Текст книги "Бендиго Шефтер"

Автор книги: Луис Ламур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 26

Еще в полумиле от поселка я увидел ярко освещенный дом. Как потом оказалось, это был салун. Подъехав поближе, я увидел свет еще в некоторых домах. Но на том конце поселка, где жили Каин и Рут Макен, было темно. Через сотню ярдов я заметил дорогу. Возле нее стоял какой-то знак, но в темноте было не разобрать, что там написано. Я подъехал вплотную и зажег спичку.

ФИННЕРЛИ

ТЕРРИТОРИЯ ДАКОТЫ

Когда я уже отъехал, неподалеку раздался голос.

– Вы что-нибудь поняли из этого? – Голос был странный, а манера слишком мягкая, словно нарочитая.

– Понял. Тут, похоже, какая-то ошибка, – тихо сказал я. – Я знаю всех, кто основал этот город, но никакого Финнерли среди них не было.

– Такие разговоры до добра не доведут, – сказал голос. – На вашем месте я бы вел себя поаккуратнее.

– Вы не на моем месте, – тихо ответил я. – Это поселение закладывали честные люди, они хотели честной и безопасной жизни. Видно, тут кое-что изменилось.

Он подошел ко мне поближе, теперь я мог его разглядеть. Он был ниже меня ростом, крепкого сложения и, как мне показалось, постарше. В руках у него было ружье.

– Те люди теперь в меньшинстве. У них семьи и дома, они хотят мирной жизни. А у новичков нет ничего такого, и мир для них – пустой звук. Они слетелись на золото, они хотят только одного – поживиться. Тихие добродетели не для них.

– А вы?

– А я зритель, сэр. Причем искушенный зритель. Я видел несколько раз, как зарождались новые города. А еще видел, как некоторые из них умирали.

– Отчего же они умирали?

– Думаю, от беззаботности. Не было воли бороться, не было настоящей любви, а было попустительство и страх вмешаться… А может быть, виновата политика «мир любой ценой».

– Где же были вы сами?

– Я только наблюдатель, сэр. Я – ничей. Но, кажется, вы прибыли в самый острый момент, друг мой. Если вы намерены принять участие в выборах, сейчас самое время.

– Кто же баллотируется?

– Ну, преподобный Мозес Финнерли выдвигается в мэры, а конкурент у него как будто такой седовласый джентльмен по имени Сэмпсон. Некто мистер Паппин претендует на пост мирового судьи, а конкурент – кто бы вы думали? – женщина.

– Рут Макен?

– О! Вам знакомо это имя? Да, это она. Все зовут ее вдова Макен, как мне кажется. Чтоб женщина в нашей стране занимала такой пост – это что-то новенькое, почти революция.

– Она образованная и умная женщина, а ее покойный муж был офицером и выдающимся человеком. Она уравновешенна и рассудительна. Думаю, она прекрасно справилась бы.

Он немного помолчал, а потом продолжил:

– Олли Троттер собирается стать шерифом. Сперва мне показалось, что конкурентов у него нет. Видите ли, до этого тут были три шерифа. Одного подняли на смех и выгнали из города, второго убили… при невыясненных обстоятельствах, как говорится, а третьего в перестрелке убил сам мистер кандидат – Олли Троттер. Правда, свидетели утверждают, что драка была честной.

– А кто еще выдвигается в шерифы?

– Человек по имени Каин Шафтер. Он из той небольшой группы, которая хочет порядка и справедливости. Я восхищен его смелостью, но отнюдь не его решением. Надеюсь, он хорошо обращается с оружием.

– Неплохо, – раздраженно сказал я. – Если среди горожан оказалось бы поменьше равнодушных зрителей, ему было бы ни к чему хорошо владеть оружием.

– Несомненно… вы, конечно, правы. Но видите ли, молодой человек, я всего лишь любопытный путешественник, не более. Я живу на востоке. Приехал из Денвера, а раньше жил в Нью-Йорке.

– Ясно. – Я спрыгнул с лошади, но оставил ее между нами. – Но вы не так уж мало увидели.

– Меня занимают города и политика. Занимают, скажем так, мужские игры. Но я больше читатель и наблюдатель, чем деятель. А здесь, в этом городке, передо мной разворачивается довольно-таки грустная картина: город, которого вообще-то и быть не должно, приходит в упадок.

