Текст книги "Агрессор"

Автор книги: Любовь Безбах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Безбах Любовь
Агрессор

МАТВЕЙ ВЛАСОВ

След одинокой прогулочной яхты мои люди засекли во время 'собачьей вахты'. Меня не стали бы будить в честь такого события, случись это неподалеку от населенной планеты или на оживленной трассе, к примеру, Марс – Плутон, но это случилось в дальнем внеземелье, где прогулочным яхтам нечего было делать. Если только они не являлись полицейской приманкой для грабителей.

– Больше ничего не обнаружено? – спросил я, усаживаясь на свое место в ходовой рубке.

– Нет, – ответил Михаил Надыкто, капитан 'Стремительного'. Чуткие приборы фиксировали слабое остаточное искажение пространства, вызванное двигателями мелкого судна.

Наверняка приманка. Я легко представил себе, какой сейчас вид у ребят из отдела по охране правопорядка в космическом пространстве, в сети которых заплыла слишком крупная рыбина. Рвать их сети не входило в мои намерения, по части порядка в космосе я с полицией солидарен. Однако жизнь в космосе частенько преподносит разного рода сюрпризы, к тому же Адамсон, генеральный директор Управления по обеспечению галактической безопасности, дней десять назад пообещал на все Содружество, что возьмется за меня всерьез. Вспомнив это, я про себя усмехнулся. Все потуги УГБ решить проблему, которую я им создал, напоминали мне отдаленное жужжание комара. Другое дело, что эти люди могли помешать мне достичь наиболее простым путем конечную цель, если не к месту применят дипломатию.

А вот яхту не мешало бы проверить.

В эту ночь чуткие приборы 'Стремительного' уловили сигнал из Кассиопеи, переданный по 'червячным норам' в пространстве и потому распространявшийся почти мгновенно. Спустя несколько секунд был уловлен второй сигнал, тоже из Кассиопеи, но уже из другого источника. Подобные сигналы мы ловили нечасто. Ученые на Земле давно уже их расшифровали. Первый сигнал – просьба о помощи. Второй – ответ, что вызов принят и помощь придет. Кто-то неведомый людям заблудился в космическом пространстве, и кто-то такой же неведомый придет к ним на помощь. Подобные сигналы всегда приходили из соседних галактик и никогда – из нашей Галактики. Для нас они означали только то, что люди во Вселенной не одни. Другой практической ценности внеземные сигналы не представляли.

Иваненко из рубки связи оповестил о находке четыре крейсера, которые находились неподалеку, и мы пошли по следу. След оборвался после короткого прыжка в подпространстве, и яхта сразу появилась на дисплее радара в виде маленькой желтоватой капельки. Искажений пространства больше не было – двигатели суденышка бездействовали, зато теперь приборы улавливали чуть заметное гравитационное поле, означающее работу судовых гравитаторов. Вскоре мы увидели яхту в обзорных экранах. Суденышко никуда не направлялось, бесцельно дрейфуя в пустоте. Большей глупости от полицейских я и придумать не мог.

– Похоже, яхту выпотрошили грабители и бросили, – предположил Федор Иваненко, занимающий своей тушей половину рубки связи. Все рубки были связаны между собой коммуникациями, и разговоры велись, будто люди находились в одном помещении.

– Такую добычу не бросишь, – отозвался Надыкто. – Это яхта новейшего образца, класса 'Парабола'. Она недавно сошла с венерианского конвейера. На эту партию был ажиотажный спрос, богатые яхтсмены-любители разметали их на аукционе за сумасшедшие деньги.

– Не понимаю, зачем нужно угрохивать такие деньги на постройку судна, на его покупку? Задача транспорта – летать и быть надежным, что еще надо? – удивился Вадим Прыгунов в пилотажной рубке.

– Потому что жадность человеческая не имеет предела, – откликнулся Федор. – Хоть и говорят, что самые сильные чувства – любовь и ненависть, а все ж сильнее жадности нет ничего на свете. Жадности да еще зависти.

Прыгунов рассмеялся и добавил:

– А ведь верно! От зависти рождается ненависть. Страшные дела творятся именно от нее, от зависти.

