Текст книги "Больше никаких признаний (ЛП)"

Автор книги: Луиза Розетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Закрываю глаза. Концентрируюсь на движениях его рук и губ, когда вспоминаю, что он еще одет.

Я протягиваю руку и пытаюсь расстегнуть его джинсы. Это непросто – руки трясутся. Он делает это за меня, снимая джинсы вместе с трусами. Теперь мы оба обнажены. Мне хочется посмотреть на него. Я почему-то сначала не решаюсь, но затем смотрю. И думаю только то, что это тело моего любимого, тело моего любимого…

Пару минут мы лежим, смотрим друг на друга, и ничего не делаем. Думаю, мы оба удивлены, что, наконец, дошли до этого, хотя причины нашего удивления могут быть и разными. Он рассматривает мое лицо, ожидая разрешения, которого он всегда ждет, а потом смотрит на меня еще раз, чтобы убедиться.

Я разрешаю.

Не было ни единого момента, когда бы я испугалась, или заволновалась, или расстроилась. Ни когда он спросил, готова ли я; ни когда он надевал презерватив для моей защиты; ни когда я почувствовала на себе всю массу его тела. Я доверяю ему полностью – и свое тело, и свое сердце.

Когда момент настает, когда я лишаюсь, девственности с человеком, которого так сильно люблю, я смотрю в его глаза. Как же поразительно видеть, что он так же уязвим, так же открыт, как и я. В некотором роде – не могу до конца понять, в каком – для него это тоже нечто новое.

Вот теперь я знаю, без всяких сомнений, что Джейми Форта меня любит.

Это написано на его прекрасном лице.

Глава 17

Когда Джейми, наконец, появляется на праздничном ужине в ресторане отеля, опоздав на час, в нем трудно разглядеть человека, с которым я была прошлой ночью.

Запах перегара от него чувствуется через весь зал.

Моя первая мысль поражает своей ясностью, хотя даже не знаю, с чего я это взяла. Думаю, то, что происходило между нами ночью, было совсем не началом. Это было концом.

Мысли начинают путаться…

Он бы этого не сделал. Или сделал? Я могу сохранить все в тайне, знаю, что могу. Мама с братом еще его не заметили. Должен быть способ удержать его, чтобы он все не разрушил, не показал всем, что происходит у него внутри… не продемонстрировал, что я сделала.

Получается, совсем не я была не готова ко всему этому. Это был он.

Я хотела провести всю ночь с ним, в его постели. Я и так долго тянула время, но в итоге мы оделись, и он проводил меня в холл. Он держал меня за руку, мы оба были босиком. Он спросил, все ли хорошо, а у меня не было слов, чтобы выразить, насколько все хорошо. Он поцеловал меня у двери и дождался, пока я зайду. Я так тихо, как только могла, пробралась к своей кровати и лежала без сна, пока не взошло солнце моего семнадцатого дня рождения.

День был идеальным. Мы были в Гарварде, Бостонском

Университете и Тафтсе, по которому нас провел брат. Потом поехали в школу при Музее изящных искусств. Мы пошли на экскурсию по кампусу, где останавливались во всех студенческих студиях, чтобы посмотреть, над чем они работают. Я задавала столько вопросов – все решили, что я хочу здесь учиться. Я все время говорила, что не я хочу, а Джейми. А он на все вопросы, которые ему задавали, отвечал односложно. Студенты, судя по всему, привыкли к людям, которые не особо любят слова, и никто не был против такого общения.

Я весь день просто летала в паре сантиметров над землей. Поэтому-то я и не поняла, что все пошло не так.

Когда Джейми видит нас за столиком, он, пошатываясь, идет к нам. Я начинаю подниматься, но меня опережает Питер. Он накрывает мою руку своей и говорит:

– Пусть он сядет. Так будет проще.

Не знаю, что именно будет проще, но делаю, как сказал Питер.

Мама поднимает взгляд только тогда, когда Джейми подходит к нашему столу и встает, держась за спинку предназначенного для него стула.

От него несет перегаром. У меня нет слов.

