Текст книги "Под шепот океана"

Автор книги: Лора Брантуэйт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Дженна потерявшими чувствительность пальцами сжала футляр с драгоценностями, который ей с улыбкой и какими-то любезностями протянула продавщица – не хватало только его уронить, это было бы уже даже не смешно, – и вышла из магазина.

– Боб, поехали обратно… – Дженна рухнула на заднее сиденье, как будто у нее в сумочке лежал не футляр с украшениями, а несколько среднего размера свинцовых пластин.

В пять тридцать должны звонить из «Эм-ди-эм софт» насчет переноса переговоров. Нужно обязательно успеть.

О том, что сегодня как-то обошлась без ланча (закрутилась, было недосуг, забыла), Дженна вспомнила, когда стала собираться домой – у нее сильно закружилась голова, и как под дых ударил жесткий приступ тошноты.

В такие моменты – увы, они были не очень редки – Дженну начинала мучить совесть. Чего она только с собой ни делала, как ни измывалась над своим телом – а оно служило ей верой и правдой, лишь иногда напоминая о своих потребностях и недовольстве такими вот штучками.

Придется обойтись без жареной картошки на ужин. Дженна никогда не ощущала необходимости контролировать вес, о диетах знала только то, что они есть и, похоже, разные, а вот картошку фри очень любила… Но это было бы уже издевательством над организмом. Чувство справедливости у нее было еще живо, поэтому она пообещала себе много молока и что-нибудь нежное, вроде отварной телятины…

Желудок против ожиданий на эту мысль отреагировал не благостью, а острым приступом боли.

– Ладно, овсянки… – простонала Дженна. Хорошо бы еще дойти до машины…

– Дженна, с тобой все нормально? – В дверях кабинета стоял Морган.

Дженна знала, что у него в портфеле лежит футляр с драгоценностями для Хелены. Он сказал ей: «Большое-пребольшое спасибо, Дженна», – но даже не посмотрел, что она выбрала. Эта невнимательность ее подкосила. Конечно, она знала, что выполнила задание безупречно, но можно было бы как-нибудь по-человечески…

– Да, конечно, мистер Фримен, – как могла, бодро отрапортовала Дженна.

– Ты бледная, – констатировал Морган.

– Да? – почти натурально удивилась она. – Может быть, освещение такое…

– Дженна, что за глупости, на тебе же лица нет!

– Немного дурно, и все. Ничего серьезного. Сейчас пройдет.

– Может быть, вызвать врача?

– Нет, не стоит, – усмехнулась Дженна. – Я поеду домой.

– Не пущу. – Морган выглядел всерьез обеспокоенным. Сгладил улыбкой резкость последней фразы: – Я понимаю, что это не мое дело, но волнуюсь за тебя. Ты же у меня самый ценный работник.

Дженна не знала, смеяться ей или плакать от такого признания. Ладно, плакать в любом случае нельзя. Она улыбнулась уголками рта:

– Со мной, правда, все в порядке, мистер Фримен. И будет, только лучше.

– Может, тебе взять выходной? Отдохнешь, отоспишься…

– Вы же только что сказали, что я незаменима! – Дженна продолжила собирать в папку бумаги, которые нужно будет просмотреть и перепроверить к завтрашнему дню: протокол предыдущего заседания глав секторов и черновик нового проекта.

Боль отпустила, осталось легкое головокружение. Ничего такого, с чем она не могла бы справиться. Недаром она… «самый ценный работник» в отделе.

Дженна скрипнула зубами. Скорее бы он ушел.

Но он не уходил – задержался на пороге, будто что-то взвешивая.

– Знаешь, – сказал он в конце концов, – пожалуй, я и сам отлично доеду, а Боб пускай отвезет тебя. И не смотри на меня так, я, конечно, делаю это из человеколюбия, но и корыстные цели у меня тоже имеются: подозреваю, что если ты исчезнешь даже на неделю, тут воцарится сущий бедлам.

– Спасибо за откровенность, мистер Фримен. Всегда уважала честных людей, – усмехнулась Дженна.

Морган улыбнулся и развел руками: мол, что уж тут поделаешь, такие мы, люди, существа.

– И вообще спасибо, – добавила она. Все-таки он большой умница. Ее собственный инстинкт самосохранения робко подсказывал, что за руль в таком состоянии лучше не садиться. – Я воспользуюсь вашим предложением.

