Текст книги "Я знаю, что ты сделала прошлым летом"

Автор книги: Лоис Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Это просто бассейн члишком длинный.

Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, зная, как хорошо резиновая шапочка обрамляет её лицо. Она также знала, как здорово она выглядит в открытом синем купальнике-бикини – уж лучше, чем училка, оставшаяся на том краю бассейна – и гораздо лучше, чем любая из девушек, живших в этом доме. Разумеется, она была и продолжала оставаться девушкой Барри. Но ведь не случится ничего страшного, если кто-нибудь ещё немного повосхищается ей.

– Тебе стоит посмотреть новости сегодня вечером, – сказала она. – Там наверняка будет заметно, успею я высушить волосы или нет. Похоже, вода все-таки попадает под шапочку.

– Я не буду смотреть телевизор сегодня вечером, радость моя. – В темно-карих глазах Колли не было заметно и тени восхищения, на которое она так рассчитывала. Он даже не протянул ей руку, чтобы помочь ей взобраться на выступ рядом с ним. – Сегодня вечером я буду очень занят.

– И что же это за дела такие?

– У меня свидание.

– Свидание? – Она не смогла скрыть удивления. – Но как? То есть, я хотела сказать, что я даже не знала, что у тебя кто-то есть.

– А ты, наверное думала, что мне доставляет удовольствие страдать от безответной любви, пока ты будешь убиваться из-за своего болящего возлюбленного? – шутливо поинтересовался он, однако, судя по тону, шутить он был совершенно не настроен.

– Нет, нет, конечно. – Хелен почувствовала, что краснее. Ведь на самом деле она считала именно так. – Я просто имела в виду, что ты не говорил, что с кем-то встречаешься. Ты ведь переехал сюда совсем недано, меньше недели назад.

– К твоему сведению, в этом мире есть и другие девушки, помимо тех, кто живет в "Фор-Сизонс", – сказал ей Колли. – А ту девушку, с которой у меня свидание сегодня вечером, я знал ещё до того, как познакомился с тобой.

– Ясно, – растерянно пробормотала Хелен. – А я и не знала.

– Ты ещё не знаешь очень многого, – тихо проговорил Колли. – Ты не знаешь, ни чем я занимаюсь, когда я не с тобой, ни откуда я приехал сюда, ни что меня интересует, ни что я думаю, ни чем собираюсь заняться этим летом. Ты не знаешь, где я работал, как я живу, и совершенно ничего не знаешь о дорогих мне людях. Тебе это неинтересно, вот ты и не спрашивала. С самого первого дня нашего знакомства мы только и делали, что говорили о тебе. Ну и, разумеется, твоем приятеле Барри.

– Думаю, ты прав, – упавшим голосом проговорила Хелен. – Но совсем необязательно выставлять меня такой... такой... эгоисткой.

– Я этого не говорил. Ты сама произнесла это слово.

Он был совершенно серьезен. И тут вдруг Хелен подумала о том, что она никогда не видела его смеющимся. Лицо Колли было хмурым и задумчивым, это было лицо умудреного жизнью человека, много повидавшего на своем веку.

– Ты красивая девочка, – сказал он теперь. – Это я признаю. Но белый свет на тебе клином не сошелся, кроме тебя в этом мире есть и другие люди. Возможно, тебе стоит попытаться изредка обращать внимание и на них. Среди них есть очень даже интересные личности.

Он протянул руку и коснулся её подбородка указательным пальцем.

– И я один из них. Так что иногда можешь обращать внимание и на меня. Задавай мне вопросы. Слушай, что я тебе скажу. Кто знает, может быть я действительно окажусь интересным собеседником и смогу рассказать тебе много такого, о чем ты сейчас даже не догадываешься. Как знать, возможно, мне суждено сыграть в твоей жизни гораздо более важную роль, чем ты думаешь.

И затем, не дожидаясь её ответа, он ловко вскочил на ноги.

– Ну что ж, счастливо оставаться, – довольно громко объявил он, так, что его слова наверняка были слышны и в дальнем конце бассейна. – Мне нужно идти готовиться к свиданию. Сегодня я встречаюсь с одной замечательной рыженькой красоткой. Пообещал за ней заехать, так что опаздывать никак нельзя!

