Текст книги "Принцесса из провинции"

Автор книги: Лора Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Лора Райт
Принцесса из провинции

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джейн Хефнер изобразила беззаботную улыбку и, стуча каблуками по белому мрамору, вошла в Роллей Эстейт. Месяц назад Тэрнболты, пожилая пара, увлеченная благотворительностью, изменили ее жизнь. Еще совсем недавно она обитала на тихой улице прибрежного городка в Калифорнии. Работала за умеренную плату шеф-поваром маленького ресторана и надеялась накопить на свою собственную закусочную рядом с пляжем. Прежде она была просто Джейн Хефнер. А теперь она Джейн Хефнер Аль-Найал, давно потерянная принцесса маленькой, но богатой страны Эмонд. Четыре недели ее учили изысканным манерам, и вот она смело идет сквозь толпу в гостиной Тэрнболтов.

Вид у Роллей Эстейт величественный. Охотничий домик, смахивающий на дворец, стоит на плоской вершине холма высотой в тысячу двести футов. Из окон видны четыре тысячи акров великолепных ландшафтов. Хотя Роллей отделяет от ближайшего города Парадиз, штат Техас, всего тридцать минут езды, кажется, что между ними лежит целый мир спокойной и строгой красоты. Джейн знала от брата, что Мэри Бет и Хол Тэрнболт пять лет назад купили землю и превратили неторопливую жизнь этих мест в современный центр развлечений с тремя гостевыми домиками, озером, смотровой вышкой, сценой под открытым небом, ареной в закрытом помещении и вертолетной площадкой.

Джейн нашла местечко у камина и села. Тепло окутало ее голую спину: теперь ей приходилось носить платья с большим декольте, сегодняшнее было изумрудно-зеленым и шелковым. Как славно остаться одной хотя бы ненадолго. Она охотно общалась с новыми братьями и невесткой Ритой. Но в течение месяца единственное время, когда она не участвовала в разговорах или не исполняла какие-то официальные обязанности, – это ночь и собственная постель. Кажется, даже сны стали продолжением дневной светской жизни.

– Креветки?

Джейн подняла глаза и улыбнулась дружелюбному официанту. Она вспомнила, почему она здесь, на приеме у Тэрнболтов. Необходимо узнать, что за еду подают на приемах местного бомонда. Ведь ей предстоит набрать в Далласе персонал и шеф-поваров, самой составить меню. До международного приема, посвященного появлению на свет малышки Дэйи Аль-Найал, осталось всего три недели. За его организацию отвечала Джейн, и она решила удивить размахом Шакира и Риту. Джейн задумалась. Похоже, поиск персонала может оказаться труднее, чем она ожидала. Пора начинать беспокоиться: она побывала на трех приемах и нашла только одного кандидата, который произвел на нее впечатление. А ведь она сама предложила своей новой семье помощь в подготовке приема.

Шум в гостиной превратился в глухое гудение. Появилась женщина явно за шестьдесят, с темными глазами и очень длинным, похожим на клюв, носом. Она взошла на импровизированный подиум, где по обе стороны на стенах висели две бесценные абстрактные картины. Это была хозяйка дома Мэри Бет Тэрнболт. Она смотрела на толпу с таким видом, будто ей безмерно хотелось нажать на невидимую кнопку и заставить всех замолчать. Но поднятой руки оказалось достаточно.

– Леди и джентльмены, – прозвучал хриплый голос, – благодарю вас за то, что вы пришли сюда. Так замечательно видеть, что столько друзей поддерживает нашу затею. Большинство из вас знает Джесса, сына нашей домоправительницы Беатрис. Он страдает синдромом Дауна. Хол и я с той же страстью, что и его родители, ищем возможности лечения. – Мэри Бет с улыбкой обернулась к покрасневшей полной блондинке, пристроившейся на кушетке. Рядом с ней сидел мужчина, наверное муж, и крепко сжимал ее руки.

Уловив цель приема, Джейн почувствовала волнение.

– У нас сегодня особый гость, – продолжала Мэри Бет. – Он редко приходит на такие мероприятия, хотя мы постоянно зовем его.

Джейн вскинула брови. Мэри Бет сияла широкой белозубой улыбкой.

– Позвольте мне поприветствовать одного из дорогих друзей, человека, который тренирует девять наших лошадей, Бобби Коллахена.

