Текст книги "Ярость (ЛП)"

Автор книги: Лорен Ловелл

Соавторы: Стиви Коул
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Люди говорят, что любимый человек – это их вторая половинка. Так вот Джуд – вторая половинка моего сердца, мы оба сильно разбиты, чтобы склеить наши души обратно. Мы две половинки, составляющие одно целое. И он мне необходим как воздух, чтобы дышать.

Наша история о потерях и страданиях, о любви, которая очень извращена, но, несмотря на всё это, мы всегда не переставали верить в наше долго и счастливо. Если задуматься об этом, то нам было предначертано разрушить друг друга. Но я никогда и не догадывалась, что стану той кто уничтожит его.

Глава 36
Джуд

Я ждал в этой маленькой комнате ожидания около часа, пока присяжные обсуждали какой вердикт вынести. Я продолжаю проигрывать выражение лица Тор в своей голове, когда она сказала, что я изнасиловал её. Одно это слово подобно чертовому осколку, пронзившему мою грудь. Несмотря на то, что я велел ей сказать это, и надеялся, что она это сделает… Всё же – это чертовски больно. Со стороны всё, сказанное ею похоже на правду. Людям легче поверить, что девушку изнасиловали, чем признать, что она влюбилась в такого парня, как я. Из всего этого меня больше беспокоит то, что однажды наша дочь спросит: кто её отец. Она будет удивляться, почему папы нет рядом, и если она спросит кого-то кроме Тор, что они скажут? В конце концов, она узнает, кто я, и когда это произойдёт – возненавидит меня. Моя дочь поверит в то, что она стала результатом чего-то чертовски ужасного. Но это не так.

Дверь в комнату открывается, и офицер входит внутрь, чтобы забрать меня.

– Давай. Они вынесли вердикт.

Меня сопровождают обратно в зал суда, все глаза устремлены на меня, осуждая, когда я сажусь на деревянную скамейку. Я немедленно вынужден встать, когда судья входит и занимает своё место.

– Вы достигли единогласного вердикта? – спрашивает он, глядя поверх своих очков.

Один человек поднимается с бумагами в руках и говорит:

– Да.

– Вынесите приговор, пожалуйста.

Глаза мужчины нервно смотрят в мои, затем снова на бумагу.

– Было совершено убийство первой степени, – его голос дрожит, и он запинается, чтобы прочистить горло. – Мы, присяжные, признаём подсудимого виновным, – я слушаю, как они оглашают приговор, а затем слышу, – … смерть от смертельной инъекции.

Моё сердце забилось быстрее. Знать, что твоя жизнь подходит к концу – это чертовски ужасное чувство. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Тор, а она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, её лицо чертовски бледное. Она хватается за сиденье перед собой и устремляется вперёд, а затем её тело обмякает. Её сестра ловит её, прежде чем она соприкасается с полом.

– Тор, – кричу я, подпрыгивая и бросаясь в её сторону. Я делаю всего несколько шагов, прежде чем меня хватают и валят на пол несколько офицеров. Я борюсь, чтобы избавится от них. – Слезьте с меня.

Я поднимаюсь на ноги.

Но затем меня прижимают и толкают в другую сторону комнаты.

– Кто-то что-нибудь сделайте уже, – я поворачиваю голову к офицеру слева от меня и смотрю на него. – Сделай что-нибудь! – рычу я сквозь стиснутые зубы. – Чёрт возьми, помогите ей!

– Мистер Пирсон! – кричит судья. – Сядьте на своё место! Пристав, отведите мисс Дево, пожалуйста, к врачу.

Они не двигаются достаточно быстро и к чёрту это всё; я только что был приговорен к смертной казни, какого чёрта это имеет теперь значение?

– Да помогите вы ей уже, блядь!

– Выведите его из моего зала суда. Сейчас же! – приказывает судья.