– Не должно быть?

– Конечно. Обратите внимание, как он расположен. У вас тут только один маленький ручеек, значит, запас воды недостаточен. Промышленности нет… ах да, золото! Но я повидал золотоносные районы. Не думаю, что здесь есть приличные залежи.

– Но никто не селился здесь ради золота. О золоте ничего не знали. Это был способ спасения. Одни думали, что это временное пристанище, другие искали здесь свое будущее.

– Вот я и говорю – случился просчет. Мне очень жаль, молодой человек, но будущего у вашего поселения нет. Так, местечко, центр небольшой группы владельцев ранчо. Для земледелия тут почва не слишком хороша, да и фургонам осталось недолго пополнять здесь запасы. А железная дорога пройдет в стороне.

– Где?

– Немного южнее. Трасса уже спроектирована, скоро начнут строить.

Грустно, но этот человек говорил дело. Мы, основатели города, любили его только потому, что он был наш. Он был плодом наших рук.

– Ошибка только тогда ошибка, когда на ней настаиваешь, – сказал я.

Он приостановился и уставился на меня.

– Вот это да. Хорошо сказано! Вы думаете, многие будут настаивать?

Я пожал плечами. Я ничего не знал, а кроме того, мы подошли к первым домам, настоящим лачугам. Похоже, их строили весной: перезимовать в них было бы невозможно.

Потом я увидел новую лавку, а через дорогу от нее – салун. Там было четыре окна и двери, которые открывались в обе стороны, свободно болтаясь. Вторые, настоящие, двери были распахнуты настежь. Изнутри доносилась музыка, дребезжало что-то вроде музыкального автомата, слышались какие-то голоса и грубый смех.

На моего собеседника упал свет из раскрытой двери, и я наконец смог его разглядеть. У него была аккуратно подстриженная борода, он был в новой серой шляпе и в костюме из тонкого сукна, а штаны заправлены в сапоги.

– Генри Страттон к вашим услугам, сэр, – протянул он мне руку. – У меня есть небольшие владения на востоке, возле Шайенна. А кроме того – я вложил кое-что в железную дорогу.

– Бендиго Шафтер. Здесь мой дом. Я ездил в Орегон за стадом.

– Ах да! Наслышан. Вас тут дожидаются. Точнее – на вас рассчитывают. Я слыхал, как Буд Макен говорил, что, если бы вы были здесь, ничего плохого бы не случилось.

– Мне пора домой.

– Не хотите ли выпить? Зайдите, дайте парням возможность на вас полюбоваться.

– У них еще будет эта возможность. Спокойной ночи, сэр.

В доме Каина было темно, не горел свет и у Сэмпсонов. Огоньки теплились только у Крофтов и у миссис Макен.

Я въехал на холм, а потом во двор.

– Эй, там, в доме! – позвал я.

Мне ответила гробовая тишина. Я подошел поближе и тихонько постучал в дверь. Через некоторое время раздался голос Рут Макен:

– Кто там?

– Это я, миссис Макен, Бендиго.

Загремел засов, дверь приоткрылась, я увидел Рут Макен с револьвером в руке.

– Бен? Ох, Бен! Входи, пожалуйста.

– Если можно, я сперва загоню лошадей.

– Конечно, конечно. Я поставлю чайник.

Я завел лошадей в загон, прихватил винтовку, сумки, плащ, накинул на плечо одеяло и пошел в дом.

Она ничуть не изменилась. То же милое лицо с правильными чертами, те же темные волосы… Показалось или нет? В них появилась седая прядь – но, может быть, я просто раньше ее не замечал.

– Ну, дай на тебя поглядеть, Бен.

Она отступила на шаг и стала меня разглядывать.

Я догадывался, что она видит. Я подрос до шести футов с двумя дюймами, а весил ровно сто девяносто фунтов. Давно не стригся, не брился и не мылся, а старая моя шляпа совершенно потеряла форму.

Показалось, что ее глаза стали печальными?

– Бен, ты стал взрослым. Ты уже мужчина.

– Я им всегда был, мэм. Просто постарел на год. А может, на два.

Она налила мне чаю и поставила на стол тарелку с холодным мясом и хлеб.

– Ты вернулся в плохое время.