– Хорошо. Тогда оставляю Боба в твоем распоряжении. Я сам его предупрежу. Пока, Дженна. Надеюсь, что до завтра. – Он ободряюще подмигнул ей и вышел.

Дженна иногда чувствовала себя неуютно, когда вечерами оставалась здесь одна: пустая приемная, за спиной – пустой кабинет, высокие потолки, белый свет ламп. Немного напоминает больницу. Дома, конечно, ее никто не ждет, но там одиночество ощущается не так ярко – его можно заглушить звуками телевизора, музыкой из центра, даже шумом бегущей из крана воды. А здесь… Здесь слишком много тишины и пустоты.

Дженна поскорее закончила сборы, проверила кабинет Моргана, разложила бумаги на его столе в аккуратные стопочки, выключила компьютер и позвонила на пост охраны. На завтра все готово, включая посуду для чая. Значит, будет новый день. Такой же, как сегодняшний.

Дни стали похожи один на другой. Уже давно. Чуть лучше, чуть хуже, где-то повезет, и все сложится гладко, где-то придется как следует подсуетиться ради этой гладкости… Но в целом они напоминали длинную-предлинную нитку бус, где каждая бусина чуточку отличается от другой, но, когда смотришь на нить целиком, этого не видно.

Дженна не знала, как долго ей еще обтачивать и нанизывать эти бусы на нить своей жизни. В целом они ей нравились. Но сейчас, вот именно сейчас… Что-то происходило, что-то важное, а она не понимала что и только чувствовала, как меняется ощущение нити в руках.

Пора заканчивать с этим рабским трудом. Дженна испугалась. Подобная мысль впервые пришла ей в голову. А может, она зрела в ней давно, росла, впитывала соки из суматошных дней и пустых вечеров, из выходных, когда нечем себя занять и хочется только поскорее вернуться к работе, чтобы заняться делом, и минут, когда от напряжения и усталости перед глазами плыли мелкие черные мушки.

Дженна инстинктивно вцепилась руками в сиденье. Боб вез ее на ее машине – естественно, на «бьюике» поехал сам Морган. Потертая обивка неприятно щекотала пальцы. Дженна привыкла к своей «старушке», родители подарили ей «форд», когда она окончила первый курс колледжа, но вот перед Бобом ей было немножко стыдно. Он-то привык к совсем другим автомобилям…

А почему, собственно, она вкалывает, не щадя себя, с утра до вечера, а то и до ночи – сверхурочную работу и затянувшиеся вечерние заседания еще никто не отменял, а ездит до сих пор на этой симпатичной колымаге? У нее, между прочим, степень бакалавра искусств и диплом дизайнера, и многие ее однокурсники уже давно нашли себя в профессии, а она рискует остаться «вечной секретаршей», и хорошо бы еще при Моргане, но не факт, что она ему не надоест… А пока она будет при Моргане, в ее жизни больше ни для кого и ни для чего не найдется места, потому что Морган – уникальный, самый лучший, просто гений, и она как его помощница просто обязана сделать все, чтобы его гениальность продолжала приносить компании плоды, и крохи от этих плодов перепадали бы и ей, и она и дальше ездила бы на своем «форде», пока не потеряла бы где-нибудь колеса…

Дженна сглотнула. Ее снова затошнило, но на этот раз – от отвращения к собственной слабости. От осознания своей никчемности. Можно сколько угодно пудрить себе мозги и убеждать себя в собственной незаменимости, но на самом деле… на самом деле она просто нашла игру, в которую удобно играть, чтобы не жить по-настоящему. На самом деле она добилась в жизни гораздо меньше, чем могла бы.

Дженна уронила голову на грудь.

Вот так денек. У Дженны было такое чувство, будто внутри нее рушится крепость из мокрого песка – совершенная, прекрасная крепость, которую она долго и любовно строила и у которой есть всего один недостаток – она песочная. Ненастоящая. Игрушечная.

И из-за чего это все? Неужели из-за изумрудов Хелены Фримен? Странно… да и не важно. Цепная реакция запустилась и все еще идёт. И, конечно, можно спрятать голову в песок – тот самый, что остался от крепости, было бы очень удобно, – и сказать себе, что это все глупости, следствие накопившейся усталости и вообще пройдет, стоит только поужинать по-человечески и выспаться…

Но как-то стыдно. Потому что это было бы неправдой. Нечестно. А нечестность Дженна презирала. Ее отец говорил: «Солги врагу – и будешь прав, солги другу – и опозоришь себя, но жить дальше сможешь. Только себе, пожалуйста, никогда не лги, Дженна». И она очень хорошо запомнила этот урок.

