Текст книги "Плато Лаго-Наки"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Ночь-то, хоть глаз коли! Неужели у вас всегда так?

Матвей улыбнулся, махнув рукой от стола, с которого собирал мусор от рыбы:

– Да не-е-е! Зимой довольно светло. Да и в другое время часто луна всходит. Могу проводить и посветить, пока бабы посуду убирают. Жаль, фонарь один и тот еле светит…

Военный отказался, опередив женщину:

– Не стоит! Мы доберемся. Я не дам Инге споткнуться. Привык уже.

Низовой пожал плечами и не стал настаивать, отходя к Наталье и собирая вместе с ней грязные тарелки. Полковник заглянул Жаровой в глаза и кивнул на дверь, первым шагнув в темноту. Она послушно направилась вслед за ним, удивляясь, что он отказался от помощи. На несколько секунд остановилась на пороге, пытаясь адаптировать глаза к темноте ночи. Мужчина застыл рядом, и она слышала его легкое дыхание.

Женщина попыталась оглядеться в темноте, но увидела лишь светлый край неба слева от себя. Посмотрев в ноги, она не увидела даже своих серых кроссовок. Шагнула вперед осторожно, боясь оступиться и упасть. Попыталась вспомнить, какая перед кафе дорожка и мысленно выругала себя, что не запомнила этого с вечера.

Едва отошли от кафе на пару метров, как Василий схватил Ингу за руку и приблизился вплотную. Горячее дыхание коснулось ее уха:

– Я знаю, что ты сценарист и человек смелый, судя по тому, что я прочел в ноутбуке и документах. Не обижайся! Я должен был узнать, кто прибыл. Не проси объяснений. Может потом… – Он замолчал на мгновение, а затем выдохнул ей в ухо: – Сегодня ты спишь в моей комнате, а я в твоей. Обязательно запрись. Если сейчас кто-то встретится, я могу действовать по обстоятельствам?

Инга по серьезному тону поняла, что все слишком плохо и прошептала в ответ, уткнувшись губами в его ухо:

– Можешь на меня рассчитывать. Но кто ты?

Он вздохнул, увлекая ее к домику за руку. Прошептал:

– Отдыхающий, как и ты. Если бы дело касалось только меня, но тут…

Василий вдруг прервал речь и сгреб ее в охапку. Прижал к себе. Его пьяный голос резанул по ушам:

– А ты здорово целуешься!

Она просто ошалела от его слов и замерла! Широкая ладонь, лежавшая на ее плече, сжалась и разжалась и она поняла. Тут же обхватила его за пояс рукой. Весело ответила, нарочно сделав дыхание звучным и тяжелым:

– Не лучше тебя! Думала задохнусь. Губы у тебя сладкие. Пошли ко мне…

Он похлопал ее по плечу пальцами, как бы говоря: «Продолжай в том же духе», а сам пьяно согласился, повторив ставшую шаблонной фразу Андрея Миронова:

– Вы привлекательны, я… чертовски привлекателен! Так чего зря время терять?

Они спустились с дорожной насыпи, направляясь к металлическому мостику. Рука Василия существенно помогала Инге удерживаться на ногах. Ночь была настолько темной, что она не видела собственных рук и лишь чувствовала ладонью его сильное мускулистое тело, напряженное и упругое. Звезд не было, хотя с одной стороны небо становилось все светлее. Судя по движениям полковника, он видел в кромешной темноте все, а она несколько раз едва не падала. Грохотали под ногами отлетавшие камни и гравий. При этом смеялась и, цепляясь за него, громко шептала:

– Ой, если б не ты, я бы уже вся разбилась в кровь!

Сильная рука на ее плече неожиданно замерла и она сама почуяла чужое присутствие. Это был легкий скрип гравия впереди под чужой ногой. Они подошли к домику, когда Василий отбросил ее к стене, прикрывая собой. Инга въехалась в камни стены всем телом и едва не заорала от боли в ушибленном плече. Сдержала себя, поняв, что прибегут поварихи и конюх, а огласки пока стоило избежать.

Две тени боролись рядом с ней. Одна, пониже, отталкивала вторую, более рослую и здоровую. Гравий скрипел и шуршал под ногами. Фигуры дрались молча, при этом звучно сопя и хрипя. Последовало несколько глухих ударов и такое же глухое оханье.