За столом она мне все рассказала. Поселок разросся, теперь здесь около двухсот человек. Появились лихие парни, но много и порядочных людей.

Дрейк Морелл учительствует, лихие ребята его не трогают. В церковь Джона Сэмпсона сейчас ходит около шестидесяти человек. Если бы иногда не стреляли на улицах и никого не убивали, могло бы показаться, что тут мирно сосуществуют две разные общины.

Олли Троттер убил приезжего человека. Что там случилось на самом деле – неизвестно, все говорят по-разному. Но тот человек был вооружен.

– А что Уэбб?

– Много сидит в салуне. С нами он хоть разговаривает, а его сынок, этот юный Фосс, связался со всей этой швалью. Таскается по пятам за Троттером. Троттер называет его «заместителем», и, можешь себе представить, – Фосс этим гордится. Выступает как петух. Смешно и грустно.

– А как ваша торговля?

– Поначалу все шло очень хорошо. Я увеличила запасы… Сперва меня снабжал мистер Траск, а потом мистер Файллин. Главные мои покупатели – мормоны, но теперь они приезжают все реже и реже. Им не нравится обстановка в поселке. Не хочется ввязываться в скандалы и нарываться на неприятности. Тут с каждым днем делается все хуже и хуже.

– Что за человек этот Файллин?

– Приличный человек. Из Старого Света, он там родился, но еще в детстве его сюда привезли. Жил в Бостоне, потом в Нью-Йорке. Он на стороне закона и порядка, Бен, и у него есть друзья в городе.

– Выборы завтра?

– Если они состоятся. Бен… мне кажется… они собираются убить Каина.

– Что?! – Моя чашка выпала из рук и грохнулась об стол. – Извините. Что вы хотите этим сказать?

– Мне рассказывал Буд. В школе один парень дурачился и подначивал Фосса, этого сынка Уэбба… Мол, чьим «заместителем» ты будешь, если выберут в шерифы не Троттера, а мистера Шафтера? Тот рассвирепел и заявил, что он обязательно останется помощником Олли Троттера, потому что на выборах будет только один кандидат… У Троттера не будет соперников.

– Может, это просто болтовня?

– Я беспокоюсь, Бен. Олли ходит с Фоссом в горы и учит его быстро вытаскивать револьвер и стрелять в цель из разных положений. Буд несколько раз видел эти уроки. А еще он видел вот какую игру – у Фосса был револьвер в кобуре, и он подошел к Троттеру с мирным разговором и вдруг как вытащит другой револьвер из-под куртки! Мигом.

Я смотрел на нее и молчал.

– Думаю, нужно поговорить с Уэббом.

– Осторожно, Бен. Уэбб водится со всей той компанией.

Я пожал плечами.

– Миссис Макен, вы прекрасно знаете, что Уэбб сам по себе. Он одинокий волк. Что бы там о нем ни говорили.

– Последнее время он только с ними. Торчит в заведении Папаши Дженна. И стал еще более угрюмым.

Я допил чай.

– Вы считаете, они натравливают Фосса на Каина? Подбивают на убийство?

– Очень похоже. Совести у них нет. Фосс – глупый мальчишка, почитает Олли Троттера героем. Они все твердят парню, что он станет большим человеком, что ему дадут значок, и он будет официальным помощником шерифа, и все такое прочее… А еще – Фосс недолюбливает Каина за невозмутимость. У них верный расчет – разделаться с конкурентом руками Фосса. Тогда они ни при чем. А если они сами нападут на Каина, народ может возмутиться, и тогда Троттера не выберут.

Чем больше я вникал во все эти смутные обстоятельства, тем больше убеждался, что нужно дождаться утра. Если разбудить Уэбба среди ночи, он может отреагировать слишком нервно. Да и Фосс, наверное, ночами дома.

Я продолжал слушать рассказы миссис Макен и сам рассказал о своем путешествии. Умолчал только о бандите, погибшем возле гумна от моей руки. Убийством нечего гордиться. Времена были тяжелыми, многие брали в руки оружие, чтобы подчинить других своей воле. Но им приходилось быть готовыми к достойному ответу, к тому, что они и сами тоже могут погибнуть. Так оно и случалось рано или поздно.

