Текст книги "Сальто-мортале"

Автор книги: Луиджи Малерба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Вижу двух воронов, летящих высоко в небе. Они черные. Кружат надо мной и каркают. Зачем они сюда прилетели? Что надеются отыскать, что вы надеетесь отыскать, улетайте в другое место, тут для вас ничего нет.

Почему вы меня не накрыли? Простыня у вас есть? А если нет, можете купить в магазине в Павоне или в Альбано, стоит она недорого. Человеческое существо не оставляют на съедение мухам и воронам, кружащим в небе. А не найдете простыни, накройте скатертью, ведь она-то у вас есть, хоть платок на лицо – и то лучше, чем ничего.

Я хотел бы встать, я устал, устаешь не только в пути. Хотел бы размять затекшие ноги, а потом сесть в тени дерева и спокойно выкурить французскую сигарету. Никто не поможет мне подняться – почему, спрашивается, вы мне не помогаете? Помогите человеку встать на ноги, подайте ему руку!..

Вот я и нашел тень под деревом, но самого дерева нет – куда оно делось? Похоже, это тень от римской пинии. Джузеппе, дружище, каменный ли это дуб или римская пиния – разницы никакой, будь доволен тенью, какое тебе дело до дерева?

Они все еще говорят обо мне, слова сплетаются, образуя прозрачные геометрические очертания в прозрачном воздухе. Мне надо пошевелиться, поговорить с кем-нибудь, но я не знаю с кем.

Есть желающие поговорить со мной?

Я могу, конечно, разговаривать и сам с собой, но лучше, если найду собеседника. Мы сядем в тени и немного поболтаем, покуривая каждый французскую сигарету. Значит, нет никого, кто хотел бы поговорить со мной? Мне нужно прочистить легкие. Не знаю почему, но здесь нечем дышать. Помогите мне дышать, воздуха вокруг полным-полно, надеюсь, вы не хотите весь воздух для себя забрать. Я хотел бы о многом узнать, умираю от желания узнать обо всем этом. Кто тот старик, вернее, кем он был, какую вел жизнь? Какую я жизнь вел, когда он был еще жив? У меня, к вашему сведению, появились ужасные подозрения. Я должен поговорить с кем-нибудь, сейчас же.

Я могу позвонить, но некому, а если б даже и позвонил, то не знаю, ответят ли мне на мои вопросы. Но все равно попробовать стоит. Да, но стоит ли говорить откровенно с первым встречным? Это зависит от человека. Есть люди, с которыми говоришь впервые, а кажется, будто знаешь этого человека уже сто лет. Итак, я скажу: – Алло, можем мы с вами поговорить?

А он ответит: – Говори, я тебя слушаю. Он сразу же переходит со мной на «ты», точно тоже знает меня уже сто лет.

Поговорить с таким человеком приятно, и я ему охотно бы позвонил. Но у меня нет номера телефона, и я даже не могу его отыскать, потому что не знаю ни его имени, ни фамилии. Зачем тебе знать его имя? Все равно позвони ему. Ну хорошо, я скажу: – Алло, с кем я говорю?

А он ответит: – С Джузеппе.

СТОП, ЕЩЕ ОДИН ДЖУЗЕППЕ!

Сколько нас? Я тут же вешаю трубку и звоню женщине. Она-то уж наверняка не носит мужского имени Джузеппе. Но сможет ли она ответить на мои вопросы? Увидим.

Возможно, она даже не читала газеты, и тогда мне придется рассказывать всю историю с начала и до конца, какая скучища! И я должен проявить, осторожность и не рассказать ничего, компрометирующего меня. Иначе она может сразу побежать в полицию. И тогда в два счета угодишь в Реджина Чели. Достаточно одного лишнего слова, даже недомолвки.

Стоит ли так рисковать? Лишь ради удовольствия услышать ее теплый голос, если только голос у нее теплый. Потому что если голос у нее холодный, скрипучий, то бесполезно и звонить, я не могу подвергать себя такому риску из-за женщины с холодным, скрипучим голосом. Тем более что я ее не знаю. Да, но она называет меня по имени, говорит, не волнуйся Джузеппе, я никому ничего не скажу. Хорошо, никому ничего не говори, спасибо, но учти, рассказывать-то, собственно, нечего, я невиновен. Это ничего не значит, говорит она, есть такие невиновные, которые вполне заслуживают двадцати лет каторги.

