Текст книги "В плену у любимого: Любовь исцеляет раны, которые не под силу излечить времени"

Автор книги: Лора Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

«Ах, дрянь, какая же она дрянь! Ну ничего, очень скоро эта сучка будет моей!»

Как и прежде он сидел в своем кабинете и предавался размышлениям, нетерпеливо постукивая пальцами по гладкой поверхности стола. Чтобы лучше думалось, протянул руку и налил виски в высокий стакан.

Раздражало одно: больше всего на свете он ненавидел ждать, а дело, ради которого он явился в этот городишко, требовало времени. Возникли некоторые осложнения. Обдумывая свой план, он не принял во внимание, что встретит здесь кучку ковбоев, готовых сломя голову ринуться на защиту его трофея.

Но и эти бравые ребятишки не поняли, с кем имеют дело.

Медсестра становится все беспокойнее, это заметно. Ей страшно, очень страшно. У Эндовера ничего не получится, в этом он ни секунды не сомневался. Парень слишком увлекся попытками уложить белокурую девицу в койку, поэтому на некоторое время перестал контролировать своих людей. А зря. Того бедолагу в кустах следовало вовремя сменить, о чем Эндовер не позаботился. Охранник устал нести вахту и уснул. Всего лишь на минуту или две, но этого хватило.

Неужели Эндоверу неизвестно, что дьяволу не нужно много времени, чтобы привести в действие задуманный план? Или же – он глумливо ухмыльнулся – послать одного из своих многочисленных падших ангелов вместо себя?

Поиграв стаканом, в котором плескалась янтарная жидкость, он поднял телефонную трубку и потыкал пальцем в клавиши. Оставалось еще одно дельце, связанное с медсестрой и ее любовником, и сейчас самое время его провернуть.

– У нас все готово? – рявкнул он в трубку.

В голосе Джейсона Стоукса на другом конце провода послышались нервозные нотки.

– Да, шеф, все в порядке, – ответил Стоукс.

– Надеюсь. Это в твоих же интересах.

– Но, как я уже говорил раньше, если кто-то из них окажется дома, его придется убрать.

– Ну и убирай на здоровье, – прорычал он; разговор начинал его тяготить. – Мне нужно вернуть мои деньги, на остальное мне плевать. Каким образом это будет сделано, не моя забота. Тебе ясно?

– Да, сэр, – тихо сказал Джейсон.

– Отлично. Приступай.

Не дожидаясь ответа, он бросил трубку. Ни в каком ответе он не нуждался, поскольку Стоукс прекрасно знал, что его ждет в случае неповиновения. Еще не зажили шрамы на лице, полученные им в последний раз, когда Стоукс не выполнил приказ.

Допив виски, мужчина отставил стакан. Потом встал и подошел к окну. Перед ним простирался Роял, штат Техас. Черт, поскорее бы убраться из этого мерзкого городка! Впрочем, ждать осталось недолго, и когда это произойдет, он уедет отсюда другим человеком, потому ЧТО вновь обретет утраченную гордость и отомстит женщине, дважды обокравшей его.

Женщине, которая украла его дочь и полмиллиона долларов.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Ну что, я была права? – Тара ткнула пальцем в самое прелестное рождественское деревце на елочном базаре, укрепленное на празднично украшенном постаменте, и выжидающе посмотрела на Мариссию и Джейн.

Мариссия улыбнулась, отчего на правой щеке образовалась милая ямочка.

– Конечно, права, – успокоила она подругу.

– Честное слово, один только запах свежей хвои может поднять человеку настроение! – обрадовалась Тара. – А ты почему молчишь, Джейн? Ты не согласна со мной?

Джейн покрепче прижала к себе малышку Отэм и кивнула:

– Согласна, елка просто великолепна.

– А она не слишком высока для моей гостиной?

– Вовсе нет, – возразила Джейн.

– Видели бы вы елку, которую притащил на днях Дэвид! Прямо монстр какой-то! – весело рассмеялась Мариссия, глядя на подруг. – Он сказал, что это – первый подарок из очень многих, которые он намерен мне преподнести. По-моему, эта гигантская ель целых тридцать лет росла в диких лесах на склоне Аризоны.

– Но ведь тебе она понравилась, – поддразнила ее Тара.

