Текст книги "Нарисованные воспоминания (ЛП)"
Автор книги: Лони Флауэрс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Мама хлопает меня по ноге.
– Вам просто нужно поговорить друг с другом, разобраться во всем и понять, что не так. А еще, – она прижимает руку к моей щеке. – Если бы он тебя не любил, то не ехал бы ко мне два часа, а затем не стучался бы с телефонной книгой в руках в надежде, что он приехал по нужному адресу.
Он заботится обо мне, Дрю доказал это, но он до сих пор не говорит мне, что любит меня, и, вероятно, никогда уже не полюбит.
– Может быть, – все, что я могу сказать.
Мама встает с кровати, подходит к полке Джесса и берет случайную книгу. Затем еще одну и еще, покачивая головой.
– Я просто хочу сказать, милая, это что-то значит. Не отпускай это. Если Дрю что-то волнует, поговори с ним. Общение – ключ ко всему, нам с отцом не удалось понять его ценности. Если бы Дрю было все равно, его бы здесь не было, и он, кажется, тот человек, которого стоит удержать.
Дрю действительно стоит этого. Единственный вопрос, стою ли я того же?
Глава 26
Находиться в комнате Джесса намного легче, чем я думала. Мы с мамой решаем откладывать вещи на благотворительность на одну сторону, а в мусорку – в другую. Никому из нас не хочется ничего выбрасывать, но тут есть такой хлам, который никто не захочет взять, даже по доброй воле. Дырявую футболку и разорванные джинсы можно пару раз надеть, прежде чем выкинуть на помойку.
Также мы оставляем некоторые вещи, которые хотим сохранить для себя. Мама берет его награды и трофеи, блокноты, фотографии в комнате и альбом, что он собрал. Я беру немного, но все же мне удается собрать красивую, но небольшую коллекцию памятных вещей. Конечно же, я беру наш любимый фильм, его фигурки, несколько книг и дневник, который он писал. Я поражена, что нашла его. Думала, что он таким не занимается. Я также понимаю, что ни за что не покажу его маме. Все из-за того, какие сумасшедшие события он записывал в него, о которых, я уверена, маме не стоит читать.
После нахождения в течение нескольких часов в его комнате я готова отдохнуть. Чувствую себя голодной, поскольку ничего не ела с того легкого ужина на вчерашнем благотворительном вечере. Я уже жалею, что не согласилась съесть булочку, которую Дрю купил для меня этим утром.
Я думаю о том, где же он сейчас.
Но прогоняю эту мысль и предполагаю, что, возможно, он находится в гостевом домике, пытаясь избежать еще каких-нибудь поручений от мамы. Он же не подписывался на это. Я не понимаю, почему он все еще находится здесь. Может, мама права, но до меня все равно не доходит, с какой стати он все это терпит ради меня. На самом деле, я не заслуживаю этого.
Я прохожу мимо гостиной, в которую нельзя было заходить, когда я была маленькой. Всегда, когда ступала на белый ковер, я чувствовала себя непослушной и коварной. Даже сейчас, во взрослом возрасте, если мама увидит меня там, то тут же отчитает. Пока я иду по дому, слышу голоса с той стороны, куда направляюсь. Я останавливаюсь прямо у столовой и смотрю на кухню. Открытое пространство в стене четко показывает вид на Дрю и отца. Они разговаривают слишком тихо, чтобы что-то расслышать. Дрю сидит напротив моего отца, они оба пьют кофе. Отец кивает, пока Дрю говорит. Когда отец снова начинает говорить, Дрю смеется. Эта ситуация трогает мое сердце. Они выглядят такими спокойными и расслабленными, как будто являются старыми друзьями.
Я прижимаю руку к щеке, вспоминая, как отец ударил меня, и чувствую злость, разгорающуюся во мне. Как Дрю может просто сидеть и разговаривать с ним, как будто ничего не произошло? Особенно, если он знает, как отец относился ко мне последние несколько лет. Папа делает еще один глоток, пока потирает рукой висок. Я захожу на кухню, и они оба подпрыгивают от звука раскачивающейся на петлях двери.
– Лилли, – натянуто произносит отец, придвигая стул обратно к себе. Он кажется пораженным моим неожиданным появлением.