Я не верю собственным ушам, подумала Хелен. Этого просто не может быть!

Еще какое-то время она оставалась в воде, судорожно вцепившись в край бортика, пребывая в совершеннейшем недоумении, как если бы ласковый щенок вдруг злобно укусил её за руку.

Это же Колли, думала она. Мой друг Колли! Как же он может говорить такие вещи!

Затем она услышала смех и, обернувшись, увидела, что к вредной учительнице присоединилась её подружка. Прощальная фраза Колли облетела весь бассейн, и они наслаждались произведенным ею эффектом.

Постепенно изумление Хелен стало сменяться злостью.

Он сделал это специально, подумала она. Он пытался унизить меня. Этот... этот... вонючий урод!

"Я этого не говорил. Ты сама произнесла это слово" – отдавалась эхом в сознании обидная фраза, и она крепко стиснула зубы. Это было все, что ей оставалось сделать, стараясь изо всех сил удержаться от того, чтобы сейчас же не выскочить из бассейна и не броситься вверх по лестнице, чтобы попытаться перехватить его на балконе.

Но делать это было никак нельзя. Иначе со стороны это выглядело бы так, как будто она бегает за ним. Уж лучше она ещё немного поплавает, а потом понежится на солнышке и пообщается с соседями, делая вид, будто бы ей нет никакого дела до Колли Уилсона. А что, ведь он действительно ничего не значит для него.

И все-таки, интересно, что это ещё за девушка, с которой он познакомился ещераньше, чем с ней? И насколько они близко знают друг друга?

Глава 16

Миссис Джеймс составила в раковину оставшуюся после ужина грязную посуду и налила себе последнюю чашку кофе, чтобы захватить её с собой в гостиную.

За окнами стоял чудный вечер. Сквозь распахнутые окна в комнату врывался легкий ветерок, и весна наполняла дом сладковатым ароматом первых распустившихся гиацинтов и трекотанием раннего сверчка.

Как замечательно, подумала миссис Джеймс, опускаясь на диван и поставив чашечку с кофе на кофейный столик перед собой. Это поистине божественный вечер, день в школе прошел удачно, а Джулию приняли в колледж Смита. По сути я должна бы быть на седьмом небе от счастья. Так откуда же это странное ощущение?

Этому не было объяснения. Это было необычное, гнетущее состояние, ощущение внутреннего холода и бегущих по спине мурашек.

Что-то должно случиться, подумала она. Я ещё не знаю, что именно и как, но в воздухе уже витает предчуствие беды. Произойдет что-то страшное, и я не в силах предотвратить это.

Это чувство было ей знакомо. Грозные предчуствия возникали у неё уже не в первый раз. Впервые подобное ощущение появилось, когда Джулии было всего лишь восемь лет. Утро было в самом разгаре. Это было самое обычное погожее утро, когда весь двор был залит ярким солнечным светом, в воздухе пахло свежестью только что выстиранного и развешанного на веревке белья, а в раскидистой кроне вяза весело щебетали птицы. Миссис Джеймс стояла на коленях в траве, подрезая розы, когда внезапно её посетило пугающее осознание, что что-то не так.

Может быть, я забыла выключить плиту или пропустила важную встречу, подумала она. Может, я должна была кому-то срочно перезвонить и забыла об этом? Или же оставила без ответа чье-то приглашение? Да в чем же дело?

Мысленно ругая себя за подобную мнительность, она, тем не менее, вернулась в дом, чтобы проверить плиту и заглянуть в ежедневник, когда зазвонил телефон. Звонили из школы, чтобы сказать, что на перемене Джулия упала на игровой площадке и сломала руку.

В следующий раз примерно то же самое чувство посетило её примерно через год после того случая. И на этот раз оно было настолько сильным, пронзительным, что причиняло почти физическую боль.

– Что случилось? – воскликнула она, и совсем не удивилась, когда вскоре перед её домом остановилась полицейская машина. Она вышла на крыльцо и терпеливо ждала, пока двое полицейских направлялись к ней через лужайку.

