Текст книги "Компаньонка"

Автор книги: Лора Бигелоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Но ведь у мистера Стила, насколько я знаю, есть секретарша…

– Так это же на работе! Есть секретарша, как же ей не быть. Страшная змея, скажу вам по секрету. Я ее боюсь. Она так смотрит, как будто хочет укусить. Стенли к этому отношения не имеет. Он и компьютером не умеет пользоваться, представляете? А я умею. Я уже играла в «Дум», и в «Морской Бой», и еще в смешную такую игру, там маленький дракончик бродит по лесу и что-то ищет… Только вот мухомор все время мешается.

– Какой… мухомор?

– Злобный. С зубами.

У Грейс слегка закружилась голова.

– Я не совсем…

– Да нет же, мухомор в компьютере, а Стенли – Стенли занимается всякими домашними делами моего племянника. Звонки, встречи, приглашения, ответы на письма. У нас очень патриархально, как раньше. Дэйв не выносит оргтехники дома. Стенли, бедняжечка, пишет все от руки, даже письма. У него почерк потрясающий. Я в Тауэре видела манускрипты – там в точности такой же. Ничего не понятно! Вы уже с ума от меня сходите?

– Нет, что вы…

– Тогда пойдемте, еще поболтаем внизу. Я ужасно люблю поговорить, но Стенли – Дэйв с некоторых пор приставил его ко мне – совершенно не умеет поддерживать беседу. Молчит и кивает, молчит и кивает. Я знаю, по крайней мере, что он честно слушает, но ведь надо же человеку и поговорить с кем-то, правда? Кроме того, мне ужасненько хочется, чтобы у меня был настоящий домашний секретарь. Чтобы я ему что-нибудь диктовала. Чтобы он хранил мои тайны. Чтобы я через него передавала письма, которые не должен видеть Дэйв…

Грейс опять не смогла сдержать улыбку, но постаралась сделать ее не насмешливой, а понимающей. Судя по реакции Клариссы, попытка удалась. Пухленькая женщина просияла.

– Вот! Вы замечательно реагируете. Все понимаете, надо мной не смеетесь. А Марко, между прочим… Ой! Нельзя говорить. Дэйв ужасно рассердится. Вы меня не выдавайте, ладно?

– Ни за что. Обещаю.

– Я вам верю. Пошли, а то начнется буря. Просто удивительно, ведь это я ему тетка, я должна за него волноваться, а не он за меня. Совершенно отчетливо помню, как Дэйва привезли из родильного дома. Он был маленький, красный и страшно орал. Его еще пучило…

Потрясенная Грейс еще пыталась осмыслить полученную информацию о юных годах Дэвида Стила, когда его тетушка, не переставая трещать, повернувшись к Грейс, решительно шагнула мимо мраморных ступеней. Служебная лестница была крутой и высокой, Кларисса, с ее весом и неловкостью, наверняка разбилась бы насмерть, и Грейс бездумно метнулась вперед, чтобы поддержать падающую тетушку своего Большого Босса…

Подвели туфли на каблуках… и вес Клариссы. Мир перед глазами Грейс совершил головокружительный кульбит, потом ступени оказались совсем близко и стукнули ее по голове, а еще через миг, за секунду до того, как наступила полная темнота, сверху на Грейс обрушилась ВСЯ Кларисса Стил…

Поезд гудит, гудит… и все едет и едет. Грейс пытается открыть глаза, чтобы лучше рассмотреть поезд, но глаза не желают открываться. Видимо, их все еще прижимает платье в оборочках… оборочки… кружавчики… чики-чики… Тьма.

Вокруг темно, и в темноте прячутся люди. Они играют с Грейс в прятки, или жмурки, или еще кукую-то дурацкую игру. Во всяком случае, для того, чтобы их не узнали по голосам, люди говорят сквозь вату. И у Грейс в ушах тоже вата. И во рту тоже вата. Ваты так много, что ей набита вся голова Грейс. Но даже и сквозь вату слышен этот дурацкий поезд. Вагончики… чики… Тьма…

В темноте наметился рассвет. Серенький и нудный, все равно ничего не разглядеть. Проклятый поезд уехал наконец-то и гудит где-то вдали, его все еще слышно, но уже совсем чуть-чуть. Грейс пытается разглядеть в сером рассвете хоть что-то, но сил почему-то нет, и тогда она со вздохом стискивает веки покрепче, чтобы пришла тьма.