Я не покину эту комнату, пока и она этого не сделает тоже. Пусть они попробуют, и блин, выведут меня! Эти чёртовы мужчины вдвое меньше меня. Мне удаётся освободиться от веса, и сбить одного из офицеров с ног. Я освобождаю вторую руку, и завожу руку с наручниками назад, словно у меня в руках бита, ударяя своим кулаком по виску второго офицера. Он падает на пол как чертова муха, и вся комната извергается в панических криках.

Я оборачиваюсь и вижу, как Тор неловко садится, прижав руку к голове. Четыре других офицера бросаются ко мне; у двух из них есть оружие. Я понимаю, что больше никогда её не увижу. Я понятия не имею, что происходит у неё в голове, не знаю, скоро ли она примет это безумие.

– Я люблю тебя, Тор. Всё будет хорошо, куколка, я обещаю, – кричу я.

Меня в спину толкают офицеры и прижимают к земле. Колени впиваются в мою спину, давление на шеи усиливается.

– Прекрати сопротивляться. Хватит бороться! – кричат они мне, и я сдаюсь, совершенно неподвижно лёжа на полу.

Я поднимаюсь на ноги, меня толкают в направлении двери, находящуюся за трибуной. Я не спускаю глаз с Тор. Она ещё не совсем пришла в себя, но, по крайней мере, обычный цвет её лица вернулся. Она смотрит мне в глаза и это убивает меня, моя девочка выглядит такой сломленной. Перед моим взором появляется женщина, которая, как я полагаю, должно быть, её сестра, она закрывает Тор от меня. Эта женщина чертовски ненавидит меня, и это заметно по выражению её лица.

Все сидящие в зале суда смотрят на меня, пока меня выводят.

Тор думает, что она подписала мне смертный приговор своим заявлением.

Единственное, что она не понимает, так это то, что если у меня не будет свободы, если я не смогу быть с ней – я всё равно умру в любом случае.

***      

– Пять минут, – говорит судебный пристав, прислонившись к стене. Мои руки в наручниках, но за последние несколько недель я узнал, как делать большинство вещей с ними. Я сижу перед довольно-таки толстым окошком, а по другую сторону стекла находится Марни. Я беру трубку и прикладываю её к своему подбородку.

– Ну, оранжевый не красит тебя, мальчик, – раздаётся его хриплый голос.

Я хмурюсь.

– Послушай, Марни, ты должен о ней позаботиться. Ты же знаешь где все… – я останавливаюсь, быстро оглядывая комнату. Охранник в трёх футах от меня, и я чертовски уверен, что здесь есть наблюдение. Я полагаю, мне нужно как-то обыграть это дерьмо на случай, если они тоже начнут подозревать задницу Марни. Я прочищаю горло и пристально смотрю на него. – Убедись, чтобы у неё было всё, в чём она нуждается, – моя бровь дёргается, пока я смотрю на него, убедившись, что он понимает, о чём идёт речь. У меня было больше денег, чем у грёбаного Билла Гейтса, спрятанных в моём доме и под псевдонимом на банковских счетах.

Он кивает.

– Ага, я позабочусь и найду способ ей помочь, – ещё один краткий кивок. Он стучит пальцами по столу из нержавеющей стали перед ним. – Для меня это такой шок, что ты запутался в этих сетях, – я вижу, как губы Марни напрягаются, скрывая улыбку, его голос просто извергается смехом. – Мальчик, ты воспитывался в церкви. Какой бес в тебя вселился? Дьявол?

Я закатываю глаза. Чертов Марни. Не переусердствуйте с этим дерьмом.

– Да, да. Я мудак, знаю. Извини, что подвёл тебя, – рычу я. – О ней что-нибудь слышно?

– Неа. Ничего, – его лицо меняется. Он очень её полюбил. Он проводит пальцем по столу. – Ничего, – повторяет он.

Мы сидим в тишине какое-то мгновенье. На данный момент больше нечего сказать. Наши жизни полностью в жопе.

– Ну, просто убедись, что у неё есть всё, что ей надо, хорошо?

– Конечно, всё сделаю.