Я устроился спать под деревьями, прислушиваясь к журчанию воды в роднике миссис Макен. Я вспоминал о том времени, когда я рубил лес для постройки ее дома и пил из этого родника. Какой простой и ясной была тогда наша жизнь. Приходилось думать только о крыше дома, об охоте да остерегаться индейцев.

А кстати, как с ними здесь? Что с тем злобным молодым воином, которого я однажды унизил, а потом защитил от тех, кто хотел его убить?

Когда рассвело, я отправился к Каину. Он как раз вышел доить коров.

Его широкое лицо расплылось в улыбке.

– Бендиго! Вот это да!..

Он было повел меня в дом, но я его остановил.

Вначале я рассказал ему о стаде, потом о Стейси Фоллете и моих индейцах. И пересказал все, что узнал от миссис Макен. Он хмуро слушал, изредка кивая.

– Этого можно было ожидать, – сказал он.

И пошел на гумно. Каин стал доить корову, уткнувшись в коровий бок головой. Я слушал, как менялся звук молочной струи с тем, как наполнялось ведро, и думал о предстоящем дне.

– Каин, – тихо сказал я, – давай я выдвину себя на эту должность.

– На какую?

– Шерифа. Вместо тебя.

– Ты хочешь снять гору с моих плеч, Бендиго? Не стоит.

Я заговорил, неожиданно для себя осознав, что говорю именно то, что думаю, а думаю то, что говорю:

– Я хочу заняться политикой. Стать шерифом для меня – первый шаг, первый шанс. Я хорошо владею оружием и, как мне кажется, чувствую, когда им вообще не нужно пользоваться. Я мог бы стать шерифом здесь, а потом где-нибудь еще. Тебе-то это ни к черту не нужно. Ты никогда не хотел стать шерифом. А мне уже предлагали, но тогда я был к этому не готов.

– А теперь?

– Теперь да, Каин.

Он закончил доить.

– Давай пойдем к Хелен и девчонкам, – сказал я.

К нам подбежала Лорна.

– Бен! Ох, Бен! Я увидела коня и поняла! – Она плакала от радости. – Ты такой большой, Бен! Ты поправился!

– Это не жир! – запротестовал я. – Там не ожиреешь.

За спиной я услышал голос:

– Бен?

Это был Нили Стюарт. Он изменился: осунулся, а глаза запали, будто его все время мучила бессонница.

– Бен, помоги мне.

– Что случилось, Нили?

– Эти двое… Паппин и Троттер. Они отняли мою делянку.

– Пошли в дом, – сказал Каин. – Хелен уже приготовила завтрак. Не знаю, как вы, а я голоден.

– Я тоже голоден, – сказал я. – Пойдем, Нили. Там все расскажешь.

Мы сели за стол. На меня нахлынули воспоминания. В этой теплой милой комнате недоставало одного лица – лица Нинон. Ее здесь просто не было. Появится ли она когда-нибудь?

– Они меня обкрадывали, – рассказывал Нили. – Я это понимал, но, видишь ли, боялся их обвинить. Боялся, что убьют. Потом понял, что они все равно замыслили меня убить. Только ждут, чтобы Олли стал шерифом. Сами убьют, сами проведут расследование. И концы в воду.

– А факты?

Он помолчал.

– Ну, я вчера вечером запер дверь в заборе – прииск им огорожен. У них есть ключ. А я сменил замки, запер дверь и повесил записку: «Закрыто до особого распоряжения».

– Правильно, – сказал Каин.

Нили подрагивал ногами под столом.

– Я тоже так думал. А сегодня утром они пришли ко мне – Паппин и позади Олли. Принесли купчую на прииск. Паппин сказал, что им, мол, не выплачено жалованье и они хотят в зачет жалованья забрать прииск. «Подпиши эту бумагу, и все будет шито-крыто. Мы с Олли не хотим неприятностей, правда, Олли?» – вот что он заявил. Я сказал, что мне надо подумать. Он тогда сказал, что дает мне время до полудня и чтоб я сам принес ему бумагу, потому что они будут заняты выборами. А если я… ее не принесу… они сами за ней придут.

– Что ты хочешь от меня?

– Я не могу против них выйти. А ты так хорошо стреляешь. Этан говорит, что ловчее тебя еще стрелка не встречал.

Каин глянул на меня и кивнул.

– Хорошо. – Он посмотрел на Нили. – Бен хочет выдвинуть себя на должность шерифа. Ты бы проголосовал за него, Нили?

