Текст книги "Испытательный срок"

Автор книги: Лора Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

8

За плечом Данка вырос официант.

– Десерт?

– Нет, хватит…

– Яблочный пирог и жасминовый чай, – сказала Бет.

Официант посмотрел на Данка.

– А вам ничего?

Бет улыбнулась Хаммелу.

– Нельзя уйти из «Пилигрима», не попробовав старый английский пирог. Люди приезжают за ним из…

Данк перебил ее:

– Бренди и еще одну ложку.

Бет обратила внимание на удовлетворенное лицо Данка. Оно лучилось смелостью, ожиданием… и слишком явной чувственностью. Когда официант ушел, Данк посмотрел на Бет.

– Мучной пирог после такой еды?

Она улыбнулась.

– Попробуйте кусочек. Мне нужен был предлог, чтобы ненадолго задержать вас здесь.

– Задержать здесь?

– Пока вы не ответите на мой вопрос.

Она заметила, что Данк нахмурился.

– Бет, вы слишком независимы и самонадеянны. Я знаю, вы привыкли из всего устраивать шоу, но все же еще не научились задевать меня за живое во время каждой нашей беседы.

В это время принесли пирог и чай, а перед Данком поставили рюмку бренди и положили ложечку.

Она прищурилась и подула на чашку.

– Почему же? Сегодня днем вы тоже въелись мне в печенки, и, тем не менее, я пошла с вами в ресторан.

– Хотелось бы услышать, почему.

– Э нет! Разговор о вас, а не обо мне.

– Ладно, прервемся на минутку. Расскажите, почему вы согласились принять мое приглашение.

– Потому что мне нужно было выяснить, насколько рискованно ваше деловое предложение. Вы всегда идете прямо к цели и знаете, чего хотите. По-вашему, женщина не имеет на это права?

– Вы не похожи на других женщин.

– Спасибо за комплимент.

– Да, я хорошо знаю, чего хочу.

Он сделал глоток бренди.

Бет погрозила ему пальцем.

– Вот поэтому-то мы и сидим здесь, а не у вас на кухне.

Он печально улыбнулся.

– Я хорошо знаю, чего хочу от работы, Бет. Все не так просто, как кажется. Вы имеете обо мне очень смутное представление.

– В том-то и дело. Поэтому я и заказала десерт.

– Вы думаете, что я успею описать вам всю свою жизнь за то время, пока вы едите пирог?

– Вы хотите, чтобы я взяла вас на работу. Вы хотите устроить у меня в ангаре свою мастерскую и взвалить на лодочную станцию еще большую ответственность. Да, я хочу, чтобы вы рассказали мне о своей жизни. Вполне логично начать рассказ за десертом.

– Я почти все рассказал вам.

– Все эти годы я знала о вас ровно столько, сколько и все остальные. Похоже, теперь я начинаю понимать, что кто-то стал виновником приключившейся с вами истории. Вы не можете осуждать меня за любопытство. Итак, кто же этот человек?

У Бет гулко забилось сердце. Она взяла кусочек пирога и посмотрела на янтарную жидкость в рюмке Данка. Он сделал очередной глоток и закрыл глаза.

– Во всей этой истории вас касается только одно: после нее я круто изменил и свою карьеру, и свою жизнь. Если бы вы не знали мою семью, это вас никогда бы не заинтересовало.

– Да, немного зная, кто вы такой, легко объяснить и все остальное.

– Может быть, вам и легко.

– А кому трудно?

Данк покачал головой.

– Вы правы, мы очень разные люди. Чак Менсон открыл перед вами мир. С его благословения вы пошли своим путем, имея право на ошибку. Право на то, чтобы найти себя в городе, где никто вас не знает. Право на удачу. Вы не следовали по чьим-то стопам. А я учился в частной школе, которую закончил мой отец и в которой учились мои братья. Затем я, как мои кузены, мать, отец и дед, поступил в Колумбийский университет. Естественно, дальше, вслед за братьями и отцом, меня ожидала компания «Космотроник».

