Текст книги "Пожиратель"

Автор книги: Лоренца Гинелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Март 1986 года
Когда Лукреция увидела кроликов

Человек-Призрак стал хозяином, хозяином комнаты. Человек-Призрак стал старшим братом.

– Расскажи мне, что ты видел в школьном зеркале.

Дэнни от стыда опустил грязное лицо.

– Дэнни, я знаю, ты видел «кое-что» в школьном зеркале.

Дэнни закачался, на этот раз руки теребили уши, где пульсировала потревоженная реальность.

– Дэнни… ты, случайно, не видел лица?

Молчание, всхлипывания.

– Дэнни… Ты, случайно, не видел лица… мертвого?

Дэнни вздрогнул. Не мог не поднять глаз. Человек-Призрак не рассержен, совсем наоборот, сообщнически ему улыбается. Дэнни попытался ответить ему, уголки губ растянулись в растерянную улыбку, тоскливую.

Человек-Призрак подошел к окну, отодвинул рейку ставни: день. Ослепляющий свет. Сколько времени прошло? Дэнни не спал. Дэнни не пошел в школу.

Дэнни сошел с ума.

– Дэнни, это отличная позиция. Не думаешь? Знаешь, Дэнни, если бы я был на твоем месте, я чаще ходил бы пешком в вашу поганую школу. И реже бы ездил на вашем дерьмовом школьном автобусе. Но я не ты, не так ли?

– Ты не я…

– Вот именно, нет. Иди-ка сюда.

Дэнни пошел механически, не по собственной воле, не глядя и не чувствуя.

Человек-Призрак распахнул окно:

– Что ты там видишь, внизу?

Глаза Дэнни плавно оглядели парк, потом заметили. Безумные зрачки зажглись ненавистью, вышли за пределы, утопив в себе радужку.

Глаза Дэнни увидели, сердце закрылось, взгляд хищно набросился на тело Лукреции.

– Дыши спокойно, Дэнни, дыши. Сейчас не тот случай, чтобы терять спокойствие. Никогда нельзя терять спокойствие.

Дэнни не мог оторвать взгляда. Там стояла Лукреция, это была она, он уверен: ошибки быть не может. На расстоянии около ста метров, с остротой зрения, равной единице, Дэнни узнал ее, он увидел бы и глубже, насквозь.

– Ты знаешь, что должен сказать…

Голова Дэнни тряслась, он вспомнил подножку, рвоту, насмешки, учительницу; Лукрецию, отвечающую: «Он сам упал, конечно. Он сам упал».

Язык Дэнни развязался:

– Она смеется надо мной, всегда смеется надо мной.

– Хочешь, я убью ее?

Дэнни вздрогнул, оторвал взгляд от жертвы, посмотрел на своего брата. Дэнни смутился.

Дэнни испугался:

– К-как ты это сделаешь?

– Положись на меня. И смотри.

Лукреция пощекотала нос маленького кролика травинкой. Лукреция смеялась. Алиса посмотрела на солнце:

– По-моему, мы должны идти.

– Ой! Давай еще две минутки, видела, какой он смешной?

Тук. Тук. Тук.

Взгляд Алисы оторвался от солнца, она увидела человека без возраста, грязно одетого, в странной черной шляпе и с большой тростью.

– Привет, дорогие.

Холод. Алиса почувствовала холод. Она осмотрелась вокруг: никого. Нет, был кто-то. Кто-то у окна. Маленькая точка: Дэнни… Дэнни Поссенти.

– Привет, – прошептала Алиса.

Лукреция обернулась. Из пальцев выпала травинка: у мужчины были гнилые зубы.

– Знаете, кто я такой, дорогие?

Они отрицательно помотали головой.

У мужчины были мертвые глаза.

– Тогда, может, знаете, кто такой Дэнни?

Алиса неуверенно подняла руку, показала пальцем на точку.

Но маленькая точка пропала. Маленькая точка дрожала, галлюцинировала. Точка мучилась. И жаждала.

– Молодец, Алиса, там именно Дэнни… и Дэнни очень, очень печален. И очень, о-о-о-очень обижен. Дэнни пожаловался мне, что вы обидели его, так? В качестве его старшего брата я имею право отомстить за него, согласны?