– А жадность может убить какую угодно любовь, – глубокомысленно присовокупил Надыкто, не склонный, в общем-то, к философствованиям. Похоже, мои люди всерьез заскучали от бездействия.

Я молча рассматривал на экранах изображение встреченного объекта. Компьютер демонстрировал яхту во всех ракурсах. Яхта была рассчитана на четырех человек и без труда управлялась одним яхтсменом. Две пушки средней дальности и укрепленные борта делали ее непростым орешком для грабителей, даже для целой банды на нескольких кораблях.

– Предложи им стыковку, – указал я связисту.

– Вызывает линкор 'Стремительный', – прострекотал эфир двойным голосом Иваненко.

– Ой, кто это? – откликнулись с яхты сонным женским голосом, и люди в рубке переглянулись.

– Протри иллюминаторы, болван, – буркнул Федор, отступая от общепринятого протокола.

– Что? – донеслось с яхты. – С кем я разговариваю? Где вы?

В рубке начали смеяться.

– Девушка, вы прямо как в телефонной будке. 'Стремительный' на связи. Назовите себя, будьте добры.

– Яхта 'Феникс'.

– Наконец, – недовольно проговорил Надыкто.

На видеосвязь 'Феникс' упорно не выходил.

– Заспанная капитанша не хочет показывать себя в неприглядном виде, – съязвил в эфир Иваненко. – Предлагаю стыковку.

– Это еще зачем?

Надыкто снова недоуменно переглянулся со своими помощниками.

– Затем, что вас будут грабить, дорогуша, – пошутил Иваненко.

– Вы что, пираты?

В рубках 'Стремительного' снова начался смех. В эфире воцарилось недолгое молчание, во время которого капитанша 'Феникса' пережевывала полученный вывод. Затем она задала потрясающий вопрос:

– Какая у вас максимальная скорость?

Переборки 'Стремительного' содрогнулись от хохота, не выдержал даже я, и 'Феникс' отключился.

– А ведь она обиделась, – догадался Федор.

– Кухарка на связи! – хохотал Прыгунов.

– Прав на вождение у нее явно нет, – заключил я. – Вадим, убери маскировку, чтобы она больше не задавала глупых вопросов.

Прыгунов склонился на пультом. Иваненко снова вызвал 'Феникс'. Я поднялся и прошел в рубку связи.

– Говорит владелец 'Стремительного' Власов. Прекращайте капризы. Пристыковывайтесь, – приказал я.

– Где вы находитесь? Я вас не вижу.

Иваненко со стоном назвал координаты, и по реакции бравой капитанши 'Феникса' стало ясно, что она ровным счетом ничего не поняла.

– Посмотрите в левый иллюминатор, – посоветовал Иваненко.

– Он закрыт.

– Так откройте его!

– Я не знаю, как это делается, – в голосе женщины слышалось отчаяние.

Мне показалось, что связист заплакал. Наверное, тоже от отчаяния.

– У вас неисправны обзорные экраны? – спросил я.

– Почему же, исправны, вот только…

– Ну?

– Я включила только передние. Вас в них не видно.

– А остальные?

– Я… не могу.

Я побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Человек на 'Фениксе' явно опасался приступа агорафобии. С такими способностями управлять яхтой самостоятельно, не нанимая пилота, можно было действительно только от жадности.

– Объясни ей, как открыть иллюминатор, – сказал я связисту.

Через некоторое время 'Феникс' нас увидел, мы поняли это по восхищенному аханью.

– Прошу на борт 'Стремительного', – учтиво изрек я.

– Вы меня приглашаете? – кокетливо спросила капитанша.

– Нет, я приказываю.

– О! А если я ослушаюсь?

– В таком случае я буду вынужден взять вас на абордаж.

– Согласна на абордаж.

Мои люди удивленно ухнули.

– Не проще ли будет состыковаться?

– Она не умеет, – зловещим шепотом подсказал мне Надыкто из ходовой.

– Вам придется долго ждать, пока я состыкуюсь с вами самостоятельно.

– Она не умеет стыковаться! – взвился Прыгунов в пилотажной рубке.

