Текст книги "Заброшенный Город (СИ)"

Автор книги: Ловец Снов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Самдей, едва очнувшийся от заклинания встал на ноги как раз в тот момент, когда заклятье настигло Космина. Еще шатаясь от слабости, он бросился вперед.

Маг крикнул:

– Эллориэль! Помоги мне! – и повернувшись к Сэму выкрикнул еще одно заклятье. Струи синего огня вспыхнули прямо в воздухе. Самдей вскрикнул, оттолкнул Сэма, но магический огонь охватил его, и он упал на землю. Волколак заскулил так, что заложило уши.

– Нет! – закричала Эллориэль. – Не смейте! Хватит!

Огненный шар вылетел из ее рук и ударил мага в грудь.

Ошеломленный Сэм посмотрел на нее, но его едва не сбили с ног – потерявшие голову чудовища бросились на эльфов не дожидаясь больше приказа от своего хозяина. В минуту все было кончено, только маг, оглушенный ударом остался не растерзанным.

– Космин! Космин! – закричала Риа, бросившись сквозь свалку к другу. – Кооосмин!!! О Господи!

– Да как же так то?! – приложив лицо к его груди она вслушивалась несколько секунд, замерла, и с отчаянным видом выпрямившись, закричала:

– Самдей! Самдей! Космин не дышит!

Лионелл шумно всхлипнул. Подняв голову она повторила тише:

– Самдей?

Побледнев еще сильнее, Риа, огляделась по сторонам.

Эллориэль, оттолкнув Сэма, в этот момент хватала ртом воздух. Картина и вправду была не очень приятная. Оглядываясь по сторонам, девушка бледнела все сильнее. Услышав крик Риа, она посмотрела туда, где лежал Самдей. Спустившись со ступеней взяла его за руку.

– Жив, – ответила она на не высказанный вопрос подбежавшей Риа, и Лионелл, боявшийся подойти и проверить, выдохнул и сделал шаг к лежащему командиру.

– Я сейчас вылечу его, – сказала Эллориэль звенящим голосом.

Два раза подряд ей не удавалось произнести заклинание – голос срывался и глох. Наконец она откашлялась, прикрыла глаза и выговорила нужные слова.

Сиреневая струйка коснулась лежащего и Самдей закашлял, приоткрыл глаза и сел.

– Космин? – спросил он оглядев подбежавших охотников.

Риа покачала головой и снова заплакала.

– А может магия какая есть? – с надеждой посмотрел на Эллориэль Иэнку.

Она лишь покачала головой:

– Мертвым магией помочь нельзя. Ушли они туда где магия их не догонит!

Она махнула рукой и тихо заплакала. Риа потянулась к ней, но Эллориэль оттолкнула ее так, будто девушка протянула к ней змею, а не руку.

Самдей, опершись на руки Лионелла и Йоны пошел к телу Космина.

– Спасибо тебе, умер я бы, если б не ты, девочка! – сказал он Эллориэль, но та не посмотрела и не ответила.

Тем временем зашевелился оглушенный маг.

– Этот гад еще жив! – вдруг заорал Алин, до сих пор глядевший на Космина с перекошенным лицом. – Ну ничего, сейчас поправим!

– Стой! – приказал Сэм.

– Стой?! Ну уж нет! – метнувшись вперед выкрикнул он.

– Стой! – Сэм рванул амулет с шеи и посмотрел парню в глаза. Словно запнувшись, Алин замер на месте, не в силах шевельнутся.

– Жаль тебе его, да? – злобно спросил Йона. Глаза у него горели не хуже, чем у Алина. – Пожалел?! Жизнь сохранишь ему ради этой?! – он мотнул головой в сторону Эллориэль, которая сидела на земле неподалеку и встрепенулась, когда Алин хотел броситься на эльфийского мага.

– Не ради нее, – начал Сэм, но к нему шагнул Йона и выплюнул в лицо:

– Отойди в сторону, проклятый мурак! Ты думаешь, мы не видим, что ты по ней сохнешь?! Я тебя убью, если не пустишь!

– Не убьешь, – отрезал Сэм и Йона тоже замолк, как и Алин минуту назад.

– Вы ума что ли лишились оба?!! – хрипло крикнул Самдей, вклиниваясь между ними. – Какой он тебе мурак, ты, дурья башка?!

