Текст книги "Плато Лаго-Наки"

Автор книги: Любовь Рябикина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Любовь Рябикина
Плато Лаго-Наки

Глава 1

Инга давно мечтала отдохнуть в таком месте, где людей было бы не так много, и чтоб природа оказалась как можно чище. И вот возможность представилась. Она услышала о горной турбазе в Адыгее случайно. От знакомого реквизитора, работавшего в кино и попавшего в Лаго-Наки на киносъемки очередного боевика. С Хомяковым они были давно знакомы. Однажды Жарова побывала на съемках, как редактор. И с тех пор время от времени перезванивались с Хомяковым, узнавая новости.

Гена являлся горячим поклонником ее писательского таланта и всегда стремился первым прочесть написанное. В принципе, он мало что знал о прошлом женщины, да и не пытался узнать, так как заметил, что Инга замыкается, едва он начинает расспрашивать. Реквизитор решил, что там скрывается трагическая любовная история. Войн хватало. А ее осведомленность в военных вопросах считал плодом фантазии. После съемок в Адыгее, реквизитор позвонил писательнице и навязался «в гости», зацепив короткой фразой о «шикарных местах», что увидел.

Взрослый здоровый мужик крайне негативно отозвался о базе. Размахивая руками и все больше распаляясь, рассказывал о том, что пришлось пережить киногруппе, отрезанной от «цивилизации». Как приходилось самим топить печи, чтоб согреться и помыться, как плохо питались в «берлоге», которая звалась «кафе». Об отсутствии магазинов в радиусе добрых пяти километров. Как в единственный выходной все устремлялись в Майкоп, чтобы «посмотреть на людей, закупиться на рынке и нормально поесть». Как не хватало мест в микроавтобусах и приходилось сидеть на захваченных с собой складных стульчиках, лишь бы не оставаться на турбазе. Упомянул, что на базе нет ни телевизоров, ни радио. Хомяков явно считал себя жертвой искусства!

Зато он с таким восторгом отозвался о природе вокруг, так описывал горы и водопад, само плато и каменистые обрывы, что сердце женщины встрепенулось. Инга мысленно посмеивалась над «трудностями», а сама продолжала расспрашивать Генку о природе Адыгеи.

Хомяков охотно поделился, делая глоток ароматного вареного кофе:

– Пока снимали, насмотрелся на эти красоты до тошноты! Хотя до сих пор впечатляет! Погода за одни сутки могла трижды поменяться! С утра солнышко светит, а после обеда снег с дождем и туман. Да такой, что вытянутой руки не видно! – Генка замолчал и мечтательно добавил со вздохом: – То ли дело снимать где-нибудь у моря. Хорошо, хоть Валентиныч, хозяин турбазы, старался нам помогать.

Жарова тут же «ухватилась» за названное отчество:

– Телефончик бы…

Генка подтянул журнал, лежавший на кухонном диванчике и, вытянув из кармана ручку, нацарапал несколько цифр на белой полоске наверху. Ингу немного удивило, что реквизитор помнит его наизусть, но приятель объяснил:

– Мне столько раз пришлось Валентинычу звонить! Наизусть выучил номерок мобилки! Начальник турбазы мировой мужик. Мы ему часто что-нибудь заказывали купить. Никогда не отказывал!

Мужчина собрался уходить, выпив целый кофейник кофе и съев половину торта. Уже стоя в дверях, вдруг начал копаться по карманам. Достал портмоне, заглядывая в кармашки. Радостно улыбнулся и протянул ей сим-карту для мобилы:

– Во, держи подарок! Это Краснодарская. Там на счету рублей пятьсот осталось. Я знаю, что ты все равно рванешь туда.

Женщина удовлетворенно кивнула собственным мыслям и улыбнулась Генке. Приятель неплохо изучил ее за это время. Хотела заплатить Хомякову за «симку», но тот отказался:

– Все равно она мне не нужна. Да и деньги тут не мои.

Она ничуть не удивилась последним словам. Продюсера, во время удаленных съемок, стремились пользоваться услугами местной дешевой сети и снабжали группу сим-картами области, где приходилось снимать.

