной вид работы, помочь обрести веру в себя…

На все это нужны средства. «Если пожертвуешь 25 долларов, чья-то рука опять будет работоспособной, если пожертвуешь 100 – восстановятся и руки и ноги…» – взывают люди доброй воли, потому что проказа хозяйничает почти исключительно в развивающихся странах. Предпринятые до сих пор усилия не привели пока что к получению в лабораторных условиях палочек проказы. Когда дорогостоящие исследования успешно завершатся, можно будет вплотную приступить к полной ликвидации болезни.

Разве мир забыл?

Деньги достать трудно. Но не помогут никакие лекарства, если в тесном деревенском домике ребенок будет спать на одной подстилке с больной матерью. Люди, не остающиеся равнодушными к судьбе миллионов больных, это понимают. Широко известна благородная деятельность человека, которого называют «Тот, кто целует прокаженных». Однако врач, с которым я ездил по Таиланду, сказал сердито:

– Прокаженные хотят, чтобы их не целовали, а лечили…

После отъезда из Тала меня не покидает смутное чувство, что я оставляю людей, забытых миром. А ведь это неверно; у живущих в Тала есть лекарство, и они окружены заботой. Многие из них, наверное, вернутся в родные деревни или даже в шумные города. А каково тем, кому не помогает никто? Тем, кто уходит из дома, чтобы в джунглях в одиночестве ждать своего конца?

Мы не знаем, сколько людей на земле больны проказой, и не можем сказать, что победили эту болезнь. Праздник в Тала устраивается только раз в году, а во все остальное время те, кто должен вернуться в общество, неотступно думают, как оно их примет. Найдут ли они работу, не отвернутся ли от них близкие? От них, от прокаженных. У прокаженных не болят раны – они ведь теряют чувствительность, – зато эти безответные вопросы причиняют им страдания, которые нельзя облегчить лекарствами.

Какими же ничтожными на их фоне выглядят огорчения и волнения людей, в чьих историях болезни не стоят эти две буквы!..

После долгой дороги бывает приятно заглянуть на часок в «Army and Navy Club» в Маниле. Сейчас этот клуб, бывший в свое время офицерским казино, не имеет ничего общего с прежним. Для членов клуба здесь есть прекрасный бассейн, теннисные корты, читальные залы, богатая библиотека, отличный ресторан; если угодно, официанты могут принести еду и напитки прямо к бассейну.

Освежившись под душем после дороги, я выхожу из помещения и смотрю, с кем можно было бы поплавать. На пляже знакомые и незнакомые мне люди, чтобы уберечь себя от палящих лучей солнца, лежат под цветными зонтами. Люди с коричневой, белой или желтой кожей. Чистой, без наростов, без утолщений. У людей две ноги и две руки, прямые пальцы, чистый голос. Выходя из дома на солнечный свет, они щурятся. Щурятся, потому что у них есть веки…

Пять букв ужаса

Правда ли, что виновники усталости и нервозности, на которые жалуются горожане, – простейшие организмы величиной в 20–30 микронов? Правда ли, что источником хронической головной боли, расстройства пищеварения или раздражительности, которые приписываются напряжению жизни в условиях современной цивилизации, является деятельность амёбы?

Вот вопросы, на которые ищут ответы врачи в Европе. Французский специалист по спортивной гимнастике д-р Крейф рассказывает в связи с этим случай с одним велосипедистом, известным своей выносливостью и хорошей физической подготовкой. После возвращения из Африки он никак не мог себя заставить тренироваться как раньше: сегодня, например, он был в прекрасной форме, а через день не мог пошевелиться. Поскольку одним из проявлений амёбиаза и является быстрая смена хорошего самочувствия и упадка сил – его послали на обследование. Выяснилось, что он заражен амёбами. Примененное лечение вновь поставило его на ноги.

Оказалось, что из тысячи обследованных спортсменов, на вид абсолютно здоровых, 124 заражены амёбами. Крейф высказывает мнение, что амёбиаз поражает главным образом нервную систему грудной клетки.

