Текст книги "Необыкновенные приключения Синего человека"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Послушай-ка, мой дорогой, – сказал Феликс, – тысяча франковnote 384Note384
  Франк – денежная единица в ряде стран Европы


[Закрыть], если ты ухитришься пробраться в гротnote 385Note385
  Грот – пещера.


[Закрыть].

– Ради вашего удовольствия все что угодно, месье. Если вы так хотите…

– Я тоже пойду с рулевым, – вызвался американец Джим.

– Хорошо, у тебя достаточно тонкая кость. Должно получиться.

– А я, – забеспокоился Ивон, – неужели я шире в плечах, чем вы двое? Решено! Идем втроем: Артур, Джим и я. Я иду первым.

– Только после меня! Я старше тебя, и, если нарвемся на что-либо, первый удар по праву должен принять на себя я. Знаю, ты молодец. Но в этом случае, понимаешь, нужна хватка. Смотри-ка: собака возвращается! Похоже, что с ее хозяином и правда что-то стряслось.

Возвратившийся Уаруку действительно жалобно скулил, как будто говорил: медлить нельзя.

– Нечего и думать! Пес просит о помощи.

После оперативного совещания Жан-Мари, Беник и нормандец Бертран – самые сильные в отряде – совершили невозможное. Взяв топор, Беник подсунул его под огромный камень и как рычагом начал раскачивать.

– Помоги мне, Геркулес! Лезь туда. Я подтолкну, а ты подхватывай!

Нормандец уперся своей мощной спиной в глыбу так, что кости чуть не затрещали, можно было увидеть, как напрягся каждый мускул. Вдруг камень подался и отодвинулся в сторону. Беник, тяжело дыша, расправил плечи.

– Ура! – вскричал янки, увидев ход величиной примерно с печную топку.

– Ничего не сломал, Бертран?..

– Не больно? – бросились к нему одновременно капитан и боцман.

– Ничего! Все в порядке, – отвечал силач, отбрасывая от входа небольшие валуны.

– Прекрасно! Теперь вперед! – провозгласил Артур и собрался уже войти в пещеру.

– Не так прытко, парень, – остановил его капитан Корсон, – нам нужно хоть немного света. А вдруг попадем в какую-нибудь яму!

– Но, капитан, легко сказать – свет. А где его взять?

– Вам нужен свет?.. Сию секунду, – вмешался Жан-Мари.

– Ну да! Ты, наверное, хочешь сказать, что твои ясные глаза осветят нам путь.

– Замолчи, болтун несносный! Ты треплешься за двоих, но твое счастье – работаешь за четверых.

Жан-Мари порылся в вещах и вытащил фи гиль.

– Есть у кого-нибудь сухая рубашка?

– У меня сухая, – ответил Ивон, – я ведь все время сидел под навесом.

– Оторви рукав… Хорошо! Теперь возьми нож и изрежь материю как следует.

Пока Ивон потрошил рукав, Жан-Мари взял патрон, зубами вытащил из него пулю, высыпал порох на истерзанный рукав, протянутый ему мальчиком, рядом укрепил фитиль и поджег его с другой стороны. Огонь быстро добежал до пороха, и тряпка загорелась. Отставной сержант оторвал кусок от брезента, свернул его в длинную трубку и поднес к огню. Гудрон воспламенился, сверкнул и загорелся красноватым огнем. Этого было вполне достаточно, чтобы осветить грот.

– Огня хватит на десять минут, – сообщил бретонец, – нам нужно наделать полдюжины таких факелов. Ну, друзья мои, а теперь, кто пойдет первым?

– Я, – тихо отозвался Феликс, взяв из рук Жана-Мари самодельный факел.

Парижанин решительно вступил в темноту пещеры, из глубины которой раздавался нетерпеливый лай собаки. Его спутники с револьверами в руках и саблями наголо последовали за ним, тихо ступая след в след и не произнося ни слова.

Ход расширялся и привел в просторный грот. Даже стен не было видно. Тринадцать человек шли по мельчайшему песку, скрадывавшему шорох шагов. В тишине без конца слышался лай собаки. Уаруку бежал где-то впереди.

Долго петляли и в конце концов вышли к небольшому возвышению. Там среди множества отбросов Феликс заметил совершенно голого человека. Худой, изможденный мужчина лежал ничком. Он поднял на вошедших затуманенный взор.

