Текст книги "Май зажигает звезды (СИ)"

Автор книги: Лизель Вайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Лизель Вайс
Май зажигает звезды

1.

Если я вам скажу «привет», что вы ответите? Нет, так не пойдет, слишком банально. Думаю, если б вы меня увидели, то наверняка растерялись. Или решили, что сошли с ума. Сильная фраза, обычно употребляемая по пустякам.

Поразительно, до чего люди любят все усложнять. Не поймите меня неправильно, это не брюзжание, лишь констатация факта. Честно говоря, мне редко приходится с кем-то разговаривать вот так, по-простому. И я не очень-то представляю, с чего начать. Можно было напечатать первой фразой, например: «Утро встретило проливным дождем» и пуститься в рассуждения о погоде. Кажется, этим и заполняют беседу, если она не клеится. Но откуда мне знать, какая погода у вас за окном, и есть ли вообще окно? Наверно, все же есть, вряд ли кто-то из вас является пациентом психиатрической лечебницы, где в палатах окон нет. Однако я отвлекся.

Люди не знают, когда отпущенный им срок закончится, и предпочитают в это время нагромоздить друг на друга кучу проблем. А потом героически их решать, с каменными лицами устремляясь навстречу трудностям. Суть проблемы не так важна, главное – топтаться на ней как можно дольше и оттягивать ее решение на крайнюю минуту.

А отсюда вытекает неизбывная любовь к дешевым драмам. С непродуманными диалогами, вроде нашего с вами, с занудными сюжетами об одном и том же. Глупо собраться вместе и решить проблему, нет, нужно обставить подобное действо максимально театрально. Поскандалить, расплакаться, заболеть в нужное время. Теория всемирного лицемерия тоже берет начало здесь.

Вы когда-нибудь читали книгу, где не описывается перечень смертей, проблем со здоровьем, с наследством, с родственниками, с чем угодно? Ну, или фильм без подобных сцен? Затем, чтобы в конце написать две строчки, и хорошо, если не содержащие сообщения о смерти или разводе главных героев. А поскольку, считается, что это два наиболее распространенных явления в жизни, то и книги так заканчиваются в девяноста пяти процентов случаев. А что об этом думают сами герои? Всегда следует выслушать вторую сторону, как любят изъясняться юристы.

Вспомните классику литературы, вы сможете назвать там книгу, где был бы простой, хороший конец? Нет, обычно герои проходят через ад, чтобы остаться жить в лимбе. За это в свое время смеялись над сентиментальными романами, там дело иногда кончалось свадьбой. Но это ведь нереально, не так ли?

С одной стороны, наших писателей и режиссеров понять можно. Читателю интереснее наблюдать за чужими проблемами, чем решать свои. Да и счастье– категория весьма оценочная, с ним не связываются, писать или снимать о нем гораздо сложнее, чем вывести на экран очередную героическую и душераздирающую смерть. Умереть проще, чем остаться и думать, как выпутаться из проблем.

Например, это хорошо заметно по книгам военной тематики. Там не умирать нужно, а бороться и побеждать. Если все умрут, кто воевать будет? Ну ладно война, но в любой книге об обычной жизни мы гораздо чаще встретим смерть или болезнь, чем эту самую жизнь. Иногда для разнообразия – тяжелая работа, приводящая к какому-нибудь заболеванию. Интересно, а чем-то еще люди занимаются?

С другой стороны, до чего уже надоела череда бесконечных проблем. И люди создали фэнтези, где можно придумать другой мир и делать там, что захочешь. И в таких книгах мы наблюдаем размеренную спокойную жизнь? И не надейтесь! Похоже, что писателей сковывали тесные рамки реализма, они только в параллельных мирах смогли отпустить фантазию. И щедро растратить ее на войны, смерти, битвы, колдовские ритуалы и инопланетные вторжения.