Мужчина скрылся за дверью, не дожидаясь благодарности. Инга заперлась и остановилась посреди прихожей, раздумывая. Сердце слабо заныло. Она знала в себе эту особенность и называла ее «зовом в дорогу». Осмотрелась в прихожей, поглядев на антресоль, где хранилась ее спортивная сумка и слабо улыбнулась собственным мыслям.

Жарову минимум удобств ничуть не пугал. Слишком много было в ее жизни командировок, чтоб бояться каких-то там «условий». Она знала, что может устроить себе «условия и удобства» сама. Причем, не особо напрягаясь для этого.

К вечеру, с великим трудом, созвонилась с директором турбазы, пока еще не известным ей Алексеем Валентиновичем и через пять минут начала паковать вещи, заказав авиабилет на следующий день на Краснодар по телефону.

Через час билет доставили на квартиру. Жарова отдала деньги, расписавшись в ведомости и убедившись, что это именно то, что она заказала. Когда парень-агент скрылся за дверью, вспомнила о том, что ни слова не сказала, ни мужу, ни детям об отъезде. Поразмыслив, махнула мысленно рукой и продолжила упаковывание вещей, решив сообщить позже. Маленький ноутбук, немного подумав, аккуратно спрятала между вещей, чтоб не разбить и не тащить в руках. Он мог пригодиться для работы. Иногда, на отдыхе, в голову приходили весьма интересные идеи. Огляделась в комнате…

Инга давно жила в этой однокомнатной квартире, которую купила по случаю на свой второй гонорар за сценарий. Квартиру продавали срочно и потому не дорого. Она оказалась маленькой, но женщина сразу ухватилась за предложение. Во-первых, это была Москва, и не требовалось вставать в ранищу, чтобы успеть в очередное издательство. Во-вторых, она давно уже не чувствовала своей нужности в семье. Дети выросли и жили своей жизнью, умея последить за собой. Да и супруг особой нужды в жене не испытывал. В-третьих, здесь ей никто не мешал, и она могла работать, не думая о том, что надо сготовить и убраться. Мусорить и раскидывать вещи было попросту некому. За сорок два года жизни Жарова приучилась к порядку, хотя до замужества не любила убирать вещи на место сразу.

За месяц женщина превратила квартирку в уютное гнездышко, сделав полный ремонт и купив мебель по вкусу. Объяснившись с мужем, переселилась в Москву и прописалась на новом месте жительства. Виктор не сказал ни слова против. Его сложившаяся ситуация устраивала – он мог встречаться с любовницей чаще и не оправдываться собраниями и совещаниями. С Викой Виктор «крутил» уже больше года. Никаких планов на совместное проживание с Викторией он не строил, но даже в случае ухода жены к другому мужчине, квартира теперь принадлежала лишь ему и детям. Хотя он был уверен, что до такого не дойдет…

Инга изредка наведывалась в старую квартиру, чтоб узнать новости, убраться и постирать, но чаще звонила. Дети были в ее новой квартире частыми гостями, имели ключи, и иногда мать натыкалась на них, придя из очередного издательства. Обычно находила на кухне что-то готовящими на «скорую руку» или, напротив, уплетающими уже приготовленное.

Во время творческих порывов Инга предпочитала покупать полуфабрикаты, чтоб поменьше терять время на готовку. Ходить по ресторанам и кафе не любила. Иногда, особенно закончив очередную повесть или получив гонорар, баловала себя приготовлением какого-нибудь изыска. Нет, Жарова не была ленивой, и готовить любила, но писательство отнимало все свободное время.

Собрав спортивную сумку, Инга все же позвонила мужу. Тот был дома. Традиционно спросил об успехах, рассказал о детях и своей работе. Большую часть сообщений она уже знала, но прерывать супруга не стала. Выслушала все, изредка давая советы. Потом сказала:

– Вить! Я тут отдохнуть собралась…

В ответ раздалось удивленное:

– С чего бы так вдруг? Ведь еще только начало июня, а ты обычно в августе-сентябре отдыхаешь.

Жарова усмехнулась:

– Да я не на море. В горы Адыгеи. Есть там турбаза маленькая. Без удобств, зато природа, говорят, замечательная и людей нет. Устала я что-то. В последнее время даже писать не могу.