– Генипа! Мой бедный друг! Боже! В каком ты состоянии! – вскричал Феликс, узнав в этом полумертвом существе Знатока кураре.

– А! Хозяин… – прошептал индеец умирающим голосом. – Ты пришел слишком поздно!

ГЛАВА 10

Нормандец отдает свой неприкосновенный запас. – Голод и жажда. – Тяжелое состояние. – Приключения Генипы. – Первые волнения. – Возвращение на золотое поле. – Чужаки. – Добыча началась. – Оживший призрак. – Управляющий. – Слепое доверие. – Водка сделала свое дело. – Знаток кураре отвечает за всех. – Каким образом цивилизованные люди разговаривают с дикарями. – В пещере. – Собачий инстинкт. – Клятва мщения. – Заживо замурованы!

При мерцающем свете факела, изобретенного бывшим сержантом, вождь урити сразу узнал своих друзей. У него еле хватило сил, чтобы пожать руки встревоженно склонившимся Бенику и Жану-Мари. Он смог лишь шепнуть:

– Беник!.. Жамали!..

Генипа с трудом улыбнулся Ивону, поддерживавшему его голову.

Пес индейца вернулся. Он тяжело дышал и тыкался в ноги то одному, то другому из новых знакомых, стараясь запомнить их запах, чтобы потом уже никогда ни с кем не спутать.

– Генипа, друг мой, ты слышишь меня? – позвал Феликс. Он сжимал руку краснокожего и с ужасом замечал, что пульса почти нет.

Умирающий лишь глубоко вздохнул и не смог вымолвить ни слова, так велико было его чувство к друзьям и так неумолимо покидали последние силы.

– Он умирает! – вскричал Синий человек. – Неужели мы пришли сюда только для того, чтобы услышать последний вздох!

– Во всяком случае, положение этого бедняги, видимо, незавидное, – пробормотал Артур, и голос его, обычно громкий и веселый, показался тихим и нежным. – Если бы можно было дать ему выпить глоток-другой! Так нет! Все фляги пусты.

– Проклятые гуляки! Не могли сохранить чуточку водки на всякий случай.

– У меня, кажется, есть немного, – раздался невыразительный голос нормандца. Он вынул из внутреннего кармана куртки маленький, плоский флакончик, который всегда носил про запас.

– О! Да у него есть заначка, – радостно воскликнул Джим.

– Возьмите, хозяин. – Бертран с тяжелым вздохом протянул Обертену флакончик. – Не стесняйтесь, дайте ему сколько нужно.

Такая самоотверженность дорогого стоит. Ведь для Геркулеса, а он, между нами говоря, любил выпить больше, чем остальные, содержимое флакончика было дороже золота.

Феликс напоил умирающего водкой, которая на сей раз была сродни эликсируnote 386Note386
  Эликсир – крепкий настой на спирту; здесь: фантастический напиток, якобы продлевающий человеческую жизнь.


[Закрыть] жизни. Потом сказал:

– Друзья мои, нам придется задержаться здесь на какое-то время. Нужно поскорее принести багаж, его нельзя оставлять снаружи.

– Есть, хозяин!

Шесть добровольцев бросились к выходу и вскоре вернулись с головы до ног обвешанные оружием, инструментом и остатками провизии. Съестных запасов оставалось дня на полтора.

К счастью, в багаже нашлось несколько свечей. Это сокровище припас все тот же предусмотрительный Жан-Мари. Но впопыхах, когда все были взволнованы лаем Уаруку, он забыл об этом.

Тем временем Знаток кураре медленно приходил в себя. Глоток спиртного взбодрил его. Силы понемногу возвращались. Генипа сел, обвел всех долгим взглядом и сказал:

– Есть! Я хочу есть!..

Феликс принес ему бисквит, на который тот набросился, точно дикий зверь. Вождь урити проглотил бисквит в два счета, так что чуть не подавился.

– Еще, хозяин! Еще!

Синий человек отдал ему второй бисквит, который тоже моментально был съеден.

– Еще!

– Нет! Пока хватит! Дай тебе волю, так ты с голодухи, пожалуй, и полено съешь.

Беник зажег свечу. Брезентовый факел едва горел.