– Ну конечно! – воскликнула Мариссия. – Еще как понравилась.

– Молодые мужья всегда балуют своих новоиспеченных женушек.

Мариссия сделала кокетливую гримаску.

– Ты тоже можешь испытать, каково это – получать первые подарки от мужа, Тара.

– Ну, для этого ей надо сознаться, что она влюблена, – засмеялась Джейн.

Легкий вздох вырвался из груди Тары. Не потому, что подруги сказали то, о чем она думала все последнее время, а потому, что ее мысли не являлись для них тайной за семью печатями. Как случилось, что она, здравомыслящая, запертая на все замки сестра Робертс, могла позволить себе так раскрыться!

Она провела ладонью по лицу, как бы проверяя, не проступила ли на лбу запись из ее девичьего дневника: «Я люблю Клинта Эндовера».

Когда мимо них прошел один из молодых людей, обслуживающих елочный базар, с большой линейкой в руках, Мариссия склонилась поближе к Таре и произнесла:

– Дэвид сказал мне, что сегодняшнюю ночь ты провела не одна.

Тара почувствовала, как у нее запылали щеки.

– Лучше бы он поменьше болтал, – буркнула она.

Мариссия поиграла бровями.

– Он занимается этим только тогда, когда его рот не занят поцелуями, дорогая.

Сверкнув фиалковыми глазами, Джейн так заразительно рассмеялась, что Мариссия тоже не смогла удержаться, а через секунду и Тара присоединилась к ним.

Она искренне наслаждалась обществом этих двух молодых женщин, которых по праву считала своими подругами и которые совсем недавно появились в ее жизни. С сотрудницами по больнице ей тоже было хорошо, но Джейн и Мариссия – это совсем другое дело. С ними так легко, можно поболтать о том о сем, посмеяться, забыть о неприятностях… По всему этому она скучала еще со школьных времен, а сейчас благодарила судьбу за то, что подарила ей общество двух чудесных подруг, хотя они и раскрывают все ее секреты с фантастической легкостью. Ну и пусть, от них ей скрывать нечего.

– Ой, смотрите, Санта-Клаус пришел! – воскликнула Мариссия и дотронулась до руки Джейн: – Не возражаешь, если я покажу его нашей крошке?

– Пусть посмотрит, – согласилась Джейн, передавая ей Отэм.

Мариссия поправила на малышке теплую вязаную шапочку, прижала девочку к груди и понесла ее в сторону шумной толпы, собравшейся вокруг Санты. Тара и Джейн остались одни. Тара вгляделась в лицо подруги и снова заметила в ее глазах беспокойство, которое появилось в них утром, когда она узнала о письмах.

Усадив Джейн на ближайшую скамейку, она спросила:

– Ты все думаешь о том письме, да?

Джейн сокрушенно покачала головой.

– Надо было рассказать мне и о первых двух.

– Да, я знаю и, поверь, очень сожалею. Нам просто ужасно не хотелось тебя волновать.

– Понимаю, – грустно сказала Джейн.

– Все будет в порядке, не беспокойся, – заверила ее Тара, хотя и сама не очень-то верила собственным словам.

– Думаешь, Отэм в безопасности?

– Ты имеешь в виду у Дэвида с Мариссией?

– Нет, вообще. А вдруг этот маньяк не успокоится до тех пор, пока не получит свое?

Тара задумчиво потерла виски.

– Понятия не имею. – По крайней мере, это был честный ответ. – Одно я знаю наверняка: и Клинт, и Дэвид, и остальные ребята из «Клуба» просто так это дело не оставят. Вот увидишь, они обязательно поймают этого типа.

Джейн кивнула, но было заметно, что страхи ее не развеялись.

– В «Клубе техасских фермеров», – продолжала Тара, – собрались совершенно уникальные люди, они во всем разберутся, обещаю тебе.

Джейн потрясла головой.

– Если бы только ко мне вернулась память… Это могло бы им помочь.

Тара убрала с лица подруги выбившуюся прядь длинных темных волос.

– Память вернется к тебе, это просто дело времени.

– Но что если тогда будет уже поздно? Что тогда, Тара?

Они молча смотрели друг на друга, силясь найти ответ на этот непростой вопрос. Время, казалось, замедлило свой ход.