Мне стыдно – стыдно, что он пьяный стоит перед моей семьей, и стыдно, что я позволила этому случиться. Несколько месяцев я либо закрывала на все глаза, либо сама участвовала в том, что привело к этому моменту. Из своего опыта с Питером я знаю, что проблему должен решать сам Джейми, но мне нужно было сделать что-то или сказать. Я не должна была отмахиваться, отмахиваться и еще раз отмахиваться от всех нежелательных моментов.

– Джейми, ты в порядке? – спрашивает мама.

Пока она говорит, ее голос превращается в «психотерапевтический». Меня всегда возмущал этот голос, иногда я даже ненавидела его, но сейчас мне легче от того, что я его слышу.

Я в беспомощном состоянии.

Джейми не замечает маму и пристально смотрит на меня. Питер все-таки решает встать.

– Я – не ты, – ужасно тихим голосом говорит Джейми.

– Что… что это значит? – запинаюсь я.

– Джейми, давай выйдем, – говорит Питер.

– Я не буду пересдавать экзамены. Я не пойду в колледж. Я не пойду в школу искусств. Вся эта фигня закончится сейчас же.

Весь ресторан не сводит с нас глаз, и дело не в громкости голоса Джейми, он говорит так тихо, что я подаюсь вперед, чтобы его слышать. Все дело в атмосфере. Атмосфера вокруг нас изменилась.

Теперь встает и мама, я одна остаюсь сидеть. Не уверена, что ноги сейчас меня удержат.

– Давай выйдем и поговорим об этом, – говорит мама.

Джейми практически рычит:

– Никуда я не пойду.

– Полегче, – предупреждающе говорит Питер, вставая между Джейми и мамой.

– Я с ним выйду, – говорю я, хотя даже не встала.

– Нет, не выйдешь, – говорит Питер.

Он хватает Джейми за руку, а Джейми с легкостью сбрасывает его руку, но не сразу. Теперь мы привлекаем внимание официантов и администратора, которые уже на пути к нашему столику.

– Какие-то проблемы? – спрашивает у мамы администратор.

– Наш друг немного перепил, я его выведу, – отвечает за нее Питер.

Думаю, это хорошая идея, администратор окидывает взглядом Джейми, явно замечая, что его камуфляжная куртка и массивные ботинки не подходят для ресторана в нашем модном отеле.

– Пит, давай я. Ладно? Все будет нормально, – говорю я, хотя не уверена, что так и будет. – Мне нужно с ним поговорить.

Я берусь за сто и с трудом поднимаюсь. Иду к выходу из ресторана, а Джейми за мной. Мама с Питером идут за Джейми. Они остаются в холле, но я вижу, как они наблюдают за нами через большое окно, выходящее на улицу.

Когда мы с Джейми спускаемся по ступенькам крыльца отеля, я спрашиваю единственное, что пришло мне в голову:

– Почему?

Его пылающий взгляд приковывает меня к месту – в нем не осталось и следа от того, что было в его глазах прошлой ночью.

– Ты меня выставила идиотом в этой школе.

Я не выставляла его идиотом. Разве я это сделала?

Стараюсь настоять на своем:

– Джейми, ты когда-нибудь туда поступишь. Думаешь, талант есть у каждого? У большинства его нет. Но у тебя есть. Он делает несколько шагов ко мне.

– Ты знаешь, что я не вписываюсь в такие места.

Я поднимаюсь на одну ступеньку, чтобы сохранить дистанцию между нами и казаться выше.

– Я не… Мне без разницы, поступишь ты туда или нет. Я просто…

– Ты хочешь, чтобы на моем месте был какой-то другой хренов парень.

Меня чуть не убивают его слова. Приходится перевести дух, чтобы придумать ответ.

– Ты знаешь, как долго я ждала, чтобы быть с тобой? Я просто пытаюсь показать тебе, что ты можешь уехать из Юнион… что ты должен уехать.

– Мне не нужен твой выбор. Я – не ты.

Моя злость перечеркивает всю симпатию, которую я к нему чувствую.

– Знаешь что? Ты прав. Ты – не я, ты сильнее, и у тебя обычно больше мужества, чем у меня. Но сейчас? Ты трус.

Джейми резко отворачивается от меня и бьет кулаком первое, что он видит – кирпичную колонну на крыльце. Что-то хрустит, и я ахаю, как будто это я только что сломала руку. Но это не имеет значения – сейчас он не чувствует ничего, кроме ярости.

