Текст книги "Дорога на Рейншедоу (ЛП)"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

Маму Люси – Чериз – Сэм, конечно, покорил сразу. Реакция отца поначалу была более сдержанной, однако за ужином в ресторане мужчины нашли общий язык. Когда Сэм заинтересовался космическим роботом-анализатором, в разработке которого участвовал отец Люси, тот сразу распознал в собеседнике родную душу-ботана и, обычно молчаливый, затрещал, как сорока:

– ... мы считали, что кометы состоят из досолнечных частиц и льда, который образуется на границе солнечной системы при абсолютном нуле, – тут он на секунду прервался. – Если не помните, абсолютный ноль – это...

– Низшая точка любой термодинамической температурной шкалы, – закончил Сэм.

– Именно! – отец Люси прямо-таки просиял. – Однако оказалось, что бόльшая часть твёрдого вещества комет образовалась внутри солнечной системы и при высоких температурах! Таким образом, кометы формируются из раскалённого протоплантеного вещества и льда.

– Потрясающе, – совершенно искренне отозвался Сэм.

Пока мужчины беседовали, мама потихоньку шепнула дочке на ушко:

– Чудесный! Симпатичный, обаятельный, и папе твоему понравился. Не упусти его, милая.

– Да нечего тут упускать, – прошептала в ответ Люси. – Я же сказала тебе – он убеждённый холостяк.

Похоже, маму это только обрадовало:

– Ты можешь заставить его передумать. Такие мужчины не должны оставаться, холостяками, это просто преступление.

– Я не собираюсь мучить замечательного человека, пытаясь его изменить.

– Люси, – в шёпоте матери прозвучала досада, – как ты думаешь, для чего вообще люди женятся?

После ужина все поехали в Рейншедоу выпить кофе. В первоначальный план это не входило, но, услышав рассказы Сэма о винограднике и реставрируемом викторианском особняке, мама Люси почти что потребовала, чтобы ей показали такое чудо. Марк и Холли на выходные уехали в Беллингэм навестить родителей Мэгги. Сэм тут же предложил себя в качестве гида, буде на то желание дамы.

– Я, пожалуй, останусь на кухне и приготовлю кофе, – сказала Люси. – Мама, не устраивай Сэму допрос во время экскурсии.

Чериз возмущённо округлила глаза:

– Я никогда никого не допрашиваю!

– Наверное, нужно предупредить, что я отвечаю только на заранее одобренные вопросы, – отшутился Сэм. – Впрочем, вам, Чериз, я готов дать поблажку.

Мать хихикнула.

– Я тоже останусь, помогу Люси, – сказал отец. – Обсуждать со мной архитектуру бесполезно – я эркер от арки не отличаю.

Отец налил в кувшин воды, а Люси смолола зёрна, засыпала их в кофеварку, а потом спросила:

– Итак, что ты думаешь о Сэме?

– Мне он нравится. Смышлёный парень. Здоровый, самостоятельный, с чувством юмора – оценил мою шутку про Гейзенберга. Не могу понять, почему человек с такими мозгами пропадает здесь, на винограднике.

– Он не пропадает.

– Виноделов по всему свету тысячи. И нет смысла создавать новые вина, их и так уже очень много!

– Это почти то же, что сказать, мол, художников больше не нужно, ведь предметов искусства и так уже полно.

– Ни искусство, ни вино не приносят человечеству столько пользы, сколько наука.

– Сэм бы с тобой поспорил.

Люси смотрела, как отец налил воду и включил кофеварку. Агрегат щёлкнул, запотел изнутри и заворчал.

– Однако гораздо важнее, что о нём думаешь ты.

– Мне он тоже нравится. И всё же ничего не выйдет. У каждого из нас свои планы на будущее, и в них нет места другому.

– Если тебе приятна его компания, почему бы не общаться время от времени? – пожал плечами отец.

Они помолчали немного, тишину нарушало лишь пофыркивание кофеварки.

– Вы завтра едете к Кевину и Элис? – спросила Люси.

Отец кивнул и мрачно усмехнулся:

– Ты же понимаешь, что у этого брака – если он состоится вообще – шансов уцелеть столько же, сколько у снеговика в пекле.

– Ты не можешь быть в этом абсолютно уверен, – возразила Люси, несмотря на то, что думала так же. – Люди бывают непредсказуемы.

– Это правда, – признал отец. – Однако с возрастом я ошибаюсь всё реже. Где тут чашки?

Порывшись по шкафам, они нашли, что искали. И тут отец её ошарашил:

– Мы с твоей мамой поговорили тут недавно. Насколько я понял, она рассказала тебе, что это не первый мой брак.

– Да, – выдавила Люси. – Я была поражена.

– Вся эта кутерьма с тобой, Элис и Кевином всколыхнула кое-какие вопросы, которые мы с твоей матерью долгое время обходили.