Следовательно, если провести обследование не среди спортсменов, а среди какой-нибудь произвольно взятой группы населения, число больных могло бы оказаться значительно выше.

«Бактерия усталости»

Амёбиаз образует язвы на толстой кишке, вызывает понос, кровотечение, а иногда даже и прободение кишки со всеми вытекающими отсюда последствиями. Почему при таких серьезных симптомах многие глотают то успокаивающие, то возбуждающие таблетки, вместо того, чтобы задуматься об истинной причине такого состояния? А не амёбиаз ли это?

Врачи предостерегают от паники. Конечно, сейчас много людей путешествует, и они часто являются рассадником болезни, даже если сами не страдают амёбиазом. Потому что эта болезнь – амёбиаз – передается не только путем прямых контактов, но и через загрязненную воду, плохо вымытые овощи и фрукты, грязные руки…

Дело в том, что амёбу очень трудно обнаружить. Эти простейшие одноклеточные существа невероятно чувствительны. Оми погибают от соприкосновения с воздухом. А увидеть их под микроскопом можно лишь тогда, когда они двигаются, т. е. живыми. Современная лабораторная техника позволяет обнаружить амёбы, которые кто-то образно назвал «бактериями усталости».

Это только одна из тех болезней, которые до сегодняшнего дня не представляли проблемы для врачей в Европе.

В дельте реки Меконг, во Вьетнаме, распространено тяжелое грибковое заболевание (микоз), при котором мышцы, кости и сухожилия могут совершенно разрушиться. В некоторых районах Вьетнама свирепствует одна из разновидностей малярии; от нее не спасает ни хинин, ни другие лекарства. Очень опасна близкая но своим симптомам к тифу болезнь крыс, которая передается людям. Может пройти и шесть лет после заражения, пока она даст о себе знать: это своеобразная бомба замедленного действия.

Медицине известен – хотя еще и не исследован до конца – инфекционный мононуклеоз, который называют «болезнью помолвленных»: им можно заразиться, потягивая пиво прямо из бутылки или… при поцелуе. У больного слабеют конечности, он становится пассивным. В одних только Соединенных Штатах эта болезнь наносит убыток – около семи миллионов долларов в год. Ее называют еще «kissing disease» [14]14
  «Болезнь поцелуев» (англ.).


[Закрыть], потому что на след мононуклеоза врачи напали при довольно романтических обстоятельствах. В 1950 г., за два дня до Рождества слушатель Военной академии в Вест Пойнте ехал домой в одном вагоне с молодой девушкой, с которой – естественно – целовался. Они оба захворали. Проведенные в связи с этим опросы заболевших дали врачам ключ к разгадке – хотя и частичной, – болезнь шла от одного к другому…

География заболеваний

Так или иначе, но врачи разных стран все чаще сталкиваются в своей практике с ранее неизвестными болезнями. Вот что говорит в связи с этим доцент клиники паразитарных болезней в Познани доктор Збигнев Павловский:

– Сосредоточение в нескольких центрах высококвалифицированного наблюдения за случаями завезенных тропических болезней – это одна сторона проблемы. Другой же становится широкая популяризация так называемой «географии заболеваний», имеющая большое значение для врачей всех специальностей в целях их правильной ориентации в следующем: какие болезни угрожают тропическим и жарким странам, когда их ждать, как их распознать, куда направить больного на дальнейшее лечение, в какой мере необходимо сотрудничество с санитарными властями, если заболевание грозит распространиться и в умеренном климате.

Пожелания врача имеют определенные основания, если принять, например, во внимание, что в Познаньской больнице уже лечили от болезней, о которых Польша никогда раньше и не знала, скажем от «африканского червяка» (Onchocera volvulus).Здесь лечился, к примеру, судовой врач с польского парохода; судно простояло всего несколько дней в Лагосе (Нигерия), но сумело привезти оттуда мрачный «сувенир» в виде амёбной дизентерии.