Я кладу телефон на приёмник, и Марни отталкивается от стола, поворачивается и уходит. Я поднимаюсь, и охранник автоматически хватает меня, чтобы отвести обратно в камеру, но вместо того, чтобы повернуть налево в конце коридора, мы поворачиваем направо.

– У тебя сегодня день богатый на посетителей, – говорит он, открывая дверь и заводя меня в маленькую комнату.

Там стоит шаткий стол с четырьмя стульями, на двух из них сидят агенты ФБР. Передо мной стоит бутылка воды, и охранник поворачивается, чтобы выйти за дверь.

– Я буду прямо снаружи, – говорит он, протягивая руку к двери. – Он тот ещё хитрец. И злой.

Один из агентов ухмыляется мне.

– Думаю, мы справимся с ним.

Дверь закрывается, и оба мужчины смотрят на меня.

– Мистер Пирсон, я агент Тидвелл, а это, – он указывает на человека, сидящего на стуле возле него, – агент Уилсон.

Я ничего не отвечаю. Я просто устремляю взгляд между ними и сосредотачиваюсь на стене позади них.

Металлические ножки стула царапают пол, когда Тидвелл поднимается со своего места. Каблуки его туфель стукают по бетону, когда он обходит стол по направлению ко мне. Он стаёт предо мной и наклоняется таким образом, чтобы его лицо было максимально приближено к моему.

– У нас есть предложение к тебе, поэтому предлагаю просто выслушать нас, – он достаёт жвачку, перед тем как выпрямится. – Ты тот ещё преступник в своём деле. Чёрт, да ты был врагом номер один у Джо Кэмпбелла… Да ты убил его, – глаза агента на секунду сканируют меня.

Откинувшись на спинку стула, я говорю:

– Я не работаю с правительственными чиновниками. Вы попусту тратите своё чёртово время на меня. Я уже сказал той женщине, что нихера не расскажу.

– ФБР знает, что у тебя должен быть список контактов…, – он замолкает, что заставляет меня посмотреть в его сторону, – … впечатляет, как ни как, – его глаза почти сверкают от этого заявления.

Я молчу, но холодным взглядом впиваюсь в агента.

Он опирается на стол и скрещивает руки, наклоняя голову в сторону.

– Ты же понимаешь, что тебе сулит смертная казнь, и знаешь, что они изо всех сил будут стараться приблизить её, чтобы устроить из тебя зрелище для всех остальных преступников? Снова и снова. Держу пари, ты окажешься в комнате для смертников через два года, Пирсон.

Я стараюсь сдержать эмоции. Для меня не имеет значения, умру я сегодня или через десять лет. Я собираюсь умереть. И на этом точка.

Он опускает взгляд на свой чёрный галстук и поправляет его.

– Ты же знаешь, мы могли бы заключить сделку здесь, мистер Пирсон. Очень щедрая сделка с именами людей, с которыми ты работаешь. Политики, копы; нам известно, что у тебя в правительстве работают свои люди…

Очень умно с твоей стороны. Сколько тебе, чёрт возьми, понадобилось времени, чтобы понять всё это чёртово дерьмо?

Агент Уилсон стучит ботинком по полу.

– Та девушка, она ведь твоя и беременна? Разве ты не хочешь увидеть этого ребёнка? Разве ты не хочешь, чтобы у него был отец?

Ох, ради всего святого. В самом деле?

– Вы действительно хотите сыграть на эмоциях осуждённого убийцы? Казнь или нет. Я за решёткой на всю жизнь. Как думаете, каким папочкой я буду? Можете оставить это дерьмо прямо сейчас.

Он хмурится и скрещивает руки. Ради Бога, он ведь знал, что это дерьмо не подействует на меня из всех этих чертовых людей.

– Джуд, я могу лично проследить, чтобы у тебя была хорошая жизнь в тюрьме, если бы ты только согласился сотрудничать с нами. Я имею в виду, кто ведь хочет умереть?

Кто хочет умереть? Я видел Тор в тот момент – когда смерть казалась прекрасным спасением. Я доводил людей до отчаянья из-за неё.

