Текст книги "Агнесса. Том 2"
Автор книги: Лора Бекитт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Но сейчас он уже не желал смерти, он не хотел ни в рай, ни в ад, ни в пустоту небытия. Он хотел жить.
Прошло немало времени, прежде чем обессилевшие беглецы выбрались на твердую землю. Страх погони немного отпустил их: слишком уж безлюдны и дики были эти места.
Джек только сейчас с удивлением подумал о том, как же достало у них, отощавших и изможденных, сил проделать этот путь. Видно, их так опьянила свобода, так велико было желание вырваться навсегда из былого кошмара!
Втроем они расположились у костра. От него шел жар, а спину обвевало холодом. Чарли мучительно закашлялся; его знобило со вчерашнего дня, а в глазах появился нездоровый, лихорадочный блеск. Он еле плелся, доводя своих спутников до бешенства. Лучше всех, пожалуй, держался Дэн; напряжение бегства уже оставило его, и по своей природе, он, верно, не склонен был унывать.
– Жрать охота! – побаловался он. – Как выйдем на дорогу…
– Выйди! – зло перебил Джек, проверяя револьвер. – Но сначала на рожу свою посмотри…
– Куда же мы идем? – спросил Чарли. Вид у него был унылый: он совсем выдохся и не чаял ничего, кроме отдыха.
– Еще дальше, на север. Там есть один прииск, – сказал Джек. – Впрочем, вы можете идти куда хотите, – добавил он равнодушно.
– Нет уж! – процедил сквозь зубы Дэн. – Пока стоит держаться вместе. Хуже будет, если нас сцапают по одному.
– Почему? – спросил Чарли.
– А я не уверен в том, что ты меня не продашь!
– Да ну вас к черту! – произнес Джек. – Сгинули бы вы совсем. Без вас бы я вернее дошел.
– Сперва отдай то, что взял, – заметил Дэн. – Я, между прочим, ради этой штучки человека прикончил.
– Нашел о чем жалеть! Привычное дело, наверное, да? – злобно поддразнил Джек, но Дэн с неожиданной досадой ответил:
– Много ты знаешь! Для тебя, может, и так!..
Джек криво усмехнулся. Увидев эту усмешку и глаза, полные какой-то неведомой тьмы, Чарли вздрогнул, поняв, что перед ним некто весьма опасный, он такого и не встречал никогда.
– Мне как раз по пути с вами, – несмело произнес он. – Я позднее сверну.
– Куда это ты пойдешь? – поинтересовался Дэн.
– К своей матери.
– Вот и зря! – засмеялся Дэн. – Там-то тебя и схватят! Нельзя идти туда.
– Нет, – терпеливо возразил Чарли, – это вовсе не то место, где я жил прежде. После того, что случилось с нашей семьей, мать уехала в бывшую усадьбу. Там все заброшено уже много лет, вряд ли кто доберется туда, да никто и не знает, где это.
– А ты?..
– Я-то знаю…
– А что? – сказал Дэн. – Там мы бы могли отсидеться!
– Да, – обрадованно подтвердил Чарли (он очень боялся, что его бросят одного или убьют – непонятно, что еще хуже, в конце концов).
– Тогда вовсе незачем искать какой-то прииск. По-моему, нам придется сделать порядочный крюк. А, Джек? У тебя там что, кто-нибудь есть?
Джек смотрел вниз, на землю. Он часто смотрел так, себе под ноги, а потом, когда внезапно поднимал глаза, окружающие обычно невольно отшатывались.
– Нет…– чуть поколебавшись, ответил он. – Но мне нужно попасть туда.
Тут у Дэна мелькнула догадка, заставившая его вздрогнуть.
– А может, ты там золото припас, а? Оно б нам здорово пригодилось!
И по его лицу было видно: какой бы он ни услышал ответ, не имеет значения, ничто не сможет разубедить его в правильности этой догадки.
До прииска они добрались к вечеру следующего дня.
Было уже темно, когда они брели по раскисшей от дождя дороге, но Джек – он сам удивился – помнил здесь все до мельчайших подробностей, может быть, потому, что все эти годы мысли его постоянно устремлялись сюда.