Джейн проследила за взглядами гостей, устремленными к дверям, и увидела мужчину, шагавшего к подиуму. Немного за тридцать, ростом под сто девяносто, загорелый, с грудью точно бочка. Черный смокинг едва сдерживал налитые мышцы.

Сердце Джейн дрогнуло. Он явно не был джентльменом из общества. Ковбойская походка, независимые манеры, грубые черты лица под короткой щеткой темно-русых волос свидетельствовали, что этот человек работает не в офисе. Сила его рук почти не знает предела, и ему плевать на имена дизайнеров или веяния моды. Да, это породистый самец.

Джейн наблюдала, как он приспособил микрофон под свой рост.

– Прежде всего я хочу поблагодарить Мэри Бет и Хола за этот вечер, устроенный в помощь детям-даунам, а также для поддержки нашего ранчо. Хочу сказать спасибо и за то, что они пригласили меня и разрешили говорить со всеми вами.

Джейн встала и на странно нетвердых ногах двинулась сквозь толпу к подиуму.

– Мой отец обычно говорил, – продолжал Бобби, – если думаешь, что это не стоит твоих усилий, то, наверное, оно и не стоит. Его слова всегда со мной. – Он глубоко вздохнул. – Большинство из вас знает, что моя сестра Кимми умерла ровно месяц назад. Она была добрым духом ранчо Кей-Си. Каждую минуту я чертовски скучаю по ней. Конечно, она была даун, но болезнь никогда ее не останавливала. Она была сильная, она смело командовала мной. И при этом она была моим лучшим другом и моим вдохновением. Некоторые из вас знают, что такое ранчо Кей-Си. В утренней программе мы предлагаем детям ухаживать за лошадьми, чистить и все такое… После школы учим детей ездить верхом. Есть еще летние скаутские лагеря. Там уделяется внимание детям с замедленным развитием, не способным учиться. Некоторые из вас давно проявляют щедрость, другие могут стать по-настоящему щедрыми сегодня вечером.

По залу пронесся приглушенный говорок. Бобби Коллахен явно вызывал интерес. Внимание мужчин он завоевал насмешливым тоном, женщин покорил уважительными словами и любовью к сестре.

– Уверен, отец чувствовал бы то же самое. Кей-Си стоит усилий. Надеюсь, вы тоже так думаете. А сейчас счастливого вечера.

Зал взорвался аплодисментами. Встав на цыпочки, Джейн пыталась отыскать Бобби Коллахена. Его слова разбередили рану у нее в душе. Рану, которая не заживала с тех пор, как много лет назад мать сказала ей, что слепнет. Странно. Люди пытались поговорить с Джейн о матери, о ее чувствах и страхах. Джейн всегда замыкалась. Но сегодня вечером по необъяснимой причине слова Бобби Коллахена задели давно похороненные чувства. Она увидела его у стойки бара. Он пожал несколько протянутых рук, потом взял кружку пива и вышел из гостиной. Джейн подождала, желая убедиться, пойдет ли кто следом за ним. Никто. Тогда она сделала шаг.

– Ребро ягненка в охлажденном портвейне? – Девушка лет двадцати протягивала ей серебряный поднос. – Очень хорошо с сухим мерло, которое мы подаем сегодня вечером.

– Нет, благодарю вас. – Покачав головой, Джейн мельком глянула на девушку. Внешность, заинтересованность, профессионализм – все на уровне. Если бы Джейн по-прежнему держала себя в руках, она бы узнала имя девушки и номер телефона. Но ее сосредоточенность испарилась в тот миг, когда на подиуме появился Бобби Коллахен.

Обычный флирт ее не интересовал. Она оценивала мужчину как кандидата на роль мужа и отца троих детей, которых она предполагала завести. Никогда прежде она не уходила с приема, чтобы следить за мужчиной. Пусть даже он будет высоким, загорелым и весьма альтруистичным ковбоем. Но сейчас под давлением неведомой силы Джейн выскользнула из зала.

Она нашла его на террасе после десяти минут поисков и осторожных расспросов. Спиной к ней стоял мужчина, облокотившийся на перила и изучающий уходящий вдаль пейзаж. Джейн на манер шпиона прокралась по террасе и спряталась за большим растением в кадке. Она понятия не имела, что будет делать дальше. Девушка воровато оглянулась. Если кто-нибудь увидит ее здесь в такой позе, она станет посмешищем. Следует вернуться в гостиную. Если она и в самом деле хочет познакомиться с Бобби Коллахеном, то для этого есть более разумные способы.