Вместе с тьмой приходит четкий и яркий образ Дэвида Стила. Фу, гадость! Тонкие губы презрительно сжаты, в холодных глазах сквозит презрение. И брови эти дурацкие…

Тьма.

Глаза удалось открыть. Лучше бы она этого не делала. Потому что теперь вовсе непонятно, что происходит.

Белый потолок. Белый, белый, белый. На нем какая-то белая роза с развернутыми лепестками, а из розы – лампочки. И они горят, горят так ярко, что в мозгу вспыхивают зеленые искры боли, и тогда Грейс кричит, отчаянно и пронзительно, словно ее собираются убивать… Потом наступает тьма…

– Доктор, она поправится?

– Что? Разумеется, милая. Очень сильное сотрясение мозга, но переломов, слава богу, нет. Шутка ли – такое падение.

– Боже, Боже, Боже! Мадонна, за что?!

– Не волнуйтесь вы так.

– Она стонала! Так тихо…

– Что вы хотите, неделя в беспамятстве. Свет, видимо, оказался слишком ярок.

– Да она едва глаза приоткрыла!

– А вы сами представьте – неделю в полной темноте и сразу на свет? Тут любой закричит. Не волнуйтесь. Все пойдет на лад. У нас отличная клиника.

– О да! И дорогая!

– Мистер Стил прекрасно понимает важность здравоохранения.

– Бедная, бедная моя Грейси, лежишь и ничего не знаешь, а ведь вокруг тебя такая красотища…

– Все, мисс Манзани. На сегодня достаточно. Она устала, пусть спит.

Тьма.

3

Отзвенели по насту копыта оленя Санты, выпал и растаял снег, один год сменился другим – одним словом, с момента бурного завершения рождественской вечеринки в «Стиллберд Компани» минуло десять дней, и только на одиннадцатый Грейси Колмен открыла глаза, не боясь больше яркого света, и даже смогла – при помощи тетки в хрустящем белом халате – слегка приподняться на подушках. В голове при этом заухало и загукало, но боли особой не было, головокружения тоже, так что попытка могла быть сочтена удачной.

Грейс осторожно водила головой из стороны в сторону, искренне надеясь, что сейчас кто-нибудь ей хоть что-нибудь разъяснит.

Она находилась в большой, элегантно обставленной комнате. Потолок – его Грейс узнала и обрадовалась, как родному, – был ослепительно бел и высок, посередине помещалась изящная люстра в виде серебристых капель, как бы вытекающих из гипсовых белоснежных бутонов. Стены были приятного фисташкового цвета, кое-где на них были развешаны гравюры. Кровать Грейс занимала большую часть комнаты, однако на оставшейся части поместились декоративный камин, журнальный столик, два кресла, прикроватная тумбочка, а в одной из стен находился встроенный шкаф. Пол устилал ковер чуть более интенсивного оттенка, чем стены. В целом обстановка была безликой, но богатой – пожалуй, так мог бы быть обставлен дорогой отель.

Грейс осторожно потерла висок. Дело в том, что отеля никакого не было в ее памяти, да и быть не могло. Она отлично помнила вечеринку, помнила собственное платье, помнила и то, что вечеринка должна была состояться в пятницу вечером, а в выходные планировался визит к маме… Нет, решительно никакого отеля!

Грейс беспомощно оглянулась в поисках хрустящей тетки.

Сиделка возникла как бы ниоткуда и заворковала профессионально нежным голосом, наподобие влюбленного голубя – или, соблюдая половую принадлежность, влюбленной горлицы.

– А вот мы и пришли в себя, вот мы и начали поправляться! И очень хорошо, очень славно, теперь дело пойдет на лад, обязательно пойдет, и скоро мы будем совсем здоровы, и тогда к нам будут ходить в гости разные леди и джентльмены…

– Простите… где я нахожусь?

– Это, миленькая, частная клиника «Гортензия». Отделение неврологии. Мы тут лежим.

– Мы… Простите меня, я все еще не совсем…

– Еще бы совсем! После такого-то падения. Тут все прямо диву давались, до чего ж вам повезло. Ведь с этакой высоты свалиться – и отделаться только сотрясением, не иначе боги вас берегут, мисс.