Жарова ясно увидела взметнувшуюся руку высокого. В ней было что-то зажато, но она не разглядела, что именно, хотя сильно испугалась. В горле стало сухо. Услышала приглушенное и короткое: «Ох!». Мгновением позже не высокая фигура крепко поддела высокую в челюсть. Человек еле удержался на ногах, отшатнувшись всем корпусом назад. Инга слышала, как клацнули зубы. Василий шагнул вперед, странно скособочившись. Взметнулась вверх его рука. Второй удар развернул высокую фигуру, еще не пришедшую в себя после первого удара. Нападавший закачался, сделав несколько шагов назад и схватившись обеими руками за лицо.

Василий вновь шагнул вперед. Видимо, человек понял, что победы ему не видать. Развернулся и кинулся бежать в сторону темневшей дороги, минуя мостик и не отнимая рук от лица. Он просто перескочил через узкий ручеек. Прошло всего несколько секунд, а напавший уже растворился в темноте.

Рядом раздавалось тяжелое дыхание. Жарова оттолкнулась от стены, увидев качнувшуюся тень:

– Вася!

Он глухо ответил:

– Быстро к тебе…

Что-то шло не так даже для него, вроде бы больше знавшего о происходящем. Инга, заметив, что он покачнулся, решительно обхватила его за пояс и прошептала в ухо:

– Что с тобой? – Тут же почувствовала под ладонью липкую влагу и отдернула руку, охнув: – Ты ранен?..

Услышала прерывистое:

– Задел, сука… Ножом…

Писательница, стараясь не касаться раненого бока, втянула военного к себе в комнату. По его требованию, отданному шепотом, закрыла форточку. Проверила запор на окне. Задернула шторы и только потом включила свет. Офицер стоял чуть согнувшись вперед. Лицо побледнело. Прислонившись к косяку спиной и прижимая левую руку к боку, закрыл глаза. Почувствовав взгляд женщины, приоткрыл разом отяжелевшие веки. Прижал палец к губам, и она поняла. Взглянула ниже. На светлой тенниске, по всему левому боку, расплывалось большое красное пятно. Куртка оказалась чистой и даже не порезанной. Видимо пола отлетела в сторону при движении. Жарова решительно кинулась к тумбочке, тихо скомандовав:

– Стаскивай тенниску и ложись на кровать. Быстро! Зажми рану тенниской. Она все равно теперь на выброс.

Он послушался, дополнительно сбросив кроссовки. Вытянувшись на ее постели, тенниской прижал рану на боку обоими руками. Инга вытянула из тумбочки с мелочами захваченную аптечку. Быстро открыла перекись, йод, левомеколь, бинты и вату. Подготовив все для перевязки, подошла к кровати. Склонившись над ним, попросила:

– Убери руки.

Он выполнил распоряжение, внимательно следя при этом за ее лицом. Жарова спокойно осмотрела рану. Кожа была распорота от подмышки до живота. Видимо нож уперся в ребро, не смог сломать кость и скользнул вниз, распарывая мышцы. Кровь продолжала обильно сочиться. Рана была не опасной, но болезненной. К тому же края широко разошлись в стороны. Она пару секунд разглядывала порез. Дополнительно достала из аптечки медицинский клей. Посмотрела в глаза лежавшего мужчины:

– В общем, легко отделался! Я сейчас промою рану. Потом могу зашить капроновыми нитками с лидокаином или стянуть края хирургическими бабочками, а могу и медицинским клеем проклеить с полосками пластыря. Выбирай, но стягивать надо обязательно. У меня есть все.

Он удивился про себя. Полковнику хотелось спросить: «Откуда такое богатство?», но решил все вопросы отложить на потом. Попросил:

– Давай так, медицинским…

Через десять минут Василий лежал в испарине, зато края раны были плотно стянуты подсохшим клеем. За все это время он не проронил ни звука. За влажно поблескивающей пленкой отчетливо проступал длинный и тонкий красный рубец. Инга стерла пот со лба раненого кусочком ваты и присела на постель рядом. Дополнительно заклеила рану полосками лейкопластыря. Посмотрела в потемневшие от боли глаза:

– Рассказывай все, чтоб я тоже знала, чего ждать. Не бойся, никому ничего не скажу. У меня имеются и собственные секреты. Кое-что расскажу из того, что знаю. Тебя это заинтересует…

Она вдруг уставилась на тумбочку, куда сложила нижнее белье. Забыв о чем говорила, удивленно сообщила шепотом, покосившись на дверь:

– У меня в комнате был обыск.