Перечень способов кого-нибудь убить в обычной жизни не так велик, выше головы не прыгнешь. То ли дело выдуманный мир, где, пользуясь полномочиями локального Бога, писатель отправляет персонажей в пасть драконам, под стрелы эльфам, воздействует на них какой-нибудь магией, испепеляет, растворяет в кислоте, и использует прочие пытки, какие только сумеет придумать. Кстати, слышал мнение, что фэнтези – детский и подростковый жанр. Очень бы не хотелось туда попасть.

И подобная катавасия идет от любви людей к созданию трудностей, только и всего. На пустом месте.

Вы, например, боитесь темноты? Вернее, того, что может в ней прятаться? Конечно, и страх впитался в вас еще в детстве, когда мать говорила о ком-то в шкафу, кто вас обязательно утащит. Ему же больше делать нечего, только за вами гоняться. И теперь, когда вам уже под тридцатник, вы выключаете свет в своей комнате, и боитесь оглянуться на старый шкаф.

Двадцать лет оттуда никто не вылазил, но ведь осторожность не помешает? А потом, если рискнете, то напишите жуткую повесть о том, как ребенка утащило в свое логово чудовище из шкафа или подвала. И продолжите традицию ужастика. Готово – очередное бесполезное душевное потрясение создано. И почему это, интересно, матери не говорят детям, что в шкафу никого нет? Ведь расшалившихся малышей можно успокоить и иными способами, кроме запугивания.

В принципе, книжный или кинематографический герой– тот же матадор на арене. Едва писатель его выдумывает и набрасывает на бумагу, бедняга должен ждать подвоха. Просто так не создадут, это точно! Сюжетных дыр много, а придумать внешность и пару-тройку черт характера – дело техники. Некоторые писатели себе специальную тетрадь заводят, куда вписывают героев и в нужный момент вытаскивают их оттуда. Как гладиаторов.

Герой должен быть готов к сражению в конце первой страницы, когда он и осознать себя еще не успел, к убийству на девятой и к несчастной любви на тринадцатой. Вот только, в отличие от матадора и гладиатора, оружия у него нет, он обязан покорно следовать воле писателя. Воспротивится – мигом убьют. Или, если он главный, серьезно ранят, сведут с ума, посадят в тюрьму. Чтобы тихо сидел и не рыпался, и не высказывал собственные суждения. Если второстепенный – тем лучше, одним меньше будет. Это пушечное мясо, которое решает неприятности парочки главных писательских любимчиков.

Не знаю, как остальные, но лично я людей люблю. За вами интересно наблюдать. Как за хомячками в клетке на рынке у провинциального вокзала. Вы там, внутри, носитесь, деретесь, скандалите, а мы смотрим и делаем ставки, какой хомячок сегодня первым придет к финишу. А иногда хомячки превращаются в змей в террариуме, и мы следим, как одна змея пожирает другую. Вы можете назвать такую картину крепкой женской дружбой, например. Или коллективом на работе.

Особенно такие наблюдения любят узники фэнтези. Те, кого я знаю, за других не говорю. У меня есть пара знакомых эльфов, второй месяц вникающих в сериал «Жизнь продавца-консультанта Игоря Светлова». Этот Игорь знать не знает, как пристально они за ним следят, ни одного его слова не пропускают. Жители параллельных миров обожают квесты из реальности. Это их маленькая месть за собственные мучения во славу исполнения очередного пророчества, придуманного модным писателем. Вот только влиять на жизнь людей мы не можем. Да и наблюдать имеем право не всегда. Свободой перемещения почему-то обладают только гости из фантастики.

Вот, например, сейчас. Вы открыли купленную в ближайшем магазине книжку или перед вами высветился ее текст на экране планшета. Вы читаете: «Утро встретило проливным дождем», и думаете, отлично, это проблемы героя, который наверняка зонт забыл, а мне безразлично. Пусть его там хоть снегопад встретит в середине мая. Пробегаете взглядом еще пару строчек: «Однако через два часа горы втянули в себя влагу». Признайтесь, вам стало интересно? Если автор соизволил написать про горы, значит, как минимум, кто-то решит их свернуть. А где? И почему в дождь? В этот краткий миг, когда вы задумались, а глаза ваши еще не начали скользить по строчкам, вы открыты для наблюдения. Вы начинаете следить за мной, а я смотрю прямо на вас.