Он наклонил голову и искоса посмотрел на Лукрецию, злобно. Изо рта вытекала грязно-белая слюна, почти розовая. Лукреция заплакала.

– Можно, мы пойдем домой, синьор? – попросила Алиса, ее губы дрожали, глаза блестели от слез.

– Конечно вы пойдете домой, в первородный дом, мои дорогие… в дом отца, ведь я сын…

7 мая 2006 года, 13.15

– А потом ничего не помню, ничего.

У нее болела голова, но внутренний процесс уже был запущен: неуправляемый всплеск воспоминаний.

– Уже очень много всплыло, Алиса. У тебя хорошо получается, правда, – подбодрил ее Стефано.

– Даже слишком. Если продолжать так и дальше, можно с ума сойти. И вообще, нет… нет сил продолжать дальше, не хочу больше ничего вспоминать.

Ей было ужасно страшно. Ей было ужасно страшно даже во сне. Снились ей или не снились три сиамские близняшки? Спрашивали у нее или не спрашивали? Знаешь Дэнни? Дэнни Поссенти? И она клялась, что не знает, никогда не знала. Но они настаивали: он умеет рисовать, как же он рисует! Так они сказали. И действительно, нарисовал же Пьетро старика. Ну вот. Алиса видела тот рисунок. Ей было достаточно увидеть рисунок глазами воспоминаний, чтобы задрожать изнутри.

– Алиса, пойдем в полицию?

– Нет!

– Ладно-ладно, успокойся. Просто я хочу сказать: из того, что ты вспомнила, получается – это брат твоего одноклассника.

– Дэнни.

– Да, Дэнни.

– Мне надо найти его.

– Но, Алиса…

– Он видел, он был там. Я же не говорю тебе, что хочу поговорить с ним. Я говорю, что надо его найти… Я хочу знать больше.

Алиса пошла. Стефано остановил ее, взяв за руку:

– Подожди! Как ты собираешься его искать, а?

– По дороге придумаю как, до машины далеко.

Они улыбнулись. Стефано в Алисе нравился «полный пакет: все включено», азарт в том числе.

– Алиса, послушай, ты помнишь Марцию?

Алиса выдернула руку из ладони Стефано:

– Конечно помню. Самая некрасивая из твоих бывших.

Стефано потер основание носа – нельзя было поддаваться на ее провокации.

– Алиса… Марция – офицер.

– Приятно познакомиться. Я – Алиса, воспитатель. И что?

– Алиса, если ты в своей прекрасной головке покрутишь шариками, они наведут тебя на блестящие идеи.

Алиса покрутила ими, глаза ее увеличились: идея возникла. Потом уменьшились: идея оказалась бракованной.

– Просить помощи у этой – ни за что!

* * *

Кабинет Марции выглядел весьма мрачно. Не то чтобы Алиса ожидала увидеть цветочки на окнах или еще бог весть что… а может, и да. Может, именно потому, что Марция в реальности была красивой статной «дамой». Не было ничего здравого или связующего в таком рассуждении, это Алиса осознавала. Но жить почти что в определенном месте, не пытаясь хоть немного приукрасить его, – она действительно видела в этом некую подавленность. И потом, в общем-то, Марция была именно дама. Алиса попыталась представить, как та, сидя на унитазе, сосредоточенно тужится, с увлажняющей маской на лице и в хлопчатобумажной майке дурацкого цвета. Ей это не удалось. То есть увлажняющая маска была, но под ней – Алиса точно знала – было ее, Алисино, лицо. Черт!

– Марция, это – Алиса.

Стефано почесывал затылок. И не смотрел ей в глаза. Марция с высоты своих метра семидесяти пяти сантиметров удостоила Алису вежливого кивка. Потом села на свой стул цвета печали.

– Да, мы уже знакомы.

– Да уж! – сказала Алиса.

– ???

– Садитесь.

Они сели.

– Чем обязана вашему визиту?

– Ну, она…

Алиса вспомнила, чем Марция обязана их визиту:

– Я сама расскажу, Стефано.

