Текст книги "Седьмое небо (На десятом небе) (Другой перевод)"

Автор книги: Луанн Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Уилл Берк, – представился незнакомец, – а это моя дочь Снежинка.

Сара улыбнулась, услышав, что он назвал дочь Снежинкой вместо Сьюзен.

– Вы что же, ее новый бойфренд?

– Это летчик, дед. – Майк вышел вперед.

– Ваша дочь наняла меня, чтобы я доставил ее сюда, – объяснил Уилл.

– Дорогое удовольствие – оплатить чартер из штата Нью-Йорк на Лосиный остров.

– Я думаю, это лишнее доказательство того, как сильно она хотела увидеться с вами, – объяснил Уилл.

– О! – воскликнул старый Толбот. Сара видела, как потемнели от смущения его глаза. Он так мало общался с людьми, что совсем забыл, как поддерживать беседу. Он всегда отличался чрезмерной застенчивостью, а люди часто принимали это за злость. И Саре вдруг безмерно захотелось защитить отца. Она подошла и взяла его руки в свои.

Они были сухие и узловатые на ощупь, как корни дерева. Она нежно сжала его ладони, глядя ему в глаза. У него были совершенно седые волосы, впрочем, они были такими давно, сколько она себя помнила.

– Здравствуй, папа, – снова сказала она.

– Здравствуй, Сара, – ответил старик. Его выцветшие голубые глаза тонули в глубоких глазницах и были совсем прозрачные, словно океан, у которого он жил так долго, отмыл их. Выдающийся твердый подбородок придавал его лицу агрессивность, словно он бросал вызов всему миру. Сейчас, когда он стоял лицом к лицу с Сарой, было заметно, что он стал по крайней мере на пару дюймов ниже ростом. Осанка у него была по-прежнему прямой, но тело одряхлело.

– Мои друзья собираются доставить меня домой в воскресенье, поэтому я думаю, будет лучше им остановиться у нас. Я приготовлю им постели…

– Ты приехала только на четыре дня? – удивился Джордж.

– Да. Мне пришлось закрыть магазин, чтобы поехать, я не могу оставить его надолго…

Отец жестом остановил ее, затем перевел взгляд на Майка. Он сделал шаг к внуку, словно объединял себя с ним. Сара не могла отвести от них глаз. В полумраке холла она смотрела на своего красивого, рослого сына и видела, как он привязан к деду. Джордж тихонько подтолкнул его локтем, и Майк ответил ему тем же.

– Полегче, Майк, – строго сказал дед. – Веди себя как следует перед гостями. Вы любите жаркое из ондатры, юная леди?

– Кто, я? – спросила Снежинка.

– Да, вы.

– Я вегетарианка.

– Питаетесь только овощами? – уточнил старик.

– Да. И не хочу есть мяса животных.

Майк смутился, да и Джордж выглядел растерянным.

– Вас не беспокоит, что ваша дочь сидит на такой однобокой диете? – обратился старик к Уиллу.

Тот рассмеялся и покачал головой:

– Она все решает сама, мистер Толбот. Она моя дочь, но живет так, как ей хочется.

– Мне это знакомо, мистер Берк, – сказал старик, покосившись на Сару. – Точно. У вас еще есть дети?

– Нет, – ответил Уилл.

Сара отвела глаза, чтобы не видеть его лица и не смотреть на Снежинку. Она думала о мальчике, которого они потеряли. О Фреде. Придвинувшись ближе к Уиллу, она случайно задела его плечом. И они тут же отпрянули друг от друга, правда, их глаза успели на секунду встретиться.

– С мальчиками проще, – ворчал старик.

А Сара подумала: как он может рассуждать об этом, когда у него не было сыновей? Потом она увидела, как он взглянул на Майка.

– Что ж, нам лучше спуститься вниз. Обед готов. Бесс глухая, как пень, она давно бы поднялась, чтобы вас встретить. Пойдемте к ней.

– О'кей, папа.

Отец замолчал, остановив долгий взгляд на Саре. Его глаза, казалось, смягчились и вдруг наполнились слезами. Он был ужасно сентиментален, и Сара не сомневалась: глядя на нее, он вспоминает прошлое.

– Как странно, что твоей мамы нет с нами. Правда, Сара? Я никак не привыкну к этому, хотя прошло уже столько лет.