Это может быть началом повести, до конца которой еще очень далеко. Ведь путешествует весь мир, а вместе с путешественниками странствуют и болезни. Сегодня нет места эгоизму. Легкомысленно было бы утверждать, что нас не интересуют болезни, которыми болеют на другом конце света. Сегодня смерть летает на реактивных лайнерах. Болезнь путешествует без паспортов и виз; она штурмует все страны, и богатые и бедные. Люди понимают, кто, когда приходят сообщения о вспышке неизвестной болезни где-то в Азин или Африке, сейчас уже нельзя отмахнуться и сказать: «А какое мне до этого дело?»

Желтая книжечка

– Ой, – тихонько вскрикнул человек.

Ему предстоит отправиться в тропики, и в Варшаве ему делают прививку против какой-то заразной болезни. Прививка проходит почти безболезненно, иногда у человека на несколько часов поднимается температура, а иногда и этого не бывает. Человек отправляется в путь убежденный, что если прививка и не абсолютная гарантия, то, во всяком случае, болезнь будет протекать значительно легче и не должна угрожать жизни. Он получает также желтую книжечку Всемирной организации здравоохранения, которая действительна для санитарного надзора во всех аэропортах и морских портах цивилизованного мира.

Таким было мое первое – теперь уже далекое – знакомство с этой организацией. Постепенно пометок о прививках в моей книжечке становилось все больше, пока наконец в ней не хватило места и мне не выдали новую. Мой организм тоже по-разному реагировал на прививки: после первого противохолерного укола у меня под лопаткой образовались крупные синяки, в последний же раз все обошлось без всяких отрицательных последствий. Я повторяю – отрицательных, потому что, находясь в течение нескольких месяцев среди больных в районе западной части Тихого океана, я ни разу не заразился. Потому что я пережилв Гонконге страшную эпидемию холеры, хотя ежедневно, по крайней мере раз в день, посещал лазарет с больными. Я помню, как началась тогда в Гонконге спекуляция вакциной, как росли на нее цены и как я записал у себя в блокноте такую фразу: «ЕСЛИ ТЫ БЕДЕН, ТО ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ». Самые трагические воспоминания у меня остались от встреч с людьми, которым не делали прививок…

Эти люди не вскрикивали «ой!» Иногда они хрипели, а иногда только отворачивались к стене и умирали, не издав ни стона. Одни из них даже не знали о существовании вакцины, другие не могли себе этого позволить, третьи же отказывались от прививок, потому что не хотели, чтобы в их жилах текла кровь животных: они предпочитали умереть, но не нарушать религиозных запретов.

Проблема передачи заразы возникла не сегодня, как могло бы показаться. Ученые уверяют, что самой древней массовой «экскурсией» является паломничество в Мекку, которую каждый правоверный мусульманин должен – хотя бы раз в год – посетить независимо от того, в какой части света он живет.

Начиная с VII века паломники каждый год стекаются в Мекку. В 1965 году там собралось более миллиона человек. Очень много паломников прибывает сюда из стран, в которых никогда не утихают холера, чума или оспа…

В прошлом веке Мекка служила перевалочным пунктом, через который холера из Индонезии распространялась в Нигерию. В 1966 году в Константинополе была созвана Международная санитарная конференция, которая поставила своей целью предотвратить распространение холеры среди паломников. Короче говоря, инфекционные болезни – это только часть проблемы. В Мекке температура в отдельные периоды года достигает + 50 °C; старые больные люди, страдающие от различных недугов, отправляются туда в надежде найти смерть в священной Мекке, где их и похоронят. Паломникам сейчас доставляют лед и напитки, что весьма заметно снизило смертность от теплового удара. Всемирная организация здравоохранения высылала своих работников в город, где паломники приносят в жертву животных. Служащие ВОЗ решили проблему хранения мяса до того, как оно будет роздано нищим. Это было нелегко, особенно если учесть, что за три дня здесь режут более ста пятидесяти тысяч ягнят, козлят, коров и верблюдов…