А в нескольких ярдах от их скамейки Мариссия старалась привлечь внимание притихших Тары и Джейн. Она подпрыгивала на месте и радостно кричала, размахивая свободной рукой:

– Девчонки! Идите сюда! Сейчас наша очередь. Санта посадит ее на колени. Слышите? Ну, что вы там замерли? Давайте скорее к нам.

На лице Джейн появилась ласковая улыбка.

– Это я не могу пропустить! – воскликнула она.

– Я с тобой, – с облегчением вздохнула Тара.

Пока они пробирались к возбужденно галдящей толпе взрослых и ребятишек всех возрастов, Джейн сказала:

– Сегодняшнюю ночь я опять хочу провести с Отэм, если ты, конечно, не против.

– Ну что ты, Джейн, я отлично понимаю твои чувства и поэтому, естественно, не против.

Джейн остановилась и дернула Тару за рукав.

– Знаешь, мне бы очень не хотелось, чтобы после смены ты возвращалась домой. Может, передумаешь?

Весь день Тара ломала голову, думая об этих дурацких письмах, о своем доме, об их общей безопасности, но так ничего и не придумала. На сердце было тяжело, но подруге необязательно знать об этом.

Тара игриво прищурилась.

– Кто же купит эту елочку и доставит домой, если не я?

– Но…

– Никаких «но», Джейн. Я положила столько трудов, чтобы приобрести и обустроить свой маленький домик, ты себе представить не можешь. Поэтому я бы предпочла не покидать его. – Она грустно усмехнулась. – Мама не погладила бы меня по головке, если бы узнала, что я дала деру при малейшей опасности.

– Так уж и при малейшей?

– Господи! Всего-то несколько угроз от какого-то психопата. Да и не угроз даже…

Джейн едва слышно вздохнула:

– Клинт не одобрит твое решение. Тара.

– Какое мне дело до того, что одобрит или не одобрит Клинт! Все, что меня волнует, – это чтобы вы с малышкой были в безопасности.

– С нами все будет в порядке. И никто не навредит моему ребенку – по крайней мере если я буду рядом! Уж я-то сумею позаботиться о своей дочке.

Решимость в ее голосе порадовала Тару, но сердце почему-то болезненно сжалось. Уж не от ревности ли к материнским чувствам Джейн?

– Я даже представить себе не могу, насколько тесно связаны мать и дитя, – вздохнула она.

– Пошли, а то все пропустим. – Джейн взяла ее за руку и ввела в центр нарядной толпы, где на коленях у Санта-Клауса сидела маленькая Отэм. Девчушка беззубо улыбалась, а люди вокруг хлопали в ладоши. – Что же касается твоих последних слов, вспомни, что говорила Мариссия: ты все это еще испытаешь.

– Хотелось бы верить.

И впервые в жизни Тара задумалась над тем, как хорошо было бы иметь ребенка.

* * *

Примерно в половине третьего утра в окна ударил свет автомобильных фар.

Клинт сжал челюсти. В кромешной тьме он сидел в пропитанной сосновым ароматом гостиной Тары. Когда свет от фар погас. Клинт перевел взгляд на дверь, зная наперед, что произойдет дальше. Вот женские каблучки простучали по дорожке, ведущей к крыльцу, потом замерли у двери, вот повернулся ключ в замке, и через секунду вспыхнул свет в прихожей.

Пальто на Таре было распахнуто – видимо, расстегивалась на ходу, – из-под него виднелся белый сестринский халат; светлые локоны в беспорядке рассыпались по плечам, на лице застыло тревожное выражение.

Она напряженно всматривалась в сидящего за столом человека, щурясь от яркого света, и наконец узнала Клинта. Одетый во все черное, он мрачно смотрел на нее.

Тара тряхнула головой.

– Фу, Эндовер, – шумно выдохнула она, – как ты меня напугал!

– Правда?

– Сидишь тут в темноте, как… как… – она запнулась, подбирая верное сравнение.

– Как кто?

Не отвечая, Тара громко фыркнула, захлопнула входную дверь и прошла в гостиную.

– Ну, и что ты тут делаешь? – с независимым видом поинтересовалась она. – Охраняешь мою елочку?

Клинт пропустил ее шутку мимо ушей, губы его даже не дрогнули в улыбке.

– У тебя нет никакого уважения к просьбам знающих людей, да? Для тебя они пустой звук, да?