Поселок значительно разросся, но в центре мало что изменилось. Ветхий двухэтажный домик по-прежнему стоял там, и фонарь все так же раскачивался под навесом, с жалобным скрипом разгоняя тьму. Беглецы прокрались к дому по задворкам и теперь стояли у задней стены, прислушиваясь ко всему, что делалось вокруг, На дворе было тихо, а в доме приглушенные голоса раздавались лишь в верхнем этаже. Безумная мысль мелькнула у Джека: казалось, протяни он руку – и вернется все, что было тогда, восемь лет назад, словно время стояло на месте именно здесь, ожидая его возвращения.
Внизу, в трех маленьких окнах, горел слабый свет. Один раз в окне появились очертания женской фигурки, но никаких звуков из комнатки не доносилось. Вероятно, кроме девушки там не было никого. Джек попытался заглянуть в окошко, но ничего не получилось плотные шторы.
Они стояли под дождем, стуча зубами от холода, пока наконец не лопнуло терпение.
– Что ж, рискнем? – Джек сжал в руке оружие. – Стойте пока тут.
– А если там еще кто-то?..
– А если нет – поедим, согреемся и, возможно, достанем одежду.
Соблазн был настолько велик, что ни Дэн, ни Чарли не стали больше возражать и предоставили Джеку право действовать как заблагорассудится.
Джек приблизился к двери и негромко постучал. Сразу же изнутри послышались шаги, и тонкий голос спросил:
– Кто?
Джеку показалось, что он узнал девушку.
– Открой, Элси, свои, – наугад решительно произнес он.
Из-за шума падающей с неба воды нельзя было хорошо различить знакомый голос, но девушка услышала свое имя и, помедлив секунду, отворила. Она не смогла тут же захлопнуть дверь – Джек, быстро подавшись вперед, успел войти.
– Тихо, не кричи, – сказал он ей, но она и так не могла ничего вымолвить от внезапного страха, лишь глядела на него во все глаза. Это действительно была Элси. Джек узнал ее, несмотря на то, что она сильно изменилась: стала совсем взрослой девушкой, еще немного выросла, хотя повадки ее остались прежними, как и выражение некрасивого, узенького, будто мордочка лисички, лица.
То, что первым встреченным им на прииске человеком оказалась девушка, которую он знал еще восемь лет назад, сильно обнадеживало Джека. Он оглядел комнату и, убедившись, что кроме Элси в помещении никого нет, позвал своих спутников. Увидев их, Элси задрожала еще больше и отступила в глубь комнатки, прижимаясь к стене. Беглецы вошли, все мокрые, пошатываясь от голода и усталости.
– Не бойся, никто тебя не тронет. Где миссис Бингс? – спросил Джек. Он запер дверь на задвижку и тяжело опустился на стул возле камина. Дэн и Чарли расположились тут же. Элси стояла напротив них, прислонясь к стене, и видно было, как дрожат ее колени.
– Ты никого не ждешь? (Девушка помотала головой). – Садись! – кивнул Джек.
Элси покорно присела на краешек стула.
– Миссис Бингс где? Здесь, в доме? – повторил Джек.
Элси взволнованно дернулась и опять чуть заметно покачала головой.
– Где же она?
– Миссис Бингс умерла, – выдавила девушка через силу.
– Вот как? И давно?
– Пять лет назад.
– Кто же теперь здесь живет?
– Я. А наверх пускаем жильцов.
– Так она оставила дом тебе? – сказал Джек. Как будто это было так уж важно.
Все вопросы он задавал медленно и мрачно; лицо его, находящееся в тени, выглядело еще страшнее, чем при свете дня. Он сам не знал, зачем намеренно затягивает разговор о том единственном, что его волновало; наверное, именно потому, что слишком многое зависело от ответа девушки.
А Элси тем временем начала приходить в себя. Ей не пришло в голову полюбопытствовать, откуда ее может знать этот странный собеседник, девушка видела только, что зла он причинять как будто не собирается. Перед ней были не грабители и не бродяги – лишь это она и сумела понять.
– Нет, – ответила она, – дом и все вещи миссис Бингс завещала брату, мистеру Лавилю, а я осталась служить у него.
– Слушай, Джек! – вмешался Дэн. – Прикажи-ка ей принести нам чего-нибудь пожрать. Я подыхаю с голоду.
– Верно. Слышала, Элси? Давай-ка, побыстрее!
Он положил оружие на стол. Элси вскочила.