Состояние несчастного индейца было действительно плачевным. Костлявые ноги покрыты язвами, тело – кожа да кости, лицо, некогда круглое и мясистое, стало вытянутым, щеки впали, как у чахоточного.

Вокруг валялись полусгнившие, распространяющие удушливый, смрадный запах объедки. Мертвецкий вид несчастного и все вокруг говорило о том, что он оказался замурован, и, видимо, давно. Вождь стал жертвой какой-то драмы.

У этих железных людей-индейцев, представителей древнейшей расы, обмороки обычно непродолжительны. Поев бисквита и допив оставшуюся водку, Генипа заметно оживился и начал свой рассказ. Говорил он быстро и возбужденно. Хотя Феликсу и не терпелось узнать о его приключениях, все же он попросил рассказчика не торопиться.

Но если в обычных обстоятельствах Знаток кураре был на редкость неразговорчив, слова из него не вытянешь, то сейчас говорил без умолку.

Увещевания Синего человека не возымели ни малейшего действия. Очевидно, произошедшие события были действительно очень серьезны. Так что правильнее всего было предоставить краснокожему полную свободу изложения.

Пока суд да дело, моряки, которые тоже умирали с голоду, сжевали всухомятку несколько бисквитов, открыли последнюю консервную банку и в один момент проглотили содержимое. Заморив червячка, они с нескрываемым интересом приготовились слушать.

У Генипы оказалась великолепная память. Он не упускал ни малейшей детали, ни единого, пусть даже пустячного, события. Его гортанный голос гулко звучал в тишине, которую время от времени нарушал только Феликс.

Расставшись с Синим человеком, Жаном-Мари, Беником и Ивоном на ранчоnote 387Note387
  Ранчо – в странах Латинской Америки и США – хутор, усадьба с развитым скотоводческим хозяйством.


[Закрыть] дона Рафаэля Кальдерона, доброго белого, как его называли в округе, Генипа и паталосы, верные данной ими кровавой клятве, тотчас же возвратились к золотому полю.

Обратно они шли по своим же собственным следам. Для индейцев найти обратную дорогу – пара пустяков. Шли не торопясь. Да и торопиться-то, собственно, было особенно некуда. Все складывалось благополучно.

По пути паталосы рыбачили, охотились, устраивали облавы на крупного зверя. Лазурный Бог щедро одарил их за помощь, и теперь следовало достойно отметить удачу.

На подходе к золотому полю их ожидал неприятный сюрприз.

Общаясь с белыми людьми, Генипа, сам того не приметив, привык размышлять. Его соплеменники обыкновенно не утруждали себя всевозможными соображениями. Дети природы, они умели радоваться, если была причина, но не видели дальше собственного носа. Вождь урити был не таков.

Следуя по дороге на Гояс, он поначалу очень удивился, что не нашел следов войскового подразделения, которым некогда командовал бывший управляющий шахтами. Ведь их послали в Гояс, и рано или поздно они должны были туда отправиться.

Что до паталосов, то их мало занимала мысль о том, проходил или не проходил здесь экспедиционный корпус. Краснокожие были целиком поглощены счастьем возвращения домой, радостью от того, что обладали несметным богатством, подаренным Синим человеком. Больше индейцев ничего не интересовало. Хоть трава не расти.

Впрочем, Генипа и не счел нужным посвящать их в причины беспокойства. Но когда подошли к недавнему полю боя, где Ивон одержал славную победу, неслыханную по оригинальности и эффективности оружия, Знаток кураре совсем приуныл. Он заметил, что следы ведут вовсе не в направлении провинции Гояс, а в сторону золотого поля.

Напрасно вождь ломал голову в поисках причины, которая могла заставить бразильских солдат изменить направление и не выполнить приказа.

Неужели весь отряд дезертировал? С какой целью? Что произошло? Из-за чего солдаты нарушили дисциплину? Ведь здесь за самовольные действия сурово карают, почти так же сурово, как в Европе.

Снедаемый беспокойством, но не подавая виду, Генипа подгонял своих спутников, придумывая всякие причины, чтобы убедить их идти побыстрее.

Каково же было его удивление, когда, прибыв на золотое поле, первым, кого он увидел там, был управляющий собственной персоной, заклятый враг его бледнолицых друзей, злодей, причинивший им столько зла.

