Текст книги "Лоуренс Уотт-Эванс - За Василиском (ЛП)"

Автор книги: Лоуренс Уотт-Эванс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Элмил тем временем решил, что его соплеменники планируют полуночное нападение – стандартный способ борьбы с хорошо вооружёнными караванами; он подумывал рассказать об этом Оверману, но решил не делать этого. Несмотря на то что Гарт проявил милосердие, оставив его в живых и даже перевязав ему ногу, он всё ещё оставался, по крайней мере формально, врагом. Кроме того, идея была настолько очевидной, что он был уверен, что Оверман уже подумал об этом.

То, что Гарт не подумал об этом, свидетельствовало о его неопытности: в прошлом он сражался только на море, с пиратами, не знакомыми с водами Ордунина, которые не осмеливались двигаться ночью, опасаясь протаранить друг друга или сесть на мель на рифах и скалах. Он ещё не приспособил своё мышление к новому врагу, несмотря на то, что находился на новой земле. По правде говоря, с тех пор, как он решил отправиться на поиски и поговорил с мудрыми женщинами Ордунина, он вообще мало о чём думал, позволив себе увлечься своей решимостью осуществить свои поиски бессмертной славы.

Поэтому, когда они разбили лагерь, Элмил аккуратно разложил свои спальные меха подальше от костра и подальше от Овермана и зверея, чтобы случайно не попасть под раздачу.

Гарт заметил это, но решил, что это всего лишь следствие недоверия Элмила к Коросу, и не увидел его истинного значения.

Он не возражал, тем более что так разбойник оказался с подветренной стороны. Он просидел несколько часов, но решил, что в полноценной вахте нет необходимости, особенно если учесть, как мало ему удалось поспать предыдущей ночью, и незадолго до полуночи отправился спать.

Только через три часа его разбудил рык зверя. Он мгновенно насторожился и потянулся за своим боевым топором, который лежал на привычном месте рядом с ним. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел трёх мужчин на лошадях, вооружённых копьями, стоящих на дороге в пятидесяти футах от него.

Корос стоял над припасами и рычал; Элмил всё ещё спал, а четвёртый всадник сошёл с лошади и стоял над ним, приставив копьё к его горлу.

– Я присмотрю за этим предателем. А вы трое убьёте зверя, а потом мы займёмся Оверманом. Заговорил пеший человек.

Не желая терять ни скакуна, ни пленника, Гарт вскочил на ноги с топором в руке и бросился на незваных гостей. К его удивлению, его отбросило примерно на два ярда от спальника, и он отскочил, словно от невидимой стены.

Один из всадников мерзко рассмеялся, и все заулыбались, глядя, как Гарт пробирается вдоль преграды и обнаруживает, что она простирается на шесть или семь ярдов в диаметре, возвращая его к тому месту, откуда он начал свой путь, – лицом к нападавшим.

Барьер тянулся до самой земли, несмотря на неровности рельефа, и был выше, чем он мог дотянуться, когда он подпрыгнул, вытянув руку вверх, рука не встретила сопротивления.

Он попытался подтянуться, но не смог ухватиться за эту невидимую стену. Барьер словно выскользнул у него из-под пальцев, грубо отбросив его, всё ещё запертого внутри. Он отбросил всякую мысль о том, чтобы выпрыгнуть на свободу; он не мог преодолеть таинственный барьер без разбега, а для этого у него не было достаточно места. Он бессильно уставился на бандитов, которые усмехнулись в ответ.

– Ладно, хватит веселиться. Убейте зверя. И снова заговорил пеший человек, очевидно, лидер группы.

Троица подчинилась, но неохотно; Корос был таким же грозным противником, как и его хозяин. Первый поднял копьё и пустил скакуна в галоп. Боевой Зверь отбил атаку, как котёнок отбивает клубок пряжи, сбросив кричащего человека с лошади, его копьё ударило зверя в бок, не оставив и царапины.

Элмил уже проснулся и беспомощно наблюдал, как двое других приближаются более осторожно, ища возможность вонзить своё оружие в жизненно важные органы боевого зверя.