Виктор вздохнул в трубку:

– Ну, съезди, раз устала. Поснимай на камеру. Может, мне понравится, так я потом рвану. За нас не беспокойся. Счастливо отдохнуть.

Она поняла причину его вздоха. Инга уже четыре недели не появлялась в их общей квартире и за это время, наверняка, никто не удосужился постирать и хорошо убраться. Конечно, проблемы большой со стиркой не существовало – у них имелась автоматическая машина, но супруг возиться с развешиванием и сменой постельного белья страшно не любил. Жарова усмехнулась: «Ничего, постираешь и сменишь».

Только в этот момент она вспомнила, что не взяла видеокамеру. Попрощавшись с супругом, торопливо открыла шкафчик и забрала камеру. Проверила батареи. Нашла зарядку, две дополнительных батарейки и две чистых кассеты. Повинуясь старой журналистской привычке, достала фотоаппарат «Никон» и несколько пленок. Старательно распределила все в кофре с объективами и положила внутрь сумки сверху. Вытащила набитую сумку в коридор. Камеру в специальной сумке положила на нее. Огляделась в прихожей. В верхний кармашек большой сумки забила забытые шлепанцы. С трудом застегнула молнию и снова огляделась.

Достала не большую спортивную сумочку, довольно вместительную, но вполне годившуюся и для прогулки. Подумав, принялась забивать ее нужными мелочами…

Они давно уже отдыхали с мужем по отдельности, не тяготясь таким положением дел. За двадцать два года совместной жизни любовь куда-то исчезла, но они оставались хорошими друзьями, стараясь не лезть в жизнь друг друга. Каждый был по-своему свободен и имел собственных друзей. Ревности не было тоже, хотя проницательная Инга догадывалась о любовнице супруга. Когда требовалась помощь или совет, оба, без долгих размышлений, смело обращались друг к другу, не боясь отказа. Имелись и общие друзья, которые искренне недоумевали, глядя на Ингу и Виктора, живущих порознь, без развода. А супруги посмеивались над попытками знакомых «примирить» супругов:

– Да мы не ссорились! Просто нам так жить нравится. Не надоедаем друг другу по вечерам.

Друзья вздыхали и откладывали «примирение» до следующего раза. Никто из них почему-то не хотел верить в такое объяснение. Жаровы летали отдыхать тоже порознь, чтобы потом можно было рассказать о своей поездке и показать отснятый материал. Видеосъемка стала их общим хобби. Даже камеры у обоих были одинаковые, и кассет накопилась уже приличная коллекция. Каждый старался отдохнуть в новом месте и «перещеголять» другого в съемке. Порой случались и казусы, когда удавалось снять что-то экстра неординарное. Хохотали до слез над «пойманными» сюжетами…

Работать над начатой повестью не хотелось, и вообще в голове стояла странная пустота. Жарова, не обратив внимания на то, что за окном давно наступил вечер, решила немного убраться перед отъездом. Пасмурная погода вполне соответствовала ее настроению. Хоть летние дни и длинные, но тут темнело быстро. Старательно протирала пыль, расставляла и раскладывала вещи по местам. Забив грязное белье в автоматическую стиральную машину, включила стирку. Пропылесосила палас и ковер. Полила многочисленные цветы, добавив в воду жидкое удобрение.

Выглянув из окна на улицу, решила развешивать белье в ванной. На улице моросил дождик и к следующему дню белье все равно бы не высохло. А оставлять на балконе не стоило – одежда могла пересохнуть и выгореть. Она и сама не знала на сколько улетает.

Закончив с делами, зашла на кухню и заглянула в холодильник. Початая бутылка сухого светлого вина так и стояла в дверце. Выпивку она позволяла себе не часто. Инга вытащила вино. Достав из шкафчика пузатый бокал, налила до половины. Бутылку вновь забила в холодильник, а сама подошла к окну. Глядя на улицу, потихоньку потягивала кисловатую жидкость и мысленно спрашивала себя: «А чего это ты так заторопилась уехать? Все решила за пять минут…». Ответила себе вслух:

– Чего тянуть? Неделю ничего не могу написать. Все из рук валится. Решено, еду!