Военный среагировал сразу, повернув голову по направлению ее взгляда:

– Откуда знаешь?

Инга растерянно пояснила, медленно повернув к нему голову:

– Я когда уходила, нарочно бретельку бюстгальтера свесила в щель.

Он хмыкнул и покрутил головой на ее подушке. Прошептал:

– Хорошо иметь дело с писателями и сценаристами. Читали много и все стараются на практике проверить. Самое интересное, что это срабатывает. Ты умница, Инга! – Посмотрел на свой бок. Не выдержав, спросил: – Где ты так обращаться с ранами научилась и откуда взялась такая обширная аптечка? Другая бы на твоем месте визг подняла, а ты профессионально обработала рану и даже не побледнела.

Она улыбнулась, тоже посмотрев на красный след:

– Я потом расскажу. А сейчас лишь добавлю – у меня пистолет имеется и две «осы» в придачу.

Василий вздохнул:

– Пистолет газовый?

Она покачала головой и усмехнулась:

– Нет. Настоящий. И пара обойм запасных.

Глаза мужчины из светлых стали темными. Удивление отчетливо проступило на лице:

– Как же ты это пронесла в самолет?! Ведь я слышал, как Валентиныч говорил, что ты самолетом летишь!

Она иронично хмыкнула, слегка сморщив нос:

– У меня есть официальное разрешение на ношение оружия! – Помолчав, добавила с улыбкой: – Я заплатила одной из уборщиц в аэропорту. Женщина моя поклонница. Она пронесла в ведре с грязной водой и пистолет с обоймами и ножи. – Заметив его недоверчивый взгляд, усмехнулась: – Не веришь?..

Встала. Вышла из комнаты. В туалете зашумела вода. Вскоре Жарова вернулась, держа в руке тот самый темный сверток, что выносила из комнаты вечером. Со свертка капала вода. Женщина молча вскрыла полиэтилен, проклеенный скотчем. Затем темную бумагу и протянула пистолет полковнику, оставив у себя пару ножей:

– Можешь взять себе на время. А я ножи возьму, если не возражаешь.

Он тут же проверил пистолет, отметив, что оружие почищено. Решительно засунул его за пояс брюк впереди. Кивнул на ножи, оставшиеся в ее руках:

– Ты их метать можешь?

Инга покачала головой:

– Метаю плохо, но дерусь с обоими сразу. Тип – «мельница»!

Полковник покрутил головой по подушке в изумлении:

– Интересные у тебя навыки. Хотелось бы узнать, откуда, да ведь не скажешь…

Василий начал подниматься, но она удержала, положив руки на широкие плечи:

– Спи здесь. Надеюсь, что ты человек сдержанный.

Он предложил, качнув головой в сторону окна:

– Давай лучше ко мне? Все же замок имеется и окно с решеткой, а не как у тебя…

Жарова подумала и согласно кивнула. Подошла к тумбочке. Достала ночную сорочку. Повернулась к мужчине со смущенной улыбкой:

– Вот уж не думала, что в первую же ночь, в незнакомом месте и окажусь в постели с незнакомцем! Ужас! Надо подушку захватить.

Он улыбнулся в ответ. Осторожно встал. Передвинул пистолет назад и взял куртку с окровавленной тенниской со стула:

– Тогда продолжаем игру.

Натянул куртку на обнаженные плечи. Вместе с подушками Инга прихватила с собой аптечку. Пояснила в ответ на его удивленный взгляд:

– Мало ли…

Шагнула из комнаты, прижимаясь к его плечу и обхватив за пояс свободной рукой. Прижалась нарочно, хотя и не плотно, прикрывая от нескромных глаз лейкопластырь, которым дополнительно заклеила рану поверху. Бок военного напоминал зебру на асфальте. Инга между тем любовно и отрывисто шептала:

– Господи, и почему я тебя раньше не встретила? Да я бы после того, как напали и минуты спокойной не пробыла, а ты, как скала!

Посмотрела на военного. Он улыбнулся одобрительно, подмигнув. Лениво произнес, слегка поглаживая ее пальцами по плечу:

– Да ладно тебе меня превозносить! Словно я подвиг какой совершил!

