Текст книги "Призрак и другие соучастники"

Автор книги: Любовь Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 7. ВАДИК

Дверь поддалась легко. Вычислить привычки Мироныча оказалось делом техники – среднестатистический взрослый homo sapiens всегда прячет ключ либо под порогом, либо над дверью, если, конечно, не засунет его под карниз ближайшего окна. В случае с Миронычем это оказался карниз.

Вадик в последний раз оглянулся по сторонам, не следит ли кто, и шмыгнул внутрь. В мастерской горел свет.

– Эй, где вы?

– Вадик, это ты? – услышал он голос брата, – Что ты тут делаешь?

Из-за дивана показались две физиономии, покрытые густым слоем грязи. Ну, просто малолетние Рембо после успешного завершения невыполнимой миссии.

– Мда-а, не фига себе! – оторопело выдавил Вадик, разглядывая ребят, – Что с вами случилось? Ко мне пять минут назад Кролик прибежал. Он тут рядом ошивался, и услышал ваши голоса.

– Рядом ошивался? Разве отбоя еще не было, – удивленно спросил Гарик.

– Какой отбой! После вашего показательного выступления в столовой всего час прошел…

– Всего сколько? – переспросила Стася.

– Не может быть! – не поверил Гарик. – Как столько всего могло уместиться в один час?!!

И ребята рассказали Вадику о своих приключениях в подвале. Мальчик слушал, периодически подбирая, все норовившую отвалится челюсть. Призрак? Тайная комната? Дрессированная крыса? Пора в нашем интернате открывать платный аттракцион для любителей острых ощущений. Впрочем, удивляли не только загадочные события, но и то, что от вражды между братом и новенькой не осталось и следа. В словах Гарика то и дело звучало торжественное «мы»: «мы нашли», «мы догадались»… Вадик почувствовал, что где-то в глубине, на самом дне живота, завозился маленький червяк, смутное беспокойство, вот-вот норовившее превратиться в раздражение. «Он же говорил: девчонка! Дура. Плакса. А сам… Вадик набрал в легкие побольше воздуха и захлопнул подлого червяка, запретив себе дурацкие мысли.

– Значит, вы говорите, призрак светился? Ну, это не очень сложно сделать. Сейчас даже в Тихореченске можно купить флюрисцентную краску, – начал искать Вадик логические объяснения невероятным событиям, – Странно, что комнату раньше не нашли, но всякое бывает. Может, о ней просто забыли…

– Я думаю, мы должны разобраться во всей этой мистике! – В голосе Гарика зазвучали прекрасно знакомые Вадику интонации отважного рыцаря, помахивающего ржавым мечом и позвякивающего доспехами из кухонных кастрюль и сковородок. Если существует переселение душ, то душа Дона Кихота Ламанческого, определенно, выбрала тело его брата. А если учесть, что вместо рыцарских романов он зачитывается похождениями Гурова, то мы имеем рядом с собой во всех отношениях опасную личность…

– Точно! И спасти Алису Сергеевну! – внезапно поддержала его Стася.

– Тогда уж и настоящего убийцу найти! – Вадику не очень нравилась затея новоиспеченных сыщиков, но деваться, видимо, некуда.

– Давайте, назовем нашу команду «Союзом трех сердец!» – предложил Гарик.

– Ну, это как-то чересчур мыльной оперой отдает! – скривился Вадик, – Лучше – «Великолепное трио».

– А это чересчур нескромно! – засмеялась Стася, – Давайте сначала раскроем преступление, а потом уже начнем название придумывать. Идет? Пора выбираться отсюда.

– Подождите, мы кое-что забыли! – Гарик кивнул на дыру, открывавшую шахту лифта. Квадратное отверстие на стене мастерской, непременно, вызвало бы ажиотаж в рядах старшеклассников, которые завтра с утра по расписанию будут здесь постигать премудрость создания шкафов-купе. – Помоги, Вадь.

Мальчишки нашли гвозди с молотком, подняли фанеру и аккуратно приколотили ее к стене. Со стороны ничего не заметно.

– Все, можно уходить?

– Неужели?