– Пап. Дрю, – произношу я, оглядывая их обоих пристальным взглядом. Затем подхожу к буфету и ищу что-нибудь пожевать, чтобы избавиться от чувства тошноты. Замечаю пачку крекеров и достаю их.
– Мы с твоим отцом просто болтали.
Я захлопываю дверцу буфета сильнее, чем нужно.
– Вижу. – Я беру из шкафчика стакан, подхожу к холодильнику и наполняю его сладким чаем, прежде чем перевести взгляд на дверь. Когда я только увидела, что они разговаривают, мне надо было сразу вернуться вниз. Нахождение в одной комнате с отцом и моим болтливым парнем действует мне на нервы. Внезапно мне хочется что-нибудь швырнуть, бросить стаканы, тарелки и все, что попадется под руку. Я направляюсь к двери.
– Лилли… садись, давай поговорим, – говорит отец, указывая на пустой стул рядом с собой.
Я разворачиваюсь.
– Нет, мне так не кажется. Похоже вы с Дрю отлично проводили время, пока я не зашла. Не буду вас прерывать.
– Лилли… – начинает Дрю.
– Нет, правда, все в порядке. Я хочу сказать, учитывая все, не останавливайте ваш короткий момент единения из-за того, что я вошла. – Дрю пристально смотрит на меня, а я наблюдаю за отцом. Его глаза пронизывают меня таким взглядом, который я видела слишком часто.
Отец смягчает свой напор.
– Это не так, дорогая. Пожалуйста садись.
Дорогая? С каких пор он так меня называет?
– Я занята. Знаешь, я разбираюсь в комнате Джесса, потому что ты не можешь.
Он смотрит на меня, как будто я спятила.
– Кто сказал, что ты можешь туда заходить?
– Это важно? Это необходимо сделать.
– Да, но я не говорил…
– Я не спрашивала. И уже поняла, что ты больше здесь не живешь. Ты давно уже потерял право голоса в этом доме.
Он со стуком опускает кружку, разбрызгивая содержимое по столу. Я знаю, что скоро услышу его тираду, но не позволю ему выдать ее… не сегодня.
– Оставь это, пап. Говори это тем, кому интересно. Я устала… устала спорить и выслушивать твои обвинения в свой адрес. Я жила с тем, что сделала, последние пять лет. Ты не можешь заставить меня ненавидеть себя больше, чем я уже ненавижу. Я приняла твою ненависть. И очень хорошо усвоила, что я больше не твоя дочь, – показала я руками кавычки. – И что ты не любишь меня… бла, бла, бла. – Я широко раскрыла руки. – С этим у меня покончено. Ты хочешь, чтобы я ушла? Ну, после этих выходных ты никогда больше меня не увидишь.
Я прикусываю язык и борюсь с подступившими слезами. Никогда не была настолько откровенной с отцом. Я чувствую себя хорошо, но в то же время это меня сбивает. Мне кажется, что у меня недостаточно смелости говорить ему такие вещи, но спустя время становится понятно, что человек может столько всего выдержать. Я достигаю своего предела. И чуть не швыряю крекеры и напиток на стол, когда поворачиваюсь на пятках и, не оборачиваясь, выхожу за дверь. Я направляюсь к задней двери. Мне нужно прогуляться; я больше ни секунды не могу оставаться под одной крышей со своим отцом.
– Дорогая, куда ты идешь? – спрашивает мама позади меня.
Я оборачиваюсь на нее, но продолжаю идти.
– Мама, не сейчас. Мне нужно убраться из этого дома, прежде чем я разобью твой хрупкий фарфор. Передай отцу не встречаться мне на пути, когда я вернусь, и дела пойдут намного легче.
– Лилли…
Я продолжаю двигаться и выхожу через дверь на задний двор. Солнце согревает мое лицо, немного слабовато для такой поздней осени. До наступления холодов осень, казалось, объединяет в себе сразу три времени года. В один день термометр может показывать +27 градусов, а в другой лишь +1. Лучшим решением становится одеться по-весеннему, но всегда иметь при себе пальто. Я останавливаю взгляд на пруду вдалеке. Когда-то любимое место отдыха Джесса и наших друзей, мы провели там столько дней и ночей, дурачились на пирсе и просто плавали.