– Сними свои заклятья, Сэм! – обратился он к парню. – Добром прошу, сними! Не нужно этого! Сами они его не тронут.

Эллориэль вдруг рассмеялась:

– Кровь дурманит им голову. Чудовища! Мало им сегодня!

Риа сузила глаза, но Самдей махнул на нее и сказал:

– Сними заклятье. Верь мне.

Глянув на Эллориэль, все так же издевательски хохочущую, Сэм пожал плечами:

– Хорошо.

Едва получив свободу, Алин и Йона рванули было к лежащему магу, но Самдей крикнул:

– Стойте! Вы что творите оба?!

– Космин! – развернулся к нему Йона. – Или ты не видишь?!

– Космина он убил! – вторил Алин.

– А вы, видно оживить его спешите? Или вам крови мало?!

– Что ж делать, Самдей?! – чуть жалобно воскликнул Алин. – Вон же он! Убийца Космина лежит!

– Боишься, что сбежит? – склонив голову на бок спросил Самдей.

– Но… Но как?! Оставим ему жизнь что ли?! – возмутился Йона, не делая впрочем больше попыток напасть на мага. – Чего ради?

– Мы решим, как с ним быть, – ответил Самдей. – Успокоимся и решим по справедливости. Вспомним все, что случилось и рассудим виноват ли он, али нет. И решим, как мы с ним поступим.

– Я уже решил, – холодно сказал Сэм.

– И как же? – звонко спросила Эллориэль.

– Он пойдет с нами в Заброшенный город, – ответил Сэм повернувшись к ней. – Помнишь моих мертвых сородичей? Так вот, я отведу его к ним. Сделаю с ним то, что они хотели сделать с тобой. И попрошу у них помощи…

– Не будет этого, Сэм! – встала на ноги Эллориэль. – Ты уже достаточно убил сегодня! И все они были эльфами. И больше ни один эльф не умрет!

– Хорошо, – сверкнув глазами, ответил Сэм. – Но тогда ты сейчас пойдешь и остановишь то, что начал твой дядя.

– Что остановлю? – переспросила она.

– Войско эльфов и орков, которое стоит у наших границ, Элли! – закричал Сэм. – Или ты забыла о нем?!

– И при чем тут этот маг? Не он же его привел?

– Ты точно – дура! – разозлился Сэм. – Мне нужно остановить войну! Вернее истребление людей! Или ты хочешь, чтобы ради одного этого мага погибли тысячи людей? Этого не будет!

– Не ради жалости я ему жизнь оставил! – повернулся Сэм к остальным охотникам. – Мне нужен был один эльф для того, чтобы принести его в жертву. Там, в Заброшенном городе живут мертвые мураки. Знания их огромны. И я хочу отправиться к ним и попросить, чтобы они научили меня, как мне помешать эльфам захватить наши земли.

Лионелл потер лицо и отошел в сторону:

– Господи, у меня семья в трех днях от Галаша! Что, если эльфы уже там?!

Риа снова зарыдала:

– Киял один дома… Он же безногииий!!! Если его, как Космина…

– Делайте, что хотите, – Эллориэль прошла мимо. – Успеха вам я не желаю.

– Стой! – Сэм схватил ее за плечо. – Ты понимаешь, что твой дядя хотел тебя убить?! Он едва не сделал это! Сомо спас тебя!

– Он просто продолжил дело своего брата! Хотел спасти нас всех от рабства мураков и чудовищ! Хотел, чтобы мы, эльфы, получили Заброшенный город и его мудрость. Это плохо? Да, он перегнул палку! Но ты мог заставить его передумать! Уговорить! У тебя под рукой чудовища! Но ты просто убил его, Сэм! Его и всех остальных! Погляди вокруг, Сэм! Это сделал ты!

– Я дал ему шанс передумать, – тихо ответил Сэм. – Я спрашивал его! Но он все равно решил меня убить! И всех, кто тут стоит! И всех, кто живет там, на обрыве! Каждого человека в королевстве!

– Три ха-ха! – выплюнула эльфийка. – Не стал бы он вас убивать! Жили бы себе и дальше, только король бы сменился и все!

– И люди стали бы рабами эльфов!

– Но остались бы живы! Убивать вас он не собирался! А ты его убил!