– Многие люди хотят умереть. Иногда смерть кажется гораздо более приятным вариантом, – отвечаю я.

Тидвелл разводит руками в воздухе, прежде чем опустить их на стол.

– Ох, дай мне шанс покончить с этой фигнёй!

Я смеюсь, потому что он на самом деле думает, что может соблазнить меня сдать других людей и упрятать их за решетку на всю оставшуюся жизнь. Гниение в тюремной камере не является достаточной причиной для меня. Одна сторона моих губ приподнимается.

– У меня есть люди, которые опережают вас на милю. Почему, чёрт возьми, я должен заключать с вами эту сделку?

Они оба смотрят друг на друга.

– Единственный способ, который у тебя есть предложить мне – это вернуть мне мою чертову жизнь, – я прищуриваюсь, пристально глядя на него. – Ты можешь, блядь, сделать это?

– Мистер Пирсон, – смотрит на меня Тидвелл, – давайте не будем впадать в крайности…

– У меня есть политики, копы, очень почитаемые люди, которые годами помогали скрывать моё дерьмо. Я знаю бесконечное число наёмных убийц. В основном, если кто-то находится в организованной преступности, скорее всего, они должны мне денег, – я медленно поднимаю глаза, сканируя двух мужчин. – Вы заключаете грёбаную сделку века, или я не стану болтать дерьмо. Я не заключаю сделки. Я создаю их! – я сижу на своём месте и смотрю на агентов.

– К сожалению, правительство публично не предоставляет свободу осужденным убийцам Вашего уровня. Если Вы передумаете, мистер Пирсон, – он бросает свою карточку на стол, – вы можете попросить своего адвоката связаться с нами.

Они оба подходят к двери, качая головами, когда выходят. Я продолжаю сидеть на стуле и жду, когда кто-нибудь отведёт меня обратно в камеру.

Глава 37
Виктория

Я не слышала ничего от Джуда с тех пор, как ему вынесли приговор. Мои звонки и письма остаются без ответа, и я даже не знаю, получает ли он их. Хуже того, я переживаю, что любимый их получает, но при этом ненавидит меня. Я сделала то, о чём он меня просил. Достаточно ли правосудию того, что я сказала? Конечно, нет. Часть меня умерла, когда я солгала в зале суда о человеке, которого люблю. Но разве это не было из-за любви? Ради нашего ребенка? Я больше не знаю. Всё, что мне известно, что Джуд умрёт из-за меня, и я не смогу себя простить за это.

До этого дня я не слышала от него ничего. Мои пальцы скользят по моему имени, очень сильно нацарапанному на конверте.

Я уже несколько часов просто смотрю на это письмо, не в силах его открыть, потому что боюсь того, что в нём написано. В конце концов, я набираюсь смелости и открываю конверт.

Тор,

Ты должна двигаться дальше по жизни. Ты вернула свою жизнь. Ты вернула свою семью. Ты там, где и должна быть.

Ты должна была стать врачом, выйти замуж, присоединиться к грёбаному загородному клубу, а не влюбиться в меня. Я – ошибка, я никогда не был чем-то правильным для тебя. У тебя не было выбора, кроме как полюбить меня, потому что только так ты могла выжить, Тор. Это то, что ты сделала, адаптировалась, чтобы выжить. Ты полюбила меня ради выживания. Я знаю, сейчас ты отвергаешь это, но однажды ты поймёшь. Я позабочусь о тебе. Любовь, которую я испытываю к тебе, к нашему ребенку, искренняя. Ты мой мир, и поэтому ты в последний раз слышишь обо мне, потому что я люблю вас.

Иногда грань между правильным и неправильным становится настолько размытой, что всё кажется правильным. Ты идеальна для меня, Тор, но я чертовски неидеален для тебя.

Я всегда тебя буду любить,

Твой Джуд

Тихие слёзы катятся по моим щекам. Он делает это, потому что не может простить меня? Действительно ли он верит, что моя любовь к нему возникла из-за необходимости? Он действительно хочет, чтобы я жила дальше? Чтобы забыла о нём? Я знаю, то о чём он говорит очень жестоко. Да, я должна жить дальше. Джуд будет в тюрьме, пока его не казнят; моя тоска по нему только причиняет страдания, но даже в этом случае, его слова больно ранят.

