Текст книги "Следы на пляже"
Автор книги: Луанн Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
Глава 10
Прошлой ночью Стиви совершала прогулку в темноте. Она босиком спустилась по улице к дому Джека. Стоя у живой изгороди из бирючины, она слушала сверчков и вдыхала соленый ветер. Над головой шуршали листья.
Окна коттеджа были открыты. Стиви хотелось окликнуть Джека, попросить его открыть дверь, войти внутрь. Ей хотелось спросить, как прошел визит Нелл к доктору Гэлфорду. Перешагнув изгородь, она остановилась.
Они сидели на диване. Золотистый свет настольной лампы освещал каштановые волосы Нелл, голова Джека была низко склонена к ней, и спокойные звуки его голоса доносились через открытое окно.
– Полевая мышь бежала по поваленному дереву, пробираясь к дуплу, когда из темноты вылетела сова, выпустила когти…
Стиви наблюдала, как Нелл угнездилась под его рукой и слушала, с каким выражением Джек читает ее книгу «Совиная ночь». Она видела, как приятно Нелл сидеть, прижавшись к отцу, и как Джек посматривает на нее сверху вниз, чтобы убедиться, что она не испугалась. Стиви почувствовала, что замерзает, стоя во дворе. Ей больше всего на свете хотелось войти в дом. За долгое время она не знала, чего бы ей так сильно хотелось. Но вместо этого она повернулась назад и пошла сквозь теплую ночь к своему дому.
Сейчас Стиви наблюдала за развертыванием другого действия драмы, так же связанной с Нелл, – стоя у кухонного окна в ожидании приезда Мэделин, она видела велосипед-тандем, проехавший мимо. Теперь она увидела бежевый автомобиль, медленно двигавшийся по улице, велосипед в это время развернулся вокруг тупика и двинулся назад, и она разглядела на нем Нелл с подружкой, а потом, затаив дыхание, увидела, как из бежевого автомобиля выходит Мэделин.
Ее сердце громко застучало, ей показалось, что Мэделин и Нелл сейчас увидят друг друга. Но этого не случилось, и Стиви не знала, испытывает ли она от этого радость или огорчение. Она распахнула дверь и ураганом понеслась вниз по холму.
– Ты приехала! – воскликнула она, хватая подругу в объятия.
– Я сама не верю! – бормотала Мэделин.
Они обнимались, смотрели друг на друга и опять обнимались. Наконец Стиви схватила сумку Мэделин, и они пошли по лестнице, держась за руки.
– Здесь ничего не изменилось, все точно такое же, – говорила Мэделин, осматриваясь. – Когда я проехала под железнодорожным мостом, мне казалось, что я вступаю в «Бригадун» или что-то вроде этого.
– Место, забытое временем, – сказала Стиви.
– Дома такие же маленькие и старомодные, сады вытянутые на манер ирландских деревень, дети на велосипеде едут прямо посередине улицы, как будто она им принадлежит, – совсем как это делали мы!
У Стиви перехватило дыхание, но Мэделин больше ничего не сказала о велосипедистках. Они вошли в дом, и Мэделин пошла рассматривать комнаты, восхищенно восклицая:
– О, боже мой! Здесь все то же самое! Я даже помню, как твой отец сидел за этим заграничным столом. – Она смотрела на стол красного дерева с замочками, стоящий в углу гостиной. – Мы всегда вели себя тихо, когда он работал… и я помню, все думала, как хорошо, если отец занимается сочинением стихов! Он был таким спокойным и надежным…
– Я чувствовала то же самое, – улыбнулась Стиви.
– И еще я не понимала, почему с таким великолепным пейзажем, – Мэделин взглянула на окна, раскрывающие вид на скалистые склоны, берег и сапфирово-синюю бухту за ним, – он поставил свой стол лицом к стене. А когда я спросила его об этом, он сказал: «Потому что стихи нуждаются в другом виде ощущений, когда смотреть нужно внутрь».
– Я помню.
– Это относится и к тебе? – спросила Мэделин. – Ты так замечательно пишешь, Стиви! Я всегда гордилась, видя твои книги. Тебе гоже необходим взгляд внутрь?