– Дженна, дальше-то куда?

Вопрос Боба донесся до нее издалека, будто их разделяла стена плотного-плотного тумана. Отвечать не хотелось. Она молчала.

– Эй, Дженна, с тобой все нормально?

– Нет. Да. Поезжай прямо, третий поворот налево, двухэтажный голубой дом, подъезд с левой стороны.

– Эх, держись, скоро приедем… Совсем поплохело, да?

Милый Боб, он до сих пор верит, что по-настоящему плохо может быть только телу.

А что у нее в душе – никто не знает.

А что у нее в душе – никому не интересно.

Все смотрят только поверху и этим удовлетворяются. И она долгое время смотрела на себя только в зеркале. А теперь случайно заглянула внутрь – и пропала. Потому что себя не обманешь. И самая благополучная жизнь может оказаться только красивой картинкой, прилепленной к песочному замку.

Настало время что-то менять.

3

Дженна закуталась в плед и устроилась с ногами на диване в своей крохотной гостиной – испытанный способ побыть наедине с собой и навести порядок в расшалившихся мыслях. На сей раз, впрочем, она не собиралась себя успокаивать и заталкивать в дальние углы сознания «неудобные» мысли. Раз они пришли, и именно сейчас, и подняли в душе такую бурю, значит, пришла пора додумать их до конца.

Однако обстоятельства имеют обыкновение идти вразрез с нашими желаниями.

В дверь позвонили.

Дженна сделала вид, что ее нет дома. Ну кому она могла понадобиться? И почему именно сейчас? Или это судьбе неугодно, чтобы она выбралась из волчьей ямы, которую долгое время считала комфортабельной квартиркой?

Позвонили еще раз. Дженна даже не успела вновь сосредоточиться на своих переживаниях.

– Вот так всегда! – в сердцах бросила Дженна и поплелась открывать. – Кто там? – спросила она у слепой (то есть без глазка) двери.

– Санта-Клаус, – ворчливо сообщил из-за тонкой перегородки голос Кэт.

Кэт, естественно, пришла не одна, а с Мелиссой. Дженна как-то спросила себя: а видела ли она своих подруг поодиночке – и не смогла вспомнить. Похоже, они в некотором роде все же сиамские близнецы, хотя наука это и отрицает. Впрочем, что ей, науке, на самом деле ведомо…

Хотя у нее были свои основания для отрицания этого очевидного для Дженны факта. Например, что сиамские близнецы «в терминологическом значении этих слов» не могут иметь настолько разный генофонд. Кэт была выше Мелиссы почти на полголовы, имела глаза разного цвета – один голубой, другой зеленый – и коротко стригла непослушные жесткие волосы. Мелисса, напротив, была очень мягкой – во всем, включая черты лица, округлости фигуры, структуру волос и характер.

Тем не менее эти двое были неразлучны и вместе составляли такую гармоничную систему, что, казалось, в нее ничто не способно проникнуть извне. Дженна уже лет пятнадцать не уставала удивляться тому, что ей удалось подружиться с Кэт и Мелиссой – и ни одна из них не убила ее из ревности к другой, даже на пике подросткового кризиса. Еще одной странностью для Дженны было то, что обе подружки умудрялись крутить романы – и ни один из кавалеров также не пал жертвой ревности. Хотя, надо признать, ни один и не задержался надолго – кому охота терпеть постоянное присутствие в своей жизни не только девушки, но и подруги девушки, а если подруга в настоящий момент не одинока – то и парня подруги девушки…

– Дорогая, что-то ты плоховато выглядишь! – со всей присущей ей прямотой сообщила Кэт.

– Кэт, ты что?! – тут же возмутилась Мелисса. – Просто Дженни много работает.

– Это я вижу! Так заработалась, что забыла про наш традиционный девичник! А традиции – это, между прочим, святое, про них порядочные люди не забывают, – приговаривала Кэт, выгружая из огромного пакета бутылку ликера, бутылку сока, вино, минеральную воду и всевозможные сладости.

Она относилась к диетам еще хуже, чем Дженна, – вела с ними идеологическую войну. Мелисса, в силу своей очень женственной конституции склонная к полноте, от этого страдала – но ее муки совести с лихвой окупались гурманскими наслаждениями.