…Пока они с жадностью утоляли голод, девушка боязливо смотрела на них из угла, не смея двинуться с места. Кажется, до нее начинало доходить, кто ее нежданные гости: в глазах Элси явственно отразился ужас.
– Послушай, ты! – обратился, к ней Дэн. – А чего покрепче у тебя нет? Виски?
Она быстро мотнула головой.
– Нет? А если подумать? – Джек так взглянул на нее, что она задрожала. – Смотри, если наврала…
Элси полезла под кровать и извлекла на свет бутылку. Дэн вырвал ее, из рук девушки, и Элси безвольно опустилась на стул.
– Это виски Джима Лавиля, – робко сказала она.
– Ну и что? – произнес Джек, выбивая пробку. – У Лавиля этого добра полно!
Элси успокоилась. Как ни была она глуповата, но все же подумала о том, что гости, возможно, хлебнув виски, заснут, и тогда хозяйкой положения станет она. Но Джек, однако, тоже был начеку. Отняв бутылку у Дэна, которого и так клонило в сон от усталости, еды и тепла, он схватил вдруг Элси за руки и притянул к себе. Он продолжал сидеть на стуле, а девушка стояла перед ним на коленях и смотрела глазами, полными слез.
Он долго разглядывал ее. А ведь и Агнесса тоже, наверное, изменилась. Он помнил Агнессу семнадцатилетней девчонкой, но теперь ей уже двадцать пять – взрослая женщина… Джек сильно сжал запястья Элси: да, минуло столько лет, суждено ли ему встретиться с Агнессой неведомо, но, как бы там ни было, ясно одно: та девушка и те незабываемые времена утрачены навсегда! Если они и свидятся теперь, то как два новых человека. И сумеют ли сойтись как прежде?!
И все ж его не оставляла воистину сумасшедшая мысль и надежда: вот сейчас Элси скажет, что Агнесса здесь или сообщит ее адрес… где-нибудь совсем поблизости… и он пойдет к ней, и увидит ее, такую, какой помнил нескончаемые восемь лет!
– Послушай-ка, Элси, – начал Джек нерешительно, словно боясь чего-то, – из прежних кто остался тут?
Элси не поняла вопроса. Было слышно, как сильно бьется ее сердце.
– Восемь лет назад здесь была девушка, Агнесса Митчелл. Помнишь ее? Угловая комната слева.
– Нет, – прошептала она.
– Да вспомни, дура! Она не одна жила, с ней был еще парень Джек, а ты, когда она однажды заболела, ты сидела с ней в комнате. Помнишь?
– Нет.
Джек чертыхнулся в досаде: он не мог понять, как можно забыть такие подробности.
– Вспомни, слышишь, иначе хуже будет! – пригрозил он и силой заставил ее посмотреть себе в лицо.
Элси вздрогнула, как подстегнутая, в расширенных от страха зрачках заплясало пламя.
Джек отпустил ее руки, сообразив, что угрозами тут мало чего можно добиться.
Элси немедленно вернулась на прежнее место, там она чувствовала себя безопаснее.
– Напротив жила Гейл Маккензи, ты ее побаивалась. Ее все еще называли королевой прииска, – сказал Джек, пытаясь заставить девушку напрячь память.
– А! – Гейл Маккензи Элси помнила. – Мисс Маккензи уехала очень давно.
– А я тебя о мисс Митчелл спрашиваю!
Вероятно, Элси что-то такое вспомнила: об этом говорило ее прояснившееся лицо.
– Мисс Митчелл тоже уехала, – сказала вдруг она.
– Куда?! – выдохнул он, впиваясь в нее взглядом.
– Я… я… не знаю…
Его лицо исказилось, словно сведенное судорогой, он так сильно сжал сцепленные пальцы рук, что они хрустнули.
– Когда она уехала?
– Очень-очень давно. Кажется, следом за мисс Гейл, – ответила Элси, с содроганием вглядываясь в собеседника. Глаза у него были сейчас как у безумца. Он улыбнулся, вымученно и недоверчиво.
– Она, может быть, писала? Где же она сейчас?
– Я не помню, писали ли, у меня нет никаких писем. Она никогда больше не приезжала сюда. Я не знаю, где она, – печально произнесла девушка.