Ребята испуганно оглянулись. У входа в мастерскую, подбоченясь, стояла Стервелла. Из-за ее спины, злорадно улыбаясь, выглядывала Вилка. От нетерпения она даже забыла про свои выпирающие резцы и перестала оттягивать верхнюю губу. Рядом топтались Гульнара и Дашка-Дылда. «Ну, Кролик! Трусливое трепло! – раздосадовано подумал Вадик, – Дай только до тебя добраться!»

– Куда это вы собрались? Кажется, из подвала вас никто не отпускал!

– Но, Стервелла Родионовна, там же…, – попытался спорить Гарик.

– Что там? Страшно? Холодно? А кто тебе, Соболев, обещал уют и тепло? Это называется «на-ка-за-ние». Оно должно быть неприятным. Ну что же, отбывать его втроем будет куда интереснее. До утра еще далеко! Да, и деда своего вы теперь полгода не увидите. Ясно?

Внутри у Вадика все оборвалось. «Дед этого не переживет! Неизвестно, сможет ли он вообще дотянуть до конца ее «на-ка-за-ния»! На прошлых выходных ему снова «неотложку» вызывали!» В этот момент мальчик заметил, что со Стасей происходит что-то неладное. Ее лицо сморщилось, словно, от боли, из глаз потекли слезы. Девочка издала тихий стон и схватилась за голову.

– Стервелла Родионовна… – попытался привлечь внимание директрисы Вадик, – Стася, она…

– Романова, прекрати паясничать! Ну-ка марш в подвал! – завопила директриса.

Но вместо этого девочка внезапно побледнела и начала оседать на пол. Братья, еле успели подхватить ее под руки и усадили на диван Мироныча.

– Стэлла Родионовна, не верьте им, они все врут! – затараторила Вилка, – Эта дура просто притворяется.

– Сейчас проверим, – сказала директриса, наклонилась над девочкой и начала бить ее по щекам. Никакой реакции.

– Не трогайте! – Гарик попытался ухватить Стервеллу за руку, но та брезгливо отдернула конечность, едва не превратив его в камень своим фирменным взглядом Медузы-Горгоны.

– Глядите-ка, еще один защитник! – процедила сквозь зубы Вилка, взмахнув конским хвостом.

– Нужно позвать врача! – сказал Вадик.

– Не нужно! – внезапно ответила Стася слабым голосом. – Со мной уже все в порядке, а вот у Стэллы Родионовны могут быть проблемы.

– Что? – Скривила губы директриса.

– Сейчас здесь находится комиссия из Москвы. Вам ведь нужны деньги, которые могут быть перечислены интернату? – голос Стаси звучал все увереннее. – Но если гости из столицы узнают, какие методы наказания вы используете, денег не видать. Так же как и директорского кресла, – девочка встала с дивана и посмотрела в глаза ошарашенной Стервеллы, – Более того, они могут узнать об одной комнатке, в которую вы отправляете беглецов. Вам ведь чудом удалось избежать уголовного дела, когда один из ваших учеников попытался покончить с собой?

– Откуда ты… – выдавила побледневшая Стервелла.

– Не думаю, что сейчас лучшее время для воспитательных мероприятий! В интернате трупп, и неизвестно, какие из ваших махинаций могут всплыть в ходе расследования. Например, милиции будет интересно узнать, куда идут деньги, заработанные воспитанниками. Вы же понимаете, достаточно кому-то из детей убедить оперативников передать информацию в соответствующие службы и все – на вашей педагогической карьере можно ставить жирный крест. Не боитесь, что Пупсик останется без мамочки?

– Ах ты, соплячка… – Директриса замахнулась, чтобы ударить Стасю, но ее рука замерла на полпути, в глазах мелькнуло сомнение, стремительно уступающее место страху, – Марш в палаты! Чтобы я вас больше не видела! И… форму приведите в порядок.

* * *

Не веря своему счастливому спасению, троица опрометью бросилась вон из мастерской. Вместо палат они побежали к доброй тете Але, которая разразилась потоком охов и ахов по поводу вымазанных физиономий и испачканной одежды. Она немедленно отправила их в душ, выдав белье и теплые пижамы с начесом, а сама принялась приводить в порядок школьную форму.