– Миссис Джеймс? – спросил один из них. – У меня для вас плохие новости, мэм. Произошла авария. И машина вашего мужа...

– Да, – упавшим голосом проговорила миссис Джеймс. – Да, я знаю.

Она вернулась в дом за сумочкой и не видела, каким изумленным взглядом проводили её полицейские.

Но за все эти годы, прошедшие после смерти мужа, эти ощущения ещё никогда не одолевали её с такой силой. Конечно, время от времени они возникали, и почти всегда предвещали беду.

Однажды в электрическом выключателе произошло короткое замыкание, и на кухне начался пожар. Она в тот момент была на заседании родительского комитета, откуда и позвонила Джулии, находившейся в гостях у подружки, наказав дочери: "Беги скорее домой и проверь, все ли там в порядке. У меня нехорошее предчувствие."

Джулия прибежала домой как раз вовремя, чтобы успеть вызвать пожарных, и ущерб дому оказался минимальным.

Конечно, нельзя сказать, что эти предчувствия всегда были истиной в последней инстанции, которой следовало безоговорочно доверять. Вот, например, прошлым летом наступил такой момент, когда она была готова поклясться, что надвигается какая-то беда. Это пришлось как раз на тот период времени, когда Джулия активно встречалась с Реем, и миссис Джеймс подумала о том, что если просто чувства молодых людей к друг другу перерастут в нечто большее, то это и в самом деле может создать проблему. И хоть Рей был ей глубоко симпатичен, но она все же считала его слишком инфантильным. К тому же Джулии нужно было ещё закончить школу и, если повезет, поступить в колледж. Так что смириться сс возможной перспективой раннего замужества дочери ей было весьма непросто.

Однако в тот раз проблема так и не материализовалась. Тем длинным летним вечером она лежала без сна, считая минуты, ожидая возвращения Джулии и её друзей, с самого утра отправившихся в горы на пикник. Она уже точно знала, что чем вечером должно случиться что-то ужасное. И потом, когда Джулия вскоре благополучно, ещё до полуночи возвратилась домой, она почувствовала себя законченной дурой. Вскоре после того вечера в отношениях Джулии и Рея произошел разрыв, и Рей уехал куда-то на Западное Побережье.

С тех самых пор её не оставляло ощущение, что с Джулией творится что-то неладное. Ее дочь стала совсем другой – она притихла, посерьезнела и засела за учебники. Она почти никуда не ходила, ни с кем не встречалась, но, возможно, она была просто растроена отъездом Рея.

– Она взрослеет, – сказала сама себе миссис Джеймс. – Так что все в порядке. Просто из маленькой и легкомысленной девочки она превратилась в серьезную и рассудительную молодую женщину.

Хотя нельзя сказать, чтобы она сама была очень рада такой перемене в дочери. Ведь она так привыкла к своей прежней жизнерадостной хохотушке Джулии. Так ведь, напоминала она себе, все матери обычно с большой неохотой примиряются с мыслью о том, что дети взрослеют.

Но это месяц в этом смысле выдался поистине особенным. Нарастающее беспокойство. Нервозность, причин которой она так и не согла объяснить.

Что-то не так, думала она.

Все чаще и чаще в те дни, когда ей приходилось выходить на замены и оставаться затем после уроков, чтобы сделать пометки к возвращению постоянного учителя, она звонила домой, чтобы убедиться в том, что Джулия благополучно пришла домой из шоклы. Она перестала уходить из дома по вечерам, прекратив встречи и посиделки за игрой в карты со старыми подругами. Ее не покидало ощущение, что она должна быть дома.

"На всякий случай," – с усмешкой говорила она сама себе, при этом сама не зная, на какой именно случай.

Но сегодня все было иначе. Сегодня у неё была причина. Целый день у неё не шла из головы картина того, как Джулия стоит перед ней накануне на кухне, глядя на неё с мольбой во взгляде. О чем была та мольба? Что она хотела сказать? что её тревожит?

"Мам, – сказала она тогда. – Мам я тебя очень-очень люблю."