– Я упала. Да, да… я вспоминаю…

– Ох, только вы поаккуратнее, мисс, с воспоминаниями, а то доктор Лежен мне голову оторвет, даром, что он эти головы только лечит.

– Доктор Лежен? Он француз?

– Истинный свет, милая. Лягушатник, прости меня, Господи! Но уж до того ученый – страсть. Вас привезли посередь ночи, он явился из дому, только глянул – и сразу успокоил вашего. Сотрясение, говорит, сильный шок, но ничего серьезного.

– Моего… кого?

– Ну как же, мисс. Вы ведь с мистером Стилом прибыли. То есть он вас на руках принес.

Грейс вжалась спиной в подушки и прикрыла глаза. Этот шок оказался похлеще того, первого. И поспособствовал восстановлению утраченных кусков собственной биографии.

Дэвид Стил. Компания «Стиллберд Компани». Рождественская вечеринка.

Сине-зеленое платье. Танцы. Тетушка босса Кларисса.

Туалет на этаже начальства. Удивительное предложение Клариссы Стил. Ее тревога, что их хватятся.

Служебная лестница. Несущиеся в лицо ступени. Удар в затылок.

И кошмарное ощущение, что на тебя надвигается снежная лавина.

Кларисса Стил упала на нее сверху. Потом была тьма.

Грейс зажмурилась еще сильнее. Некстати заработавший мозг без труда восстановил картину произошедшего.

Она помогла Клариссе Стил избежать неминуемой гибели либо очень серьезной травмы. Подхватила ее, не удержавшись сама. Потеряла сознание от сильного удара головой. Потом Кларисса, наверное, подняла тревогу, примчались сослуживцы, разумеется, и Дэвид Стил тоже. О, он наверняка беспокоился не о Грейс, а о собственной тетке, но это уже неважно.

Дэвид Стил на руках принес ее, Грейси Колмен, в частную клинику. Это с ума можно сойти!

Грейс открыла глаза, еще раз осмотрелась. Теперь ее внимание привлекли цветы. Странно, что она сразу не обратила на них внимания.

Цветы на самом деле были повсюду. На журнальном столике, на каминной полке, на прикроватной тумбочке и на подоконнике. Грейс счастливо улыбнулась. Стоило попасть в больницу, истинный Бог! Ей за всю жизнь не дарили такого количества цветов. Интересно угадать, от кого какие?

Разноцветные герберы на каминной полке – наверняка от Клары. Итальянка обожала эти разноцветные ромашки, покупала их не меньше пяти штук, все разного цвета, и утверждала, что с ними не страшна даже полярная ночь.

Белые лилии – мама. Это ее цветы. Вернее, папины, он всегда их дарил «своим девочкам».

Официальный букет – веточки, листики, три розы, одна хризантема, блестящая бумага – это из офиса. Можно ручаться, потому что Грейс самой приходилось заказывать такие же точно букеты: для Лили из секретариата по поводу рождения ребенка и миссис Пардью из бухгалтерии, по случаю сломанного ребра. То есть, не поэтому, конечно… короче, вы понимаете.

Ландыши на прикроватной тумбочке… непонятно. Во-первых, ландыши зимой – уже фантастика. Во-вторых… в принципе, хватает уже и первого.

А на окне стояли розы.

Нет ничего на свете прекраснее букета роз. Роза – символ любви.

Нет ничего на свете пошлее букета роз. Роза – самый официальный в мире цветок.

Розами осыпают возлюбленных – и дарят на юбилей крысе-директрисе. Когда идут в гости к малознакомым людям и не знают вкуса хозяйки. Когда хотят подчеркнуть силу своего чувства.

На похороны и крестины, на свадьбы и юбилеи, на открытие офиса и закрытие выставки – розы годятся на любой случай жизни.

На окне стояли знойные, почти черные розы. Семь штук. Без всякой упаковки, в простой вазе, они не поражали великолепием, они просто БЫЛИ ВЕЛИКОЛЕПНЫ.

Сиделка проследила взгляд Грейс и стала вдохновенно-торжественна.

– Это сам мистер Стил принес. Ох, мисс, какой же это человек! Ведь почти каждый день ходил, а если и не ходил, так по телефону лично справлялся…

Грейс не сразу поняла, о чем говорит сиделка. В голове было совсем другое.