Я слышу, как кто-то прочищает горло, и поднимаю взгляд, замечая Лиззи, стоящую в дверях, её руки сложены на бёдрах.

– Правильно, как всегда. Прошли уже недели, Виктория. Я больше не позволю тебе жить этим, – я смотрю на её угрюмый взгляд, но не отвечаю. Сестра вздыхает и делает шаг в мою сторону, пока не оказывается прямо передо мной. – Ты пугаешь меня, Ри, – шепчет она. – Я понимаю… Я даже не представляю, через что ты прошла, но ты должна продолжать жить дальше.

Она права. Я должна, даже Джуд говорит мне об этом, но как? Если бы я только знала, то жила бы дальше.

– Послушай, я говорила с начальством больницы о том, чтобы ты продолжила свою работу, после… – она не говорит слова «малыш». Сестра вообще избегает этой темы. Никто не хочет говорить о ребёнке насильника. – Они согласились тебя вернуть, учитывая обстоятельства. Разве это не здорово? – Лиззи говорит это слишком радостно.

– Ага, круто, – мой голос холодный, без эмоций. Разве не этого я хочу? Вернуться к работе, на которую я потратила семь лет обучения? Спасать жизни? Я больше не знаю, чего хочу. Мои взгляды изменились. Я больше не ценю жизнь так, как раньше. Я встречалась со смертью, и это делает меня обязанной, как врача.

– И… – сестра беспокойно сдвигается и садится рядом со мной, заправляя волосы за ухо, а её глаза встречаются с моими. Она берёт меня за руку и тяжело сглатывает. – Я, правда, думаю, что было бы действительно лучше, если бы ты… – она глубоко вздыхает. – Если бы ты отдала ребенка на усыновление, – я отпускаю её руку и вскакиваю так быстро, что начинает вращаться комната. – Я просто… это не очень хорошо, Виктория. Этот ребёнок будет постоянным напоминанием, тянущим тебя назад в прошлое к нему. Ты можешь жить своей жизнью: быть врачом, выйти замуж, родить других детей.

Эта малышка – всё, что у меня осталось, и Лиззи заявляет, что хочет, чтобы я отдала её, ребёнка Джуда, ребёнка, за которого он заставил меня дать показания против него.

– Ни за что, – шиплю я, боль в голосе мешает сказать это правильно.

– Рия, пожалуйста… – я выхожу из комнаты, перебивая сестру. Мне слишком обидно. Вот так поступает моя так называемая семья, мой единственный живой родственник. Лиззи действительно не любит меня. Она любит меня, пока я её здравомыслящая и успешная сестра, и поступаю правильно. Но тут внезапно появляется другая версия с осужденным преступником… и ей не нравится такая версия её сестрички. Я бегу вверх по лестнице в свою комнату.

Я закрываю дверь спальни и сползаю вниз на пол. Трясущимися руками я достаю телефон из кармана и достаю письмо Джуда с номером Марни внизу.

Я набираю номер в телефоне дрожащими пальцами и подношу трубку к уху. Я слушаю гудки, молясь Богу, чтобы тот взял чёртову трубку.

– Да? – его хриплый голос разрывает тишину.

– Марни, – задыхаюсь я.

– Ну, приветик, дорогая, – я почти слышу, как он улыбается. – Я тут терялся в догадках, когда же ты собираешься позвонить мне. Что тебя расстроило?

Я улыбаюсь сквозь слезы. Я так по нему соскучилась.

– Привет, – всхлипываю я. – Мне нужно… Я не могу… – ещё больше слёз катятся по моим щекам.

Я слышу щелчок от зажигалки по ту сторону телефонной трубки.

– Ты хочешь, чтобы я забрал тебя оттуда?

– Пожалуйста, – я глубоко вздыхаю не в силах больше оставаться здесь.