Она горячо воскликнула вполголоса:

– Как ты быстро среагировал! Я же не слышала!

Он отчетливо хмыкнул:

– Жаль, не удалось в темноте разглядеть лицо! Я бы ему показал потом. Интересно, кто это такой? Вроде, на базе всех знаю…

Оба услышали еле слышный скрип пола в соседней комнате. Инга невольно прижалась к плечу мужчины, и тот понял ее страх. Погладил по плечу, успокаивая. Когда она подняла голову, подмигнул подбадривая. Остановились возле двери в его комнату. Василий сунул руку в карман джинсов и вытащил ключ. Спокойно отпер дверь со словами:

– Когда дрался, боялся ключ выронить.

Зашли в его комнату обнявшись. Едва дверь закрылась, Инга отстранилась и украдкой вздохнула, искоса взглянув на широкую грудь. Удивительное дело, но ее притягивало это молодое и сильное мужское тело. Жарова давно считала, что ее душу уже ничто не сможет разбудить. Быстро бившееся сердце доказывало обратное. Она попыталась отогнать от себя грешные мысли и сразу поняла тщетность попытки. Полковник за этот коротенький вечер умудрился показать, что она остается женщиной. И она хотела его рук, его ласки. Чтоб скрыть свое состояние, уставилась на смутно белевшее окно с темными квадратиками решетки.

Военный между тем прикрыл шторку на окне. Нажал на выключатель и тусклый свет залил комнату. Она оказалась приблизительно такой же по размерам, что и ее. Офицер запер дверь на ключ, оставив его в замке. Бросил окровавленную тенниску у двери. Подошел к Инге. Наклонившись к уху, прошептал:

– Они попытаются подсматривать и подслушивать именно через скважину. Хочешь завтра прокатиться верхом?

Она согласилась, бросая в изголовье принесенные подушки:

– До четырех вечера могу кататься, а потом… – Смутившись, добавила: – Я пообещала Алексею готовить в выходные и помочь его людям.

Как ни странно, но Василий не рассмеялся. Понятливо кивнул:

– В выходные в горах делать нечего. Всюду люди. Поможешь и хорошо. А ты готовить умеешь?

Она кивнула:

– Умею. Плов сделаю и шашлыки. Матвей так обрадовался! И почему-то сказал: «Спасен!».

Полковник пожал плечами, стараясь сохранить на лице серьезное выражение:

– В прошлые выходные Мотя угостил шашлыками компанию из шести человек… – Не выдержав, рассмеялся: – Сверху шашлыки были просто идеальными, но внутри!.. В общем, разнимать Матвея с ребятами пришлось мне и Валентинычу! Конюх, черт здоровый, против всех шестерых стоял! Фингал ему Валентина какой-то травой убрала за пару дней. Ребята пообещали на эти выходные большой группой явиться и если снова шашлыки сырые будут, заставить Матвея съесть все, что они закажут. Вот он и нервничал.

Теперь уже и Инга рассмеялась:

– Понятно! Шашлыки будут отменные, обещаю!

Военный подошел к кровати и свернул покрывало. Обернулся. Инга попросила шепотом:

– Мне бы переодеться…

Он отвернулся к стене, молча слушая шуршание одежды. Жарова скользнула в чужую постель и замерла. Василий медленно повернулся. Посмотрел на напряженное лицо женщины. Выключив свет, тоже зашуршал одеждой. Одеяло чуть приподнялось. Раздался еле слышный шепот:

– Не бойся. Я же обещал. Нам придется немного разыграть эту пару…

Они минут двадцать изображали пламенную страсть. Кровать скрипела и стонала, а они почти беззвучно хихикали при каждом особенно резком звуке, не забывая стонать и говорить ласковые слова прерывающимся шепотом. Инга закрывала рот ладонью, чтоб не расхохотаться. Да и полковник, судя по тряске в его теле, похохотал бы от души. Когда устали, прислушались. Минуты три ничего не слышали, а затем явственно донесся шорох, легкие шаги и еле слышный скрип двери. Инга, поколебавшись, все же дотронулась полковнику до обнаженного плеча и попросила:

– Извини, пожалуйста, но мне надо кое-что рассказать…

Придвинулась лицом к его уху и прошептала:

– Тот, кто называет себя Вадимом, на самом деле Муса Валиев, заместитель полевого командира Гантемирова. Да и второй мне кажется знакомым…

Он удивленно повернул голову, невольно задев губами по ее щеке:

– Откуда ты это знаешь?