– Напротив! – рассмеялась Стиви. – Пошли наверх. Я покажу тебе твою комнату и свою студию.
Они поднялись. Стиви отвела Мэделин гостевую комнату, где спала еще ее бабушка. Она была обращена на восток, а поскольку дом был расположен на выступе скалы над проливом, синяя вода просвечивала сквозь деревья и с этой стороны дома. Потом они вошли в комнату Стиви.
– Это восхитительно! – произнесла Мэделин, оглядывая спальню-студию.
Она располагалась по всей ширине дома, с широким панно окна, выходившего на побережье. Дом стоял высоко, на выступе, словно гнездо, и отсюда открывался великолепный вид на запад, на ту сторону пролива. На стене висела большая картина, очень современная и впечатляющая. В клетке на жердочке сидела черная птица. На внутренней стене висели книжные полки.
– Мне кажется, что, когда мы были меньше, эта комната не была такой большой.
– Она и не была, – сказала Стиви. – После смерти отца я немного переделала дом, сломала стену и сделала одну длинную комнату из двух.
– Здесь ты рисуешь… – произнесла Мэделин, стоя перед мольбертом Стиви и глядя на картину.
– Да, – сказала Стиви. – Можно сказать, я прямо из постели попадаю на работу. Я считаю… я думаю, для вдохновения я использую свои сны.
Она покраснела. Глядя, как Мэделин смотрит на картину, где изображена пара красногорлых колибри, пьющих нектар из красных цветков, Стиви размышляла, что подумала бы ее подруга, если бы знала, что ее теперешние сны были полны Джеком?
– Это прелестно, – сказала Мэделин. – Это для твоей следующей книги?
– Да, для нее, – ответила Стиви.
Она вглядывалась в свою собственную работу: искрящиеся зеленые птички, бывшие для нее символом надежды и настойчивости. Она думала о том, как изменилось начало того рассказа, который она задумала в начале лета. Сначала предполагалось, что это будет история о длинном путешествии двух птиц из Новой Англии в Коста-Рику; теперь же она была об одном лете в жизни пары птиц, загнездившихся и воспитывавших птенцов, – навеянная снами Стиви и встречей с Нелл. Но общим в обеих историях было цветение красного подоконника, привлекавшего и кормившего птиц.
– Я чувствую, мне выпала честь видеть все это в развитии, – сказала Мэделин. – Подумать только, что моя подруга детства превратится в такого замечательного художника!
– Как мило, что ты мне это говоришь! – сказала Стиви, улыбаясь.
– Каждый в Хаббард-Пойнте должен гордиться тобой.
– Местные дети считают меня ведьмой.
– Ты шутишь!
– Для этого молодого поколения я стала местной эксцентричной фигурой – вроде старой Гекаты. Помнишь ее?
– Да, конечно. Она по-прежнему здесь? И миссис Лайтфут, и миссис Мейхью – они и сейчас в своих коттеджах? А твоя тетя, которая жила в причудливом замке? О, а те чудесные ребята, которых мы все любили? Я хочу все-все знать о каждом. Это действительно то, ради чего мы возвращались сюда, – берег и мальчики.
– Пойдем на воздух, будем пить чай со льдом, и я предоставлю тебе полную информацию обо всем, – сказала Стиви.
Она спустилась по лестнице впереди Мэделин, чувствуя себя немного виноватой. У нее ведь были тайные соображения, о которых подруга ничего не знала. Глядя на Мэделин, которая казалась такой ранимой, она испытывала тайную муку. На Мэделин был свободный черный жакет, продуманная одежда, скрывающая то, что она заметно пополнела. Под глазами наметились синие круги – она не догадывалась о том, что Стиви знала их причину.
Стиви открыла боковую дверь, усадила Мэделин в кресло из тикового дерева под белым навесом и пошла в кухню, чтобы собрать на стол. Потом она вернулась на террасу. Мэделин прижала палец к губам, показывая на вьющийся посконник. Живущие там колибри – четыре из них – порхали туда-сюда вокруг трубчатых цветков.