Как много долгих лет прошло с тех пор, когда она в последний раз бросалась к ней с такими признаниями? Она слово молила о чем-то, взывала о помощи.

"Мам, – могла сказать она, – ты мне очень нужна!" Она не произнесла этих слов, но это ясно слышалось в её голосе.

Что-то не так, думала миссис Джеймс, тупо глядя на нетронутую чашку кофе на столе перед ней. Если бы я только знала, в чем дело, я могла бы предотвратить это, но я ничего не знаю. И даже не могу себе вообразить.

Джулия поднялась к себе в комнату, чтобы принарядиться для свидания с Бадом. У неё играл магнитофон, и музыка была слышна в гостиной, смешиваясь с ароматами и звуками весны.

За окном стоял чудный весений вечер, и миссис Джеймс с пугающей уверенностью осознавала, что именно в этот вечер с кем-то должно случиться нечто ужасное.

* * *

Мистер Риверс сидел за столом, покачиваясь на стуле, стоявшем на задних ножках и упиравшемся спинкой с стену.

– А картошки там больше нет? – спросил он.

– Конечно, осталось. Чего-чего, а уж картошки у нас всегда хватает. Его жена вытерла лоб тыльной стороной ладони и открыла духовку, чтобы вытащить миску. – Эльза, а тебе хватит. Папе нужно много есть, а вот тебе передать вовсе незачем.

– А ты что, хочешь сделать из меня вторую Хелен, да? – раздраженно огрызнулась Эльза. – Спешу тебя разочаровать. Я не собираюсь морить себя голодом, как она, в надежде, что какая-нибудь телекомпания предложит мне контракт.

– У Хелен есть сила воли, – сказал мистер Риверс, щедро поливая картошку подливкой от жаркого. – И во многом благодаря этому она добилась, чего хотела.

– Нисколько не заботясь при этом о тех, через кого ей пришлось переступить.

Миссис Риверс отвернулась от плиты. Это была худая женщина с изможденным лицом. Она никогда не была красавицей, и даже в далекой юности её можно было назвать лишь симпатичной. С тех пор рождавшиеся один за другим дети, работа по дому, слабое здоровье и тяжкий груз финансовых проблем, свалившихся на нее, придавали её лицу хронически усталое выражение. Фиалковые глаза, сделавшие неотразимой внешность её второй дочери, смотрелись очень неуместно на её изможденном лице.

– Эльза, я не хочу слышать от тебя такие вещи, – строго сказала она. Можно подумать, что ты злишься на сестру из-за того, что у той все хорошо.

– А я не считаю, что она того заслуживает, – в сердцах выпалила Эльза. – Это не справедливо, что все достается ей одной – и внешность, и хорошая работа, и деньги. Интересно знать, что она сделала для того, чтобы заработать все это? Хелен никогда ни о ком не заботилась, думала только о себе.

– Но она помогает нам, – напомнил ей отец. – Присылает чек с каждой зарплаты.

– Присылает, но гораздо меньше, чем могла бы. Для неё это жалкие гроши, и это не мешает ей жить в свое удовольствие. Она эгоистка, папа, и ты это прекрасно знаешь, но не хочешь признавать. Хелен всегда была твоей любимицей.

– У папы нет любимчиков среди детей, – строго сказала миссис Риверс, как, впрочем, и у меня. Мы всех вас любим одинаково, и всегда искренне радуемся успехам каждого из вас. Ничего, Эльза, будет и на твоей улице праздник. И тебе тоже встретится хороший молодой человек.

– Такой, как Барри Кокс?

– Может быть. Кто знает, как жизнь повернется...

– Я знаю, – с горечью заявила Эльза. – У меня никогда не будет такого красивого и богатого жениха. Скорее всего, это будет какое-нибудь полное ничтожество, и я выйду за него замуж, потому что больше выходить мне будет не за кого. И мы будем жить вот в таком же доме, и у нас будет миллион детей, точно так же, как у вас. И жрать изо дня в день мы будем одну картошку.

– Кстати, о детях, – отрывисто сказал отец, – иди, присмотри за ними, ладно? Судя по воплям, они скоро разнесут всю гостиную.