– Я тоже, папа. – Ей захотелось подойти и обнять его, но он повернулся и, опираясь о перила, стал спускаться вниз.

– Тетя Бесс приготовит тебе любые овощи, какие хочешь, – пообещал Майк, обращаясь к юной гостье.

– Я не хочу никому доставлять хлопот, – отвечала Снежинка, следуя за Майком на кухню.

Сара и Уилл остались одни. Их сумки стояли у двери, их дети последовали за ее отцом вниз на кухню. Оловянное бра слабо освещало холл, не ярче, чем свеча. Сердце Сары стучало быстро-быстро. Неужели она действительно дома?

– Все хорошо? – спросил Уилл.

Сара кивнула. Она хотела улыбнуться и ответить утвердительно, но побоялась. Побоялась, что если заговорит или шевельнется, то начнет рыдать. Она слышала голос Майка: он знакомил Снежинку с тетей Бесс. Голос сына звучал уверенно, очень по-взрослому… Неужели это тот самый мальчик, с которым было столько хлопот год назад?

– Успокойтесь, Сара, и перестаньте по нему скучать. Он здесь, рядом.

– Я знаю. Спасибо.

– За полет? Но это…

– Нет, за то, что вы рядом, – сказала Сара.

Чувства переполняли ее, и она взяла его за руку. Это произошло так быстро, что она толком не успела ни о чем подумать. Ее сердце пустилось вскачь. Вместо того чтобы глядеть ей в глаза, он уставился на их переплетенные пальцы. Уилл поднес руку Сары к губам и поцеловал тыльную сторону ладони. Их глаза встретились, и он улыбнулся.

– Я могу сказать то же самое. Спасибо, Сара.

– Пожалуйста, – улыбнулась она в ответ.

Они вместе спустились вниз по узкой шаткой лестнице.

Кухня располагалась в цоколе и занимала все пространство под домом. Пять больших окон выходили на Лосиный залив. Под окнами тянулась скамья, покрытая длинным покрывалом, с массой пуховых подушек в наволочках из яркой материи с рисунком из звезд. Дрова потрескивали в камине, устроенном в сердце большой печи. Белые стены украшали охотничьи трофеи: головы кабана, лося, оленя… Выдолбленные копыта животных и теперь служили контейнерами для кухонной утвари тетушки Бесс. Оленьи рога заменяли вешалки.

Стол был вытесан из цельного ствола огромного дуба, несколько слоев лака не скрывали структуру дерева, его таинственную природу. В большой металлической кастрюле томилось жаркое, аппетитный запах наполнял кухню. Тетушка Бесс стояла у плиты, следя за тем, как Майк накладывает жаркое в коричневые глиняные миски. Тетя Бесс была полная и радушная, в отличие от своего замкнутого брата. Она ходила по кухне, опираясь на палку. Сара наблюдала за ней и спрашивала себя, как эта пожилая женщина может подниматься и спускаться по лестнице по несколько раз за день? И думала, что она пример того, как сурова жизнь на ферме. В своем лучшем темно-синем платье в белый горошек по случаю праздника тетушка села рядом с Сарой и Снежинкой. Она довольно улыбалась, источая своеобразный запах смеси пота, нафталина и давно вышедших из моды духов.

– Так приятно, когда тебя окружают молодые леди, – вздохнула Бесс. – С мужчинами так одиноко, толком не поговоришь ни о чем.

– Мне тоже приятно вас видеть, тетя Бесс, – улыбнулась Сара.

– И мне, Сара. – Обратившись к гостям, она пояснила: – Сара мне как дочь, которой у меня никогда не было.

– Но у Сары была мать, – хмуро покосившись на Бесс, проворчал старик.

Сара не могла заставить себя поднять глаза, недоумевая, зачем отцу нужно обижать сестру. Тетя Бесс прикусила губу, но, взглянув на Сару, подняла брови и пожала плечами. Напряжение за столом становилось все невыносимее, и Сара с нежностью взглянула на сына, поражаясь про себя его выдержке.

– Жаркое превосходно, – решительно произнес Уилл.

– Это местное блюдо, – пояснил старик.

– Рада, что вам нравится, – расплылась в улыбке тетя Бесс. Похвала снова сделала ее счастливой.

– Вы не знаете, чего лишаете себя, юная леди, – с укоризной обратился старый Толбот к Снежинке. – Жаркое из ондатры очень полезно для здоровья.