Стиви поставила чай со льдом, сахарницу, и теперь подруги молча сидели, наблюдая за мелькающими птицами. Зеленые перышки в солнечном свете отливали радугой, крылышки было невозможно разглядеть. Только когда они улетели, Мэделин заговорила.
– Эмме они бы понравились, – сказала она.
Стиви сжала стакан, думая, что сказать.
– Она умерла, – продолжала Мэделин. – Погибла в автомобильной аварии, год назад.
– Мне так жаль, – произнесла Стиви. Если Мэделин и удивилась, что это не было новостью для Стиви, то она не показала этого.
– Она была замужем за моим братом Джеком. Знаешь, они встретились именно здесь, на побережье, – Мэделин пристально поглядела на подножие холма.
– Да, – произнесла Стиви, пытаясь перевести дух, представляя себе, как Джек и Нелл сидели вдвоем на диване прошлой ночью.
– Они познакомились здесь, на променаде, – сказала Мэделин.
Она указала на голубой павильон, который был построен на променаде, чтобы укрываться во время дождя. – Они закончили учебу – она свой колледж, он – магистратуру. Джек поступил на работу в Массачусетский технологический институт, стал инженером. Эмма поступила в Уэллсли. Когда она его закончила, они поженились и переехали в Атланту. Она по-настоящему никогда не работала, но она стала великолепным волонтером. Если нужно было что-то сделать, но не было денег, Эмма всегда помогала тем, кто к ней обращался.
– Правда? – спросила Стиви, пытаясь представить себе Эмму в этой роли.
– Я даже поддразнила ее, сказав, что она восстанавливает социальную справедливость, чтобы успокоить совесть из-за той женщины с магазинной тележкой из Нью-Лондона… но она перевела разговор на то, что было бы неплохо добыть денег.
– Это не особенно удивляет меня, – сказала Стиви, возвращаясь мыслями в прошлое. – Я помню, когда в тот день она достала деньги в первом же попавшемся месте – все, что у нее было, это улыбка для этих молодых курсантов. Она подошла ко мне, протянула две десятки… с чертовщинкой в улыбке. Она сказала, что это «совсем просто, я часто так делаю», и мы так смеялись.
Обе улыбнулись, думая об улыбке Эммы и способе, которым она заставила ребят сделать то, чего она хотела.
– Я потеряла следы вас обеих, – сказала Стиви. – Мы были неразлучными в те летние дни, и я не могла себе представить, что мы можем не остаться такими навсегда. Но жизнь бывает такой сумасшедшей…
– Мы следили за тобой, – перебила ее Мэделин. – Ты была нашей знаменитой подругой. Я помню, когда Дисней делал фильм по твоей книге про дроздов во фруктовом саду…
– Я думала, что это будет здесь, в Коннектикуте, но они снимали фильм на острове Бэйнбридж, в штате Вашингтон.
– Мы смотрели его, надеясь увидеть тебя.
– Это было бы нелегко, – засмеялась Стиви. – Я изображала пасечника, и у меня на лице была сетка. Если вы в этот миг моргнули, то, уж конечно, меня не видели. Вы ходили в кино с Эммой?
– Не с Эммой, – ответила Мэделин, и что-то в том, как она это сказала, насторожило Стиви. – С Крисом, моим мужем.
– Хотелось бы, чтобы Эмма сейчас была здесь, – сказала Стиви.
Мэделин кивнула:
– Я ощущаю ее потерю каждый день. Когда я ехала из Провиденса сюда, мне казалось невероятным, что ее нет рядом со мной. Две из нас… это неестественно. Нас всегда было три.
– Там, внизу, – сказала Стиви, глядя вниз на пляж. Казалось, что на миллион миль кругом – счастливые люди, семьи с детьми, парочки на полотенцах, положенных рядом, одеяла и зонтики, покрывающие песок. Стиви посмотрела на бледную кожу Мэделин, сравнила ее с собственной, и подумала, каким разным стал пляж для двух девочек, которые когда-то практически жили на нем.
– Эмма вела бы себя совсем иначе, – сказала Мэделин. – Не сидела бы в платье. Она была бы уже в купальнике и мазала бы наши плечи кремом для загара.