– Да, конечно. За любого из вас.

Каин откинулся на спинку стула.

Он был крупный, могучий человек, и, если смотреть невнимательно, можно было подумать, что он толстый. На самом деле он просто широкой кости, и у него горы мускулов. Никогда точно я не мог понять, где предел его сил. Он мог удержать или поднять… ну, словом, все что угодно. В этом смысле он был феноменом, но должность шерифа не для него, и мы оба это знали. Он предпочитал уединенную, тихую жизнь и совсем не стремился к власти. Но я видел, как он глазом не моргнув поднимает бочку в пятьсот фунтов и укладывает ее в фургон, не напрягаясь. Таким уж он уродился. Я тоже не слаб, но ему и в подметки не гожусь. И тем не менее он нежный, ласковый человек, совершенно непригодный для того, чтобы иметь дело с тем, что творится в нашем городе.

– Ничего не подписывай, Нили, – сказал я. – Я все беру на себя. – И повернулся к Каину: – Ты отказываешься от участия в выборах, если я выставлю себя?

– Да, – ответил он. – Это дело не для меня, просто не было никого другого. Я всем скажу, что ты – тот человек, который нам нужен. – Он задумчиво глядел на меня. – Ты сильно изменился за последние месяцы. Но, как всегда, стремителен и уверен в себе. И себе на уме.

– Так или не так, – сказал я, – но я не собираюсь тихо любоваться, как гниет наш город. Я постараюсь навести в нем порядок. И нечего переживать насчет Троттера или Паппина.

Я задумался о Паппине. Мы так мало его знали. Похоже, он мозговитый и коварный, но что будет, если прижать его к стенке? Олли Троттер выхватил бы пушку, он сам себе сильно нравился с оружием, но что же Паппин? А еще меня беспокоил Уэбб. Он крепкий орешек, но за кого он? А тут еще его сынуля, Фосс, который, по слухам, намерен убить Каина.

Или меня.

Ну, нет, этот номер у него не пройдет. И все же жалко, что стадо еще не пришло. Как было бы славно, если рядом оказался Стейси Фоллет!

Вдруг меня осенило.

– А где Этан?

В комнату вошла Лорна.

– Он тут редко бывает. Появляется только потому, что ждет твоего возвращения. Он сказал, что не хочет уезжать, он должен охранять Рут Макен, пока ты не вернулся.

– Он у себя в землянке?

– Не знаю. Он не любит споров и ругани и все время пропадает в горах. Узнает, что ты вернулся, и сразу появится.

В дверях появилась Хелен.

– Бендиго, к нам поднимается Олли Троттер. С ним еще двое.

Глава 27

Паппина среди них не было. Каин глянул через мое плечо.

– Эти парни крутятся у Папаши Дженна, – сказал он. – Который повыше – Нельс Тейлор, второй – Вин Пакман.

– Хорошо, – сказал я. – Справлюсь.

Я вышел во двор и увидел, что дверь Джона Сэмпсона распахнута. У меня сразу потеплело на сердце – слава Богу, хоть здесь все как прежде: только запахло опасностью – наши сразу занимают оборону. Каин у меня за спиной, Сэмпсон в дверях собственного дома.

Увидев меня, Троттер словно споткнулся и скривил лицо, будто не мог поверить своим глазам. Потом они снова двинулись вперед, а парни, видно, стали расспрашивать его обо мне.

Утро было солнечным и ясным, зелень сияла, а возле дома Рут Макен ярко вырисовывались пятна цветочных грядок. Из труб поднимались спокойные струйки дыма, а внизу на улице возле заведения Папаши Дженна стояли двое и глядели на наш холм.

Троттер и компания приблизились.

– Нили Стюарт здесь?

– Здесь, мистер Троттер. Я его юридический советник. Я посоветовал ему ничего не подписывать, прииск не открывать и провести расследование, откуда берется золото, которое тут ходит в свободном обращении. Адрес легко определить по минеральному составу. Может быть, кто-то завладел золотом помимо желания мистера Стюарта?

Я блефовал, но Троттер не мог знать, что же мне известно на самом деле. Виноватому всегда кажется, что люди знают гораздо больше. Я решил продолжать в том же духе.

– Ты не адвокат! – рявкнул Троттер. – Не пудри мне мозги!

