Текст книги "Бендиго Шефтер"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 40

За окном неторопливо проплывало бесконечное белое пространство. Заснеженная земля прерий сливалась с горизонтом в одно молочное марево. Там, за окном, – холод… жуткий холод. Печка в дальнем конце вагона раскалилась, докрасна, но ее тепла едва хватало. Вокруг печки сбились в кучку пассажиры. Лорна и доктор Фэрчайлд тоже сидели там.

Поезд медленно полз по обледенелому пути. Ничего не могло быть хуже, если бы он сейчас вдруг сковырнулся с рельсов – мы пересекали пустынную равнину, где никакого жилья на десятки миль вокруг. И топлива вдоль трассы нет, придется обходиться тем, что взяли с собой.

Ко мне подошел кондуктор.

– Вы ведь с Запада, мистер Шафтер?

– Да. Я живу возле Южного ущелья.

– Тогда вам знакомо все это? – Он показал на снег за окном.

– Конечно.

– Люди напуганы… В соседнем вагоне женщины с детьми, переселенцы. Мужчины хорохорятся, но на самом деле боятся не меньше.

– Их можно понять. Если мы вдруг застрянем… Придется разбирать пути и пилить шпалы на дрова.

– Да вы что! А что скажет управление? – перепугался кондуктор.

Я только улыбнулся.

– Железнодорожные боссы далеко, а мороз вот он, здесь, – улыбнулся я. – Поверьте мне на слово, если понадобится, вытащим шпалы и раздраконим.

– Я к вам с просьбой, мистер Шафтер. Если бы вы зашли в тот вагон, поговорить с людьми? Их нужно ободрить, что ли.

– Почему бы нет?

Я встал и проверил револьвер под пальто. До Шайенна далеко, впереди долгие мили снежной пустыни. Когда-нибудь здесь появятся фермы и ранчо, вырастут города. А пока ничего нет.

На площадке между вагонами меня обжег ледяной ветер. Не меньше десяти градусов.

В вагоне оказалось несколько женщин, дюжина детей да несколько мужчин. В конце вагона спал потрепанный, грубого вида мужчина с огромными усами. Холод ему был нипочем.

– Как поживете? – обратился я к мужчине, который оказался поближе. – Здесь холодно. Вы едете на поселение?

– Да. В Вайоминг.

– Собираетесь заняться земледелием?

– Попробуем искать золото. Я слыхал, оно там есть.

– Есть – если повезет.

Мне повезло. Двадцать одна тысяча семьсот долларов в нескольких банках на Востоке – тому подтверждение. Но везло не всем. И потом я этим не занимался специально и не тратил время на поиски.

– Может быть, земледелие надежнее? – спросил я. – Еще можно охотиться на бизонов. Их шкуры пользуются большим спросом.

– Я не умею стрелять.

Вот это да! Я уставился на него. Он тоже глядел на меня, почувствовав мое удивление.

– А зачем мне стрелять? Я думаю, индейцы хороший народ. Если к ним по-человечески, то и они ответят тем же. Я не хочу в них стрелять.

– Иногда, конечно, среди них встречаются неплохие парни. Надеюсь, что вам именно такие и попадутся. Я же натыкался на разных. Мне кажется, вы должны приготовиться, на всякий случай, даже если вы надеетесь встретить только ангелов. У вас ведь семья.

Он кивнул.

– Тут волноваться нечего. У меня хорошая семья. Мы будем работать сколько нужно и все перенесем.

– Поезд еле тащится – рельсы заметает снегом, – сказал я. – Если он остановится, не выходите без команды. Бывали случаи, когда людей забывали… Случайно, конечно.

Я видел, как внимательно они меня слушают. Один тихий человек сказал:

– Спасибо, сэр. Боюсь, нам придется еще многое узнать о Западе. Вы говорите, вам доводилось встречаться с индейцами?