– Ты часом не заболела? – спросила Кэт, когда пакет опустел и она смогла снова посмотреть на Дженну.

– Нет, все нормально, просто выдался тяжелый день! – убедительно запротестовала та.

Если только Кэт и Мелисса уверятся в том, что их дражайшая подруга захворала, – тут же уложат в постель, начнут хлопать крыльями, как две наседки-чемпионки, и мерить ей температуру каждые четверть часа.

– Дженна, ты слишком много работаешь, – вздохнула Мелисса и взялась накрывать на стол.

– Она не похожа на усталого человека, – авторитетно заявила Кэт. – Она похожа на несчастного человека. Чувствуешь разницу, Лисси?

Мелисса посмотрела сначала на Дженну, потом на Кэт:

– Ну, граница неопределенна и очень тонка…

Ей стоило бы сделать дипломатическую карьеру. Бывают же такие славные люди, как Лисси…

– Нет. По-моему, она плакала, – не сдавалась Кэт.

– Мне не нравится, когда обо мне в моем присутствии и к тому же в моем доме говорят в третьем лице, – сказала якобы в воздух Дженна.

– А мне не нравится, когда моя подруга в таком состоянии, – парировала Кэт. – И при этом молчит как рыба и не желает поделиться со мной, облегчить душу…

– Не люблю я манипуляций, Кэт. И я тебе об этом уже говорила, и не один десяток раз.

– А я не манипулирую. Я сообщаю, – обиделась Кэт.

– Ах, теперь это так называется?

– Дженни, хватит играть в слова! – вспылила Кэт. – Рассказывай уже, что с тобой стряслось. А то у меня от переживаний разболится сердце.

Наверное, постороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что у такой энергичной и здоровой с виду особы, как Кэт, может вдруг, почти ни с того ни с сего разболеться сердце. Дженна и Мелисса обменялись быстрыми выразительными взглядами и взорвались смехом. «Больное сердце» Кэт фигурировало в разговорах с самого детства и служило отличным способом разрядить обстановку. У детей, по сути, есть только одна игра, в которую они играют долго-долго, только в разных формах, – это подражание взрослым. И Кэт, которую воспитывала экзальтированная тетушка, потому что маму и папу лишили родительских прав, при всяком удобном случае восклицала: «Нет, не смей, не делай этого, а то у меня разболится сердце!» Это у Кэт была любимая фраза из обихода миссис Ангстрем – а может, она просто слышала ее чаще, чем другие. Причем реплика оказывала чудодейственный эффект на мальчишек, которые загоняли на дерево кота, на девчонок, которые бывают очень остры на язык, и даже на соседок, жаждущих отмщения за потоптанные газоны и разоренные клумбы.

Когда Кэт исполнилось одиннадцать лет, Мелисса робко намекнула ей, что, если бы у нее и вправду было больное сердце, она не гоняла бы как сумасшедшая на велосипеде, и не соревновалась бы с мальчишками в лазании по деревьям на скорость, и не бегала бы быстрее всех в классе, и вообще хватит, потому что это уже комично, потому что маленькая неугомонная Кэт в образе тети Долорес – это чересчур!

– Ладно, выкладывай, а то доведешь меня до крайних мер, – предупредила Кэт. – Я недавно посмотрела очень познавательный фильм про то, как сотрудники спецслужб добывают информацию из своих клиентов.

– Стоп-стоп-стоп! Если тебе хочется причинить мне боль, вовсе не обязательно выискивать для этого какой-то изощренный предлог! К тому же Лисси за меня заступится, правда, Лисси?

– Ну конечно, заступлюсь. Если ты мне все расскажешь.

– Боже, это заговор?!

– Нет, это мы, твои ближайшие подруги! – гордо провозгласила Кэт. – Так что не тяни, признайся нам. Ты втюрилась?

– Что-о?! – в один голос выдохнули Мелисса и Дженна.

– Ты выглядишь как человек, который либо растратил крупную сумму из чужих денег, либо влюбился не в того, в кого надо, – продолжала Кэт. – В то, что ты могла что-то там растратить, я, зная твою ответственность и совестливость, не верю, ты уж прости. Значит, остается разбитое сердце. Я права?

– Не совсем, – уклончиво ответила Дженна.