Джек почувствовал вдруг, как сдавило виски, перед глазами запрыгало что-то; его будто бы внезапно ударили по голове чем-то тяжелым – он не знал, или это от выпивки, или от навалившегося вдруг черной пустотой тягучего отчаяния. Он не знает, где она!!! Да где ж ее теперь искать?!
– А золотишка ты тут не припасла? – спросил Дэн у Элси. – Нам бы оно пригодилось. – Он проснулся и теперь шарил па комнате ищущим взглядом. – Спроси у нее, Джек! Слышишь?
Джек не ответил. Схватив пустую бутылку, он изо всех сил швырнул ее в стену – осколки брызнули на пол, и, откинувшись на спинку стула, разразился безумным хохотом, а после, вскочив, вцепился в Элси и начал трясти ее, повторяя:
– Ты дура, дура безмозглая, будь ты проклята! Где ж я теперь ее найду!
Элси рыдала, Чарли недоуменно смотрел на происходящее, Дэн глупо усмехался. Джек выпустил наконец Элси, и та, плача, забилась в угол.
Джек сидел как потерянный, с остановившимся взглядом и непередаваемо жутким выражением лица. «А наверху, наверное, – думалось ему, – все по-прежнему: и столик, и камин, и немного узкая для двоих кровать, на которой они лежали, тесно прижавшись друг к другу… И всякий раз так бешено стучали сердца! А Агнесса, его Агнесса! Как смотрела она своими зелеными глазами!» И сотни картин их прежней, далекой, и, как казалось ему теперь, невыразимо прекрасной жизни вставали в его памяти. Восемь лет он гнал их прочь, думая, что ничего подобного ему уже не суждено испытать, а потом понадеялся было…
Джек слабо застонал, кусая губы: судьба жестоко обманула его, выпустив не на свободу, а словно бы в другую такую же тюрьму, только побольше. Те же душевные муки, та же ужасная пустота… Он будто бы помешался за эти годы на одной-единственной мысли; столь длительно копившееся напряжение неизвестности вдруг то ли разом схлынуло, то ли, напротив, усилилось – во всяком случае, это причиняло ему невыносимую, почти осязаемую боль.
Прошло минут десять. Джек сидел неподвижно, глядя в огонь. Элси постепенно затихла в своем углу.
Дэн встал и подошел к Джеку.
– Что ты намереваешься делать дальше? – спросил Дэн, кладя руку на его плечо. – По-моему, надо уходить, здесь довольно опасно. И что делать с девчонкой, вдруг она тут же на нас донесет? Эй ты! – повернулся он к Элси. – Сможешь дать нам одежду?
– Какую? – жалобно спросила Элси. Дэн разозлился.
– Такую, чтоб быть похожими на людей, нормальных людей!
Элси не верила, что это возможно, но кое-что смогла разыскать: кое-какие вещи Джима, какое-то старье. Ее гости обрадовались и этому; арестантские лохмотья были сброшены и сожжены.
Дэн сразу почувствовал себя увереннее; заметив странное оцепенение Джека, он подошел к столу с явным намерением взять оружие. Джек поднял голову.
– Уйди, – сказал он. – Пошел вон!
– Нет! Думаешь, я забыл, как ты шарахнул меня по голове этой самой штукой! – взвился Дэн, хватая револьвер. – А ну, где твое золото? Говори! – Он взмахнул рукой. Ярость придавала его бледному лицу немыслимо зловещий вид привидения.
– Золото тебе?! – прошипел Джек. – На, держи!
Недолгое спокойствие сменилось приступом бешенства, и он, поднявшись, пнул Дэна в живот так, что тот повалился на пол, а Джек немедля набросился на него сверху – завязалась борьба.
Чарли, снова оказавшийся в роли наблюдателя, не шевельнул и пальцем, ожидая исхода поединка.
Их отрезвил звук хлопнувшей двери. Мигом отпустив друг друга, они вскочили; Джек кинулся следом за Элси.
– Как это она сбежала? – произнес Чарли. – Я и не заметил…
Дэн порывисто обернулся к нему.
– Да?.. А где ты был? Не мог уследить за девчонкой!
– А вам не нужно было кидаться друг на друга и грызться, как псы! – огрызнулся Чарли.