Пока все были заняты делом, Вадик сидел в теплой комнатушке Алевтины Ивановны и пил горячий чай из огромной кружки, на боку которой ухмылялся усатый матрос. У тети Али сын служит на флоте, поэтому на стене у нее висит репродукция картины Айвозовского и на большинстве вещей можно обнаружить якоря, корабли и спасательные круги, а на столике стоит фотография сына – добродушного детины в бескозырке набекрень. Вадик разглядывал фотографию и думал о словах, сказанных Стасей директрисе. Вернее даже не о самих словах, а о том, как они были сказаны и какую реакцию вызвали. Складывалось ощущение, что его новой знакомой каким-то непостижимым образом удалось прочитать мысли Стервеллы, и каждое ее слово попало точно в цель. А еще говорила она как-то странно, по взрослому. Слова использовала, которые Вадик никогда в жизни не сказал бы… Вредный червяк снова дал о себе знать – что-то не так с этой девчонкой.

Минут через пятнадцать в комнатушку ввалились отмытые, разрумянившиеся Гарик и Стася с влажными, распространявшими запах яичного шампуня, волосами.

– Тетя Аля сказала, что мы можем взять пряники из тумбочки, – сообщил Гарик и полез за обещанным угощением.

– И чая себе налить! – деловито добавила Стася.

Пока пили обжигающий чай с мягкими, полными малинового варенья, пряниками, Вадик украдкой наблюдал за братом. Надо же, еще вчера он презрительно цедил в адрес новенькой «эта инопланетянка», а сегодня глазеет на нее, как на футбольный мяч с автографом Андрея Аршавина. Близнец все отчетливее ощущал угрозу их маленькому и такому хрупкому миру. Миру, в котором не было места девчонке, пусть даже она умеет решать самые трудные задачи и знает, что такое центростремительная сила. Этот мир принадлежал трем мужчинам, трем Соболевым – близнецам и их деду. Он вращался вокруг старого дома на окраине Тихореченска, в котором братья проводили выходные. Как только за окном темнело, деревянный дом наполнялся загадочными поскрипываниями, дедушка брал с полки книжку и читал внукам истории про таинственные острова, затерянные миры и гениальных сыщиков. Вадик больше всего на свете любил эти вечера. Он помнил каждый за последние два года. Собирал, коллекционировал, складывал в драгоценную шкатулку в тайном уголке памяти. Он не хотел ни с кем их делить. Не хотел и точка!

– Слушай, Стась, а как тебе удалось так уесть Стервеллу? – наконец, задал Гарик вопрос, который волновал обоих братьев, – Ты говорила с ней, словно следователь на допросе. Она аж пятнами пошла!

Стася поставила на стол кружку с нарисованной чайкой. Помолчала, потом начала рассказывать.

– Понимаете, уже два дня со мной творилась что-то странное. Я слышала какой-то шепот – он звучал прямо у меня в голове. Но каждый раз, стоило кому-то заговорить со мной, этот шепот обрывался. А когда Стервелла начала угрожать подвалом и запретом навещать вашего дедушку, я его снова услышала. На этот раз все было немного по-другому. Даже не знаю, как объяснить… Шепот стал мной. Понимаете?

Братья синхронно покачали головами.

– Частью меня. Во мне что-то изменилось. Внезапно я начала чувствовать то, что чувствует Стервелла. Я ощутила ее страх. Правда он был не на поверхности, а вот здесь, чуть ниже груди, – Рука Стаси опустилась на солнечное сплетение, – Конечно, кроме страха ее одолевали самые разные ощущения: раздражение, брезгливость, злость… В общем, целый букет! Но я поняла, для того, чтобы спасти нас от подвала, лучше всего сосредоточиться на страхе – напугать директрису. Нужные слова возникли сами собой – мне даже не пришлось ничего придумывать, и она запаниковала…

– Ты что, прочитала ее мысли? – с сомнением спросил Вадик.

– Нет! Скорее… я прочитала ее чувства. Вот! – наконец-то сформулировала Стася.

– Фантастика! – потрясенно сказал Гарик, – А наши чувства ты можешь читать? Ну, например мои.

– Твои? – Стася наморщила нос, разглядывая мальчика, и, наконец, сказала, – Нет. Твои – не могу. Наверное, это была случайность.

– Жаль! – вздохнул Гарик, – вести расследование вместе с эмпатом было бы куда проще!