– Так ведь и мураки не убивали ни людей, ни твоих сородичей! – выкрикнул Сэм.

Эллориэль открыла рот, но вдруг закрыла его и нахмурившись промолчала.

– Почему твой дядя хотел избавиться от меня? – спросил Сэм и тут же ответил сам:

– Потому, что я могу захватить этот мир! А что он сам хотел сделать?!

Она отступила на шаг.

– Так может это справедливо, что он полетел в тот самый портал, куда хотел меня закинуть?

Она отступила еще на шаг.

– Ты должна кое-что узнать. Я нашел в Заброшенном городе бумаги. Это письмо от моего отца, – он вытащил бумаги из под куртки. – Помнишь, в тот день, когда я первый раз ходил в Заброшенный город? Я хочу, чтобы ты прочитала его. Тогда ты поймешь, что…

– Я не хочу ничего читать! – вдруг взвизгнула она. – Ничего!

– Но ты должна узнать, что там произошло на самом деле! Ты сама этого…

– Ты понимаешь, что я не хочу читать?! Не хочу! Я нечего не хочу понимать! Потому, что мой дядя мог быть сто раз не прав, но кроме него у меня никого нет! Никого вообще! А ты убил его… – она расплакалась снова.

– Козел был твой дядя, – зло бросила Риа и сплюнула под ноги. – А ты не понимаешь этого.

– Не хочу ничего слушать! Замолчите!

– Нет, я не замолчу! Я заставлю тебя выслушать правду… – начал Сэм.

– Я ухожу, – отрезала Эллориэль вытерев слезы.

– Нельзя ее отпускать, Сэм! – воскликнул Йона. – Она к своим пойдет и все расскажет! Эльфы нападут на нас сразу же, ничего не успеем сделать!

– Да, останови меня! – бросила Эллориэль через плечо. – Прикажи мне своим взглядом! Или заставь чудовищ меня остановить!

– Нет, я не стану ей приказывать, Сэм повернулся к ней спиной. – Она не выдаст нас. Ведь Элли понимает, что если расскажет, умрет множество людей.

– И ты ей веришь?! – взвился Йона. – Да она готова своих целовать и защищать даже если они в крови нашей умоются! Нет уж, я своими рисковать не намерен! Я ей сейчас ногу прострелю, – скидывая лук с плеча закончил он.

Эллориэль повернулась и хмуро посмотрела на Йону. Подняла руки в которых полыхнула вспышка:

– Попробуй.

Глянув на Сэма, Йона опустил лук.

– Останови ее, – попросил Лионелл.

– Нет. Пусть идет. Ей нужно во всем разобраться, – ответил Сэм.

Через несколько минут он повернулся и посмотрел ей вслед, словно надеялся, что Эллориэль передумает и все таки вернется. Потом прикрыл глаза, вздохнул и одел амулет на шею.

– Что ж… Похороним Космина и пойдем.

– К ни живым, ни мертвым в гости? – спросил Самдей.

– Да, в Заброшенный город. – Поговорим с мертвыми мураками. Надеюсь, теперь они меня выслушают.

– А нам ты не дашь прочитать то письмо? – спросил Алин.

– Когда остановимся на привал, – ответил Сэм. – Я хочу, чтобы эту историю услышал каждый человек и каждый эльф.

История седьмая и последняя
Письмо из прошлого

Похоронили Космина быстро. Насыпали холм и поверх положили камень. Немного постояли у могилы. Риа все жалела, что не смогут они отнести его в Галаш и похоронить как положено, но таскать покойника по Пустоши туда-сюда не дело.

Весь день ехали так быстро, что к вечеру почти добрались до берега Мары.

Сквозь дымку сумерек Сэм видел речную гладь и птиц, носящихся над ней, а вдалеке, за Марой, словно призраки, застыли башни Заброшенного города.

Сменив зрение на магическое, Сэм вглядывался в алые огоньки, едва различимые на таком расстоянии.

Как-то все сложится завтра?

Потом оглядел окрестности. Вокруг на многие метры лишь синева, ничего алого… И зеленого тоже.

Вздохнув, Сэм вернулся к людям.

Тем временем Риа и Йона уже разложили костер.

– А где Самдей?

– Они с Сомо уехали не охоту, – сообщала Риа.

– Вернется, прочтем письмо? – спросил Иэнку.