– Как же вы от Земли оторвались, елкин кот? – удивился Иваненко.

– У меня есть учебник, – бодро ответила женщина. – Там все написано.

– Она водит космическое судно по учебнику! – громко провозгласил Прыгунов, и рубки линкора снова затряслись от хохота.

– Вы и стыковаться по учебнику будете? – поинтересовался я.

– Разумеется!

– Ну, дерзайте, – фыркнул Иваненко. 'Феникс' вновь обиделся и прервал связь.

Женщина, водившая яхту по книге, вышла в эфир сама минут через сорок, оторвав нас с Иваненко от шахматной партии.

– По учебнику не все понятно, – смущенно сказала она, и я предупреждающе поднял руку, чтобы никто не засмеялся и не обидел ее.

– Кто бы сомневался, – проговорил Надыкто.

– Вам придется взять меня на абордаж, если желаете.

– Желаем, – ответил я. – Только ваша роскошная яхта будет сильно поцарапанной.

– Тогда я сама, – вздохнула женщина. – Объясните, что я должна делать. Я пойму.

– Стыковка отпадает, – сказал я. – Будете пришвартовываться.

– Ничего у нее не получится, – заявил Прыгунов.

– Получится, – крикнул ему Федор через дверь. – Раз смогла стартовать, значит, причалить она тоже сумеет.

– Что ты понимаешь в стыковках и швартовках? Ты никогда не станешь пилотом, матерщинник ты эдакий!

– А ты – диспетчером связи, конченый наездник!

С яхтой можно было не церемониться, но мои люди, умирающие от скуки, уже с азартом делали ставки, и я не хотел лишать их невинного развлечения.

– Все сделает бортовой компьютер, – сказал я. – Надо только задать ему…

– Подождите, – прервала она меня. – Он не включается. Он на защите!

Я снова поднял руку, но сдавленный смех был прекрасно слышен в эфире.

– Не отключаться! – приказал я. – Врубить прожекторы. Сможете?

На 'Фениксе' мгновенно вспыхнули прожекторы и осветили бок 'Стремительного'.

– Теперь огибайте нас сверху вниз… Стоп!

То, что для обитателей яхты было верхом, для нас на борту 'Стремительного' являлось, образно говоря, полубоком, головой вниз… Хозяйка яхты послушно делала то, что я ей говорил, но включить компьютер ей так и не удалось.

– Придется швартоваться вручную, – отступила она от компьютера.

Надыкто дал команду диспетчеру на причал. Из борта 'Стремительного' высунулся длинный 'язык' с 'рельсами'. Ювелирной работы при швартовке не требовалось, что не помешало 'Фениксу' сильно притереться бортом к линкору и оставить на своем покрытии длинную борозду.

– Не знает собственных габаритов, – сокрушался Прыгунов, утирая слезы умиления.

Со второй попытки 'Феникс' довольно точно встал на 'рельсы', которые передвинулись, подстраиваясь под неумелого пилота. Защелкнулись крепежи 'рельсов', и яхта принудительно заскользила внутрь линкора. 'Язык' причала затянулся на место. Прыгунов навесил маскирующее поле. Боевой линкор визуально исчез. Теперь его не могли выдать даже солнечные батареи, которые 'Стремительный' разворачивает, когда находится поблизости от звезды.

– За тобой твоя видеокамера, – торжествующе объявил Иваненко разочарованному Вадиму.

Я по-прежнему не исключал подвоха и приказал группе захвата встретить яхту в шлюзе.

'Феникс' встал в шлюз, который автоматически осветился. Группа захвата ворвалась в шлюз вместе с воздухом. Заработали влагопоглотители. Ребята моментально вскрыли люк яхты, словно консервную банку, и вломились внутрь. Я вошел следом за ними, прикрыв за собой люк, чтобы не выстудить яхту окончательно. В борт яхты уперся шлюзовой локомотив и погнал ее по рельсам в док.

На борту 'Феникса' ребята скрутили одного-единственного находившегося там человека. Это и была 'кухарка'.