– Мой отец обычно говаривал, – донеслось низкое мужское рычание, – никогда не подходи к быку спереди, а к лошади сзади. – Он повернулся и уставился на растение в кадке, будто сквозь ветви видел ее. – А если ты дурак, то не подходи ни спереди, ни сзади. А кто, по-вашему, я?

Джейн похолодела. Воздух застрял в горле. Листья безжалостно щекотали спину.

– Если хотите что-то сказать, дорогуша, то предлагаю выйти из этих сорняков и заговорить.

Что делать? Бежать, спасая жизнь? Притвориться, что ее нет на террасе? А если он подойдет к кадке и раздвинет ветки? Смущенная до мозга костей, Джейн вышла из-за большого растения.

– Простите, – пролепетала она.

Джейн поняла, что Бобби Коллахен оценивает человека одним быстрым, как удар кнута, взглядом.

– Кто вы? – спросил он.

– Джейн, – ответила она.

– Только Джейн? – Он вскинул темную бровь.

– Разве так не лучше? – Она попыталась взять себя в руки. – Для нас обоих?

– Возможно, но я не люблю быть в невыгодном положении. – Он усмехнулся. – Вы знаете мое имя? Фамилию?

– Да.

– Тогда все в порядке. – Он скрестил на груди могучие руки. – Покончим с этим.

– Джейн Хефнер.

– Хефнер?

– Ничего общего, – покачала она головой. – Я не родственница мужчины, который издает журнал с голыми девушками.

Он засмеялся.

– Вам за это достается, ага?

– Еще как. – С месяц назад у Джейн мелькнула мысль поменять фамилию на Аль-Найал. Но она слишком долго носила свою фамилию и привыкла к ней. К тому же это фамилия матери.

– Итак, Джейн Хефнер, вы часто шпионите за людьми?

– Нет, – совершенно серьезно сообщила она.

– Не думаю, что могу вам верить.

– Это правда. Вы у меня первый. – Слова выскочили сами собой.

Бобби задумчиво сдвинул брови.

– Ваш первый, да? – Ухмылка стала шире. – Ну и как я?

– Ситуация с каждой секундой, что я стою здесь, становится для меня все более унизительной, – простонала она.

– Означает ли это, что вы больше не будете совершать подобные поступки?

– Никогда. Просто я не всегда умею справляться с обстоятельствами.

– И что за обстоятельства? Таинственный приказ? Слежка? Кто-то вас направил? Средневековая инквизиция?

– Инквизиция? – удивилась она.

– Бросьте. – Его глаза засветились опасным голубым огнем. – Человек имеет право знать, зачем за ним пускают «хвост». Даже если это красивая молодая женщина.

Неотразимо привлекательный, сильный, презрительный, слегка грустный, он разглядывал ее. А она, бесстыдно уставившись на него, представляла, что было бы, если бы она коснулась его, пробежала пальцами по его лицу, по упрямой челюсти и шраму над верхней губой. Она пыталась представить, какой он в постели. Стремительный и резкий? Или жгуче-медлительный и расчетливый?

– Так чего вы хотели? – спросил он, прервав ее тайные мечты.

– Ничего, – быстро сказала она. – Впрочем… Вы заинтересовали меня.

– Вот как? – С ленивой улыбкой он уперся спиной в перила террасы.

– То, что вы сказали сегодня вечером, – она робко шагнула к нему, – о своей сестре… Это тронуло меня.

Выражение его лица мгновенно изменилось. Исчезла легкая лукавая ухмылка. Рот превратился в темную тонкую линию.

– А, это не я вас интересую. Вы из жалости пошли за мной. Печальная собака без хвоста, так?

– Не совсем.

– Дорогуша, это я уже видал. Мне не нужна ничья жалость.

Вверху над ними ветер играл облаками.

– Вы поняли неправильно, мистер Коллахен… – Она сделала еще один шаг. – Я не предлагаю вам жалость.

– А что?