– Да… И не раз. Весной племя сиу выйдет на тропу войны. Пока они ждут травы, чтоб был корм для лошадей. И тогда молодые индейцы начнут охоту за своими первыми скальпами. Я бы советовал вам обосноваться вблизи поселений, или хотя бы рядом с другими семьями, пока как следует не узнаете здешнюю жизнь.

– Вы золотоискатель?

– Нет. У меня есть небольшое стадо, и я собираюсь его увеличить. Мы построили городок возле Южного ущелья, но, похоже, наше время на исходе. Там не с чего жить.

– В Южном ущелье? – поднял голову другой. – Так ведь там золото! Почему же вы говорите – не с чего жить?

– Всего несколько приисков, и они уже иссякают. Многие старатели едва сводят концы с концами.

Он мне не поверил.

– Хотите нас испугать? – сказал он. – Не выйдет, мистер. Мы все знаем.

– Буду рад, если вы найдете то, что хотите. А пока – постарайтесь, чтобы вам хватило топлива для печки.

Я повернулся было уходить, но тот, который решил, что я их нарочно запугиваю, спросил:

– Вы и в самом деле с Запада?

– Я строил первые дома. Я был там с самого начала.

– Я слышал, что там дикие места. Много женщин, много стрельбы и бандитов. Говорили про одного мексиканца бандита, как он навел там шороху. Этот, как его, – Эррара…

– Ну да, был такой, Эррара, – сказал я. – Но его поймали.

Пассажир недоверчиво смотрел на меня.

– Как это поймали? Он же там всех терроризировал. Я читал.

– Город, в котором каждый мужчина носит оружие с детства, запугать невозможно. Этот тип покрутился вокруг, но потом терпение жителей лопнуло, и его выгнали. Так же, как его народ когда-то выгнал его из Мексики.

– Неправда!

Я молча посмотрел на него.

– Друг мой, – сказал я, помолчав. – Там, куда вы едете, за ваши слова вас уже убили бы. Если вы там решите кого-нибудь обвинить во лжи, то готовьте пушку. Язык без костей у нас не в почете. Зарубите это себе на носу, пока не поздно.

– Ха! – выдохнул он с презрением. – Если мне придется стрелять, так уж будьте покойны – выстрелю, не постесняюсь! Я стреляю не хуже других. Можно подумать, что вы из другого теста сделаны!

– Не забудьте, что я говорил о топливе. Держитесь поближе к печке и топите экономно. – Я направился к выходу.

Меня догнал тот вежливый человек.

– Я могу задать вам пару вопросов? – Он указал на привлекательную бледную женщину с мальчиком. – Это моя семья.

– Да.

– Мы слышали о городке Южного ущелья. Я хочу заняться золотодобычей. Это подходящее место?

Я пожал плечами.

– Друг мой, все места – хороши, если у вас есть правильный подход. Люди там приличные, хоть попадается и всякая дрянь. Это небольшое поселение, а золото там моют на десятке ручьев. Мы живем всего в нескольких милях от ущелья и охотно приняли бы вас. Но некоторые, как мне кажется, вскоре уедут. Доходные делянки уже застолблены, а движение обозов по тропе Оверленд скоро прекратится. Как только заработает железная дорога. А может быть, она уже заработала. Я не узнавал, потому что меня это не касается. Мы будем вам рады, но искать свое дело вам придется самому.

– Вы заняты скотоводством?

– Ну, скажем так. Еще у нас с братом есть лесопилка. Мы заготовляли шпалы для железной дороги и снабжали крепежным лесом некоторые прииски. Но крепеж нужен не всем.

– Там опасно? Вот Алек Уильямс, – он показал на мужчину, который говорил об Эрраре, – рассказывал нам об убийствах. Он говорит, тамошний шериф, некто Бен Шафтер – настоящий убийца.

– Ни его, ни той общины опасаться не стоит. Стреляют там не каждый день.

Уильямс прислушивался к нашему разговору.

– Много вы знаете! Этот Шафтер в прошлом году прикончил двоих. Прямо посреди улицы.

– Возможно. Его дело – поддерживать порядок. Те двое – заезжие негодяи, они сами напросились.