– Может быть, мы последуем ее примеру?..
– Ни в коем случае, – сказала Мэделин. – Мне так хорошо, сидя на твоей террасе, наблюдать за всеми этими тощими людьми и забавляться этим.
– Вызов калориям, – сказала Стиви.
– Тебе бы говорить. Ну, давай-ка займемся делом. Здесь слишком много солнца. Ну, немного переместимся. Я привезла шампанское и сунула его в холодильник. Давай выбьем пробку и поднимем тост за старые добрые дни.
Стиви двинулась на кухню и вынула одну из двух бутылок Мэделин из холодильника. Для себя она приготовила стакан имбирного эля, достала бокал для шампанского из стенного шкафа и вернулась на террасу.
– Это был подарок на мою вторую свадьбу. И я использую его впервые, – сказала Стиви, ставя бокал на стол. – Свадьба была здесь, на этой самой террасе. Ты сидишь на том самом месте, где сидела я.
– Ты праздновала свадьбу в доме своего детства – как романтично!
– Это был единственный способ, каким можно было это сделать, – сказала Стиви мрачно.
Она содрала с бутылки фольгу, отвинтила проволочный колпачок и мастерски открыла бутылку без выстрела, но с мягким шипением, так, как научил ее Лайнус.
– Что такое? Ты ко мне не присоединишься? – спросила Мэделин.
– Я присоединяюсь к тебе, – ответила Стиви. – Просто за прошедшую жизнь я уже выпила всю свою долю шампанского. Имбирный эль на меня лучше действует.
– Ну, это не смешно, – проговорила Мэделин, нахмурившись. Но все же подняла свой бокал. – За тебя, за Эмму, за всех нас!
– За пляжных девочек! – сказала Стиви. Она отпила свой напиток, Мэделин – половину своего одним глотком. Стиви знала этот стиль питья, она почти ощутила момент, когда Мэделин почувствовала облегчение.
– Пляжные девочки, – сказала Мэделин, испытывая удовольствие от этой фразы. – Помнишь, это было как женский клуб. Для нас троих.
– «Пляжные девочки сегодня, пляжные девочки завтра, пляжные девочки до конца дней», – улыбнулась Стиви. Она смотрела вниз. Песок был такой белый, а пролив такой синий, как будто тихая бухта между мысами была зеркалом, в котором отражается небо. Она увидела, что Мэделин снова наполнила свой бокал.
– Пьем за… – начала Мэделин, потом остановилась. Она пристально вглядывалась вдаль, будто искала там подходящий тост. – Пьем за… за что?
У Стиви зазвенело в ушах, хотя она сидела совершенно неподвижно, следующий тост был готов сорваться с языка. «Не время, – сказала она себе. – Ты должна подождать». Она собралась с силами и сдержалась. И Мэделин произнесла следующий тост сама:
– За то, чтобы снова быть вместе!
– Снова вместе, – пробормотала Стиви.
Они сдвинули бокалы. Мэделин с удовольствием выпила свой напиток и даже не заметила, что взгляд Стиви был обращен к подножию холма, на коттедж позади дамбы, у края серебристо-зеленого приморского марша. Возле дома был цветущий сад, а на середине улицы стояли две женщины в соломенных шляпах – Бэй Мак-Кейб и Тэра О'Тул, приветствуя двух девочек на велосипеде-тандеме.
В Бостоне, в своем офисе Стракчер-Ассошиэйтед, расположенном на тридцатом этаже, сидел Джек, просматривая планы земель под аэропорт Логан на той стороне искрящейся синей гавани. Вошла Франческа, закрыв за собой дверь. Она выглядела очень элегантно в своем прекрасно сшитом костюме от Прада и черных туфлях на высоких каблуках. Ее загорелая кожа сияла после двух уик-эндов, проведенных у друзей в Нантакете. Она склонилась над его столом.
– Здравствуй, странник, – сказала она.
– Привет, Франческа.