Вопрос озадачил ее. Как и выражение его лица. Но ей не удалось определить, что это – гнев или страсть? Чего она хотела от этого мужчины? И тут же поняла, чего, – чтобы он ласкал ее, обнимал, прижимал к себе.

– Я чувствую себя полной идиоткой, – извиняющимся тоном сказала она. – Такого рода приключения для меня внове. Обычно я не преследую мужчин, тем более не шпионю за ними…

– Вот как? – он усмехнулся.

– Я подумала, что вам неплохо бы поговорить с кем-то.

Он без выражения уставился на нее. Под его глазами залегли глубокие темные тени.

– Я знаю, что чувствуешь, когда теряешь близкого человека, – произнесла она негромко.

Он ничего не сказал, только посмотрел на нее или сквозь нее.

– Мистер Коллахен…

– Хотите пива?

– Нет.

– А как насчет виски?

Она покачала головой. От его близости, от его запаха сердце подпрыгнуло к самому горлу.

– Нет.

Он пожал плечами, затем вдруг сделал шаг, взял ее за руку и притянул к себе.

– Хотя бы это, полагаю, я могу сделать.

У Джейн не было возможности подумать, тем более – отреагировать. Бобби Коллахен нагнул голову и завладел ее губами. В его поцелуе не было медленной нежности. Одна бушующая страсть, волчий голод и пугающая требовательность. Первый раз в жизни Джейн почувствовала, как она буквально теряет рассудок. Он был невероятно высок. И Джейн, несмотря на свои сто семьдесят три сантиметра, приходилось вставать на цыпочки. Она потянулась к нему. Бобби зарычал и углубил свой поцелуй. Обхватив ее за талию, он склонился ниже и ворвался языком в ее рот.

– Пока ты не можешь, дорогуша, дать мне большего, мы займемся этим здесь.

Она задыхалась. Тело сотрясалось от электрических разрядов. Она испытывала такое состояние, словно на одну ночь ей выпал шанс превратиться в сокола и без страха и раздумий взлететь в небо. Она никогда не предлагала себя мужчине. Таким образом. Без стыда и сложностей. Она сглотнула последний комок неловкости и обвила рукой его шею. Потом опустила его голову ниже. Но прежде чем впиться в ее рот, Бобби пробормотал:

– Ты уверена?

– Да, – выдохнула она.

– Потому что после поцелуя будет другое.

– Я рассчитываю на это.

– Мы не можем сделать это здесь. – Он взглянул на дверь за ее спиной.

По правде говоря, ее не заботило, где они достигнут желаемого. На полу, в ванной, прижавшись к кафельным стенам кабинки душа. Она хотела этого мужчину. Незнакомого, чужого. Отчаянное примитивное желание переполняло ее, направляло каждое движение. Невероятное, неодолимое безумие. Она хотела раствориться в единственном человеке, который, сам того не зная, тронул ее душу. А она долгие годы никому не позволяла касаться своей души.

– Пойдем со мной.

Он нес ее с террасы вниз, в холл. Несколько раз он прижимал ее к стене и целовал. Джейн услышала приглушенный щелчок, открылась дверь. Слабый лунный свет проникал в открытое окно. Она понятия не имела, в спальне они или в кабинете. Да это и не занимало ее. Рот Бобби снова не отпускал ее. Она услышала, как он толкнул дверь ногой.

– Она не запирается, – пробормотала она.

– Я знаю. – Он положил ее на кровать, потом снял смокинг и белую рубашку. Лицо Бобби оставалось в тени, а грудь, загорелая, мускулистая, была залита лунным светом.

– Это будет гораздо лучше, чем пиво. Могу тебе обещать, – сказала с улыбкой Джейн, поймав его взгляд.

– Лучше, – проурчал Бобби с ленивой ухмылкой. Мышцы на его руках напряглись, словно корабельные канаты. – На этом пути я буду вести каждый твой шаг, дорогая.

Через считаные секунды Бобби уже был на ней, ее рот – его владение. Но он позволил ей всего несколько глубоких поцелуев. Потом опустил голову и нашел пульс у нее на шее. Он покусывал это место, водил языком по коже. Джейн погрузила пальцы в его волосы. Он спустился ниже, к ключицам, зубами прикусывая чувствительные места.