Дотронулась бокалом до оконного стекла и поздравила себя:

– Ну, хорошо отдохнуть, Инга Леонидовна!

Утром, едва проснувшись, упруго вскочила на ноги и подошла к зеркалу как была: в коротенькой маечке и трусиках. Посмотрела на себя, пару раз повернувшись. С искренней радостью призналась себе, что форму почти не потеряла. К сорока двум годам выглядит вполне прилично и на пляже раздеться не стыдно. Бедра, конечно, слегка раздались после двух родов, хотя толстыми не выглядели, да и живот не так уж сильно выпирал. Полные груди слегка обвисли, но тоже не портили вида.

Инга довольно улыбнулась, проведя ладонями по бокам. Невольно поглядела на фотографию за стеклянной дверцей шкафчика: там ей было двадцать лет. Вздохнула. Поправила растрепавшиеся волосы и отправилась в ванную.

Выскочив из ванной комнаты в накинутом на голое тело халатике, прошлепала босиком в кухню и сварила натуральный кофе. Стоя у окна, быстро выпила пару чашек, кинув в каждую по кусочку шоколада и сдобрив остатками сливок. Солнце встало над городом. Ничто не напоминало о прошедшем накануне дожде, кроме нескольких луж на асфальте, еще не успевших высохнуть. Ярко-синее небо, словно гигантский купол, укрывало землю. Ополоснув посуду под краном, позвонила по телефону и вызвала такси. Не спеша принялась приводить себя в порядок и переодеваться.

Через час женщина стояла возле входной двери в хлопковом брючном костюме светло-коричневого цвета с вышивкой по пиджачку. На ноги одела любимые босоножки на пятисантиметровом каблучке в тон костюма. Видеокамера висела с правой стороны, перекинутая через шею. На левое плечо тяжело опустилась сумка. Жарова подхватила в правую руку спортивную сумочку с документами и дорожными мелочами. Оглянулась на дверь комнаты, вспоминая, все ли выключено. Не доверяя памяти, прошла в комнату и огляделась. Только убедившись, что все в порядке и форточка закрыта, вышла из квартиры, сухо щелкнув замком. Дополнительно заперла второй замок. Поставив тяжелую сумку на пол, вызвала лифт.

На лестничную клетку неожиданно вышла соседка Пикунова с полным пакетом мусора. Жарова мысленно поморщилась, отметив неопрятный вид Раисы. Старый махровый халат неизвестного науке цвета мешковато висел на полной фигуре, перетянутый по талии, которой в принципе не было, пояском другого цвета. Крашеные волосы, расчесанные кое-как и скрепленные сзади большим ярким «крабом», торчали во все стороны. На ногах оказались стоптанные кожаные мужские тапки, размеров на пять больше. Окинув Ингу внимательным взглядом и глядя на тяжелую сумку, спросила:

– Никак снова куда-то направляетесь, Инга Леонидовна? В командировку?

Писательница, пересилив себя, улыбнулась:

– Решила отдохнуть съездить.

Пикунова кивнула, спрятав завистливый взгляд за созерцанием скабрезной фразы на дверце лифта:

– Отдых – дело хорошее! Я пригляжу за квартирой. Все равно дома сижу.

Инга поблагодарила:

– Спасибо. Дети могут появиться или муж заедет, так вы не пугайтесь.

С грохотом подполз лифт и остановился. Двери разъехались в сторону, открывая полутемную кабину с тускло горевшим плоским плафоном, истыканным сигаретами. Обе женщины вошли внутрь и громоздкая конструкция, натужно скрипя и гремя, поползла вниз. Инга не решилась поставить сумку на грязный, заплеванный пол. Соседка снова спросила:

– А куда едете, если не секрет?

Жарова ответила, поправляя сумку:

– В Адыгею. На турбазе поживу.

Пикунова всплеснула руками, едва не выронив пакет с мусором. От этого полы халата взлетели вверх птицами, открыв толстые дебелые ляжки. Раиса заголосила:

– Да ведь это рядом с Чечней! Не боитесь, Инга Леонидовна? Похитить могут! Тут сериал на днях шел…

Инга хмыкнула, перебивая вопли соседки и боясь, что та всполошит весь подъезд криками:

– Ну, до Чечни там еще километров сто по горам!