– Посмотри. Я послала тебе открытку из Сиасконсета и мое крайне соблазнительное – если так можно говорить о себе – фото на борту стофутовой яхты бой-френда моей подруги и приглашение для тебя и Нелл, надеясь, что ты приедешь посмотреть на меня, а ты меня проигнорировал.
– Я не игнорировал тебя…
– Все лето ты стараешься не попадаться мне на глаза. Ты приехал из Атланты в Бостон месяц назад и с июня успеваешь здесь только побриться. Босс обратил внимание, что ты почти не бываешь в офисе, – сказала Франческа. – Я думаю, не вычислил ли он тебя.
– Что вычислил?
– Что ты бросил фирму.
Джек смотрел на светокопии, лежавшие на его столе. Это был самый последний его проект, новый автомобильный мост в Нью-Гемпшире. Франческа работала над этим проектом вместе с ним. Он вспомнил, как удивился, когда она вдруг поцеловала его на строительной площадке, это было их первое посещение Нью-Гемпшира с начала стройки. Теперь ему стало неловко. Не потому, что он забросил фирму и ее, а потому, что все это время даже не вспоминал об этом.
– Что ты услышала?
– Я не слышала – я видела. Видела, что тебя никогда нет вблизи. Видела, как босс отдает самые большие проекты Тейлору. Что я провожу в одиночестве каждый уик-энд. Когда-то я думала, что этим летом у нас будет много развлечений.
– Это не имеет отношения к тебе, Франческа, – сказал он.
Сейчас перед его глазами лежал пакет из книжного магазина в Фэнл-холле. Там были две книги, которые он купил для Нелл, – Стиви Мур: «Малиновка и северный ветер» и «Остров чаек». Ему казалось, что вряд ли может быть что-то лучше, чем «Совиная ночь», но он хотел купить все. Он поднял глаза от пакета.
– Нет? Ну ладно, но мне кажется, что имеет. Я говорила с Айвеном Романовом, и он спрашивал, приедем ли мы с тобой в Инвернесс. Ты даже не мог сам мне рассказать!
Джек посмотрел на нее. У него не было ни извинений, ни оправданий. Она была красивой женщиной, отличным инженером, надежным товарищем по работе. Он привык находиться за ее спиной, она работала с клиентами их компании.
– Сожалею, что ты считаешь, будто я тебя подставил.
– Подставил меня? Извини, но ты идиот. Я не искала работу – я знала, что Айвен собирается начать охоту за специалистами, – он обещал поддержать меня и одновременно предлагал то же самое тебе. Я сразу почувствовала себя обманутой. Мы ведь друзья, Джек. Мне казалось, что мы можем стать даже больше чем друзьями.
– Мне жаль. – Джек не решался взять ее руку, потому что раньше ему тоже казалось, что они смогут стать больше чем друзьями.
Когда же он понял, что это чувство изменилось? Он знал – когда Нелл нашла ее…
– Объясни, что это было? – спросила она. – Попытка завязать роман, потому что мы вместе работаем? Я слишком давила на тебя?
– Ты была замечательной и осталась такой же, – сказал он. – Я же говорю – дело не в тебе.
– Тогда в чем?
– В нас – во мне и Нелл. Такое чувство, что мы находимся в зоне урагана. Страшная буря разрушила наш дом и все вокруг нас. Ничто не спаслось или стало совершенно не тем. С моей стороны нечестно звать кого-то за собой в эту бурю.
Она широко раскрыла глаза:
– Прекрасная метафора.
– Это самое лучшее, что я могу сделать.
– Твой ребенок так травмирован, что ты не можешь ни с кем встречаться, и потому ты снимаешь ее с насиженного места, перевозишь из Америки в Шотландию? В этом есть смысл?
Джек подумал о Стиви и о том, что она говорила о «географичности». Его взгляд опять задержался на пакете.
– Мои родители были в разводе, – продолжала Франческа. – Нелл уже большая девочка. Она свыкнется с мыслью, что ты с кем-то встречаешься. Правда, свыкнется. Ты не можешь охранять…
Джек похолодел. Он не слышал слова Франчески. Он видел Эмму на больничной кровати, Мэделин – на другой, видел зияющую пропасть, образовавшуюся в их с Нелл жизни.