Минуточку – двадцать лет каторги. Тогда говори прямо: ты на чьей стороне, на моей или на стороне полиции? А она отвечает: – Не волнуйся, со мной можешь быть откровенен, в моем лице ты нашел друга.

ДРУЖБА.

Джузеппе, дружище, будь осторожен с этой женщиной, ее имя ты случайно нашел в телефонной книге Альбано – иными словами, это случайная встреча, не разговаривай с ней. Но позвольте, с кем же я тогда говорю? Со мной можешь говорить обо всем спокойно, сказала она, тебе повезло, что ты меня встретил. Слава богу, что повезло, сказал я.

А она сказала: – И для везенья нужно везенье, иначе на голову тебе, когда ты идешь по улице, может свалиться пресловутый кирпич.

Кто упомянул о кирпиче, упавшем на голову? Слышать не хочу про кирпичи! А этот гул что означает? Говорите громче, я вас не слышу. В ответ – тишина, разговор оборвался.

Но что я здесь делаю? Произошла ошибка. В чем же ошибка? Поймите, меня не одолевает сон, я не хочу слать, спите сами, если на вас сонливость напала. Спите, разговаривайте, фотографируйте, просите, звоните, делайте все что угодно, а я так устал от этих рук, этих ног, этой головы, я хочу выйти и отправиться куда-нибудь пешком. Я хочу двигаться, я тоже не могу оставаться неподвижным и ждать. Чего ждать?

20

Вижу издалека крыши, башни и стеклянные двери заводов, появившихся здесь в период бума. Я слышал, что с помощью Банка развития Юга здесь построят еще и другие заводы, а затем – и небоскребы для тех, кто трудится. Словом, постепенно тут раскинется

ОГРОМНЫЙ ГОРОД,

куда больше Рима и Милана, вместе взятых.

Кое-кто уже строит этот гигантский город, сам не зная об этом. Посмотрите на топографическую карту. Эти параллельные линии пролегли на месте будущих дорог. Хотел бы я знать, есть ли тайный Созидатель, который работает над этим проектом, или же город растет сам по себе?

Сверху уже виден рисунок города-гиганта, но никто этого не замечает. А может, его заметил капитан Гуидичини во время съемки местности? Не для этого ли поднялись вверх воздушные шары со всеми там воздухоплавателями и кинооператорами? Куда они девались? Их больше не видно, о них ничего не слышно, они исчезли в небе.

В один прекрасный день откроешь глаза и воскликнешь: какие небоскребы, сколько машин, как быстро они мчатся. Прошло сто лет, как быстро бегут годы! Что такое сто лет? Да ничто! Они пролетают в одну минуту, эти сто лет, а ты даже не заметил, как они промчались.

Отбросьте страх перед муравейниками, говорили архитекторы, вернее, говорят сейчас. Ну хорошо, страх перед муравейниками, но что, по-вашему, вы соорудили, построив все эти ваши небоскребы из железобетона, стали, меди, анодированного алюминия и других анодированных металлов? Вы как раз и создали муравейник, только под другим названием.

На месте Средневековой башни вырос Центральный рынок, занявший весь луг. Посредине проходит дорога из анодированной стали, на которой при всем желании не поскользнешься. Светофоры – из меди, их не сокрушишь. Но вот машин слишком много, они носятся взад и вперед по дорогам с адским грохотом, заставляющим вздрагивать небоскребы из прочнейшей стали и железобетона. И, понятно, воздух изрядно отравлен.

МНЕ ТРУДНО ДЫШАТЬ.

Но почему, размышляю я, не выпускают электромобили, раз уж их изобрели? Иначе для чего вы их изобрели, спрашивается. Говорят, что этого не хотят могущественные нефтяные компании. А покуда воздух насыщен углекислым газом и лишь на последних этажах небоскребов еще можно дышать. Воздух на улицах уже отравлен, и я говорю: волей-неволей придется вам принять какие-то меры, что же вы собираетесь предпринять? Углекислый газ заполнил улицы, проникает в дома и через шахты лифта уже добрался до последних этажей, отравляя всех до единого.

ТУТ НЕЧЕМ ДЫШАТЬ.