– Моя еда ничуть не хуже, – ответила Снежинка, уплетая морковь, турнепс и капусту, которые Майк порубил, а тетя Бесс запекла в печи.

– Это типичное блюдо Новой Англии, – продолжал Джордж.

Снежинка, отложив вилку, подняла голову.

– Мы тоже жили в Новой Англии, но никогда не ели жаркого из ондатры, – возразила она.

– Вот как? – удивилась тетя Бесс. – Мне казалось, Сара говорила о Форт-Кромвеле?

– Снежинка родилась в Ньюпорте в Род-Айленде, – объяснил Уилл. – Я тогда служил на флоте.

– Ньюпорт? О мой Бог, мой муж и я жили в Провиденсе, и мы очень любили Ньюпорт. Помню наш любимый ресторан… «Пирс». Вы там бывали?

– Суп из лобстера. – Снежинка мечтательно закатила глаза. – Я всегда заказывала его в «Пирсе», пока не стала вегетарианкой. И Фредди обожал морскую живность. Помню, он всегда заказывал фаршированного лобстера. Да, папа?

– Да, родная, – ответил Уилл.

– Мы ездили в Ньюпорт почти каждую субботу, просто чтобы прокатиться, полюбоваться особняками и заглянуть в «Пирс». О, я…

– Значит, вы служили на флоте, – перебил Джордж, с интересом глядя на Уилла.

– Да, сэр.

– Участвовали в боевых действиях?

– Случалось.

– Например?

– Например, в Персидском заливе, – гордо сказала Снежинка.

– Правда? – спросил Майк.

– Да, – подтвердил Уилл, глядя на старика через стол. – А Сара говорила мне, что вы принимали участие во Второй мировой?

– Совершенно верно. Военно-воздушные силы. Восьмой армейский корпус в Европе. Да…

– Дед был ведущим, – сказал Майк.

– В день высадки союзных войск в Европе он был среди первых летчиков, приземлившихся в Нормандии, – сказала Сара, чувствуя ту же гордость, что и Снежинка. Она всегда воспринимала как неоспоримый факт то, что ее отец был на войне героем.

– Удивительно, что ты помнишь, – заметил Джордж, исподлобья поглядывая на дочь.

– О, я все помню, – мягко сказала Сара. Она много раз слышала все эти истории. Большинство из них отец рассказывал сам, другие она слышала из уст матери. Как он бомбил Кельн, стараясь не тронуть кафедральный собор; как авиаотряд, с которым он тренировался в Колорадо, был полностью уничтожен над Северным морем. Погибли все, кроме него. Сара хранила медали отца в маленькой коробочке в Форт-Кромвеле.

– Персидский залив, говорите? – Джордж обратился к Уиллу, словно в комнате кроме них двоих никого не было.

– Да, сэр.

– В каком звании? – спросил он с усмешкой в глазах.

– Командир эскадрильи.

Сара видела, как лицо отца потемнело. Он ненавидел, когда его в чем-то превосходили. Отодвинув стул, он подошел к холодильнику и достал большой кувшин. Налил стакан молока себе, другой Майку.

– Кто еще хочет? – спросил Джордж.

– Я бы не отказался, сэр, – сказал Уилл.

Джордж покосился на него. Услышав уважительное обращение, он решил забыть о том, что Уилл был старшим по званию, и налил еще один стакан. Сара следила, как он поставил кувшин на место, его глаза все еще хранили суровость. Почему жизнь так мрачна для ее отца? Она никогда не могла этого понять. Жизнь на острове, бывшая для Сары блаженством, казалась для него тяжким бременем.

– Когда Джордж пошел на войну, он был немногим старше, чем Майк сейчас, – сказала тетушка Бесс, обращаясь к Снежинке. – Он был такой бесстрашный, что мы все за него боялись. Мой отец был здесь первым среди ловцов лобстеров – вы бы видели, как он обставлял своих соперников! Глазом не моргнув, получал первый приз. О, он плакал как дитя, когда Джордж садился в поезд.

– Бесс, может, довольно? – перебил сестру старик.