Удивительные темные брови вразлет. Серые глаза. Четкие, строгие, медальные черты лица. Седоватые виски. Высокий, стройный, элегантный силуэт.

Надменный взгляд, презрительно искривленные губы. Едкая ирония в голосе.

Как он тогда назвал их, своих сотрудников? Дешевые духи… выпить на дармовщину дешевого шампанского…

И собственная неприязнь к человеку, который судит о людях по их социальному статусу, то есть так, как никогда в жизни не судили людей в ее собственной семье и в том мире, где Грейс выросла…

Она опомнилась и совершенно дикими глазами посмотрела на сиделку.

– Звонил? Каждый день? Приходил? Боже, а я… Дайте зеркало! Скорее!!!

После недолгих терзаний сиделка принесла небольшое зеркальце – и Грейс с отчаянным стоном откинулась на подушки.

Свалявшийся на голове колтун черных волос был подобен гнезду очень ленивой вороны. Бледное лицо, черные круги под глазами. Обметанные белесым налетом губы. Никакой косметики. Чудовище в бесформенной больничной рубахе!

И на ЭТО смотрел ее Большой Босс! И ЭТОМУ он принес невозможно прекрасные, знойные, черные розы!

И вообще, какого дьявола он приходил?! Делать ему нечего, что ли?

Кстати, ведь это наверняка чертовски дорогая клиника…

Грейс открыла глаза и с подозрением взглянула на сиделку.

– Скажите… Ведь лечение в вашей клинике очень дорого стоит?

– О да. У нас одна из лучших клиник в Англии, а то и в Европе. Доктор Лежен раньше работал во Франции и Бельгии, но мистер Стил переманил его к нам, когда только построил клинику. Мы специализировались на неврологии и невропатологии – ну, сами понимаете, мисс Стил… Но потом мистер Стил расширил клинику, теперь у нас лечат практически все.

– Мисс Кларисса лежала здесь?

– О нет. Она ведь вовсе не больна. Небольшие отклонения в психике, только и всего. Доктор Лежен вообще считает, что в наше время полностью нормальных людей нет.

– Однако… Смелое предположение.

– Что вы, мисс! Доктор Лежен – гений. Наша жизнь и в самом деле не сахар. Стресс на стрессе, одна ситуация за другой. Вот и получается, что отклонения в психике есть у всех. А мисс Кларисса, она душечка. Добрая, веселая – чистое дитя. Вы отдыхайте, мисс Колмен, вам надо много спать.

После ухода сиделки Грейс решила последовать ее совету и отдохнуть, но до того, как она заснула, в голову лезли самые разные мысли. Потом пришли воспоминания, и она вспомнила белоснежное чудо в оборочках, звонкий смех, несуразный веер, хлопающий по упитанному бедру – и неожиданная отчаянная грусть в серых глазках вечного ребенка, Клариссы Стил.

Она просила стать ее секретаршей… Почему племянник не наймет ей сиделку-компаньонку? Деньги позволяют. Наверное, Кларисса не захотела, ведь ей нужно доверять человеку, который будет с нею рядом…

Стенли Рочестер. Он, кажется, милый. Лицо такое… лошадиное. Симпатичное, в общем. А то, что он всегда молчит – так это он просто не успевает вставить слово. Кларисса такая болтушка…

Грейс заснула.

Через пару дней ее выписали. Клара Манзани приехала за подругой на такси, однако, когда они осторожно спустились вниз, сопровождаемые целой кавалькадой сиделок и медсестер, их ждал сюрприз. Обычное лондонское такси исчезло, на его месте стоял сверкающий, как зеркало, в котором отражается солнце, и длинный, как крокодил, «кадиллак» цвета «мокрый асфальт». При виде роскошного авто Грейс замерла на предпоследней ступеньке – вышло эффектно, потому что одновременно из «кадиллака» вышел шофер, больше напоминающий адмирала, и галантно распахнул заднюю дверцу.

Клара за спиной Грейс шептала что-то энергичное по-итальянски. Судя по экспрессивности – НЕ МОЛИТВУ.

Естественнее всего на шикарное авто отреагировал персонал клиники, что, впрочем, было понятно. Завсегдатаи рейсовых автобусов здесь лечение не проходили.