Женщина замолчала. Покачала головой и ничего не сказала. Обе вышли из подъезда в тот самый момент, когда во двор въехало такси. Соседка еще раз пожелала Инге хорошего отдыха. Придерживая свободной рукой полы халата, направилась к мусорнице в углу двора, шаркая разношенными шлепанцами по асфальту.

Шофер такси сам закинул сумку Жаровой в багажник. Женщина села на переднее сиденье, устроив сумку с документами и камеру на коленях. Машина тотчас выехала со двора…

Краснодар встретил иссушающей жарой. Деревья и зелень выглядели пыльными. На ярко-синем небе не наблюдалось ни облачка. Уже через пару минут после прилета, Инге казалось, что она попала в сауну. Народ медленно шагал по трапу вниз, и в самолете становилось все жарче. Жарова еще раньше стащила с себя легкий пиджачок, повесив его на ручку спортивной сумки и оставшись в поддетом снизу удлиненном топике. Но даже эта легкая тряпочка на спине намокла и теперь неприятно липла к телу. Женщина, зажав в руках видеокамеру и сумочку, поспешила укрыться в тени аэровокзала.

В зале получения багажа оказалась приятная прохлада. Все прилетевшие расслабились и загомонили, выстроившись у транспортера, который сразу заработал. Из прикрытого ровными резиновыми лентами отверстия в стене показались первые чемоданы. Инга получила сумку и с великой неохотой вышла на раскаленную улицу. На мгновение приостановилась в дверях, чтоб перехватить ручку сумки поудобней. Надо было добраться вначале до Майкопа, а уж оттуда, поймав машину, отправляться на турбазу. Именно так объяснил дорогу неизвестный пока Селиверстов.

Над асфальтом покачивалось марево. Разогретый битум источал нестерпимо удушающий приторный запах. От каблучков в мягком асфальте оставались вмятины. Прилетевший с Москвы народ быстро расползался по машинам, автобусам и такси. Со всех сторон неслись крики, возгласы радости, какие-то споры. Жарова зашагала к площади у аэропорта. Остановилась. Внимательно оглядела все стоящие машины. К ней тотчас кинулось несколько смуглых водителей, чуя приезжую и вразнобой предлагая:

– Куда едем?

– Домчим с ветерком!

– Не дорого возьму!

Она поставила сумку на землю и спросила:

– До Майкопа сколько возьмете?

Двое не русских водил сразу отошли в сторону, пристав к солидной тетке с огромной сумкой и двумя пакетами. Еще двое принялись переговариваться между собой, возвращаясь к своим машинам. Не молодой крепкий мужик с седыми усами и пегими от седины волосами оглянулся на них и кивнул Жаровой:

– Поехали, договоримся! Мне все равно домой надо. Я живу в Майкопе.

Водила чем-то понравился, и Инга согласно кивнула. Мужчина подхватил ее сумку, направляясь к синим «Жигулям», приткнувшимся у обочины:

– Вот и ладно. Хоть не порожняком.

Видеокамеру с большой сумкой Инга устроила на заднем сиденье, бросив сверху пиджачок и оставив себе только маленькую спортивную сумку с деньгами и документами. Всю дорогу водитель, назвавшийся Андреем Коноплевым, рассказывал ей о местных достопримечательностях. Аэропорт находился на окраине Краснодара, и Жарова практически не видела города. Лишь издали рассеянно поглядела на высотные дома, снизу утопающие в зелени. Такие пейзажи ей приходилось видеть часто, и они ее не интересовали. Коноплев дал свой номер мобильного телефона, тут же посетовав:

– В Лаго-Наках не везде связь берет. Надо открытое место искать или с горы звонить. Если потребуюсь, позвоните. Я те места знаю. Родился неподалеку.

Вокруг ничто пока не указывало на присутствие поблизости гор. Очень часто на обочинах дороги мелькали стихийные рынки или просто выставленные на табуретке или ящике ягоды, овощи, фрукты. По просьбе Инги шофер остановился возле довольно большого овощного рынка, раскинувшегося у дороги. Тут же попросил:

– Вы не выходите. Иначе торговки цены накинут. Скажите лучше мне, что хотите купить.