Но на этот раз ему не удалось прервать ностальгический поток ее воспоминаний. Нежная улыбка тронула ее губы, она смотрела на него с любовью, вспоминая те далекие годы. Они состарились вместе, Джордж и Бесс. Наблюдая, как они смотрят друг на друга, Сара не могла не заметить, насколько крепки узы, что их связывают.

– Она не имела в виду ничего такого… – сказала Снежинка. – Она просто подшутила над вами. Я знаю, сестры часто так делают. И это вовсе не значит, что она хотела вас обидеть.

Джордж раздраженно вздохнул, издав нечто вроде протяжного свиста, который прозвучал опасным предупреждением. Он посмотрел на девочку, сдерживая готовый вырваться ответ. Ему не нравилось, когда с ним так говорили, и когда такое случалось, он обычно давал резкую отповедь. Но Снежинка – гостья в его доме, и потом, она совсем девчонка. И это спасло ее, он ограничился лишь придирчивым взглядом. С замиранием сердца и страхом Сара не сводила глаз с девочки.

– Вам повезло, что вы до сих пор вместе… в вашем возрасте, – продолжала Снежинка.

– Повезло? – проворчал Джордж. – Ха! Да она камень на моей шее.

Даже Бесс не могла это стерпеть.

– Повезло, что он каждый день работает, – проворчала она. – Я молю Бога, чтобы он забрал меня раньше, чем он перестанет работать.

Сдерживая улыбку, Уилл перехватил взгляд Сары. Майк открыто посмеивался.

– Нет, на самом деле вы так не думаете! – воскликнула Снежинка, наклонясь к Бесс. – Вы будете скучать по нему, если его не будет.

Бесс подняла глаза и взглянула на брата. Он, нахмурившись, смотрел на разговорившуюся гостью. Вставная челюсть подалась вперед, и он подвинул ее движением подбородка. Полено затрещало и вспыхнуло в камине, посылая в трубу сноп оранжевых искр.

– Слыхала, что она сказала? – спросил Джордж, глядя на Бесс.

– Я-то слыхала, – ответила Бесс.

– Тебе следует лучше ко мне относиться.

– Тебя это касается в первую очередь. Подумать только, твоя собственная дочь приехала после шести лет разлуки, а ты ворчишь, как медведь в берлоге. У нас гости, а мы пререкаемся по пустякам, как две балаболки.

– Никакие мы не балаболки, – возразил старик тоном, близким к извинению. – Правда, Майк?

– Все о'кей, дед, – сказал Майк. Они с дедом обменялись понимающими взглядами, и Сара почувствовала, что никто из них не собирается обижать тетушку Бесс. Ее сын прочно вошел в жизнь Лосиного острова, и он хотел, чтобы все это знали. Но Сара не могла не почувствовать, что сын избегает встречаться с ней глазами.

Глава 10

Утро Дня благодарения выдалось кристально чистым и не по-осеннему холодным. Солнце всегда всходило здесь внезапно, неожиданно выкатываясь на небо, и Сара обрадовалась, что проснулась вовремя и успеет встретить рассвет. Но тут же заволновалась: ее снова лихорадило. Пока она одевалась, озноб пробежал по ее телу. Отец экономил топливо, поэтому ночью в доме было довольно прохладно. Но она вспомнила о том, что ей приснилось этой ночью, и улыбнулась. Во сне она ощутила такую любовь, что это заставило ее метаться в постели, сбивая простыни и одеяло, и причиной тому был Уилл. Она вспоминала его лицо, словно он отвечал за охвативший ее жар.

Она надела теплое белье, джинсы и толстый свитер. Ей показалось, что температура спала. В доме было тихо, все еще спали. Задержавшись у двери Майка, она прислушалась к глубокому, ровному дыханию сына, и этот размеренный звук ее успокоил. Думая о том, что он останется здесь, когда она уедет, Сара вышла из дома и по заснеженной тропинке направилась к заливу.

На темно-синем небе еще горели звезды, словно кто-то забыл их погасить. Засунув руки в карманы ветровки, Сара остановилась у кромки воды. Гуси уже просыпались в сарае, а гортанные крики тюленей доносились со стороны скал. То, что она снова вернулась сюда, в это место, которое всегда любила, вернулась наперекор всему, безмерно растрогало Сару. Ее душа исполнилась неизмеримой благодарности за этот рассвет, за ее семью, ферму, за то, что у нее такой красивый сын.