Против всех ожиданий управляющий оправился после серьезного ранения, которое, однако, оставило страшные, неизгладимые следы на его лице. Все зубы ударом ядра-ореха оказались выбитыми. Впалые губы напоминали беззубый рот дряхлого старика. Из-за сломанной переносицы нос стал плоским и неимоверно расширился. На лбу краснел ужасающий шрам, а по щеке до самого глаза шел уродливый коричневый струп.

Тем не менее никаких сомнений, что этот человек – бывший управляющий шахтами в Диаманте, не было. Несмотря на отталкивающую внешность, он выглядел весьма респектабельно в своей униформе и с важным, начальственным видом прохаживался, опираясь на длинную трость.

Генипа не верил глазам. Он давно числил этого бледнолицего в мертвецах и никак не ожидал увидеть его здесь живым и здоровым. Но пуще всего огорчало индейца то, что он нашел на золотом поле лагерь, устроенный по всем законам симметрииnote 388Note388
  Симметрия – соразмерность, расположение точек в пространстве, при котором одна половина является как бы зеркальным отражением другой.


[Закрыть] и военного дела. Посреди лагеря копошилось множество негров.

Они сновали туда-сюда с лопатами и ружьями, то ли солдаты, то ли рабочие. Там и тут виднелись разветвленные траншеи. Повсюду, вдоль тех самых пирог, которые бросили Синий человек и его друзья, струилась вода.

Негры-рабочие копошились словно муравьи. Они копали и перевозили землю, наполняя ею драги. За ними пристально наблюдали младшие офицеры.

Вот тебе на!

На золотом поле полным ходом идут работы. Три сотни солдат, которых направили в Гояс, гнут спину не покладая рук.

В деревне паталосов быстро разнеслась весть о возвращении вождя и его спутников. Их встретили сердечно и с радостью.

Генипа поспешил утихомирить расчувствовавшихся индейцев и сообщил им под большим секретом, что Синий человек и его друзья должны вот-вот прийти и облагодетельствовать все племя.

Обещание успокоило паталосов, и они продолжали жить как обычно, не вмешиваясь в дела негров. Между тем племени приходилось поставлять золотодобытчикам провиант. И разумеется, бесплатно.

Управляющий сосредоточил своих солдат исключительно на поисках золота. У них даже не оставалось времени и сил на то, чтобы подумать о собственном существовании. Не иначе, как эта ненасытная утроба поставила себе целью окончательно истощить землю.

Как известно, дичи и рыбы в этих местах тьма-тьмущая. В обязанность индейцев входила охота и рыбная ловля. За полученные продукты рабочие не платили туземцам денег, но отдавали всякие безделушки, что приводило дикарей в восторг. Большего им и не нужно было.

Через два дня после возвращения Генипа с радостью заметил среди солдат сержанта Педро, приятеля Жана-Мари. Хитрому индейцу удалось разговорить наивного, доверчивого негра. Тот не умел держать язык за зубами, да, собственно, ему и нечего было скрывать.

Знаток кураре узнал, что управляющий, вынужденный из-за серьезного ранения какое-то время не двигаться, стал потихоньку приходить в себя. Солдаты, оставшиеся с командиром и ожидавшие скорее его смерти, нежели выздоровления, завязали знакомство с паталосами. У негров оставалось несколько бутылок водки, и, придя в индейскую деревню, они легко установили контакт с местными жителями.

К несчастью, среди этих любителей-экскурсантов нашелся один бывший золотоискатель. Человек осмотрел участок, прикинул приблизительно его золотоносность и принес несколько образцов.

Управляющий хоть и был при смерти, но мигом понял, чем для него может обернуться неожиданная находка. Лечили управляющего паталосы с помощью чудодейственного укууба. Дело быстро пошло на лад. Раненый вернулся к жизни и, хотя был еще очень слаб, приказал отнести его в деревню.

Хитрец рассудил так: его отряд был атакован, сам он получил серьезные ранения, и теперь время, отведенное для выздоровления, можно использовать для добычи золота. Случай в пути оказался как нельзя кстати, начальство будет признательно за такое открытие.

Главное для этого человека – выгода. Гарнизон Гояса подождет.

Солдаты, в мгновение ока превратившиеся в старателей, тотчас же взялись за работу.

Если укууба – поистине волшебное средство от самых тяжелых ран и увечий, то алчностьnote 389Note389
  Алчный – жадный.