Заговорила и говорила без остановки. Марция выслушала этого карлика, которого подсунул ей бывший парень, и обнаружила, что рассказ оказался не таким уж безынтересным. А моральной компенсацией послужили усики над верхней губой Алисы, светлые, конечно, но все равно усики. Брови, сделанные «своими руками», волосы весьма «натурель», одежда слишком «кэжуал»… Марция вспомнила, что Стефано не обладал изысканным вкусом. Даже наоборот, ему нравилось все дикое. Вспомнила, что любила его и за это тоже. Именно в этот момент она заметила слегка опавшую грудь Алисы.

Потом Алиса заговорила об убийствах.

И Марция действительно впервые увидела ее.

– Слушай, Алиса, поскольку твоя история связана с тем, что сейчас происходит, я не смогу помочь тебе просто так, мне придется запустить весь маховик. Понимаешь?

– Конечно понимаю. Я прошу тебя только проверить, где находится сейчас брат Дэнни. И где сам Дэнни.

– Не могу. Или лучше сказать, могу, но не имею права сообщить это тебе.

– Конечно, мне – нет. Все ясно. Может, мне оставить вас одних минут на пять, тогда ты найдешь способ сообщить это ему?

«Mayday! Mayday! Срочно требуется помощь».

– Девушки, послушайте, может, мы могли бы…

Девушки перевели на него огненные взгляды. Двумя действительно сложновато управлять. Все же он их прервал и должен, просто обязан был закончить фразу:

– Я прекрасно понимаю, что вы попали в деликатную ситуацию, но вдруг найдется какой-то компромисс? Поступим так. Марция, у тебя есть возможность узнать, где брат Дэнни?

– Конечно.

– И эта информация закрыта… Но тогда ты могла бы узнать, где сейчас проживает сам Дэнни, так?

– Разумеется, Стефано.

Она жесткая. Стефано это знал. Надо быть кратким.

– В таком случае ты могла бы это нам сообщить. Я имею в виду, для Алисы, как его бывшей одноклассницы, адрес этого человека не считается, полагаю, информацией закры…

– Ты, может, ее такой и не считаешь, но она такой является.

– Бесполезно. Я ухожу. – Алиса вскочила.

– Хорошо. Алиса, подожди меня в коридоре, ладно?

Она посмотрела на него, как смотрят на эстрадного артиста, который произнес самую дурацкую шутку за всю свою карьеру:

– Ты шутишь?

– Нет. Я скоро. Доверься мне, ладно?

Алиса вышла, не попрощавшись.

– Приятная девушка, – произнесла Марция.

– Марция, послушай меня, я правда волнуюсь. Никогда не видел Алису такой…

И он рассказал ей все, что было. Кошмары и все остальное.

– Я думаю, если Алиса встретится с Дэнни Поссенти – если ты, конечно, предоставишь ей такую возможность, – это в самом деле поможет ей собрать обрывки прошлого в единое целое. А вдруг это как-нибудь поспособствует следствию? Никто не узнает, что ты выручила нас. Прошу тебя.

Взгляд Марции взлетел к окну, она фыркнула. И против своей воли снова посмотрела в глаза Стефано:

– Если ты хоть словом обмолвишься кому-нибудь, я умею пользоваться штатным оружием.

– Спасибо, Марция, ты настоящий друг.

– Иди в задницу.

Друг… наихудшая фраза, которую он мог произнести. Стефано почувствовал себя идиотом, но цель была достигнута. Они попрощались, тепло поцеловав друг друга в щечку. Стефано вышел к Алисе, уныло сидящей в коридоре:

– Все сделано, Алиса, она нам скажет.

– А что ты ей дашь взамен?

– Сердечное рукопожатие и чувство глубокой благодарности. Подходит?

– Не считая рукопожатия, в принципе да.

– Так что, дело сделано?

– Дело сделано.

Когда они вышли, уже был вечер.

* * *

Утром позвонили на мобильный Стефано.

Марция…

– Привет, Стефано. У меня есть и та и другая информация.

– И та и другая?

– Дэнни Поссенти более десяти лет назад помещен в тюремную психиатрическую клинику Реджио-Эмилии.

– Но…

– И у него нет братьев.

– …

– Поскольку он не выходил оттуда все эти годы, он никоим образом не мог быть замешан в последних убийствах. Что касается Алисы, сожалею. Может, она все равно попытается с ним встретиться, надеюсь, он поможет ей что-нибудь вспомнить, хорошо?