Вот тут-то и начинается самое интересное. Надеюсь, вы мне поверите. Я был ответственным и трудолюбивым, но это не моя стезя. Здесь мне не помогли бы ни связи, ни деньги. Я всегда любил что-то мастерить своими руками, придумывать, создавать… Мы… Я жил тогда в Нью-Йорке и встретился с Чаплером. С этого все и началось. Я довольно быстро сообразил, что не схожу с ума только благодаря моему хобби, которым занимался по уик-эндам. Возня с деревяшками была единственным занятием, которое доставляло мне удовольствие. Решение уйти из «Космотроника» далось мне с трудом. Но труднее всего было сказать им, чем я собираюсь заниматься.

Данк посмотрел в рюмку, а потом снова поднял глаза. Бет все еще ела свой пирог.

– Наверно, какую-то роль в этом сыграла наша прекрасная кровать ручной работы?

– Чертова кровать… Я разозлил ею множество людей. Они решили, что я это сделал нарочно. Отец, например, был убежден в этом.

Бет провела пальцами по его руке, взяла у Данка рюмку и сделала глоток. У нее загорелось внутри. Надо было набраться храбрости…

– Но ведь вы начали гравировать не его инициалы?

– Нет.

Бет глотнула еще и принялась ждать продолжения.

– Это были инициалы женщины по имени Вирджиния. – Он забрал у Элизабет рюмку, залпом допил остатки бренди и знаком позвал официанту, чтобы тот подал счет. – ВКХ Вирджиния Кроуфорд.

Бет доела пирог, мечтая, чтобы Данк сказал еще что-нибудь. Но он молчал.

– Вирджиния Кроуфорд-Хаммел?

– Примерно.

Он глядел в огонь.

– С тех пор вы и решили променять реальность на мечту, электронную технику – на ремесло краснодеревщика?

Бет пыталась понять, что написано на его лице.

Мысль о том, что кто-то мог разбить сердце этого человека, была нелепой. Она абсолютно не соответствовала созданному Бет мифу о неуязвимости Данка Хаммела. Бет смотрела на грустное лицо Данка, и на душе у нее скребли кошки. Его глаза были полны печали.

– Вы долго были вместе?

– Довольно долго.

– Были помолвлены? Наверно, нет, иначе я прочитала бы об этом в «Кроникл» или услышала сплетню в Кейп-Норде.

– Собирались…

– Извините меня…

– И вы меня. – Тон Данка надрывал ей душу. – Тогда в Портленде вам не следовало заглядывать под одеяло…

– Это получилось нечаянно. Мне захотелось посмотреть на вашу работу…

Ну, скажи же что-нибудь, взмолилась она про себя. Но достаточно было взглянуть на лицо Данка, чтобы понять, что этого не будет. Хаммел расплатился с официантом, встал и подождал, пока поднимется Бет. Затем он положил ладонь ей на спину, и девушка почувствовала тепло сквозь ткань платья. Они молча шли к автостоянке.

Она позволила себе сунуть нос в чужую личную жизнь. Думая об этом, Бет испытывала боль и досаду. Такое право могли дать только более интимные отношения, которых между ними не было.

Вечер был довольно морозный. Пар вырывался у них изо рта. Остановившись у своего пикапчика, Бет напустила на себя непринужденный вид и спросила:

– И как же дальше сложилась ваша жизнь? Новая работа, новые адреса, новые клиенты?

– Да. Никакой головной боли. Ни забот, ни хлопот, ни язвы.

– Видела бы вас Вирджиния…

– Вы спросили про кровать, и я ответил на ваш вопрос. Давайте оставим Вирджинию в покое.

– Вы правы. Извините. Наверно, я сегодня зашла слишком далеко, но вы должны меня понять. Вы всегда казались мне таким… я не знаю… стоящим выше эмоций… выше душевных мук… Теперь я с облегчением убедилась, что вы такой же человек, как и все остальные.

Бет вздрогнула, и Данк положил руки ей на плечи.

– Я всегда был таким, только не хотел, чтобы об этом знало слишком много народу. Это бы повредило моему имиджу.

– Наверно, Вирджиния порвала с вами, когда поняла, что вы серьезно решили уйти из фирмы и изменить то будущее, на которое она рассчитывала?