Жарова заказала четыре толстых помидорины и косичку из копченого сыра. Протянула пару сотенных бумажек. Через пять минут Андрей вернулся с покупками. Отдал ей сиявшие от воды здоровенные, почти в мужской кулак, помидорины:

– Помыть заставил! Для приезжих здесь помидоры по шестьдесят, а для местных по сорок. Так-то! Да и сыр с местного завода не сто двадцать стоит, а девяносто. Вот еще пакет. Я местную лепешку купил на свой страх и риск. Хлеб здесь вкусный. Сдача…

Жарова искренне поблагодарила. Прижав к груди покупки, неловко вытащила из спортивной сумки, лежавшей на коленях, порезанную копченую колбасу, завернутую в блестящую фольгу:

– Вот и ладненько! Дорога вроде ровная, давайте-ка перекусим оба. Что будете?

Коноплев рассмеялся, на долю секунды оторвавшись от созерцания дороги:

– Помидор съем с хлебом и колбасой! Если не возражаете.

Инга улыбнулась:

– На здоровье! Я такой сыр очень люблю! Вы попробуйте его с помидором и колбасой. Сыр соленый, как раз хорошо будет!

Андрей согласился и вскоре признал, что так действительно вкуснее. С едой покончили за десять минут, умяв все помидоры, колбасу, лепешку и половину «косички». Жарова сыто вздохнула:

– Действительно, я такого вкусного хлеба давно не ела!

Водитель поблагодарил:

– За угощение спасибо! С вами даже перекусывать интересно! Надо будет жене предложить попробовать…

Жарова с интересом оглядывала окрестности из окна мчавшегося автомобиля. Вокруг расстилалась довольно ровная местность с лугами, полянами ярких крупных цветов. Мелькали зеленые рощицы, небольшие лесочки, поля и селения, утопающие в садах. Уже через полтора часа Коноплев домчал Ингу до автобусного вокзала в Майкопе. Загадочно улыбнулся, уверенно подкатывая к темно-зеленой «Ниве» со стоявшим рядом крепким мужчиной. Сознался:

– Начальник турбазы за вами сам приехал! Так что машину искать не придется. Мы с Алексеем Селиверстовым с одной станицы. С детства дружим. Сейчас я вас познакомлю.

Инга протянула ему пятьсот рублей сотенными бумажками, от Генки зная приблизительные расценки. Коноплев взял триста:

– Хватит. Не каждый день случается интересную женщину подвезти, да еще накормившую.

Жарова подхватила спортивную сумочку и забрала с заднего сиденья видеокамеру с пиджаком. Открыла дверцу, собираясь выбраться наружу.

Андрей уже уверенно шагал к другу, на ходу протягивая руку для пожатия. Инга на мгновение замерла у машины, а затем направилась к мужчинам, захлопнув дверцу «Жигулей». В Майкопе стояла такая же иссушающая жара, что и в Краснодаре. Лишь народу на площади оказалось значительно меньше. Видимо все прятались от палящего солнца внутри автовокзала.

Начальнику турбазы «Лаго-Наки» было под пятьдесят. Рослый, статный, с серыми внимательными и спокойными глазами. Одетый в легкую голубую рубашку и серые брюки, он стоял возле машины и внимательно смотрел на автомобили, подкатывающие к автовокзалу. Голова была полностью седой. Весь его вид вызывал доверие. Увидев идущего таксиста и выбиравшуюся из «жигуленка» женщину, Селиверстов понял, что дождался и перестал смотреть на подъезжавшие авто. Андрей обернулся на подходившую пассажирку и представил ее:

– Алексей, я туристку тебе доставил. Интересная женщина! Знакомься, сценарист Инга Жарова. – Хохотнул, широко улыбнувшись и показав крепкие белые зубы: – Твоя база, смотрю, знаменитой становится! Вначале кино снимали, а теперь вот сценарист приехала отдыхать.

Селиверстов скупо улыбнулся и протянул Инге руку, заглянув в глаза:

– Алексей. Что же вы по телефону не сказали, что сценарист? Я бы приехал даже в Краснодар.