Из горла у него изверглось голодное рычание, когда он стянул с плеч верхнюю часть ее платья. Она не носила лифчик. Он обхватил зубами набухший сосок. Джейн задохнулась от наслаждения. Бобби наконец снял с нее платье, затем вернулся к ее груди и принялся медленно описывать круги вокруг ноющего соска. Его рука проскользнула чуть ниже, где яростно билось ее сердце, и дальше, к плоскому животу, пробравшись под трусиками к бедрам. Она инстинктивно раздвинула бедра ему навстречу. Это было так давно. Если точно, два с половиной года назад мужчина касался ее. Она почти забыла эти ощущения.

Пот пропитал простыни. Они лежали, прижавшись друг к другу. Луна убежала от облака. Желтый свет заливал комнату. Бобби обнимал Джейн и крепко держал, нежно целуя в лоб. Джейн прильнула щекой к его груди, слушая, как бьется его сердце.

– Нам, наверное, следует вернуться на вечеринку, – прошептала она. Волоски на его груди покалывали щеку.

– Наверное, – пробормотал он.

Это было последнее, что он сказал. Его дыхание замедлилось. Он спал. Всем сердцем хотела бы она последовать его примеру. Проснуться рядом с Бобби и второй раз заняться любовью до того, как этот безумный, фантастический вечер подойдет к концу. Но реальность взяла свое. Она должна встать и уйти. Она высвободилась из теплых объятий Бобби и села. Ей понадобилось несколько минут, чтобы надеть трусики и платье, лежавшие кучкой на полу. Потом Джейн оглянулась на могучее тело, закутанное в простыни, залитые лунным светом. Она чуть не рассталась с проснувшимся здравым смыслом и не нырнула снова к нему в постель. Но вместо этого нежно укрыла его одеялом, взяла свои туфли и выскользнула из комнаты.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Огненно-оранжевое солнце нырнуло за горизонт. Бобби остановился и щелчком отправил низко надвинутую шляпу на затылок. Вороная с седыми подпалинами кобыла замерла рядом. Она фыркала и била копытом. Приучать двухлетку к сбруе – неблагодарное занятие. Но эта леди очень артистична. Она нервно косилась, словно своей природой бросала ему вызов.

Бобби подошел ближе и ткнул пальцем в шею лошади, потом в ребра и, наконец, в бедро. Он усмехнулся, потому что она быстро поняла и спокойно сделала шаг в сторону. Не проходило дня, чтобы он для кого-то не тренировал лошадь или не приучал ее к сбруе. Так он зарабатывал на жизнь, поддерживая ранчо и обучая воспитанников. Конечно, случались частные пожертвования, но это бывало редко.

Лошадь принадлежала Чарли Доксу, приятному пожилому человеку, живущему к северу от Парадиза. Так все эти годы Бобби благодарил его за помощь и скромную поддержку в дни, когда умер отец. Он не ждал пачки наличных за работу с кобылой Чарли. У Докса денег не было, зато он предложил Бобби симпатичного пони для детей.

– Это кобыла Чарли?

– Ага. – Бобби вернул свой «стетсон» на лоб.

В воротах загона стоял Абель Гаррет. Кузнец ранчо Кей-Си был почти такой же крупный, как Бобби, ну, может, малость пониже и заметно постарше. Седеющий блондин с зелеными глазами, Абель никогда не говорил Бобби, сколько ему лет. Но тот догадывался, что за пятьдесят. Люди думали, что он грубиян, но потеря жены любого сделала бы таким.

– Хороша штучка, – отметил Абель.

– И умная, понимает хлыст. – Бобби нежно похлопал по боку кобылы.

– Тебе платят за это?

– Как сказать.

– Пару цыплят и одеяло? – хмыкнул Абель, снял шляпу и провел рукой по волосам.

– Мужчине ничего не надо, кроме хорошей жены и приличной трехлетки. Но лошадь должна быть представительная.

– Разумеется, ему нужна лошадь.

Бобби почесал отросшую за день щетину. Он не богат, но вполне устроен. Работа достойная, справляется он с ней неплохо. На столе всегда есть еда.

– Мы получим тридцать две головы, – улыбнулся Бобби. – А ты для меня больше чем хорошая жена.

– Прикрываю твои похождения, да? – нахмурился Абель.

– Отдаешь отчет, что говоришь со своим боссом? – засмеялся Бобби.

– Конечно.

– Сегодня придет Дженис Янг. – Бобби хлопнул потником по стройным ногам кобылы.