– Вирджиния? Черт побери, нет. Это было бы еще полбеды. Вы все не так поняли. Это я поступил непростительно. Именно я порвал с ней.

– Вы?

– Я порвал с ней за день до помолвки.

Эту козырную карту Данк приберегал на крайний случай. Он до последнего надеялся, что сумеет справиться со своим чувством к Бет Менсон. Но три недели бесплодных ожиданий измучили его. Хотя бы на несколько часов… Черт побери, чего бы это ни стоило… И на сей раз он испытывал ощущение, до странности напоминавшее удовлетворение. Слишком долго он не чувствовал ничего подобного.

Бет упрашивала его, намекала, вздыхала и слушала. В ее голосе появились медовые нотки, которые красноречиво говорили о сострадании и сочувствии… Когда выражение ее лицо изменилось, у Данка сжалось сердце. Его пронзил стыд.

– Сердцеед всегда останется сердцеедом, – ухитрилась пробормотать Бет.

– Я сделал ее несчастной.

– Кажется, сегодня вечером я была слишком бестактна. Ваша личная жизнь – это ваше дело.

– Поздновато спохватились, не правда ли?

– Стоило вам только намекнуть, что я веду себя нескромно.

– Вы очень ловко делаете вид, что заранее знаете ответы на все свои вопросы. Трудно было предположить, что это не тот случай.

Элизабет вспыхнула, несмотря на мороз.

– Спасибо за обед.

– На здоровье. – Он провел ладонями по ее обтянутым тканью рукам, обнял за плечи и привлек к себе. – Я знаю, что вы мне не поверите, но все равно скажу: вы мне нужны не только для физического наслаждения. И думаю я не только о своем наслаждении.

Бет не сопротивлялась, и только тут Данк ощутил тепло ее тела. Она сунула руки под его спортивную куртку и обняла за талию, а когда Хаммел принялся целовать ее, губы Элизабет оказались теплыми и влажными. От нее слегка пахло ароматизированным чаем и мускатным орехом.

Реакция его собственного тела поразила Данка. Поцелуи Бет были как глоток воздуха для слишком глубоко нырнувшего пловца.

– Бренди, – пробормотала она.

– Чтобы согреться в прохладный вечер, самое лучшее средство – это вы…

Она засмеялась, потерлась носом о его щеку и высвободилась.

– В семь часов мне надо быть в яхт-клубе.

– Мы могли бы провести вместе оставшееся до этого время…

– Спокойной ночи, Данк.

– Я приду утром.

– С портфелем в руке.

В восемь тридцать утра Данк стоял у стола Бет.

– Скэрлоты купили «Беатрис»…

– Что ж, сдаюсь. Вы пересилили.

– Я привел к вам выгодных клиентов. На радостях, что лодочная станция Менсона берет на себя доставку, хранение и ремонт лодки, Гарри и Полли пообещали порекомендовать нас владельцу еще одной деревянной яхты в Огасте.

Нас. Опять.

– Как обещал, – добавил он, кладя на стол портфель.

Бет расстегнула молнию на кожаной папке и принялась тщательно рассматривать профессионально выполненные фотографии. В первом отделении лежали снимки книжных полок, набора мебели для гостиной и углового буфета, украшавших собой дом или офис. Следующая секция была отдана отдельным предметам мебели. Первым шел письменный стол в стиле «чиппендейл», за ним запирающийся спереди сундук и чайный столик. Завершали раздел стулья современного дизайна.

Он следил за ее тонкими пальцами так настороженно, словно перед Элизабет лежали не заключенные в пластик фотографии, а сами драгоценные изделия.

– Данк, я и представления не имела… Это великолепно.

– Да, можно сказать, неплохая работа.

– И все это куплено?

– Большей частью. Кое-что стоит в мебельном магазине в Нью-Йорке, который торгует моими изделиями.

– Далековато от Портленда.

– Зато позволяет держаться от него на безопасном расстоянии.

– Не притворяйтесь… Ладно, открывайте свою мастерскую.

Он пожал ей руку. От Элизабет слегка пахло хорошим одеколоном. Уголок воротника выбился из-под вязаного свитера, и Данк боролся с желанием выправить наружу и второй уголок.