– Я изучал право. Я учусь уже давно, мистер Троттер, – сказал я кротко, рассчитывая на то, что он не раз видел меня за чтением.

А откуда ему знать, что именно я читаю? Читал же я только Блэкстоуна и небольшую брошюру о том, как нужно строить доказательства. Думаю, что практикующие по тем временам адвокаты читали не больше.

– Как вы считаете, мистер Троттер, сколько нужно времени, чтобы стать адвокатом? – спросил я.

Ответа он не знал, а мне нужно было лишь его запутать, не дать ему повода схватиться за оружие. Еще я хотел перевалить всю ответственность с несчастного Нили на самого Троттера.

– Где Нили? Я хочу с ним поговорить!

– Сожалею. Я посоветовал моему клиенту не вступать ни в какие переговоры, – заявил я, а потом сделал новый ход: – Естественно, губернатор Территории скоро пришлет своего уполномоченного, чтобы тот расследовал это дело.

Конечно, Троттеру все это не понравилось, а я тихо радовался, что здесь нет Паппина. Этого гуся на мякине не проведешь.

– Он должен нам деньги… наше жалованье. Или он нам платит, или мы забираем себе прииск. – Он подпер руками бока. – А тебя, Шафтер, это не касается. Так что держись от нас подальше.

– Это меня касается, – спокойно ответил я. – Прииск вы не заберете, все, что причиталось, было выплачено. А мы собираемся учинить вам иск по поводу отчетности. Дело в том, что, когда я получил письмо от мистера Стюарта…

– Письмо?

– Письмо. Так вот, я немедленно начал расследование. По моей просьбе мой друг начал наводить справки о вашем прошлом, мистер Троттер. А также о прошлом мистера Паппина и мистера Мозеса Финнерли. Мы решили, что, раз нам предстоит обращаться в суд, нужно собрать все документы.

Это ему ужасно не понравилось. Ему и в голову не приходило, что кто-то вдруг начнет интересоваться его прошлым. Все дело ему казалось до смешного простым: запугать Нили и заставить его отписать им прииск, а если он станет ерепениться – втянуть в ссору и прикончить. Наш поселок на отшибе, законов тут нет, и все останется шито-крыто! Мои разговоры о судах, исках и расследованиях смутили и раздосадовали его. Троттер к ним готов не был и тут же заглотнул наживку.

– Я так этого не оставлю. Поговорим после выборов. Хотите суд – будет вам суд, здесь, у нас в городе.

Он повернулся и пошел вниз по улице. Остальные – за ним.

– Нужно действовать быстро, – сказал я Каину. – Зови Джона, нам нужно прогуляться.

– Куда это вы? – К нам подходил Буд Макен.

– Начинаем предвыборную кампанию. Пройдем от дома к дому и поговорим с людьми. Многие меня не знают, хочу с ними познакомиться.

Буд слушал. Я рассказал ему, что произошло, чтобы он передал все матери.

– Буд, мне нужна твоя помощь. Съезди к Этану, скажи, что он нам нужен. Если его нет, оставь записку.

Буд отправился, а Джон Сэмпсон, надев черный костюм, а на седую голову шляпу, присоединился ко мне и Каину. Он смотрелся очень хорошо. Сперва мы пошли к Крофтам. Том и Мери вышли нам навстречу. Я рассказал им про Нили и что выдвигаю себя вместо Каина, а что касается должности мэра, мы все выступаем за Джона.

– Ну, не знаю, – возразил Том. – Я ничего не имею против тебя, Джон, но у преподобного ведь опыт! Он такой хороший человек и был главным во многих городах, а нам как раз нужна крепкая рука.

– Интересно, что это за города? – сказал Каин. – И чего>то он там не долго задержался?

– По разным причинам, – сказал Том. – Но главное, он должен спасать души. Перво-наперво он – проповедник.

– Скорее всего, ты прав, Том, – сказал я. – Только жаль, что вместо того, чтобы проповедовать, ему придется тратить все свое драгоценное время на городские дела. С ними прекрасно справился бы Джон. А преподобный Финнерли пусть вдалбливает Евангелие в пустые головы – это как раз то, что нам нужно… особенно при том бедламе, который тут творится. Я думаю, что мистер Финнерли просто не знает, что творит мистер Троттер. Но мне кажется, ему следовало бы знать. Представь, Олли Троттер отбирает прииск у Нили. Потом он смотрит вокруг и видит, что на твоей ферме дела идут тоже неплохо. Раз – и ферма уже не твоя. Нужно обо всем рассказать преподобному. А если его изберут – тем более. Ты должен к нему немедленно обратиться, Том, особенно если его изберут.