– В разводе? – повторил он. – Но родители Нелл не в разводе. Ее мать умерла. Ее убили, внезапно, в один прекрасный день, в Джорджии, по пути с моря, когда она возвращалась домой вместе с моей сестрой.
– Я не настолько бесчувственна, Джек. Я понимаю, о чем ты говоришь. Но я считаю, что ты не прав. Если отец начинает смотреть на другую женщину – это то же самое, поскольку это кажется девочке. И это вызывает у нее неприятие, не важно почему.
Джек упрямо покачал головой. Он знал, что скоро наступит расплата, и она будет больше, чем он того заслуживает.
– Нет, ты не поняла, – возразил он. – Нелл столкнулась с этим впервые. И в такое ужасное время. У нее возникли дополнительные трудности из-за нас. Она не готова к тому, чтобы я смотрел на других. На тебя. Мне очень жаль, Франческа.
Она протянула было руку к двери, но посмотрела на Джека.
– Ты должен был понимать… – начала она.
Много возражений проносилось в его голове, но он стоял молча, разрешая ей высказаться последней. Он почувствовал облегчение, когда она вышла и закрыла за собой дверь.
Он опять опустился в кресло. Оглядевшись вокруг, он понял, что это место никогда по-настоящему не привлекало его. Он приехал в Бостон, надеясь сбежать от горя и одиночества в Атланте. Франческа пыталась стать ему хорошей подругой, но этого было недостаточно. Он открыл ящик стола, достал оттуда паспорта – свой и Нелл.
Как она отнесется к Шотландии? Неожиданно он перестал понимать, о чем он вообще думал, строя этот план. Он представил себя на кухне у Стиви, беседующим о докторе Гэлфорде. С тех пор у Нелл было два сеанса. Она стала засыпать немного легче. Найдут ли они нового доктора в Инвернессе? И кто внушил Джеку, что Нелл будет легче пережить свою утрату, если он все перевернет вверх ногами?
Сначала Шотландия казалась ему подходящим местом, куда можно привезти девочку. Их родители путешествовали по Шотландии с ним и с Мэделин, когда они были маленькими. Он вспомнил, что они купили Мэдди клетчатый шотландский килт. Приглушенно-красные и зеленые клетки, а спереди серебристый цветок чертополоха.
Они поднимались в горы на северо-востоке, осматривали древности, обошли по горам берег моря, переправились на остров Харрис, чтобы купить там настоящий твид. Вернувшись, остановились в отеле, который стоял на берегу узкого морского залива. Отец нанял проводника, который организовал им рыбалку и научил их ловить удочкой форель в горной реке. Он помнил густой туман, зеленые холмы, быструю реку, петляющую на своем пути к заливу.
– Я ничего не поймала. У меня никогда не ловится, – жаловалась Мэдди.
– Будь терпеливой, – советовал отец.
Мэдди поймала взгляд брата, а он в ответ состроил ей рожу и подергал плечами.
– Джек, если ты поймаешь рыбу, я тебя убью, – обиделась она.
– Ты поймаешь раньше меня, – сказал он. – Спорим?
– А здесь живет Лох-Несское чудище? – спрашивала Мэдди, таща Джека за руку.
Ей было десять тогда, а ему четырнадцать, и он хотел поскорее вернуться в Хартфорд к друзьям.
– Нет, – отвечал он ей, забавляясь. – Здесь живет чудище еще страшнее. Речная Тварь.
– Что это такое?
– Поверь мне, Мэдди, тебе его не стоит видеть.
– Нет, я хочу! Я хочу его увидеть!
Их отец и проводник Мардок рыбачили серьезно, пока Джек и Мэдди держали свои удочки и болтали. Джек описывал Речную Тварь: она такая длинная и скользкая, как змея, она совсем белая и живет на дне реки в самой глубокой пещере. Она предпочитает есть форель, так что, если рыба поймана на крючок, Речная Тварь устремляется прямо за ней, выскакивает из воды и хватает рыбу, а заодно и рыбака.
– Поняла? – сказал Джек. – Так что нам очень повезло, что мы ничего не поймали.