– К завтрашнему дню все будет в полной готовности.

Бет откинулась на спинку стула.

– И все равно соглашение об испытательном сроке остается в силе. Если все закончится хорошо, то мы с вами… – Данк усмехнулся, и Бет тут же поправилась: – Станция подпишет с вами двухлетний контракт.

– А если вы найдете покупателей, у которых уже будет собственная мастерская по ремонту деревянных судов?

– Если такое случится, этот вопрос мы будем обсуждать отдельно.

– Мы. Мне нравится, как вы это говорите, – заметил Данк.

Бет глянула на него, а затем перевела взгляд на чашку с кофе.

– Вы не проработаете здесь и двух недель, если не бросите свои намеки.

– За две недели может многое случиться.

– Почему бы вам не взяться за установку верстака или распаковку ваших инструментов?

– Сию минуту. – Он взял ее руку и крепко пожал. – Бет, что бы еще ни случилось, вы не пожалеете о нашем сотрудничестве. Что бы еще ни случилось… Клянусь пилой и токарным станком…

Он не спеша пошел к своей машине, оставленной на стоянке. Стоило выехать из тени здания, как на него обрушился солнечный свет. Достаточно было минутного разговора с ней, и в его кровь начинал поступать адреналин.

Он не мог вести деловую беседу и не вспоминать при этом, как Бет выглядела за обеденным столом в «Пилигриме». Хуже того, он не мог смотреть на нее и не вспоминать, с каким трепетом она отвечала на его поцелуй. Точнее, поцелуи. Эта женщина целовалась так, что заставляла желать себя еще сильнее. А желание причиняло ему невыносимую боль.

9

Бет до полудня проторчала в механической мастерской у Шона Мак-Глоски. При инвентаризации имущества мастерской выявилась ошибка, и даже компьютер не избавил их обоих от необходимости затратить все утро на ее поиски.

– Не доверяю я компьютерам. Они вечно врут, – бормотал Шон, стоя за плечом Бет, и они снова и снова искали то, чего, как клялся Мак-Глоски, в мастерской и не было…

– Это люди врут, Шон…

– Ну что же, может, кто-то и забрал остатки машинного масла, а отметить забыл… – Он потыкал пальцем в таблицу. – Кстати, впечатай-ка прямо сюда. Покупка дизельного топлива. Завтра я поеду за ним на канадский хайвэй. На этом шоссе у перегонщиков все дешевле.

– Ладно… Кстати, ты еще не осмотрел мотор Данка?

– Очередь не дошла. Говорят, вы с ним взялись за ремонт деревянных яхт?

Бет покраснела.

– Ты говорил с Данком?

– Предпочел бы услышать об этом от тебя. Если хочешь знать, отличная идея. Напрасно мы не занялись этим раньше.

Она похлопала механика по руке.

– По правде говоря, это идея Данка. Он подбросил ее мне, когда продавали «Беатрис», и покупатели начали искать того, кто сможет ее починить.

– Думаешь, он настолько переменился, что заслуживает доверия? Ты потребовала у него рекомендации? – Румянец на щеках Бет стал гуще, и Шон погрозил ей пальцем. – За этим парнем нужно глядеть в оба!

– Ну конечно! Ведь дело нешуточное. У него первоклассные работы. И заказчиков хоть отбавляй. Слушай, раз уж мы с тобой заговорили об этом, давай посоветуемся. По-моему, имеет смысл напроситься на прием в совет яхт-клубов Кейп-Норда. Тем более что ты когда-то чинил мотор их прогулочной яхты. Они с незапамятных времен сидят на мысу Брансуик. Я так понимаю, что мы давно потеряли с ними связь. Раньше нам это не требовалось. У нас едва хватало людей и оборудования, чтобы управиться с работой. При папе им было до нас далеко. У нас даже причалы были разные. А сейчас почему бы не заняться и частными клубами…

– Что ж, сходи. Вреда от этого не будет.

– Я знала, что ты согласишься. Попытаюсь в середине недели встретиться с их управляющим и кем-нибудь из совета правления.

– Да, похоже, ты пошла не в своего старика. Он в жизни бы не взялся за такое дело.

– Это что, комплимент?