На конце причал выгибается в форме Y. Правая его сторона используется, как место для рыбалки, загорания и валяния на песке, а левая ведет к небольшой беседке. Я направляюсь к крытой постройке. Восемь толстых колонн, окрашенные в ярко-белый цвет, образовывают идеальный шестиугольник, предоставляющий определенный простор. Джесс и наши друзья застилали пол спальными мешками, когда летом мама разрешала нам ходить в походы. Беседка была полностью защищена сверху донизу оградой, а на полпути к ней начинался ряд перил.
Я сажусь на плетеное кресло и заставляю себя подумать о чем-нибудь другом, только не о том, что происходит дома. Я откидываю голову на подголовник и закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться лишь на шелесте листьев от легкого ветерка и пении птиц в своем полете.
– Лилли! – я слышу крик отца и распахиваю глаза. Затем оборачиваюсь в сторону дома и вижу, как отец пересекает двор, за ним идет мама, а на крыльце позади них стоит Дрю.
– Джонатан, возвращайся в дом и оставь ее в покое. Она поговорит с тобой, когда будет готова, – кричит мама.
Сегодня не будет разговоров. Я вскакиваю и спешу на другую сторону пирса. Когда запрыгиваю в небольшую лодку, привязанную у конца причала, то чуть не сворачиваю себе шею, пытаясь размотать веревку с крючка. Оттолкнувшись от края, я опускаю весла в воду и плыву на середину пруда. Широко улыбаюсь, когда оглядываюсь на отца и вижу, что он стоит у воды.
– Я не уйду, пока ты не поговоришь со мной, Лилли, – кричит он, прикрывая глаза от солнца. Припекающие лучи, безусловно, убивают его веселье.
Идеально. Свети, солнышко, свети.
Как только я уплываю на дальний край пруда, то складываю весла обратно в лодку и в последний раз смотрю на отца. Он стоит на берегу со сцепленными на груди руками. Мама разворачивается и направляется к дому, а Дрю… его нигде не видно. В животе тянет при мысли, что он, вероятно, воспользовался ситуацией, запрыгнул в свою машину и умотал домой.
Я не могу винить его.
Со вздохом я ложусь в лодку, устраиваясь поудобнее. Солнце согревает мою кожу, а легкий ветерок спасает ее от перегревания. Я закрываю глаза, впитывая покой и тишину.
Отец не обладает такой силой, как терпение, поэтому я могу плавать здесь всю жизнь, если придется.
Я просыпаюсь от холода на коже и не двигаюсь несколько секунд, прежде чем стереть мурашки на руках. Я не хотела засыпать, но уютное солнце и мой недосып твердили мне об обратном. Когда я поворачиваю голову вправо, то замечаю, что над деревом проплывают едва заметные облака, которые окрашивают горизонт в оранжевый и светло-розовый цвет. Вид потрясающий, и я думаю о том, какая же красивая картина получилась бы у Дрю, если бы у него появилась возможность запечатлеть это. Наступает ночь и укрывает небо темно-синим шелком, но на ткани все же проступают белые, крошечные отверстия, позволяя мерцающим огням сбежать через них.
Я резко встаю, когда лодка с грохотом наезжает на что-то твердое. Вижу, что каким-то образом у меня получается приплыть обратно на пирс. Что еще более странно, от носа лодки идет веревка к крюку причала. Я поднимаю глаза и вижу Дрю, который сидит с перекрещенными ногами и наблюдает за мной.
– Привет, – выдыхает он, его руки лежат на коленях.
– Привет.
– Хорошо поспала? – спрашивает он.
Я задумываюсь на мгновение. Спина немного затекла, но в целом, да.
– Вообще-то, да, хотя я не планировала засыпать.
– Тебе, видимо, было необходимо немного поспать. Проголодалась?
Я ужасно изголодалась.
– Немного, – сказала я, не желая выглядеть слишком нетерпеливой.
Дрю широко улыбается, уголки губ ползут вверх, когда он выгибает бровь. Он знает, что я обманываю. Поэтому встает, подходит к лесенке, около которой присаживается и протягивает ко мне руку. Я медленно встаю, а лодка начинает раскачиваться из стороны в сторону, когда я беру его за руку. Чем больше я двигаюсь, тем сильнее раскачивается лодка, и мне приходится вцепиться в лесенку, чтобы не выглядеть неуклюжей идиоткой и не свалиться в воду.