Она положила сумку на кофейный столик.

– Нет, отчего же! Уважаю, но только если они разумны.

– А мои просьбы ты находишь неразумными?

Тара опустилась на кушетку и воздела руки к небу:

– О боже, Эндовер! Ну что ты поднимаешь шум по пустякам! Мы ходили на елочный базар, там я купила эту елочку. Кругом были люди, целые толпы людей. Мы ни на секунду не оставались одни.

Эта женщина сводит меня с ума! – со вздохом подумал Клинт. Какой бы ни была она прежде – послушной, спокойной, уравновешенной, сдержанной, – сейчас Клинт мог сказать одно: более упрямой и своенравной особы он еще не встречал.

Клинт долго буравил ее взглядом, ожидая, что она все-таки почувствует всю тяжесть своей вины, однако прелестное лицо Тары оставалось безмятежно невинным.

– Меня не елка волнует, Тара, и не ваш совместный поход на базар. Я говорю о тебе. Ты вернулась одна в пустой дом. Да здесь кто угодно мог тебя ждать…

– Здесь меня ждал ты, – возразила она.

Клинт скрипнул зубами.

– Все, сдаюсь. Ты невозможна.

– Пойми, Клинт, тот парень, что написал эти письма, охотится вовсе не за мной.

– Для таких мерзавцев, как он, не имеет значения, кто попадается на пути. Они ставят себе цель и слепо идут к ней, а все остальное считают мелкими, незначительными деталями.

– Это я-то деталь?

– Прекрати, я говорю серьезно.

– А если серьезно, Клинт, то письма были адресованы Джейн, а не…

Клинт в ярости вскочил на ноги.

– Господи! Ну почему ты все время сопротивляешься? Почему не можешь просто поверить мне? Неужели это так трудно сделать?

В зеленых глазах полыхнуло пламя.

– Да.

– Почему? – оторопел от неожиданности Клинт.

Она не отвела взгляд, но на вопрос не отвечала. Клинт стиснул кулаки, так сильно ему хотелось схватить строптивицу за плечи и хорошенько потрясти. Сегодня он терпел одни неудачи, за весь день ничего не выяснил о письмах, не узнал, что за маньяк угрожает Джейн и Отэм, и поэтому решил хотя бы от Тары добиться ответов на свой вопросы.

Клинт одним прыжком оказался возле кушетки, схватил Тару за руку и рывком заставил ее встать.

– Так почему, Тара? Потому, что ты считаешь, будто довериться кому-либо опасно? Потому, что ты боишься утратить самоконтроль, к которому привыкла?

Тара упрямо вздернула подбородок.

– Судишь по собственному опыту. Эндовер?

Он с шумом выпустил воздух сквозь сжатые губы.

– Возможно, ты права… – нашел в себе смелость признать Клинт. – Вероятно, именно поэтому я вижу это в тебе.

Она с грустью покачала головой, не сводя с него зеленых глаз.

– Значит, ты должен понимать, что самоконтроль – это все, чем я обладаю в жизни.

– Чушь!

– Нет, Клинт, это способ выживания, единственно возможный для меня.

В глубине души он был согласен с Тарой, с каждым ее словом. То, что она сказала, было его личным девизом, тем сокровенным заклинанием, которое он повторял по нескольку раз на дню. Так какого же черта ему так важно заставить Тару отказаться от того, что было так дорого для него самого? Клинт сам, по собственному желанию избрал для себя такое жизненное кредо, так почему же сейчас столь упорно отказывает ей в праве подобного выбора?

Клинт поправил ее спутанные волосы.

– Знаешь, Тара, мне кажется, что самоконтроль – не главное в твоем характере.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Прекрасно понимаешь. Не притворяйся. Кстати, ты избавилась от своей подруги, позволила Джейн остаться у Сорренсонов?

– Ну и что? Ведь она там в безопасности, так?

– Так-то оно так…

– Но?

Его пальцы на мгновение замерли и немного напряглись.

– Но вот тебе, возможно, угрожает опасность.

– Погоди, я ведь здесь не одна, ты можешь меня защитить и…

– Я приехал сюда не только по этой причине.

– Неужели?

Клинт молча кивнул и притянул Тару к себе, просунув колено между ее ног.