– Вместе с кем? – удивился Вадик.

– Ну, помнишь, дедушка нам как-то читал фантастическую книгу, в которой упоминались эмпаты – вершина эволюции человеческой цивилизации. Они были способны считывать чувства окружающих людей.

– Ага, помню! Что-то воде встроенного в голову детектора лжи, – усмехнулся Вадик, – Ты всегда четко знаешь, врет тебе человек или говорит правду. Гарь, но это же выдумки! Такого просто не бывает!

…Вадика иногда начинали бесить фантазии брата. Как-то он решил, что поляна за дедушкиным домом, по краям корой росли три кривых дерева – аномальная зона. Если провести на ней ночь, то обязательно откроются экстрасенсорные способности: рентгеновское зрение, ясновиденье или, там, телегинез. И надо же было Вадику купиться на эту чушь! В холодную апрельскую ночь, прихватив по спальнику, братья выбрались из дома, чтобы поспать до утра под открытым небом. Это была самая скверная ночь в жизни Вадика. Мимо бегали бродячие собаки, то и дело пробирались сквозь кусты пьяные, и стоял жуткий холод. Когда рассвело, у мальчика поднялась температура, а Гарик хоть бы хны – даже не чихнул ни разу. Мало того, он утверждал, что две недели ангины, которые брат провалялся в постели – признак его выхода на новый эволюционный уровень. «Еще чуть-чуть, и ты начнешь двигать взглядом предметы! – уверенно сказал Гарик и положил перед близнецом коробок спичек. Целый месяц Вадик как дурак потел над ним, но тот не сдвинулся даже на миллиметр. В конце концов, мальчик понял, что его надули. Братья тогда здорово подрались. Правда, обоим досталось примерно поровну: у Гарика был синяк под левым глазом, а у Вадика – под правым…

– А вот и бывает!

– Давай, еще про телекинез с ясновиденьем вспомни!

– И вспомню!

– И вспомни!

– И вспомни!

– Хватит! Тихо! – рассердилась Стася, – Убийство хотите расследовать, а сами галдите на весь интернат! Дети! Все я иду спать!

– Я тебя провожу! – вскочил Гарик с кровати.

– Чего это ты? – близнец решил ни за что не оставлять брата наедине с девчонкой.

– Ребята, пошли вместе! – улыбнулась девочка, – Заодно обсудим план действий.

И они покинули уютную комнату завхоза.

ГЛАВА 9. СТАСЯ

Когда Стася открыла глаза, в окошко с любопытством заглянуло осеннее солнце. Пушистым котенком он прыгнуло через подоконник. Немного полежало, свернувшись теплым калачиком, на подушках спящих девочек, потерлось мягким боком об их сонные щеки и вдруг соскочило с кроватей, рассыпавшись по стенам стаей солнечных зайчиков.

Стася огляделась. Сегодня комната № 5 казалась совсем не такой унылой как накануне. Все дело в солнце? Или в том, что вчера у нее появились самые настоящие друзья? Два рыжих близнеца, которые чуть не подрались, выясняя, кто пойдет ее провожать? А может, причина хорошего настроения в удивительных способностях, внезапно проснувшихся во время разговора со Стервеллой? Надо же, как все изменила всего одна ночь! Еще вчера девочке приходилось уговаривать себя, что мир не так уж плох, а сегодня ее переполняет радость и азарт! Мяу!

Стася подмигнула солнечному зайчику, неторопливо скользившему по стене, и вскочила с кровати. Вперед! Нас ждет расследование! Внезапно она задумалась: а что бы на все это сказала бабушка? От радости не осталось и следа. Она бы не поверила. Прежде всего, не поверила бы в Стасины способности. Бабушка всегда говорила: «Смирись – ты самая обыкновенная. К сожалению, родители не передали тебе своего ума и таланта, поэтому у тебя есть один шанс чего-то добиться в этой жизни: работать и еще раз работать». Обижали ли Стасю такие слова? Нет, за свою жизнь она к ним привыкла. Привыкла и поверила. Она самая обыкновенная, можно сказать, посредственная. Но вчера… А что вчера? Она всего лишь спасала себя и друзей. Мало ли что человек может сделать в острой ситуации!