Дэн разозлился и ударил Чарли кулаком в лицо. Тот не устоял на ногах; из разбитой губы его потекла кровь, а в глазах вспыхнула злоба. Он поднялся с намерением броситься на Дэна, но Дэн опередил его, ударив еще раз.
– Хватит! – раздался окрик. Джек втащил в дверь упирающуюся Элси. Она цеплялась за все, что попадалось на пути, а Джек, потерявший достаточно сил, с проклятиями заставлял ее двигаться дальше.
– Ты что, с ума спятил! – задыхаясь, проговорил Джек, обращаясь к Дэну. – Если он не сможет идти, ты его потащишь на себе?!
– Я… я… смогу, – запинаясь, произнес Чарли и, ухватившись за стол, поднялся.
Джек меж тем отшвырнул Элси.
– Все, – заключил он, – надо уходить.
Девушка захныкала, глядя на них умоляющими глазами:
– Не убивайте меня, не убивайте!
Джек поморщился: стало быть, теперь его воспринимают как человека не просто способного, а желающего убить.
– Заткнись! – бросил он. – Никто тебя не тронет! Только не вздумай болтать! Мы у тебя не были, ты нас не видела, ясно?
Девушка с готовностью закивала головой.
– Ты думаешь, этого достаточно, чтоб заставить ее замолчать? – Дэн.
– А что еще нужно? Сможешь убить ее – убей! – заявил Джек. А нет – так молчи, понял? Элси, – добавил он, поворачиваясь к девушке: – запомни: если проболтаешься – тебе конец. Найдутся люди, которые сделают то, чего не сделали мы. А будешь молчать, тебя ждет спокойная жизнь… как раньше.
Он помнил, что Элси пуглива и легковерна; разговаривая с нею, Джек постарался придать своему лицу как можно более устрашающее выражение; впрочем, для этого не требовалось особых усилий.
– Стой, – сказал Дэн, когда они направились к выходу. – А где твое золото, Джек?
Джек обернулся, посмотрев на него ледяными глазами, и Дэн увидел, что он беззвучно смеется. Так смеется, наверное, сама смерть.
ГЛАВА IV
Все огни погасли вдали, впереди лежал край безлунный и безлюдный, темная пустыня, где едва ли можно отыскать дорогу, что приведет к дому, в котором есть приют и покой.
Покинув прииск, Джек ощутил себя сломленным и потерявшимся навсегда: единственная тропа не привела к желанному свету, он оказался перед глухой стеной. Он понимал, что Агнесса, скорее всего, считает его погибшим, что у нее наверняка давным-давно есть семья, и возможно, она уже позабыла о нем. Да и что было помнить? Когда-то она решилась на бегство с ним, бросила ради него все, но из-за этого жизнь ее пошла наперекосяк! А ведь он хранил надежду на ее верность, хранил, хотя и знал, сколь это нелепо: разве он думал, что встретится с нею? Джек не признавался в том, что обманывает себя: думал, надеялся, верил, – есть вещи, в которых человек просто не в силах себе отказать. Он знал, что не выжил бы без надежды, должно же было хоть что-то сохраниться неприкосновенным, хотя бы какой-то маленький островок прежнего мира; у него не хватило бы сил разрушить свою единственную опору и крепость. Он берег ее восемь лет, а теперь смотрел, как одна за другой рушатся стены, и бессилен был что-либо сделать.
Где он мог отыскать Агнессу? Мир слишком велик. Нитей не было.
Джек сознавал и другое: если когда-то он смог вызвать любовь Агнессы, то что сумел бы пробудить в ней теперь? Он понял, что должен не только желать, но и бояться встречи с нею. А если б (как бы ни было трудно поверить в это) Агнесса сказала: «Уходи, я не знала тебя никогда! У меня своя жизнь, тебе в ней нет места!»… Джек не обольщался: он никогда не был на высоте, но теперь упал так низко, как только можно было вообразить, а душа его умерла, словно сорванный ветром лист. Джек до сих пор не мог представить Агнессу в объятиях другого мужчины (ведь она принадлежала только ему, и отдать ее кому-то было бы столь же немыслимо, как поделиться с другими людьми своими глазами, голосом, сердцем), но он хорошо помнил слова обозленной Гейл Маккензи: «Ты мелко плаваешь, Джек, вот что я тебе скажу. И у тебя никогда ничего в жизни не будет, ничего и никогда! Даже Агнесса тебя бросит рано или поздно, клянусь! Она еще девчонка, но со временем поймет, что жизнь слишком коротка, и глупо тратить ее на такое заурядное существо, как ты!»