Автомобиль величаво поплыл по песчаной аллее, Клара возобновила свои охи и причитания, а Грейс жадно, хотя и осторожно, вертела головой, желая хотя бы напоследок рассмотреть то удивительное место, где располагалась клиника «Гортензия».

В отличие от Лондона с его черно-серо-белой гаммой, здесь царила настоящая английская зима. Белоснежные покровы окутывали пологие холмы, только вечнозеленые падуб и остролист оживляли своей темной зеленью графически безупречный пейзаж.

Сама клиника помещалась в громадной усадьбе восемнадцатого века. Таких роскошных, времен Регентства, дворцов навалом по всей Англии, но большинство владельцев с трудом сводят концы с концами, и величавые здания ветшают, осыпается лепнина, темнеют лица мраморных атлантов и кариатид, мох и плющ постепенно скрывают и разъедают мрамор ступеней и террас…

Усадьба «Гортензия» была белоснежной и пышной даже сейчас, зимой. Заботливо и аккуратно укрытые от холодов фонтаны, садовые скульптуры, аккуратно подстриженный кустарник, посыпанные песком аллеи и дорожки – все здесь выдавало наличие ответственных и профессиональных садовников, а состояние здания говорило о том, что на ремонт денег здесь не жалели. Грейс даже с некоторым сожалением смотрела на удаляющийся особняк. В первый и, вероятно, в последний раз довелось ей пожить в настоящей английской усадьбе, пусть даже и по такой экстремальной причине…

Потом вокруг потянулись поля и перелески, затем начались деревушки и поселки, и наконец замелькали хорошо знакомые Грейс с детства лондонские предместья. Девушка посмотрела на часы: дорога заняла без малого два часа, так что, учитывая направление, можно было почти с уверенностью сказать, что клиника находилась где-то в районе Севенокса.

На узких улочках старого Лондона «кадиллак» совсем замедлил свой ход, однако все дороги когда-нибудь заканчиваются, и вскоре Грейс Колмен и Клара Манзани уже поднимались по выщербленным каменным ступеням многоквартирного дома из красного кирпича. Клара, несмотря на протесты Грейс, волокла сумку с ее вещами и продолжала что-то бормотать.

«Кадиллак» уехал, осторожно фырча мотором, и тогда Клара остановилась возле самых дверей. Лицо ее вдруг сделалось воинственным и решительным.

– Грейси! Тебе не холодно?

– Нет, что ты. К тому же мы уже дома…

– Я к тому, что нам надо поговорить!

– Ну так сейчас дома и поговорим…

– Нет! Не дома! Здесь.

– Хорошо, хорошо, почему ты нервничаешь?

– Потому что…

Достойная дочь Италии, Клара совершено не умела скрывать своих истинных чувств. Сейчас на полном краснощеком ее лице ясно читалось: «Я растеряна, я смущена, я не знаю, как сказать то, что должна!» Грейс с легким вздохом уселась на деревянную скамейку, чья спинка была с величайшим усердием украшена художественной резьбой. Если бы не то обстоятельство, что большинство надписей были нецензурными, скамейка вполне могла рассчитывать в далеком будущем на место в каком-нибудь музее…

– Клара, что случилось?

– Ты только не волнуйся!

– Если ты будешь продолжать в том же духе, я не только разволнуюсь, я в обморок упаду. Говори.

– Хорошо. Да! Вот! Короче, когда ты… с тобой это все произошло, я узнала только на следующий день. Конечно, психовала страшно, но когда мне ОН позвонил и сообщил, что случилось, я вообще обалдела! А потом он приехал.

– Кто?

– И сегодня он тоже приехал! И сейчас он сидит там, наверху, чтоб мне лопнуть, а я проспала и даже не убрала постель, а в кухне висят на веревке наши с тобой трусы и лифчики!

– Клара…

– И не смей сразу говорить «нет»! Он мне все рассказал. Не думаю, что в этом есть что-то непристойное! Глупо так думать! Вполне достойный человек!

– ДА КТО?!

– Ты чего кричишь? Я разве не сказала? Дэвид Стил. Твой босс.

Грейс ахнула. Клара торопливо замахала руками, отчего в воздух взметнулся снег с перил крыльца.

– Ты просто его выслушай! В конце концов, ты ему тоже должна! Ты хоть представляешь, сколько стоит один день в такой клинике? А две недели? А все эти цветы? «Кадиллак»?