Они разделились, обходя монстра с противоположных направлений, лишая Короса возможности встретиться лицом к лицу с ними обоими; поняв, что происходит, зверь перешёл в наступление и бросился на одного из них, выпустив когти, сбив того с лошади на каменистый склон. Другой метнул копьё; оно вонзилось в плечо Короса, но не смогло замедлить зверя, вырвавшего горло у упавшего разбойника.

– Стой! – крикнул их главарь. – Оверман, отзови своего зверя, или я убью Элмила! Элмил умоляюще смотрел на своего похитителя; копьё разбойника нависло над его сердцем.

Гарту потребовалось полсекунды на раздумья, и за это время Корос снова набросился на оставшегося нападавшего, но не сбросил его с коня, оставил окровавленный труп медленно сползать с седла.

– Лежать! – крикнул Гарт, и боевой зверь внезапно остановился, послушный, как домашняя кошка, и принялся вылизывать раненое плечо, слизывая сочащуюся кровь с древка копья, не сводя при этом настороженных глаз с предводителя разбойников.

– Почему меня должно волновать, что Элмил умрёт? И разбойник, и Оверман проигнорировали панику, появившуюся на лице Элмила, и лёгкий тычок копьём не позволил ему протестовать.

– Видимо, тебе нужен пленник.

– Не теперь. Я держал его в качестве заложника, но, похоже, он тебе так же безразличен, как и мне.

Разбойник был сбит с толку и колебался; Он сказал: – Давай договоримся. Возможно, нам удастся избежать дальнейшего кровопролития.

– Как пожелаешь.

Неуверенно разбойник продолжил. – Боюсь, мы совершили ошибку, напав на тебя.

Гарт ничего не сказал.

– Поэтому, хотя мы и причинили вам зло, мы просим тебя простить нас, и мы уйдём с миром.

Гарт подождал, прежде чем ответить, но разбойник не мог придумать, что ещё добавить; тогда, наконец, Оверман сказал: – Вы больше не побеспокоите меня и не причините вреда моему зверю.

– Даю слово.

– Ты оставишь Элмила живым и под моей опекой и охотно примешь его обратно, когда я его освобожу.

– Как пожелаешь.

– Раз мы разобрались с этой помехой, – ответь на мои вопросы.

– Хорошо.

– Если ты нарушишь любое из этих обещаний, я выслежу вас и убью.

Теперь молчал разбойник.

– Сними этот барьер.

Разбойник нерешительно сказал: – Сначала я должен получить твоё слово, гарантирующее мою жизнь и жизнь моих спутников, если они ещё живы.

– Я даю вам слово, что ни я, ни мой зверь не убьём никого из вас, если не последует дальнейших провокаций.

– Очень хорошо. Разбойник отвернулся и стал возиться с чем-то под жилетом; Гарт ощупал воздух перед собой и обнаружил, что невидимая стена исчезла. Он подошёл к тому месту, где лежал Элмил и стоял главарь разбойников.

– Кто ты такой?

– Я Дансинг из Дербарока.

– Ты предводитель разбойников?

– Я был им с того момента, как ты убил Кханда, нашего прежнего предводителя, и до сих пор. Я не знаю, можно ли меня ещё так называть.

– Как ты создал этот барьер?

– Он управляется с помощью талисмана, подаренного мне магом Шангом.

– Зачем маг дал тебе этот талисман?

– Чтобы подчинить тебя.

– Откуда Шанг узнал обо мне?

– Мы обратились к нему за помощью, когда ты убил наших товарищей, и рассказали о битве, а также о том, что ты поскакал к Морморету.

– Вы не могли знать, куда я пойду.

– Дорога, по которой вы пошли, ведёт только туда; тракты на Лагур и Илнан заброшены, и всё движение туда идёт по другим дорогам.

– Итак, вы рассказали Шангу о моём приближении; и что потом?

– Мы попросили у него мощное оружие, магию, чтобы убить тебя, чтобы отомстить за наших товарищей и защитить Морморет. Он отказался, сказав, что такое оружие не нужно, чтобы остановить одинокого искателя приключений, и что он не может рисковать, позволяя таким, как мы, использовать его. Вместо этого он дал нам амулет невидимой стены.