Она вздохнула:

– В свое время я была фотокорреспондентом. Не спрашивай пока ни о чем. Теперь слушай дальше…

Она рассказала ему о словах Валентины и о том, что успела заметить сама:

– Валиев может вспомнить меня. Я видела его взгляд.

Василий осторожно дотронулся до ее плеча, чуть прикрытого сорочкой:

– Прорвемся. Самое главное, не наделать глупостей. Посмотрим, что они предпримут. Если боишься – уезжай.

Жарова вздохнула, понимая, что никуда не уедет. Дело становилось интересным, а она не привыкла отступать. Оба какое-то время молчали, раздумывая над услышанным и анализируя сложившуюся ситуацию. Выкладывать свои мысли друг другу не спешили, боясь показаться смешными. Заснули почти одновременно, каждый на своей половине, хотя и укрытые одним одеялом.

Когда Инга проснулась, военного рядом не было, лишь на подушке осталась вмятина от его головы. В окно, через раздернутую штору, заглядывали лучи солнца. Из-за решетки на стекле солнечный свет падал на часть стены и край кровати квадратами. Жарова прислушалась. Не увидев ключа в замке, поняла, что Василий запер ее, стараясь уберечь. Окровавленной тенниски у двери не было. Она села на постели и заглянула под подушку, куда он ночью положил пистолет. Оружия не было. На сердце появилась тревога. Мужчина ушел с оружием, а это значило – он что-то услышал, а она проморгала. Вполголоса выругалась:

– Глупая курица! Здесь черт-те чего творится, а ты, видишь ли, расслабилась! На чужие плечи все переложила.

Упруго вскочила на ноги. Несколько раз энергично подскочила, размахивая руками. Сорочка от движений развевалась и подскакивала, обнажая красивые стройные ноги. Прошлепав к двери, убедилась в своей догадке. Такое положение вещей ей не понравилось. Сидеть под замком и пассивно ждать событий она не собиралась. Жарова немного подумала. Пригладила рукой растрепанные волосы, а затем огляделась в комнате. Ее ноутбук, видеокамера, фотоаппарат и сумка лежали на столике. Пятнистая форма висела на стене у двери.

Женщина накинула на себя халат. Вытащила целую связку ключей от квартир и дачи. Попробовала всунуть в замок. Ключи от московской квартиры не подходили. Зато ключ от подмосковного жилья оказался почти родным. Замок, хоть и не сразу, но открылся. Инга чуть приподняла дверь, чтоб не скрипела. Выглянула в коридор и прислушалась.

Дверь напротив, где жили мнимые Сергей и Вадим, была плотно закрыта. Жарова тихонько заперла дверь и скрылась в своей комнате. Прихватив полотенце, мыло, зубную пасту и щетку, скрылась в душевой. Вода оказалась теплой и она ополоснулась. В пять минут покончила с остальной гигиеной. Переоделась в джинсы с рубашкой. Обула кроссовки. Взглянула на часы – было начало восьмого утра. Проскакав, словно сорока, по коридору, вышла на низенькое крылечко.

Погода с утра оказалась просто чудной! Вокруг оказалась такая красота, что все неприятности и страхи прошедшей ночи показались незначительными. Легкий туман широкой полосой поднимался вверх. На траве лежала обильная роса, переливаясь и нестерпимо поблескивая в солнечных лучах. На соседнем склоне горы, с падавшей вниз глубокой тенью, паслось с десяток лошадей всех мастей и большое стадо овец, баранов и ягнят. На шее одной из лошадок, красивой каурой кобылы, висел большой колокольчик, который время от времени звякал. Инга посмотрела в сторону кафе, мгновенно отметив дымок над длинной металлической трубой.

Метрах в пяти от двери тек узкий ручеек, чуть слышно звеня на камнях. Через него был перекинут металлический мостик с перилами и довольно крутыми ступеньками. Инга с запоздалым страхом подумала, как она, в полной темноте, все же не переломала ног на этом препятствии? С благодарностью подумала о Горном. Посмотрела в обе стороны. Слева оказалась довольно приличная дорога. По ней подвозили к домику дрова, так как рядом с небольшой пристройкой громоздилась целая куча катышей.