– А вы что – там были? – воинственно спросил Уильямс. – Откуда вы все знаете?

– Да, я там был. Я это видел.

Мне захотелось уйти. Поезд тащился еле-еле, снова пошел снег, еще гуще, чем прежде. Ветер усилился.

– Берегите дрова. Жмитесь друг к другу и к печке, – предупредил я и вышел в тамбур.

Похоже, этот Уильямс был падок на сенсации. Блюстители закона, случалось, убивали людей и на Востоке, но никто и не думал называть их убийцами – этот почетный титул приберегался исключительно для Запада.

Я вернулся в наш вагон и подошел к Лорне с доктором Фэрчайлдом.

– Нас ожидают неприятности, – тихо сказал я. – Надвигается снежная буря. Ветер усиливается.

– Но ведь мы в поезде, – сказал Фэрчайлд. – Здесь нам ничего не грозит.

– У нас мало дров, доктор. И мы можем застрять в снегу.

– Разве поезд может остановиться?

– Да. И нас заметет снегом. Такое уже случалось.

Удары снежных зарядов сотрясали тонкие стенки вагона, окна залепило белым.

Я остановил кондуктора.

– Лучше собрать всех людей в один вагон. Вместе теплее, да и топлива уйдет меньше.

– Хорошая мысль.

Он поспешил к пассажирам. А я не мог усидеть на месте. Что за места мы проезжаем? Есть ли тут овраги, деревья? Потом я вспомнил, что большую часть пути я проспал. Где-то тут есть станция, или поселок. Когда кондуктор перевел людей из вагона в вагон, я спросил его об этом.

– Ничего здесь нет, – сказал он. – Станция – да, но сейчас она прикрыта. А все, кто там жил, собрали вещички и укатили.

– А дома?

– Лачуги. Там жили какие-то придурки. У них ничего не могло получиться, никакого города – не на чем держаться. Кто-то вдолбил им в головы, что тут будет построен центр всего округа. И они покупали землю – по сто долларов за участок, на котором ничего нет, кроме койотов и степных собак.

– Далеко это место?

– Не знаю. Трудно сказать, когда ничего не видно. Десять, пятнадцать миль.

– Нам нужно будет там остановиться.

– Да как же можно? Колеса примерзнут к рельсам. Там все равно ничего нет!

– Вы остановите поезд! Там должны быть дрова.

Он ушел, а поезд все полз потихоньку вперед. Хныкали дети. Лорна помогала укачивать какого-то малыша. Мужчины отправились в соседний вагон за остатками топлива.

Ко мне подошел Уильямс.

– Жуть, как холодно. Поезд, случайно, не может застрять?

– Может.

Его лицо стало серым.

– Я виноват сам. Так хотел оттуда уехать: отец говорил, что я дурак, Лил – тоже. Она осталась. Там я только вкалывал на ферме от зари до зари и ничего не зарабатывал.

– Здесь будет то же самое, – сказал я ему. – Там, где человек, там и работа. К счастью.

– К счастью?

– К великому счастью. Еще ведь бывает ад. Это когда здоров как бык, вокруг семья, а работы нет. Дети голодные, руки пустые, жене не из чего приготовить обед. Даст Бог, вы избежите подобной судьбы.

Вагон дрожал под порывами ветра. Льдинки, летящие вместе со снегом, барабанили в стекла. Пришел кондуктор.

– Нужно открывать двери, а то они примерзнут.

– Далеко ли станция?

– Кажется, нет. Остановимся там, вы меня убедили.

Он прошел дальше по вагону. Я смотрел ему вслед. Галоши его были в снегу, а снежные следы, что он оставил в прошлый раз, так и не растаяли.

Ко мне подошел тот, вежливый. Его звали Миллером.

– А что там на этой станции? Там поселок? Люди?

– Не думаю. Поселок умер, ему незачем было жить, – сказал я, и меня пронзила боль, потому что я вспомнил наш город. – Его покинули. Может быть, мы сможем набрать там дров.