Том переминался с ноги на ногу. Яснее ясного – мое предложение ему не по вкусу.

– Подумай, Том. Мы уже давно вместе, мы прошли долгий путь. Да, мы не всегда соглашались друг с другом, но все же мы кое-чего добились. А что до этой залетной шушеры – так еще зима не начнется, а половина из них уже омоется. Зима будет нелегкой. Подозреваю, что нам с Этаном снова придется много охотиться.

Следующим был мужик с бычьей холкой, звали его Роббинс. Глядел он на нас с сомнением. Кажется, Джон ему нравился, но обо мне он знал только понаслышке. Все-таки он нас выслушал. Мы ему не поддакивали, но и опасений его не стали опровергать. Просто выложили ему все дело, как мы его понимали.

– Бендиго Шафтер – один из тех, кто проник к индейцам и спас наших детей, – сказал Каин. – Всю первую зиму он охотился и обеспечивал нас всех мясом. А еще он был во главе, когда мы сражались с бандитами.

– Значит, вы тот, который отправился за стадом? – спросил Роббинс.

– Да. Стадо будет здесь через два-три дня.

– Да, пригнать стадо из самого Орегона – это сильно. Вы брали с собой золото? И доехали до Орегона с золотом в кармане?

– Да.

– Молодец. Большинство молодых людей его наверняка потеряли бы. Или бы его у них отняли. Ладно, как я буду голосовать, не скажу, но вы мне кажетесь стоящим человеком.

Возле платной конюшни Файллина на нас уставилась дюжина мужиков. Один из них, совершенно квадратный, с рябым лицом и похожий на ирландца, протянул руку:

– Привет, Каин! Привет, Джон! – потом повернулся ко мне, из-под его густых бровей меня буравили испытующие проницательные глаза. – А вы, как я понимаю, Бендиго Шафтер? Тут пронесся слух, что вы выдвигаетесь на должность? Ну и ну, – добавил он насмешливо.

Народ чуть раздвинулся, и показался тот огромный и белобрысый мужик, который хотел отобрать у меня часть стада в пути.

– Ты? Это ты выдвигаешься? На кого?

– На шерифа, – усмехнулся я. – Хочу получить твой голос.

– Мой голос? Ну и дела. – Он мотнул головой. – Парни, тут раз на Орегонском тракте я пытался отобрать у него стадо – не вышло. Я проиграл. Ладно, Шафтер, я проголосую за тебя. Похоже, из тебя получится настоящий шериф. Ты не вилял, не дергался и был готов сделать то, что обещал.

Он улыбнулся – хмуро и насмешливо.

– Может быть, когда-нибудь мне придется тебя убить. Но сегодня я проголосую за тебя. Ты рассудителен, и в тебе есть порох.

Он отвернулся и зашагал к салуну.

– Ну что ж, джентльмены, – тихо сказал Файллин. – Такие вот дела. – Он протянул мне руку. – Я заодно с Колли Бенсоном. Он тут самый крутой парень.

Мы нанесли еще несколько визитов и вернулись домой к Каину. Раньше, естественно, я никогда не занимался предвыборными кампаниями и теперь понял, что мне интересно встречаться с людьми и нравится общаться с ними. И еще мне очень хотелось спасти наш городок.

Слова Генри Страттона терзали меня – в них было много правды. Как только южнее нас пройдет железная дорога, всей нашей торговле конец. Охота и золотодобыча еще останутся, но городу этого мало. Почва вокруг нас бедна, а лето коротко.

Зачем мы вообще затеяли этот город? Он был нам нужен. Как пристанище, как дом и как нечто, во что можно верить. Город может сделаться для человека чем-то большим, чем просто город, большим, чем место жительства и заработка. Он может стать настоящей школой. Чтобы строить и сохранять, нужна дисциплина. Дисциплина каждого из нас и дисциплина всех вместе. Смертью любому городу, любой цивилизации грозят распущенность, своеволие и этическая беспринципность. А у нас – вот они, здесь – их принесли залетные искатели легкой наживы. Но Каин, Джон Сэмпсон, Файллин все еще продолжали строить, так же, как и многие из тех, кого я просто не успел узнать. По-своему созидают даже Нили и Том Крофт.