– Я рада, что парня Хелен подстрелили, – объявила Эльза. – Может быть, хотя бы теперь она поймет, что даже у неё не может быть рещительно все хорошо.

Она встала из-за стола и вышла из комнаты. Вскоре родители услышали её голос – "А это ещё что такое? А ну-ка быстро убрали весь хлам с дивана!"

Мать покачала головой.

– Где мы ошиблись, что сделали неправильно?

– Мы все делали правильно, – возразил ей мистер Риверс. – Мы старались, как могли. Ты совершенно права, у Эльзы тоже будет своя жизнь, если только она сама будет стремиться к ней и перестанет постоянно оглядываться на сестру, используя это как отговорку для своего бездействия.

– Но в какой-то мере она права, – тихо вздохнула миссис Риверс. Хелен эгоистична. И у неё действительно есть все, что она только не пожелает.

– Нет, – покачал головой её муж. – Далеко не все. Вот когда она встретит того, человека, который полюбит её, то тогда, может быть, у неё и будет все, о чем можно только мечтать. Но если она будет продолжать в том же, духе, что и сейчас, то случится это ещё очень не скоро. Для начала ей нужно научиться думать не только о себе, но и о других.

– Но она такая хорошенькая, – возразила миссис Риверс. – Во всем мире, наверное, не найдется мужчины, который не возжелал бы Хелен. Взять хотя бы этого Кокса!

– Я же не сказал "возжелал", – тихо сказал мистер Риверс. – Я сказал "полюбит ее". А что до её внешности... – Он встал со стула и обнял жену за плечи. – То я открою тебе один секрет, дорогая; возможно, рядом кое с кем из девчонок Хелен и в самом деле кажется красавицей, но только она никогда не сможет сравниться со своей матерью.

* * *

– Ты думаешь, он знает? – нервно спросила миссис Кокс. – По-твоему, Барри догадывается о том, что он уже никогда не будет ходить?

– Зачем ты говоришь такие вещи? – спросил мистер Кокс. – Ведь доктор сказал, что точно ещё ничего не известно. Еще есть надежда.

– Но он сказал, что если по прошествии недели улучшение так и не наступит...

– Но неделя ещё не прошла. Сегодня лишь вечер второго дня.

Они только что вышли из лифта и шли по больничному коридору. Пришло вечернее время посещений больных, и мимо них то и дело торопливо проходили небольшие группки друзей и родственников пациентов, многие из которых несли букеты цветов и книги.

Мистер Кокс повернул голову, глядя на жену с плохо скрываемым отчаянием.

– Знаешь, селия, иногда мне кажется, что ты сама желаешь Барри такой судьбы. Ты так рада заполучить его обратно, чтобы он снова всецело находился в твоей власти, что даже согласна мириться с тем, что он будет до конца жизни прикован к инвалидному креслу.

– Да как ты мужешь говорить такое! – миссис Кокс была откровенно шокирована. – Ну, разумеется, ничего такого я ему не желаю! Это просто ужасно, что все это случилось с Барри! Но раз уж это произошло, то я готова посвятить весь остаток жизни заботе о нем. Он мой сын, мое дитя. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы скрасить ему жизнь, когда он вернется домой.

– Селия, взгляни правде в глаза, – тихо проговорил мистер Кокс, – ты с самого момента его рождения изо всех сил старалась сделать его жизнь лучше, руководствуясь при этом лишь своими собственными соображениями, но не его желаниями. Сама мысль о том, что в чем-то он может запросто обходиться и без твоей опеки, казалась тебе просто невыносимой. Так что не удивительно, что в последнее время он начал активно восставать против этого, выбрал себе девушку, которую ты не одобряла, начал покуривать "травку" и гонять на машине, как сумасшедший. Для того, чтобы стать настоящим мужчиной, мальчику нужна возможность вздохнуть свободно.

– Он мог вздыхать свободно, сколько душе угодно, – раздраженно возразила миссис Кокс. – Мы отправили его в колледж, он поселился в общежитии...