Мэделин доверчиво смеялась в ответ, зная, что брат старается развеселить ее, чтобы ей было хорошо. Теперь, держа в руках паспорта, Джек надеялся, что сможет сделать то же самое для Нелл.
Он надеялся, что там, в Шотландии, он сумеет прогнать ее горе и тревоги прочь. Разве можно было забыть, какой счастливой была Мэдди во время этого путешествия! Ей нравились вереск, волынка, даже потоки чистой торфяной воды, текущей с болот. Если Шотландия смогла так много дать его маленькой сестре, может быть, она создаст ту же магию и для Нелл. Пусть так и будет.
Он свернул свои светокопии, положил их в тубус. Потом сложил в портфель документы, необходимые для поездки, книги Стиви и покинул офис. Он надеялся, что не встретит по пути Франческу, так и вышло. Попрощавшись со служащим в приемной, он вошел в лифт и спустился вниз к машине. Нелл была в безопасности на побережье со своей подругой Пегги и ее семьей. Он знал, что она с нетерпением дожидается его возвращения – она не любила, когда он уезжал надолго.
Больше всего его радовало, что он сможет прочитать ей новые книги Стиви Мур. Ему действительно нравилась «Совиная ночь», но он уже не мог заставить себя еще раз читать книгу про императорских пингвинов. Книга напоминала ему разговор со Стиви у нее на кухне. Когда он должен был держать себя в руках…
Он читал Нелл эту пингвинью книгу снова и снова, ночами, перед тем как наступали те предрассветные часы, когда он спускался на берег и смотрел, как купается Стиви.
Он тосковал по этим утренним часам в большей степени, чем мог предположить. Память хранила ее силуэт на фоне восходящего солнца, и по коже пробегали мурашки, даже теперь. Ожидание того, как она нырнет в темную воду, вынырнет на поверхность, проплывет весь путь до скалы. Почему он не мог последовать за ней – поплыть ей навстречу?
Она видела его там, однако не дала это понять, когда он зашел в ее дом. Что она чувствовала? Если ее это расстроило или оскорбило, почему она не дала ему это понять?
Воспоминания были похожи на тайный порок – нечто, что надо скрывать, но Джек не мог скрывать от себя, что тосковал по тем предрассветным часам, когда он следил за Стиви. Он чувствовал это всей кожей, всеми ребрами, каждым дюймом своего тела. Он убеждал себя, что не может надеяться на роман – он и Нелл еще совсем не готовы к этому. То, что Нелл полюбила ее, ничего не означает. То, что Стиви понимает, что такое потеря матери, действительно много значит, как и то, что она уговорила его для пользы Нелл продолжать сеансы с доктором Гэлфордом. Она поддержала его в такое трудное время, но это ничего не значит.
Или значит?
Нет, именно страсть надежнее, чем любое другое чувство, могла бы привести к реальным любовным отношениям. А то, что он испытывал к Стиви, была настоящая страсть.
Это было не менее важным, чем то, что его дочь полюбила ее.
Если бы Стиви не была так настойчива относительно Мэделин – конкретно что касается ее приглашения в Хаббард-Пойнт. У Джека помутилось в голове при мысли о том, что это может случиться. Он всеми силами хо тел бы избежать этого. Этот вопрос был навсегда закрыт для Джека. Конечно же, он привык, что у него есть сестра. Маленькая девочка, которую он так оберегал – в Шотландии, в школе в Хартфорде, играющей в теннис на берегу, – исчезла.
Нелл не смогла бы понять, почему он не может видеть Мэделин или говорить о ней, и Джек молил всех богов, чтобы она никогда этого и не поняла. Если даже когда-нибудь такой момент наступит, она сама будет благодарна за то, что он держал ее в неведении.
Он сел в машину, двинулся в транспортном потоке Бостона в сторону длинного пути на побережье.
Необъяснимость страстного желания, рисовавшего в его воображении Стиви, выходящую из воды, серебристые капли, стекающие с ее бедер, ее гибкое тело – все это было причиной того, что он ничего не мог с собой поделать.