От этих мыслей на душе стало как-то пресно и скучно. «Ну ничего, – вздохнула Стася, – Нет способностей, зато Первое правило королевы никто не отменял. Пора привести себя в порядок». Она взяла полотенце с зубной щеткой и, пока все спят, поплелась умываться.

Но ей не повезло. В туалете уже стояла Вилка со своими подругами и, поглядывая на дверь, украдкой курили.

– Ба, какие люди без охраны! – сладко затянула Виола, хищно разглядывая Стасю, которая стараясь сохранять спокойствие, встала возле одного из умывальников.

– Эй, принцесса Романова, где твои секьюрити? – заржала Дашка.

Потрясающее чувство юмора!

Гульнара как всегда промолчала, таинственно улыбаясь щербатым ртом, отчего ее восточные глаза превратились в узкие щелочки.

Стасю внезапно охватило беспокойство. Впервые с того злополучного знакомства на лестнице в холле она оказалась наедине с троицей. На что же способны эти «милые девушки», когда на них никто не смотрит? Долго ждать ответа на свой вопрос не пришлось. Стася почувствовала резкий толчок в спину и только в последний момент сумела подставить руки, чтобы не поцеловаться с кафельным полом, одуряюще пахнущим хлоркой.

– Нарка, осторожно, кажется, ты толкнула госпожу Романову! – захихикала Виола.

Стася попыталась подняться, но получила чувствительный удар в бок.

– Ой, я и не заметила, что тут ползает царская особа! – Дашка-Дылда небрежно швырнула окурок в ближайший унитаз и скрестила на груди свои толстые, похожие на две розовые сардельки, руки.

Стася с ужасом наблюдала, как Вилка взяла швабру и продела ее в ручку двери.

– Все, принцесса Романова, больше сюда никто не войдет и не увидит вашего позора! – пропела она. Затем подошла к скрючившейся на полу Стасе и, обдав ее запахом сигаретного дыма, сказала совсем другим тоном: – Романова, ты нас в конец достала! Думаешь, обзавелась ухажерами, теперь все можно? Ты, кажется, так и не поняла, кто здесь главный! Сейчас мы тебе объясним.

«О, господи! – успела подумать девочка, – Неужели, бить будут?» – и получила еще один удар по спине. Она вскочила и метнулась в самый дальний угол уборной. С трех сторон, не спеша, на нее надвигались голодные пираньи. «Хоть бы вошел кто-нибудь, – лихорадочно соображала Стася, – Нет, слишком рано – до подъема далеко! Исчезнуть бы! Раствориться! Совсем!» Она ощущала спиной холод кафельной плитки. Туалетное эхо затаилось, ожидая развития событий. А Вилка все приближалась, уже не маскируя свою злобу под приторной сладостью. «Пусть они от меня отстанут! Забудут обо мне!..» – и в это же мгновение откуда-то из глубины сознания начала подниматься волна шепота. Это уже не был тот, несмелый шепоток, что донимал Стасю несколько дней. На нее шел бешеный ураган, сумасшедшее цунами. Оно в считанные мгновения охватило девочку, закрутило, отгородило от всего мира, заставило забыть о холоде, страхе и Вилке с ее подругами.

Кажется, все это продолжалось несколько секунд. Внезапно шепот стих, цунами растаяло, океан отхлынул, оставив Стасю около стены интернатского туалета. Она снова ощутила ее холод.

Пираньи стояли в полуметре от нее и озирались по сторонам.

– Где она? – взвизгнула Вилка.

– Только что была тут! Я же видела! Она здесь стояла! – ошалело твердила Дашка.

Гульнара ничего не говорила. Она разглядывала стену туалета сквозь Стасю – ее взгляд не фиксировался на стоявшей прямо перед ней девочке.

«Они меня не видят! – догадалась Стася, – Но почему? Вот же я! Прямо у них перед носом! И я-то себя вижу!» На всякий случай она скосила глаза на свои руки, покрывшиеся от холода гусиной кожей – ни руки, ни мурашки и не думали исчезать.

Внезапно дверь туалета несколько раз толкнули. «Эй, кто там? Откройте!» – послышался сердитый голос тети Али. Туалетное эхо подхватило его и начало швырять в стены и потолок уборной. Вилка, испуганно озираясь по сторонам, убрала швабру и впустила завхоза.