Регина однажды сказала, что я считаю себя слишком хорошей для Юнион и слишком хорошей для Джейми, и, в конце концов, я просто оставлю его в прошлом. Она была права? Я пытаюсь наставить Джейми на путь истинный, потому что не хочу оставлять его в прошлом?

Или история повторяется – в очередной раз Джейми разбивает мне сердце, уходя по той или иной причине?

Возможно, оба варианта отчасти правильны. Джейми не может быть со мной, потому что не может вынести мою любовь к нему и желание самого лучшего для него. Он не может вынести мою веру в него – это слишком на него давит.

Он не думает, что может быть человеком, которого я в нем вижу, или просто не хочет им быть. Как бы то ни было, результат один.

Я смотрю, как Джейми растворяется в темноте парка на другой стороне улицы.

Все, чего мне сейчас хочется, свернуться клубочком в кровати. Мы только вернулись домой, я измотана, растеряна, и практически в бреду после двух бессонных ночей подряд. Но я сказала Холли, что пойду с ней сегодня на тусовку к Кэлу. По непонятной причине ей очень важно туда пойти.

Пока мы едем в центр города, я рассказываю ей о бостонской катастрофе.

– Постой, – говорит она, пытаясь все это осмыслить. – Ты его там бросила?

Не обращаю внимания на свой желудок, завязывающийся в узел.

– А что мне еще было делать, Хол? Он написал, чтобы я уехала. И как сказала мама, он взрослый человек. Хотя я считаю, что с этим можно поспорить.

Сегодня утром после почти бессонной и тревожной ночи, Джейми прислал мне сообщение, чтобы мы ехали домой без него, так как он поедет на поезде. Он не написал ни где провел ночь, ни где ему осмотрели руку.

Маме было непросто уговорить меня поехать без него, но в итоге я согласилась. По дороге домой в машине творилась просто жесть. Мама расспрашивала про пьянство Джейми, а я рассказывала, что с ним происходит. Она подтвердила то, что я уже знала, но отказывалась принять – он болен и нуждается в помощи. И пока я думала, что помогаю, пытаясь показать ему его будущее, я лишь нажимала на целую кучу кнопочек, которые вполне можно назвать «саморазрушением».

Иногда не так уж плохо, когда твоя мама – профессиональный психотерапевт.

– Как дела с Кэлом и Робертом? – спрашиваю я, отчаянно желая сменить тему.

Пока мы стоим на светофоре, Холли несколько секунд обдумывает ответ. Судя по всему, у нее тоже есть новости.

– Мм, сложно сказать… Но мы гуляли с Робертом на каникулах, когда папа был здесь. И мы целовались.

Роберт должен с ума сходить от радости.

– Так ты встречаешься с обоими? Она опускает голову на руль.

– Это ненадолго. Мне поэтому и нужно сегодня увидеться с Кэлом.

Машина позади нас сигналит – горит зеленый. Холли жмет на газ.

Даже мне немного приятно знать, что «Операция по Спасению Холли» работает.

Я слегка улыбаюсь, смотря в окно, мой город постепенно удаляется, уступая место Нью-Хейвену. Когда я была младше, Нью Хейвен казался мне недосягаемой страной возможностей. А теперь он кажется мне частью места, где я живу. Может, дело в том, что мне семнадцать – почему-то я чувствую себя намного взрослее, чем в шестнадцать.

Наверно, потеря девственности сыграла в этом свою роль.

Я отчаянно стараюсь отделить события этой ночи от событий прошлой не хочу, чтобы пьяный Джейми затмевал трезвого Джейми.

Сейчас они для меня, как два разных человека.

Когда мы приезжаем, нам приходится проходить в общежитие через задний вход, чтобы у нас не спросили документы. Тусовка неслабая – заняты комната отдыха, холл и несколько комнат.

Кэл замечает Холли в тот же миг, когда мы заходим, и направляется прямо к нам. Он загорел – только что вернулся с весенних каникул, которые проводил с компанией друзей, и впервые видит ее после недели отсутствия. Он обнимает ее, отрывает от земли и кружит. Когда он ставит ее на землю, она берет его за руку и уводит от толпы в уголок, чтобы поговорить.