Это же скандал, что в наисовременнейшем городе не нашли способа сохранить воздух чистым. Что для этого нужно? Если не можете выпустить электромобили, разъезжайте на велосипедах или закройте выхлопные трубы. Углекислый газ как раз из этих выхлопных труб и вылетает. Как, впрочем, и грохот. Не хотите закрыть выхлопные трубы, найдите другой способ передвижения.

Мои доводы элементарно просты: вы, синьоры, сумели создать систему сточных труб для всей грязи города? Так создайте и большие трубы для сбора отравленного воздуха. Потом сделайте другие трубы для подачи в город чистого воздуха, горного или морского, кому какой больше по душе. Можете забирать воздух прямо из Сан-Ремо – для тех, кому нравится атмосфера Сан-Ремо, или из Кортина д'Ампеццо и Валь д'Аоста – для тех, кто предпочитает атмосферу Кортина д'Ампеццо и Валь д'Аоста. Вы привозите фрукты из Африки? Так привезите сюда воздух из тех мест, где он чистый, потому что здесь нечем дышать. Воздух и лиры не стоит, его, с вашего позволения, всюду в изобилии. Единственные расходы – на трубы, но они себя окупят.

Бесполезно говорить: здесь прежде был луг, а здесь рос кустарник, тут стояла Средневековая башня, тут – овраг Священников, а тут – Казале Аббручато. Никто этого не знает, никто ничего не помнит, ведь прошло сто, а то и двести лет, исчезли даже карты Военно-топографического института. Больше нельзя умереть на лугу, потому что нет лугов, никто не может упасть лицом в траву, потому что нигде не найдешь травы.

Шагая по улицам, люди задерживают дыхание; если у них неприятности, они не могут глубоко вздохнуть; если их одолела скука, они не могут даже зевнуть. Они не могут даже рта раскрыть, чтобы словом перемолвиться: боятся умереть от удушья. Они не смотрят друг другу в глаза, потому что все носят очки с зеркальными линзами, чтобы самому все видеть, а тебя видно не было. Все носят в карманах пистолеты, маленькие, тонкие, как бумажный лист. По самым пустяковым поводам совершаются ужасные преступления, но никто не обращает на это внимания. Отменены праздники: рождество, Новый год и пасха; переделан весь календарь – лучше измените не календарь, а воздух. Тут нечем дышать, я чувствую, что задыхаюсь. А вы?

У ВАС ЕСТЬ ЛЕГКИЕ?

А может, вы дышите ногами? Чем вы дышите? Всей кожей? А может, у вас, как у рыб, особая дыхательная система? Я протестую. Хотя бесполезно протестовать, власти даже пальцем не пошевелят. Но их тоже можно пожалеть. Одно утешение, что все это еще только в будущем, иначе надо было бы учинить побоище.

Однако вина тут и ваша, всех вас, горожане. Улица, по которой вы ходите, дом, в котором вы живете, и учреждение, в котором вы служите, машина, на которой вы ездите, ботинки и одежда, которые вы носите, какое бы положение вы ни занимали, какое бы ни было время года, хочу, чтобы вы провалились вместе с улицей, по которой, с домом и учреждением, в котором, с машиной, на которой, с ботинками и одеждой, которые в любом положении и в любое время года, – хочу, чтобы вы провалились вместе с улицей, с домом и учреждением, машиной, ботинками и одеждой в любом положении, в любое время года и так далее и тому подобное.

Нет больше в Павонском крае мышей, белок, ящериц, сверчков, стрекоз. Потому что нет больше самого Павонского края, на его месте – гигантский город. Нет больше ни мух, ни муравьев. А если б они были, то погибли бы с голоду. Двери и окна герметически закупорены, и они не могли бы проникнуть в дом, им негде было бы отыскать еду. Погибли от голода даже тараканы, которые питаются фекалиями.

Зато полным-полно людей, город адски перенаселен, поэтому каждый день совершается тьма преступлений, и все молчат. Не так, как прежде, то есть не так, как теперь, когда мертвеца оставляют на лугу жариться под палящим солнцем. Не успевает человек испустить дух, как специализированная фирма уже уносит его и отправляет по водосточной трубе прямиком в море. Впрочем, вы – я говорю о вас, горожане, – получили по заслугам. Кончится тем, что все вы умрете от пули, убивая один другого, точно голодные волки.

Либо от удушья. Взгляните на свои лица! Вы все больны – желтые, уродливые.