Жарова решительно сошла с крылечка и направилась в кафе. Легко проскочила через мосток, оглядывая склон напротив, находившийся в тени. Наверху шумели роскошные сосны, несколько елей и тонкая березка, ярко выделявшаяся среди хвойных. Взгляд скользил вначале по вершине скалы, опускаясь все ниже. Ей показалось, что кто-то смотрит ей в спину и женщина нервно оглянулась: сзади никого не было, но не приятное ощущение не покидало. Инга перешла дорогу, направляясь к кафе и продолжая смотреть на склон.

И вдруг увидела Василия. Она поняла, что мужчина нарочно показался ей на глаза, чтоб успокоить. Он лежал в траве за камнем с биноклем в руках. Окуляры были направлены на соседний склон. Густой, покрытый каплями росы, кустарник прикрывал его сверху. Заметить полковника было сложно. Опыт в маскировке у него явно имелся. Глаза женщины и военного встретились. Он оторвался от бинокля и указал глазами на дверь в кафе. Она послушно направилась к двери. Уже у входа еще раз оглянулась в сторону «своего» домика. Все же накануне окрестности она видела уже в сумерках.

Склон был залит солнцем и необыкновенно красив. Даже мрачные ели казались нарядными из-за отросших молодых веточек и старых золотистых шишек на вершинах. У подножия огромного валуна, лежавшего слева от домика, сушилось на длинных веревках постельное белье, чуть развеваясь на легком ветерке. Дальше стояло странное высокое строение, с покрашенной в зеленый цвет дверью и окнами на уровне второго этажа. Справа находилось сложенное из кирпича и тщательно оштукатуренное снаружи двухэтажное здание МЧС. Там еще спали и никакого шевеления не наблюдалось.

Инга вновь посмотрела в сторону Василия. Он смотрел в бинокль на соседний склон. Судя по всему, офицер залег за камнем в темноте и за кем-то наблюдал. Полуприкрытое кепкой и кустами лицо вновь показалось ей смутно знакомым. Да и позу вот эту она уже видела. Жарова покопалась в памяти, пытаясь вспомнить, где могла видеть полковника. С задумчивым видом вошла в кафе. Поздоровалась с мгновенно выглянувшей из кухни Наташей. В руках женщины торчал здоровенный тесак. Инга улыбнулась:

– Доброе утро! Красиво здесь! У меня аж душа замерла, когда увидела окрестности. Особенно ту скалу за кафе.

Повариха отозвалась:

– Доброе! А у меня еще ничего не готово. Скала эта под солнцем красивая, а сейчас серая. Мы уже привыкли и внимания не обращаем.

Вернулась к прерванному занятию, исчезнув за стенкой. Из сказанного Жарова поняла, что повариха ничего о залегшем Василии не знает. Решила не выдавать местонахождения военного. Подошла к стойке бара и шагнула в кухню:

– Я есть пока не хочу. Могу тебе помочь. Валя с Матвеем где?

Куракина пожала полными плечами, продолжая резать капусту на доске:

– Матвей скотину выпустил и снова спать лег, а Валентина еще не вставала. Ты, похоже, пташка ранняя! Работы нынче не много будет. Отдыхай. В выходные умаешься.

Жарова улыбнулась:

– Пойду, прогуляюсь. Утро уж больно хорошее!

Наталья посмотрела на нее и предостерегла:

– Далеко не ходи. Мало ли что. Здесь заповедник и зверья всякого много. Василий про медведей говорил. Ты, кстати, его не видела?

Инга покачала головой:

– Спит, наверное…

Повариха не согласилась:

– Навряд ли. Он всегда раньше меня просыпался. Кросс бегает, а потом в ручье ополаскивается. Вода там ледяная! Я как-то предложила ему утром в бане ополоснуться. Вода-то за ночь не успевает остыть, так он рассмеялся. Мне, говорит, холодная вода нравится.

Жарова направилась к выходу, когда Наталья предложила:

– Кофе не хочешь попить? У меня тут есть молотый. Алексей иногда балуется.

Инга обернулась:

– Это было бы здорово! Хозяин ругаться не будет?