Мне проще– вы меня не видите. Вы просто читаете книгу, где встречаетесь со мной, одним из множества ее героев. Как с бездной, в которую лучше не вглядываться слишком внимательно.

Интересно, кто сейчас стал моим гостем?

2

«Утро встретило проливным дождем. Однако через два часа горы втянули в себя влагу, и солнце обрушилось на узкую долину, змеящуюся между перевалами. Крохотная алтайская деревня прилепилась на боку скалы, как ласточкино гнездо, такая же неопрятная и грязная после вчерашних ливней и оползней. Западный край робко подбирался к долине, сейчас полузатопленной разлившейся рекой. Недаром, с большой земли в Верх-Апшуяхту добирается только вертолет два раза в месяц. Не в последнюю очередь потому, что у села даже название не выговоришь.

Апшуяхта – это порожистый ручей, текущий между перевалами, весной он показывает норов и разбухает, как на дрожжах из-за снеговой талой воды. Долина оказывается закупоренной со всех сторон, и вырваться отсюда могут только здоровенные беркуты со Змеиной горы.

Переместимся в сельскую школу, узкое двухэтажное строение почти на самом краю деревни, окруженной мощным оврагом.

– Ай, черт! Убери его с меня! -Лизка завертелась на стуле, как поджаренная, пытаясь, под сдавленное ржание Макса стряхнуть с плеча ошалевшего паука. Длинноногий крестовик носился по ее растрепанным черным космам, ныряя в них, как в пустынные барханы, и захлебываясь в легком аромате шампуня.

Девчонка подскочила и накинулась на Макса, укрывшимся за облезлым учебником алгебры. Синяя обложка с каким-то космонавтом была разрисована ручкой, космонавт смахивал на Дарта Вейдера.

–Лиза, Максим, хватит! – Андрей Васильевич рубанул указкой по столу, в классе повисла тишина. Паук в суматохе смылся с Лизкиной головы подальше. – Сядь и успокойся.

Макс от нечего делать вертелся на стуле, не зная, куда деть нескладные ноги, состоящие из одних колен, похоже. Иначе не объяснишь, почему он вечно напарывался на выпирающие углы. Сколько она помнила, на нем всегда были джинсы и черный свитер, другого он не признавал. Лизка сделала вид, что не замечает его. Это плохо ей удалось, учитывая, что в классе они были вдвоем. Выпускной, 9 класс, Верх-Апшуяхтинской СОШ не мог похвастать кучей народа.

Педагогический момент провалился, из коридора призывно протрещал звонок.

Макс уже приготовился делать ноги, и поджидал ее за дверью, ехидно скалясь.

–Ну, ты сейчас ответишь мне за паука! – Лизка тряхнула головой и помчалась за парнем по дощатому полу второго этажа. Доски жалобно скрипели, мечтая о спокойной жизни где-нибудь на пыльных антресолях, а не об вот этом вот родео. Мелюзга шарахалась от двух амбалов, устроивших очередные гонки. Тонкие ноги Лизки мелькали, как спицы в велосипеде, Макс ржал и подкалывал ее на ходу. Он вечно прикалывался, выводя ее из себя наглым взглядом.

–Лизка– скандалистка, опять попалась! Трусиха, щекотки боится! – орал он на весь коридор, так, что занавески трепыхались.

Строптивая Лизка нагнала его у лестницы, повалила и принялась щекотать как следует, царапая ногтями. И вымещать на нем злость, колошматя сумкой с учебниками. А он таскал ее по полу за косу, и щипал за уши. Она кусалась лучше него, тут уж он был в пролете.