Надеюсь, мы долго здесь не пробудем, и я наконец-то лягу спать.

Примерно через полминуты я слышу голос Кэла на фоне музыки. Они с Холли спорят. Не слышу, что именно он говорит, но понимаю, что он в бешенстве – должно быть, она рассказала ему о поцелуе с Робертом. Я вижу, что она держится спокойно, объясняет ему ситуацию, но он просто помешался от злости и не слушает. На них начинают обращать внимание окружающие. Друзьям Кэла все это кажется забавным.

Достаю телефон, набираю Роберта и оставляю ему голосовое сообщение: «Мы в центре, на тусовке у Кала, и наконец-то все случилось. Буду держать тебя в курсе, куда мы поедем – не думаю, что долго здесь пробудем».

Кэл в прямом смысле слова устраивает истерику, а Холли становится только спокойнее. Толпа растет, и всем безумно смешно, потому что Кэл делает из этого настоящий спектакль. Интересно, они смеются над ним или над самим фактом, что он так расстроился из-за бросившей его девушки-старшеклассницы? Надеюсь, оба варианта верны.

Я дам им еще минуту, а потом уведу ее отсюда. Прислоняюсь к стене и оглядываюсь вокруг, довольная своей незаметностью. Хоть мне и кажется, что семнадцать очень далеко от шестнадцати, все эти люди определенно старше меня.

В одном из дверных проемов стоит девушка и разговаривает с кем-то в комнате. Когда она перебрасывает свои блестящие волосы через плечо, я понимаю, что это Рейчел. Не видела ее с тех пор, как меня на нее вырвало на выставке. Тем вечером я вела себя не самым элегантным образом. Но если подумать, это мало чем отличалось от поведения Джейми другим вечером.

Себе на заметку: возможно, Питер был прав возможно, алкоголь не помогает мне показать свои лучшие стороны.

Думаю, пора извиниться. Мне же это ничего не стоит. Я подхожу к ней и трогаю ее за плечо. Она оборачивается и пару секунд не может меня узнать. А потом ее лицо расплывается в неприятной улыбке, она отходит от двери, и мне открывается прекрасный вид на человека, с которым она общается.

Джейми.

– Джейми, ты мне не сказал, что она придет, – говорит она с интонацией, прекрасно сочетающейся с ее фальшивой улыбкой.

– Я и сам не знал, – говорит Джейми, не сводя с меня глаз.

– Это Роуз, да? – спрашивает его Рейчел.

Ооо, да, она хороша – я уже забыла, как хороша. Пытается вызвать у меня чувство, что я недостаточно интересна, чтобы меня помнить. И это работает.

С момента знакомства с Рейчел у меня было ощущение притворства. Она притворялась, что хорошо ко мне относится, что я ей нравлюсь, что ее интерес к Джейми – это ничего не значащий флирт без какого-либо реального основания, потому что она бы никогда… И, конечно, все это означает, что мое присутствие в ее жизни ей совсем не угрожает.

Но, похоже, она решила, что больше нет смысла притворяться. И я не удивлюсь, если это как-то связано с моим выступлением на ее выставке пару месяцев назад.

Игры закончились. Ну что ж, справедливо.

Она поворачивается к Джейми, берет его здоровую руку и сжимает ее, говоря:

– Даю вам две минуты на разговор.

Она уходит, не оглядываясь, и оставляет меня в раздумьях: что же сказал ей Джейми, что у нее создалось впечатление, будто нам нужно поговорить?

Я смотрю на его другую руку. Она неаккуратно замотана эластичным бинтом с криво налепленным пластырем – видимо, он сам это сделал.

– Ты нормально добрался из Бостона?

– Как видишь.

– Спасибо, что сообщил.

Тишину между нами заполняет шум вечеринки.

– Ты хочешь мне что-нибудь сказать по поводу нее?

– Например? – спрашивает он.

Качаю головой. Это больше всего меня бесит в Джейми, бесит, несмотря на всю веру в него.

– Давай не будем притворяться, что ты понятия не имеешь, о чем я спрашиваю, чтобы мне не пришлось объяснять. Просто скажи, что происходит.

– Она пригласила меня на эту тусовку.

– Когда? – спрашиваю я.