Как только я выбираюсь на причал, сразу выгибаю спину. Спать в лодке – не самая лучшая идея. Дрю оборачивает пальцы вокруг моей руки и тянет меня за собой. В беседке на столе лежит парочка сложенных пледов, а рядом стоят сумка и термос. Он подводит меня к плетеному креслу и отпускает мою руку, чтобы я могла сесть. А затем берет один плед и оборачивает его вокруг моих плеч, отчего я погружаюсь в его мягкость и теплоту.
– Где ты все это взял? – спрашиваю я.
– Твоя мама меня очень выручила.
Я не сомневаюсь в этом. Мысли о ней заставляют меня вспомнить об отце и его внезапном требовании, что я выслушаю каждое его слово. Навряд ли.
– Где отец?
Дрю берет со стола сумку и залезает внутрь.
– Твоя мама убедила его ненадолго уйти из дома. Она заставила его пригласить ее на ужин, потом они, может быть, пойдут в кино, чтобы мы могли провести время вместе и… поговорить. – Он быстро смотрит на меня, а затем вытаскивает руку из сумки. Дрю передает мне укутанный в фольгу квадратик, и я чувствую холод в руках.
– Что она сделала? Но они же больше не вместе. А как же Эрл?
Дрю пожимает плечами.
– Я не знаю. Они через многое прошли вместе, твои мама и папа, поэтому я уверен, что это нормально, если они проведут время вдвоем. Они все равно остаются твоими родителями. Эрлу, я думаю, нужно просто смириться с этим. Оставь это им.
Когда я разворачиваю квадратик, мой рот увлажняется, и я вздыхаю, когда надкусываю бутерброд с толстым кусочком ветчины и майонеза.
– Извини, это просто бутерброд.
– Он идеален. Спасибо.
Когда мы заканчиваем с нашими бутербродами, Дрю открывает термос, наполняет две пластиковые чашки и передает одну из них мне. Жидкость еще теплая, когда я осторожно подношу ее к губам. Рот наполняется шоколадным мокко, который согревает меня, когда я его проглатываю. Я улыбаюсь и качаюсь в кресле, наслаждаясь комфортом.
Мы пьем в тишине, никто из нас не знает, что сказать. Он сидит напротив меня, и мы смотрим на темнеющее небо, пока из-за верхушек деревьев поднимается полумесяц. Я рада его присутствию, но хоть убейте, не понимаю, почему. Иногда кажется, что он является лишь наблюдателем в моем сумасшедшем мире; а иногда, что он не может сдержать язвительного комментария всякий раз, когда я что-то вытворяю. Возможно, я заслуживаю эти комментарии, но, если ему все равно, то зачем он утруждает себя и находится здесь? Какая ему выгода? Развлечение? Я должна спросить, иного способа нет.
Глава 27
Я ставлю чашку на стол для того, чтобы подготовиться ко всему, что произойдет дальше.
– Почему ты еще здесь? – спрашиваю я.
Дрю вздыхает и продолжает смотреть на звезды.
– Я тоже временами об этом задумываюсь.
– Ты добр ко мне, почему?
– Я стараюсь не подвергать твои слова сомнению.
– А должен.
Он хмурится.
– Почему ты так говоришь?
Я качаю головой.
– Я не заслуживаю этого. Не заслуживаю тебя. Я – испорченный товар, Дрю. В моей жизни слишком много всего.
Дрю пристально смотрит на меня.
– Дело не в проблемах в твоей жизни. А в том, как ты и твои близкие люди относятся к ним. Обычно так работают отношения… по крайней мере, в большинстве случаев.
– Почему ты не можешь просто наорать на меня, как все остальные? Все в порядке, если тебе этого хочется, я большая девочка. И справлюсь. Не нужно себя сдерживать.
– Крики ничего не решают, и они необязательны, – просто говорит он, как будто это всем известный факт.
Я встаю и начинаю ходить взад и вперед между нашими стульями. Не знаю, что это было. Мне кажется, что он слишком легко меня отпускает. Разрыв не может быть таким простым. Через шесть месяцев, если мы будем вместе, что-то случится, и борьба последних нескольких дней снова всплывет. Я не хочу этого. Проще настоять и во всем разобраться.