– С кем воюете, господа? – бесстрашно возмущалась она, и ее в недоумении отпустили. Она зябко куталась в роскошный мужской халат, белый, махровый, в тонкую полосочку, настоящий хозяин которого был гораздо выше ростом этой особы. Ее матовое лицо выражало крайнюю степень недовольства. Она сердито потряхивала пышными, растрепанными волосами, возможно, рыжими. Широкий халат скрывал явно хорошую фигуру. Из-под его полов высовывались пальцы босых ног. Она понравилась мне, даже очень, и я с удовольствием разглядывал ее.

Она владела более чем роскошной яхтой. Лепные потолки в каюте я видел впервые, равно как и расшитые бриллиантами светлые портьеры на иллюминаторах. Бриллианты колко постреливали холодными лучами. Ультрасовременная мебель была изготовлена из сиреневого с желтыми прожилками дерева с планеты Сигизмунд, редкого в природе и чересчур капризного для искусственного разведения вне родной планеты. Бежевые стены (одна из пяти стен – сиреневая) украшали картины известных художников позапрошлого века. Богатая люстра из мелких лисьенских камней, похожих на земные бриллианты, непрерывно источала обильные светящиеся слезы, сразу бесследно исчезающие. Интерьер дополняли позолоченные напольные часы с декоративными гирьками из червонного золота. Хозяйка с ее внешностью удивительно тонко вписывалась в интерьер.

– Сдать оружие! – приказал хозяйке командир группы.

– Оружие? Я не умею им пользоваться, – фыркнула та. Интересно, у нее действительно желтые глаза, или мне так кажется?

– С кем имею дело? – спросила она у меня официальным тоном.

– Матвей Власов, хозяин 'Стремительного'. Широко известен под прозвищем Слепой.

– Тот самый, который якобы убивает взглядом? – скептически спросила женщина, переступая босыми ногами на выстуженной палубе яхты. – Алика Юрьина.

– Пройдемте ко мне в каюту, – холодно сказал я.

– Прошу не грабить мое судно, – в том же тоне ответила она.

– Обыщите яхту, – приказал я ребятам и обратился к Алике:

– Грабить вас никто не будет.

РИЧАРД АДАМСОН, генеральный директор Управления по обеспечению галактической безопасности

Стеллажи моего просторного кабинета завалены толстыми папками. Это – дело Матвея Власова, руководителя банды пиратов, обосновавшейся на дальних подступах Содружества. Лишь недавно Управление по обеспечению галактической безопасности с неохотой признало, что у Власова давно уже не банда и давно не эскадра, а флот, настоящий, боеспособный, численность которого по последним данным составляет 146 единиц различных размеров и назначения.

Экран модели Галактики занимал одну из стен кабинета. Мой заместитель Эрих Свифт коснулся клавиш пульта, расположенного около противоположной стены. Объемное изображение Галактики стремительно увеличилось, как будто провалилось вглубь, явив хмурому взору Свифта территории, занимаемые Содружеством. Модель трех метров в поперечнике неспешно поворачивалась вокруг своей оси, демонстрируя все сорок семь человеческих миров, изгибая четыре 'рукава' разной длины. Планеты, захваченные бандой, горели красным, словно охваченные мировыми пожарами. Мировых пожаров на планетах, освоенных человеком, на самом деле никогда не было. Полтора века назад человечество навоевалось всласть на просторах Галактики, после чего медленно объединилось. Тем не менее мало-мальский космический флот до сих пор держала каждая планета – результат остаточного сознательного или подсознательного недоверия к соседям после окончания междоусобиц, и недоверие это не в состоянии вытравить ни торговля, ни путешествующие труппы менестрелей, ни даже взаимопомощь во время стихийных бедствий.

– Ему осталось захватить две планеты. Эти, – Свифт снова коснулся клавиш, и две планеты, Зарбай и Кардабай, вспыхнули желтым, будто сверхновые. Красная область отхватывала приличный кусок территории Содружества, включающий в себя четыре планетарных системы наподобие Солнечной и несколько разрозненных планет. Готовящиеся к скорой обороне планеты находились далеко от конечных границ, агрессор все глубже вгрызался в организм Содружества.