У ВАС СТРАШНЫЙ ВИД.

Углекислый газ не лучше ДДТ, а вы дышите им с утра до вечера. Я вам уже сказал, чем все это кончится, вы провалитесь под землю вместе с улицами, по которым ходите, с домами, в которых живете, с учреждением, в котором работаете, с машиной, на которой ездите.

ТЕМ ХУЖЕ ДЛЯ ВАС.

Розальма говорит: не приходи в ярость из-за гигантского города, которого пока нет, не гневись на граждан, которые еще не родились. Ну хорошо, оставим в покое граждан. Но разве ты не чувствуешь запаха углекислого газа? Дышать нечем! А этот беспрерывный гул откуда доносится? Откуда ползут эти испарения? Они надвигаются из гигантского города. Ну и пусть надвигаются. Но я же сказал, мой гнев обращен в будущее. Учти, будущее надвигается медленно и тебе долго еще придется его ждать, говорит Роза. Не очень долго, будущее наступает очень быстро – может, в то самое время, когда ты его ждешь, оно уже наступило, и вот оно уже стало прошлым.

21

Это был не черный пес, а человек в фуражке. Полиция допросила Джузеппе-мухолова и хорошо сделала, что допросила. Ну, так кто это был? А он отвечает: это был спасатель фирмы «Маре Бьянко» с пляжа Лидо-ди-Лавинио, но я мог и ошибиться. Мог, но постарайся не ошибаться, тебе же будет лучше.

Покорно благодарю, говорит Джузеппе, не у меня одного есть фуражка и черный велосипед. Я видел, как он проехал по дороге в Санта-Мария-ин-Форнарола и направлялся, похоже, к Средневековой башне. Если ты его видел, значит, и сам ехал по этой дороге на черном велосипеде, сказала полиция. Да, и я, но ведь ехал и он, спасатель, отвечает Джузеппе, а что спасателю делать вечером на велосипеде посреди Павонского края? Его место на пляже у грибков или на лодке в море. Вот и ищите этого спасателя.

АРЕСТУЙТЕ ЕГО – И НЕМЕДЛЕННО.

Почему вы его не арестуете? Тут нет ни моря, ни пляжа, ни спасательных лодок. Да и реки поблизости нет, есть только луга, но и те не успевают зазеленеть, солнце выжигает все, ну, то есть траву. А что не выжжет солнце, летом сожгут крестьяне – стерню у дорог. Не лучше ли было бы ее скосить? А может, вы боитесь порезать руку? Вы даже вековые деревья сожгли. Однажды вы, черт возьми, и сами сгорите вместе с ботинками, шапками и всей одеждой. О чем думает лесная охрана? Если есть закон, заставьте его уважать, а если нет, все равно заставьте его уважать.

Джузеппе добавил: – Этот тип на черном велосипеде, который ехал к Средневековой башне, тот, которого я принял за спасателя с пляжа Лидо-ди-Лавинио, – похоже, я ошибся. Пожалуй, это был рыбак из Анцио. Ну хорошо, рыбак, сказал я, все равно непонятно, что он тут искал на велосипеде.

В ЭТИХ КРАЯХ РЫБА НЕ ВОДИТСЯ,

вернее, водится в озерах Неми и Кастель-Гандольфо. Но здесь озер нет, а есть лишь канавы с отравленной водой.

Есть река, которая несет свои воды из озера Кастель-Гандольфо до самого моря, но ее ложе пролегает под землей. Эту подземную реку никто никогда не видел, да и не мог видеть. Но она пролегла прямо под домами Павоны; если приложить ухо к земле, то услышишь шум воды. Понятно, в этой подземной реке рыбы нет, а если б она и была, поймать ее не удалось бы. Так что же делал рыбак в этих краях?

Тут уж возразить нечего – хочешь ловить рыбу, отправляйся на озера или на море, которое отсюда недалеко. Там есть рыба. Лучше, конечно, к морю. В озере Кастель-Гандольфо рыбы совсем мало осталось, непонятно, по какой причине вся кефаль погибла. Ее запустили в озеро работники Отдела рыбоводства, чтобы пополнить фауну, а она вся погибла. Однажды утром кефаль стала всплывать на поверхность брюхом кверху, течением ее прибило к берегу, и люди хотели эту мертвую рыбу изжарить и съесть. Однако с неба тучей налетели птицы, они тоже хотели съесть мертвую рыбу. Об этом писали все газеты.