– Вот безобразницы! Никак курили? – Тетя Аля наморщила нос и грозно свела брови, – Ну-ка брысь отсюда! Акулова, Виола, ох, выдеру я тебя! И Стэлла Родионовна мне не помешает! Слышала?

– Молчи, идиотка старая! – презрительно прошипела Виола и, последний раз тревожно глянув на стену, где все еще стояла Стася, вместе с подругами покинула туалет.

Глубоко вздохнув, девочка попыталась привести в порядок мысли. «Итак, что же произошло? Я стала невидимой? Или мои любимые одноклассницы внезапно сошли сума? Нет, это просто невероятно! Такого не может быть! Только не со мной! Я же самая обыкновенная!» – только что пережитое потрясение оказалось куда сильнее удивления, которое Стася испытала накануне, когда она вдруг, испугавшись очередной ссылки в подвал, прочла чувства директрисы и начала угрожать ей судебным разбирательством. События в мастерской Мироныча, еще поддавались каким-то разумным объяснениям, но внезапная невидимость – это уже чересчур! Хотя… Совершенно очевидно, что эти странности связаны между собой – в обоих случаях она слышала шепот. «Словно во мне просыпается кто-то чужой! Может, я пришелец? Или это воспоминание о моей прошлой жизни? А вдруг, я была ведьмой? Нет. Все это ерунда какая-то!»

Усилием воли Стася заставила себя успокоиться. «В конце концов, способность по желанию становиться невидимой может еще не раз пригодиться. Интересно, а другие обитатели интерната меня видят?» – ей тут же захотелось это проверить. Она посмотрела на тетю Алю, которая, повернувшись к ней спиной, возилась в углу туалета.

– Доброе утро! – громко сказала Стася слегка дрожащим от волнения голосом.

– Ой, а я тебя и не заметила! Доброе утро! – весело отозвалась Алевтина Ивановна, натягивая ярко-розовые резиновые перчатки. Девочка разом успокоилась. Похоже, ее невидимость носит избирательный характер, – Форму я вашу, касатики, выстирала и нагладила уже. Прибегайте забирать. Ох-хо-хошеньки… – невпопад затянула тетя Аля и принялась наполнять ведро водой.

– У вас что-то случилось? – Девочка безошибочно уловила волну тревоги, идущую от женщины. Похоже, сюрпризы еще не закончились. Она с удивлением отметила, что к ней вернулась вчерашняя способность читать чувства собеседника. Тревога Алевтины Ивановны отдавала гвоздикой. Стася терпеть не могла запах этой пряности. – Что-то с сыном?

– Упаси Господи, рыбонька! – схватилась за сердце тетя Аля, – Сыночек мой служит – не тужит, в отпуск обещает приехать. Вот только… – женщина посмотрела в лицо Стасе, и та ощутила, как ее тревога окрасилась желанием поделиться новостью, так похожим на аромат апельсина, – случай у них в части вышел. Мне-то Вася ничего не писал – волновать не хотел, да люди рассказали – наших ребят ведь в Североморске много служит. Вот один такой совсем по дому истосковался – прихватил автомат, да сбежал. Нашли его, догнали, а он стрельбу открыл – ребяток поранил. Слава Богу, не убил никого. Теперь в тюрьме сидит – суда ждет. Ох-хо-хошеньки, что же с его матерью будет! Изведется вся! – к ощущениям женщины добавилось сочувствие, замешанное на радости, что это не с ее сыном случилась беда.

– А вы ее знаете?

– Кого?

– Мать.

– Да какая разница, – отмахнулась тетя Аля, – матери все одинаковые, – Ладно, нечего болтать. Мне работать пора, а тебе – умываться, да на завтрак бежать.

* * *

Через полчаса Стася уже сидела в столовой между двух близнецов: справа – Вадик, слева – Гарик, и рассказывала им о своей внезапной невидимости.

– Это что-то новое! – потрясенно сказал Гарик, дослушав до конца историю. Его омлет так и остался обиженно остывать в тарелке. – Эмпаты ничего подобного не умели. Это точно!