– Ладно, конечно. Спасибо большое, Марция, правда. И от имени Али…

Марция отключилась. Не оставалось ничего другого, как сделать еще один звонок – в тюремную психиатрическую клинику Реджио-Эмилии.

Разговор получился не блестящим. Какой-то тип с голосом мультяшного медведя Йоги сказал ему, что все не так просто, что надо заполнить некоторые бумаги, что по факсу можно, конечно. Нужны документы, удостоверяющие личность, – тоже по факсу, разумеется. Через несколько дней его оповестят, удовлетворили их просьбу или нет, но сначала – документы, без этого запрос даже не начнут рассматривать. В любом случае посещения ограничены по времени, конечно, если пациенты вообще согласны на визит. Сколько? Четверть часа, максимум двадцать минут. Все ясно? Да? В таком случае хорошего дня. До свидания.

– До свидания.

На мгновение Стефано подумал сделать третий звонок, Алисе.

Реджио-Эмилия – это провинция стариков. И подумать только, что Джанни Родари воплощал свои революционные идеи именно здесь, – Алиса изучала его. И все же с того давнего времени, кажется, тут не произошло ничего особенного. Или, может, все дело в ее настроении?

Дэнни Поссенти… Как он выглядит? Узнают ли они друг друга? Как он оказался в клинике? Но главное, почему его держат там столько лет?

Вопросы скользили по поверхности. Но снизу, под кожным покровом мыслей, кололись шпильки: брат Дэнни (или кем бы ни был тот человек), где он?

* * *

Дэнни находился в своей комнате. Не верилось, что это был Дэнни.

– Дэнни Поссенти? – спросила их медсестра.

Ответили «да». Они искали именно Дэнни Поссенти.

– Бедненький! – сказала санитарка. – Его привезли в приют для бездомных после исчезновения отца. И мать его тоже умерла, вот несчастье. Потом он сбежал оттуда, воровал, чтобы не умереть с голоду, и разговаривал сам с собой. Он никогда и пальцем никого не тронул.

Это правда. Дьявольская правда.

Никогда и пальцем.

Дэнни выпускал на людей полчища дьяволов.

Но никогда и пальцем. Никого.

– Вы учились с ним в одном классе? – спросила санитарка.

Алиса кивнула, идя по коридору болезненно-зеленого цвета, без окон. Из-за дверей доносились причитания, шепот, там умственные раны нагнаивались, проникая из щели в щель, из двери в дверь, из мозга в мозг, разъедая логику.

– Не знаю, захочет ли он говорить с вами, сомневаюсь даже, что он вас узнает, к нему никто ни разу не приходил. И к тому же он не разговаривает как нормальные люди, всегда кажется, что он произносит считалочки, в большинстве своем бессмысленные. – И она открыла дверь. – Доброе утро, Дэнни. Что скажешь? У нас сегодня гости!

Дэнни даже не повернулся.

– Я ухожу, но до конца дверь не буду закрывать, при необходимости позовите меня. Нельзя оставаться здесь больше двадцати минут, прошу вас.

Им хватило и десяти.

– Дэнни… – промямлила Алиса, язык точно окаменел.

Дэнни все еще не оборачивался. Его профиль выглядел странно, примитивно. Волосы неряшливо висели, закрывая только верхушку черепа, остальная часть полностью оголена, словно его сверхчеловеческий лоб – радиоактивная пустыня. На нем был простой спортивный костюм, мятый. Он смотрел в окно.

– Дэнни, мы…

Дэнни повернулся. Слова застряли у нее в горле. Этому старику не могло быть двадцать семь лет. Даже в шутку. Впалые глаза, потухший, безумный взгляд. Старая морщинистая кожа плохо прилегала к высохшему черепу неправильной формы.

Но это – Дэнни. Алиса была в этом убеждена. Лицо Дэнни, пережившее атомную бомбу судьбы.

– Дэнни, ты помнишь меня?

Дэнни посмотрел на нее невидящим взглядом. Потом странная волна прокатилась по его лицу, зажгла ею, размыла, как вода размывает рисунок, обезобразила его. Рот распахнулся в пронзительном крике, в ультразвуке боли, глаза сделались большими, кровожадными. Больными.