Мелисса и Кэт сверлили ее взглядами. Кажется, Кэт вот-вот обидится. Обижаться тихо она не умеет, будет скандал, так что лучше предотвратить катастрофу. В конце концов, они и правда ее самые близкие подруги.

– Сердца мне никто не разбивал, – вздохнула Дженна, – но, похоже, я действительно влюбилась не в того человека. Долго-долго пудрила себе мозги на эту тему, а теперь – все, не хочу так больше жить!

– Тихо, Джен, давай все по порядку… – Мелисса погладила ее по руке, а потом не сдержалась и обняла.

Дженна тоже не сдержалась и разревелась. Как ни крути, а приход подруг отвлек ее именно от этого занятия.

– Ох, Дженни… – Кэт всегда терялась, когда видела чьи-то слезы, и, как ни странно, часто начинала плакать сама. Дженна подозревала, что это оттого, что внутри нее сидит страшная боль – тяжелое детство, ужасные отношения с родителями и все такое – и каждый раз чужие слезы действуют на Кэт, как спусковой механизм. – Ну что ты, не надо, все образуется…

Плачущему человеку достаточно сказать «все образуется» или еще лучше «не плачь», чтобы всхлипы перешли в рыдания. Практика подтверждает это на девяносто пять процентов, но все почему-то продолжают утешать именно так.

– Нет, Джен, лучше поплачь, станет легче, – мягко приговаривала Мелисса.

Дженна будто увидела, как Мелисса кидает на Кэт выразительный взгляд: мол, замолчи или скройся с глаз. Кэт замолчала.

Дженне удалось взять себя в руки достаточно быстро.

– Спасибо, девочки, – пробормотала она и благодарно приняла от Кэт платок.

– Пока не за что, – возразила Кэт. – Но давай ты все расскажешь, и мы подумаем, как тебе помочь.

Мелисса проворно наполнила стакан водой и протянула Дженне.

– Эй, Лисси, ты чего?! – возмутилась Кэт. – У нас такой простор для фантазии и коктейлей, на столе – алкоголь высшего качества, а ты пичкаешь подругу простой водой?!

Дженна улыбнулась. Хорошо, что они есть, такие бесцеремонные и замечательные… Без них жизнь была бы совсем другой.

Они выпили, Дженна тут же согрелась и расслабилась, но от шоколадных пончиков и слоеного печенья отказалась – вспомнила о сегодняшнем демарше своего обиженного желудка. Подруги благородно уступили ей целое ведерко ванильного мороженого, хотя она и уверяла их, что ей столько не съесть за целый вечер.

Но уж если Кэт и Мелисса вознамерились кого-то осчастливить – они ни перед чем не остановятся. Так ей и сказали.

Дженна рассказала им все: как устала быть одна и всю свою жизнь заполнять только работой, как Морган, которого она поставила на пьедестал и приравняла по статусу к небожителям, отправил ее за подарком для своей благоверной, как она сбилась с ног в поисках изумрудов, достойных шеи и ушей миссис Морган Фримен, как ехала домой и осознавала свое униженное положение, свою несостоятельность как женщины и глобальное одиночество…

– Эй, ну с одиночеством-то ты полегче, – проворчала Кэт. – У тебя все-таки есть мы и мама с папой…

– Не обижайтесь, девчонки. Но вы же понимаете, что я имею в виду, – вздохнула Дженна. – Мне двадцать пять, я с тех пор, как окончила колледж и рассталась с Гарри, ни с кем не встречалась…

– А тот длинноволосый парень, как его, Эд… На дне рождения у Роджера, моего бывшего?

– Кэт, я конечно, понимаю, что ты горой стоишь за правду… – начала Мелисса.

– Но один раз не считается, – усмехнулась Дженна. – И, честно говоря, мне до сих пор стыдно об этом вспоминать.

– Молчу. Ну молчу же. – Кэт выразительно прижала пальцы к губам и обменялась с Мелиссой долгими взглядами.

– Я знаю, почему вы всегда вместе, – отстраненно произнесла Дженна. – Кэт без тебя, Лисси, была бы просто невыносима, ее бы побивали камнями и изгоняли из любой компании. Она – твоя жизненная миссия.

– Мой крест, – усмехнулась Мелисса.

– А вот и неправда! – возмутилась Кэт, но не очень бурно. – На работу я хожу без Лисси. И ничего, все пока живы и здоровы.

– А работаете вы в соседних офисах.

– А по-моему, мы отошли от темы, – заметила Мелисса.