Она рассмеялась, ответно взглянув в серые глаза:

– Еще лучше плакат повесить на грудь! Я и так вас от дел оторвала, а беспокоиться не стоило. Я человек простой и не капризный. – Посмотрела на таксиста: – Вон, у вас люди, какие хорошие! Отзывчивые! Столько интересного по дороге узнала. Андрей мне целый экскурс об истории края прочитал и даже помидоры с сыром подешевле купил.

Начальник турбазы кивнул несколько раз, быстро взглянув на друга и усмехнулся:

– Это он может! С детства историей увлекается. Ну, чего там у вас из вещей? Перекинем в мою машину.

Коноплев поднял обе руки, увидев, как женщина поворачивается, чтоб идти к его «Жигулям»:

– Сам принесу! Еще не хватало, чтоб вы таскали!

Через пару минут Инга тепло попрощалась с Андреем, пообещав позвонить, когда наотдыхается и села в «Ниву». Селиверстов, сделав разворот, отъехал от вокзала, махнув из открытого окошка приятелю рукой. Сразу спросил:

– Вы не против заехать на местный рынок? Или устали? Поварихи мне целый список всучили, а у меня времени не хватило до вас затариться.

Жарова улыбнулась:

– Не против! Самой интересно поглядеть. Может и прикуплю чего, да и вам могу помочь. Все же я женщина.

Он искоса взглянул на ее крепкие и не очень-то ухоженные руки с коротко обстриженными ногтями и отчетливо выпиравшими мышцами. Согласился:

– От помощи не откажусь. Вы, смотрю, не белоручка.

Она тихонько рассмеялась, посмотрев на него:

– А что, вы сценаристов лишь белоручками видите?

Алексей заметно смутился. Не отрывая взгляда от дороги, ответил:

– Ну, не знаю… Тут киногруппа приезжала. Женщины изнеженные какие-то. Стирки не так уж и много было, а они стиральную импортную машину-автомат приволокли! В горы! А как подключать? Краны-то есть, да ведь не подходят! Они крик подняли: «Уедем, не станем работать в таких условиях!» – Селиверстов довольно хорошо передразнил женский голос: – Их директор на другое утро привез из Майкопа все для подключения и водопроводчика. Тот, с моего разрешения, врезал все как надо. Мои бабы остолбенели, а потом такой крик подняли! Стирки много стало с прибытием киношников. Они-то до той поры все по старинке… – Тут же замолчал и посмотрел на нее, на секунду оторвавшись от дороги: – Не обиделись за приятельниц? Вы же киношников наверняка знаете. Я у них машину купил, когда съемки закончились.

Инга пожала плечами:

– Чего обижаться? Я и сама знаю, что представляют собой женщины, выросшие в удобствах. Наслушалась!

Он искоса, очень внимательно, взглянул на нее снова:

– Значит, вы выросли в деревне? Или ошибаюсь?

Она кивнула, повернувшись к мужчине:

– Не ошибаетесь. К тому же половину жизни в командировках провела. И условия всякие были. Даже в палатке жила.

Он хмыкнул, качая головой:

– Тогда понятно, почему вы из Москвы к нам решились приехать. База у нас, сразу скажу, расположена далеко от населенных пунктов и условия суровые. Дискотек с театрами нет. Придется печечку самой топить, если замерзнете. У моих работников времени не всегда хватает. – Немного помолчав, добавил: – Называется база не «Лаго-Наки». Тут вас кто-то в заблуждение ввел. «Казачий приют». Название само за себя говорит. В основном останавливаются те, кто приехал на выходные. Мы документов не спрашиваем, лишь просим, чтоб заранее расплатились за ночлег. Питание отдельно идет, да и баня наша с сауной тоже отдельно. Почасовая оплата. Неделями редко кто живет. Вы на сколько планируете остаться?

Жарова откровенно ответила:

– Я не решала. Но если решу уехать, я вам за три дня сообщу.

За разговором Инга не забывала осматриваться. Город ей понравился. Майкоп оказался зеленым и чистеньким. Повсюду цвели цветы. Роскошные розы стояли рядом с тротуарами. Почти у каждого дома цвели какие-то огромные белые цветы на длинных стеблях, вился по специально устроенным решеткам виноград, порой обвивая даже заборы. Уже виднелись небольшие свисавшие кисти мелких, еще не зрелых, ягод. Повсюду торчали узкие верхушки пирамидальных тополей. Жарова откровенно сказала:

– Надо будет один из дней посвятить Майкопу. Поснимаю. Уж больно у вас красиво! Словно и не Российская Федерация! В Москве зелени меньше.