–Уйди, дура бешеная! – парень дернул ее за волосы до слез, она завизжала и хлестнула его по губе. Восьмиклассники фотали очередные цирковые гастроли. Макс Лизку дергал чуть ли не каждый день, то с пауками, то с щипками, она его терпеть не могла и мутузила при каждом удобном случае. – Психичка!

–Сам начал, достал уже! – в голосе Лизы зазвенели слезы. Глаза у ней частенько бывали на мокром месте, и Заречнев это знал. Доводить девчонку было его страстью. Как, кстати, и сама Лизка.

–Ну вот, опять нюни распустила,– заржал он, тут же осекаясь и ретируясь под окрик завуча, Олеси Игоревны. Они и так тут дурели от скуки, как собак на псарне, еще и она!

–Заречнев, прекрати приставать к Кузнецовой! – рявкнула завуч, толстая, закупоренная в плотный костюм тетка. Казалось, что одно движение – и костюм лопнет, а она выползет из него, как тесто из кастрюли, когда за ним не уследил вовремя.

–А ты все равно трусиха,– упрямо заявил Макс. Лиза раздраженно тряхнула непослушной черной челкой. Это уже был вызов. Она с готовностью включилась в их игру. – Спорим, не сможешь поехать со мной к обрыву!

–Спорим! – Обрыв был отрогом Змеиного хребта, зубастой трехглавой скалы, торчавшей над долиной. Туда шли многочисленные туристические маршруты, но только не к самим вершинам. Змеиная пряталась под клочковатыми облаками, и изредка разражалась приличной грозой. Старожилы уверяли, что там сидит какой-то из многочисленных алтайских богов.

–Пошли! – он сцапал ее за руку и потащил к окну. Тут, через пустырь на заднем дворе школы, сбежать было легче, чем через входную калитку. В школе всего сорок человек, будет двумя меньше. Макс привычно выдернул щеколду, Лизка, хихикая, вылезла, чуть не упав в мокрую траву. Здесь солнца не было, сплошная сырость. Чуть дальше на пустыре был спуск к обрыву, а там жил Макс с отцом.

Солнце пекло, как в печке, отражаясь от окружавших низину села гор. Верх-Апшуяхту отсекали от мира сразу два перевала, Кош-Сарлык и Тияхтинский, а чуть дальше был Семинский перевал, изъезженный конными маршрутами. Тут же шел лог Серпек, в котором и пряталось село, щедро подтопленное в этом году разлившейся Апшуяхтой. Обычно это ручей едва по колено, но когда с перевалов сходят снега, речка вскипает и топит отроги даже Змеиной горы.

Над оврагом дул сильный ветер, Лизка едва поспевала бежать за длинноногим дылдой Максом по колено в отросшей сырой ярко-зеленой траве. Небо падало им навстречу, как пролившаяся из баночки краски синяя гуашь, вязкая и густая. Багульник уже цвел вовсю, даже начинал осыпаться, забросав долину мелкими нежно-розовыми лепестками, которые они теперь вминали в грязь. Вверху патрулировал окрестности большой, темно-пегий орел, выискивая спрятавшихся сусликов, и не обращая внимания на людей.

Солнцу было лень высушивать Лизку, ботинки девушки намокли, а колготки пропитались рыже-песочным суглинком. Длинные волосы набивались в рот, она фыркала, а Макс опять ржал.

Школа достала обоих, тем более сейчас, после большой ночной грозы, когда нещадно палило само небо, а на горизонте опять клубились темно-синие тучи, упрятавшие в себе дальний еловый лес. Три секунды назад туч не было, они вынырнули из набухшей синевы, как пустынный мираж.