Дыхание Тары замерло, а сердце наоборот пустилось вскачь. Не дождавшись от него ответа, она заговорила сама:

– Ты ждал меня здесь потому, что хочешь меня?

– Я постоянно хочу тебя, – глухо прорычал он, припав лбом к ее лбу. – Понимаешь? Каждую минуту, каждую секунду. Воспоминания о тебе, о том, что между нами было прошлой ночью, сводят меня с ума. Это какое-то наваждение. Я хожу, что-то делаю, разговариваю с людьми, проявляю активность… и при этом все время думаю о тебе.

Усталость Тары после трудового дня как рукой сняло. От его слов тепло мгновенно разлилось у нее по телу. Она уже не удивилась, привыкнув к подобной реакции на Клинта, когда он стоит вот так, совсем близко, когда трогает ее и смотрит на нее своими синими глазами…

Ее взгляд упал на его твердо очерченные губы, и она поняла, что он продолжает что-то говорить.

– Если бы с тобой случилась беда… черт, я не знаю, что бы я сделал…

– Никакая беда мне не грозит, ничего худого со мной не может случиться, – повторила Тара, понимая только одно: ей необходимо ощутить тепло его губ. – Ты здесь, со мной.

Привстав на цыпочки, она поцеловала Клинта, слыша, как в его груди рождается низкий утробный стон. Обеими руками он схватил Тару за талию и с такой сокрушительной силой прижал к себе, что она едва не задохнулась. На долю секунды он оторвался от нее, а потом стал целовать жадно и ненасытно.

Подчиняясь его воле и собственному желанию, Тара играла с его языком, покусывала нижнюю губу, исследовала глубины его рта. А в мозгу сами собой возникали видения. Вот она каждый вечер возвращается домой, где с нетерпением ждет ее Клинт… Они целуются, а потом он несет ее в их спальню…

Их спальня.

Господи, она сошла с ума!

Нельзя даже думать о таких вещах, нельзя позволять себе надеяться и строить планы на будущее, она твердо знает, что никакого будущего нет и быть не может. Еще несколько восхитительных ночей любви – и все, конец. Прощай навеки.

Тара немного отодвинулась, совсем чуть-чуть, потому что не могла оторваться от него совсем, полностью, не могла почувствовать холодную пустоту между ними. Просто сейчас ей нужно было немножко жизненного пространства, чтобы охладить свой горячечный мозг и… другие части тела.

– Тебе нравится моя рождественская елочка? – спросила Тара.

– Да.

Она удивленно подняла бровь.

– Однако ты немногословен.

– Да.

– Скряга.

Клинт многозначительно усмехнулся:

– А ты – бесстыдная вымогательница и транжира.

Тара расхохоталась.

– Наступает Рождество, и мне захотелось украсить дом. Да и тебе не достает праздничного настроения, Эндовер. Ты всегда такой мрачный, так погружен в свои мысли…

– Хм… – Он сильнее прижал бедро к ее ноге. – И что же ты задумала?

Сердце стучало у нее в груди, пульсировало уже где-то в горле, но все же ей удалось пролепетать:

– Я же сказала: украсить дом к Рождеству. Разноцветные лампочки, украшения, гирлянды и все такое. А еще можно спеть рождественские гимны…

Руки Клинта начали спускаться по ее телу…

– Я не пою.

– Нет?

…приподняли подол юбки…

– Нет.

…вернулись к талии и развязали пояс медицинского халата и вновь оказались под юбкой…

– Тогда, может, ты умеешь извлекать музыку из чего-то другого?

…проникли под резинку трусиков и стянули их на бедра.

– Сестра Робертс, я подозреваю, что вы намеренно соблазняете меня. Ведь именно этим вы сейчас занимаетесь?

Она и не заметила, как халат упал к ее ногам. Ее дыхание сбилось, и она, задыхаясь, прошептала:

– По-моему, да.

Тара обвила руками его крепкую шею и завладела губами – точно так же, как он когда-то, много лет назад, завладел ее сердцем.

* * *

Сложив ладони ковшиком и опустив в этот ковшик подбородок, Тара с улыбкой обвела глазами гостиную. Чтобы подольше ощущать тепло Клинта она решила не убирать ногу с его бедра. В комнате царил настоящий кавардак. Подушки, украшавшие раньше кушетку, в беспорядке валялись повсюду, даже почему-то у входной двери. Кофейный столик перевернут, чашки, сумка Тары и несколько журналов разбросаны по полу.