– Выходит, кричать на глазах твоих друзей и коллег было нормальным? – спрашиваю я. – Убегать и обвинять тебя в том, что ты оставил меня, тоже было нормально?
Он снова пожимает плечами.
– Бывает. Я решил забыть об этом. У тебя сейчас столько всего происходит в жизни. Я все понимаю.
Черт бы его побрал за то, что он все принимает. Я хочу видеть в нем хоть какие-то эмоции. Если ему не все равно, почему же он не показывает этого? Просто находиться здесь – недостаточно.
– Ну, если ты такой понимающий, что происходит с твоими язвительными словечками?
Дрю молчит какое-то время. Он встает и идет в дальний угол беседки, прислоняется к перилам и смотрит на воду.
– Я тоже не идеальный, или, по крайней мере, мне так кажется.
Вот в этом он чертовски прав.
– Я не говорю, что ты должен быть идеальным, но тебе тоже не нужно просто «отпускать» ситуацию. Ты представляешь, как я себя чувствовала, когда зашла на кухню утром и увидела, как ты непринужденно разговариваешь с отцом? Ты забыл, как он относился ко мне последние пять лет?
Он поворачивается ко мне, его лицо затеняет луна позади него.
– Мы повздорили, но все равно сумели отнестись к друг к другу как можно дружелюбнее.
Приличный разговор превращается в нечто совершенно другое. С ним бесполезно о чем-то говорить. Во мне разгорается злость.
– Да, твой смех сказал мне, что ты довольно хорошо проводил время. Меньше суток назад он ударил меня. Полагаю, ты просто забыл об этом? – глаза наполняются крупными, горячими слезами, и я быстро поворачиваюсь, чтобы уйти.
Дрю оборачивает руку вокруг моего локтя и разворачивает меня. Он твердо смотрит, когда говорит.
– Если ты хоть на секунду подумала, что сидеть с твоим идиотом-отцом было легко, тогда ты совсем меня не знаешь. Я не думал, что утром мне придется спокойно с ним разговаривать и притворяться, что я его терплю.
Я вздрагиваю, когда его пальцы сжимают мою руку, но затем он ослабляет хватку.
– Я думала, вы… – выговариваю я.
– Что? Думала, мы обсуждаем планы на ужин? Рассказываем друг другу шутки? Ты глубоко ошибалась. У тебя очень плохая привычка делать поспешные выводы, так ведь? – звучит это больше, как утверждение, нежели вопрос.
Это моя вина. Мне не нужно ничего говорить.
– Извини, я не должна была считать, что знаю, о чем был ваш разговор.
Дрю делает шаг ближе, и я отступаю назад. В голове вспыхивает эффект дежавю, и я вспоминаю, как мы столкнулись с ним в классе.
Когда я ничего не говорю, он продолжает.
– Ты думала, что я скину тебя, как ненужный балласт. У нас был секс, ты говорила, что любишь меня. Ты не можешь любить кого-то и не доверять ему, и я начинаю думать, может все, что ты говорила, было лишь ерундой.
– Доверять? О чем ты говоришь? Я никогда не говорила, что не доверяю тебе.
– Тебе не нужно говорить. Полагаю, в этом дело, не правда ли? Я имею в виду, ты очевидно недостаточно мне доверяешь, чтобы рассказать, что за рулем была ты.
Он, должно быть, шутит.
– Серьезно? Я не врала тебе, лишь опустила одну деталь.
– Ты не понимаешь, – вздыхает он. – Я понимаю твою логику, но если ты любишь меня так, как говоришь, то должна была знать и не сомневаться, что я всегда буду рядом; но ты не дала мне шанса.
– Ты прав. Я не дала шанса. Извини, что не объявила у тебя на пороге, что убила брата. Уверена, что все стало бы в десять раз легче, не так ли? – теперь я начинаю говорить с сарказмом. Дрю правда знает, как задеть за живое.
– Это больше неважно, поскольку что сделано, то сделано. Реальность такова, что ты ничего не должна мне говорить, если не хочешь. Я никогда не испытывал такого ужаса в своей жизни, поэтому не могу жаловаться на свои чувства.
Я ахаю при его словах.