– Вы ему верите? – спросил я.

– Я верю, что он собирается захватить эти планеты согласно ультиматуму. Это последнее, что мы можем прогнозировать. Я не верю, что Власов на этом остановится.

– Мы остановим его в окрестностях Зарбая, – сказал я. – На этом его захватническая карьера закончится.

В моих словах не звучало уверенности, и Свифт недоверчиво посмотрел на меня.

– В противном случае остается надеяться, что Власов составит очередной ультиматум, и мы будем знать, что он собирается предпринятьв дальнейшем, – невесело сказал я. – Будет хуже, если агрессор станет непредсказуемым.

– Вы считаете, что к Зарбаю необходимо направить весь флот?

– Да, пока мы знаем планы Власова. Адмирал Коломенский имеет такое же мнение. Он настроен весьма решительно и собирается лично принять участие в военных действиях. Остается убедить президиум расстаться с флотом.

– Остается всего лишь объединить весь флот, оставшийся не захваченным, – развел руками заместитель. – Только объединенными усилиями мы можем справиться с набравшим силу агрессором.

– Все это понимают, – отмахнулся я. – Но никто не хочет идти на сближение друг с другом. Объединение всех оставшихся флотов должно стать нашей главной задачей, и не только в борьбе с Власовым. Самое парадоксальное, что цель Власова именно в этом и состоит.

– Это всего лишь слова. Объединение всех военных судов Содружества под одним флагом – всего лишь предлог для захвата власти.

Я с тревогой подумал об изображениях линкоров, крейсеров и канонерок Власова. Флот Власова 'занимает' у меня два стеллажа. Флот Солнечной Федерации далеко не настолько мощный. Объединенная армада Содружества превзошла бы флот Власова в несколько раз, если бы только удалось собрать ее воедино.

– Не следует слепо доверять пунктам ультиматума. Власов может переменить свое решение, – сказал Свифт.

– Пока он свои решения ни разу не менял. Если мы отправим ему навстречу наш флот, то превзойдем Власова хотя бы численно.

– Сомнительное преимущество, Ричард. Власов слишком быстро набирает силу. Знать бы, кто снабжает его военными кораблями и оружием! – заместитель сжал кулак. – Члены Содружества не понимают нависшей над всеми нами опасности, не хотят понимать! Как их объединить, как? Двухгодичные переговоры ничего не дали. Если мы направим ему навстречу все наши силы, защита Солнечной Федерации оголится. Как знать, может, Власов только этого и ждет? Где выход?

– Будем продолжать убеждать наших коллег в Конгрессе, – без особого воодушевления произнес я. – Кстати, члены Содружества рассуждают точно так же, как мы сейчас, каждый опасается оголять небо над родной планетой.

– Знаете, Ричард, что надо сделать? Пожалуй, пора опубликовать сведения о Власове, кто он есть на самом деле. О нем ходят только слухи, и общество не в состоянии адекватно оценить опасность.

– Думаете, на решение Конгресса способно повлиять общественное мнение? – скептически спросил я. – Хотя, если бы мы знали о личности Власова все, мы бы так и сделали. Слишком много белых пятен, и в то же время слишком много информации. Где правда, где ложь – не разберешь. Достоверно известно, что Власов – бывший офицер Российской Армии, подцепивший в дальнем космосе неведомую болезнь. Еще известно, что он дезертировал. Все! Остальное либо ложь, либо правда. Мы не знаем, действительно ли он мутант или просто человек, пострадавший от болезни. Мы даже не владеем информацией, по какой причине он дезертировал. Информация о дезертирстве звучит более чем странно: в то время не было никаких военных действий, любой офицер мог просто уволиться в запас. Откуда взялось какое-то невразумительное дезертирство? Может, его и не было на самом деле?

– Разумеется, часть слухов верна. Надо отмести самые невероятные из них, – развил тему Свифт. – К примеру, о том, что он в одиночку способен справиться с десятью специально обученными бойцами, что он убивает взглядом, что в его честь на его флоте организован целый культ, обеспечивающий ему победы, и что он якобы гипнотизер и экстрасенс и даже умеет читать мысли, и прочие небылицы, которые годятся разве что для домохозяек и завсегдатаев пивбаров.