Грейс зажмурилась. Надменное лицо Дэвида Стила всплыло в памяти мгновенно и ярко, но, хоть убей, не получалось представить его сидящим в их с Кларой комнатушке, где повсюду театральные эскизы, обрывки материи и обрезки кожи, манекен, неприлично разрисованный Клариными друзьями-актерами, продавленный диванчик, сломанные стулья…

И посреди всего этого сейчас сидит высокий худощавый человек с серыми глазами. Идеальный костюм, белоснежная рубашка, безукоризненный пробор. И брезгливо искривленные губы. Можно не сомневаться: если уж он досидел до их возвращения, то наверняка и позы не переменил. Возможно, даже подстелил на стул газету или носовой платок. Так и сидит…

Грейс молча поплелась за Кларой, а той явно полегчало после того, как страшная тайна свалилась с ее души. Клара только что птичкой не заливалась.

Через несколько минут они уже стояли в своей крошечной прихожей, раздевались, и тогда из кухни донесся хорошо знакомый голос Дэвида Стила, который произнес следующие слова:

– Клара! А это все сливки, которые у нас есть?!

4

Грейс ослабла и прислонилась к стенке, а нахалка Клара бодро завопила в ответ:

– Там еще внизу должен быть пакет, в овощном ящике. Я покупала вчера!

– Отлично! Кофе готов!

С этими словами из кухни появился Дэвид Стил – либо человек, до крайности на него похожий.

Этот человек был намного моложе. Темные вьющиеся волосы были слегка растрепаны. Рукава тонкого шерстяного свитера высоко закатаны, руки мокрые.

Этот человек был в потертых джинсах. Под пресловутым тонким свитером на человеке была спортивная трикотажная толстовка.

А еще на этом человеке был ее собственный, Грейс, передник. Привезенный ею от мамы. На переднике были изображены Малютка Бо Пип, Ухти-Тухти и Говорящее Дерево.

Грейс Колмен застыла на месте, а Человек, Похожий на Дэвида Стила, дружески поцеловал в румяную щеку Клару и слегка смущенно улыбнулся Грейс.

– Не успел накрыть стол, виноват. С возвращением, мисс Колмен.

– Спа… а… си… бо…

– Ох! Проходите же скорее и садитесь. Клара, ничего, что я слегка посвоевольничал?

Это он про гостиную, с трудом поняла Грейс, входя в комнату. Клара сказала, что даже кровать не успела убрать, а сейчас здесь сверкающая чистота, какой сроду не было в их доме.

На низком столике, обычно служившем Кларе во время создания эскизов костюмов, было накрыто на троих. Чашки, молочник, сахарница, печенье в вазочке, масло, тосты. Накрыто красиво, умело. Из кухни доносился божественный аромат свежесваренного кофе.

Ошеломленную Грейс усадили на диван, налили кофе, намазали тост маслом. После этого Клара уставилась на нее с умилением, а Дэвид Стил с тревогой. Грейс неловко улыбнулась.

– Пожалуйста, не смотрите на меня вы оба… ТАК.

– Извините, Грейс. Вероятно, вы немного удивлены…

– Немного удивлена? Я ошарашена – это чуть точнее. Мне кажется, что я сошла с ума. Я не понимаю, как мне реагировать на все происходящее.

Клара фыркнула, а Дэвид Стил – вот новость! – смутился, словно школьник.

– Видите ли… Это ужасное, конечно, нахальство, но за эти две недели мы с Кларой… с мисс Манзани… практически подружились.

– Он примчался сюда на следующий день после вечеринки! Я как раз собиралась влезть на люстру от тревоги – и тут звонок в дверь. Я так и обалдела!

– Прекрасно тебя понимаю. Я бы тоже обалдела.

– Ты – что! Для тебя он – Большой Босс, тебе сам Бог велел. Я обалдела по другому поводу. Такой шикарный парень, костюмчик, ботиночки, галстук – а волосы дыбом, взгляд безумный, и начал как раз так, как ты особенно не любишь. Вы, говорит, только не волнуйтесь…

Грейс не удержалась от смеха и перевела взгляд на Дэвида Стила. Тот смущенно улыбнулся в ответ.

– Честно говоря, я здорово перепугался в тот вечер, мисс Колмен.

– Зовите меня Грейс, ладно?