И все же, когда он проснулся ночью и увидел звездное небо, какое бывает летом или зимою, в мороз, и долго смотрел в него (ему казалось, что он вышел из подземелья и сто лет не видел неба, леса, реки), у него появилось чувство, будто не все еще потеряно, самое главное может вернуться назад.
И как в проблеске слабой надежды на возрождение мелькнуло перед ним то, что он никогда не посмел бы забыть: лицо Агнессы, ее зеленые глаза… И слова… Джек ясно вспомнил ее слова: «Я всегда-всегда буду с тобой, что бы ни случилось, Джек, клянусь тебе!» Ведь она обещала ему: даже если весь свет будет против него, и он будет проклят людьми безвозвратно и навсегда, даже тогда в ее сердце найдется для него уголок!
О, если б только найти Агнессу, если б найти! Тогда бы он напомнил ей о том давнем обещании!
Утром, когда пришло время продолжать путь, выяснилось, что Чарли едва держится на ногах.
– Что с тобой? – спросил Джек довольно грубо. Чарли порядком надоел ему своей способностью становиться обузой.
Тот замотал головой – «ничего», но видно было, что он болен всерьез и вряд ли сможет идти, – не прошли бесследно ночи на холодной земле, дождь и осенний ветер дневного пути.
Пожалуй, это был первый солнечный день; слабо шелестели золотые листья деревьев, по воздуху плыли тонкие, едва различимые глазом паутинки, и даже повеяло словно бы возвращенным из минувшего лета теплом.
Беглецы находились в лесу, недалеко от дороги; следуя вдоль нее, они надеялись двигаться, не блуждая и в то же время не попадаясь никому на глаза.
– Не убивайте, – с трудом ворочая языком, проговорил Чарли.
– Черт бы тебя взял! Делать нам больше нечего! – в досаде вскричал Джек, а Дэн рассудительно произнес:
– Нам нужно было тебя тогда убить, в первый же день. От тебя все равно одни хлопоты.
– Ты лучше скажи, как быть с ним теперь?
Дэн пожал плечами. Он стоял, глядя в сторону с-безразличным видом, и медленно отправлял в рот какие-то ягоды.
– Ты, скотина! – повысил голос Джек. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом: что-то горело в груди, и было, трудно дышать… И его злил Дэн, в лице которого он прочитал желание избавиться от надоевших, бесполезных спутников.
– Сам скотина! Я тебе еще тогда говорил: «Прикончи его!» А ты: «Патронов мало!»
– Я тебе тоже говорил: «Навязались вы на мою шею!»
– Я-то и без тебя обойдусь, – презрительно усмехнулся Дэн, – а вот с этим щенком тебе придется повозиться!
– Сам возись! – Джек отстранился от Чарли. Дэн немедленно последовал его примеру.
– Мне дела мало, я ухожу! – бросил он.
– Я тоже, но нам, думаю, не по пути, – ответил Джек.
Они тронулись в путь, оставив Чарли в кустарнике недалеко от дороги. Некоторое время им все же пришлось идти рядом. Джек поймал себя на мысли, что с удовольствием стукнул бы Дэна чем-нибудь посильнее, так, чтобы тот завертелся от боли. А этот, в кустах, тоже сам виноват: в конце концов, каждый отвечает за себя! Но, рассуждая так, Джек не мог не признать, что все-таки ему немного не по себе, как бы он, по своему обыкновению, ни старался забыть о случившемся.
– Эй, стойте! – раздался за их спинами слабый возглас.
Разом обернувшись, они увидели Чарли: бледный, с блуждающим взором воспаленных глаз, шатаясь, как пьяный, он приближался к ним.
Дэн пробормотал себе под нос какие-то ругательства и остановился, поджидая, а Джек пошел навстречу.
– Отведите меня к матери, – простонал Чарли, – это близко, я покажу дорогу. Не бойтесь, она там одна, я точно знаю!
– Кажется, мы так и хотели сделать…– все с тем же равнодушным спокойствием произнес Дэн.