– Хорошо, – выдыхает Марни, скорее всего от сделанной затяжки. – Я приду за тобой. Возьми с собой одежду, и тебе лучше оставить записку или сказать кому-то, что ты уезжаешь по собственному желанию, потому что я не собираюсь сесть за решетку. Откуда ты хочешь, чтобы я тебя забрал?

– Дом моей сестры, – я быстро диктую адрес.

– Дай мне четыре часа. И убедись в том, что сказала о своём отъезде.

– Хорошо, – я сбрасываю вызов и вздыхаю.

Марни хоть и не Джуд, но странным образом я чувствую, что его немного есть в Марни. Он смотрел, как тот растёт. Он практически как отец для Джуда. Если я не могу быть с Джудом, тогда я хочу быть с Марни. Он заставляет меня чувствовать себя в безопасности, почти так же безопасно, как с Джудом. И в этот момент Марни – единственный человек, который знает, как сильно я люблю Джуда. Он знает, что у нас всё по-настоящему, а не только заблуждение какой-то бедной изнасилованной и оскорблённой девушки, сошедшей с ума.

Я встаю и достаю сумку из-под кровати. У меня не так много вещей, только те, что Лиззи купила мне. Я зависела от неё и Джона последние несколько недель. Джуд позаботился о том, чтобы у меня были деньги, но я не могла их потратить, не вызывая подозрений. Последнее, что я хочу – это чтобы каждый начал задавать мне вопросы.

Я бросаю несколько вещей из одежды и зубную щётку в сумку, затем перебрасываю её через плечо. Лиззи ждёт внизу лестницы.

– Куда это ты собралась? – её голос пропитан паникой.

– Я ухожу, – отвечаю, не глядя на неё.

***

Я смотрю в окно, и вижу только чистые бирюзовые воды Карибского моря. Машина резко поворачивает налево, съезжая на широкую тропинку. Через несколько минут мы подъезжаем к красивой вилле, расположенной на въезде.

Дом белого цвета с большими окнами и испанской черепичной крышей. Высокая трава тянется вдоль дороги, виднеются пальмы в стороне от дома. Машина останавливается и Марни выходит, закуривая сигарету. Водитель подходит к багажнику, вытаскивает багаж и ставит его на землю перед моими ногами. Это мой новый дом. Океаны отделяют меня от жизни, которую я когда-то имела, и от Джуда. Это в часах езды от цивилизации, и мне нравится.

Тёплый ветер приносит запах океана, заставляя меня улыбнутся. Я люблю океан. Я чувствую спокойствие в этом месте.

Марни платит водителю, затем забирает багаж.

– Хорошо. Теперь, пошли, – говорит он с сигаретой между губ.

 Я следую за ним до нижней части деревянной лестницы, ветер треплет мои волосы. Марни достаёт ключ из кармана, и открывает дверь. Когда он вынимает ключи из замка, они падают, грохот металла падающего на пол, отдаётся эхом от высоких потолков.

– Чёрт, парень, – бормочет Марни, оглядываясь на меня.

– Это прекрасное место, – говорю я, оглядывая прихожую дома.

– Ну, это всё твоё. Джуд вписал своё имя, ну, свой псевдоним задолго до того, как ты ушла, – говорит мужчина, глядя в сторону. – Думаю, он знал даже тогда, что хотел бросить всё это ради тебя, дорогая.

– Я… – я сглатываю ком в горле. – Зачем ему это делать? – заикаюсь я.

Марни пожимает плечами и просто говорит:

– Потому что он любит тебя.

Я кусаю губу и отворачиваюсь от него. Я не могу сейчас вести этот разговор, потому что он не имеет значения.

Окно от пола до потолка пропускает сквозь себя свет. Прямо перед ним находится винтовая лестница, выделяющаяся на фоне стекла. Вид из окна потрясающий, белый песок и бесконечный океан. Дом расположен прямо на пляже. Я прохожу дальше в дом, осматривая его. Я иду через арочный дверной проём в гостиную. Одна стена – это полностью французские двери, которые выходят прямиком к воде.