– Чувства? Правда? Я не знала. Ты никогда не говорил, что чувствуешь ко мне. Жалко… Жалко, что ты еще здесь. Ты не хочешь бросать меня в таком состоянии, поэтому ждешь, пока все уляжется, и тогда порвешь со мной. – Я на секунду закрываю глаза и чувствую, как горячая слеза скатывается по щеке. – Люди жалеют меня с тех пор, как Джесс умер. Мне уж точно не нужна их жалость.
Он хватает меня за футболку и прижимает к одной из колонн.
– Проснись, Лили! Я все еще здесь, потому что мне не все равно. Когда же ты поймешь, что рядом с тобой есть человек, который любит каждую частичку тебя как снаружи, так и внутри? Для меня все остальное неважно! Я хочу быть рядом с тобой в любой ситуации. Даже если это значит, что мне придется два часа выслушивать твоего отца, как он знатно облажался со своей жизнью. Или как разрушил свою семью и потерял обоих детей.
Он стоит гораздо ближе ко мне, чем в последние два дня. Я не могу говорить и держу руки неподвижно по бокам. Дрю переводит взгляд на мои губы, и я машинально их облизываю. Я слышала, что он сказал о моем отце, и у меня будет уйма времени разобраться с этим позже. Сейчас он стоит передо мной и все больше поражает своим признанием. Он прижимается ко мне ногами, а рукой крепче сжимает футболку. Когда я заглядываю ему в лицо, в его глазах отражается луна, а зрачки блестят, словно изумруды. Мне нужно перевести дыхание.
Я тянусь к его плечам, хватаю пальцами за рубашку и притягиваю к себе в ту секунду, когда наши губы встречаются. Он оборачивает руки вокруг моей талии под футболкой, его язык проникает ко мне в рот, начиная танец. Его руки нежные, но твердые, он сжимает пальцами мою кожу и разжигает меня своими прикосновениями. Я провожу руками по его груди, пока пальцы не находят низ рубашки. Я сдвигаю ткань вверх, обнажая его теплую кожу. Дрю слегка отстраняется и быстро сдергивает ее. Затем подходит ближе, его пальцы проходятся вверх и вниз по моим бедрам. Дыхание становится тяжелым, а руки трясутся от предвкушения, когда время, казалось, замедляет свой ход. Его пальцы необыкновенно чувственные, пока он мучительно медленно поднимает мою футболку. Чем дальше поднимаются его руки, тем быстрее бьется сердце, пока он не поднимает мои руки и не снимает одежду. Его пальцы проходятся по щеке и очертаниям рта. Большим и указательным пальцем он держит меня за подбородок и легко проводит губами по моим губам, а потом открывает глаза. Я задерживаю дыхание, находясь не в состоянии двигаться. Я просто стою в одном лифчике под звездами, неожиданно попадая под воздействие его взгляда.
– Любовь находит нас в разные времена, в разные моменты нашей жизни. К одним людям она подходит медленно и разрастается со временем. К другим проникает в сердце и не отпускает. Такое уникальное чувство не оставит без внимание твое сердце. Для этого нет причин. Она в твоей жизни; ты не можешь ничего не делать или думать о чем-либо, кроме нее. Ты хочешь провести с ней каждую секунду, даже если можешь только смотреть на нее и просто быть рядом. Для меня ты такая, Лилли. Когда ты вошла в мою квартиру с почтой, то забрала с собой мое сердце. Я влюбился в тебя с той секунды, и ничего из того, что бы ты говорила или делала, не изменит того, что я чувствую к тебе. Это никогда не изменится.
Я не могу двигаться, сказочные глаза Дрю смотрят в мои в ожидании ответа. Его слова звучат, как предложение руки и сердца, только без кольца. Гладкие, теплые пальцы проходятся по моей шее и возвращаются обратно, когда большой палец гладит щеку. Он оборачивает руку вокруг моего лица, и я прижимаюсь к ней, погрузившись в его утешающие объятия. Я закрываю глаза и наслаждаюсь моментом, снова проигрывая в голове его слова.