Повариха махнула рукой:

– А чего ему? Скажу, что заканчивается, еще купит! Я с тобой тоже попью.

От двери раздался голос Василия:

– Ну и меня заодно угости!

Обе женщины резко обернулись. Наталья всплеснула руками:

– Каждый раз ты меня пугаешь! Разве можно вот так подкрадываться?

Бинокля в руках Васи не было. Но брюки выше колен оказались сырыми. Полы камуфляжной куртки тоже потемнели от влаги. Влажно поблескивали сапоги и даже руки. Лишь кепка оставалась сухой, если не считать нескольких темных пятнышек-капелек. Инга вновь отметила что-то знакомое в его резковатой походке.

Наталья направилась на кухню. Военный пожал крепкими плечами, глядя ей вслед. Решительно прошел между столов. Небрежно бросил кепку на край стола и присел рядом с Ингой. Весело взглянул на нее:

– Доброе утро! Ну, как спалось на новом месте?

Она улыбнулась:

– Отлично! Спала, как убитая и ничего не слышала. Воздух здесь просто божественный! Его пить можно. – Тихо спросила: – Почему меня не разбудил?

Он оглянулся на кухню, наклоняясь к ней:

– Зачем? – Услышав шаги Натальи, громко согласился: – Эт-т точно! Воздух чистый! Чем собираешься заняться?

Вернувшаяся с заставленным подносом Наталья как раз наклонилась над чашками, засыпая в них кофе. Она не видела, как Василий коротко взглянул на Жарову. Женщина поняла и вздохнула:

– Пока не знаю. Может, по окрестностям поброжу. Ознакомлюсь.

Мужчина спросил:

– А как ты с лошадьми? Ездить можешь? Могли бы прокатиться…

Она кивнула:

– С удовольствием! Хотя давно не садилась.

Наталья поставила чашки перед ними. Придвинула сахарницу. Василий поблагодарил кивком. Повариха составила печенье и пряники в плетеных тарелках. Посмотрела на обоих и спросила:

– Может вам бутерброды с собой сделать? Колбаса еще осталась. У меня сыр есть. И прежде чем ехать, позавтракайте. Я сегодня макароны с сыром сделала.

Василий охотно согласился:

– Давай бутерброды! На природе всегда есть охота. Тогда надо прихватить еще бутылку с водой.

Втроем принялись за кофе. В дверь ввалился Матвей, подцепив ногой пустое ведро. Оно загрохотало по полу и заставило всех троих обернуться. Всклокоченный со сна, по пояс раздетый, в выгоревших камуфляжных брюках, закатанных до колена и шлепанцах на босу ногу, конюх выглядел весьма колоритно. Мускулы так и играли под загоревшей до черноты кожей. Инга сразу подумала, что подобный персонаж должен обязательно появиться в ее очередной книге. Вернув ведро на место, Низовой от порога громыхнул:

– Наташка! Еда готова?

Повариха возмущенно хлопнула ладонью по столу:

– Ты морду еще не умыл, а уже жрать просишь! Себя в порядок приведи. Ведь на чучело похож. Постыдился бы Инги в таком виде врываться!

Конюх хохотнул, подходя к столу и неожиданно обнимая Жарову за плечи. Наклонившись к самому уху удивленной женщины, вполголоса попросил:

– Скажи ты ей, что не обиделась, а то она целый день меня пилить будет.

Инга рассмеялась:

– Конечно, не обиделась! Мы же, в конце концов, не на светском приеме находимся. Наташ, не обращай внимания.

Конюх состроил Наталье козу из двух пальцев и довольно похоже промекал, показав дополнительно язык. Плечи сценаристки он так и не выпустил, продолжая стоять согнувшись. Куракина в ответ попыталась шлепнуть его по руке, но Матвей ловко отдернул ладонь. Отпустив Ингу, весело сказал:

– Пойду, умоюсь!

Почесывая рыжеватую поросль на груди, направился из кафе. Вскоре его зычный голос донесся до присутствующих даже сквозь дверь, но слов было не разобрать. Наталья обернулась на вход:

– Опять с лошадьми разговаривает! Вон, слышите, Верку ругает. Кобыла норовистая, постоянно пытается уйти в сторону, так он ее стреноживает и утром и вечером, когда гуляют, да еще колоколец нацепил, как корове. Она однажды перегрызла путы и ушла.