– Сегодня.

– Значит, сегодня ты говорил с ней об этой тусовке, но не потрудился сказать мне, где ты и как ты? После того, как заставил меня бросить тебя в другом городе, потому что тебя бесит, когда я пытаюсь тебя поддержать?

Джейми смотрит на меня самым жестким из своих взглядов.

– Так вот что это было?

Мы никогда не найдем общий язык, никогда. Сейчас я это вижу. Возможно, мы оба правы, и оба неправы – истина, как всегда, кроется где-то посередине.

– Может, ты этого не понимаешь, потому что тебя раньше никто не поддерживал, но да. Вот что это было.

На вечеринке становится так людно, что нас начинают толкать со всех сторон, но я решаю не откладывать этот разговор.

– Если тебя так сильно бесит все, что я делаю, зачем ты тогда спал со мной той ночью?

Через несколько секунд он отвечает:

– Я парень, Роуз.

Это удар под дых.

Я знаю, что он не это имел в виду. Уверена, как ни в чем другом. Стараюсь уцепиться за эту уверенность просто, чтобы отвлечься от его отвратительных слов.

– Я знаю, что ты делаешь.

Он молча выдерживает мой пристальный взгляд.

– Я вижу твое будущее, в котором нет подачи напитков этим людям и жизни с твоим отцом, и тебя это пугает. Тебе проще потерять меня сейчас и покончить с этим. Вести себя так, будто та ночь ничего для тебя не значит, намного проще, чем дать мне понять, что значит.

Возвращается Рейчел посмотреть, как там Джейми. Боковым зрением я вижу, что она стоит неподалеку и ждет, когда ее заметят. Ни один из нас не смотрит в ее сторону.

}– Продолжай в том же духе, – говорю я. – Уходи. Но даже если ты пойдешь домой с ней… даже, если ты переспишь с ней, если уже не переспал… я от тебя не отстану.

}Уходит не он. Ухожу я. Я даже не утруждаю себя взглядом на Рейчел – с ней и так все ясно. Пока ищу Холли, я без конца мысленно прокручиваю диалог с Джейми. Вскоре меня уже чуть не трясет от злости. В конце концов, после часа проталкивания через толпу, я нахожу Холли, и я в бешенстве.

}Кэл до сих пор держит ее в углу. И у него такой вид, словно он готов еще к нескольким раундам.

}Ну и я не хуже.

}– Холли! Пошли отсюда.

}– Мы еще не закончили, – рявкает на меня Кэл.

}– Вы закончили? – спрашиваю я Холли. – Отлично. Идем, говорю я, не дожидаясь ответа.

}– Подожди минутку… – начинает Кэл.

}Набрасываюсь на него:

}– Сколько раз она еще должна сказать, что не хочет с тобой быть?! – кричу я, – Иди, ищи Рейчел. Может, с ней тебе сегодня повезет.

}У Кэла челюсть падает, когда я беру Холли за руку и веду к задней двери, через которую мы вошли.

}– Роуз… ой! – она выдергивает руку. – Что происходит? У тебя все нормально?

– Прости, Холли, я просто…

Не знаю даже, с чего начать. Мы спускаемся по лестнице, и у меня звонит телефон – перезванивает Роберт.

– Мы уезжаем, – говорю я, отвечая на звонок.

Рози? Это… вы должны… – его голос заглушают сирены, завывающие на фоне, а затем какие-то суматошные голоса.

– Ты где? – я зажимаю ладонью другое ухо, как будто это поможет мне лучше слышать.

– Вы на той вечеринке?

– Мы уходим оттуда.

– Я недалеко, – говорит он. – Ехал в центр, а тут авария, очень серьезная.

– Блин, Роберт, ты в порядке?

Холли встревожено смотрит на меня:

– Роуз, что происходит?

– Это не я… со мной все нормально, – говорит Роберт, крича в трубку, так как сирены воют громче. – Рози, я остановился, потому что думаю… что это машина Джейми.}

Глава 18

Палата в реанимации – это спокойное и большую часть времени тихое место, если не считать пиканья и жужжания. Пикающие звуки не похожи друг на друга, и это странно, потому что они исходят от одинаковых аппаратов, стоящих во всех палатах. Есть еще одна разновидность аппарата – такие стоят только в некоторых палатах, они гудят и свистят, как виолончели на фоне пищащего многоголосия. Отдаленным хором звучат голоса медсестер, их громкость и интонация то взлетают вверх, то падают вниз, периодически они выходят на передний план этой музыки. Их быстрые и легкие шаги в коридоре играют роль ударных.