– Я хотел бы увидеть этот амулет.

– Это не было частью нашей сделки… Разбойник отступил назад.

– Как хочешь. Оверман на мгновение задумался, но не стал задавать других вопросов, а затем сказал: – Давайте посмотрим на ваших товарищей. Он не заметил удивления Дансинга, когда с такой готовностью отказался от своих притязаний на магический барьер.

И они пошли смотреть. Дансинг, Гарт и Элмил обнаружили, что из трёх других разбойников первый был без сознания после падения, но в остальном выглядел невредимым, а двое других были безусловно мертвы.

Затем Гарт извлёк копье из плеча боевого зверя и обработал рану, насколько смог. Она была неглубокой, поскольку остриё вонзилось в складку шкуры, а не в мышцу или кость. Зверь, казалось, был равнодушен к своей ране, только пару раз лизнул её.

Гарт сказал: – Ты можешь забрать своего товарища и идти с миром. Однако я прошу вас одолжить мне и Элмилу двух лишних лошадей, поскольку они вам больше не нужны. Я верну их Элмилу, когда освобожу его.

– Очень хорошо. Таким образом, всё было улажено, и несколько минут спустя Дансинг исчез в темноте, оседлав свою собственную лошадь и ведя за собой другую с перекинутым через неё бесчувственным разбойником, оставив позади Гарта, Элмила, Короса, двух лошадей и два трупа у слабо тлеющих остатков костра.

Через несколько минут Гарт и Элмил уже спали, а Корос обгладывал один из трупов.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

На следующий день они проснулись поздно, уже после рассвета, из-за прерванного сна, и тронулись в путь только ближе к полудню. Теперь Элмил ехал на одной лошади, другая несла часть припасов Гарта, а сам Гарт снова ехал с комфортом верхом на Коросе.

День прошёл без происшествий, и следующий лагерь они разбили на закате на краю долины Морморета. Башни города сверкали на горизонте, высокие шпили из белого камня ярко выделялись на фоне синевы восточного неба. По эту сторону гор воздух был теплее, а долина зеленела и благоухала весной. Деревьев было очень мало, так как вся местность представляла собой сельскохозяйственные угодья; вместо них в тени гор, подобно густому зелёному ковру, лежали посевы и травы. Будучи горожанином, Гарт редко видел фермы, и никогда – такие богатые; они были прекрасны, он и не знал что такие бывают, ведь на его родине красивыми были только холёные животные, гранитные пики и сверкающий лёд. Даже летом земли были унылы и бесплодны, покрытые редкой травой, лишь там, где усилия Оверманов не могли принести даже колоска пшеницы. Никогда прежде он не видел столько зелени, да ещё такого насыщенного оттенка.

Однако даже на его нетренированный взгляд что-то было не так: молодая кукуруза и пшеница не стояли аккуратными рядами, а были разбросаны повсюду, и среди посевов бесконтрольно росли трава и сорняки. Эти фермы были неухоженными и заброшенными. Он задумался, почему.

Он также удивлялся башням Морморета. Для чего они нужны? Над гаванью Ордунина возвышалась единственная башня, с которой велось постоянное наблюдение как за торговыми судами, перевозящими меха, лёд, резную кость и золото из шахт, так и за самим портом; пираты этого региона не раз нападали на Ордунин, когда были недовольны добычей на море. Другие здания порта были высотой в один-два этажа, максимум – три; дальше лестницы становились слишком утомительными. Но здесь, среди обширной мирной долины, где земли было в достатке, люди построили город с дюжиной башен, каждая из которых была высотой в добрую сотню футов. Конечно, башни были очень красивы, сияя в лучах заходящего солнца; архитекторы были просто великолепны. Но строить только ради красоты – об этом Ордунин и мечтать не мог; простое выживание отнимало слишком много сил.

Размышляя о красоте и значении красоты, а также о значении заброшенных ферм, Гарт уснул, и ему приснились безмятежные красоты зимы в Северной Пустоши, где снежные сугробы и ледяные вершины сверкали в лучах заходящего солнца, подобно башням Морморета.

На следующий день Гарт снова проснулся на рассвете и увидел, что Элмил аккуратно отделяет свои вещи от вещей Овермана. Он с минуту наблюдал за происходящим, а затем потребовал: – Что ты делаешь?

– Я готовлюсь ждать здесь, пока ты отправишься в Морморет.

– Я намерен взять тебя с собой.

– Я поклялся никогда не входить в долину.

– Я вынуждаю тебя нарушить эту клятву.

– Я не нарушу.

Гарт на мгновение потерял дар речи. До сих пор Элмил был робким существом, не обладающим особой волей. Гарт понял, что, должно быть, недооценил ужас этого человека перед Шангом или же его чувство чести. В любом случае вряд ли стоило спорить.

– Очень хорошо. Я сказал, что отпущу тебя, и хотя не собирался делать это так скоро, я сделаю это. Ты можешь идти и забрать с собой лошадей.

– Благодарю вас, господин.

Размышляя о том, что от своего пленника он получил мало пользы и с таким же успехом мог бы освободить его задолго до этого, а не переводить на него еду, Гарт занялся собственными приготовлениями. Вскоре после этого две совершенно разные фигуры поскакали в противоположные стороны от лагеря: Гарт на своём боевом звере – по заросшей тропе в долину, Элмил верхом на лошади – обратно через перевал в горы, ведя за собой второго коня.

Солнце пригревало, и не прошло и нескольких минут, как Гарт обнаружил, что потеет под доспехом. Даже чёрные волосы, заправленные под шлем, были влажными, а мех на теле спутался и намок. Мех хорош в холодном климате, говорил он себе, и даже в тёплую погоду, если на тебе нет ничего другого, но с кольчугой и нагрудником, удерживающими тепло, ему казалось, что его варят заживо.

Он подумывал снять доспех, но не хотел подвергать себя риску при нападении наёмников и последователей Шанга, которые могли легко затаиться в густых зарослях вдоль дороги. В конце концов он пошёл на компромисс: снял шлем и нагрудник, не снимая кольчуги, а шлем положил на седло перед собой, чтобы в случае опасности его можно было подхватить и надеть в считанные секунды.

Когда он добрался до городских ворот, была середина дня; Гарт двигался медленно и осторожно. Неухоженные поля казались ему признаком того, что в Морморете что-то не так. Он проходил мимо сухих и нефункционирующих оросительных канав, мимо фермерских домов, стоящих открытыми и пустыми.

Нигде он не видел никаких признаков жизни. Если бы ему не сказали, что Шанг всё ещё жив и правит Морморетом, он бы решил, что город заброшен. Вместо этого он был вынужден предположить, что население, вероятно, сильно сократившееся, каким-то образом умудряется выживать, не покидая пределов городских стен. Он предположил, что это либо огромные запасы, либо какие-то магические средства снабжения продовольствием.

Подойдя к стенам, он увидел несколько небольших, но уютных каменных домов, построенных за воротами, – скорее всего, жилища фермеров и тех, кто тесно общался с крестьянами – кузнецов и тому подобных людей, – которые тоже стояли заброшенными, с открытыми дверями и разбитыми окнами.

Гарт не удивился: это вполне соответствовало заброшенным фермам. Не растерявшись, он поскакал прямо к западным воротам – огромному деревянному порталу, отделанному бронзой, высотой не менее пятнадцати футов. Сами стены были выложены из безупречно чистого белого мрамора, сверкавшего на солнце. Гарт удивился, что такое построили простые люди, удивился, что они использовали мрамор, а не более твёрдый и распространённый гранит. Возможно, строители больше заботились о красоте, чем об эффективности, и эта мысль не давала Гарту покоя, поскольку подразумевала богатство; это не соответствовало миру, каким он его знал.

После короткой паузы, чтобы посмотреть, что будет делать привратник, Гарт крикнул: – Открывай!

Его крик слабым эхом отразился от полированных каменных стен по обе стороны от ворот, но не вызвал никакого ответного отклика. Через положенный промежуток времени он позвал снова, но безрезультатно, и, наконец, в третий раз.

Когда и после этого последнего крика снова наступила тишина – даже щебет птиц и насекомых утих в ответ на шум, – Гарт спрыгнул со спины своего скакуна, надел нагрудник и шлем и вытащил из подсумка свой боевой топор. Широко расставив ноги, он ударил топором по обветренной древесине портала. Лезвие вонзилось в дуб, щепки полетели в разные стороны, но дверь не сдвинулась с места. Гарт высвободил его и приготовился ко второму удару, но замер, когда откуда-то сверху до него донёсся смех.

Отступив назад, он поднял голову и увидел на вершине башни фигуру крупного мужчины, который, казалось, находился в тени, несмотря на яркий солнечный свет, заливавший его. Вдруг Гарт понял, что тень – это цвет кожи человека, что у смеющегося человека кожа темнее его собственной, настолько тёмная, что казалась почти чёрной.

Оверман не знал, что люди бывают таких разных оттенков. Явление достойное внимательного изучения.

Рост диковинной фигуры превышал шесть футов, а вес, по мнению Гарта, достигал трёхсот фунтов; у него была огромная бочкообразная грудь, такой же живот, а руки и ноги были толстыми, как деревья. На нём была струящаяся чёрная мантия, искусно украшенная золотой вышивкой; никаких других украшений и драгоценностей не было видно. Он был безбородым, а волосы – чёрными, как и грива самого Овермана, – прямая грива длиной до плеч. Гарт не заметил ни меча, ни какого-либо другого оружия; поскольку ни один стражник не может быть безоружным, этот странный человек явно не был обычным привратником.

Призрак на стене заговорил первым.

– Приветствую тебя, Оверман. Голос был глубоким и звонким, с оттенком веселья.

– Приветствую тебя, Человек. Я пришёл с миром. Могу ли я войти в город как друг?

– Так ты пришёл с миром? Мирно ли это – втыкать своё оружие в мою дверь, взламывать оборону моего города?

– Прошу прощения, Человек, но я не получил ответа на свой призыв.

– Ты мог бы смириться с тем, что тебе не рады, и отправиться своей дорогой?

– У меня есть дела в Морморете.

– У тебя нет никаких дел в Морморете, как и ни у кого, кроме меня.

– Я сожалею, что противоречу вам, но у меня есть дело внутри, выполнение поставленной передо мной задачи.

– А, задача! Чего ради? Голос теперь был явно насмешливым.

– Я хочу поймать первое живое существо, которое встретится мне в криптах под городом.

Дальнейшее объяснение было встречено смехом. – Сделай милость, скажи, кто и ради чего поставил перед тобой эту невыполнимую задачу? Неужели ты добиваешься руки какой-нибудь Принцессы? Но нет, это не соответствовало бы природе Овермана. Тогда богатство? Неужели ты выполняешь это поручение ради золота?

– У меня есть свои причины.

– О, приплыли! Кто послал тебя сюда?

– Я служу тому, кого называют Забытым Королём, живущим в Скеллете.

Долгое время стояла абсолютная тишина; затем, помедлив, человек спросил, убрав из голоса всё показную весёлость: – Ты служишь Забытому Королю?

– Так он себя называет.

– Опиши его.

Хотя он и недоумевал, зачем этот человек, который, судя по его упоминаниям о “Моём городе”, был самим Шангом, спрашивает о подобном, Гарт постарался ответить. – Это старик, одетый в жёлтые лохмотья. Я не видел его волос и глаз, когда разговаривал с ним, поэтому не знаю их цвета, но у него длинная белая борода. Он высокий и худой, для человека, с…

– Хватит! Окрик был резким, как будто говорящий подавлял гнев. – Оверман, ты поступаешь неразумно. Откажись от этого похода и не имей больше ничего общего с этим… этим так называемым Королём.

– Я заключил сделку.

– Послушай, Оверман, ты не знаешь, что делаешь. Хотя я не испытываю любви ни к тебе, ни к твоему роду, я предупреждаю тебя, даю тебе слово, что служение этому человеку может привести только к гибели.

– Я дал слово, что буду служить ему. Хотя голос Гарта не выдавал никаких эмоций, слова Шанга встревожили его: он задался вопросом, какие цели преследует Забытый Король.

– Значит, доводы о вероломстве твоего господина не поколеблют тебя? Тогда позволь предупредить, что твоя задача невыполнима. В криптах есть только одно живое существо – королевская ящерица, известная как василиск.

Гарт никогда не слышал этого слова. Он спросил: – Что же это за зверь такой – василиск, что поймать его невозможно?

– Ах, я забыл; Оверманы мало что знают о человеческих легендах. Василиск – не природный зверь, а повелитель рептилий, самое ядовитое существо, известное науке и магии. Его дыхание убивает мгновенно; его прикосновение – это смерть; встретить его взгляд – значит превратиться из человека – или сверхчеловека – в камень. Если кто-то каким-то образом приблизится к нему на расстояние удара мечом или копьём, его яд потечёт по лезвию или древку и убьёт владельца прежде, чем он сможет пробить его бронированную шкуру. Он существует лишь как результат самой чёрной магии и служит самому Богу Смерти. Нет, Оверман, ты не сможешь схватить это чудовище и унести его с собой, а попытка может оказаться смертельной.

– Тем не менее, я поклялся сделать это.

– Глупец! Почему? Какой смысл в том, чтобы отдать свою жизнь, служа человеку, не принадлежащему даже к твоему роду?

– Я заключил сделку.

– Но… Оверман, что ты получишь взамен? Я сам могущественный маг; возможно, мы могли бы заключить более выгодную сделку.

– Доверенный Оракул направил меня к тому, кому я служу; и хотя твои слова звучат искренне, я не могу доверять тебе больше, чем Оракулу. Гарт искренне сожалел о правдивости своего заявления; очевидная озабоченность Шанга способствовала его собственному растущему дискомфорту.

– Прекрасно… Глупец, но я позволю тебе искать свою погибель. Но учти, Оверман, если тебе удастся это сделать, я сам тебя убью. Ни я, ни кто-либо другой не может позволить так называемому Забытому Королю получить яд василиска; он мог бы использовать этот яд для колдовства, подобного которому не знали уже много веков; он мог бы причинить безграничные разрушения. Большая часть моей собственной магии происходит от соскобов с полов, по которым ходил василиск. Отдавать само чудовище Королю в жёлтом – полное безумие.

– Не моё дело, что он с ним сделает; я лишь должен доставить его ему.

– Тогда умри, как дурак, при попытке. Я не стану ни помогать, ни препятствовать тебе. Хотя в обычном случае я убил бы тебя только за то, что ты вторгся в мою долину, я не хочу быть причастным к твоей гибели. Если Забытый Король действительно послал тебя сюда на смерть, я не стану помогать ему, убивая тебя.

– Как хочешь; тогда открой ворота, чтобы я мог попытаться.

– О нет; я только что сказал, что не стану помогать тебе в твоей гибели.

Гарт зарычал от досады; опять задержка. Он поднял топор и снова ударил по воротам, когда Шанг исчез с вершины стены. Полетели щепки, он наносил всё новые и новые удары, пока наконец не прорубил достаточно большую дыру, чтобы протиснуться внутрь.

Он сделал это и, оказавшись внутри, отпер прорубленные ворота, чтобы впустить Короса; зверь бесстрастно стоял на протяжении всего штурма портала, а теперь вошёл в город своей обычной плавной и грациозной походкой.

Положив топор на место в подседельную сумку, Гарт размял руки, чтобы снять напряжение, и оглядел город Морморет. Он и его зверь стояли на небольшой площади – перекрестке в сотню футов в поперечнике, по бокам которого располагались лавки торговцев; четвёртая дорога проходила через оставшиеся за спиной ворота. Торговые лавки были такими же пустыми и безлюдными, как и фермы, которые Гарт проезжал за городом, и три улицы тоже были безлюдны. Вокруг царила неестественно полная тишина. Единственными звуками были шаги Овермана по утоптанной земле рыночной площади и фырканье боевого зверя. Любопытствуя, Гарт подошёл к одной из заброшенных лавок и увидел, что товары, который хозяин надеялся продать, всё ещё лежат разложенными для осмотра покупателями, и тонкий слой пыли скрывает детали вышивки на тканях. В соседнем павильоне в беспорядке валялись булавки, иголки и шилья, а в полумраке стояла статуя – фигура мужчины в натуральную величину, сидящего со скрещенными ногами, пыль покрывала складки его одеяния.

Оставив это бесполезное расследование, Гарт вывел Короса на улицу прямо напротив разбитых ворот и осторожно двинулся вглубь города.

Здания, хотя и запылённые и пришедшие в упадок, были красивы и добротно построены, в основном из того же белого мрамора, что и городские стены. Хотя большинство из них было двух-трёхэтажным, Гарт смог разглядеть три из дюжины башен, которыми он любовался с другого конца долины, но так и не понял их предназначения. Замысловатые фонтаны, ныне сухие и безмолвные, сады и кашпо, ныне поникшие и коричневые от недостатка полива, были обычным делом; дома и магазины даже сейчас были изящными и элегантно оформленными. Бесчисленные статуи стояли на балконах, у дверей, в садах, даже на улицах или в дверных проёмах; такое обилие статуй казалось единственным упущением в изысканном вкусе жителей города. Гарт снова задался вопросом, что с ними стало. Неужели Шанг истребил их всех?

Внимательнее присмотревшись к странно разбросанным скульптурам, Гарт увидел, что все они отличаются удивительной реалистичностью; если бы не однородный серый цвет камня, многие из них можно было бы принять за живых людей. Они не ограничились обычными грациозно позирующими дворянами, характерными для большинства произведений искусства; статуи изображали торговцев, домохозяек, фермеров и детей. Заглянув в переулок, Оверман увидел группу ярко одетых молодых женщин, чьи платья с глубоким вырезом и завитые волосы явно выдавали в них дам для утех – Гарт знал это по своему пребыванию в Скеллете. Ордунин, конечно, не нуждался в подобном, поскольку Оверманы – это Оверманы.

Ничто не нарушало тревожной тишины. Кроме того, Гарт понял, что не имеет ни малейшего представления о том, где может находиться вход в крипты.

На поиски по всему городу могли уйти недели, и хотя сам Гарт не возражал против такой задержки, он знал, что через день-два Корос снова проголодается и вряд ли найдёт дичь в фермерской долине.

Не желая оставлять зверя голодным, Гарт не собирался прибегать к систематическим поискам; вместо этого он решил найти какого-нибудь жителя и расспросить его или её. Если, конечно, Шанг не уничтожил их всех! Недолго думая, Гарт решил, что наиболее вероятное место, где можно найти живых людей или другие полезные признаки, – это одна из башен. Поэтому он вошел в ближайшую, чтобы столкнуться со зрелищем, которое подтвердило то, что он подсознательно подозревал, но отказывался признать. В кресле, склонившись над столом, словно собираясь поесть, с ложкой в руке сидела ещё одна совершенная статуя. Единственные оставшиеся вопросы заключались в том, был ли это Шанг, василиск или какой-то отвратительный мезальянс этих двоих, который превратил людей Морморета в камень, и удалось ли кому-нибудь спастись.

Поражённый, Гарт отправился дальше. Именно в тот момент, когда он печально смотрел на ребёнка, окаменевшего, с куклой в руках, которая осталась неизменной, он услышал шум.

Он замер. И снова услышал его. Звук был на улице и приближался. Двигаясь так тихо, как только умел, Гарт подошёл к ближайшему окну; он всё ещё был на первом этаже. Он осторожно выглянул наружу и, к своему изумлению, увидел приближающегося человека; изумление заключалось не столько в том, что по улицам Морморета ходил человек, сколько в том, что Гарт узнал его. Это был разбойник Дансинг.

Видя, что главарь бандитов – единственный доступный источник информации, Гарт выпрыгнул в окно, и осколки стекла полетели на улицу. Прежде чем Дансинг успел хоть как-то отреагировать, кроме как вздрогнуть от неожиданности, он обнаружил у своего горла обнажённый меч Овермана.

– Я бы хотел знать, где найти проход в крипты.

Дансинг запнулся: – Какие крипты? Его рука потянулась к жилету, но Гарт сделал быстрое движение и извлёк на свет замысловато вырезанный деревянный стержень диаметром около дюйма и длиной в фут.

– Я так понимаю, это то самое устройство, которое вы использовали, чтобы заточить меня во время нашей последней встречи. Как оно работает?

– Я… ты поклялся не причинишь мне вреда.

– Я поклялся, что не убью тебя, и я не убью. Однако если ты откажешь мне, то лишишься правой руки по запястье. Мне нужны две вещи: местонахождение входа в крипты и способ использования этого талисмана.

– Я ничего не знаю ни о каких криптах, клянусь Пятнадцатью…

– Ты знаешь, как использовать этот жезл.

– Да.

– Тогда объясни.

После долгих колебаний разбойник сделал это: устройство работало, если нажимать на различные его резные поверхности в определённой последовательности. Гарт держал Дансинга в пределах досягаемости, пока проверял эту информацию, и был рад, что она оказалась точной.

– Очень хорошо, разбойник. А теперь скажи, почему ты в Морморете?

– Я пришёл предупредить Шанга о нашем поражении и твоём приближении.

– Как он отреагировал на твоё предупреждение?

– Он рассмеялся; сказал, что встретит тебя у ворот, и разрешил мне остаться, чтобы ты не встретил меня на дороге. А час назад, он в ярости вернулся во дворец и приказал мне убираться оттуда.

– Хорошо, тогда можешь идти своей дорогой. Гарт убрал меч в ножны, и через мгновение Дансинг уже бежал к воротам, словно преследуемый демонами.

Гарт проводил его взглядом, затем повернулся в противоположном направлении. Теперь он вспомнил, что Шанг живёт во дворце. Кроме того, Шанг признался, что большую часть своей магии ему даёт присутствие василиска. Следовательно, казалось вероятным, что где-то в этом дворце или рядом с ним находился вход в катакомбы. Если этот дворец был единственным в городе, а судя по тому, как о нём говорили, он был единственным, то, скорее всего, он находился в центре города, поскольку в этой плоскодонной долине не было возвышенностей. Поэтому Гарт направился к центру города.

Он позвал своего зверя, и Корос появился из переулка, в котором Гарт его оставил. Ведя за собой зверя, он шёл неспешным шагом, обдумывая возможные планы вторжения во дворец без повторного столкновения с Шангом.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Не успел Гарт отойти далеко, как увидел свою цель. Улица, на которой он находился, была почти прямой, что странно для человеческих городов, с единственным изгибом примерно в миле от ворот. Обогнув этот поворот, Оверман оказался на широком проспекте, который выходил на большую площадь.

На дальней стороне площади, прямо напротив глаз Гарта, находилось большое и добротное трёхэтажное строение, построенное из сверкающего белого камня, как и большая часть Морморета, и которое, очевидно, было дворцом, который присвоил себе Шанг. До него оставалось ещё около четверти мили. Гарт приостановился, чтобы обдумать – как подойти.

Очевидно, что с Коросом на буксире скрытность была невозможна, поэтому он завёл зверя на удобный двор, за пределами площади, и привязал его к столбу; он прекрасно понимал, что верёвка едва ли сможет сдержать зверя, если он захочет уйти, но она послужит подкреплением его устного приказа оставаться. Он мог только надеяться и уповать на то, что вернётся до того, как Корос проголодается настолько, что ослушается его. Оставив его спокойно стоять на месте, всё ещё осёдланного и нагруженного на случай необходимости быстрого отъезда, он собрал всё, что могло ему понадобиться, и как можно тише двинулся по тенистой стороне проспекта.