Дирекция римской гидрологической лаборатории объявила, что анализ не выявил никаких признаков отравления или болезни. Тогда почему же вся рыба сдохла? От старости? Кефаль размножается только в морской воде, и тут, в озере, она почувствовала себя непривычно, объяснил директор лаборатории. Рыбы плавали по всему озеру в поисках моря. И вот, отыскивая море, они забыли поесть и погибли от голода, продолжал директор лаборатории. Они надеялись найти море, а нашли смерть. Рыбоводческий центр в Пескаре придерживается того же мнения, иными словами, считает, что кефаль, когда искала море, забыла поесть и умерла с голоду. Но я этому не верю. По-моему, воды озера сильно загрязнены, и рыба погибла от отравления. С вашего позволения, об озере Кастель-Гандольфо газеты не впервые пишут. Что вы туда сбрасываете? Почему вы отравили целое озеро? Я уверен, что кефаль погибла от яда. А что говорит Отдел санитарии и гигиены? Почему он молчит? Никто не упоминает про яд. В том числе и полиция. Тогда

СМОТРИТЕ, Я ПОЗОВУ КАРАБИНЕРОВ!

В некоторых случаях надо их столкнуть – карабинеров и полицию. Между ними старая вражда, и ее нужно подогревать.

Рыбак, который знает свое дело, не станет искать рыбу тут, в долине. Не понимаю, почему человек так упорно ищет рыбу в этих краях? Убирайтесь прочь с вашими сетями, убирайтесь куда хотите, но не вбивайте себе в голову, что можно ловить рыбу в наших краях, потому что здесь рыбы нет и больше уже не будет. Настоящий рыбак, с вашего позволения, подобные вещи знает.

Вот я и говорю, спасатель или рыбак, все равно ни тот, ни другой вечером в этих местах ездить на велосипеде не должен. Чего ждет полиция? Почему она их не арестует, обоих сразу?

22

На пляже – пес скулил, ребенок ныл, ветер выл, паренек пел, а по второй программе диктор бубнил «Советы для вас». Но когда вы говорите: «для вас» – кого вы подразумеваете? Кто это «вы»? Уж, случаем, не я ли? Если так, то попусту теряете время, я ни от кого не принимаю советов. Тем более радиосоветов.

Под грибком на складном стуле сидел старик. Это мой дед, объяснил спасатель, ну хорошо, пусть это ваш дед, он похож на мумию. Этот старик мумия мне не по душе, старики мне вообще не по душе.

Один мертвец – пустяк, сказал спасатель, я их вылавливаю из воды трех-четырех за год, а иной раз их выбрасывает на берег море. Я говорю о мертвецах-утопленниках, он говорил о мертвецах-утопленниках. Какая поганая у вас профессия, сказал я. Поганая или нет, но я работаю спасателем. У него был черный велосипед, он стоял в тени под грибком. Теперь все ясно, сказал я себе, вот он – убийца.

Вас видели ночью на велосипеде возле Средневековой башни, сказал я. Как вы объясните этот факт: ведь спасатель не ездит ночью по долине, что ему там делать? Потом спросил в упор:

ЭТО ВЫ ЕГО УБИЛИ?

Спасатель засмеялся. Смейся, смейся – что тут, интересно, смешного? Вы спутали меня с кем-то, сказал он. Ну хорошо, я ошибаюсь, не мешайте мне ошибаться. Но есть свидетели. Спасатель плюнул на песок и сказал: – Спасатель может ехать, куда ему вздумается; если захочет, то даже в Африку.

В Африку, сказал я, почему так далеко, что он там будет делать?

В Африке есть море, сказал спасатель, и еще там есть города и селения, а также горы со снежными вершинами. Ну хорошо, снег в Африке. Но что вы там собираетесь делать? Задумали удрать? Значит, вы совершили какое-то преступление. Учтите, в Африке водятся львы и другие голодные хищные звери. Люди не сидят на одном месте, сказал спасатель, некоторые объезжают весь свет, потому что им нравится путешествовать. Какие люди, о ком вы конкретно говорите? Ни о ком, я говорю о некоем человеке, прибывшем в Африку на корабле. Кто же этот «некий человек»? – спросил я.