– Он поступил в университет, потому что ты не хотела, чтобы он уехжал из города. А общежитие стало своего рода компромисом, на который ты была вынуждена пойти, лишь он только не снял квартиру где-нибудь еще.

– Если ты обвиняешь меня в нелюбви к Барри.

– Я ни в чем тебя не обвиняю. – Мистер Кокс неловким жестом взял руки жены. – Я ни в чем тебя не виню. Если бы я сам чаще бывал дома, если бы не был вечно занят мыслями о работе, то тебе не пришлось делать из Барри центр всего своего бытия.

Я просто хочу сказать, что мы должны правильно подойти к ситуации и принять верное решение. Когда Барри выйдет из Больницы, то ему придется вернуться домой, да, это так. Но не навсегда. Даже если оправдаются самые страшные прогнозы, даже если наш сын на всю жизнь останется инвалидом, он не останется у нас навсегда.

– Да как ты можешь? – охнула она. – И как тебе только могла прийти такая мысль: выгнать беспомощного ребенка на улицу!

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду совсем другое. Неспособность человека ходить своими ногами ещё не означает, что ему уготована судьба беспомощного инвалида. Барри сможет продолжать учебу в колледже, закончить его, и выбрать себе такую работу, которую можно выполнять, не вставая из-за письменного стола. Он сможет водить машину с ручным управлением. Он сможет сам себя обеспечивать, жить, где пожелает и путешествовать – но без нас. Я просто хочу сказать, что мы должны дать ему шанс стать взрослым.

Разжав руки, он резко развернулся и зашагал по коридору.

Прийдя в себя, миссис Кокс поспешила следом.

– Но эта девчонка, – воскликнула она, поровнявшись с ним, – эта Риверс, что нас делать с ней? Барри очень слаб, и кто-то должен защищать его от разных напастей. А что если он вдруг решит...

– Мистер и миссис Кокс? – Они подошли к двери палаты Барри, когда к ним навстречу вышел седовласый доктор. Он плотно закрыл за собой дверь. – У меня для вас хорошие новости.

Его морщинистое лицо казалось даже помолодевшим и не таким хмурым, как с утра.

– Ваш сын только что пошевелил левой ступней.

– Правда? – Мистер Кокс так резко остановился, что жена налетела на него сзади. – Пошевелил ступней? Значит...

– Значит, он выздоравливает, – тепло проговорил врач. – Конечно, на это потребуется значительное время и лечение, и я не могу гарантировать вам сейчас, что он скоро снова вернется на футбольное поле. Но если Барри может шевелить ступней, то вскоре он начнет шевелить и ногами. А раз так, то ходить он будет.

– Слава Богу! – с облегчением вздохнул мистер Кокс. – Ты слышишь, Селия?

– Да, – тихо проговорила его жена. – Да! – Она взялась за ручку двери. – Я не могу дождаться поскорее увидеть его!

– Боюсь, подождать вам все-таки придется, – строго сказал ей врач. Барри попросил, чтобы к нему некоторое время не пускали посетителей.

– Но мы не посетители! – возразила миссис Кокс. – Мы его родители!

– Он попросил поставить ему телефон, – продолжал врач, – и как раз сейчас он кому-то звонит. Просто диву даешься, как эмоциональные потрясения порой действуют на людей. Первое, что он сказал, когда осознал значимость происходящего – когда увидел, что его ступня шевельнулась под одеялом было: "Я поступил подло".

– Он поступил подло? – рассеянно повторила миссис Кокс. – Но ведь Барри за всю свою жизнь никого не обидел. Что бы это могло значить?

– Он сказал, что сказал кому-то неправду, – пояснил доктор. – Я ничего не понял. Ведь он все ещё был под действием лекарств, и говорил сбивчиво. Он сказал, что нарочно соврал кому-то и теперь должен все исправить, пока ещё не слишком поздно.

– Не понимая, – хмурясь, проговорил мистер Кокс. – Ведь он не виделся ни с кем, кроме нас, с тех пор, как с ним случилось это несчастье. Так кого он мог обмануть? И в чем? Позвольте мне самому поговорить с ним.