Но тут послышался шорох, и Сара поняла, что рядом кто-то есть. В темноте она не сразу разглядела человека, сидевшего на камне. Услышав ее шаги, он поднялся и пошел ей навстречу. Она видела, как он идет, его силуэт вырисовывался в предрассветной мгле. Взглянув на его доброе лицо и заметив покрасневшие от бессонной ночи глаза, она улыбнулась.

– Доброе утро, Сара.

– Доброе утро. Вы так рано встали?

– Я подумал, что если я встану раньше всех в самой отдаленной точке восточного побережья, то буду первым в Соединенных Штатах, кто встретит сегодняшний рассвет.

– Вы не возражаете, если я составлю вам компанию? – спросила она.

– Нет, – ответил он, стоя рядом, лицом к морю. – Напротив, буду рад.

Его кожаная куртка поскрипывала при каждом движении. На горизонте появились первые проблески зари, звуки просыпающегося мира становились громче. Волны, разбиваясь о скалы в нескольких ярдах от берега, с шумом откатывались назад. Обнажившееся морское дно казалось зыбким и подвижным, серебристая грязь, оставляя глубокие следы, растекалась причудливыми ручейками. Чувствуя опасность, лобстеры и крабы поспешно удирали, ища спасения в расщелинах скал; галька меняла очертания, соскальзывая в воду. Прикоснувшись к руке Уилла, Сара указала на скалы:

– Тюлени, видите?

– Разве это не камни? – удивился он.

Животные действительно были похожи на огромные валуны, гладкие и темно-серые. То и дело сталкивая друг друга в воду, они поднимали фонтаны брызг.

– Целая колония, – сказала Сара, наблюдая, как животные прогибаясь в спине, поднимают морды к небу, – пятьдесят или больше, и по крайней мере дюжина малышей.

– А я-то дурак! – рассмеялся Уилл.

– В Ньюпорте не было тюленей?

– Может быть, один или парочка зимовали в заливе. Кто-то их заметил, и весть об этом разнеслась по округе – дети умоляли взять их в Касл-Хилл или Бивертейл, чтобы взглянуть на тюленей. Что будет, когда Сьюзен увидит этих ребят!

– Дети любят этих животных, – улыбнулась Сара. – Когда Майк был маленький, я не могла оттащить его от скал. Он готов был просиживать здесь днями, наблюдая за тюленями.

– Ваш Майк хороший парнишка, – сказал Уилл. – Он вчера здорово поработал, готовя для нас посадочную полосу. И он счастлив, что вы приехали.

Сара неопределенно хмыкнула, стараясь не улыбаться. Но сомнения не оставляли ее. – Почему вы так решили?

– Я же вижу. То, как он упоминал о подготовке полосы… Он хочет, чтобы вы увидели, как он необходим здесь. Этот дом держится на его плечах. Он хочет, чтобы вы им гордились.

– Я думаю… иначе.

– Да?

– Он хочет, чтобы я поняла, что он больше не нуждается во мне. Что он считает моего отца и тетю Бесс своей новой семьей.

Солнце показалось из-за линии горизонта, заливая небо и залив своими лучами. Огромный красный шар сиял над островами, разбросанными в заливе, высокие сосны казались черными остроконечными силуэтами на золотом фоне. Воздух был все еще прохладным. При мысли о том, что Майк пришелся здесь ко двору, Сара вздрогнула и зябко поежилась.

– Как он оказался здесь? – спросил Уилл.

– Сбежал.

– Из дома?

Сара молчала, вспоминая их последнюю ссору.

– От меня, – сказала она.

– Но в его возрасте это нормально. Мальчишки стараются держаться подальше от матерей или по крайней мере предпочитают скрывать привязанность к ним.

– Он укладывал свои вещи, – закрыв глаза, вспоминала Сара, – был готов добраться до Мэна на попутных, чтобы успеть на паром до Лосиного острова. Мы поссорились, я его не пускала, выбежала за ним на улицу… Я умоляла его подумать о будущем, остаться со мной, но он наотрез отказался. Он не желал ничего слушать… – Сара глубоко вздохнула. – Мне тогда казалось, что он просто меня ненавидит.

– С чего бы ему ненавидеть вас?

– По многим причинам. – Сара опустила голову.

Уилл молчал. Он наблюдал за тюленями. С восходом солнца их стало лучше видно. Они по-прежнему сливались со скалами, едва различимые, похожие на младенцев, жмущихся к матерям. Сара опустила глаза.