Братья принялись горячо обсуждать случившееся. Вадик настаивал на версии, что в Стасе открылись задатки мощного гипнотизера, а Гарику больше нравилась идея воспоминания о прошлых жизнях. Они даже попробовали заставить девочку прямо в столовой стать невидимой, но у них ничего не вышло. Стася наотрез отказалась от эксперимента – она вообще не поняла, как это у нее с Виолой получилось.

– А сейчас они тебя видят? – Вадик кивнул в сторону соседнего стола, за которым любимица директрисы в компании своих верных спутниц, ковырялась вилкой в тарелке.

– Не знаю.

– Так давай проверим! – предложил Гарик и, не дожидаясь ответа, подошел к Вилке.

– Привет, девчонки! Как настроение? – донеслось до Стаси и Вадика.

– Чего приперся? – огрызнулась Дашка.

– Да вот, пришел рассказать вам важную новость! По интернату ходит опасный вирус. «Рыбья слепота» называется. Слышали?

– Что ты несешь? Какая еще слепота? – трубный голос тучной приятельницы Виолы разносился по всей столовой.

– А такая – видишь человека перед собой, а потом бац – и никого! С вами чего-то похожего последнее время не случалось?

– Ты все врешь! – Вилке удалось сохранить надменность, но в ее голосе отчетливо обозначилась неуверенность. Даже на расстоянии Стася уловила ее гвоздичный запах.

– Да ну? С чего ты взяла? Исчезновение людей – это первая стадия. Потом начинает пропадать еда из тарелок, волосы с головы и наушники из ушей, – фаворитка Стервеллы судорожно сжала свой MP3-плеер, – Чуть позже ваша кожа покроется мерзкими гнойниками, носы и уши раздуются и посинеют словно сливы, а на ногах появятся черные кудрявые волосы! – Дылда громко икнула, – Так что если с вами последнее время происходило что-нибудь странное, бегите скорее в медпункт.

– Хватит брехать! – рявкнула Вилка, обдав Стасю острым запахом негодования.

– Я?!! Брешу?!! – возмущению Гарика не было предела, – А кто сегодня в женском туалете вдруг перестал видеть новенькую? То-то! Да, кстати, на самой ранней стадии «рыбьей слепоты» те, кто исчез, потом вдруг снова появляются, на более же поздней стадии…

– Я ее вижу! – заорала Дылда, показывая пальцем на Стасю.

– Молчи, урра! – шикнула Вилка на свою простодушную подругу.

– …На более поздней стадии люди и предметы исчезают бесследно! Да, кстати, вы знаете, чем лечат «рыбью слепоту»? – Гарик наклонился к одноклассницам, сделав драматическую паузу, – Клизмой!

– Ой! – снова икнула Дылда.

– И рыбьим жиром! – поставил жирную точку Гарик.

– Вот брехло! Кого вы слушаете! – возмутилась Вилка. Но Гарик не удостоил ее ответом, он уже сидел рядом с Вадиком и Стасей, благосклонно принимая их поздравления.

– Браво, маэстро! – восхищению Стаси не было предела. Сама бы она точно не выдержала – расхохоталась.

– Скажите, коллега, а почему слепота «рыбья»? – спросил Вадик.

– Потому что Акулова и ее подруги кто? – Гарик поднял одну бровь с видом фокусника, собравшегося вытащить из шляпы кролика, – Рыбы пираньи!

Ребята тихо захихикали, опустив лица к тарелкам, чтобы Вилка и компания не засекли их веселья.

Они быстро доели остывший омлет, запив его холодным какао, и побежали на уроки. За одним из поворотов коридора Гарик отстал, и вошел в класс уже после звонка.

– Ты где был? – одними губами спросил его брат?

– Потом! – так же беззвучно отозвался Гарик.

«Потом» наступило на ближайшей перемене, когда в класс заглянул белобрысый четвероклашка, и с очень важным видом сообщил: «Медсестра сказала всем, у кого есть признаки «рыбьей слепоты», заглянуть к ней после урока. Будут ставить клизму», – и, чуть не прыснув от смеха, скрылся в коридоре. Шестииклассники начали переглядываться, недоуменно пожимая плечами: «Новая эпидемия что ли?».