– Вам не приходило в голову, что даже самые невероятные слухи могут оказаться правдой?

– Могут. А могут не оказаться.

Свифт отошел от модели, которую знал, как свои пять пальцев. Я сказал:

– Власов – бывший десантник, поэтому он хороший боец. Слухи о культе тоже не беспричинны. Его флот разгромил эскадры четырех систем одну за другой, а небольшая часть земного флота сдалась ему без боя, что и породило слухи о паранормальных способностях Власова. Я склонен считать, что причиной побед является все же не культ, а хорошая дисциплина на флоте. Самое абсурдное в истории Власова то, что захваченные им миры продолжают, как ни в чем не бывало, торговать с соседями, будто ничего не произошло. Производство даже не дрогнуло. Нет беженцев из захваченных районов. Репортеры и родственники снуют туда-сюда. Люди из разных государств летают друг к другу в гости, как ни в чем не бывало. Между тем мы не имеем права свернуть торговлю с планетами, принадлежащими агрессору – пострадает мирное население, которое на этих планетах исчисляется миллиардами. Достаточно узкая специализация хозяйства каждой планеты впервые стала недостатком. Объявлять блокаду никак нельзя. Я устал от этой чертовщины, именуемой Власовым. Собирайте совещание, Эрих, подумаем вместе.

АЛИКА ЮРЬИНА

Черная полоса неприятностей тянулась и тянулась до бесконечности. На борту 'Феникса', этого пристанища моего полного, кромешного отчаяния, я думала, что хуже ситуации и быть не может. Я обрекла себя на одиночество, которого не выносила. Я заблудилась среди звезд, а подать сигнал бедствия боялась. Даже если бы я его подала – как бы меня нашли, если я не знала координат своего нахождения? Я каялась, что покинула Землю, оставив там своих детей и мужа в самом незавидном положении. Я раскаялась в этом окончательно, когда увидела Власова, и поняла, что это вовсе не однофамилец страшного преступника, который водит по космосу целый флот и захватывает миры один за другим. Когда я увидела, насколько он огромен и страшен, этот человек-гора, я сделала логичный вывод, что положение мое из безвыходного превратилось в критическое. Я ничего не могла прочитать на его бесстрастном лице, к тому же глаза бандит прятал за непроницаемо-черными очками. У меня под ногами качнулся пол, и я мысленно распрощалась и с честью, и с жизнью. Пока я семенила вслед за мутантом в его каюту, я мучительно размышляла, что он сделает со мной перед тем, как убить. Эти размышления отнюдь не утешали, хотя на время вытеснили из моей головы остальные проблемы.

От страха я не разглядела каюты хозяина 'Стремительного', освещенной только нижним светом, увидела только в полумраке на стене под потолком громадного черного паука с длинными задними лапами. У меня мороз прошел по коже. Страшный человек молча указал мне на кресло и уселся за узкий стол напротив меня. От страха я едва могла дышать. Я впилась глазами в его лицо, силясь угадать, что у мутанта на уме, но оно по-прежнему оставалось непроницаемым за черными очками.

Паук шевельнулся и расправил черные перепонки, оказавшись вовсе не пауком, а летучей мышью. Мышь сорвалась со стены и повисла на потушенной лампе под потолком. Там она повозилась немного и затихла.

Слепой пират смотрел на меня, я готова была поклясться в этом. Его взгляд я ощущала кожей, лопатками и даже ушами, и мучительно залилась краской. Взгляд, однако, не был злым или холодным. Он был скорее ироничным, чем холодным. Слепой пират с иронией смотрел на меня. Я его иронии не разделяла.

МАТВЕЙ ВЛАСОВ

Мне не нравятся нагловатые самоуверенные женщины. Между тем передо мной сидела именно самоуверенная женщина, удивительно похожая на чуткую рысь, закурившая в моей каюте без моего разрешения, а я не злился на нее за это. Только сейчас я спохватился, что она по-прежнему босиком. Слегка пружинящий, резиновый на вид пластик, обычное палубное покрытие, не был холодным, но все же я подосадовал, что не дал ей возможности обуться. Халат, босые ноги… Это выглядело как-то… по-домашнему. По-домашнему, неправильно и непривычно.