Кое-как они поплелись дальше, поддерживая больного. Джек не смог бы определить, в каком мире они пребывают, в правильном или, напротив, в перевернутом, нелепом, но очевидно было одно: невероятное усилие требовалось для совершения нормальных человеческих поступков, все же дурное стало неотъемлемой частью и принадлежностью их жизни. И он уже не помнил, был ли когда-то другим.
Чарли сумел более или менее связно объяснить, как пройти к усадьбе, и к вечеру беглецы прибыли туда. Ни Джек, ни Дэн пока не представляли, куда направляться дальше, они давно проголодались, замерзли, поэтому остановка пришлась бы весьма кстати. Но они не ведали, что ждет их там, и решили действовать осторожно.
То, что Чарли назвал усадьбой, представляло собой запущенный дом с несколькими хозяйственными пристройками, часть которых давно обветшала, и с большим пустынным двором. Позади, вдоль холмов, тянулись поля, тоже покинутые и бесплодные. Между постройками гулял вольный ветер, и казалось, что здесь уже много лет никто не живет.
Возле крыльца спала большая старая овчарка, но люди не показывались.
– Что они там у тебя, вымерли, что ли? – сказал Дэн. – Я все обошел кругом, нигде никого.
Троица скрывалась в густом кустарнике, окружавшем двор.
– Что ж, я попробую зайти в дом, – предложил Джек. – Сколько можно ждать?
– Не надо, – возразил Чарли. – Я сам пойду. Там, кроме нее, никого нет.
– Ладно, иди…– согласился Джек.
Он навидался всего, не боялся ни тьмы, ни призраков, но все же ему показалось жутким это пустое место, где слышался только вой ветра. Дом, лишенный людей, часто становится страшнее самого глубокого и мрачного подземелья.
Потом они увидели, как на крыльцо вышла женщина в черном платье; безмолвная, черная, тощая, словно обглоданный сук, она, как показалось беглецам, ничуть не нарушила своим появлением этого пугающего безлюдья.
Чарли направился к дому неуверенной, спотыкающейся походкой; казалось, он вот-вот упадет, но он не упал и вскоре удалился на большое расстояние.
Ни Джек, ни Дэн не поняли, что закричала женщина в черном, когда заметила приближающегося к ней человека, они видели только, как она, взмахнув руками, мгновение стояла словно окаменевшая, а потом резко подалась вперед к обессилевшему Чарли, и они оба упали на колени, не разжимая объятий, и не двигались с минуту, а затем встали и, бережно поддерживая друг друга, побрели в дом, а вокруг них вертелась, сходя с ума от радости, большая серая собака.
Джек вспомнил Керби; вот кто обрадовался бы ему! Собаки – совсем особенные в своей преданности существа… Хотя, кто знает, насколько длинна их память? Зато известно, как коротка их жизнь: когда берешь в дом собаку, волей-неволей приходится мириться с тем, что когда-нибудь станешь свидетелем ее смерти. И Керби, должно быть, давно уже нет…
– Похоже, мы тут лишние, – мрачно произнес Дэн. Джек усмехнулся.
– Как и везде!
Женщина вышла из дома и направилась к ним. Она остановилась неподалеку от того места, где они прятались, и оглядывала кусты, чуть приподнявшись на цыпочки, и словно бы покачиваясь на ветру. Издали она казалась моложе, теперь же Джек заметил, что волосы ее у висков и надо лбом седые, а кожа вокруг усталых глаз испещрена морщинками. И все же нельзя было не заметить, что когда-то она была, должно быть, дивно хороша собой.
В просторной комнате с высоким темным потолком и бревенчатыми стенами стоял громоздкий длинный стол, за которым свободно могло поместиться человек двадцать; во главе его красовалось тяжелое сидение с резной спинкой. Все было покрыто толстым слоем пыли; безмолвствующее ныне воображение (способное производить лишь картины задержания и наказания за побег) не позволяло Джеку и Дэну представить, как из углов мрачного помещения вылетают, хлопая крыльями, зловещие черные птицы, но они ясно почувствовали некое непонятное неудобство. Оставаться здесь не хотелось,
– Садитесь, – пригласила женщина.
В углу комнаты в огромном камине горел слабый огонь. Собака лежала возле огня; завидев посторонних, она слегка приподняла голову, но не зарычала. Чарли здесь не было.