– Вы напрасно думаете, что он вас ненавидит, – повторил Уилл.

Сара посмотрела на него. Его лицо было смуглым, он не успел побриться, и темная щетина придавала ему привлекательности, вместе с тем не лишая доброты. Он был явно огорчен, словно хотел сказать гораздо больше, чем только что сказал.

– Откуда вы знаете? – спросила она, умоляя про себя, чтобы он сказал ей что-то, чему она сможет поверить.

– Потому что никто не может вас ненавидеть, – произнес Уилл.

Сердце Сары упало. Дрожь охватила ее, и она никак не могла взять себя в руки. Она ждала от него чего-то определенного, какого-то доказательства или вывода, которые он сделал, наблюдая ее рядом с сыном. Которые могли бы ее переубедить… Она молча ждала. Уилл понял, что должен выразиться точнее.

– Потому что парень, который ненавидит свою мать, не стал бы просить ее приехать на День благодарения, – сказал Уилл.

– В прошлом году он не хотел быть со мной. Я знаю, почему он уехал. – Она вздохнула, опустив глаза. – Когда выяснилось, что у меня рак, он не смог этого пережить.

– Ему было очень больно, – сказал Уилл.

Сара кивнула. Но в глубине души она знала, что это всего лишь одна из причин. Любой сын испугался бы потерять мать, независимо от того, насколько он самостоятелен, хотя уже много лет он позволял себе балбесничать дома после школы, пока она работала не разгибаясь, чтобы оплатить ренту и поддержать старую ферму.

– Он боится вас потерять, Сара. Каждый на его месте чувствовал бы то же самое.

– О Господи, рассвет так прекрасен, – вздохнула Сара, наблюдая, как угасла последняя звезда и небо из темно-серого становится голубым.

– С Днем благодарения, Сара.

– С Днем благодарения, Уилл!

С мыслями о горячем кофе и сытном завтраке, с желанием поскорее увидеть своих детей они направились по заснеженной тропинке к все еще темному дому.

* * *

Пока взрослые готовили праздничный обед, Снежинка решила обследовать Лосиный остров. Она накинула куртку и первым делом обошла все комнаты в доме. Больше всего ей понравилась комната тети Бесс, где располагалась швейная мастерская. Там было полно маленьких белых перышек. Они валялись повсюду, в том числе и на старой швейной машинке. При виде стопки готовых одеял в углу, Снежинка улыбнулась, представив их на полках в магазине Сары, готовых согреть обитателей Форт-Кромвеля.

Она нашла Майка у залива. Он выходил из дверей маленького сарая, и в ту минуту, как он ее заметил, его лицо приняло виноватое выражение. Он держал в руках корзину, полную белых перьев.

– Что там такое? Тайная сокровищница? – спросила она, подходя к двери сарая.

– О, нет, – сказал он.

– Тогда почему ты так испугался, что я туда зайду?

– Поверь, тебе не стоит этого делать.

– Почему? – Ее разбирало любопытство. – Что там такое?

– Там ощипывают гусей.

– Ну и что? Почему я не могу туда войти?

– Потому что там нет ничего интересного. Это место, где мы ощипываем гусей, и только.

– Правда? – спросила она, и при взгляде на корзину ее глаза загорелись. – Значит, там бегает стайка голых маленьких гусят?

– Нет, они не бегают. Они мертвые.

– Мертвые? – не веря своим ушам, переспросила Снежинка.

– Да.

– Вы их убиваете? Чтобы собрать пух…

– Да, именно так.

– О мой Бог, – прошептала девочка, и магазин Сары предстал ей в новом свете. Снежинка ненавидела, когда убивали животных. Она не ела ни мяса, ни кур, ни рыбы. Рисуя в своем воображении муки несчастных животных, она презирала богатых дамочек. Ее передернуло при воспоминании о шубе, которую Джулиан подарил ее матери. И с гусями то же самое. Она не могла себе представить, что Сара…

– Что с тобой? – забеспокоился Майк.

– Ничего, – огрызнулась Снежинка. – Мне не нравится все это. Твоя мать знает?

– Что?

– Что вы убиваете гусей?

– Конечно, она же выросла здесь.