Отец Макса был на выгоне, пас деревенское стадо коров. В загоне за домом, уходившем дальним концом к оврагу, сейчас был только Черныш, жеребец-четырехлетка, специально выращенный Максом под седло. Завидев хозяина, он всхрапнул и запрядал ушами, а потом помчался на ограду, как лесной пал на деревья. Макс перемахнул через забор прямо Чернышу под ноги, конь басовито заржал, недовольно выгибая голову. Парень принялся чесать острыми ногтями спутанную черную гриву. Конь вот только что не мурлыкал, когда его так скребли, он утробно ржал, и дышал в ладони Максу. Он застоялся, сила лезла из всех щелей, он нервно приплясывал на месте, и вертелся как месячный жеребенок.

–Соскучился, по мне, парень, а? – Макс скреб у Черныша за длинными ушами, стоявшими торчком, и чистил ему глаза от выступавшего гноя. Отец редко брал Черныша, тот не подпускал его к себе, признавая только Макса. Даже к Лизке он относился неприязненно, но тут уж приходилось подчиняться хозяину. Черныш мотал лобастой головой, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и обнюхивал стоявшую рядом Лизку, раздумывая, куснуть ли ее за плечо или повымогать сахар. При этом губы у него двигались, обнажая желтоватые крепкие зубы. А тонкая кожа на ногах дрожала и пушок шерсти вставал дыбом от предвкушения поездки.

–Ты гляди, он у меня прямо кинозвезда,– хохотнул Макс.

–На, злюка, бери! – девушка вытащила из сумки специально прихваченный бутерброд, колбасу съела сама, а хлеб скормила коню, мусолившему ее ладони мягкими мокрыми губами. Нужно было следить, чтобы он зубами не начал прихватывать, пару раз такое уже было. Черныш хитер и любит позабавиться. Лизка сложила сумки под деревом, конь увязался за ней, рассчитывая найти еще парочку бутеров, девчонка легонько щелкнула его по носу. Жеребец был выше ее раза в полтора, но дурачился, как недельный.

–Мне бы хоть оставила,– парень вернулся из денника с седлом. – Он по тебе соскучился, сейчас норов начнет показывать, чтоб тебя удивить!

–Он похож на своего хозяина! – парировала девушка и засмеялась, чем заставила Макса вспыхнуть до корней волос. Хорошо, что в это время он внуздывал и седлал так и плясавшего от нетерпения Черныша. Закончив, он вскочил на коня и подал руку Лизке.

–Вот еще! – девчонка взлетела в седло позади Макса, обхватив его за пояс. Черныша подначивать не нужно, он пошел грудью на забор, легко перескочив его, грузно опустился с другой стороны, вздыбив тучу песка и пыли, и мощными скачками рванул к перевалу. Макс низко нагнулся к шее коня, что-то шептал тому в ухо, Лизка едва подавляла желание ударить Черныша коленями, заставляя скакать быстрее. Они неслись к перевалу по траве, стегавшей Черныша по коленям, конь всхрапывал, шарахаясь от слишком яркого солнца. Ехать на нем – все равно, что на стиральной доске, даже сквозь седло ощущаются скачки мощного корпуса.

Горизонт то взлетает, то резко шмякается вниз, а ты занят только тем, что пытаешься удержать поводья. Главное, чтобы коню не вздумалось поесть посреди дороги, тогда его не удержишь. Пару раз они с Максом проторчали в лесу, пока Черныш соизволил пообедать и вдоволь пообмахиваться от мух жестким черным хвостом.

Им было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от закосневшей, пропахшей скукой школы, учителей и рутины. Да и дома было не лучше, в отсыревших и затхлых после мартовского наводнения деревянных постройках.

У западного отрога Кош-Сарлыка, взлетавшего на трехсотметровую высоту, шел Паучий овраг. Глубокая узкая рытвина, на дне которой, в ольховнике, пряталось заболоченное безымянное озеро. Сюда и стремилась Лизка, едва дождавшись, пока Макс привяжет Черныша к дереву, она утащила его в болотину. С ближайших берез с резким кряканьем взлетело несколько уток.