– Вернется – поедим, – сказала Риа. – На голодный желудок думать плохо.

Сэм усмехнулся и сел поближе к костру. С реки тянуло сыростью. Теплое дыхание огня и голоса охотников успокаивали и расслабляли. Весь длинный, тяжелый день отступал.

Издалека доносились крики чудовищ – у них тоже настало время вечерней охоты. Сэм рассеянно подумал, что численность мелкого зверья сегодня ночью сильно упадет.

Донесся довольный рев какого-то чудища, подтверждая его мысли. Сэм приоткрыл глаза и увидел перед собой пляшущее пламя, силуэты охотников и чудовищ сквозь него, и неожиданно подумал, что всего то несколько недель назад, все это показалось бы ему кошмарным видением, а сейчас навевает покой и сон.

Вскоре возле самого уха послышалось частое дыхание и шершавый язык обслюнявил его щеку.

– Сомо! Сколько раз я просил тебя так не делать! – возмутился Сэм вытирая лицо.

Довольный волколак рыкнул и растянулся у костра.

– Я тут кое-кого нашел, – бодрым голосом сказал Самдей и Сэм вдруг понял, что разговоры утихли и все, даже Риа, молчат. Уже зная, кого увидит, он повернулся, мельком глянул на Эллориэль и отвернулся снова.

– Она искала нас, – сказал Самдей.

– Только потому, что мне нужно узнать, что было в том письме, – отрезала девушка за спиной Сэма.

Он ничего не ответил, но Самдей увидел, как лицо парня на миг вспыхнуло радостью.

– Ну, займемся ужином, – нарочито бодро сказала Риа.

Когда с едой было покончено, разговоры вновь стихли и все повернулись к Сэму.

– Да, сейчас… – пробормотал он, запуская руку под куртку. – Это письмо я нашел в Заброшенном городе. В тот самый день, когда только попал туда. Оно словно позвало меня! И лишь потом я узнал, что его написал мой отец…

– Его звали Аннорд Гэллерси и я хочу, чтобы вы узнали каким он был и… Ну, вы сами все поймете… Может быть ты прочтешь, Элли? Если ты знаешь общий язык? – он повернулся к ней и вопросительно глядя в глаза, протянул сверток.

Эльфийка молча взяла бумаги. Развернула их. Чуть дрогнувшим голосом начала:

«Предательство ранит страшнее всего. Я, Аннорд Гэллерси, узнал это на себе и пишу в надежде, что кто-то найдет мое письмо и узнает, что на самом деле случилось с нами…

Сейчас в моем родном городе пылают пожары и почти никого не осталось в живых. Я могу лишь смотреть на это из окна – у меня нет сил на борьбу, или бегство. Я ранен. И рана моя смертельна. Так сказал мой друг, Саммират из рода Ледяных Слез, который и нанес мне ее, и я ему верю.

Я уже не злюсь на него – Саммират мертв. Пол часа назад он нашел меня здесь, в комнате, где когда-то давно я был счастлив. Именно сюда я пришел, чтоб дождаться смерти. Насколько же хорошо Саммират знал меня, если так легко догадался куда я пойду.

Он пришел, чтоб просить меня остановить все это. Если б я мог!

Саммират умолял меня что-то сделать. Он даже попытался исцелить рану, которую нанес несколько дней назад. Увы, для меня, как и для нашего города было уже слишком поздно.

Я так и сказал ему. Тогда он заплакал и начал просить прощения. Он говорил, что не хотел всего этого, что не знал, что роботы начнут уничтожать всех и все.

Я даже не мог злиться. Смотрел поверх его головы в окно на дым пожаров, слушал крики и звуки выстрелов. Я уже не сердился на Саммирата. Странно, насколько меняются чувства, когда от смерти тебя отделяют последние часы. Больше всего меня почему то волновали ошибки, я в сотый раз перебирал все свои поступки и искал моменты в прошлом, когда все еще можно было изменить.

Я видел, как в раскрытом окне появилась голова сороконожки – робота, созданного для того, чтоб легко карабкаться по отвесным стенам.

Оценивающий взгляд алых линз, секунда тишины и залп выстрелов.

Саммират вздрогнул, когда пули прошили его. Алая кровь растеклась лужицей. Я приготовился к тому, что выстрелы грянут вновь и я отправлюсь вслед за Саммиратом, но ничего не случилось и я понял, что сороконожка уползла дальше. Видимо мои раны таковы, что ей не захотелось даже тратить на меня патроны.