Телеграмма для посвященных

В здании Всемирной организации здравоохранения, на авеню Аппиа в Женеве, никогда не гаснет свет в зале, в котором длинный ряд телетайпов отстукивает сообщения об эпидемиях со всех углов земного шара. Сюда, по адресу: «Epidnations Geneve», поступает ежегодно около трех тысяч телеграмм. Именно здесь я познакомился с господином Жаком Р. Фавром; это знакомство было в известном смысле необычным, хотя бы потому, что мосье Фавр – настоящий швейцарец… В таком международном городе, как Женева, встреча с настоящим швейцарцем – почти событие. Бывают дни, когда господин Фавр в буквальном смысле слова «держит» в своих руках жизнь и смерть миллионов людей.

Но если бы мы заглянули через его плечо на телетайпные ленты, то вряд ли что-нибудь поняли бы в текстах, которые они выстукивают. Для непосвященных эти, как будто ничего не говорящие, буквы не имеют никакого смысла. Текст передается шифром, известным под названием CODEPID, принятым в 1953 году и позволяющим избежать паники. Никакие слухи не выйдут за пределы этой комнаты, когда откуда-нибудь из Азии в Женеву пришлют такую, к примеру, телеграмму: VVALH. А это означает: одиннадцать человек умерло от оспы.

Шифр состоит из пяти букв, насчитывает 360 страниц, в него же входят названия местностей. Например, город Кучинг (Саравак, на острове Калимантан в восточной Малайзии) в телеграммах, идущих во Всемирную организацию здравоохранения, обозначается так: BHLJD.

Пять букв WVQYI означают эпидемиологический отчет за неделю. Этот шифр секретный, его знают только соответствующие правительственные организации, которые призваны защищать людей от эпидемий и, следовательно, сотрудничают со Всемирной организацией здравоохранения.

Вот, к примеру, телетайп отстукал сообщение: NMAPQ KWABJ BADBO. Оно означает, что в Адене 15 января имел место случай заболевания оспой. Женева по телеграфу передает это известие всем странам, граничащим с Аденом и имеющим с ней воздушное сообщение.

Телеграммы идут на корабли и самолеты, в министерства здравоохранения и санитарные ведомства всего мира, во все аэропорты и морские порты. Теперь

повсюду санитарный надзор будет обращать особое внимание на тех пассажиров, которые либо прибыли из Адена, либо проследовали через него.

Кто кого?

Не случайно в терминологии, которой пользуется Всемирная организация здравоохранения, встречается много военных терминов. Ведь идет постоянная война не на жизнь, а на смерть между человеком и невидимыми армиями вирусов и микробов.

В этой войне нет места жалости к побежденным. В ней определяется стратегия, готовятся штурмы, укрепляются завоеванные позиции, оценивается сила противника. Поэтому-то в Женеве работала специальная служба под названием «WHO Epidemiological Intelligence Service», или «разведывательная служба», занимающаяся ранним выявлением карантинных болезней.

Известные ученые, собирая информацию, сравнивают полученные сведения с архивными данными и заранее предсказывают, где, когда и какая болезнь может вспыхнуть. Это необходимо, чтобы подготовить запасы вакцины, особенно той, которая не может долго храниться, не теряя своей эффективности, а также и другие средства борьбы и бросить их на самый угрожающий участок фронта.

В сейфе ответственного работника ВОЗ в Женеве хранится печать с изображением трех букв – SVH, означающих призыв «Спасите жизнь человеку» («Sauvetage Vie Humaine»), так же как CQD – «Опасность, необходима немедленная помощь» («Come Quick, Danger») или SOS – «Спасите наши души» («Save Our Souls»)

Я не видел эту печать и не хотел бы увидеть. Но если бы ее поставили на телеграмме, то на основании статьи 38 Международной конвенции дистанционной связи телеграмма шла бы вне всякой очереди. В этом случае телеграфист обязан отложить в сторону все телеграммы – Организации Объединенных Наций, срочные правительственные телеграммы, сообщения корреспондентов, метеорологические сводки. 38-я статья дословно гласит: «Международная служба дистанционной связи обязана предоставить абсолютную первоочередность телеграммам о безопасности жизни на море, на суше, в воздухе, а также эпидемиологическим сообщениям Всемирной организации здравоохранения».