– Хорошо. Спасибо. Знаете, тогда уж и вы меня – Дэвид. С Кларой мы уже на ты.

– Но я – ваша подчиненная.

– Не здесь и не сейчас. В данный момент я ваш гость, к тому же непрошеный.

– Ох, перестаньте, а то мы сейчас запутаемся в этикете. Идет, давайте по именам. Так что же произошло? Вы не думайте, я не сумасшедшая, просто после этого сотрясения все у меня немножечко перемешалось в голове. Я помню вечер, помню мисс Стил, помню, как мы с ней разговаривали – но дальше тьма.

Дэвид серьезно кивнул.

– Верно. Тьма – самое подходящее слово. Для меня-то вообще все было, точно гром с ясного неба. Мы со Стенли к тому времени искали Клариссу… Грейс, вы ведь уже немного знакомы с ней, верно?

– Совсем немного, но уже могу сказать, что она замечательная. Очень искренняя, добрая и жизнерадостная.

Дэвид усмехнулся.

– Иными словами, полная противоположность мне – снобу, зануде и сухарю. Я помню, как вы меня отчитали на вечере.

Грейс закрыла лицо руками и осторожно потрясла головой.

– Не напоминайте! А то я умру от стыда. Вы столько для меня сделали…

– Не надо об этом. Так вот, Кларисса. Мы обошли все залы, а потом кто-то из охранников выглянул на служебную лестницу и услышал стоны. Признаюсь, сердце у меня тогда упало.

– Она сильно ушиблась?

– К счастью, вообще не ушиблась. Вы ее спасли. Приняли удар на себя. Кларисса упала прямо на вас… что само по себе достаточно опасно.

Грейс невольно улыбнулась, вспомнив кругленькую фею в белом. Дэвид Стил продолжал:

– Она не могла подняться от страха, только и всего. И все твердила, что убила вас. Вы же лежали вся белая и не приходили в себя, как мы ни старались привести вас в чувство. Среди гостей было несколько врачей, но и они оказались бессильны, тогда я отвез вас на своей машине в клинику…

Клара суровым голосом изрекла:

– Надо было вызывать «скорую»! Эта ваша клиника в двух часах от Лондона.

Дэвид повернулся к ней и серьезно возразил:

– В ночь сочельника «скорую» можно ждать очень долго, а я был на «БМВ». Мы добрались за полчаса.

– Ага! И ты, небось, нарушил все мыслимые и немыслимые правила!

– Кроме того, я уверен в своей клинике. Я сам приглашал туда врачей, я закупал оборудование, я знал, что там наверняка помогут.

Грейс вздохнула.

– Это, наверное, очень дорого…

Дэвид посмотрел на нее с очень странным выражением.

– Вы думаете, Грейс, что я способен экономить на человеческой жизни и здоровье? Тем более – на здоровье человека, который спас мою тетку? Упади Кларисса с лестницы – она наверняка сломала бы себе шею.

– Перестаньте. Все уже позади.

– Но не для вас. Сотрясение – штука опасная, и вам пока нельзя возвращаться на работу.

Клара многозначительно закашлялась, и Дэвид Стил бросил на нее быстрый и слегка панический взгляд. Итальянка поднялась с кресла и отправилась на кухню со словами:

– Пойду, достану из морозилки курицу. Тебе нужен бульон!

Она ушла и демонстративно прикрыла за собой дверь. Стил немного нервно потер руки и осторожно начал:

– Грейс, честно говоря, я не знаю, как начать этот разговор…

Девушка тихо ответила:

– А вы попробуйте с самого начала.

– Да, вы правы. Видите ли, все эти две недели, пока вы были без сознания, я не находил себе места. Приезжал в больницу, потом сюда, к Кларе. Посещение разрешили всего несколько дней назад, тогда я смог привезти Клару…

– Вы так много делали…

– Я же просил, не надо об этом. О чем я говорил? Да, эти две недели. Видите ли, Кларисса буквально каждую минуту о вас вспоминает.

– Правда?

– Вы ей страшно понравились. Даже нет, не то. Нравятся-то ей почти все. Она очень доброжелательна к людям. Но вы – вы внушили ей доверие. Понимаете… вы не считайте ее умственно отсталой!

– Что вы! Я и в мыслях этого не держала.