После того, как сороконожка ушла, я решил было выйти из дома и пробраться к Ратуше. Там, насколько я знал, заперлись последние оставшиеся в живых. Но вскоре я перестал об этом думать. Зачем тратить последние часы на бессмысленный бег по улицам?

Вместо этого я достал бумагу, ручку и сел у стола.

Странно, но я не думаю о том, что происходит сейчас. Меня уже не заботят крики и выстрелы. Я знаю, что сейчас уже я ничего не могу сделать и исправить. вместо этого, я все время думаю о прошлом. Вот где у меня было много возможностей повлиять на судьбу.

Был бы у меня еще один шанс! Вернуться назад… Как много я бы сейчас изменил.

Я перебираю воспоминания, как драгоценности. Счастливые минуты и дни… Поворотные моменты, которые и привели меня, раненного в эту комнату… Если кто-то найдет эти записи – постарайтесь не судить строго! Я лишь хочу рассказать, как все случилось.

Я родился в самом совершенном мире, какой только можно представить себе. В богатой и влиятельной семье. Долгое время я считал, что наше мироустройство – это лучшее, что только можно вообразить. Все вокруг было прекрасно и создано для того, чтобы делать нашу жизнь легкой и простой. Наш дом был удобным и красивым. Мы не знали бытовых забот, а также проблем со здоровьем.

Более того, дожив до восемнадцати лет, я даже не знал о существовании подобных проблем.

Все изменилось после того, как мой отец взял меня с собой для того, чтоб показать, как устроен остальной мир.

Я отправился с ним в Эллинию. Путь наш был долгим – отец решил, что полезно будет мне показать, как устроена жизнь у существ, населяющих этот мир, чтобы я мог оценить преимущества и величие нашей жизни.

Прежде, в городе я не раз видел наших рабов – эльфов и людей. Видел, но никогда не говорил с ними. Стоило мне оказаться неподалеку от них, как они спешили разойтись в стороны, словно я был касаткой, а они мелкой рыбой. Их вечно испуганные, печальные лица, сгорбленные плечи рождали лишь одно желание – держаться от них подальше. Как и все мои друзья я свято верил – наши рабы в своем развитее недалеко ушли от животных и лучшим днем в их жизни был тот, когда мои предки пришли в этот мир и подчинили их себе, дали законы, работу и лучшую жизнь.

И вот я, молодой человек, до того момента ни разу не покидавший родной город, сел на животное, называемое лошадью, в жесткое седло, и покинул стены родного города.

Сперва я не поверил, когда отец сказал, что всю дорогу нам придется проделать верхом на этих непокорных, воняющих лошадях, которые так и норовили сбросить меня на землю. Мне было неудобно – я подпрыгивал при каждом шаге и вскоре у меня болело все тело от этой скачки.

В нашем городе был ипподром и конечно же, я раньше видел лошадей, но сам впервые оказался на таком чудовище. После первых же часов я готов был рухнуть на землю, и спросил отца – долго ли нам мучиться еще?

Его ответ ошеломил меня. Отец сказал, что нам предстоит провести больше двух месяцев в дороге.

– Когда-то давно, когда я был твоего возраста, мой отец тоже посадил меня на лошадь и повез с собой посмотреть остальной мир, – сказал мой отец. – Я был расстроен, как и ты сейчас и не понимал, для чего он затеял все это.

– Но позже ты понял?

– Да, позже я сумел понять и оценить эту поездку. После нее мне уже никогда не приходили в голову глупые мысли о том, что местным варварам нужна свобода, или что они такие же, как мы. Ты ведь знаешь, Аннорд, что среди нас есть те, кто так думает?

Я кивнул.

– так, вот, если бы они предприняли такую поездку, увидели своими глазами все убожество и грязь местных варваров, то они никогда бы не сказали ничего подобного.

Так я понял для чего отец затеял эту поездку, но в глубине души думал, что мы потратим время зря – я и не думал сочувствовать тем из нас, кто говорил, что рабство следует отменить.

Ну а пока я ехал и не мог поверить, что местные и в самом деле путешествуют таким способом.