Нужно было выяснить, что за человек у нас объявился, и я 'открыл барьер'. На меня хлынул поток страха. Она смертельно боялась, напускная самоуверенность, граничащая с наглостью, служила ей прикрытием.

– Каким чудом вас занесло в космос?

– Это необходимость, – она нервно усмехнулась.

– Судя по всему, вы впервые очутились в космическом пространстве. Вы не сумели открыть защитную заслонку иллюминатора, однако каким-то образом ухитрились взлететь.

– У меня есть учебник, – терпеливо повторила она.

– Про учебник я уже слышал. Теоретически можно предположить, что вы сумели стартовать и набрать вторую космическую скорость. Вы удачно маневрировали на переполненных трассах в районе Земли, делали скачки в подпространстве, но при этом вы не справились с иллюминаторами. Странное противоречие, вы не находите?

Алика нервно затянулась, пальцы ее дрожали.

– Мне пришлось учиться на лету, – небрежно обронила она. – А с иллюминаторами… Они мне ни разу не понадобились. Все случилось так неожиданно…

– В космосе полно неожиданностей, если вы до сих пор не знаете.

Она мужественно улыбалась, но страх от нее так и шел. Она силилась угадать, что у меня на уме. Это меня позабавило. Я не удосужился скрыть это от нее, и она удивилась, увидев перемену на моем лице. Это еще больше напугало ее. Меня удивляла одна вещь. Даже делая скидку на маску самоуверенности в виде прикрытия, ничто не оправдывало ее необыкновенную, как у балерины, пластичность в движениях. 'Неужели она со мной заигрывает? Это опасно в ее положении', – думал я, путаясь в дебрях женской логики. Я ждал продолжения объяснений, и она добавила:

– В школе нас обучали вождению частных автомобилей, а желающих обучали вождению маленьких морских и космических яхт, правда, на тренажерах. В обучение не входила только авиационная техника. Сами понимаете, воздух Земли перегружен и без любителей полетов. Правда, это было давно, много изменилось в технике… Сейчас все так быстро меняется… Понадобился учебник.

Алика судорожно перевела дух.

– Что ж. Это кое-что объясняет, – заметил я. – Что же дальше?

– Взлететь оказалось не так уж сложно, я еще не все забыла из школьных курсов.

– Да будет вам известно, что по учебнику вы бы не приземлились ни за какие коврижки. Школьные курсы? Надо же. Давненько я не был на Земле.

Она настороженно следила за каждым моим движением. Она со мной вовсе не заигрывала, ей было не до строительства глазок. Вызывающая, завораживающая пластика Алики была врожденным даром щедрой природы. Мне хотелось приручить эту диковатую кошку, насколько позволяло ее нынешнее дурацкое положение.

– Значит, вам понадобился учебник. Вместо лоцмана или инструктора. Значит, была спешка.

– Да, это так.

– Вы от кого-то бежали?

– Да.

Я немного подождал, но продолжения не последовало.

– Кто вы по профессии?

– Бухгалтер.

– Заметно, – я сказал это нарочно и с удовлетворением почувствовал, как ее страх частично вытеснила обида. Я получал удовольствие от угадывания очертаний ее фигуры под широким, толстым халатом.

– От кого вы бежали?

На мой жесткий тон она ответила презрительным фырканьем.

– Я не желаю разговаривать с вами на эту тему, – резко, скороговоркой выпалила она. – Какая вам разница? Совершенно неважно, что именно я вам расскажу, разве не так? У меня проблемы там, на Земле, к вам они не имеют никакого отношения. Что вы ко мне лезете? Оставьте меня в покое.

Я удивленно хмыкнул и немного помолчал. Потом сказал:

– Вам придется некоторое время пожить на 'Стремительном'.

– А потом? – она затаила дыхание.

Я промолчал.

– Значит, я заложница?

– Вы догадливы.

Сигарета потухла.

– Беседа окончена?

– Нет.