– Не могу поверить! Просто не могу! – Сравнивая взрослых, Снежинка пришла к заключению, что Сара самый лучший человек на свете. Но сейчас она узнала, что ради своих одеял она потворствует убийству прекрасных птиц! Пара гусей вперевалку подошла к ним, топчась около ботинок Майка, и Снежинка заметила, что они измазаны в чем-то красном.

– Это кровь? У тебя на ботинках? – спросила она.

– Да, – сказал он, опустив глаза.

– Продолжай, – сказала она, вспугнув гусей, и погнала птиц вниз по тропинке, размахивая руками. Они бежали перед Снежинкой, на ходу выворачивая шеи и глядя на нее, словно она была сумасшедшей с топором в руках. И так бежали до бухточки, которая быстро наполнилась водой, когда начался прилив. У кромки воды гуси тотчас изменили направление. Снежинка наблюдала, как они побежали назад, к Майку.

– Они не могут летать, – объяснил он. – У них крылья подрезаны.

– Какая жестокость! – покачала головой девочка. – Не могу поверить, что они должны умереть ради этих дурацких перьев. Ради одеял!

– Мы убиваем их, чтобы жить, – сказал Майк. – Мой дед и тетка умерли бы с голоду, если бы мы не продавали гусей.

– Никто не должен умирать с голоду, – возмутилась Снежинка, ее нижняя губа дрожала, когда она смотрела на гусей. – Но одеяла!

– Я понимаю твои чувства, – сказал Майк. – В детстве моя мать мне рассказывала, что гуси любят отдавать людям свои перышки. Мне представлялась этакая приятная процедура, вроде расчесывания волос, но все оказалось совсем не так.

– И когда ты узнал?

– Когда переехал сюда.

– О, – сказала Снежинка, передернув плечами. Она снова подняла голову, внезапно почувствовав жалость к Майку. Как ужасно узнать такое! И сейчас он привязан к этому острову. Должен заботиться о злом старике, его деде, и убивать этих птиц.

Глядя на Снежинку, Майкл видел, как она расстроена, и забеспокоился.

– Дед дал мне однажды топор и сказал, что делать, – объяснил он. – Если бы нам не нужны были деньги, я никогда бы не убил ни одного гуся.

– Останови смерть! – сказала Снежинка. – Ты должен отстаивать свои принципы.

Майк пожал плечами. Казалось, он вот-вот рассмеется, но он неожиданно заговорил серьезно.

– Это именно то, что я делаю, – объяснил он. – Даю своим родным возможность жить, поддерживая существование фермы.

Внезапно он напомнил Снежинке его мать. У него были очень красивые глаза, глубокие, выразительные и полные какой-то непонятной душевной тревоги. Он так сильно жаждал чего-то. Снежинке казалось, что еще немного, и она сможет заглянуть ему в душу. Она видела такую же тоску в лице Сары. По-видимому, именно это притягивало их друг к другу. И тогда Снежинка простила Саре гусей, и ей страстно захотелось воссоединить мать с сыном.

– Ты не должен больше убивать гусей, – мягко сказала Снежинка.

– Что?

Снежинка подошла на шаг ближе. Солнце отражалось в ее глазах, она зажмурилась и сама не заметила, как заулыбалась. Майкл был так близко, что она чувствовала тепло его тела – дрожь пробежала у нее по спине, и ей захотелось во что бы то ни стало сделать так, чтобы отношения между Сарой и Майком улучшились.

– Ты можешь вернуться домой вместе с нами, – предложила она. – Мы собираемся назад в воскресенье. В самолете есть место.

Майк удивленно задышал. Его рот приоткрылся, и он облизнул губы. Она видела, как он заморгал и отвернулся, и решила, что он очень нервничает. Ей страшно любопытно было знать, о чем он думает в эту минуту. У него на руках были перчатки, но она заметила голое местечко на запястье и прикоснулась к нему. Прикосновение ошеломило их обоих.

– Я не могу вернуться с вами, – возразил Майк.

– Почему?

– Потому что я должен остаться здесь.

– О…

Майк не мог двинуться с места, потрясенный ее прикосновением. Он уронил корзину, и белые перышки взметнулись вверх, подобно маленькой метели. Они кружились, подхваченные потоком воздуха, словно искали куда бы приземлиться.

– Извини, – прошептал Майк, все еще глядя на нее.

– За что?