Утки прикольно летают, едва управляя грузным телом, и гребут крыльями по воздуху, как пловец кролем в бассейне. Поднялся ветер и здесь, наверху сосны ходили ходуном и громко стонали, а им вторило недовольное конское ржание. Черныш уже объел траву вокруг себя, и обнаружил, что стоит в муравейнике. Лизка носилась по оврагу, вылавливая насекомых для своей коллекции. У нее дом был забит всякими гербариями, а на столе располагался террариум, где второй год обитал проворный, частенько сбегавший уж.

–Макс, обернись! – прежде чем парень сообразил увернуться, на него обрушилась Лизка с кучей пауков, собранных в банку. Крышка банки отлетела в сторону. Теперь они бегали по его одежде, а он катался по земле, смеясь во все горло. -Это возмездие!

Макс схватил ее за ногу и повалил наземь. Жарко дыша, он навалился на нее.

–Ты все равно проиграешь, трусишка,– и впился в ее губы долгим поцелуем. Лизка просто укусила его в ответ.

–Обойдешься! – она оттолкнула его и села, отряхиваясь от хвои и прошлогодних листьев. Сверху начал накрапывать дождь, погода на перевале меняется каждые пятнадцать минут. Макс вскочил, вскарабкался по стене оврага, пока еще не потек встревоженный скорым ливнем сель, отвязал Черныша и вскочил в седло. Лизка не отставала.

–Не догонишь! – вместо ответа девчонка ухватилась за подпругу, Черныш чуть ее не лягнул, но она уже была в седле. Ливень пошел косыми потоками, они промокли до нитки. Но обоим было все равно».

Надо же, как быстро она читает. Прямо глотает буквы, не жуя, словно очень голодна. Предыдущий читал и параллельно поглощал «Доширак». Штука, конечно, вредная, но соблазнительные ароматы меня чуть с ума не свели. А он ел и причмокивал, и залил книжку каплями воды от лапши. Пробовал оттереть, потом бросил. И углубился в просмотр «Сверхъестественного», оставив книжку раскрытой. О, это лучшее, что вы можете сделать, поверьте! Когда книжка раскрыта, она не портится, она оживает. Мы можем спокойно пробраться в вашу комнату. Но мы не призраки, бутафорские приборы для считывания ауры нас не выявят. Аура есть только у тех, кто существовал, а нас, как таковых, никогда и не было.

Нельзя уходить слишком далеко, на милю точно не сбежишь, но как же здорово размять ноги, разлечься на диване возле телевизора. И смотреть, как браться Винчестеры гоняются за окровавленным демоном. И облизываться, глядя на чипсы, и колу, стоящую в ногах дивана. Никогда не пробовал колу, какая она на вкус? А тот парень, Игорь Светлов, кстати, заснул через пятнадцать минут. Обычный, немного толстый, очкарик. Но не прочь иногда разжиться книжкой, особенно фэнтези. Недаром он любимчик эльфов.

Теперь мою книгу взяла девушка. Купила сегодня в книжном, забежав туда после работы, надо полагать. Конечно, я не знаю судьбу всех книг тиража, просто кочую по ним, когда надоедает на одном месте. Это как вагоны электрички, едущей по одной ветке. В рамках своего тиража можно перемещаться куда захочешь. В другие книги я попасть не могу, естественно. Кому охота, чтобы в разгар какой-нибудь драки между эльфами и орками на поле появился парень в современной одежде и начал спрашивать, что происходит.

Ну, нет, она реально быстро читает. Это неинтересно, такая прочтет, поставит на полку и поминай как звали. Хоть бы не педантичная, пусть забудет книжку на стуле, выгнутой веером страниц, пусть заложит закладкой, тогда я смогу выскользнуть наружу и осмотреться. Это у меня такая игра, надо же чем-то разбавить скуку. Люблю загадывать, какой попадется читатель. Но вот пророк из меня не очень, ну а вдруг повезет?