Алика посмотрела на меня с ненавистью и снова закурила. Без разрешения. Она постепенно успокаивалась, но держалась настороже. Вошел адъютант с документами 'Феникса'. Я отпустил его и взялся за бумаги.

– Яхта записана на имя некоего Гансона, – сказал я Алике. – На стереографиях нет ни одного вашего изображения. Яхта не ваша, и вы не имеете к ее владельцу никакого отношения. Или имеете, а?

– Я восхищена вашей дедукцией, – злобно огрызнулась Алика, метнув в меня желтый (желтый ли в действительности?) взгляд. – Да, яхта не моя.

И не преминула добавить:

– И я не имею никакого отношения к ее владельцу.

Даже в таком положении женщина трясется за свою репутацию. Надо же!

– Значит, вы ее угнали?

– Ну и что с того? Какая вам разница? Вам, военному преступнику?

– Я отвечаю за безопасность экипажа, – невозмутимо ответил я. – И за его здоровый моральный облик.

Она искренне рассмеялась. Она решила, что это шутка. В каюту без стука вошел Иван Сергеевич. Алика в полном изумлении вскочила на ноги, потом снова села. Ее потрясение можно было понять.

– Я не привидение, – честно сказал ей Иван Сергеевич. Он, как всегда, хитренько улыбался в треугольную бороду.

– Вы профессор Качин? – с изумлением спросила Алика.

– Собственной персоной, как видите, – хихикнул профессор. – Качин Иван Сергеевич. Только я давно уже не профессор. Кафедру я оставил двадцать лет назад.

Маленький хитроватый старичок оперся ладонями о столешницу и заявил Алике с пафосом:

– Меня потянуло к звездам. Вас тоже потянуло к звездам, верно, девочка? Вам надо было нанять пилота и не залетать так глубоко в космос. Вам просто повезло, что мы на вас наткнулись. Чистой воды случайность. Иначе вас бы никто не нашел.

Потрясение Алики сменилось неприязнью, и она ответила:

– Лучше бы меня никто не нашел, чем угодить к вам в руки.

– Вы преувеличиваете, – сказал Иван Сергеевич, и я ощутил легкий укол его стариковской обиды. Качин повернулся ко мне:

– Я только что сканировал сводку новостей с Земли. Там знакомое лицо напечатали.

Он с любопытством посмотрел на Алику и бросил сводку под мою руку.

– Я решил, что это тебя заинтересует, – добавил он, ободряюще улыбнулся моей пленнице и покинул каюту. Я взял сводку в руки. Ненужные листы триксовой бумаги с шуршанием просыпались на стол, в руках у меня осталось три или четыре теплых шуршащих листа.

– Вы уже в розыске, – миролюбиво сообщил я Алике. – И отнюдь не за угон. Знаете, вы почти годитесь в нашу компанию.

Страх почти рассеялся, и я ощутил ее опустошение и саднящую боль.

– Я не убивала, – устало сказала она.

– Все преступники так говорят. Вы, кстати, никого и не убили. Здесь написано: 'попытка убийства'. Только попытка.

Она отрицательно покачала головой. Ее взгляд стал отсутствующим. Я 'закрыл барьер' – держать его открытым и дальше было чревато.

– Что же у вас произошло?

– Это допрос? – вскинулась она.

– Вовсе нет. Я не следователь. Мне нужно знать, что за человек находится на борту моего судна. Не исключено, что вы задержитесь здесь надолго.

Алика замкнулась в гордом молчании. Я поднялся.

– Раз вы не желаете со мной разговаривать, мы можем закончить беседу в другой раз. Будете жить на борту 'Феникса'. На 'Стремительном' нет свободных кают. 'Феникс' переведен вглубь сектора 'В'. Вас проводить?

– Нет-нет, – поспешно сказала она.

– Припасы яхты перенесены на наш камбуз, питаться будете с экипажем. Режим – согласно обычному судовому расписанию. Вы с ним знакомы?

– Да-да, – так же поспешно ответила Алика.

– На линкоре всего пять секторов, – скупо улыбнулся я и посмотрел на ее босые ноги. – Смотрите, не заблудитесь.