У бюллетеней есть свои секреты

Почему печать SVH до сих пор никогда не ставилась? Потому что держат ее «про черный день». В свое время обходились радио– и телеграфной связью, которая постепенно уступила место телетайпной связи.

Я уже говорил о пяти буквах «ужаса», или специальном шифре, с помощью которого – не вызывая паники и… дешево – передаются в Женеву сообщения об эпидемиях со всех концов земного шара. Но коль скоро – спросит читатель – эти пять букв заключают в себе сообщения о трагических событиях, имеющих значение для многих стран, то не может ли случиться так, что передаваемый за тысячи километров но кабелю и неоднократно переписываемый текст будет искажен? Не может ли такая ошибка обернуться трагедией, поскольку всего лишь пять букв содержат в себе целое описание событий?

Предусмотрено и это. Существует специальная «шкала искажений». Этот пятибуквенный шифр составлен таким образом, что отдельные его группы разнятся по крайней мере двумя буквами. Иначе говоря, если в телеграмме изменится хотя бы одна буква, то образуется ничего не означающее сочетание, которое не предусмотрено шифром. В Женеве тотчас же заметят ошибку, и к отправителю – где бы он ни находился – полетит срочная просьба повторить текст.

У эпидемиологических бюллетеней существуют свои секреты. Они передаются с помощью азбуки Морзе радиостанцией Женева – Пранжен со скоростью двадцать слов в минуту, а потом ретранслируются радиостанциями в Токио, на Калимантане, в Сайгоне, Маниле, в Мадрасе, Карачи, на острове Маврикий и состоят из четырех разделов. Первый содержит сообщения о заболеваниях в городах, близ морских портов и аэропортов; второй – о районах, где либо свирепствует эпидемия, либо она уже прошла; третий – содержит сообщения о случаях карантинных заболеваний везде, кроме портов, и, наконец, четвертый – о болезнях, которые могли бы представлять опасность для той или иной страны…

А теперь, когда мы с вами, читатель, прошли некоторую подготовку, попробуем разобраться в тексте бюллетеня, переданного 27 августа 1964 года.

Мейдай! Мейдай!

В тот день в 8 часов утра по Гринвичу в Женеве заработали мощные радиопередатчики HGB, НВХ76, НВ041, I1B088, НВ034, HBV31, отстукивая текст, который был передан спустя семь часов еще тремя радиостанциями:

Эпидемиологический бюллетень Всемирной организации здравоохранения Женева 27 августа последняя сводка отдел первый неделя закончившаяся 22 августа чума Вьетнам Далат I Нхатранг 2 точка холера Бирма Рангун включая аэропорт 4 Вьетнам Нхатранг 2 подозрении 6 Сайгон 3 подозрении 33 точка Оспа Пакистан Лахор 3 неделя закончившаяся 8 августа Манила включая аэропорт 18 отдел второй Индия заявила 15 августа Саран штат Бихар заражен холерой пришла округ Барели штат Уттар-Прадеш заражен оспой точка Филиппины заявили провинция Катандуанес Лусон холера 8 августа точка Отдел третий сводка 28 августа холера Япония Хиби префектура Нара один нетранспортабелен конец

Мы приводим полностью этот текст только для того, чтобы показать, что проведение Олимпийских игр в Токио буквально висело на волоске! Здесь говорится о единичном случае заболевания холерой в Японии. Если бы инфекция распространилась и дальше, то, вероятно, пришлось бы запретить въезд в страну, а игры перенести на то время, когда эпидемия была бы ликвидирована. К счастью, случай был единственным. Толпы людей, собравшиеся на стадионе, даже не подозревали, что между Токио и Женевой зеленой улицей шел беспрестанный обмен срочнейшими телеграммами, но не о спортивных победах, а о победе врачей, которым удалось «погасить» холерный очаг.