– Кто?

– Это та дама, что я встретил на прошлой неделе на благотворительном вечере у Тэрнболтов. – При этом воспоминании его обдало жаром, что не имело никакого отношения к Дженис Янг. В тот вечер он заметил только одну женщину. С мечтательными зелеными глазами и такими длинными ногами, что, он готов поклясться, она могла бы ими дважды обвить его. Эта женщина отняла у него разум.

– Кстати, – оживился Абель. – Забыл спросить о той вечеринке. Как она прошла?

– Довольно скучно. – Бобби даже с Абелем не болтал о женщинах.

– Так зачем же девушка придет?

– Адвокатская фирма ее мужа жертвует нашему ранчо десять тысяч долларов.

– Вот как? Ну мы сумеем их использовать, – Абель весело оглядел Бобби. – А что она хочет взамен?

– Абель, этой девушке под семьдесят.

– Не имеет значения. Всякий раз, как ты возвращаешься с этих вечеринок, телефон раскаляется, как утюг. А разговаривать с ними должен я. Черт возьми, я не подряжался быть твоим секретарем, Коллахен. Этого нет в контракте.

– Абель, дружище, никто не просит тебя вступать с ними в переговоры. Отвечай коротко, что им позвонят.

Абель пробормотал нечто невразумительное, хлопая «стетсоном» по своим рваным джинсам.

– Это хорошо, что нам звонят. И везет, что ранчо получает пожертвования. – Бобби задумчиво смотрел на Абеля. – Не забывай, это для детей.

– Я не забываю. Сам знаешь.

– Знаю. – Бобби швырнул седло на землю.

Они замолчали, испытывая неловкость. Это было странно. Когда Кимми была жива, они жили как одна семья. Все трое вместе и за обедом, и на празднике, и на работе. Она научила их смеяться. Старалась, чтобы они относились к себе с иронией. После ее смерти Бобби и Абель пытались заново найти почву под ногами.

Воспоминание о Кимми, о ее красивом лице и ее улыбке, о небесно-голубых глазах и командирском тоне, с каким она наседала на Бобби, подступило к горлу и лишило дыхания.

– Я бы выпил пива. – Абель прокашлялся. – А ты?

– Хорошая мысль, – кивнул Бобби.

Кобыла рядом с ним фыркнула, она хотела на волю. Бобби понял ее. Она хорошо сегодня поработала. Он шлепнул ее по бедру и гаркнул. Лошадь побежала к Абелю. Тот быстро открыл ворота и выпустил ее на пастбище.

Мужчины пошли к главному зданию.

– На днях еще одна. Когда? – спросил Абель.

– О чем ты? – удивился Бобби.

– Ну, эта… благотворительная танцулька.

– В пятницу вечером. – Бобби скосил глаза на свои джинсы и сапоги. Они были в пыли и грязи. Смотрелось все это не очень. Но он хотел снова видеть эту женщину – здесь, сию минуту. Интересно, придет она на очередное мероприятие? Он хотел убедиться в ее реальности, хотел снова ощутить ее, сделать то, что причудилось ему, когда он проснулся в пустой постели.

Они подошли к дому и направились к кухне. Бобби любил женщин, ему нравилось укладывать их в постель, и эта ночь у Тэрнболтов не должна была быть исключением. В большинстве случаев одной ночи хорошего, обоюдно полноценного секса для него было достаточно. Но Джейн Хефнер устроила внутри у Бобби хаос. Он должен увидеть ее снова. И не только потому, что ему хотелось ласкать ее. Нет, он хотел знать, какого черта она ушла от него. Этот вопрос изводил ковбоя.

– И что будет? Чайная церемония? Бал в модных платьях? – Абель открыл пиво.

– Кажется, барбекю. – Бобби насмешливо скривил губы.

– Свинина на палочке и Оскар Как-его-там-зовут, – фыркнул Абель.

– Лично я собираюсь рекламировать ранчо Кей-Си. Это все.

– Валяй.

– Хочешь пойти? – Бобби усмехнулся и поднял стакан с пивом.

– Я, Бобби, работаю у тебя, – подчеркивая каждое слово, произнес Абель. – При случае готов отвечать за тебя по телефону. Но я чертовски уверен, что не пойду вместо тебя на свидание.