А в центре всего этого беспорядка – они с Клинтом. На нем одна лишь черная рубашка, на ней – расстегнутая кофточка.

Охваченные страстью, они даже не могли подумать о таких глупостях, как спальня, в которую надо еще подниматься по лестнице, или о том, что неплохо бы раздеться догола. У них не было на это времени.

Тара потянулась к Клинту, поцеловала в подбородок, потом в ухо и прошептала:

– Расскажи мне что-нибудь, о чем никто-никто не знает.

– О чем никто не знает? – повторил он и нежно погладил ее по спине. – Ну, у тебя за правым ухом такая маленькая и очень симпатичная родинка.

Она игриво хлопнула его ладошкой по плоскому животу.

– Глупый! Я прошу совсем о другом. Расскажи мне о себе. Меня интересуешь только ты. Кстати, родинка за ухом вовсе не секрет, о ней знает кое-кто еще.

Его глаза стали грустными.

– И кто же это?

Не нужно быть гением, чтобы понять: Клинт ревнует, подумала Тара, и от этого ее сердце радостно забилось.

– Я тебе скажу, – засмеялась она, – но при одном условии: ты пообещаешь никогда больше не расстраиваться так, как, например, сейчас.

Сумрачное выражение сменилось добродушной улыбкой.

– А я и не расстраиваюсь. Теперь немедленно говори, кто знает о твоей родинке.

Притворно вздохнув и выдержав паузу, Тара поделилась своим секретом:

– О ней знали моя мама и семейный доктор.

Клинт небольно хлопнул ее по попке.

– Ладно, с этим я могу смириться.

– Ты говоришь, как властный любовник, как собственник, не желающий делить свою возлюбленную ни с кем другим. Тебе известно об этом?

Ладонь Клинта переместилась выше, поближе к изящной шее.

– Собственник?.. – прошептал он. – Что ж, я не прочь снова стать собственником.

– Только на сегодняшнюю ночь?

Вопрос вырвался у нее сам по себе, без ее воли. Но Тара не стала жалеть о нем, не покраснела и не смутилась. Конечно, слово – не воробей, но значит, так тому и быть. Ответ был необходим Таре немедленно, чтобы знать, на каком она свете, и не строить ненужных иллюзий.

Все это Клинт прочитал в ее выразительных глазах. Он притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.

– Послушай меня, Тара… Я мог бы предложить тебе гораздо больше…

– Я знаю.

– Я хочу предложить тебе гораздо больше, – поправил он себя, пристально глядя ей в глаза, – но не могу.

– Почему? Тебя держит груз твоего прошлого?

Тара едва не ударила себя по губам. Если о предыдущем вопросе она нисколько не жалела, то сейчас проклинала себя за излишнее любопытство. Зачем ей это знать? Почему она не может принять все как есть и просто наслаждаться каждой минутой с Клинтом, тем более их осталось не так уж много? Без всяких вопросов, без надежд…

– Все дело в том, что у меня ничего не осталось. Мне нечего тебе предложить. – Помолчав, он быстро договорил: – Словом, ты заслуживаешь большего.

Невидимая рука сжала сердце Тары. Она не могла согласиться с его словами. Ее теория состояла в том, что она, Тара, заслуживала его, а он – ее. К сожалению, Клинт, видимо, был не готов понять и принять это. Следовательно, сейчас он должен получить только то, чего хочет сейчас, в эту секунду, и Тара позаботится о том, чтобы ему было хорошо, Склонив к нему голову, она запечатлела на его губах медленный и очень чувственный поцелуй.

А когда отстранилась, он попросил:

– А теперь ты, Тара, расскажи мне что-нибудь, о чем никто не знает. Хорошо?

– Хорошо. Ты – не скряга. – Тара куснула его за нижнюю губу. – Знаешь, ты кто? Большой плюшевый медведь.

Клинт ласково приподнял ее подбородок, заставляя Тару смотреть прямо ему в глаза.

– Нет. Расскажи мне о себе. То, о чем действительно буду знать только я один. Мне это очень нужно.