Анализ реанимационной симфонии успокаивает меня, пока я сижу без сна у кровати Джейми и жду, когда он очнется. Я держу его за руку. Она татя холодная, как будто не его.

Восходит солнце – я просидела здесь всю ночь. Мама заходит и выходит, приносит мне поесть и попить, пытается уговорить меня с ней прогуляться, обсуждает что-то с медсестрами и врачами, словно она мама Джейми. Я не покидаю свое место рядом с Джейми, пока не попросят медсестры, а они делают это довольно часто, потому что посетителям не положено постоянно находиться с пациентами реанимации они слишком больны или травмированы, чтобы принимать гостей, которые истощают их силы и могуг занести инфекцию. тому же, медсестрам нужна уединенная обстановка, чтобы регулировать аппараты или ухаживать за пациентами.

Но не все медсестры уверены, что критическим больным не нужны посетители. Здесь есть большой и высокий медбрат по имени Джордж. Сейчас его смена, и мне вообще можно не выходить из палаты. Он все время говорит мне, что я должна разговаривать с Джейми, что Джейми может меня слышать, и это поможет ему понять, что я рядом.

Но мне нелегко сказать что-нибудь Джейми.

В какой-то момент приходил папа Джейми, но заявились копы, увели его куда-то поговорить, и он не вернулся. Он почти со мной не разговаривал – теперь я понимаю, от кого Джейми достался такой стиль общения – но мне кажется, увидев мои заплаканные глаза, он довольно быстро сообразил, что я люблю его сына.

Красивое лицо Джейми полностью разбито, покрыто ранами, швами и синяками. У него сломан нос и синяки под обоими глазами. На месте эластичного бинта теперь гипс, закрывающий всю руку; одна его нога тоже в гипсе до самого бедра. Его прооперировали, и теперь он напичкан спицами, которые удерживают переломанные кости, чтобы они правильно срастались.

Все говорят, что Джейми повезло. Похоже, они удивлены, что он вообще выжил.

Но это еще не самое плохое, самое ужасное для меня – это уродливая пластиковая трубка, выходящая у него изо рта и подключенная к одной из жужжащих и свистящих машин. Она дышит за него с тех пор, как его привезли из операционной. Когда он проснется, ее уберут, если все будет нормально.

Я хочу, чтобы он сейчас проснулся и увидел рядом меня, как я присматриваю за ним так же, как он за мной, когда я спала после одного из худших моментов в своей жизни.

Не знаю, пил ли Джейми прошлой ночью. Копы, заявившиеся в реанимацию, наводят на мысли, что пил, но с другой стороны, они могли быть просто друзьями его папы, которые пришли его навестить. На вечеринке у Джейми не было в руках напитков, но когда у тебя всегда при себе алкоголь, тебе не нужно дешевое разливное пиво. Пытаюсь вспомнить, когда у Джейми последний раз была с собой фляжка – догадываюсь, что в Бостоне, хоть я ее и не видела.

В аварии не было других машин, и он единственный пострадавший. Его машина вылетела с дороги, пробила ограждение и врезалась в стену. Ремень не был пристегнут, а подушек безопасности в таких старых машинах не бывает – доктор сказал, что он еще легко отделался переломами руки, ноги и грудины, коллапсом легкого и серьезным сотрясением мозга. Его крутило внутри автомобиля, как белье в стиральной машинке.

Входит мама с двумя одноразовыми кофейными стаканчиками, я чувствую запах горячего шоколада от одного из них. Сейчас май, но из-за кондиционеров в больнице холодно, как на Северном полюсе, поэтому мы пьем много горячего, грея замерзшие руки о стаканчики. К тому же, кофеин помогает не спать.

Она протягивает мне стаканчик и садится на край свободного стула рядом со мной.