Я убираю его руки и бросаюсь к нему, чтобы притянуть ближе. Дрю слегка пятится, когда оборачивает руки вокруг меня. Я нахожу его рот, и мы глубоко погружаемся в голодный и жизненно необходимый поцелуй. Наши языки встречаются в ритмичном движении, горячем и оживленном, полным страсти и желания. Поцелуй сладкий, и я таю в его руках, а чем больше мы целуемся, тем сильнее у меня кружится голова. Дрю сжимает мои волосы в руках, поворачивает голову и приближает к своему рту, пока пробует мои губы, кусает и тянет, а затем начинает осыпать горячими поцелуями лицо и шею. Губами следует по моим плечам за пальцами, пока опускает лямки лифчика. Я выгибаю шею и стону, когда его язык начинает очерчивать мои изгибы. Я провожу руками по его груди таким образом, что пальцами могу ощутить выступы и неровности его подтянутого тела. Руки опускаются ниже, пока кончики пальцев не касаются его джинсов. Я прижимаю ладонь и чувствую твердую плоть, которая умоляет об освобождении. Из него вырывается резкий стон, и через секунду он поднимает меня. Его руки сжимают мою задницу, пока рот обжигает тяжелыми поцелуями мою грудь.
– Возьми одеяла, – шепчу я с замиранием сердца.
Дрю сажает меня и разворачивается, чтобы взять одеяла, которые принес с собой. Он хватает подушки с двух диванов в дальнем конце беседки, а затем стелет посередине одеяло. Это выглядит, как импровизированный матрас, и даже если нам нужно лишь пройти через двор, чтобы зайти в гостевой домик, этот момент становится гораздо более интимным. Заниматься с ним любовью здесь, под звездами, гораздо романтичнее, чем я когда-либо могла себе представить.
Пока Дрю занимается нашими одеялами, я экономлю ему время и стягиваю с себя джинсы и лифчик. Но оставляю трусики, чтобы он мог получить удовольствие, стягивая их с меня. Прохладный воздух посылает волну мурашек по моей коже, но мне далеко не холодно. Я подхожу к Дрю сзади и провожу руками вверх и вниз по изгибам живота. Его кожа горячая под моим прикосновениями, и я чувствую, как у него сбивается дыхание, когда я прижимаюсь голой грудью к его спине. Жар его тела согревает мои холодные соски, вызывая во мне дрожь. Я целую его спину, плечи, пока мои руки изучают его живот. Расстегивая пуговицу его брюк, я просовываю одну руку внутрь и обхватываю его твердое возбуждение. Мой рот увлажняется, и внутренности загораются, когда я касаюсь его и пальцами цепляю кончик. Дрю выгибает спину и стонет, его колени слегка подгибаются. Одним быстрым движением он разворачивается, поднимает меня и укладывает спиной на нашу импровизированную кровать.
– Чертова женщина… что ты со мной делаешь, – говорит он, когда нависает надо мной, оперевшись руками по обе стороны от моей головы. Он проникает коленом между моих ног, пока глазами изучает мое тело.
Я прикасаюсь к его мягкой щеке и взъерошенным волосам, замечая, как в его глазах разгорается похоть и желание.
– Я много чего могу, – подразниваю я. – Однако, вот, я снова голая, а ты в одежде.
Дрю улыбается, когда проводит кончиком пальца по моему затвердевшему соску. Затем садится и тянется за еще одним одеялом, чтобы укрыть мою грудь.
– Ты выглядишь замерзшей.
– Можешь это исправить? – я натягиваю одеяло на грудь и сажусь, пока он быстро стягивает с себя всю одежду. Затем голый опускается передо мной на колени, его кожа блестит под светом луны. Я хочу ощутить каждую его частичку на себе. Дрю убирает одеяло, кладет мне его за спину и прижимает меня к себе. Он рукой обхватывает мою грудь, пока прокладывает дорожку поцелуев от моих губ к уху, а затем начинает кусать и тянуть.
– Я говорил серьезно, Лилли, я очень сильно тебя люблю, – шепчет Дрю.
Я улыбаюсь на его тихие слова. Пальцами играю с кончиками его волос на затылке. Потом опускаю голову ниже, чтобы он поцеловал меня. Его руки опускаются по моему телу и вниз по спине, а затем проникают в трусики и сжимают мою задницу. Дрю садится обратно и притягивает меня к себе на колени, я издаю стон, когда чувствую, как его возбужденный член прижимается к самому центру. Поэтому подвожу бедра ближе, начиная двигаться вперед и назад, и дрожу, когда его пальцы впиваются в мою кожу, и он помогает мне двигаться на себе.