Желание Клинта заставить ее открыться, довериться ему, тронуло Тару до глубины души. В синих глазах она увидела столько скрытой боли, что даже ужаснулась. Неужели все это может держать в себе человек?

Удастся ли Таре излечить его от этого тяжкого бремени, если он даст ей, нет, даст им обоим время? Если есть хоть малейшая надежда, Тара сделает все на свете, лишь бы избавить Клинта от нестерпимой боли, гложущей его изнутри.

– Ну ладно, я согласна. Есть кое-что такое, о чем я сама узнала лишь совсем недавно.

– Говори, Тара, говори.

Эмоции переполнили ее настолько, что грозили выплеснуться через край, когда она тихо произнесла:

– Я хочу любить и быть любимой.

Клинта ее неожиданное признание не удивило, как ожидала Тара, и не напугало. Он поцеловал ее, потом одной рукой приподнял и усадил к себе на колени.

– А я хочу тебя.

Он начал расстегивать ее кофточку, на Тара остановила его. Положив ладонь на руку Клинта, она спросила:

– Позволишь мне увидеть себя? Всею, целиком?

И почувствовала, как все его тело напряглось, стало жестким и каким-то негнущимся. Глаза угрожающе сузились.

– Тара…

– Ну пожалуйста, Клинт! Ведь меня ты уже столько раз видел голой, что и не счесть. Прошу тебя!

По его лицу Тара видела, как Клинт борется с собой, и ее сердце разрывалось от сострадания к нему. Но она знала наверняка, что на сей раз он должен сдаться.

Тара не ошиблась. Клинт глубоко вздохнул, посмотрел на нее и кивнул.

– Позволь, я сделаю это сама.

Он опять кивнул и улыбнулся.

Решив действовать очень медленно, чтобы дать ему и себе время освоиться, Тара поудобнее уселась на коленях у Клинта. Потом протянула руки и стала расстегивать пуговицы на черной рубашке – одну, вторую, третью… Ну, вот и все. Сейчас она увидит то, что так хотела увидеть. Главное, чтобы он не понял, что она тоже волнуется.

И Тара одновременным движением обеих рук распахнула рубашку на груди Клинта. А когда посмотрела вниз и увидела шрам, терзавший его три долгих года, то поразилась. Клинт прятал его от всех, даже от нее. А на самом деле он прекрасен. Прекрасен потому, что стал неотъемлемой частью самого любимого человека на свете. Странно, но это все, о чем она могла думать.

Сжав челюсти, Клинт неотрывно смотрел на Тару, ожидая увидеть ее реакцию. Тара понимала, о чем он думает: сейчас она вскрикнет, скривит губы от отвращения… Ведь безобразный красный шрам от ожога опоясывал всю левую сторону его груди.

Но Тара не закричала и не скривилась.

Сначала она долго разглядывала шрам, словно любуясь им, потом протянула руку и стала нежно гладить его.

Так продолжалось несколько минут, и вдруг Тара ощутила под собой его восставшую плоть.

– И еще одно, Клинт. Я хочу почувствовать тебя, – сказала она, удивляясь самой себе. Когда это она, девушка, которую все знакомые ругали за чрезмерную скромность, успела превратиться в пылкую любовницу?

Не дожидаясь ответа Клинта, Тара всем телом приникла к нему и принялась тереться сосками о шрам на его мускулистой груди.

Клинт издал низкий звериный рык, и она поняла, что на самом деле разбудила в нем зверя. Он обхватил ладонями ее полные груди и припал жадными губами сначала к одному соску, потом к другому, вызывая в Таре целую бурю страстей.

Она забыла о том, что хотела двигаться медленно, забыла вообще обо всем на свете. Приподнялась, впуская его в себя.

Они полностью растворились друг в друге. Клинт что-то громко выкрикивал, она – тоже, ей казалось, что она стремительно падает, но только не вниз, а вверх.

Тара уже ничего не видела перед собой, ее ослепляла жаркая волна страсти. Сама не понимая, что делает, абсолютно потеряв над собой контроль, она впивалась ногтями в его шрам, а когда поняла, то испугалась, но Клинт улыбнулся, подбадривая ее.

– Да, да, милая! – гортанно выкрикнул он. – Не бойся, мне очень хорошо.

Это мне хорошо, подумала она, возносясь к самым небесам, куда через секунду последовал и Клинт.