– Сестра, я не помню, чтобы ты так нервничала. Что-то случилось? – Шакир Аль-Найал предложил ей руку, когда она выходила из лимузина. Он был высок, темноволос, богат и декадентски красив. И с такими же глазами, как у нее.

– Со мной все в порядке. Только внутри все кипит.

– Кипит? – Густые черные брови под новым «стетсоном» сошлись на переносице. – Что это значит?

– Она взволнованна, любимый. – Рита, жена Шакира, засмеялась и взяла мужа под руку.

– Чем ты взволнована? – спросил Шакир, когда они шли по короткой дорожке к дому на ранчо Грегеров.

Если бы брат знал, отчего у нее так яростно стучит пульс и прерывается дыхание. Но он сосредоточил все внимание на новорожденной дочурке, на жене, на работе. Едва ли он помнил, что всю прошлую неделю сестра представляла семью на благотворительных мероприятиях. А Джейн не могла перестать думать о том, что случилось у Тэрнболтов, о Бобби Коллахене. Правильно ли она сделала, что ушла, не сказав ни слова? Почему он не пытался найти ее, пригласить на свидание?

Они вошли в дом Грегеров и слились с веселой толпой богатых ковбоев и нарядных женщин. Внутри дом выглядел словно картинка из журнала «Дом и сад», который издается специально для Техаса. Ей трудно было представить таким Кей-Си-ранчо. А здесь гости разглядывали элегантный сельский дом с темными балками под потолком и превосходным деревянным полом, кое-где покрытым цветными ковриками. Картину завершали большой камин и стеклянная стена, сейчас раздвинутая, чтобы гости могли гулять по необъятному двору.

Шакир вывел их во двор. Джейн искала в толпе самого высокого, самого сексуального ковбоя. Настоящего. Он должен быть здесь. Или нет? В Техасе вроде бы любят такие сборища? А ведь он – пользующийся успехом член далласского общества. Джейн узнала об этом из статей о Бобби Коллахене, которые нашла в Интернете:

– Джейн! – раздался женский голос.

Она обернулась. Рита наблюдала за ней. Да и Шакир, как ей показалось, смотрел оценивающе. Джейн одарила их сияющей улыбкой.

– Не обращайте на меня внимания, веселитесь. Мне надо попробовать барбекю и расспросить персонал.

– Мы не желаем, чтобы ты здесь только работала. Правда, Шакир?

– Пусть Джейн делает то, что считает для себя лучшим. Правда в том, что Аль-Найалы лучше всего себя чувствуют, когда работают.

– Когда работают? – удивилась Рита.

– Работа дает удовлетворение, – полные губы Шакира медленно сложились в улыбку. – А наслаждение и ошеломительное счастье мне даешь ты, моя драгоценная.

– Так-то лучше, – засмеялась Рита.

С минуту Джейн наблюдала за этой парой. Шакир и Рита смотрели друг на друга с любовью и удивительной преданностью. Точно так же, как и самый старший брат, Заяд, и лучшая подруга Джейн Мария. Она завидовала им и думала, будет ли у нее когда-нибудь такое благословенное состояние.

– Встретимся позже, хорошо?

Шакир кивнул, а Рита улыбнулась и сказала:

– Мы найдем тебя на площадке для танцев. Допустим, через час?

– Прекрасно, – согласилась Джейн, осматривая брата в джинсах и ковбойских сапогах. Эта одежда так странно выглядела на мужчине, которого она привыкла видеть все семь дней в неделю либо в дорогих костюмах, либо в восточном длинном халате.

Джейн обошла хозяйственный двор, миновала сады и вернулась туда, где готовили барбекю. Никаких признаков Бобби Коллахена. Неужели он вообще не приехал? Джейн оделась с особой тщательностью, выбрала хорошенькую зеленую шелковую блузку, даже потратила минут двадцать на прическу и макияж.

Преодолевая меланхолию, она решила сосредоточиться на том, ради чего приехала на барбекю к Грегерам. Она будет пробовать все блюда, беседовать и подбирать обслугу для приема, который собирались устроить Рита и Шакир.

К восьми часам Джейн наняла двух официантов и одного помощника шеф-повара. И попробовала лучшее барбекю в своей жизни. Она шла к площадке для танцев, чтобы встретиться с братом и невесткой, очень довольная собой и погруженная в собственные размышления. И едва заметила, что кто-то положил ей на плечо руку.