Стефано загородил Алису собой, защищая ее. Но Дэнни не поднялся. И перестал визжать. Затеребил руками, именно тогда Алиса увидела их. Пальцы свисали безвольно, но не оставались в покое, Дэнни перегибал их сверх положенного. Опухшие, недееспособные, они были в синяках, вместо ладоней – лоскуты из плоти и крови, приделанные к запястьям.

– Дэнни, я не причиню тебе бо…

Дэнни засмеялся, и его смех прозвучал в комнате сухим, злобным лаем.

– Мы помним о тебе. Ты дала нам тетрадь, ты не издевалась над нами. Лукрецию он убил, а тебе сохранил жизнь!

Стефано ощутил боль в пояснице – от ужаса. Алиса задрожала, ноги ослабли, но она цеплялась за логику. Дэнни не монстр, и она должна узнать.

– Кто «он»? Дэнни, кто «он»?

Дэнни прислонил кровоточащие лоскуты к подлокотникам сиденья. Встал.

– Медсестра! – закричал Стефано, высунувшись в коридор, на лбу выступил пот.

– Он – это он. И больше никто. Страшное существо – знамение страха и слез торжество.

Алиса отошла на шаг назад, спиной коснувшись стены. Сглотнула вязкую слюну, проглотив и собственное сердце. Она должна была узнать.

– Дэнни, скажи, как его зовут… Погибли четыре ребенка.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Дэнни поднес лоскуты к лицу, грязными ногтями принялся расцарапывать кожу. Лицо превратилось в плохо порубленное мясо. Дэнни орал, безумно кружась:

– Так он возвратился?! Все это правда! Он существует, он возвратился! Он не умрет, поскольку не родился!

Дэнни бросился к Алисе. Стефано кинулся к нему, схватил за плечи. Но Дэнни оттолкнул его, как мошку.

– Я не хотел, не хотел никогда, он – всемогущ, он сам решил, выбрал, пришел и убил!

Алиса плакала, горячие слезы обжигали ей щеки, ей было больно смотреть на Дэнни. Ничто человеческое не жило в этих глазах, только жидкая грязь, мрак и насилие – выкопанные из-под земли раковые опухоли.

– Скажи мне, кто он, Дэнни, пожалуйста. Где он?

Кровоточащие лоскуты вцепились ей в плечи, встряхнули ее. От его дыхания свело желудок.

– Он всегда здесь, от нас не отходит и по ночам снова приходит! В темном доме, пустом, у реки, всякому здравому смыслу вопреки, небо, нарисованное на холсте, аду подобно, оттуда он смотрит на мир злобно. На него не смотри, его не ищи. Он увидит тебя, ты поверишь в него! Поверишь в него, он увидит тебя!

Пришли санитары, воткнули шприц Дэнни в руку. Он рухнул на пол, как бизон, с вытаращенными глазами.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

9 мая 2006 года, 6.00
Пожиратель

Они все обсудили. Шесть утра – идеальное время. Ни одной живой души вокруг, никто не увидит. Те, кого можно встретить в парке в шесть утра, или выжили из ума, или бегают как безумные, накачивая задницу, с наушниками от iPod в ушах. Есть еще третья категория: горемыки. Те, кому неймется. Они не помешают, разумеется, даже если увидят, что ты ломишься в дверь разрушенного дома.

Стефано, вооруженный отверткой, вставил ее в разломанный замок двери:

– Дайте мне рычаг, и я переверну этот чертов мир…

Деревяшка казалась мягкой, а оказалась каменной. Алиса рассматривала дом: по периметру около тридцати метров, плющ разъедает верхний слой фасада, рядом в земле огромная яма с серой грудой мусора. Кто-то разбил оконные стекла, – казалось, они скалятся, выставив обломки зубов. Влезть через окно было нереально.

Алиса попробовала обойти вокруг дома – безуспешно. Задний фасад близко подходил к забору, отделявшему его от заасфальтированной улочки – единственного нормального подхода. Забор, правда, отстоял от дома метра на два, но высокая и запущенная трава темно-зеленого цвета захватила все пространство. Утренний прохладный ветерок проносился по ней, но красоты не было. Иногда ветер прочесывает стебли, полируя их, и кажется, что море может быть и таким – сухим и зеленым. Но здесь – нет. Создавалось впечатление, что трава росла с явным намерением поглотить дом, достичь его нутра.