– Милая, врач сказал, что они точно не знают, когда он очнется. И какое-то время он не сможет разговаривать после этой трубки в горле, – она заправляет прядь волос мне за ухо. – Может, мы пойдем, а ты потом позвонишь Джорджу и узнаешь, как он?

– Мам, мне нужно быть здесь, когда он проснется.

Тебе нужно поспать и поесть чего-нибудь не из автомата. Джейми бы хотел, чтобы ты себя берегла.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю, что у него есть к тебе чувства. Я это вижу, – говорит она.

Думаю, что и я вижу, если уж на то пошло.

– Что там случилось? Ты что-нибудь узнала?

Она вздыхает.

– Они взяли анализ – проверить, был ли у него алкоголь в организме, но не говорят о результатах. Сейчас идет полицейское расследование, потому что на Джейми уже есть досье.

Ее глаза наполняются печалью – печалью обо мне – и у меня текут слезы, которые я сдерживала с того момента, когда мы с Холли сели в ее машину после звонка Роберта.

Сначала я надеялась, что Джейми не был пьян во время аварии, потому что тогда у него не будет проблем из-за вождения в пьяном виде. Но чем больше я об этом думаю, тем яснее понимаю: у Джейми, если он не был пьян, гораздо более серьезные проблемы, чем мы можем представить. Что могло заставить его так свернуть с дороги и врезаться в ограждение? Других машин не было. Льда и снега уже несколько недель нет на дорогах. Даже дождь не шел.

Если он не был пьян, он сделал это специально.

Солнце уже почти на горизонте, а его оранжевые лучи светят через окна и падают на пол.

– Если бы я так сильно не давила на него, этого бы не случилось.

Мама обнимает меня.

– Роуз, пожалуйста. Ты с самого начала знала, что Джейми – сложный мальчик, которого нелегко понять. Думаю, отчасти поэтому он тебе и нравится. Но он уже много лет был предоставлен сам себе, причем в очень тяжелых ситуациях. И ты тут ни при чем. Я уверена, что ты, как яркая вспышка в его жизни.

– Ты знаешь о нем больше, чем я.

Она улыбается.

– Послушай меня и поверь, мне тоже приходилось невероятно трудно, когда я старалась его разговорить. А сейчас ты, наверно, главный мировой эксперт по Джейми. Что бы с ним ни случилось, это произошло не из-за тебя, а из-за него. Если ему не понравилась твоя идея поехать с ним в Бостон, ему не надо было ехать. Он достаточно взрослый, чтобы сказать «нет», если он не хочет что-то делать. И достаточно взрослый, чтобы знать, как важно общение для настоящих отношений.

– Но откуда ему это знать? – спрашиваю я. – Ты только что сказала, какая сложная у него была жизнь.

– Единственное, что я знаю о Джейми, что он разбирается в людях. Он видит, что творится вокруг. В определенный момент ты начинаешь оставлять позади свое прошлое и свое воспитание и просто становишься тем, кем решил. Я тебе гарантирую, в один прекрасный день он скажет тебе, что это не твоя вина, – она встает и потягивается, расправляя плечи, затекшие после ночи в больнице. – Давай, поехали домой. Тебе завтра в школу…

Я недоверчиво смотрю на нее.

– Я не могу идти в школу, пока Джейми здесь.

– Роуз, ты должна написать годовую контрольную для Кэмбера, ты должна вернуться на курсы по созданию песен…

Я начинаю протестовать, но она качает головой, не терпя возражений.

– Нет. Хватит цепляться за Джейми. Это и так тянется слишком долго, пора все менять и начать прямо сейчас.

Такое ощущение, что она говорит на иностранном языке.

– О чем ты говоришь?

Она смотрит на Джейми на больничной кровати и смягчает тон:

– Просто говорю, что если хочешь, чтобы Джейми управлял своим будущим, ты сама должна управлять своим. Подавай ему хороший пример. Нам всем нужно двигаться дальше по жизни.

Как только она это говорит, я понимаю, что она приняла решение – мы переезжаем в Лос-Анджелес.

И понимаю, что на нее повлияла авария Джейми. Из-за нее она решила, что нам действительно нужно убираться отсюда – точнее, не нам, а мне. По ее мнению, меня не оказалось в машине по чистой случайности.

Я поднимаю на нее взгляд, и меня тошнит от избытка горячего шоколада и крекеров из автомата.