«Некто», – ответил спасатель. Он высадился в Африке усталый, голодный – а вы знаете, что такое усталость и голод? Вот вы сказали: «Львы и другие голодные животные», а между тем его встретила африканка, очень нежная и милая,

КОРОЛЕВА.

Вы очень издалека подъезжаете к делу, до чего издалека подъезжает к делу этот спасатель с его африканской королевой. Ну хорошо, королева, сказал я, но почему вы все время плюете на песок, только и знаете, что плюете. Этот пляж принадлежит «Маре Бьянко»? Тут и старик, дед спасателя, начал плеваться. Плюйте, плюйте, посмотрим, как вы потом плеваться станете.

Мы будем плеваться, пока не надоест, сказал спасатель. Ну хорошо, а что тем временем делал этот «Некто»? Он только-только приплыл в Африку, сказал спасатель. Но почему так далеко? Почему? Да только там можно отыскать чернокожую африканскую королеву. Ну хорошо, чернокожую, сказал я, велосипеды тоже бывают черные и желтые, скажем в Китае, а есть и других цветов, даже хромированные, ну, встречаются, понятно, и белые. Спасатель сказал: – В Африке все африканцы черные. Так вот, королева сказала этому «Некто»: – Останься в моем доме, отдохни. Захочу – подарю тебе город. Хочешь получить в подарок город? Понятно, африканский город, сказал я; ну и повезло же этому «Некто». Но он не хотел оставаться: я тороплюсь, я должен вернуться в Италию, сказал он, словом, он хотел вернуться сюда, на Лидо-ди-Лавинио, прямо на этот пляж, где мы сейчас с вами болтаем. Из всех мест он выбрал этот пляж, сказал я.

Не уезжай, не покидай меня, сказала королева, а он в ответ: – Не упрашивай.

Я УЕЗЖАЮ.

Уезжаешь?! Нет, не уезжай! Королева совсем потеряла голову из-за этого «Некто». Не уезжай, жалобно причитала она.

А он – ни в какую. Однажды вечером, когда они были в поле далеко от дома, разразилась буря. Настоящий потоп, сказала королева, мы простынем. А кругом – ни деревца, чтобы спрятаться от дождя, и тогда они укрылись в пещере. И тут началось светопреставление: они, словно безумные, сплелись в клубок, стали кататься по земле. Кататься по земле в пещере совсем даже не плохо, сказал я. Так вот, она стенала, рвала на себе волосы, сказал спасатель, ведь там их никто не видел, горожане не должны видеть королеву в такие минуты. Ну хорошо, не должны, сказал я. Но только я жду не дождусь, когда этот «Некто» прибудет в Италию; хотелось бы знать, что он собирается тут делать, что надеется отыскать.

После всего того, что случилось в пещере во время бури, королева сказала: – Посмотрим, уедешь ты теперь или останешься, посмотрим, как ты теперь поступишь.

А он – ни в какую, он хочет уехать. Я должен вернуться в Италию, так мне предначертано судьбой, сказал он. Ну хорошо, судьбой, сказал я, но этот «Некто» довольно странный тип, с королевой он обошелся по-свински. Она жалобно причитала, продолжал свой рассказ спасатель. Если ты меня покинешь, я покончу с собой в тот же миг. Но он в это не верил, такие вещи только говорят. Неужели он не мог задержаться на пару недель, сказал я.

Он – ни в какую, сказал спасатель. Ну вот, ночью, как известно, все ложатся спать, включая королеву. И вот однажды ночью «Некто» тихонько встал с постели, выскользнул из пещеры и пробрался на корабль. А она, когда проснулась, что сказала? Королева не сказала ни слова, велела поджечь кучу хвороста и бросилась в костер, сгорела живьем. Бедняжка, мне ее жаль, бедная женщина, несчастная королева, сгореть дотла! Ничего не поделаешь, сказал спасатель, теперь она уже сгорела. А «Некто»?

Этот «Некто» уже в открытом море, плывет среди бури, которая унесла руль и самого рулевого. Стоп, дела-то его складываются неважно, сказал я, будем надеяться, что он не потонет вместе с кораблем. Он хоть умеет плавать? Тут, сказал спасатель, «Некто» принял на себя командование парусником и наконец добрался до того самого пляжа, который потом купила фирма «Маре Бьянко», и с этого момента история начинает развертываться куда быстрее. И слава богу, сказал я. И добавил, странно, однако, что этому «Некто» понравился именно Лидо-ди-Лавинио, есть места и получше – окажем Рапалло. Сами понимаете, честно говоря, все они одинаковы: море грязное, всю зелень свели на нет. Тут я совсем запутался и сказал: но чем же кончилась вся эта история? Кроме королевы,

БУДЕТ В КОНЦЕ ЕЩЕ ОДИН МЕРТВЕЦ?