– За перышки на твоих волосах.

Больше они не разговаривали. У Снежинки заломило шею, потому что она слишком долго смотрела на Майка, спрашивая себя, что она чувствует. Но тут они услышали колокольчик тетушки Бесс, зовущий к обеду. Стол, накрытый в честь Дня благодарения, поджидал их.

Главным блюдом был жареный гусь. Он был покрыт золотистой корочкой, лоснящейся от жира. Сара приготовила фаршированные яблоки, которые так любила ее мать, Уилл – картофельное пюре. На столе были репа и пастернак из погреба, а Бесс вымочила в бренди чернослив и начинила его гусиной печенкой. Этот рецепт она сохранила с лучших времен, когда была женой ювелира.

– К чему весь этот пир? – спросил старик, хмуро поглядывая на обильное угощение. Ему особенно досаждали высокие конусообразные свечи, которые Бесс привезла из Провиденса и хранила в коробке.

– Это праздничный обед, Джордж, – упрекнула Бесс.

– Не люблю свечей. Я должен видеть, что я ем.

– Пилигримы ели при свечах, – заметила Снежинка.

– У них не было электричества, а у нас есть, – возразил старик. – И мы должны быть благодарны за это.

– Я думаю, это очень романтично, Джордж, – улыбнулась Снежинка, и Сара заметила, как Майк покраснел.

– Разделай гуся, Джордж, – сказала Бесс.

– Я поставил его на стол. Предоставим эту честь Уиллу.

– Благодарю, – сказал Уилл, когда Джордж протянул ему разделочный нож.

Каждый из присутствующих приоделся по случаю праздника. Снежинка была в коротком джемпере, Уилл надел мягкий серый пиджак и темно-синий свитер. Тетушка Бесс украсила свое синее платье ниткой жемчуга. На Майке была свежая оксфордская рубашка, а на Саре длинное платье из темно-зеленого бархата.

Ее отец надел серый костюм и белую рубашку. Пожелтевшая от времени рубашка топорщилась от крахмала. Сара подумала, что, наверное, он не надевал все это в течение многих лет, и ее растрогало его желание принарядиться. И еще она подумала, что, наверное, в последний раз этот костюм гладила ее мать. Сара наблюдала за тем, как отец передвигается по кухне, ворошит дрова в камине и подбрасывает еще поленьев, чтобы поддержать огонь.

– О Господи! – воскликнул он, прижав к губам обожженную руку, и резким движением вытащил кочергу из огня.

– Подойди сюда, – позвала Сара. Подведя отца к раковине, она повернула кран. Полилась ледяная вода, и она подставила руку отца под струю.

– Ничего не видно при этих свечах, – бормотал старик.

– Дед, только три часа. Еще не вечер. Если свечи доставляют удовольствие тете Бесс, пусть горят.

– Все это штучки-дрючки, – ворчал Джордж. – Просто она хочет покрасоваться перед всеми, напомнив, что когда-то жила как барыня со своим старым… как его имя?

– Дядя Артур.

– Это немыслимо! Возиться с этими фаршированными сливами! Может, ты вообразила, что мы не дома, а в загородном клубе? Такое можно позволить только на Рождество. Не выводи меня из себя, потуши свечи, слышишь, Сара?

– Мама любила обедать при свечах.

Она держала жесткую руку отца под струей, удивляясь ее силе и твердости, но внезапно, при упоминании о матери Сары, рука ослабела и стала вялой. Казалось, старик впервые расслабился после приезда Сары на остров, и она могла смотреть на отца и не думать о том, какой он злой.

– Да, верно, – кивнул Джордж.

– Особенно на праздники, – добавила Сара. – У нас всегда были свечи на Рождество и в День благодарения, помнишь? Высокие и очень красивые, такие, как эти.

– Они должны быть белые, – сказал ее отец. – Лодки и свечи должны быть белые – она всегда говорила… Я так тоскую по ней. Мне недостает ее каждый день.

– Я знаю, папа.

Его лицо снова приняло сердитое выражение. Джордж Толбот впился в глаза дочери, словно хотел уличить ее во лжи. Когда, будучи подростком, она возвращалась домой с дискотеки, он смотрел на нее точно так же. Так же подозрительно, словно мог найти в ее глазах отображение тех мальчиков, с которыми она целовалась и пила пиво.