Но знакомый волнующий бас моментально вернул ее в ночь беззаботной, бездумной страсти. В одну из лучших ночей ее жизни.

– Ты сегодня красиво выглядишь, дорогая.

Джейн оглянулась. Дыхание остановилось. Перед ней он, ее мужчина. Тот, кого она так надеялась увидеть. Он улыбался. А Джейн с жадностью разглядывала его. Поношенные сапоги. Выцветшие джинсы обтягивают могучие бедра. Под карамельного цвета замшевой курткой голубая рубашка. Широченная грудь и глаза в тон рубашке.

Он приложил два пальца к «стетсону» и поклонился.

– Привет. – Она чувствовала себя подростком.

– Привет? – повторил он с обаятельной усмешкой. – Это все, что я получу?

– А что ты еще хочешь? – Она продолжала идти, склонив голову набок.

– Как насчет пары вопросов и пары ответов? – он дернул плечами.

– Я постараюсь.

– Не хочешь объяснить, почему ты бросила меня в середине ночи?

От вопроса перехватило дыхание. Она попыталась улыбнуться.

– Начнем прямо с этого?

– А почему бы и не с этого?

– Ладно. – Она покачала головой. – Я подумала, что совсем некстати быть застигнутой в чужом доме всего лишь в простыне…

– Ты была не «всего лишь в простыне», – перебил он. – Тебя, дорогая, держали мои руки. Разве нет?

– Чувствую, что краснею, – засмеялась она. – Лицо так и горит.

– С лицом у тебя все в порядке. Красивое лицо.

Комната медленно закружилась вокруг них. Шум толпы заглох.

– Как я уже сказала, мне подумалось, что будет лучше, если меня не застанут всего лишь в простыне… и так далее. – Она улыбнулась его смеху. – В конце концов, мы ведь были в чужой спальне.

– Ну, не совсем, – поправил ее Бобби. – Хол и Мэри Бет – мои друзья. И уже давно.

– Твои – это не значит – мои, – возразила она.

– Они очень приятные люди. Они и тебя примут в свои объятия.

– Хорошо бы это знать девять дней назад.

– Десять, – поправил он.

Джейн смотрела в голубые глаза. Значит, он думал о ней, считал дни, хотел снова видеть.

– Тэрнболты не спросили, – она прокашлялась, – почему ты заснул в одной из их гостевых комнат? Голый.

– Они подумали, что я устал.

– Ах, вот как.

– Они очень гостеприимные. На завтрак меня уже ждали яйца, бекон и свежевыжатый апельсиновый сок.

– Недурно, – оценила Джейн. За ее спиной оркестр заиграл тустеп.

– Недурно. Но я предпочел бы другое занятие, которому стоило посвятить утро. – Он засмеялся, заметив ее окаменевшее выражение. – Прежде чем уйти, надеюсь, потанцуешь со мной?

– Я не умею это танцевать.

Он повел ее к площадке.

– Доверься мне, Джейн Хефнер.

Она взяла его под руку.

– Но я едва знаю тебя, Бобби Коллахен.

– Видит Бог, это надо исправить. – Он наградил ее улыбкой. – Ты согласна?

– Да, я тоже так думаю.

Никогда в жизни она так отчаянно не флиртовала. Но, конечно, ей было далеко до Бобби Коллахена.

Он двигался с мужской грацией, медленно, уверенно. Когда же музыка перешла в ритмичное крещендо, он поменял темп, затем снова притянул ее к себе.

– Знаешь, почему я хожу на эти танцульки? Я помогаю своему ранчо. А ты почему здесь? Ты ведь не светская дама?

– Нет, я не леди из общества. – Она замолчала, потому что у нее перехватило дыхание: он прижал ее в этот момент к могучей груди. – Я шеф-повар.

– О, женщина, которая умеет готовить! – прорычал он. – Ты – в моем сердце. Навсегда!

– Звучит так, Бобби, будто мы живем в середине XX века, – с шутливой строгостью сказала она.

– Вот так, мистер Коллахен, – усмехнулся он. – Не увлекайтесь. Может быть, это прозвучит старомодно, но классно готовить – потерянное искусство.

– Что именно? Вообще готовить? Или готовить для своего мужчины?