Поезд стал тормозить, замедляя ход, в ночи раздался полный тоски гудок паровоза.

В дверь просунулась голова кондуктора.

– Вот ваша станция. И там виден свет.

Поезд остановился. Мужчины закутались, подняли воротники и спустились по обледенелым ступенькам. У заколоченного станционного здания высились поленницы дров. Мы бросились к ним.

– Можно сломать дом, – предложил Уильямс. – Хорошие будут дрова, сухие.

Но только мы принялись разбирать ближайшее строение, как вдруг из вьюги возник человек с фонарем в руке и винтовкой.

– Эй, вы что тут делаете? – крикнул он.

– Запасаемся дровами, – ответил кондуктор. – У нас топливо кончилось.

Подошел еще один, тоже с винтовкой.

– А ну, валите отсюда! – рявкнул он. – Вы там, в поезде. Вы куда-то едете. А мы тут, и впереди долгая зима. Полезайте в вагон и дуйте отсюда!

– Дрова, что лежат на станции, принадлежат железной дороге, – заспорил кондуктор. – Мы возьмем только их!

– Ни хрена вы не возьмете! – На нас смотрели дула двух ружей. – Нам эти дрова самим нужны. Проваливайте. Не согласны – оставайтесь, только мы будем стрелять.

– Черт с ними, – сказал я тихо кондуктору. – Он вообще-то прав. Им тут еще целую зиму тянуть. А мы уже немного нагрузили.

– Может, взять их с собой? – сказал кондуктор. – Увезти отсюда?

– Зачем это? – крикнул один из них. – Мы купили тут участки! Другие уезжали, а мы купили! Весной тут все расцветет! Мы здесь разбогатеем!

– Поедем, пока колеса не примерзли, – предложил я. – Где-нибудь дальше найдем дрова.

Мы вернулись в вагон. Машинист дал пар, колеса крутанулись на месте, а потом поезд тронулся и поехал в ночь и в метель.

– Бедняги! – вздохнул кондуктор. – У меня язык не повернулся сказать им.

– Что сказать?

– Об этом местечке. Остальные-то отсюда уехали потому, что узнали правду. Весной начнут спрямлять полотно, и этот место окажется милях в трех-четырех от железной дороги. Эти участки не стоят ни гроша. Здесь снова будут жить одни только койоты.

Глава 41

Через час к нам заглянул кондуктор. У нас был кофе, приготовленный на печке, мы налили и ему кружку. Снег, налипший на его усы, фуражку и плечи, серел, подтаивал и падал комками на пол.

– Снега все больше, – сказал он. – А впереди выемка. Боюсь, что ее замело.

– Выемка? – спросил Фэрчайлд. – Вы имеете в виду – в горе?

– Вроде того. Полмили длиной, тридцать футов шириной.

– У вас есть лопаты? – спросил я.

– Около дюжины найдется. Пробьемся через выемку – там будет полегче. Станция, поселок, магазины. Еда и топливо.

Пока он говорил, поезд начал тормозить. Дернулся, рванулся вперед и остановился окончательно.

Я надел свою куртку из бизоньей шкуры, мы с кондуктором вышли в тамбур и спрыгнули в снег. Подошли к локомотиву. Машинист, здоровенный ирландец, спустился к нам.

– Там все замело, Уолт, – сказал он.

Мы побрели вперед, утопая по колено в снегу. Рельсы перед нами были погребены под восьмифутовым слоем снега, и никто не мог сказать, как далеко простирается занос.

– Мы прошли примерно треть выемки, – сказал машинист. – Вряд ли ее замело до конца, скорее какой-то кусок. Если через него пробьемся, то будем на станции еще до рассвета.

– Давайте лопаты, – сказал я. – Если есть фонари, тащите и их.

Я начал раскидывать снег. Ко мне присоединился Фэрчайлд, а за ним – разговорчивый Уильямс.