Мак-Глоски посмотрел на нее искоса.

– Тебе лучше знать…

Бет помахала ему на прощание и прижала ладонь к пылающей щеке. Отношения с Данком Хаммелом должны оставаться сугубо деловыми. Он ничем не отличается от прочих работников. Что бы ни происходило между ней и мастером по деревянным судам, это будет неправильно истолковано, и сплетни пойдут не только по станции, но и по всей округе. Эта мысль заставила ее вздрогнуть.

В два часа дня прибыл трейлер с яхтой Скэрлотов. Бет с Данком подошли к огромным воротам ангара и принялись следить за тем, как выгружают «Беатрис».

Данк потер руки.

– С радостью займусь этим делом!

– Сколько времени вы отдали семейному бизнесу?

– Слишком много.

– Неужели в нем не было ничего хорошего?

– Ну, кое-что, конечно, было. Например, маркетинг. Я начинал карьеру на заводе, а заканчивал в семейном офисе.

– В «Космотронике»?

– Я работал в Бостоне. Жил поближе к заливу Мэн.

– С Вирджинией?

– Совсем рядом. А вы все это время околачивались в финансовом районе.

– Мир тесен, Данк.

Он обвел взглядом причалы яхт-клуба.

– И становится все теснее.

Через три дня после начала ремонта «Беатрис» Данк начал ощущать, что остальные мужчины его приняли. Даже те, кто знал его как избалованного сына их самого богатого клиента, приходили к нему выпить кофе, полюбоваться на то, как идет ремонт, или рассказать очередную матросскую байку. Они предлагали использовать тот или иной инструмент, лезли с непрошеными советами, но если думали, что столкнутся с высокомерием или отчужденностью, то их ждало приятное разочарование.

Всех, за исключением хозяйки. Казалось, беспокойство Бет по мере его успехов на общественном поприще только возрастало. В среду утром она появилась в дверях мастерской с ящиком в руках. Как обычно, Бет была в джинсах и хлопчатобумажном свитере, на сей раз зеленом с желтым. В пятидесяти ярдах от нее это зрелище воодушевляло, а в десяти ярдах он начинал ощущать ее присутствие всеми фибрами души и тела.

– Привезли ваши инструменты.

Данк вытер рукавом вспотевший лоб.

– Входите.

Она поставила ящик на верстак и посмотрела на чертежи и наброски зеркала, которые Данк приколол к кульману.

– Еще один проект?

– Мы с заказчицей решили сделать зеркало в комплект к тому столу, который я изготовил для нее год назад.

– Выглядит очень красиво. – Она с любопытством рассматривала чертеж. – Красное дерево?

– С позолотой. Этим занимается одна бостонская фирма.

Бет была спокойна. Данк смотрел за тем, как она повернулась и пошла к яхте, оставляя следы грубых башмаков на цементном полу, усыпанном опилками. Элизабет пыталась осмотреть заднюю мачту «Беатрис». Если она и чувствовала на себе его взгляд, то не подавала виду. Следить за ее движениями было удивительно приятно, и Данк подивился тому, как же, оказывается, ему мало нужно.

Он вернулся к работе.

– Вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Вполне достаточно и того, что этот ангар не пустует.

– Счастлив был оказать вам эту услугу.

– А сами-то вы разве не счастливы? Наверняка, рады.

– Сказать по правде, чертовски рад. Решиться на это было не так уж легко. Даже вы еще сомневаетесь во мне.

– Вы должны признать…

– Что Данку Хаммелу больше подходит костюм с иголочки и просторный кабинет?

– Пожалуй.

– И что это не вяжется с моей репутацией? Признайтесь, Бет, вы все еще наполовину убеждены, что однажды вечером я приду к вам с хмурым лицом и скажу, что у меня изменились планы?

– Вначале это бы меня ничуть не удивило.

– А теперь?

– Надеюсь, что вы сдержите свое слово.

– Само собой. Похоже, по крайней мере, половина местных парней ждет от меня того же, что и вы.

– Думаю, это было только в первый день. Я никогда не видела, чтобы кого-нибудь так быстро принимали.

– Вы расстроены?