Что-то проползло в траве. Алиса увидела блестящий черный хвост – змея. Она почувствовала, как расширились поры на ветру, вернулась к Стефано, ей стало холодно. Стефано сменил отвертку и сосредоточился на петлях, но свинтить их оказалось невозможно. Ржавчина измяла их, точно они были сделаны из жидкого воска.

– Бесполезно, – сделал вывод Стефано. Потом огляделся вокруг: никого. Улыбка раскрасила его лицо – улыбка хулиганистого ребенка, негодного мальчишки. – Но выход есть… Я всегда об этом мечтал.

Он еще раз посмотрел по сторонам: ни единого человека. Полутьма раннего утра – верный сообщник. Стефано сильно пнул ногой дверь возле набалдашника, чтобы, если она поддастся, не разодрать ногу о куски дерева. Посыпались удары, дверная коробка заскрипела. Но сама дверь держалась.

– Попробуем вдвоем, а? – предложила Алиса.

– Ты лучшая, знаешь? На счет три. – Стефано подмигнул ей. Потом начал считать: – Раз… два… три!

Они налегли спинами, косяк застонал, замок поддался. Дверь распахнулась, подняв мерзкую пыль, закружившуюся в дьявольском танце. Они закашлялись. Дверь стукнулась о стену изнутри – с потолка посыпалась еще какая-то мерзость, – потом вернулась обратно, болтаясь на петлях. Стефано остановил ее рукой. Они с Алисой застыли на пороге. Оставалось только войти.

Огромная, размером с кота крыса выбежала из пыльной темноты, промчавшись между ними. Оба вскрикнули. Но главное, они не могли остановить мурашки, бегавшие по спине.

– Вот дерьмо, Алиса! Видела, какая зверюга?! У такой наверняка внутри остались братья… и еще двоюродные братья, дяди, тети; может даже, из всей семьи это была самая маленькая. Черт!

Алиса потеряла дар речи и просто застыла на пороге. Стефано запрыгал на месте, как пьяный боксер, стряхивая с себя напряжение. Потом решительно направился за дом.

– Куда ты? – Алиса побежала за ним.

Дверь осталась распахнутой, все казалось неподвижным, тихим. Хищное растение тоже кажется тихим…

– Я ищу палку, Алиса, или что-то вроде того. Так хотя бы, если на нас нападет вся семейка, я поиграю ею в бейсбол, что скажешь?

Опять мурашки. Вокруг только высокая трава и живые, цветущие деревья. В темноте цветы виделись черными.

– Стефано, нашла!

В щель забора просовывался толстенный сук, от которого отходили ветки поменьше, но крепкие. Прошли садовники и с точностью снайперов засунули внутрь все, что осмелилось вылезти наружу из парка.

– Умничка, Алиса.

Стефано ухватился за сук, враждебная трава держала его. Сильный рывок, и в руках у него оказался самый толстый побег. Придерживая ногами, он отломал ветки потоньше, выбрал самую хорошую, помахал ею в воздухе. Взгляд был полон решимости.

– Идем.

И они снова подошли к входу. Там стояла та же неподвижность, что и раньше. Только пылинки, продолжавшие плясать, казались твердыми: слоями скользили они друг над другом.

Дом выглядел пустым.

Стефано вошел, перешагнув порог. Вид целиком поменялся. Теперь Стефано смотрел изнутри. Коридор шириной около трех метров: на изгаженном полу валялись одежда, бумага, мерзкие тряпки, чем только не пропитанные, вокруг тараканы, муравьи, смятые тюбики из-под масляных красок…

– Иди сюда, все нормально.

– Все нормально. – Алиса переступила порог.

– Это повышает адреналин, конечно, но не думаю, что мы что-то найдем. Хотя, по правде сказать, я даже не знаю, что мы ищем… – рассудительно произнес Стефано сиплым голосом, проходя по коридору.

– В темном доме, пустом, у реки, всякому здравому смыслу вопреки, небо, нарисованное на холсте, аду подобно, оттуда он смотрит на мир злобно. На него не смотри, его не ищи. Он увидит тебя, ты поверишь в него! Поверишь в него, он увидит тебя! – прошептала Алиса.