[Закрыть], видит Бог, тоже лекарство не из последних. Жадность завладела управляющим. Неукротимое желание разбогатеть подняло его на ноги в какую-нибудь неделю. Нужно разведать, насколько богат этот участок, и суметь по-хозяйски воспользоваться им.

Чтобы снять с себя ответственность, управляющий послал в Марахао четверых солдат и сержанта с донесением о постигшей отряд катастрофе и ее последствиях. Однако о месторождении золота не было сказано ни слова.

Гонцами отправили самых нерадивых из всего отряда. Чтобы добраться до Марахао, им понадобится целый месяц. За это время здесь можно развернуться. Много воды утечет, пока посланные возвратятся, если, конечно, бездельникам не придет в голову дезертировать.

Во всяком случае, пока судьба преподнесла управляющему подарок, он стал хозяином золотого прииска. Этим надо воспользоваться.

Вот что удалось узнать Знатоку кураре. Он еще больше опечалился, задавая себе один и тот же мучительный вопрос: что произойдет, если Синий человек и его товарищи, вернувшись, обнаружат здесь этих молодцов?

А что будет с сокровищем? Надежно ли оно укрыто от посторонних любопытных глаз? Кто знает, не случится ли так, что по неосторожности, а то из-за предательства оно попадет в руки алчного бразильца?

Начиная с момента возвращения несчастный Генипа только об этом и думал. Теперь он постоянно жил в страхе.

Что делать? На что решиться? Преданность Лазурному Богу, любовь к друзьям заставляла строить планы, один другого фантастичнее. Но своими мыслями он ни с кем не мог поделиться, а в одиночестве не решался предпринять что-либо.

Вождь хотел бы убить всех негров по очереди. Это для него раз плюнуть.

Ведь сарбаканnote 390Note390
  Сарбакан – стрелометательная трубка, применяемая индейцами для охоты.


[Закрыть] и стрелы, отравленные кураре, всегда под рукой.

Признание, высказанное с такой обескураживающей искренностью, заставило Феликса содрогнуться.

– Надеюсь, ты никого не убил? – воскликнул он в ужасе.

– Хозяин, я не смог, – тихо ответил индеец, – а то бы ни одного разбойника не осталось в живых.

– Какое счастье, Генипа! Подумай только, что бы мне оставалось делать, если б я послужил причиной смерти хотя бы одного-единственного человека? Никогда, никогда в жизни не соглашусь на такое!

– Но ведь ты хозяин! Прикажи, и я убью всех!

– Мне не нужны их жизни.

– Тогда я никого не убью.

– Надеюсь. Однако продолжай, если долгий рассказ не слишком утомил тебя.

– Я поел… и выпил огненной воды… теперь у меня много сил.

В течение почти целого месяца, то есть вплоть до возвращения гонцов, посланных управляющим в Марахао, тайна спрятанного сокровища свято соблюдалась. К несчастью, курьеры привели с собой подкрепление и к тому же приволокли большой запас водки.

В тот же вечер на золотом поле состоялась чудовищная оргияnote 391Note391
  Оргия – разгульное, разнузданное пиршество.


[Закрыть], в которой принимали участие и несколько паталосов, в том числе бывший вождь, приятель Феликса, который, как помнит читатель, выкрасился в синий цвет, чтобы больше походить на своего идола.

Опрокидывая стакан за стаканом, бедолаги совсем потеряли головы, и водка без труда развязала языки.

Неизвестно кто именно проговорился, но только солдаты узнали про драгоценный клад, про желтую землю, спрятанную белыми. Но выведать, где именно находилось сокровище, им так и не удалось. Даже сильное опьянение не заставило индейцев указать заветное место.

Новость, разумеется, передавали из уст в уста. Вскоре она дошла до ушей главного. А тот все время был настороже, готовый к любым подвохам или неожиданностям.

Золотоносная жила, найденная управляющим, и сама по себе была удачей. А уж слухи о кладе и подавно увеличивали ценность находки. Прохвост прекрасно понимал, что здесь пахнет несметными сокровищами, неслыханным, баснословным богатством.

Он заставил привести паталосов, снова напоил их и обманом попытался выведать нужные сведения. В ход шло все: лесть, угрозы, обещания. Но ему так и не удалось ничего узнать.