Он оказался неплохим работником. Мы согрелись, а вскоре нас сменил Миллер с двумя другими мужчинами. Мы вернулись в вагон попить кофе. Паровоз загудел, протащил состав футов на пятьдесят и встал.

Так шло время. Мужчины по трое сменяли друг друга. Расчищали путь на несколько десятков футов вперед, поезд подтягивался, и все начиналось сначала. Когда я в очередной раз вернулся в вагон погреться, то заглянул в ящик с дровами. Он был почти пуст. Пока мы работали, дрова превращались в дым. Я пошел на паровоз.

– Вам знакомы эти края, – сказал я. – Тут есть овраги? Что-нибудь такое, где можно найти дрова?

Машинист покачал головой.

– Не припоминаю. Впереди есть один овражек, но он голый. Никаких деревьев.

– Придется вам поделиться своим топливом, – сказал я. – В вагоне дрова на исходе.

– У нас у самих маловато. Мы без топлива далеко не уедем, да и вы тоже.

Еще час мы разгребали снег перед паровозом и потихоньку продвигали его вперед. Немного дров из тендера принесли в вагон и накормили голодное пламя. Мороз все усиливался.

И вдруг – прорыв! Стена снега перед нами проломилась, и мы увидели впереди голые рельсы. Мы побросали лопаты в товарный вагон, вскочили на ступеньки, а поезд медленно двинулся вперед. Похоже, к этому моменту выемка была пройдена до половины.

Поезд пыхтел и тащил вагоны со скоростью пешехода.

– Думаете, все? Прорвались? – спросил Фэрчайлд.

– Все может быть. – Я пожал плечами и сел рядом с Лорной.

– Как ты? – спросила она.

– Устал и замерз, – сказал я. – Но ведь мне такое не впервой. Прорвемся.

Она глянула на своего доктора.

– Он ведь работал наравне со всеми?

– Да, милая. Все в порядке

Лорна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Мы так долго жили вместе, что я прекрасно понял, о чем она думала все время: волновалась о том, как ее суженый пройдет испытания, примем ли мы его. Мы приняли бы доктора в любом случае, но Лорна надеялась, что мы примем не только ради нее, но и просто как человека.

Поезд тихо, словно ощупью, продвигался вперед. Сколько мы уже проехали после заноса? Сто ярдов? Двести?

Поезд остановился. Я сидел закрыв глаза, и даже сама мысль о том, что придется опять выползать на мороз, была мне ненавистна.

Дверь распахнулась, в нее ворвался холодный ветер.

– Шафтер, посмотри, а то не поверишь! – крикнул кондуктор. – Думаешь, из-за чего мы встали? Из-за снега? Ничего подобного! Там бизоны!

Все повылезали из вагона поглядеть.

В этом месте выемка была совсем узкой. Бизоны укрылись в ней от метели. Их набилось туда видимо-невидимо, они стояли сплошной стеной, заполняя выемку от склона до склона, а ветер наметал вокруг сугробы. Густая шерсть бизонов на головах и на плечах была покрыта снегом. Животные тупо глазели на нас. Их было не счесть, но думаю, что многие сотни.

– Они не шелохнулись, – сказал машинист. – Даже и не думают двигаться. Если налетим хоть на одного, поезд сойдет с рельсов.

Мы смотрели на бизонов, они, понурив свои огромные головы, – на нас. Им удалось найти самое лучшее укрытие в округе, и уходить отсюда из-за какого-то пыхтящего черного монстра они вообще не собирались.

– Может, их перестрелять? – предложил Уильямс.

– И что толку? – отозвался я. – В каждом из них по две тысячи фунтов, а то и больше. Куда их девать? Как уберем с пути?

– Но, может быть, они испугаются?

– Ничего не выйдет. Бизона не так просто испугать. Один охотник как-то раз установил ружье на подставку и бил их одного за другим, не меняя позиции. Одни падали, а другие продолжали пастись. Ни черта они не боятся. Мы застряли.

– Что же делать?