Стефано обернулся:

– Молодец – у тебя отличная память!

– Мне это врезалось в мозг, Стефано. И поверь мне, это не очень приятно… Пока не вспомню все до конца, надо полагать.

Кухня. На столе гнилые остатки еды и насекомые, питающиеся ими. Раковина чем только не завалена! На потолке – паутина. И единственное оскаленное окно.

– Здесь ничего нет.

Стефано снова вышел в коридор. Еще одна дверь, эта полузакрыта. Стефано толкнул ее – ни малейшего скрипа. Дом, как хищник, готовый вонзить свои клыки в горло, молчал. В комнате стояла разобранная грязная двуспальная кровать.

– Спальня родителей Дэнни, – прошептала Алиса.

Треск осколков под ногами.

– Черт, да здесь полно стекла! Будь внимательна.

«Твоя мать, шлюха, не будет трепать нам больше нервы своими проклятущими таблетками… она их ведро проглотила, сука… Дэнни-и-и-и!»

Бряц. Бутылка ржаного виски вдребезги разбилась о стену. Никто не убрал осколки. Никто с тех пор.

– Здесь воняет.

– Спиртное, моча и… а это что, чувствуешь? – спросил Стефано.

– Масляные краски, – сразу ответила Алиса. Ей нравилось рисовать. Когда-то давно, целую жизнь назад.

Стефано опять вышел в коридор. Слева – туалет, настоящее отхожее место, его они пропустили. Оставалась последняя дверь в конце коридора, самая интересная. Закрытая.

Стефано положил ладонь на ручку.

– Подожди. – Алиса убрала его пальцы.

– Что случилось?

– Не знаю, только… эта комната, скорее всего… комната Дэнни…

Стефано пропустил ее вперед. Алиса кивнула, ее ладонь стиснула ручку, нажала и толкнула.

Здесь не мог жить семилетний ребенок. Никак не мог. Постель грязная, и не время виновато. Никто не спал в ней с тех пор. Никто больше не входил сюда. А постель просто омерзительная. Огромное желтое пятно на голом матрасе. На полу не разбросано ни одной игрушки, ни одного карандаша. На стенах – ни одного рисунка, ни одной фотографии.

Картина.

– Алиса…

Стефано показал пальцем на ободранный письменный стол. На нем стояла картина. Неподходящая для семилетнего ребенка картина. Совсем не подходящая. Только небо. Черное, забитое тяжелыми тучами. И ничего больше.

– …небо, нарисованное на холсте, аду подобно, оттуда он смотрит на мир злобно. На него не смотри, его не ищи. Он увидит тебя, ты поверишь в него! Поверишь в него, он увидит тебя!

Стефано засмеялся:

– Черт, от такого правда с ума можно сойти! Если мы сюда за этим пришли…

Но Алиса плакала.

– Что случилось? – Стефано подошел к ней, улыбка сошла с лица.

– Мы смеялись над ним все, а смотри, как он жил…

– Давай уйдем. Здесь нечего искать.

Вдруг шорох. Стефано сжал палку.

– Что это? – Алиса все еще дрожала.

– Ш-ш… – Стефано оглянулся вокруг. Дом снова замолчал. – Ничего, уходим. – Он обнял ее за плечи, и они стали выбираться.

Алиса вскрикнула.

Канализационная крыса адски черного цвета загораживала им выход – мокрая щетинистая шерсть, острые резцы выставлены напоказ, как в оскале.

Старшая сестра предыдущей.

Крысы кусаются. Крысы заражают. Крысы нападают.

Юноша и девушка застыли, вытаращив глаза. Крыса резко прыгнула вперед. И Стефано не воспользовался палкой. Стефано пнул. Со всей силы, какая только была у него. Звук тот же, что у спелого граната, брошенного со злостью в бетонную стену. Крыса разбилась об угол, упала, взорвалась. На полу – теплые, зловонные внутренности и плевок мозга.

Сапог измазался. Стефано задрожал от омерзения. Алиса сдержала рвотный спазм.

– Пойдем, прошу тебя.

Они быстрым шагом прошли по коридору. Дом наблюдал за ними молча.

И ничего не случилось.