– Значит, моя интуиция меня не подвела: я давно подозревала, что твое сердце несвободно и без красавца босса тут не обошлось, – патетически заключила Кэт.

– Кэт, у твоей интуиции очень богатая фантазия, – заметила Мелисса.

– Но на этот раз – если, конечно, ты не вот только что это придумала – она честно исполнила свой долг предчувствия, – констатировала Дженна.

– Ладно, раз уж все карты раскрыты, надо составить план.

– Какой план? – удивилась Дженна.

– Операции.

– Кэт, ты пересмотрела фильмов про суперагентов и… как их… спецслужбы, – поддела ее Мелисса.

– Операции по завоеванию Моргана Фримена, – невозмутимо закончила Кэт.

Повисло напряженное молчание.

– Не понимаю, почему мои предложения не находят бурной поддержки! Вы – очень инертная аудитория, и мне трудно быть вашим идейным вдохновителем!

– Ты хочешь меня вдохновить на то, чтобы я стала соблазнять начальника? – недоверчиво уточнила Дженна.

– И не только стала соблазнять, но и соблазнила, оттерла бы его жену на задний план и прожила с ним долгую счастливую жизнь!

– Кэт, спустись с небес на землю!

– Богатое воображение не только у ее интуиции. Но и у всего остального, – скептически заметила Мелисса и обворожительно улыбнулась в ответ на гневный взгляд Кэт.

– Не понимаю, с чем вы не согласны! Да, это задачка продвинутого уровня, но ведь и наша Джен не промах. Хелену Морган я видела где-то, не помню где. Ну да, эффектная. Ну бюст пышный. Ну блондинка. И улыбается по-голливудски. Зато волосы – явно крашеные, не то что у тебя, Джен! Да ты и моложе ее лет на десять. И ноги у тебя красивее. Вся разница – в лоске и манере одеваться. Понятное дело, для нее ухаживать за собой – дело всей жизни, а у тебя… Ладно, не будем об этом. Так вот. Внешний лоск – дело наживное, были бы деньги и свободное время. А и то и другое у тебя будет, если Морган Фримен на тебя всерьез западет. К тому же у тебя – богатый внутренний мир и масса человеческих достоинств, душа, можно сказать, тонкая и красивая, а…

– Кэт, хватит. – Дженна поморщилась. – Спасибо тебе, что ты такого высокого обо мне мнения, но… именно моя, как ты выразилась, красивая и тонкая душа против того, чтобы разбивать чью-то семью. Люди строили брак много лет и построили, и наверняка хороший, а я, которая за всю жизнь своего ничего не создала, вот так запросто приду, вклинюсь между ними, при некотором упорстве разрушу все, что они построили, и на обломках чужой жизни буду строить свою? Долгую и счастливую? Не будет так, Кэт. Это неправильно. Несправедливо. Меня совесть замучает, а я не хочу.

– Несправедливо, говоришь? А справедливо, что ты сейчас сидишь тут, убитая осознанием своей несостоятельности? Справедливо, что ты всю душу вкладываешь – уж не знаю, в работу свою или в этого человека, – и ничего не берешь взамен? Сгораешь вхолостую? Справедливо, что ты его боготворишь, а он смотрит на тебя то ли как на ходячий компьютер, то ли как на симпатичного джинна из сказки? Справедливо, что ты для него делаешь все и даже больше, а какая-то чужая женщина получает от него любовь и все блага?

– Это жизнь, Кэт. И тут вопрос не в справедливости, а в том, что я, наверное, сама так хотела. Благородно хранить ему верность, страдать в одиночестве – и все равно быть как бы с ним… Понимаешь? Дело в том, что я больше так не хочу.

Кэт молчала.

– Я поняла тебя, Джен, – медленно произнесла Мелисса. – Мне кажется, что поняла. Раз вариант, который предложила Кэт, тебя не устраивает, давай пойдем другим путем. Можно ведь все изменить кардинально, а не переставлять те же фигуры на той же доске. Как насчет того, чтобы выкинуть из головы недоступного по определению Моргана и заняться поисками нового принца?

Дженна улыбнулась:

– Это мне гораздо симпатичнее.

– Вот и славно! – Кэт, по-видимому, не обиделась на то, что ее сценарий отвергли. Для нее вообще главное – чтобы было поле для деятельности, а уж там можно развернуться… – Значит, надо продумать план…

– Кэт… – в один голос простонали Мелисса и Дженна и тут же рассмеялись.