– Я очень сожалею, но сейчас это невозможно, – твердо сказал доктор. Он сейчас звонит по телефону и очень настаивал на том, чтобы его при этом никто не беспокоил.

* * *

В квартире Хелен зазвонил телефон. Он прозвонил двенадцать раз. Потом звонки прекратились.

Человек, сидевший в низком кресле цвета лаванды не двинулся с места, терпеливо дожидаясь, когда, наконец, аппарат замолчит. Затем он размял пальцы и положил ладони на колени. На тыльной стороне одной из ладоней были заметны следы желтой краски.

Ему не составило абсолютно никакого труда проникнуть в эту квартиру, так как дверь на балком была незаперта. Так что теперь ему не оставалось ничего, как просто сидеть и ждать.

Глава 17

Хелен поднималась по лестнице, когда услышала, что у неё зазвонил телефон. Она прибавила шагу и поспешила к двери своей квартиры. Ей пришлось задержаться у бассейна гораздо дольше, чем она планировала изначально.

Внезапный уход Колли не остался незамеченным не только занудами-училками, но и всеми остальными отдыхающими. Так что, подавив гнев и проглотив обиду, Хелен поплавала ещё немного, а затем выбралась из воды, чтобы присоединиться к стремительно растущей компании молодых людей, собирающихся вокруг бассейна для вечернего отдыха. Она благосклонно позволила угостить себя пивом адвокату из квартиры 107, и так весело хохотала и активно поддерживала завязавшуюся беседу, что уже очень скоро вокруг них начали собираться очарованные ею поклонники. Даже посте того, как учительницы удалились к себе, Хелен осталась у бассейна, с видимым удовольствием попивая пиво, болтая на самые разные темы и глядя на то, как над землей постепенно сгущаются сумерки.

Когда же на площадке вокруг бассейна зажглись фонари, она взглянула на часы на руке адвоката.

– Мне пора пойти переодеться, – сказала она, – и ехать на студию.

– Зачем переодеваться? – игриво спросил адвокат. – В таком виде ты произведешь настоящий фурор! – Но Хелен встала с шезлонга, смеясь, бросила пустую банку из-под пива ему на колени и, обойдя бассейн, направилась к лестнице.

Поднявшись на второй балкон, она услышала приглушенный телефонный звонок и прибавила шаг. Дверь в квартиру была незаперта, так что домой она попала без задержки. Однако едва она коснулась трубки, как звонки прекратились.

– Похоже, в последнее время это уже становится традицией, – вслух сказала Хелен самой себе. – Ладно, кому нужно перезвонят ещё раз. А может быть, это была Эльза, и мне просто повезло, что я не успела поднять трубку.

– А ты что, никогда не запираешь дверь? – раздался голос у неё за спиной.

Вздрогнув и похолодев от неожиданности, Хелен развернулась и в следующий момент вздохнула с облегчением, узнав человека, сидевшего в кресле, и её боевой пол пошел на убыль.

– А... Колли! Ты меня до смерти напугал. Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя. – Он уже успел переодеться, и теперь на нем были брюки и спортивная рубашка. Все ещё мокрые волосы были зачесаны на лоб. – Что-то ты задержалась. Я уже начал волноваться, не случилось ли чего с тобой.

– Я просто отдыхала и, кстати, довольно неплохо провела время, сдержанно сказала Хелен. Она прошла через гостиную и включила светильник рядом с диваном. – А ты вроде бы собирался сегодня на свидание. Что, уже передумал?

– У меня ещё уйма времени, – ответил Колли. – Свидание в восемь. Вот я и подумал, что, может быть, лучше сперва объяснить тебе, что я тут делаю.

– В этом нет необходимости, – ответила Хелен. – Нас с тобой ничего не связывает, так что ты имеешь полное право ходить на свидание к кому захочешь.

– Верно, – согласился Колли. Он встал и развернул кресло так, что теперь оно отрезало путь к двери. – Присядь, Хелен. Вот здесь, на диване. А теперь что касается моего свидания...

– Я же уже сказала тебе, – перебила его Хелен, – меня это не интересует.