– Она немного… не выросла, только и всего. Вернее, не повзрослела. Не приобрела цинизма, не научилась врать. Соображает она хорошо, читает, пишет – замечательно, но в отношении к миру и людям она сущий ребенок. Однако Кларисса прекрасно чувствует чужую неискренность. Знает на самом деле, кто к ней как относится. Не обижается на тех, кто считает ее недоразвитой, но старается держаться от них подальше. Вы внушили ей доверие.

– Я правда очень рада…

– Погодите, Грейс. Мне нелегко, потому что все это немного… неожиданно, что ли. Одним словом… не сердитесь на меня и на Клариссу, но… она очень просила меня предложить вам… Не согласитесь ли вы занять место ее личного секретаря?

Грейс в смятении опустила глаза. Она понятия не имела, как должна реагировать на это предложение. С одной стороны – многие, наверное, мечтали бы о такой возможности. С другой – неужели университет, споры с мамой, вообще все-все-все в ее жизни было только для того, чтобы оказаться в роли няньки для…

Прекрати, строго сказала внутренняя, беспощадная Грейс Колмен. Не смей, слышишь! Не смей уподобляться тем, кто считает Клариссу Стил слабоумной. Ты ведь знаешь, что это не так. Ты видела грусть в ее глазах, ты с ней разговаривала. Тебя тронули и поразили ее слова об одиночестве. Так почему же ты сейчас готова предать ее доверие?

Дэвид Стил по-своему расценил ее молчание и торопливо заговорил снова.

– Есть еще кое-что. И я снова попрошу вас постараться понять меня правильно. Кларисса большая фантазерка. Мужчин и серьезных романов в ее жизни не было, однако романтические мечтания… короче говоря, мой отец и я всегда опасались, что на ее пути однажды встретится какой-нибудь негодяй, который захочет обмануть ее, прикинуться влюбленным…

– Вы считаете, что в вашу тетушку нельзя влюбиться?

Дэвид посмотрел на нее спокойно и почти сурово. На секунду в его глазах промелькнуло прежнее высокомерие. А потом он сказал тихо и просто:

– Кларисса Стил, моя тетка, одна из самых обеспеченных женщин Англии. На ее счете лежит около полумиллиона фунтов стерлингов. За такой куш готовы побороться многие. И дело вовсе не в том, что в каждом ее кавалере я ищу мерзавца. Просто один такой мерзавец уже есть. Поверьте, я знаю, о чем говорю. У меня есть своя служба безопасности, да ей и не пришлось сильно трудиться в данном случае. Некий Марко Санти, альфонс и жиголо…

Грейс вскинула голову.

– Не думаю, что имею право знать ваши семейные тайны, мистер Стил!

– Не сердитесь. Обстоятельства сложились так, что мне предстоит долгая деловая поездка в Латинскую Америку. Обычно я брал Клариссу с собой, но на этот раз мне придется ездить по довольно диким местам и жить в походных условиях. На время моей отлучки Кларисса останется одна. Разумеется, Стенли Рочестер будет за ней присматривать, но это не совсем то, что нужно.

Грейс начала медленно приподниматься с дивана. Возмущение закипало в ней огненным шаром.

– Вы что же, мистер Стил, предлагаете мне роль соглядатая при вашей тетушке? Шпионить? За кого вы меня принимаете?!

Он сокрушенно покачал головой.

– Я этого и боялся. Боялся, что вы меня не поймете. Послушайте, Грейс. Ни о каком шпионаже речи не идет. Прежде всего, я выполняю личную просьбу Клариссы и прошу вас хотя бы некоторое время пожить в нашем доме в качестве секретаря и друга Клариссы. Со своей стороны я тоже буду этому рад, потому что вижу, как ей бывает одиноко и тоскливо, а сам я не могу постоянно быть рядом с ней. Что же касается этой истории с Марко Санти… Грейс, умоляю, поймите меня. У меня есть все основания опасаться его. Он не оставляет своих попыток увезти Клариссу. Находит способы переписки. Внушает ей всякую чушь, в которую она с восторгом верит.

– Сколько ему лет?

– Тридцать, возможно, чуть меньше или больше.

– Почему же вы не воспользовались своим положением и богатством, чтобы устранить этого Марко?

– Видимо, вы и впрямь считаете меня чудовищем. Что же прикажете делать? Убить его? Надавить на полицию и арестовать по ложному навету? Нанять громил и избить?