      Деревянные полы слегка скрипят, когда я двигаюсь по ним, исследуя дом. Марни тихо следует за мной. Тут есть совершенно новая кухня, задний двор с бассейном, и тренажёрный зал в подвале. Я поднимаюсь по лестнице. И как только я открываю одну из дверей, мне тут же хочется плакать. Там посреди комнаты стоит самая красивая детская кроватка. Полог свисает с потолка, прикрывая богато украшенные изделия из дерева. Зайдя в комнату, я провожу пальцами по краю дерева. Здесь есть все. Стены окрашены в мягкий жёлтый цвет, а вся мебель соответствует кроватке. Я не могу поверить, что Джуд сделал это.

Марни прочищает горло.

– Он хотел сделать тебе подарок. Работал над всем этим с тех пор, как вы побывали у врача, и он увидел «горошинку», – Марни неловко смотрит в пол.

Я с трудом сглатываю и киваю. Боже, как бы мне хотелось, чтобы Джуд был здесь.

Я быстро покидаю детскую, пока мои эмоции полностью не одолели меня, и следую за Марни по коридору. Он указывает на дверь и ставит мои сумки снаружи.

– Ну, вот и главная спальня. Я буду снаружи, нужно покурить.

Я вхожу в комнату. Она огромная. Посредине стоит кровать с балдахином, покрытая белым пологом. Всё настолько просто, но так красиво. Я ставлю сумку на кровать и иду к закрытой двери в дальнем конце комнаты. Когда я открываю её, перед моим взором встаёт балкон с видом на пляж. Я опираюсь на перила, и у меня уходит минута, чтобы привыкнуть ко всему этому. Тёплые лучи солнца касаются моего лица, а лёгкий ветерок щекочет мои волосы. Мне нравится это место, но перебивание здесь, напоминает мне, что это должно было быть моё «долго и счастливо» с Джудом. Он должен быть здесь, но его нет, и никогда не будет.

От этой мысли у меня болезненно сжимается сердце. Я достаточно сильно хватаюсь за перила, дерево врезается в мои ладони.

 Я должна принять это и двигаться дальше ради себя и нашего ребенка. Я должна принять это, и всё же не думаю, что действительно когда-нибудь смогу это сделать. Часть меня думает, что было бы легче, если бы Джуд был мёртв. Зная, что он здесь, но я никогда снова не коснусь его – это худший вид пыток.

*** 

Два месяца спустя …

Я лежу на пляже и читаю книгу, когда слышу грохот от автомобильного двигателя. Я встаю и возвращаюсь в дом. Мелкий песок скользит между пальцами ног, пока я иду.

– Марни! – кричу я, возвратившись в дом. Мой голос эхом отбивается от высоких потолков.

– Я тут, – хрюкает он. Похоже, он чем-то занят.

Марни сыпет проклятья себе под нос. Он поднимает взгляд, вытаскивая большую коробку из одного из пластиковых пакетов и бросая её на стойку.

– Подгузники. Была свободная минутка, решил забежать и купить их, – мужчина смотрит на меня и улыбается. – Теперь закрой глаза для кое-чего ещё, дорогуша, – я делаю так, как мне говорят, и слышу шелест пакета. – Вот. Открывай, – когда я открываю глаза, вижу, что Марни протягивает мне что-то в руке. Розовый комбинезон. Я сжимаю губы, стараясь не засмеяться. Где, чёрт возьми, он вообще это нашёл?

– Это очень мило. Спасибо, Марни, – он широко улыбается, уголки глаз морщатся.

– Мне он понравился. Чёрт, я не смог найти ничего с изображением пистолета на нём. Поэтому решил, что этот вариантик тоже неплохой, – он бросает комбинезон поверх подгузников. – Что бы ты хотела на ужин?