Дженна откинулась на спинку стула. Ей внезапно сделалось легко и почти радостно. Да, сегодня она многое поняла. И благодаря Мелиссе увидела выход из темной-темной комнаты, в которой когда-то себя заперла – и забыла, где дверь.

Отныне все будет по-другому. По-новому. Морган останется Морганом, мистером Фрименом, умным и справедливым шефом, с которым приятно иметь дело. И появится кто-то еще. Человек, который станет для нее опорой, любовником, другом. Ее мужчина. Кто знает, может быть, она даже уволится, поменяет работу, чтобы больше не встречаться с Морганом и окончательно перевернуть эту страницу своей жизни… А может, все обойдется и так. Она ведь очень сильная. И сумеет справиться с чувством, которое делает ее несчастной.

– Слушай, Лисси, а куда запропастилась Кэт? – Дженна запоздало сообразила, что Кэт, удалившаяся куда-то с бокалом вина, отсутствует уже довольно долго.

Из спальни донесся подозрительный шум неизвестного характера.

Мелисса выразительно пожала плечами. Дженна сочла за лучшее проконтролировать начавшийся процесс. Что бы это ни было.

Это была уборка. В шкафу. Точнее, наверное, в понимании Кэт это была уборка, а в понимании Дженны – погром.

– Кэт, а зачем это ты разбрасываешь мои вещи? – притворно-ласково, с плохо сдерживаемой яростью поинтересовалась Дженна. Она раньше не замечала за подругой склонности напиваться до потери здравомыслия. Что ж, все бывает в первый раз…

– Я провожу ревизию. На тему «Гардероб неудачницы». И избавляюсь от подозрительных объектов.

– Кэт, по-моему, ты перебрала.

– Нисколечко. Я мыслю кристально ясно. Не веришь – посмотри мне в глаза.

– Кэт, положи на место мое бирюзовое платье, а то я их выцарапаю. Твои кристально ясные глаза.

– Да, платьишко ничего себе. А вот эти джинсы никуда не годятся. Ты слишком молода, чтобы носить такой плоский примитив!

В дверях появилась Мелисса:

– Девчонки, вы всерьез ссоритесь или так?

– Так, – проворчала Дженна. – Кэт разносит мой гардероб.

– Лисси, ты где-нибудь видела сексуальную девушку в такой юбке? Нет, ну скажи ей…

– Кэт, оставь человека в покое!

– Это не человек, это юбка! Вы что, не понимаете, принцу нужна принцесса! А не синий чулок, белый воротничок или что-то в этом роде…

– Дженна, отнесись к этому вопросу серьезно! Не понимаю, чего ты хихикаешь…

– Это нервное, Кэт, не обращай внимания, – махнула рукой Дженна.

– Вот, я тут отложила то, что можно оставить. – Кэт указала на кучку вещей на кровати. – А сюда – то, что стоит проводить в последний путь. – На полу высился ворох раза в два больше.

– Кэт, ты хоть представляешь, сколько мне наводить порядок после всплеска твоей активности? – укоризненно покачала головой Дженна.

– Ну не так уж и много. Если затолкаешь в мусорный мешок все лишнее. Слушай, девочка, у тебя же начинается новая жизнь! – Кэт развернулась к Дженне и обняла за плечи. – Зачем тащить в нее ворох барахла, которое призвано отпугивать мужиков? Тяжеловатый балласт получается… Давай же весело от него избавляться!

Дженну в общем и целом ее гардероб устраивал. Да, может быть, он излишне строг, но это естественно – она же ответственный работник, а не вертихвостка какая-нибудь. Поэтому порыв Кэт ее обескуражил и даже несколько обидел. Но, глядя на ворох черных юбок, серых брюк и блузок, неотличимых друг от друга без тщательного исследования, Дженна испытала укол совести. Да, очень удобно облачиться в такое, как в доспех, и быть в глубине души уверенной, что никто не разгладит в тебе женщину. Так спокойнее. Привычнее.

Безысходнее.

Какая же глупость…

– Знаете, девочки, я, пожалуй, совершу акт вандализма, – медленно проговорила Дженна и пошла за ножницами.

Всё кромсать не стала – решила отдать в фонд помощи бедным на ближайшем благотворительном вечере. Людям пригодится. И пример Хелены Фримен тут вовсе ни при чем.