– Зачем?! Зачем они ездят на этих чудовищах, когда можно сесть в машину и доехать куда угодно за час?! – спросил я не выдержав.

И тогда отец рассказал мне, что в этом мире нет машин, а также нет и дорог в том смысле, в каком мы это слово понимаем.

– Они дикари. Варвары, – повторил отец то, что я итак уже много раз слышал о местных. И в тот момент я был с ним совершенно согласен.

Пока мы ехали по Зеленой Долине, я думал о словах отца и о странных существах, населяющих этот мир. Как они могут жить таким образом? Почему не стремятся сделать лучше свою жизнь? Разве трудно построить завод? Разве трудно сделать нормальные дороги?

Вечером мы остановились на ночлег в доме наших друзей. У них был прекрасный коттедж, и первое, что я сделал, когда мы в нем оказались, это забрался в джакузи и включил гидромассаж. Мое измученное тело с трудом наконец то расслабилось.

Но когда я спустился вниз, меня ждал еще один сюрприз – отец со смехом сказал, что завтра мы покинем цивилизованные места и на всем пути до Эллинии и обратно, больше не встретим не только джакузи, но и даже обычных ванных комнат.

– Но как? – не мог поверить я. – Как они отдыхают? В чем моются?!

– В лохани. Или в тазу. Или в реке, – ответил за отца его приятель.

– Дикие, дикие существа! – пробормотал я, садясь за стол.

Все, что я увидел после того, как на другой день мы покинули последний наш поселок, поражало и шокировало меня.

Во-первых дороги. Пропал асфальт, а вместо него я увидел две колеи от колес на голой земле. Я не мог поверить своим глазам. Почему они не захотели заасфальтировать дороги?! Ведь им же самим неудобно ездить по таким! А их повозки, что мы порой встречали на пути?! Они были сколочены из деревянных досок, скрипели и едва двигались. Даже колеса у них были из дерева и повозки тряслись на кочках, подпрыгивали и все, кто сидел в них, подпрыгивали вместе с ними.

Я видел, как какой-то мужчина чинил свою повозку прямо у дороги. Он бил молотом по ней, и сперва я решил, что он от ярости решил ее сломать, но отец объяснил мне, что он ее чинит. Поправляет оглоблю. Кажется так он сказал.

Мы еще не добрались до обрыва, ведущего в город Галаш, как я уже возненавидел этот мир и его жителей. Больше всего на свете мне хотелось вернуться домой и забыть все, что я тут увидел.

Еще я заметил, что люди, населяющие этот мир, не имеют понятия о вежливости, зато пугливы, как кролики. Едва завидев нас, они, вместе со своими повозками, сворачивали прямо в траву, и не глядя нам в глаза ждали, когда мы проедем мимо. Я спросил у отца почему они не здороваются с нами? Почему прячут глаза, будто в чем-то виновны?

И отец ответил, что местным неведомы правила приличия. По крайней мере большинству.

Все это лишь убеждало меня в том, что они и в правду дикари.

Наконец мы забрались на обрыв по узкой дороге. Для этого нам пришлось слезть с лошадей и самим карабкаться наверх потому, что слабые коняги могли сорваться и упасть вниз.

Я с тоской вспоминал лифты в моем доме, которые взлетали на тысячу метров за несколько секунд, и смотрел вниз, на острые камни и пыльную ленту дороги.

В тот же день мы прибыли в город Галаш. Городом его называли местные, как по мне, это было странное скопление жалких домишек, похожих на сараи, ничего общего с городом не имеющее. Населяли его люди. Шумная, суетливая раса, одетая в странные, мешковатые и неудобные одежды. Все поголовно женщины у них ходили в длиннющих юбках, подолами мели пыльные мостовые. Причем судя по всему юбок у них было несколько слоев, иначе отчего они торчали колоколами?

Стояло лето, жаркое, пыльное, и у нас дома девушки ходили в легоньких платьях, или шортах. Я представил, как упариваются местные женщины в своих одеяниях. А потом вспомнил, что у них нет даже ванных и меня замутило.

В Галаше мы остались на ночь в доме местного старосты. Я ожидал, что дом старосты будет хоть немного удобным, но меня ждало глубокое разочарование. Стены из не струганного дерева, печное отопление, узкие окна. Да нет, мне не описать всего убожества, которое я там увидел.