Тара без сил упала ему на грудь, и некоторое время они лежали, опустошенные и наполненные друг другом, не разжимая объятий. Мелкие бисеринки пота блестели на их обнаженных телах.

Когда Тара немного пришла в себя, ей захотелось прямо сейчас признаться ему в любви, но она остановила себя. Сказанное в такую минуту можно принять за чистые эмоции. И если Клинт ответит ей тем же, она не сможет поверить ему.

И будет права, поскольку Клинт не любит ее и не полюбит никогда.

Клинт погладил гибкую спину Тары и прошептал:

– Думаю, теперь мне надо отнести тебя в постель.

Тара улыбнулась:

– А чем ты занимался последние несколько часов?

– Самым прекрасным, что есть на свете. Но сейчас я имею в виду сон. Сладкий здоровый сон. – Он сел, не выпуская Тару из объятий, подхватил ее за талию и жадно поцеловал. – Ты, наверное, совершенно выдохлась.

Она игриво куснула его за губу.

– Между прочим, я на удивление бодра.

– Правда?

– Угу.

– В таком случае, с этим надо что-то решать, – ухмыльнулся он. – Есть конструктивные предложения?

О своих предложениях Тара сказать не успела: зазвонил мобильник в кармане куртки Клинта.

– Черт! – выругался Клинт.

– Все в порядке, – сказала Тара, слезая с его колен.

В глазах Клинта сверкнуло раздражение.

– Прости. Я дал помощнику задание выяснить происхождение бумаги, на которой написано послание. Сказал ему, что он может позвонить мне, если выяснит что-нибудь дельное.

Тара улыбнулась.

– Вот и хорошо. Во-первых, если звонит, значит, узнал. Во-вторых, нам все-таки требуется небольшая передышка. Пойду налью свежего сока. Будешь?

– Спасибо. – Клинт тоже улыбнулся, нежно посмотрел на нее, потом потянулся к куртке и достал мобильник. – Алло.

Тара обернула вокруг себя простыню на манер римской тоги и отправилась на кухню. Из гостиной до нее доносился голос Клинта, и она внимательно прислушивалась к его словам.

– Привет, Тед…

– Ну, не очень вовремя…

– Он говорил о письмах?..

Кровь стучала у Тары в висках, пока она разливала сок в два высоких стакана. Клинт разговаривал не со своим помощником. Кто такой этот Тед?

Ее размышления прервал приглушенный голос Клинта:

– Где он сейчас?..

– Я буду там через десять минут.

Судя по всему, разговор был закончен. Оставив стаканы с соком на кухонной стойке, Тара поспешно вернулась в гостиную.

– Ну что?

Быстро одеваясь, Клинт начал объяснять:

– Это звонил мой приятель из полицейского управления. Они там арестовали какого-то парня. Возможно, того мерзавца, кто посылал письма. Мне нужно срочно его допросить.

Тара потянулась за своей одеждой.

– Я поеду с тобой.

– Нет.

– Клинт…

– Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Если это тот самый тип, я хочу, чтобы ты была подальше от него. – Клинт сунул ноги в ботинки, потом очень серьезно взглянул на Тару. – Послушай, Тед высылает сюда патрульную машину, чтобы проследила за домом, а я вернусь еще до рассвета. Сиди здесь и носа та дверь не высовывай.

Тара наблюдала та тем, как Клинт надевает куртку, и всем сердцем хотела, чтобы он остался. Но это было бы в высшей степени неправильно. Они столько времени провели сегодня вместе, он доверился ей, и теперь она должна довериться ему.

Когда Клинт застегнул молнию, Тара ласково улыбнулась ему.

– Хорошо.

– Что ты сказала? – удивился Клинт. – Просто «хорошо» и никаких возражений?

– Я тебе доверяю.

Он быстро подошел к ней, взял за плечи, посмотрел в изумрудные глаза и крепко поцеловал в припухшие губы. Она с радостью ответила на поцелуй.

– Я вернусь через два-три часа, – шепнул он ей на ухо, будто они были не одни, опустил руки и пошел к выходу. – Значит, так. Как только я выйду за дверь, немедленно запри ее на ключ, ясно?

Тара кивнула и, когда Клинт исчез за дверью, сделала так, как он велел.