Продолжайте свой рассказ, оказал я, ведь вы пообещали, что конец близится. Ну нет, продолжу, когда захочу. Тогда хватит, сказал я, меня интересует только тот старик. Скоро он умрет на лугу? О каком старике вы говорите, какой луг? Пока что, сказал спасатель, мы на пляже. «Некто» только что прибыл и скоро встретится с Лавинией, по имени которой и назван этот пляж. Ничего не понимаю, сказал я. Она была женщина, ее звали Лавиния, а пляж-то называется Лидо-ди-Лавинио. Со временем, сказал спасатель, люди спутали женщину с мужчиной, но это же пустяк. Я бы не сказал, что это пустяк, когда путают мужчину с женщиной и наоборот, это, с вашего позволения, вещь крайне серьезная.

Хотел бы я знать, кто была эта Лавиния. Дочь короля? Но где же здесь найти короля? И вообще, продолжал я, что за историю вы мне рассказываете со всякими там королями и королевами, странная история. В те времена короли встречались на каждом шагу, сказал спасатель. Простите великодушно, сказал я, но о каких временах вы говорите? О древних. О каких же еще?

Потом эти двое решили пожениться. О ком это вы? Об Энее и Лавинии. Наконец-то, сказал я, кажется, нашелся человек, которого зовут не Джузеппе, его, к счастью, звали Эней. Кстати, меня зовут Джузеппе, сказал спасатель. Вас в самом деле так зовут? А что тут особенного, сказал он. Хорошо, сказал я, – вернее, очень плохо. Так вот, эти двое решили пожениться – «любовь с первого взгляда». Минуточку, сказал я, эту историю я где-то уже слышал, помнится, об этом даже книга написана. Неужели кто-то написал книгу и ни слова нам не сказал! – воскликнул спасатель. Кто он такой? Старик, его дед, потемнел в лице и снова стал плеваться. Aга, вспомнил, сказал я, эта история называется

«ЭНЕИДА».

Ворюги, сказал старик, значит, они ее украли у нас. Послушайте, сказал я, это же известная история, о ней даже в школьных учебниках пишут. Старик чертыхался и плевал на песок. Спасатель тоже начал плеваться.

Джузеппе, дружище, мне жаль тебя, над тобой с твоими допросами даже куры смеются. Тебе же пересказали «Энеиду». Я понял, мне пересказали «Энеиду», но дошло это до меня только потом. Я поступаю как полиция: чешу нос левой рукой через правое ухо. Потому над тобой и смеются куры. Ну хорошо, куры смеются, что вы ко мне пристали, с каждым может случиться, что над ним будут смеяться куры.

23

Есть тут один паренек, говорит Розальда. Понял, есть один паренек, говорю я. С виду ему лет семнадцать, но возможно, ему все двадцать или около того. Ну хорошо, говорю я, двадцать или около того. Этого паренька я знаю с самого дня рождения. Продолжай, говорю я, я понял, ты его знаешь. Баста, больше мне нечего сказать. Ну хорошо, баста, тебе больше нечего сказать. Продолжай, кретинка.

Этот паренек приносит мне сыр. Ну хорошо, он тебе приносит сыр и молоко. Еще и молоко, какая у тебя, однако, богатая фантазия. Ну хорошо, у меня богатая фантазия, я фантастический мужчина.

Но я тебе еще кое-что не рассказала про этого паренька. Ну хорошо, ты мне еще не рассказала кое-что. Не знаю, расскажу ли я тебе об этом, право, не знаю. Я не тороплюсь, могу и подождать. Можешь подождать – тем лучше. Я могу ждать годы.

Так вот, говорит Россанда, я хотела сказать тебе, что этот паренек – паренек. Очевидно, это очень важно, то, что ты сейчас сказала, если ты хочешь еще кое-что сообщить мне, я слушаю внимательно, в оба уха.