Сам староста склонился перед нами до земли и так и стоял, пока мы входили в дом. Для нас затопили баню. Отец сказал, что местные используют это вместо ванных.

У нас в городе тоже была баня в спорт клубе и я немного воодушевился, но когда я вошел внутрь, меня ждало глубокое разочарование. Узенькое помещение, с закопченными стенами дышало жаром. Железные тазы валялись по лавкам, а вместо душа была бочка с водой, и предлагалось черпать холодную воду оттуда ковшом, наливать в таз, а потом добавлять туда горячей.

Я сказал:

– Благодарю покорно, но я, пожалуй, лучше окунусь в бассейн.

И тут выяснилось, что бассейна в доме старосты нет.

После кошмарной бани нас ждал ужин. Ни староста, ни его жена с нами не сели.

– Как это невежливо! – возмутился я, но отец пояснил, что местным запрещено садиться с нами за стол.

– Они чавкают, сморкаются в рукав и рыгают прямо за столом, – пояснил мне отец. – Поверь, лучше когда они сидят отдельно.

Мы поели, сидя на деревянной, не обструганной лавке, за таким же столом. Еду нам подавали на глиняных и деревянных плошках. Попробовав местной стряпни, я скривился. Видимо повар у них был не особо хороший.

– У них нет повара, жена старосты и его дочка, сготовили все это сами, – сказал отец.

И тут я задумался. Я осмотрел стол, заставленный блюдами. Хотя они и были не изысканными, но трудно представить, что все это сделали две женщины, не имеющие никаких приспособлений, даже крана с водой. Я представил, как они бегает по кухне в многослойных юбках, задыхаясь от жара печи и мне стало их жаль. Чтобы не расстраивать хозяйку я съел побольше и, наверное, поэтому среди ночи у меня заболел живот.

Я проснулся и встал. Мой организм требовал, чтобы я дошел до туалета, но я уже знал какие туалеты в домах у людей и отчаянно не хотел туда идти. Больше того, мне даже думать не хотелось о яме, вырытой в земле, над которой витают миазмы и мухи, и я из последних сил терпел, надеясь, что все пройдет и я смогу сходить в туалет где-нибудь в лесу, по дороге. Но ничего не вышло, пришлось вставать, зажигать свечу, тащиться во двор, в поисках выгребной ямы.

В этом поганом туалете, который и туалетом то назвать было нельзя, я едва не расплакался от отвращения.

– Зачем? Зачем мы поехали сюда? – думал я, стараясь поскорее закончить свои дела.

Как же я ненавижу этот город!

Выбравшись из щелястого сооружения, я вздохнул полной грудью свежий воздух и вдруг заметил невдалеке от себя белую тень. Какой-то человек шел по двору с корытом в руках. И судя по длинной юбке, волочащейся по земле, это была женщина. Я замер. Мне было любопытно посмотреть на человека, когда он не видит меня. Еще никогда мне не приходилось видеть, как ведут себя люди, когда не знают, что я рядом. Обычно люди при встрече замирали и молча пялились в землю, ожидая, когда я пройду, так что я смотрел и ждал, что же она будет делать.

Женщина прошла по двору и остановилась неподалеку. Поставила на землю корыто и начала вытаскивать из него какие-то тряпки и развешивать их на веревках. Я пытался понять, что же такое она это делает? Потом до меня дошло – она развешивает белье после стирки. Вот так вот просто – на веревки во дворе! С ума сойти!

Женщина начала что-то напевать тихим, мелодичным голосом и я дивился – на улице ночь, она все еще работает по дому и должна бы устать и с ног валиться, но она весела, не жалеет себя и не рыдает, хотя вокруг нее такое убожество.

Наконец она закончила развешивать белье, подхватила корыто и пошла к дому. Я отправился следом.

– Кто она такая? – думал я. – для жены старосты слишком молода. Наверное дочка. Походка у нее была легкая, живая, завязки фартука обхватывали тонкую талию. Я окликнул ее и спросил где тут кухня. Мне хотелось пить. И тут с ней случилось тоже, что с остальными, стоило им меня заметить. Охнув, она уронила свое корыто, замерла, съежилась на крыльце и опустила голову.

Я попытался говорить с ней ласковее, чтобы не испугать еще больше.