Она облокотилась о кульман и внимательно поглядела на Хам мела.

– Если хотите знать правду, то да. С какой стати мне отрицать это? Никто из них, даже Мак-Глоски, до сих пор не принимает меня всерьез. Каждый из них сторонится меня, сомневается в моих советах и не признает за хозяйку. А тут приезжаете вы, и на станции начинается сплошной обеденный перерыв.

– Взгляните на это с их точки зрения. Все они знали вас еще девочкой. Вы выросли у них на глазах. Вы – дочь Чака, которая уехала отсюда, оставив их безутешными, поступила в университет, а потом вдруг бросила все и вернулась обратно – к семейному бизнесу и здравому смыслу.

– Так было нужно для яхт-клуба.

– Не только.

– А что еще? Они обижаются, что ими командует женщина, им подавай в хозяева мужчину!

Данк фыркнул.

– Это не обида. Больше похоже на страх.

– Страх?!

– В глубине души они уважают вас. Но вы вдобавок молоды и красивы, и они ужасно боятся попасть впросак.

– Впросак?

– Обычное мужское беспокойство о своем престиже. Вот если бы у вас был муж и куча ребятишек…

– В один прекрасный день так и будет.

– Вы уже говорили мне, что хотите этого.

– Конечно.

– Я хочу сказать, что если бы вы были замужем, это могло бы разрядить обстановку. Это вполне преодолимо, просто требует времени. Дайте парням привыкнуть к вам. Вы нарушили их привычки, посягнули на устоявшийся порядок.

– Дешевая психология.

– Просто мое мнение.

– Сомневаюсь. Наверно, они что-то говорили вам обо мне. – Она заскрипела зубами. – Ходят сюда пить кофе и перемывать мне косточки…

– Говорю вам, они уважают вас. И Чака уважают.

– Они это делают только ради отца.

Данк усмехнулся.

– Что ж, не без того… Знаете, что бы я сделал на вашем месте? Не погнушался бы присоединиться к нам. Увидел бы, что они идут на перерыв, взял чашку кофе и пошел следом. Куйте железо пока горячо. Дайте им возможность почувствовать, что вы свой парень.

– Поразительная смесь менеджмента с лейборизмом!

– Бет, это лодочный причал, а не офис белоручек – коммерческих советников. Просто расслабьтесь. Попробуйте отвлечься и поставить себя на их место. Они знают, что вы закончили университет. Черт возьми, ведь ваш старик хвастался этим день и ночь. Они знают, что вы вернулись сюда из чувства долга, бросив богатство, славу, карьеру и принесли себя в жертву.

– Данк, я не…

– Они уважают вас за то, что вы сделали. Только не…

Данк осекся на полуслове, шагнул к принесенному ею ящику и принялся открывать крышку. Это позволило отвлечься от приступа желания, угрожавшего свести его с ума.

Она подошла и встала рядом так близко, что Данк снова ощутил запах одеколона.

– Что вы хотели сказать?

– Я и так наговорил лишнего.

– Закончите мысль.

– Я хотел сказать, что механизму нужна смазка. Они такие, какие есть.

– И что из этого следует?

– А вы такая, какой захотели стать.

– Прикажете извиняться?

– Не в этом дело, – сказал Данк.

Ее щеки вспыхнули то ли от гнева, то ли от смущения. Данк провел пальцем от ее переносицы до кончика подбородка.

– Одна-другая чашечка кофе и ни к чему не обязывающая болтовня о пустяках не уничтожат годы и мили, которые отделили вас от ваших корней. Люди, работающие на станции, не требуют от вас многого. Им нужен только заработок и гарантия от безработицы.

Бет положила ладонь на запястье Данка и медленно отстранила его руку от своего лица.

– Хватит, поговорили…

– Разве? Я ведь о вас забочусь, Бет. О вас и о вашей такой неприступной для жулья и новомодных морских пиратов станции. И еще одно… Среди них нет никого, кто осудил бы меня за желание поцеловать вас.

– Обычное мужское беспокойство о своем престиже… – пробормотала Элизабет, когда губы Данка страстно прижались к ее рту.

– Нет, Бетти Менсон, это желание. Простое и неподдельное.