Тогда продолжим разговор об этом пареньке. Ну хорошо, продолжим разговор.

ЭТОГО ПАРЕНЬКА ЗОВУТ ДЖУЗЕППЕ.

Стоп, сказал я, и его зовут Джузеппе?! Но чем же все это кончится? Сколько, черт побери, Джузеппе на белом свете! Подожди, самое интересное впереди, я тебе еще не все рассказала. Ты мне еще не все рассказала? Тогда продолжай.

Этот паренек – мой сын. Твой сын, сказал я, как интересно! Видишь, ты доволен. Да, я доволен, что этот паренек по имени Джузеппе – твой сын. Но будем надеяться, попробуем надеяться – постой, Розанджела, на что мы, собственно, должны надеяться? Я тебе еще не все сказала. Еще не все? – удивился я. Ну хорошо. Не знаю, как ты это воспримешь, право, не знаю. Тогда посмотрим, как я это восприму. Мне очень любопытно посмотреть, как ты это воспримешь. Раз уж на то пошло, мне самому интересно. Плохо, по-моему, ты это воспримешь, плохо. Не скажи, Розальма, иногда на меня находит веселье, и все кажется смешным. Тут нет ничего смешного. А кто смеется?

КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС СМЕЕТСЯ?

Я не смеюсь, тут нет ничего смешного. Откуда ты заранее знаешь, что нет? Заранее никогда не знаешь, что смешно, а что – нет. Вот видишь, ты ошибся. Этот паренек, который мне приносит сыр... А также молоко с молочной станции в Альбано. Если бы ты меня не опередил, я бы тебе сама рассказала про молоко, вечно ты забегаешь вперед. Ты права, я забегаю вперед, если хочешь, я вернусь назад. Итак, он приносит тебе молоко. Так будет лучше. Ну я уже вернулся назад, к молоку из Альбано. Этот паренек приносит мне сыр. Россана посмотрела на меня и продолжала: – И молоко «Весна» Объединенного кооператива в Фрозиноне.

Молоко «Весна», сказал я, а я-то думал, что оно из Альбано.

Так вот, этот паренек – наш сын. Этого я не ожидал, сказал я. В самом деле сюрприз! Наш сын?! А как он поживает, хорошо? Скажи, он похож на меня? Я, пожалуй, предпочитаю, чтобы не был похож; чем меньше он на меня похож, тем лучше. Что он за человек? Я хочу сказать – по характеру. К примеру, он вспыльчивый, легко раздражается? Надеюсь, он закончил среднюю школу, я ведь очень пекусь об образовании. Не хотелось бы иметь необразованного сына, такого, как некоторые сыновья некоторых отцов, которые об образовании и понятия не имеют. А этого нашего сына, его тоже зовут Джузеппе? Не знаю, право, что тебе и сказать. Это наш сын, повторяет Роза, и совсем неплохой.

Ну хорошо, говорю, наш сын, но теперь я хочу задать тебе еще один вопрос. Задавай. Может, я и не стану спрашивать тебя, ну, про то, связано ли это со стариком, – словом, ты поняла, что я хотел сказать. Мальчик и в самом деле спрашивал о нем, сказала Розелла, думал, что старик – его отец. Между тем его отцом, с твоего позволения, оказался я? А Розанна сказала: – Не знаю, стоило ли тебе в этом признаваться.

Ну хорошо, тогда скажи, что я должен делать? Ничего, ничего не делай, если хочешь сохранить свой покой. Хочу ли я сохранить покой? Сам не знаю.

Ты так мне и не сказала, какой он по характеру, этот мой сын, – злой, жестокий? Может, он смертельно ненавидит своего отца? А когда он приносит тебе сыр и молоко «Весна» из Фрозиноне, чем вы занимаетесь – ты и Джузеппе? О чем вы говорите? Мы говорим мало. Но о чем-нибудь вы говорите? Почти ни о чем. Чем же вы тогда занимаетесь? Что делает носорог-сын с носорогом-матерью? Этого я, Розина, не знаю.

24

Так-то вот вертится

КОЛЕСО ЖИЗНИ.

Какое колесо? Есть только одно колесо жизни. Тогда мне не по нутру это колесо. События, они как идут? Идут гуськом, одно за другим, и вдруг видишь, как они покатились, и уже приходится выделывать сплошные сальто-мортале, чтобы не попасть под колесо.