Протрезвев, бедняги поняли, какую страшную оплошность допустили. Водка, проклятая водка заставила предать Синего человека, их друга, их Бога! Кто мог знать, какие невероятные, неслыханные напасти грозили отныне их племени? А может быть, и все племена паталосов, весь народ теперь исчезнет с лица земли.

Страх еще пуще, чем любовь и преданность Лазурному Богу, накрепко закрыл им рты. Никакими ухищрениями из индейцев не выманить теперь тайны. Ласка, посулы, угрозы, лесть – все бесполезно.

Но слово сказано. Зло сделано. И начиная с этого дня землекопы пядь за пядью перерыли всю округу в надежде отыскать клад и получить крупный приз, обещанный управляющим тому, кто первым наткнется на тайник.

В конце концов все средства иссякли и терпение лопнуло. Солдатам надоело возвращаться каждый вечер не солоно хлебавши, и они, обозленные и уставшие, раздраженные тем, что никакими силами не могут убедить индейцев открыть тайну, решили применить силу, бить до тех пор, пока не заговорят.

Первые палочные удары не дали ни малейших результатов. Солдаты понимали: нельзя забить индейцев до смерти, потому что некому будет показать заветное место. Еле живых паталосов отпустили, обещав, однако, что назавтра экзекуцияnote 392Note392
  Экзекуция – телесное наказание.


[Закрыть] повторится.

У племени не оставалось никаких иллюзийnote 393Note393
  Иллюзия – искаженное восприятие действительности, принятие кажущегося, мнимого за действительное.


[Закрыть] на счет намерений незваных гостей. Мучимые страхом перед будущими истязаниями и перед местью Лазурного Бога, паталосы ночью незаметно исчезли, оставив клад без присмотра, а своих мучителей без последней надежды. Пусть разбираются сами.

Долгое время, к вящей ярости управляющего и его людей, беглецов не могли отыскать. Однако Генипа не решился уйти далеко. Отважный воин понимал, что Синий человек и его друзья могут вот-вот вернуться. Он должен быть на посту. Иначе кто же предупредит их о том, что на золотом поле враг? Кто помешает им попасться в лапы управляющего и его многочисленного отряда?

Потому-то вождь урити и продолжал скитаться неподалеку от золотого поля, один-одинешенек, терзаемый страхом и плохими предчувствиями.

Время от времени он бродил по дороге на Гояс в надежде встретить французов. Но все напрасно. Вновь и вновь краснокожий возвращался ни с чем.

Однажды, сбегав в очередной раз на дорогу и едва дыша, вернувшись обратно, Знаток кураре заснул мертвым сном. Его собака тем временем напала на след какого-то зверька и убежала на поиски.

Индеец проснулся оттого, что почувствовал, как чьи-то грубые руки связывают его. Как ни сопротивлялся он, как ни кричал, ни кусался, ни брыкался, все зря. Генипа ничего не смог поделать против полудюжины негров-атлетов. Те скрутили его и притащили в лагерь, издавая при этом громкие и резкие крики – знак триумфа и радости.

Пленника привели прямо к управляющему, привязали к стволу дерева, словно зверя. Измученный неутолимой алчностью, командир отряда находился тут же, неподалеку, и усиленно обдумывал, как бы ему побороть упрямство краснокожего.

– Ты ведь скажешь мне, где зарыт клад, не так ли?

– Ищи! – последовал гордый ответ.

– Ты не хочешь говорить?

– Нет! Я ничего не знаю.

– Тем не менее сокровища существуют.

– Не знаю.

– Послушай, я дам тебе все, чего пожелаешь. Табак, оружие, водку, одежду…

Знаток кураре молчал.

Управляющий накалился от злости и гнева. Он принялся страшно бранить пленного:

– Грязная индейская собака! Я с тебя живого сдеру кожу и брошу муравьям.

– Он умрет, а вы так ничего и не узнаете, – заметил один из младших офицеров, – не попробовать ли морить дикаря голодом? Быть может, тогда этот негодяй станет разговорчивее.

– А ты, пожалуй, прав. Для начала посадим этого молодца на строгую диету.

Заметив, что туземцу выражение «посадить на строгую диету» ничего не говорит, управляющий приказал объяснить ему, что и как.