Наконец она ответила мне и немного подняла голову. Я разглядел ее лицо – красивое, с ровной, нежной кожей. Волна каштановых волос, была собрана в сетку на ее голове, но несколько прядей выбились и упали на плечи.

Я понял, что беззастенчиво разглядываю ее уже несколько минут, но она молчит, хотя любая девушка в моем городе уже давно сделала бы мне замечание.

Наконец я вспомнил о правилах приличия, поблагодарил ее и прошел мимо. Я почувствовал ее запах – она пахла цветами и мылом, а вовсе не потом, или грязью. Я еще раз посмотрел ей в глаза и она вспыхнув, отвернулась.

Утром, когда мы уезжали, я рассказал об этой встрече отцу. Он сказал, что да, это была дочка старосты.

– А ты не хочешь забрать ее себе?

– Себе? – сперва не понял я.

Отец усмехнулся:

– Да, себе. Пусть живет в доме, занимается уборкой. Ты сможешь видеть ее, когда захочешь.

Признаться честно, мне на самом деле хотелось увидеть ее еще раз. Я колебался, и отец спросил:

– Ну?

– Но у нее же тут дом. Семья, – смущенно ответил я.

– Дом? – усмехнулся отец и обвел руками жалкие стены. – Посмотри вокруг. Думаешь ей будет лучше здесь, гробиться каждый день на каторжной работе, чем жить с нами, носить чистую одежду и выполнять простые обязанности?

Это все решило. Я сказал:

– Да. Тогда пусть едет к нам.

– Я скажу старосте, чтоб отправил ее в наш дом, пока мы будем в пути, – ответил отец и я лишь кивнул. К стыду своему скажу, что мне даже в голову не пришло спросить об этом у нее самой. Я был уверен, что знаю лучше нее, что для нее хорошо.

Мы снова поехали на лошадях по земляным дорогам. Пейзажы вокруг были всегда одними и теми же – поле, лес, или дорога. Я думал, что это вскоре надоест мне, но к концу первой недели заметил, что картины никогда не повторяются. Природа, великий художник не создает двух одинаковых пейзажей. Даже двух одинаковых деревьев не встретить в одном лесу.

Я начал наслаждаться этими картинами, запахами леса и трав и уже не так сильно злился.

Некоторое разнообразие внесло в наше путешествие посещение замка герцога Борриамира. Отец сказал, что герцог – хозяин целого края и все тут подчиняются ему. Замок его светлости и правда был в разы больше, чем дом любого горожанина, но… Но стены в коридорах плакали сыростью, а в залах свистел ветер.

Увидев оконные проемы, я на некоторое время замер и ощупал края, пытаясь понять куда же делись стекла? Может их сняли потому, что наступило лето? Но отец объяснил мне, что стекол в нежилых помещениях нет. На зиму их просто закрывают деревянными щитами. А еще в замке не было отопления, лишь камины в спальнях, и в зале, огромный, аж до потолка.

Я долго бродил там, разглядывая все вокруг. Замок был красив какой-то особой, мрачной красотой. Суров и мрачен. Мне хотелось бы еще раз приехать туда, но, если б мне было суждено остаться здесь хоть на одну зиму, я бы застрелился.

Герцог видимо не замечал, в каком кошмаре живет и очень гордился своим домом. Ради вежливости я солгал. Произнес что-то вроде: «величественно» и «потрясающе». Кстати, герцог был первым человеком за все время, который отважился с нами говорить. Он опускал голову и не смотрел в глаза, но не замирал и не убегал от нас, как остальные.

В замке его светлости было кое-что очень забавное – когда мы беседовали с его светлостью, в зал вплыла дама в таком платье, что я едва удержался от хохота. В первый момент я вообще потерял дар речи и уставился на нее в немом удивлении. Кажется, она решила, что произвела на меня впечатление… Так вот, платье на ней было чернильного цвета, все, сверху и до пола. От талии оно расходилось колоколом, будто бедра у нее были огромными. Когда она подошла поближе, я услышал, как гремит что-то железное. Позже отец объяснил, что это каркас, который знатные дамы носят под юбкой, и он на самом деле сделан из железа. А на голове у дамы была высоченная башня из искусственных волос. Боже мой, эта башня была не меньше полуметра в высоту. Я смотрел на нее и думал, что если бы она захотела изуродовать себя специально, то все равно не смогла бы ничего придумать ужасней, чем этот наряд.