Кто знает, может именно в тот раз и была поставлена на телеграфном бланке печать с буквами SVH? А может, этот тревожный сигнал передавался по радио традиционными призывами «Мейдай! Мейдай!». Ведь существуют специальные радиоволны, на которых каждые полчаса прекращаются все передачи и звучат лишь призывы о помощи. Слово же «мейдай» происходит от искаженного французского «m’aider» («помогите мне»).

И тогда мир облегченно вздохнул…

Рассчитывать на такой конец удается далеко не всегда. Случается, что приходится, как говорится, устраивать «погоню» за теми, кто находился в контакте с больным. Иногда их настигают, иногда погоня оказывается безуспешной…

Октябрьским днем 1960 года в Лондоне шел на посадку самолет. От санитарного надзора не ускользнуло плохое самочувствие одного из пассажиров. Через два дня его пришлось поместить в больницу, где у него установили оспу. Эта болезнь очень заразна, а больной соприкасался с другими пассажирами. Сразу же составили список всех тех, кто летел с ним в самолете. Но пассажиры садились в самолет в Коломбо, в Бомбее, в Тегеране, Стамбуле или Риме или, наоборот, в этих городах заканчивали свое путешествие. Полетели телеграммы… К розыску подключилась полиция: всем, кто летел вместе с больным, надо было срочно сделать вторичные прививки…

В 1957 году в Лондоне умер от оспы шестилетний ребенок. Врачи долго не могли понять, где он мог заразиться. Однако тщательное расследование на родине Шерлока Холмса установило, что в больнице, в которой умер человек от лейкемии, работала уборщицей бабушка мальчика. А была ли это лейкемия? Выяснилось, что в свидетельство о смерти вкралась ошибка. Там должно было стоять слово «оспа».

Вот мы и столкнулись с проблемой диагностики болезней. Часто говорят, что воздушный океан связывает все народы. Да, конечно, но волны этого океана могут принести и инфекцию, которая приводит к гибели.

С тех пор как начал развиваться массовый туризм, да еще с помощью реактивных самолетов, болезни c непродолжительным инкубационным периодом попадают в страны, где они либо вовсе не известны, либо встречаются крайне редко. Речь идет не об интересе к болезни с медицинской точки зрения, а о том, чтобы правильно распознать ее. Врач в Европе чаще всего никогда не сталкивается с тропическими болезнями. Это относится и к оспе, которая благодаря прививкам, в принципе, у нас ликвидирована. А раз так, то больного не начинают лечить вовремя и под угрозой находится не только его жизнь, но могут вспыхнуть очаги эпидемии в разных странах.

Раньше, когда человек заболевал, например, на пароходе, предупреждались портовые власти и к «встрече» с инфекцией были готовы. Теперь же в эпоху мощного развития авиации на это не приходится рассчитывать. Самая неожиданная болезнь может постучаться в страну, где ее совсем не ждали. Тем большая ответственность ложится на врача-практика, который должен суметь поставить правильный диагноз, узнать болезнь, откуда бы ее ни завезли. Сделать это трудно, потому что в самолете человек может чувствовать себя и хорошо, хотя на самом деле он уже болен. В этом смысле особенно опасна проказа, ее инкубационный период длится очень долго…

Балийский шахтер лишь однажды в жизни покинул свой родной дом; это случилось, когда он пошел воевать за короля и отечество… Шахтер пробыл два года на фронте в Африке. Соотечественники рады были видеть его живым и здоровым…

Спустя несколько лет он заметил у себя какие-то странные утолщения на теле, потом лишился брови. Однако к врачу обратился только тогда, когда охрип и не мог петь с приятелями в хоре. У него обнаружили проказу. В течение пятнадцати лет больной прожил среди здоровых людей, не подозревая о своем несчастье.