– Тебя посадят в пещеру недалеко отсюда. Ты знаешь, где это. Там очень крутой склон и только один выход. Помнишь? Тебя отведут туда сейчас же. Выход мы замуруем и не будем приносить еду до тех пор, пока не решишься что-нибудь нам рассказать. Посидишь без воды и пищи. Может быть, тогда расскажешь, где спрятано сокровище.

Индеец стоял неподвижно. Он спокойно выслушал все, что ему говорили, и даже бровью не повел. Свидетель этой сцены подумал бы, что пленник просто-напросто не понял из сказанного ни слова.

Между тем бразилец продолжал:

– Мы оставим крошечное отверстие. Когда образумишься или захочешь есть и пить, позовешь. Два раза в день буду посылать к тебе человека, чтобы ты мог передать ему свое решение. Эй, вы! – обратился он к неграм. Посадите-ка его в ту пещеру, что находится у дороги.

Генипа внимательно огляделся, чтобы удостовериться в том, что выхода нет. Восемь вооруженных солдат окружили его, готовые вскинуть ружье при первой же попытке бежать.

Вождь понял, что на этот раз проиграл. Но он не был сломлен. Пожал плечами и двинулся в путь.

Следуя со своими конвоирами, Знаток кураре дал себе клятву, что, если когда-нибудь ему посчастливится спастись, первое, что он сделает, – это убьет бледнолицего отравленной стрелой. Воистину, если бы управляющий мог знать, что происходит в душе пленника, он немедленно приказал бы расстрелять его, потому что такая клятва была равносильна смерти.

Но с виду Генипа, казалось, смирился и покорился судьбе. Индейца заживо замуровали в каменной могиле, вход в которую завалили той самой гигантской глыбой, которую с таким трудом пришлось отвалить морякам с «Авраама Линкольна».

Так прошло двенадцать часов. Голод мало-помалу начал давать о себе знать. Еще немного – и он мучил уже всерьез.

Ситуация усугублялась еще и тем, что в пещере не было света и ни капли воды.

– Ну что ж, – решил вождь, – я умру здесь, если Синий человек не придет на помощь. Но он придет, обязательно придет. Ведь он обещал. Нужно продержаться как можно дольше.

Пленник поковырял связанными руками устилавший землю песок в слабой надежде найти под ним хоть немного влаги.

Ничего!

Убедившись в бесполезности новых усилий, краснокожий решил, что лучше беречь силы, улегся на землю и, вытянувшись, стал ждать, как умеют ждать только индейцы.

Прошло еще полдня, и Знаток кураре сквозь дрему услышал звонкий лай, доносившийся от входа в пещеру. Он узнал голос своей собаки, подполз к малюсенькому отверстию, оставленному солдатами, просунул в него голову и свистнул.

Пес, услыхав знакомый сигнал, мигом проскользнул в лаз и очутился рядом с хозяином, виляя хвостом и ластясь.

Немного погодя собака убежала и примерно через час вернулась, неся в зубах мышь, пойманную в лесной чаще.

В этом месте рассказ Генипы прервал общий вздох удивления. Слушающие не могли поверить своим ушам, так поразило их сказанное.

– Неужели, – вскричал Синий человек, – неужели твоя собака охотилась совершенно одна, без тебя, и принесла тебе дичь?

– Да, хозяин!

– Но как же она могла сообразить, что от нее требуется? Какой же у нее, по-твоему, ум?

– Не знаю, но я просто сказал ей, чтобы она пошла и поискала что-нибудь поесть.

– Сказал… Это понятно. Я только не в состоянии поверить, что она способна была тебя понять.

– Хозяин, зачем искать объяснение тому, что существует без всяких объяснений? Мышь была еще теплая. Я ногтями разорвал шкурку, выпил кровь и съел мясо. В это время снаружи кто-то позвал меня. Они пришли, чтобы узнать, не передумал ли я и не хочу ли говорить. Я отказался.

На следующий день Уаруку вновь принес с охоты какую-то живность. Он появился внезапно, неся в зубах пальмовую крысу. Генипа тут же с жадностью съел ее.

Так умная тварь приносила Знатоку кураре все, что ей удавалось добыть. Меню оказалось довольно разнообразным, подчас даже слишком экзотическим. Однако и обстоятельства, в которых очутился вождь, были не совсем обыкновенны. Поэтому выбирать не приходилось.