Уже к концу следующего урока весь интернат был в курсе, что в его коридорах гуляет неизвестный вирус. Главным симптомом болезни называли – зрительные галлюцинации. Говорили, что пять учеников с утра уже увезли в больницу, и еще двадцать на подозрении. Вилка с подругами сидели за партой, мрачнее самой мрачной тучи.

– Ой, Виолочка, у меня ручка куда-то попала, – услышала Стася жалобный скулеж Дылды.

– За ухом, урра, посмотри! – закатила глаза любимая воспитанница Стервеллы.

– И ноги чешутся… А вдруг, это волосы растут?

– Заткнись! – прорычала Виола, озираясь по сторонам.

Стася давно заметила, что со своими подругами Вилка не церемонится. «Дура» и «идиотка» – типичное обращение к Дашке, но с ней она хотя бы разговаривает, а вот Гульнара в свите фаворитки Стервеллы играет роль бессловесной прислуги. «Эй, ты, подай – принеси» вот и все общение с подругой. «Интересно, почему она оказалась в интернате? Где ее родители?» – Стася со своего места украдкой разглядывала сгорбившуюся за партой Гульнару. Вдруг, словно почувствовав чужой взгляд, раскосая приятельница Вилки подняла голову и уставилась на Стасю. Девочку окатила волна черной, удушливой ненависти. А еще она ощутила боль, тоску и, кажется, чувство вины. Стасе внезапное стало неловко, словно ее поймали за подглядыванием в окно соседской квартиры, и она поспешно отвернулась.

* * *

Если день начался с сюрпризов, то есть все основания думать, что ими он и продолжится. Урок литературы подкинул Стасе новый повод для размышлений. Его поставили в расписание вместо географии. Что бы хоть как-то занять время, доставшееся от арестованной Алисы Сергеевны, Глиста решила проверить память своих учеников.

– Открываем учебники и читаем поэму «Школьник» Николая Некрасова, – Глиста привычным жестом поправила стильные очки в квадратной оправе, почему-то навевавшие Стасе мысли о гестапо – У вас 10 минут. Потом я проверю, сколько четверостиший каждый из вас успел запомнить. Тот, кто перескажет больше остальных – получит пятерку. Время пошло.

Стася никогда не отличалась феноменальной памятью. Она сразу решила для себя, что не будет участвовать в соревновании, поэтому просто читала нравоучения мастера гражданской лирики, не пытаясь его запомнить.

Как только Глиста сообщила, что пора закрывать учебники, над классом взвился лес рук. Ребята спешили рассказать поэму, пока строчки не выветрились из памяти. Средний результат был – три четверостишья. После строчки «…издержал последний грош» большинство чтецов делало паузу, пытаясь вспомнить продолжение. Гарик же без труда дошел до места про щедрую купчиху, но на словах «Или, может, ты дворовый из отпущенных?.. Ну, что ж!..» споткнулся, и Глиста сочла его выступление оконченным. Тане Ковалевой, что так отчаянно трусила во время Милкиного рассказа про малагасийский сапфир, удалось добраться до конца пятого четверостишья. Эта девочка училась лучше всех в классе. Каждая четверть в ее дневнике неизменно заканчивались шеренгой пятерок. Дойдя до строки «Не робей, не пропадешь!», Таня окинула гордым взглядом одноклассников, и опустилась на свое место уверенная, что обещанная пятерка может достаться только ей. Желающих посоревноваться с отличницей не было.

Понимая, что звонок прозвенит еще не скоро, Глиста тоскливо обвела взглядом класс.

– Романова! – наконец, выбрала она фамилию из списка, – Рассказывай!

Стася встала и начала. Она была уверенна, что ее результат окажется более чем средний, но вот в памяти без труда всплыла первое, второе, третье четверостишье. Затем – четвертое, пятое, шестое… Класс затих, слушая голос новенькой, которая все говорила и говорила, говорила и говорила, пока поэма не кончилась. Прочитав пару раз, Стася запомнила все произведение Некрасова! Целиком! И рассказала его без единой запинки! Девочка стояла, глядя на онемевшую Глисту, и пыталась услышать привычный шепот в голове. Но его не было, только едва различимый ритм тамтамов где-то на грани ощущений напоминал девочке, что все удивительные изменения, происходившие с ней последнее время, имеют одну природу.