Мужчина улыбнулся:

– Я это учту и постараюсь помочь.

Несколько раз Селиверстов поворачивал. Улицы сменялись площадями и маленькими переулками. Жарову поразила чистота на улицах и странная атмосфера праздника. Резные тени от листвы часто падали на ее лицо, сразу сменяясь ярким солнцем.

Наконец мужчина подрулил к тротуару и остановился. В паре метров находилась светлая стенка из пластика. Инга посмотрела влево, сразу заметив надпись «Центральный рынок». Женщина выбралась из машины, оставив видеокамеру и сумку с документами на заднем сиденье и прикрыв их легким пиджаком от костюма. С собой взяла лишь кошелек и захваченный из Москвы двойной полиэтиленовый пакет. Алексей, заглянув в багажник, выволок большую сумку, несколько огромных крепких пакетов. Жарова подошла и удивленно спросила:

– Вы хотите все сразу купить? Неужели так мало народу бывает?

Он недоуменно поглядел на сумки, а затем рассмеялся, откладывая часть тары в сторону:

–И то верно! Надо сначала первые две затарить.

Она попросила:

– И мне давайте пару сумок. Вместе ходить станем и закупимся побыстрее.

Вскоре мужчина забросил в багажник два мешка картошки, мешок лука, пакет моркови, пару ящиков помидор, сетку огурцов. Забили пакеты и коробки с майонезом, крупами, макаронными изделиями. Сумку Инги с кинокамерой, спортивной сумкой и пиджаком Селиверстов перенес на переднее сиденье:

– Как бы не раздавить все, что вы привезли с собой. Да и много у меня закупать.

Через час они закупили почти все, что было отмечено в списке. Жарова ходила по рынку вместе с директором турбазы и дважды умудрялась сбить цену. Мужчина не возражал, лишь наблюдал с улыбкой за спором продавца с женщиной. Дополнительно Инга купила себе пару килограммов свежих мясистых помидор, зелень, килограмм черешни и полкило клубники. Теперь оставались «мелочи». От начальника турбазы Жарова узнала, что на базе напряженка с молочными продуктами и прихватила пакет с ряженкой, кефир и коробочку сметаны. Селиверстов пообещал, поглядев на то, что она взяла:

– Я, как буду ехать в Майкоп, Апшеронск или Гузерипль, стану вам прихватывать молочное. Домой поеду, своего молока привезу. Бабы у меня молочное-то не больно ценят. Обращайтесь, тут стесняться нечего.

Она кивнула. Соблазнившись запахами, прихватила копченую рыбку, местное пиво в двухлитровом баллоне, кружок копченой колбасы и каравай хлеба. Заглянув в магазинчик с надписью «Рыба», приобрела два килограммовых пакета крупных мороженых креветок. Директор, поглядев на выглядывающий из пакета рыбий хвост, усмехнулся:

– Вы видно решили, что у нас можно с голоду помереть, раз так запаслись.

Оба как раз направлялись к машине. Инга рассмеялась:

– Вовсе нет! Но уж больно соблазнительно пахнет. К тому же могу я вас угостить местным пивом вечером или у вас дела? Поговорим. Подскажете мне, куда лучше сходить полюбоваться на окрестности. Вообще, много народу сейчас на базе отдыхает?

Селиверстов, забив принесенные сумки на заднее сиденье, обернулся и ответил с искренне прозвучавшим в голосе сожалением:

– Сегодня посидеть не получится. К тому же это хозяева должны угощать гостя. А вы у меня навроде гостя теперь стали. Таскаетесь со мной и не стонете. – Сосредоточился: – На базе трое мужиков живут. Один военный и еще двое. Я даже не знаю, кто эти двое. Молчат постоянно. Заплатили вперед за две недели. Не разговорчивые. Оба не русские. Где-то бродят целыми днями. Военный тот больше на лошадях катается… Кстати, комната для вас приготовлена. Как и просили, отдельная.