Я слегка отстраняю бедра, и Дрю просовывает пальцы мне в трусики, чтобы прикоснуться к самому чувствительному местечку. Я слегка поднимаю бедра, побуждая его дать мне больше, и он не разочаровывает меня. В меня проникают его длинные пальцы, и я сжимаю его плечи, когда по всему телу проходится волна жара. Я двигаю бедрами вперед и назад, поглощая его сильнее и глубже в себя. Этого недостаточно. Мне хочется большего. Я хочу сильнее… быстрее. К тому времени, как все закончится, мне хочется, чтобы он заставил меня увянуть в горящем костре сексуального блаженства.
Я целую его в шею, прохожусь языком по коже, пока не дохожу до мочки уха и не очерчиваю раковину.
– Больше, Дрю. Я хочу больше.
Если бы на мне было не кружево, ему не удалось бы разорвать мои трусики, что он и делает, и теперь я оказываюсь перед ним полностью голой.
– Они мне нравились, – я изображаю разочарование.
– Я куплю тебе другие, – говорит он низким и хриплым тоном.
Он не сопротивляется, когда я подаюсь вперед и укладываю его на подушки, усаживаясь на него сверху. Я столько всего хочу сделать, попробовать… но впереди у нас целая ночь. Сейчас же мне хочется ощутить его в себе. Глубоко и жестко, быстро и медленно до тех пор, пока я не могла бы больше терпеть. Я оборачиваю пальцы вокруг его члена. Он кажется толще и длиннее, когда пульсирует от необходимости получить удовлетворение. Я усаживаюсь сверху так, что лишь головка оказывается внутри. Затем смотрю на Дрю, чьи глаза расширяются от шока и изумления. Это моя новая сторона. Я чувствую себя уверенной и смелой, не стыдилась брать то, чего хочу.
Медленно раскачивая бедрами, я двигаюсь вверх и вниз, позволяя ему все глубже проникать в себя, чтобы полностью вобрать его. Я наслаждаюсь этим моментом, зная, что он не продлится долго. Не в этот раз. Я уже заряжена и готова отдаться другим ощущениям, которые начинают пробуждаться внутри. Дрю кладет руки мне на бедра, придавая устойчивости, но не отнимает контроль. Он чувствуется таким прекрасным, горячим и твердым, я выпрямляюсь и выгибаю спину. Пальцы проходятся по телу, груди, а затем останавливаются на шее. Дрю проводит руками по моей спине, и я закрываю глаза, упиваясь блаженством. Мое тело начинает трястись, я громко стону, когда ощущения настигают меня, словно молния. Я падаю вперед и кладу руки ему на грудь, постепенно замедляя ритм, пока окончательно не начинаю задыхаться. Я не могу больше двигаться, чувства становятся слишком сильными, но Дрю не позволяет им утихнуть. Он продолжает двигаться, подаваться бедрами вперед и назад, когда его руки все еще находятся на моих бедрах. Я вскрикиваю, превратившись в желе на его теле. Толчки Дрю становятся сильнее и быстрее, прежде чем я слышу глубокое рычание в горле, он изливается в меня, и его тело дрожит подо мной.
Мы лежим неподвижно друг на друге, укутанные в одеяло, и спустя время наше дыхание выравнивается. Дрю проводит рукой по моим волосам и вздыхает мне в шею, осыпая кожу поцелуями.
– Это было намного быстрее, чем мне хотелось. Не могла себя сдержать, – говорю я.
Дрю смотрит на свои часы и улыбается.
– Сейчас только десять вечера. У меня запланирована еще парочка вещей перед сном специально для тебя.
– О? Правда?
– О, да, и начнутся они с хорошего, долгого и горячего душа.
Я уже могу представить, как наши влажные, горячие, скользкие тела сливаются воедино, и чувствую знакомый трепет в теле.
Но я подожду.
Сейчас мне просто хочется насладиться моментом. Сильно прижаться к Дрю и запомнить все моменты. Я не могу представить себя более счастливой, чем сейчас. Дело не в сексе, самое важное для меня – это знание, что Дрю любит меня.