– Может, попробовать потихоньку двинуться вперед? Вдруг они очухаются и отойдут в сторону? А нет, так придется ждать. Буря стихнет, и они уйдут.

Возвращаясь в вагон, я обо что-то споткнулся. Разгреб снег и увидел старую шпалу. Вдвоем с Уильямсом мы затащили ее в вагон. Топора у нас не было, но были ножи, чтобы отрезать от нее по куску и бросать в печку.

Поезд дернулся, невероятно медленно двинулся вперед и опять остановился. Снова двинулся и снова затормозил. Я положил голову на спинку сиденья и расслабился. Теперь все дело за машинистом – вдруг ему повезет.

Я и не заметил, как заснул. А когда открыл глаза, окна светились серым утренним светом. Голова Лорны лежала у меня на плече. Фэрчайлд растянулся на двух сиденьях по разные стороны прохода, положив посередине мешок. Уильямс глядел в окошко.

– Что там?

– Стоим, – сказал он. – А наша шпала кончается.

Остальные крепко спали. Паровоз давал редкие гудки. Высвободившись, я встал, вышел на площадку и выглянул наружу. Меня обдало холодным воздухом. Вдруг мимо ступенек вагона протиснулся кто-то огромный – прямо у меня под ногами. А потом еще один. Бизоны зашевелились, видно, их встревожили наши гудки. Но потом они свыклись с новым звуком и стали двигаться еле-еле. К тому же тратить много пара на гудки машинист не мог. И все же паровоз двинулся, и мы медленно поехали. Выехали из выемки и уже катили под уклон, когда я заметил кубической формы сугроб – наверняка штабель шпал. Машинист притормозил. Мы вылезли наружу и откопали шпалы. Большую часть погрузили в тендер, а несколько штук отнесли в вагон.

Я сидел подле Лорны и Фэрчайлда. Подошел Алек Уильямс. Он улыбался.

– Ну что ж, вроде бы едем. Как же вы тут живете?

– Как и везде. День за днем, шаг за шагом. Мужчинам тут хорошо, но – как сказал один человек – настоящий ад для лошадей и женщин.

Он засмеялся.

– Интересно… Это моя жена решила, что мне стоит на годик поехать на Запад.

Уильямс пошел было дальше, но обернулся.

– Слушай, тебя ведь тут называли Шафтером?

– Правильно, Уильямс. Я и есть Бен Шафтер.

– Черт побери! – Он покачал головой. – Вот уж порасскажу дома, что работал с самим Беном Шафтером!

Я откинулся и закрыл глаза. Через несколько часов – Шайенн, достаточно долгая стоянка, чтобы успеть сделать кое-какие дела. Паровоз гудел, звук улетал и терялся в бескрайнем снежном пространстве. Ветер утихал, снегопад прекратился. Последние порывы ветра вздымали бесплотную кисею снега и, обессилев, роняли ее. Под снегом корни травы ждали весеннего тепла. Трава взойдет, по ней будут бродить стада бизонов. Потом они исчезнут, а на их месте появятся стада коров, на месте травы – посевы пшеницы, кукурузы, ржи или льна.

Некоторые из переселенцев погибнут от рук индейцев. Холод, голод, засуха и бури убьют других, но все равно – им несть числа, и они будут и будут сюда ехать.

Индейцы, как и бизоны, исчезнут с лица земли, или вольются в сообщество пришельцев. Перемены неизбежны. Потоки людей ведут себя подобно морским приливам – волна нахлынула, откатилась и нахлынула вновь. Один ушел, пришел другой. Слабый погиб, сильный выжил. Так было от века, так и будет всегда.

Конечно, каждый человек способен кое-что изменить. Но в конце концов последнее слово не за людьми. Оно за ветрами, дождями, за высохшей землей, каменными горами, за голодом, холодом, засухой и запустением. Вот за кем последнее слово, и не найдется такого человека, который сумел бы построить такую крепкую стену, чтоб отгородиться от них навеки.

Лорна коснулась моего плеча.

– Бен, мы подъезжаем.