– Не перебивай. Я слышал, что ты сказала мне. Просто дело в том, что я собираюсь проделать со своей девушкой на этом свидании одну очень интересную вещь. Я собираюсь убить её.

– Ты... ты... что собираешься сделать? – Она была уверена, что ослышалась, хотя, с другой стороны, его слова прозвучали довольно отчетливо. Она тупо уставилась на него. – Если тебе вздумалось пошутить, то это совсем не смешно.

– Конечно не смешно. – На лице Колли застыло выражение полного безразлиия. – В убийстве нет ничего смешного, вне зависимости от того, как убивать человека, пулей, бомбой, гранатой или голыми руками. Если твоя машина сбила кого-то, например, маленького мальчика, возвращавшегося домой на велосипеде, то это тоже совсем не смешно. во всяком случае, для самого малыша. И его семьи.

– Но... но откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? – слова застряли у неё в горле, и она почувствовала, что начинает задыхаться.

– Никто мне не говорил. Мне самому пришлось провести большое расследование, чтобы узнать правду. Я даже не сразу узнал о том, что Дэви погиб. Просто некуда было сообщать. Я был во Вьетнаме, дожидался возвращения обратно, в госпиталь. И к тому времени, когда я получил это известие, то все уже было кончено – и похороны – все.

– Кто ты? – прошептала Хелен. – Кто, черт возьми, ты такой?

– Ты знаешь, кто я. Коллингсворт Уилсон. Моя мать вышла замуж за человека по имени Майкл Грегг. Вэвид Грегг – мой брат по матери.

– Твой брат! – дрогнувшим голосом повротила Джулия. – Боже мой!

Колли же словно не слышал её. Его взгляд был обращен в прошлое, он предавался воспоминаниям.

– Все, что я смог узнать, так это то, что рассказали мне мои родители. Они сказали, что это был наезд, что машина скрылась с места преступления, и что, чудя по голосу, звонивший в полицию и сообщивший об этом проившествии был подростком. Он сказал: "Мы сбили его", так что, скорее всего, в машине находилось несколько человек. Отчим сказал, что на похороны собралось много людей. Он показал мне все открытки и письма с выражением соболезнования. И ещё сказал, что кто-то прислал целую корзину роскошных желтых роз, но ни карточки, ни записки в цветах не оказалось. Их доставили из цветочного магазина.

Я отправился в магазин и побеседовал с продавщицей. Она хорошо помнила те розы. Она сказала, что они врезались в её память, потому что ей показалось довольно странно, что молоденькая девочка приходит в цветочный магазин, тратить столько денег на цветы, а потом отказывается надписать свое имя на карточке. У той девушки были рыжие волосы и у неё на шее висел на цепочке мегафон, какие носят девчонки из команд поддержки.

– Джулия, – пробормотала Хелен. Она понимала, что нужно что-то делать, бежать, кричать, звать на помощь, но она не могла сдвинуться с места. Она онемела от ужаса. И беззвучно, лишь одними губами повторила имя: – Джулия.

– Еще какое-то время ушли на её поиски. Сначала я просто ходил по школам во время баскетбольных матчей, но рыжих девчонок в их командах поддержи не было. Затем начал осторожно наводить справки про тех, кто участвовал в этих командах в прошлом году. И как-то раз в перерыве разговорился с ребятами на трибуне, и один из них упомянул эту симпатичную девчонку, которая больше не выступала в команде. Видимо, ей просто надоело – она углубилась в учебу и забросила все остальное. Даже не встречалась ни с кем.

– Но это ещё ничего не значит, – пролепетала Хелен. – Ты не мог быть уверен.

– А я сначала и не был уверен, но это навело меня на одну мысль. Я решил послать ей по почте записку, нечто такое, что могло бы потрясти её, если она была именно той, за кого я её принимал, и показаться полнейшей бессмыслицей, если я ошибался. И она среагировала. В тот же день она примчалась сюда, а следом за ней последовал и твой приятель, Барри. Вот так я узнал про тебя, а потом, когда Барри вышел от тебя, то просто поехал. Я видел, как он вошел в общежитие, и таким образом выяснил, где он живет.