Это стало моей жизнью. Я не могу жаловаться. Здесь красиво, а Марни, как бы это странно не звучало, стал для меня отцом. Ну, кроме того, что он всю жизнь убивал людей, но мне нравится думать, что это не определяет его как личность. Под всем его грубым видом скрывается нежность. Он присматривает за мной и странным образом заставляет меня чувствовать себя ближе к Джуду. Я знаю, что Джуд велел ему присматривать за мной.

Несколько минут неловкого молчания проходят, прежде чем Марни прочищает горло.

– Ты уже думала о каком-нибудь имени для неё? – я качаю головой. – Хм, – он бросает лапшу из коробки в кастрюлю. – Тебе придётся дать имя ребенку. Как насчёт Марлен? – смеётся он про себя.

Я кашляю, пытаясь скрыть смех.

– Хм, да, возможно. Я думаю, что когда увижу её тогда и узнаю, – честно говоря, вся эта ситуация по-прежнему является для меня борьбой. На данный момент, у меня внутри растёт горошинка, из которой появится маленький человечек. Мой разум не может принять этого факта, но пока маленький человечек не появится на свет, и не перестанет находиться в животе – он останется безымянным.

Затем зазвонил телефон. Марни перегибается через стол, чтобы ответить на звонок.

– Алло? – его глаза смотрят на меня, и он улыбается. – Ну, чёрт побери, парень. Как ты там? – он стоит там, слушая какую-то минуты, затем прочищает горло. – Да, что касается этого… Подожди секунду, – Марни убирает телефон от уха и протягивает его мне. – Возьми, – кивает он.

Я прижимаю телефон к уху.

– Привет? – спрашиваю я неуверенно.

Следует тишина. Просто дыхание.

– Что за… Тор? – его голос такой низкий и хриплый.

– Джуд, – на секунду я теряю дар речи, моё сердце учащённо начинает биться, а затем я вспоминаю его письмо, и злюсь, я так чертовски злюсь. – Ты, блядь, тот ещё мудак! – выпаливаю я. – Это последний раз, когда ты слышишь меня. Серьёзно? Ну, иди тогда нахер!

Он смеётся.

– Такая дерзкая…

Я рычу в ответ.

– Клянусь Богом, Джуд, я бы сама тебя убила... – я глубоко вздыхаю. – Ты не должен был делать выбор за меня. Ты даже не позвонил.

– Послушай, Тор, – его тон стал серьёзным, доминирующим, типичным для Джуда. – Мне, блин, пришлось сделать это. Тебе нужно двигаться дальше.

 Я на мгновение замираю, впитывая слова, которые, как я знаю, верны.

– Я не могу, – шепчу я.

– У тебя нет другого выхода, Тор, – выдыхает Джуд. – И вообще, почему ты с Марни?

Я наклоняюсь вперёд и операюсь локтями на стойку.

– Моя сестра… Всё стало очень сложно. Она думает… Она думает, что я должна отдать малышку на усыновление.

Тишина. Я прямо представляю, как его челюсть сжимается в этот момент.

– Чёрт возьми, нет! – рычит он.

– Это именно то, чего ты не можешь понять, Джуд. Ты говоришь мне двигаться дальше, но к чему? К тому, что твоя дочь будет расти в семье, которая будет думать, что её отец насильник, а мать сумасшедшая? Я не могу пойти на это. Марни… Марни – всё, что у меня есть.

Я слышу приглушенные голоса на заднем плане.

– Чёрт, я должен идти. Ты сделала то, что тебе нужно было сделать. Я горжусь тобой, куколка.

      Я закрываю глаза, пытаясь зафиксировать голос Джуда в своей памяти.

– Я люблю тебя, – шепчу я сквозь сжимающееся горло.

– Чёрт, Тор… – он замолкает, и моё сердце ухает в пятки. – Ты же знаешь, что я тебя тоже чертовски люблю, никогда не сомневайся в этом, – и линия обрывается.

Я сжимаю телефон в руке. Джуд прав, я должна идти дальше, я должна отпустить его, потому что это так невыносимо больно. Рука Марни сжимает моё плечо.

– Всё будет хорошо, дорогуша, – уверяет он меня, и я действительно хочу верить ему.