– Мы едем в Лос-Анджелес, да?

Она удивлена, что я выудила эту информацию из ее короткой речи. Могу сказать, что она не собиралась поднимать эту тему здесь и заставлять меня обсуждать переезд из Юнион, когда мой парень лежит под наркозом в реанимации.

– Давай поговорим в машине, – говорит она. – Джейми нужно отдохнуть.

– Я не хочу родить.

Смотрю на Джейми и мысленно умоляю его открыть глаза, чтобы я могла остаться с ним и спросить, что, по его мнению, я должна делать. Но это бесполезно.

Я сама по себе.

Поддаюсь маминым просьбам и встаю, чтобы уйти. Когда я поворачиваюсь к двери, я вижу в коридоре Трейси, Холли, Роберта, Стеф и Анджело. Джордж загораживает дверь, объясняя, что в палате у Джейми могут быть только два посетителя одновременно, даже если Энджело – «брат Джейми от другой матери».

Мне придется оставить своих друзей в прошлом – всех, кроме Холли. Я знаю Трейси почти всю свою жизнь, а Роберта – с шестого класса. Стеф и Энджело были моими товарищами по группе – они для меня, как семья. Все они для меня, как семья.

Все, что я знаю о жизни, это потери, и перемены, и новые }начинания, снова и снова и снова, даже если не уверен, что у тебя получится. Ты вынужден идти дальше и резать по живому, оставляя любимых людей в прошлом – как живых, так и мертвых.

}Я опять поворачиваюсь к Джейми, наклоняюсь и целую его в единственное здоровое место на щеке.

}Аппарат продолжает дышать за него

ЛЕТО

Глава 19

– О, чувак, смотри, тут твоя маленькая милашка-коротышка. Давай, поживей.

Я привыкла, что Коулман так приветствует меня своим громогласным голосом, заставляющим всех оторваться от своих дел и посмотреть в мою сторону.

Машу рукой, входя в зал для лечебной физкультуры, а в ответ звучит хор голосов:

– Привет, Роуз.

Такое ощущение, будто я здесь всех знаю, хотя Джейми лежит в этом реабилитационном центре всего неделю. В углу сидит Мэри Маргарет со своим мужем Солом, перенесшим инсульт, сегодня он заново учится держать вилку. Сара передвигается взад-вперед, держась за брусья – она учится ходить. Глен в инвалидном кресле занимается в искусственной кухне, тренируясь открывать дверцы шкафов, не задевая свои ноги.

Для Джейми они уже, как семья. Особенно, Коулман специалист по ЛФК.

В первый раз, когда я пришла, Коулман представил меня всему залу как «коротышку Джейми», и Джейми по-настоящему засмеялся, от души. Коулман смешит Джейми, как никто другой. Не знаю, как ему удалось настолько быстро проникнуть в круг избранных Джейми, если бы он мне так не нравился, я бы даже ревновала. Но он делает для Джейми все, что только может, и Джейми становится лучше, а это важнее всего.

У Джейми загорелись глаза, а может, из них просто ушел весь мрак. Когда я впервые это заметила, меня это смутило – не понимаю, как близость к смерти могла положительно повлиять на Джейми. Но авария многое изменила в его жизни, и эти перемены были нужны. Как ни странно, отец навещает его каждый день, а Джейми теперь вынужден заботиться о себе, чтобы вернуть свое тело в норму.

Он хорошо выглядит – выглядит счастливым даже сейчас, когда он весь вспотевший, мучается от боли и работает над собой серьезнее, чем когда-либо в своей жизни. Счастье очень идет Джейми, оно делает его еще привлекательнее, если такое возможно. Но больно признавать, что я ни разу его таким не видела раньше. Это заставляет задуматься о том, что я ему дала за все время нашего общения. И вообще, давала ли я или только брала?

– Все хорошо, Джейми, давай, ты можешь лучше. Давай вверх. Выше. Ты же не сдашься, когда рядом стоит твоя девушка, так?

Коулман подмигивает мне из-за головы Джейми. Этот гигант играл в футбол в команде Университета Лузианы, и когда он помогает Джейми встать с инвалидного кресла, создается впечатление, будто он поднимает пакет с продуктами.