Мозесу Финнерли, Паппину и Троттеру кажется, что они хитры и мудры, что до скончания века они смогут все так же перелетать из города в город, высасывая соки из плодов труда других людей, присасываясь как настоящие пиявки. Но они состарятся, утратят силы – и куда им тогда податься? Доживут ли они до старости? Со временем для таких людей тюрьма и смерть начинают казаться милостью, ибо накапливается горечь и приходит понимание – увы, слишком поздно, – что годы потрачены бессмысленно, впустую…

Однако, что бы там ни было, хорошо снова оказаться дома после долгого путешествия. За это время не только я изменился, изменилась и Лорна. Она всегда была хороша собой, а теперь расцвела спокойной, мирной красотой, и у меня еще больше болело о ней сердце. Я догадывался о ее мечтах, мечтах, которые вряд ли могут осуществиться в нашем городке. Они годятся для жизни, которая шире и богаче, чем здесь, для жизни в обустроенном, упорядоченном обществе. Ей нужен был муж, дети, церковь по воскресеньям. Она любила деревья, цветы и всегда напевала, когда работала. Из нее могла бы получиться одна из тех добродетельных женщин, которые находят свое призвание в семье: воспитывают сильных сыновей, всю жизнь гордятся своим домом и своей страной.

– Джон, как ты думаешь, что произойдет там, внизу? – спросила Хелен у Сэмпсона. – Я имею в виду, когда мы пойдем голосовать?

– Ничего. Они слишком в себе уверены. И убеждены, что мы их боимся.

Верил ли Джон Сэмпсон в то, о чем говорил? Или только успокаивал Хелен и Лорну?

А пока, от нечего делать, мы стали вспоминать нашу прежнюю жизнь, нашу дорогу на Запад, наши старые планы. Том Крофт сидел и слушал, и вдруг словно давняя, полузабытая мечта шевельнулась в его сердце.

– Может, нам стоит двинуться дальше? – сказал он. – Здесь такая бедная почва. Что там западнее, Бен?

Я стал рассказывать о прериях, о долгих милях без капли воды, о тревожных ночах и об индейцах, но и, конечно, о Гранд-Ронд, и о зеленых сочных лугах Орегона.

– Там хорошие места, Том. Тебе там было бы получше, чем здесь.

– Тогда что же мы тут торчим, что делаем все это время? – спросил он.

– Лично я повзрослел, – сказал я. – Мне кажется, что мы все немного повзрослели. Вот у тебя, допустим, есть мечта, но ты сам еще не готов, чтобы начать ее осуществлять. Нужно повзрослеть, чтобы с ней встретиться. Я все об этом думал по ночам или в пути: и когда мы двигались сюда, и сейчас – со стадом. Вначале я думал только о судьбе нашего поселка, а потом постепенно стал себя спрашивать – а вдруг этот поселок для нас всего лишь первая ступень, такое место, где нам просто надлежит пожить некоторое время, чтобы подрасти.

– Ну, – сказал Джон Сэмпсон, – я и так был большим мальчиком. Но тут и я изменился. Кажется, никогда для меня жизнь не станет теперь такой же простой, как прежде.

Мы пили кофе, поглядывая вниз, на улицу и на людей.

– Кажется, нам пора в город, – сказал я. – Сюда идет Рут Макен.

Они с Будом оделись по-воскресному. На Джоне был его старый черный костюм, Каин натянул новый комбинезон, начистил сапоги и надел шляпу. В шляпе я его давно не видел, ведь он работал с непокрытой головой, а работал он всегда.

Крофт встал и взял свою шляпу.

– Мери нас нагонит.

Встал и Нили. Прежде он все больше молчал, а теперь сказал:

– Если бы там был Уэбб. На него вся надежда.

– И на Этана, – сказал я.

– А меня вы забыли? – спросил Дрейк Морелл. – Здорово, что ты вернулся, Бендиго. Как поживаешь?

Он казался встревоженным и напряженным. Мне понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть это, но я разглядел. Он поймал мой взгляд и дернул плечами.