Игуаны, ужи, черепашьи яйца, птенцы прямо из гнезда, четвероногие – все шло в дело. Быть может, не всегда было вкусно, но подопечный Уаруку ничем не брезговал. Ведь только так он мог поддерживать свои силы и не умереть с голоду.

К несчастью, была одна вещь, которую сообразительный пес при всем желании не мог принести Генипе. Он не мог раздобыть ни капельки воды. В течение долгих дней индеец мучился страшной жаждой.

Вскоре беспорядочный режим и полная невозможность двигаться вызвали тяжелую лихорадку. Язвы, которыми покрыты ноги большинства туземцев из-за постоянной ходьбы босиком, начали гноиться, причиняя сильные страдания.

Больной чувствовал ужасную слабость. Оттого, что он никак не мог встать или хотя бы сесть, приходилось все время лежать ничком посреди гниющих отходов: внутренностей, кожи, сухожилий – словом, всего, что оставалось от съеденных животных.

Живя в постоянной тьме, Знаток кураре потерял счет времени, не понимая, день сейчас или ночь. Он уже не разбирал, что именно приносил верный Уаруку, а ел все подряд.

В довершение всех его несчастий и этот последний источник жизни прекратился. Уаруку без конца курсировал из леса в пещеру и обратно, и в конце концов солдаты, дважды в день приходившие к пещере, заметили его. Об этом тут же доложили управляющему, и тот приказал немедленно закрыть лаз наглухо.

Напрасно бедное животное, в кровь разодрав десны и кожу на лапах, пыталось вырыть ход и проникнуть наружу. Поняв наконец, что все его усилия бесполезны, пес взвыл и улегся возле хозяина.

Так и лежали они долго-долго. Генипа – в полузабытьи стоически ожидал смертного часа, без устали оплакивая судьбу дорогого его сердцу Синего человека и не смея надеяться на спасение.

Бедняга пытался утолить голод, поедая валявшиеся вокруг останки. Но это уже не помогало, мучительная тошнота подкатывала к горлу. Уаруку пожирал падаль с меньшим отвращением, сил у него было побольше, чем у хозяина. Пес по-прежнему дни и ночи напролет лежал рядом.

Наконец вождь почувствовал, что смерть близка, последний раз мысленно обратился к тому солнечному миру, где он знал столько счастья, и даже обрадовался, что покидает эту давящую темноту, невыносимую для души, привыкшей к свободе и простору. Генипа приласкал собаку и шепнул:

– Прощай! Знаток кураре умирает.

Потом, когда ему показалось, что душа уже отлетела в тот славный мир, где все вокруг зеленеет и цветет, где бывший охотник вдоволь может добыть дичи, он вдруг очнулся и увидел перед собой Синего человека…

Простой искренний рассказ Генипы о страшных мучениях и жестоких испытаниях растрогал моряков до слез. Они не могли скрыть умиления и восхищения.

И странное дело, чем дольше говорил индеец, тем бодрее и сильнее, казалось, становился. Голос его был теперь увереннее и тверже, жесты энергичнее. И следа в нем не осталось от апатичногоnote 394Note394
  Апатия – состояние безразличия, равнодушия, отсутствия интереса.


[Закрыть] аборигена, в безделье проводящего дни напролет лежа в гамаке и равнодушного ко всему, что бы ни происходило вокруг.

Темные глаза краснокожего сверкали, лицо было подвижно, он все время жестикулировал и, поднявшись на ноги, крикнул:

– Хозяин, господин! Белый должен умереть от моей стрелы, а ты должен забрать желтую землю.

– Не торопись, друг мой, – ответил Феликс, внимательно оглядывая Генипу, – ты еще слишком слаб!

– Хозяин, послушай… время не ждет… Они скоро придут, я чувствую!..

Как будто желая придать словам вождя больший вес, Уаруку, все это время бегавший вокруг ни разу не присев, вдруг насторожился. Шерсть на его спине встала дыбом, он громко залаял.

– Хозяин! Видишь собаку… Слышишь?.. Уаруку никогда не ошибается.

– Ну хорошо! Будь по-твоему. Идем! Нужно покинуть это проклятое место, где ты так много и жестоко страдал, страдал за меня, верный мой друг. Иди к своим лесам, к высоким деревьям, к солнцу, к голубому небу.