Допив кофе, Василий встал и поблагодарил:

– Спасибо. Наташ, я деньги вечером принесу.

Она отказалась:

– Да это я угощала. Так что забудь!

– Тогда вдвойне спасибо. Пойду с Матвеем поговорю, а вы с Ингой бутерброды сделайте. Возможно, что мы на обед не успеем.

Повариха кивнула, внимательно поглядев на обоих:

– Ну, для вас двоих я обед оставлю! Так что катайтесь. Завтра у Инги тяжелый день будет.

Военный ушел. Жарова проводила его взглядом, уже уверенная в том, что они встречались раньше. Спросила:

– А как ему фамилия, не знаешь? Что-то его лицо мне знакомым кажется…

Наталья, собравшая чашки со стола и уже направившаяся в кухню, удивленно обернулась:

– Горный.

Фамилия Жаровой ничего не говорила, но лицо все равно казалось знакомым. Инга подхватила тарелки с печеньями и направилась следом за Куракиной в кухню. В голове вертелось: «Где же я могла видеть Василия?». Ответ напрашивался сам – где-то в Чечне их дороги пересекались. Из хлеба и колбасы вдвоем с Натальей быстро сообразили бутерброды. Повариха решительно достала из холодильника бутылку минеральной воды и протянула ей:

– Забирай! Она хорошо жажду утоляет. Не забудь панаму и очки взять, иначе сгоришь. Да и на себя лучше рубашку сверху одень, если есть.

Инга поблагодарила:

– Спасибо. Можно еду здесь оставить? Я потом заберу.

Наталья кивнула, и она выскочила за дверь.

Василий стоял на дороге, лениво осматривая соседний склон. Жарова подошла. Он быстро спросил, направляясь к домику:

– Как ты открыла дверь?

– Ключом от подмосковной квартиры и заперла им же.

Горный слегка покачал головой:

– Сообразительная. Я ушел, еще темно было. Голоса услышал. Кто-то из этих двух выходил, ну и я следом пристроился. В темноте этот тип ушел. По-моему, Серега. На том склоне, на рассвете, чужого заметил. Ушел он, когда ты в кафе вошла.

Инга выдохнула:

– А мне взгляд в спину мерещился, когда в кафе шла. Не добрый взгляд. Мне страшно стало.

Он внимательно посмотрел на нее:

– И сейчас страшно? Тогда может тебе уехать?

Женщина отказалась и откровенно сказала:

– Когда ты рядом, мне не страшно. Кстати, как рана?

Они как раз подходили к мостику. Горный обернулся с верхней ступеньки:

– Болит, но это ерунда. Терпимо. Не говори о ней никому. – Увидев, что из дверей домика выходят оба чеченца, весело спросил, протягивая ей руку: – Инга, не жалеешь?

Она поддержала игру. Вложила свою ладонь в его и чуть пожала. Посмотрела в лицо мужчины. С лукавой улыбкой, словно девчонка-школьница, покачала головой:

– Не-а… А ты?

Полковник усмехнулся, крепко беря ее за руку:

– Мне-то чего жалеть? Мне хорошо с тобой.

Провел за собой по мостику. Инга весело поздоровалась с незнакомцами, стоявшими у лесенки и ожидавшими, когда они пройдут:

– Доброе утро! Чего хмурые? Смотрите, какое солнце! Как красиво вокруг!

Мнимые Сергей и Вадим с заметным усилием заулыбались:

– Доброе утро! Мы не проснулись еще…

Смуглый Вадим, вставший чуть сзади приятеля, странно поглядел на женщину. Несколько раз моргнул, искоса наблюдая за Сергеем и одновременно стараясь привлечь русскую. Увидев, что она смотрит, заморгал еще интенсивнее, косясь в сторону двери и стараясь, чтоб приятель этого не видел. Она, не понимая, осторожно моргнула в ответ, и смуглый успокоился, хотя и покосился в сторону окна. Такое положение вещей удивило Жарову. Она посмотрела на Горного. Василий их переглядываний не заметил, увлеченный беседой с бледноглазым:

– Нечего по ночам звезды рассматривать. – Назвавшийся Сергеем уставился на военного, словно удав, а тот открыто улыбнулся: – Не высыпается всегда лишь тот, кто звездами любуется.

Бледный выдохнул, недобро сверкнув водянистыми глазами: