Текст книги "Тяжкие преступления"

Автор книги: Лоуренс Гоуф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 15

У каждого полицейского есть по крайней мере один осведомитель – человек, который вращается в преступном мире и готов за деньги продавать то, что узнал.

Среди таких людей у Уиллоуса был свой любимчик по имени Бобби Чоу. Когда-то он был преуспевающим адвокатом по делам, связанным с наркобизнесом, но однажды допустил серьезную ошибку: принял от клиента плату не наличными, а в виде килограмма кокаина. В суде Бобби проиграл дело, и клиент, чтобы отомстить ему и заодно скостить себе несколько лет тюрьмы, продал его властям.

Оказалось, что у Бобби при небольшом доходе около десяти тысяч долгов. Он нанял себе хорошего адвоката, но тот не смог выиграть дело. Бобби лишили лицензии на деятельность, а он на предварительном слушании назвал несколько имен своих респектабельных коллег, которые тоже пользовались бартерной оплатой своих услуг. Теперь, под следствием, он был готов выдать всех и вся.

В то время Уиллоус работал в отделе по борьбе с наркобизнесом и сделал все возможное, чтобы Бобби освободили под честное слово.

Бобби растерял всех своих состоятельных друзей, и у него теперь был только Джек Уиллоус.

А у Уиллоуса был Бобби.

Телефон Бобби он хранил в памяти, не занося в телефонную книжку, где кто-то мог его подсмотреть. Он набрал номер.

Паркер, наклонившись над ним, спросила:

– Кофе не хочешь?

Уиллоус кивнул ей, не поднимая глаз.

На одиннадцатый гудок Бобби наконец ответил. Голос у него был хриплым, как будто он песку наглотался.

– Джек! Как я рад!

Бобби сопел в трубку. Проблемы с дыхательными путями. Уиллоус сомневался, что это от простуды.

– Нет настроения пообедать со мной, Бобби?

– Честно говоря, я еще не завтракал, но это для меня обычное дело. Может, сходим в гостиницу «Ванкувер»?

– У меня ограниченный бюджет. Если хочешь потратить деньги, приготовленные для тебя, я не возражаю против бутерброда за десять долларов.

– Ну, может быть, это действительно не самая удачная мысль, – поспешно сказал Бобби и закашлял в трубку. – А как насчет «Кессиди»? Был там?

– Много слышал, – ответил Уиллоус.

«Кессиди» – пивной ресторан, где выступали ансамбли и исполнялся стриптиз.

– Но не был?

– Давно.

– Я только что увидел объявление в газете. Там сейчас идет неделя благотворительных представлений. Наверное, есть на что посмотреть.

– Когда ты там будешь, Бобби?

– М-м, дай подумать, – протянул Бобби. – Сколько сейчас времени?

– Без четверти двенадцать.

– Через пару часов. Около двух.

Уиллоус не ответил, чтобы немножко поднапрячь Бобби.

– Мне надо еще успеть принять ванну, отрыть пару чистых носков, может быть, погладить рубашку…

– В два часа, Бобби. Может, запишешь, чтобы не забыть?

– Ага, конечно. У тебя есть ручка? – хохотнул Бобби.

Уиллоус положил трубку. У Бобби постоянно не было денег.

Так что если к двум часам он еще будет в состоянии держаться на ногах, обязательно придет. Уиллоус открыл блокнот и записал дату, время и место встречи, не записывая фамилии Бобби.

Паркер разговаривала с Ферли Спирсом. Она рассмеялась в ответ на какие-то его слова и вернулась к столу Уиллоуса с двумя чашками кофе в руках.

Уиллоус взял чашку.

– Спасибо. У Ферли хорошее настроение, да?

– Он мне рассказал тот анекдот про шлюху и фермера-птичника, – ответила Паркер. Анекдот ходил по департаменту уже несколько недель, но Спирс долго болел и услышал его только утром.

– А чего же ты так смеялась? Когда его рассказывали в первый раз, он тебе не показался смешным.

– Если бы я не рассмеялась, он рассказал бы мне его еще раз, только помедленнее, – ответила Паркер, сделав глоток кофе. – Ты сегодня встречаешься с Бобби?

Уиллоус кивнул.

– Когда?

– В два часа. В пивном ресторане «Кессиди». Слышала о таком месте?

– У них сейчас неделя благотворительных представлений. К концу рабочего дня там бывает много полицейских… – Паркер едва не прибавила – «даже семейных», но вовремя прикусила язычок.

– Ты связалась с отделом по азиатским делам?

– Делаю все возможное. Но они еще далеки от каких-либо выводов.

– Ты собираешься еще поговорить с миссис Ли?

– Да, примерно через час. Пообедать не хочешь?

– Спасибо, но я сегодня обедаю с моим осведомителем.

Паркер помолчала, потом кивнула и сказала:

– Ладно, поговорим после.

Перед встречей с Бобби Уиллоус переоделся в потертые джинсы «Левайс», черную кожаную куртку и такого же цвета кроссовки «Рибок». Он взял из гаража департамента машину без надписи «полиция» и поехал через весь город в «Кессиди». За рестораном была платная стоянка с автоматической кассой. Уиллоус бросил четыре двадцатипятицентовые монетки в щель, пристроил талон на панель под лобовым стеклом, закрыл машину и пошел к ресторану. Проходя мимо задней двери, он услышал громкую барабанную дробь.

Он поднялся по бетонным ступенькам на маленькое крылечко и распахнул дверь. Его чуть было не сшибло звуковой волной – такой там стоял невообразимый шум и грохот. Дверь за ним захлопнулась. Зал в форме подковы со сценой посередине для стриптизерш был полон испарений застоявшегося пива и свежего пота. Блестели зеркальные шары, продолговатые разноцветные лампочки. Обнаженная женщина с выкрашенными в красно-зелено-синюю полоску волосами на лобке рассеянно бродила по сцене. Какой-то пьяный в джинсах и футболке, махнув рукой со стаканом пива в сторону Уиллоуса, спросил:

– Ты – такси?

Уиллоус не ответил. Бобби Чоу не было видно.

Пьяный вскочил на ноги.

– Эй, ты, я с тобой разговариваю! Ты – таксист или нет?

– Такси уже едет, – ответил Уиллоус. Слева было что-то наподобие амфитеатра: ряды длинных узких столов и стульев, повернутых к сцене. Уиллоус пошел направо, где были кабинки вроде отдельных кабинетов.

Стриптизерша томно разлеглась на белом ворсистом ковре в форме медвежьей шкуры. Кто-то бросил ей горсть монет, блеснувших на лету серебром.

Бобби Чоу сидел в самой дальней и самой тихой кабинке. На нем был только что отглаженный темно-синий в тонкую полосочку костюм. Рубашка, похоже, совершенно новая, а галстук – не из чего-нибудь, а из ярко-красного шелка. Уиллоус поднял стакан Бобби и понюхал – чистое виски.

– Отличное местечко, Бобби.

Бобби протянутой рукой остановил проходящего мимо официанта. Выпив залпом стакан, он с размаху поставил его на поднос.

– То же самое, только двойной. А еще чизбургер, жареную картошку и дополнительный пакетик кетчупа. Что ты будешь, Джек?

– Пиво.

– Пить при исполнении служебных обязанностей не положено, Джек, – усмехнулся Бобби.

– А я при исполнении?

Улыбка исчезла с лица Бобби.

– Что ты хочешь сказать?

– Ты пришел о деле разговаривать или поесть на халяву?

– Не надо, Джек. Я думал, мы друзья, – сказал Бобби, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. – Дела в последнее время идут не лучшим образом, это правда.

Уиллоус пробежал пальцами по черной поверхности тускло блестящего стола. Бобби он знал давно, еще до его проступка. Выглядел он отлично: немножко похудел, но глаза смотрели ясно, он был чисто выбрит, и стрижка, если Уиллоус правильно мог оценить, была сделана в хорошей парикмахерской, долларов за пятьдесят. Тогда, после всех пережитых им неприятностей, Бобби перестал носить в ухе бриллиант. Сегодня он снова сиял там.

– Неплохо выглядишь, Бобби. Для человека, который жалуется на жизнь.

– Все потихоньку налаживается. Я опять работаю.

Официант поставил на стол виски для Бобби и пиво для Уиллоуса. Бобби опрокинул стакан и криво улыбнулся Уиллоусу.

Уиллоус ждал. Одна из особенностей Бобби состояла в том, что для разговора ему не требовался собеседник. Его длинный язык уже стоил ему шестизначной суммы дохода и членства в коллегии адвокатов. Уиллоус сомневался, что Бобби мог и способен был измениться.

– Только между нами, Джек, – сказал Бобби.

– Конечно, – ответил Уиллоус, подумав, сколько же раз за свою жизнь Бобби произнес эти слова.

– Я занимаюсь бумагами одного человека, он распространяет по почте лотерейные билеты. Прибыль у него миллионов пять в месяц. Честное слово. Миллионы! На него работают два компьютерных гения, знаешь, такие заумные идиоты. Программы какие-то. Списки адресов. Клиенты по всей Америке. Они выбирают номера. Он покупает билеты. Они платят авансом, американскими долларами. Уже на этом он имеет пятнадцать процентов чистой прибыли. Кроме того, они оплачивают ему все разъезды. Компьютер отслеживает номера. Какой-то дурак выбирает победителя, и мы отсылаем ему чек на предъявителя.

– Давно ты там работаешь?

– Месяца два.

– И кто-нибудь уже что-то выиграл?

– Да, много.

– Крупные выигрыши?

– Первый крупный выигрыш при мне был на прошлой неделе. Какой-то парень из Сиэтла. Ты не думай, никаких огромных сумм.

– Сколько?

Бобби огляделся вокруг в поисках официанта.

– Он угадал пять номеров из шести. Выигрыш составил сто пятнадцать тысяч долларов.

– И вы просто так выслали ему чек? Без проблем?

– Именно так, – ответил Бобби.

Со сцены послышалась медленная барабанная дробь. Бобби выпрямился, чтобы получше увидеть, что там происходило.

– Значит, ты занимаешься только бумажной частью дела, и все, – сказал Уиллоус.

– Почти.

– Бумажная волокита часто отнимает уйму времени, да?

Бобби потер руки и усмехнулся. Он подошел к тому барьеру, у которого, вроде бы уже давно удовлетворив потребность болтать, он обычно пытался остановиться, уже сожалея, что рассказал так много, но остановиться не мог.

– Значит, происходит примерно следующее, – продолжал Уиллоус, – ты тянешь время, пока не поймешь, что владелец билета не знает о том, что выиграл, а потом об этом уже никто не помнит, так?

– Нет, что ты, Джек, – улыбнулся Бобби. – Мы и так столько с этого имеем, что шельмовать ни к чему.

Подошел официант с их заказом и с новыми стаканами виски.

– Люблю людей, которые обо всем думают заранее, – заметил Бобби, вынимая пару двадцатидолларовых бумажек из пачки, достаточно толстой, чтобы какая-нибудь женщина легкого поведения потеряла голову, и бросая деньги на поднос. Глаза Бобби слегка остекленели. Уиллоус потягивал свое пиво потихоньку, чтобы его хватило на весь разговор. Бобби зубами открыл пакетик кетчупа. Со сцены снова послышалась барабанная дробь, только на этот раз бывший адвокат уже не обратил на это внимания.

– Где ты был последние два месяца, Джек? Мы то встречаемся, то нет. Естественно, я беспокоюсь, что с тобой, где ты и как.

– Все как обычно, Бобби.

– Все преступников ловишь, угу. А их все больше. А как жена, дети?

– Отлично, все хорошо.

– У тебя мальчик и девочка, да? Мальчику сейчас лет двенадцать?

– Да.

Бобби кивнул, подцепил кусок бекона и сунул его в рот. Когда он жевал, то почему-то опускал голову.

– Дети учатся в школе?

Уиллоус кивнул.

– А жена как? В порядке?

– Давай не будем говорить о моей семье, Бобби. У тебя ведь семьи нет, так что мы здесь не на равных.

Стриптизерша на сцене легла на белый ковер, изображающий белую шкуру, и сложилась кренделем.

– Ты слышал о трупе, который обнаружили в садах Сун Ятсен несколько дней назад? – спросил Уиллоус.

– Ты про того, которого там утопили? Или заморозили до смерти? Леди и джентльмены, взгляните на сосульку из человеческой плоти.

Уиллоус отпил еще чуточку пива – только пригубил.

– Или я не о том подумал?

– Нет, именно о том: Кенни Ли. Только он не утонул. И не замерз насмерть.

– Нет? Сенсация!

– Его похитили, Бобби.

– Да?

– Его семья получила письмо с требованием выкупа. Но по телефону – ему дали позвонить домой один раз – Ли сказал жене, чтобы они не платили.

– И родные с радостью последовали его совету.

Уиллоус взглянул ему в лицо.

– Китайское благотворительное общество назначило награду, – сказал Бобби. – Правда?

– Да, десять тысяч, – ответил Уиллоус. – И я слышал, они собираются увеличить до пятнадцати к концу недели.

– Такая куча денег.

– Ты ничего об этом деле не слышал, Бобби?

Он нервно потрогал свой бриллиант.

– То, что я китаец, вовсе не означает, что я знаю о каждом, кого грохнули в китайском квартале.

– Сколько тебе платят на новой работе?

– А что?

– Костюм твой сколько стоит? Около куска?

– Ты что, думаешь, я этого парня завалил?!

– Успокойся, Бобби. Я не пытаюсь повесить на тебя это дело.

– Это ты в качестве извинения, надо думать?

– Если тебе необходимо мое извинение, то да.

Бобби засунул в рот остатки чизбургера и стал говорить с набитым ртом. Это была своеобразная месть Уиллоусу.

– Что мне известно… Давай подумаем… – промямлил он, посмотрел на Уиллоуса и усмехнулся. – Что я знаю наверняка, так это что я не отказался бы пропустить еще стаканчик.

– Ты никогда не оказывал услуг Ли?

Бобби покачал головой.

– Я пытался заполучить его в клиенты, когда только что открыл свою контору и искал себе клиентуру. Я сказал ему, что буду брать с него на тридцать процентов меньше, чем он платит своему настоящему адвокату. Его это не заинтересовало. Он взял мою визитную карточку, но так ко мне и не обратился.

– Когда это было?

– Наверное, лет десять назад, Джек, – ответил Бобби, пальцем снял остатки кетчупа с тарелки, облизал палец, а Уиллоус подумал, во сколько, интересно, обошелся Бобби его маникюр.

– И на этом все кончилось? Ты не стал настаивать?

– Это выглядело бы не совсем прилично, Джек. Я потерял бы лицо.

Бобби разговаривал с Уиллоусом, но смотрел при этом на официанта. Он поднял свой опустевший стакан и перевернул его вверх дном. На стол упало несколько капель виски.

– Где только администрация этой забегаловки набирает работников? В больнице, что ли ? В палате интенсивной терапии?

– Ты никого не знаешь, кто мог бы заинтересоваться Ли?

– Абсолютно. Чтобы настолько – нет! Ни одна живая душа.

– Души здесь вообще ни при чем. Ты уверен, что ничего такого не слышал?

– Ни слова, Джек. А я слушал, поверь. Как только узнал, что Ли заморозили, сразу начал думать, как бы извлечь из этого дела свою выгоду.

Уиллоус кивнул.

– Его тело утопили в водоеме. Если те, кто убил его, – китайцы, ты ожидал бы от них чего-нибудь подобного?

– Мне кажется, идея была неплохая. А сколько они просили? Выкуп, я имею в виду.

– Начали с двухсот пятидесяти тысяч, потом снизили требования.

– Насколько?

– Дошли до ста тысяч.

Бобби попытался изобразить, что сумма его впечатлила, и получилось неубедительно.

Подошел официант с виски для Бобби и предложил Уиллоусу еще пива. Тот отказался.

– Как мне кажется, – сказал Бобби, – когда они поняли, что остались ни с чем, они решили свести свои потери до минимума. Утопив тело в пруду, они обеспечили себе рекламу. Они еще за кем-то охотятся в общине. И родные того, кого они собираются похитить, теперь будут в курсе, что они слов на ветер не бросают.

Уиллоус достал из бумажника две двадцатки и десятку. Он подтолкнул деньги поближе к Бобби. Тот быстро сунул их в карман.

– Плата за просто так, Бобби. Если ты что-нибудь услышишь, тут же свяжись со мной.

– Когда награда поднимется до пятнадцати тысяч, может быть, что-нибудь и всплывет.

Уиллоус встал из-за стола, обнял плечи Бобби и слегка сжал их, чтобы тот почувствовал силу его рук.

– Если ты знаешь что-нибудь, Бобби, и молчишь, я не стану молчать, о чем я знаю.

– Нет, я совершенно чист перед тобой, Джек.

Уиллоус придвинулся еще ближе.

– Знаешь, что я думаю?

– Нет, я никогда этого не знаю, – ответил Бобби, нервно улыбнувшись.

– Я думаю, что ты нашел способ залезть в компьютерные данные и теперь путаешь там номера и даты. И наверняка ты заплатил за новую одежду, дорогую стрижку и маникюр из тех ста пятнадцати тысяч, которые должен был получить тот парень из Сиэтла. А также я думаю, что если я так быстро тебя раскусил, то твой босс ненамного от меня в этом отстанет.

Бобби вдруг сгорбился, поставил стакан на стол и закрыл лицо руками.

– Сколько ты истратил?

Через минуту он взял себя в руки.

– Почти все.

Он посмотрел в стакан и допил виски.

Уиллоус стоял и молча ждал продолжения, каким бы оно ни было.

Бобби показал пальцем на его пиво.

– Ты не возражаешь, если я его допью, раз уж ты все равно собрался уходить?

На улице снова пошел снег. Уиллоус стоял рядом с машиной с ключами в руке и смотрел, как, медленно кружась, падают на землю белые мягкие хлопья. Он подумал, что хорошо бы снег никогда не кончался, а все шел бы и шел и полностью погреб под собой город и людей. Потом он открыл свой автомобиль, сел за руль и поехал обратно в департамент. Что ждет его там?

Глава 16

Билли закрыл дверь своей комнаты и включил лампу у кровати. Освободившись от кожаной куртки, он подошел к окну и раздвинул потрепанные занавески. За окно упал прямоугольник света, и стали видны падающие на землю снежинки.

Он стянул через голову футболку, скомкал и швырнул в угол. Расстегнув ремень, поиграл немного «молнией» своих джинсов «Левайс».

Оконное стекло задрожало от порыва ветра, а снежинки закружились и запрыгали. Он потрогал холодное стекло, и дрожь передалась его ладони.

Он перешагнул через джинсы, лежащие на полу. На нем остались только красные трусы-бикини. Интересно, она там? Смотрит?

Теперь уже и трусы лежали на полу и издали, от окна, напоминали лужицу крови.

Он провел руками по своим узким бедрам и посмотрел вниз. Плоть его оставалась спокойной. Никакой реакции, хотя Билли знал, что она смотрит.

Он не мог перестать думать о Нэнси Краун.

На часах – пять минут первого ночи. Должно быть, она уже в постели, спит и видит сны. За свою жизнь Билли много раз взламывал замки и проникал в чужие дома, видел разные планировки человеческого жилища. Он, наверно, без особого труда определит, где расположена спальня Нэнси. Наверняка на верхнем этаже, справа.

Он представил себе ее огромную постель, шелковые простыни, скользкие и гладкие.

Пять минут первого. Не так уж и поздно на самом деле. А может быть, она с мужем занимается любовью? Его охватила ярость. Сердце бешено заколотилось. Почувствовав неприятную слабость в коленях, Билли рывком задернул занавески, сел на кровать, зажег сигарету и глубоко затянулся. Картинки, одна мучительней другой, мелькали в его воспаленном воображении.

Вот Нэнси и ее толстозадый муж сидят в обнимку на ковре перед камином и беседуют о чем-то за стаканчиком виски.

Вот она лежит на огромной постели. Кожа у нее гладкая как шелк. Муж ложится рядом с ней, протягивает руку…

Такая женщина, такой дом. Как все это случилось? Может быть, ее муж раза в два старше, чем она. Жирный, лысеющий.

Билли вдыхал сладкое воспоминание – аромат ее духов, видел ее волосы, глаза, очертания губ.

Он мучил себя мыслями о том, как они лежат там вместе под скользкими шелковыми простынями, а за стеклянной стеной их дома спит город, и снег смягчает сияние его огней. Он рисовал в своем воображении, как хорошо в этом доме. Тепло. Тихо. Спокойно. Ковер на полу – толстый и мягкий. Дорогая мебель. Белые стены. Все новенькое, яркое, чистое.

Он хотел ее, он бы научил ее тому, о чем она не имела ни малейшего представления.

Он вспомнил, как она посмотрела на него, когда он бросил ей в руки ключи от ее автомобиля. Как будто она видела его насквозь.

И вдруг, может быть, как утешение в отчаянье, к нему пришла мысль, что она хочет его так же сильно, как он ее, хотя она вряд ли признается в этом.

Он выкурил до самого фильтра еще одну сигарету и посмотрел на часы.

Без двадцати трех час.

Он скатился с кровати, быстро оделся во все черное – от куртки до кроссовок, – вынул из шкафа кольт, удостоверился, что ключи от «пинто» при нем.

Он только прокатится до ее дома. Поболтается вокруг. Посмотрит. Может быть, посидит немного около бассейна.

А может быть, если свет не горит, взломает замок и войдет.

Глава 17

– Ты знаешь, что вчера случилось с Ферли? – спросила Паркер.

– Нет, а что?

– Он упал в обморок прямо у своего стола. Встал, схватился за сердце, сказал что-то непонятное и снова упал. Он в палате скорой помощи в больнице Святого Павла.

– Ты там была, когда это произошло? – спросил Уиллоус.

– Нет, это случилось на час раньше, чем я вернулась от миссис Ли, – покачав головой, ответила Паркер. – Ты в это время уже ушел домой.

Уиллоус кивнул. После встречи с Бобби Чоу он пошел в бар неподалеку от дома – «Куллпеппер», где и провел остаток дня. Но признаваться в этом ей вовсе не собирался.

– Кто-нибудь пошел к нему в больницу? – спросил он.

– Инспектор Бредли.

– Надеюсь, его жене позвонили?

– Да, Оруэлл позвонил.

– Вчера утром он довольно грубо пошутил с Ферли. Наверное, теперь совесть мучает.

Уиллоус машинально открыл и закрыл ящик стола.

– А что твоя встреча с семьей Ли?

– Ничего нового, – ответила она, пожав плечами. – Миссис Ли все еще вводят сильное успокоительное. Питер должен приехать сегодня около десяти вечера. Он звонил им при мне из Сиэтла.

– Ты с ним разговаривала?

– Перекинулась парой слов. Он, видимо, куда-то уезжал на несколько дней.

– Да, кататься на лыжах, – сказал Уиллоус, – и с ним не могли связаться до вчерашнего вечера.

– Ты звонил в Бостон?

– Да, разговаривал с его соседом по комнате. Питер обожает кататься на лыжах и иногда уезжает на три-четыре дня. Обычно с друзьями, а то и один.

– Он мне сказал, что в выходные, когда погиб его отец, он был с друзьями, – сказала Паркер.

– Это он сам тебе сказал или ты его спросила?

– Я его ни о чем не спрашивала, Джек. Я же разговаривала с ним в присутствии матери и сестры. Им было слышно каждое мое слово.

– Он тебе не называл никаких имен?

– Сказал, что с удовольствием назовет, когда приедет. Скажи, а как прошел твой шабаш с Бобби Чоу?

– Жаль, что тебя там не было. Тебе наверняка бы понравилось.

– Да? Сомневаюсь.

Зазвонил телефон. Уиллоус снял трубку, с минуту послушал, взял ручку и спросил:

– Адрес?

Он быстро писал на листочке бумаги, а Паркер заглядывала ему через плечо. Александер-стрит, 12 – 1572.

– Да, через десять минут будем, – сказал он в трубку.

– Что случилось?

– Едем.

Уиллоус схватил со спинки стула свою куртку и говорил уже на ходу:

– Какой-то парень по имени Тод Киднер взял в аренду склад на Александер-стрит. С помесячной оплатой.

Паркер спешила вслед за Уиллоусом, бодро шагавшим к лифту. Мимо них прошли двое полицейских в форме. Один из них подмигнул Паркер. Она не обратила на него внимания. Они вызвали лифт и вошли внутрь.

– Киднер сказал, что складское помещение нужно ему ненадолго для хранения партии горных велосипедов, купленных в Тайване. Пришел конец месяца. Но Киднер не появлялся, и Чанг приехал сам, чтобы получить плату за аренду. Но ему никто не открыл. Тогда он отпер дверь и вошел. Первое, что он увидел, был стул, веревка и какая-то одежда.

Они вышли из лифта и поспешили по переулку. Под ногами хлюпала грязь и скрипела соль, которой посыпали улицы.

– Потом, – продолжал Уиллоус, – он увидел под стулом автомобильный аккумулятор, провода, зажимные клещи и лужу засохшей крови.

– И вызвал полицию, – подхватила Паркер.

– Конечно, но я уверен, что он уже успел горько пожалеть об этом.

Серебристый «мерседес» Уильяма Чанга стоял на съезде с дороги Б конце квартала, неподалеку от склада. Уиллоус посигналил ему и припарковал свой «форд» без опознавательных знаков сзади «мерседеса». Чанг поднял голову и напряженно стал смотреть в зеркало заднего обзора. Уиллоус и Паркер вышли из машины.

Чанг явно нервничал. Он поднял окна и запер дверцы в своем «мерседесе». На его коленях лежал телефон сотовой связи, по которому он вызвал полицию.

Уиллоус показал ему свой значок, Чанг нажал на кнопку, и оконное стекло опустилось.

Уиллоус представился сам и представил Паркер.

– Никто не подходил к складу с тех пор, как вы позвонили нам, мистер Чанг?

– Нет, никто, – ответил Чанг, беспокойно оглядывая улицу. – Вы что, одни приехали?

– Посты стоят с обоих концов квартала. Вы их не видите, но они там.

– Теперь я могу быть свободен?

– Вы заперли склад, уходя?

– Нет, дверь открыта.

– А вы уверены, что внутри никто не спрятался?

– Это невозможно. Помещение большое, но совершенно пустое. Четыре стены, и все.

– Минуточку.

Уиллоус из «форда» связался по радио с полицией и вызвал машины с опергруппами. Он поручил полицейскому Фрэнку Уэйнрайту проводить Чанга в департамент уголовного розыска и чем-нибудь его там занять, пока они с Паркер не вернутся.

– Ох, Господи, и долго? – спросил Уэйнрайт.

– Столько, сколько понадобится, Фрэнк.

– А если он захочет прогуляться?

– Тогда ты в вежливой форме ему напомнишь, что он является свидетелем по делу об убийстве, и так же вежливо уведомишь его об ответственности, которую несут свидетели.

Склад был большой, трехэтажный. Местами из-под облупившейся серой краски проглядывала дранка. Окна закрывались пластиковыми ставнями на металлических скобах. Низенькие деревянные ступеньки казались под ногами мягкими, как сыр. Чанг оставил дверь открытой, но о счетах за коммунальные услуги ему беспокоиться было незачем – склад не отапливался.

Прямо над деревянным стулом, на котором, должно быть, умер Кенни Ли, висела лампочка без абажура, заливая его тускло-желтым светом.

Уиллоус опустился на корточки. На аккумуляторе была наклейка торговой фирмы «Сиарс». Прикрепленный к нему гарантийный талон указывал, что аккумулятор был куплен в декабре. Электрические провода оказались обыкновенными перемычками. Автомагнитола с парой дешевых колонок стояла на небольшом деревянном ящике прямо за стулом. От магнитолы к аккумулятору тянулись тоненькие проводки, но присоединены не были.

В желтом свете лампы лужицы засохшей на полу крови казались каплями черного воска.

На медных клеммах перемычек также были обнаружены следы крови и какие-то кусочки вроде человеческой кожи.

– Нам понадобится фотограф, – сказал Уиллоус. – Желательно Даттон. Нужны осветительные приборы, медэксперты и люди, чтобы оцепить и прочесать округу.

Паркер направилась к двери.

– И принеси мне фонарик, пожалуйста, – попросил Уиллоус.

В дальнем углу склада валялась одежда. В день похищения на Кенни Ли был темно-синий плащ, черные туфли, новый серый костюм с биркой фирмы «Вудворд», белая рубашка с короткими рукавами, темно-синие носки и голубые трусы. Ничего не исчезло. Полицейский в форме держал фонарик, пока Уиллоус аккуратно брал, помечал и заворачивал каждый предмет в отдельный бумажный пакет для последующей отправки в лабораторию. Он рассмотрел всю одежду Ли очень внимательно, чтобы не пропустить никаких вещественных доказательств. На плаще было несколько длинных черных волос, он поместил их в конвертик, чтобы не потерять во время перевозки. Услышав за спиной шаги, Уиллоус обернулся и увидел спешащего к ним Бредли.

– Что у вас тут?

– Пока рано еще об этом говорить, инспектор.

Бредли бросил быстрый взгляд на нестриженого полицейского. Тот прокашлялся и сказал:

– Мне надо возвращаться в участок. Вам оставить фонарь?

– Да, спасибо, – ответил Уиллоус, беря фонарь. Полицейский бодрым шагом пошел к двери, где посторонился, пропуская Паркер, Даттона и команду медицинских экспертов.

– Терпеть не могу, когда приходят все скопом, – сказал Бредли, сунул в рот сигару и выудил из кармана спичку. Уиллоус взглянул на него. На его лице было написано: «Не мусори на месте преступления». Бредли нахмурился и убрал спичку.

– Как там Ферли? – спросил Уиллоус.

– Если бы он был лошадью, я бы на него не поставил, – ответил инспектор и потер руки в кожаных перчатках. – Почему бы преступнику не привязать Ли к стулу в номере отеля «Хилтон»? Господи, как же здесь холодно!

Паркер помогла установить освещение. Даттон отснял три пленки. Засохшую кровь соскребли с пола и пересыпали в пергаментные конверты для вещественных доказательств. Кусочки кожи с клемм проводов аккумулятора поместили в отдельный пакет. Криминалист Джулиан Уолш снял отпечатки пальцев со всех предметов.

Уиллоус нашел в углу под куском брезента пластмассовое ведро, которое служило Кенни Ли уборной.

– Хочешь, чтобы я и с этого снял отпечатки? – спросил Уолш. – Ты сам смог бы дотронуться до этого без перчаток?

– И в перчатках не смог бы, – ответил его напарник.

– Скажи спасибо, что сейчас не лето, Джулиан, – заметила Паркер.

– С десяток килограммов замороженного дерьма! Кому? Отличный подарочек ко дню рождения.

Уиллоус соединил провода-перемычки. Раздался громкий треск, и посыпались искры.

Джулиан, с кистью и порошком в руках склонившийся над ведром, расхохотался.

– Выруби их, Джек, а то я с перепугу чуть туда не нырнул!

Уиллоус подсоединил провода автомагнитолы к аккумулятору. Из приемника полилась старая песенка Хэнка Сноу, кто-то из полицейских сказал:

– Музыка для лошадей. Отлично поднимает им настроение.

Приемник был настроен на музыку кантри, канал тысяча четыреста двадцать ФМ.

Автомагнитола с черной передней панелью была в металлическом каркасе, поэтому, чтобы обнаружить отпечатки пальцев на кнопках, использовали белый порошок, а на других частях – черный. Отпечатков не было. Уиллоус поднял магнитолу и перевернул. Около крепежного винта он увидел обломанный кусочек коричневой пластмассы.

– Ну, что у тебя? – спросила Паркер, опускаясь рядом на колени.

– Вот это, – Уиллоус показал ей кусочек пластмассы, – не наводит тебя на мысль, что магнитолу выдрали из панели какой-то машины?

– А какой фирмы магнитола? – спросила Паркер.

– «Кенвуд».

Паркер прикинула, за сколько месяцев им удастся просмотреть дела по автомобильным кражам, чтобы найти владельца этой автомагнитолы. И что им даст эта информация? В среднем по городу регистрировалось около пятидесяти краж ежедневно. Автомагнитолы снимали не с каждой. Скажем, их похищалось штук тридцать в день. Таким образом, получается около девяти сотен в месяц. Сколько из них именно этой фирмы?

Уиллоус обмотал провода вокруг магнитолы и сунул ее в большой бумажный пакет.

Уолш, защелкнув замки своего алюминиевого чемоданчика, взглянул на Уиллоуса и пожал плечами.

– Ничего не нашли. Одно из двух: или преступник работал в перчатках, или у него нет пальцев.

– Спасибо, Джулиан.

– К сожалению, не за что. Что слышно о Спирсе?

– Я знаю, что у него предположили инфаркт и он в реанимации.

– Сколько ему лет?

– Лет пятьдесят, чуть больше.

Уолш кивнул. Три недели назад он отпраздновал свой сорок девятый день рождения.

Мешок со всем собранным здесь содержимым поместили в большой полиэтиленовый пакет и запечатали. Эксперты судебной медицины все это внимательно рассмотрят. Может быть, что-то и выяснят.

Уиллоус стер с сиденья и спинки стула уолшевский порошок и сел. Паркер смотрела на него.

– Выключи софиты, – попросил он.

Паркер выдернула вилку. Теперь склад освещался только лампочкой, болтавшейся в полутора метрах над стулом. Уиллоус неподвижно сидел, пока из помещения выносили софиты. Оставшись вдвоем с Паркер, он сказал:

– Ты поезжай, в департаменте увидимся, хорошо?

– Да, конечно.

Закрывая за собой дверь, Паркер оглянулась.

Уиллоус, выпрямившись, сидел на стуле, руки его лежали на коленях. Она заметила облачко пара от его дыхания.