– Жаль, у меня нет хорошей еды, – ровным голосом произнесла женщина.
– Черт возьми, наемся ли я когда-нибудь досыта? – тихо сказал Дэн.
Однако и тем, что ему принесли (грибная похлебка, ягоды, пресные лепешки), он остался доволен, как и приготовленной постелью; утомленные беглецы долго отсыпались, благо, наряду с тревогой, внушаемой этим мрачным жилищем, в них поселилась уверенность: уж здесь-то их никто не сумеет найти.
Об этом сказала им и мать Чарли, когда Дэн и Джек, очнувшись от тяжелого сна, выползли из комнаты на полуразвалившееся крыльцо.
– Есть такие места, куда не очень-то легко проникнуть. И дело не только в том, что кругом лес и нет ни души…
Потом она рассказала о своем муже и сыновьях, из которых он сделал шайку грабителей: их всех повесили, и лишь младший, не успевший, по ее словам, ничего совершить, был отправлен на каторгу. Она говорила медленно и спокойно, не интересуясь, слушают ее или нет, говорила, скорее, самой себе. Взгляд ее оставался неподвижным.
Она была какая-то странная, слегка не в себе, живущая, похоже, в своем особом замкнутом полублаженном мире, она внушала людям особого рода опасение, заставляя их отгораживаться от нее как от чего-то чуждого и непонятного.
– Надо сматываться отсюда, – вполголоса произнес Дэн.
– Да, пожалуй, – согласился Джек. Его мысли сейчас текли медленно и лениво: мешало припекающее солнце… Лес, чистота неба и воздуха – настоящее блаженство, но порой его что-то словно кололо изнутри: нечему радоваться, совсем нечему, даже свобода вовсе не казалась свободой, он уже вроде бы свыкся с нею, она не опьяняла его и не приносила чудес.
– Все дело в том, что у нас нет денег, – пожаловался Дэн. – И достать негде! Что делать будем – ума не приложу!
Он, похоже, тоже освоился с новым положением, но, в отличие от Джека, воспрянул духом и стремился к достижению еще больших результатов.
– Деньги можно получать двумя способами, – сказал Джек, – работать или воровать. Но работать я не хочу, а воровать боюсь.
У него мелькнула мысль: а не остаться ли навсегда в этом заколдованном месте; непривычным и страшным показался ему предполагаемый выход в полузабытый большой мир. Мир, который наверняка не примет его.
– Парнишку этого здесь оставим? – спросил Дэн.
– Да, наверное…
– Старуха сказала: ему намного лучше, он поправится… А ты чем занимался-то раньше? – прищурив глаза от солнца, поинтересовался Дэн. Выглядел он по-прежнему страшновато, но это его, видимо, ничуть не занимало и не тревожило; вообще он был, как решил Джек, обычным простоватым парнем, изначально, по природе своей, незлобивым, с обычными, присущими каждому недостатками.
Джек вспомнил свое лицо, которое увидел в найденном осколке зеркала: в глубоко запавших глазах давно появился блеск недоверия и злобы, который не исчез и сейчас, он отталкивал и пугал, этот неспокойный взор светлых глаз, окаймленных синевой. Сероватого оттенка кожа обтягивала скулы, а сжатые губы были бескровны… Элси, видно, так и не узнала его, хотя это неудивительно, столько лет прошло. А Агнесса? Возможно, испугалась бы даже… Ведь зачастую один и тот же человек, встреченный несколько раз через большие временные промежутки, в различные периоды жизни, воспринимается как несколько разных людей.
– Я объезжал коней. Далеко отсюда, в Калифорнии, – ответил Джек на вопрос Дэна. И тут же вспомнил ослепительно-яркое время беспечной жизни, когда он мог многие мили проехать верхом под палящим южным солнцем, и все было нипочем! У него никогда ничего не болело, он не знал страха, всегда был полон сил! Он уныло вздохнул: а что теперь?
– А туда за что попал? – поинтересовался Дэн.
– Черт дернул грабить дилижансы на дорогах!
– Жалеешь?
– Радуюсь.
Дэн замолчал. Потом опять спросил:
– Сколько ты отсидел?
– Восемь лет без малого. А ты?
– Три. Тебе сколько оставалось, если б не сбежал?
– Все, что осталось, то и оставалось.