– Это плохо? – осторожно поинтересовалась Люси.

– Не знаю. Никогда не считал, что в отношениях нужно обговаривать всё до мелочей. Кое-что никакими беседами не исправишь.

– Ты имеешь в виду то, что связано... с ней? – Почему-то Люси не смогла выговорить «с твоей первой женой».

– Да. Я люблю твою маму, и никогда не стал бы сравнивать. Предыдущий брак... – он замолчал, тяжело задумавшись, – ... был особенным.

Люси никогда не видела отца таким.

– Как её звали? – тихо спросила она.

Его губы разомкнулись, но он так и не ответил, лишь молча покачал головой.

Какой же была эта женщина, если и через годы после её смерти отец не в силах произнести её имя?

– Накал эмоций... – едва слышно, будто про себя, сказал он через некоторое время. – Чувство, что двое так подходят друг другу, будто они половинки одного целого. Это было... необыкновенно.

– Значит, ты не жалеешь, – сказала Люси.

– Нет, жалею. – В устремлённых на неё глазах отца блестели слёзы. Сдавленным голосом он продолжал: – Лучше бы не знать. Но это я так считаю. Кто-нибудь другой согласится заплатить любую цену за несколько мгновений того, что у нас было.

Отвернувшись, он начал разливать по чашкам кофе.

Ошеломлённая столь редкостным проявлением чувств, Люси молча прохромала к ящику с ложками. Будь у них это принято, она подошла бы обнять отца. Однако его сдержанная вежливость всегда воспринималась близкими как броня, не допускающая проявлений нежности.

Теперь Люси наконец понимала, что спокойствие и бесконечная выдержка отца не имели ничего общего с миром в душе.

* * *

После возвращения в Калифорнию мать позвонила сообщить Люси, что день, проведённый ими у Элис и Кевина, прошёл так, как и ожидалось. Чериз сказала, что жених с невестой были несколько подавлены, особенно тихо вёл себя Кевин.

– Однако у меня создалось впечатление, что оба намерены идти до конца, что бы ни случилось. Думаю, на Кевина давят его родители – они, кажется, решительно настроены его женить.

Люси печально улыбнулась. Кевин был единственным ребёнком в семье, поздним и избалованным. Его инфантильность и эгоцентризм огорчали пожилых родителей, но исправить они уже ничего не могли, как бы ни хотели. Вероятно, они надеялись, что брак поможет их сыну повзрослеть, стать ответственнее.

– Мы поужинали вместе в ресторане, и все вели себя прекрасно, – сказала Чериз.

– И папа тоже? – съехидничала Люси.

– И папа тоже. Единственный неловкий момент случился, когда Кевин спросил про тебя.

– Про меня? При всех? – Люси почувствовала внезапную тяжесть в желудке.

– Да. Хотел узнать, как твоя нога, как самочувствие, а потом поинтересовался, что у тебя с Сэмом.

– Боже мой! Элис, небось, придушить его была готова.

– Время для расспросов он выбрал неудачное, – согласилась мама.

– Что ты ему сказала?

– Правду – что у тебя всё идёт хорошо, ты счастлива и, кажется, очень подружилась с Сэмом, чему я весьма рада.

– Мама! Я же уже объясняла, почему у нас с Сэмом не будет ничего серьёзного. Пожалуйста, не рассчитывай на невозможное.

– Не называй «невозможным» то, что уже происходит, – с раздражающей уверенностью ответила мать.

* * *

Люси переехала в квартиру с видом на залив через два дня после визита родителей. К её удивлению Сэм возражал, утверждая, что ей ещё рано покидать Рейншедоу, что стоило бы ещё отдохнуть и подлечиться:

– Кроме того, мне кажется, ты ещё не приноровилась к костылям.

– Ещё как приноровилась! – возразила Люси. – Да я на них уже фигуры могу выписывать! Надо было тебе показать.

– Лестницы, тропинки – сколько придётся ходить! И не можешь ни водить машину, ни принести что из магазина. Продукты где будешь брать?

– У меня длинный список телефонов прихожан «Хог Хэвен».

– Не хватало ещё, чтобы ты якшалась с бандой байкеров!

– Я не собираюсь с ними якшаться, – весело сказала Люси. – Они просто будут помогать мне время от времени.

Хотя было видно, что Сэм готов спорить и дальше, он проворчал:

– Ладно, дело твоё.

– Не беспокойся, – лукаво улыбнулась Люси. – Я не против, чтобы ты подчас заглядывал перепихнуться по-быстрому.

– Замечательно! Потому что только это меня и волновало! – ещё больше рассердился он.

Хотя Люси было довольно грустно уезжать из дома в Рейншедоу, ей казалось, что так будет лучше и для неё, и для Сэма. Она была почти уверена, что ещё несколько дней так близко друг к другу – и у Сэма начнётся приступ клаустрофобии. Но самое главное, Люси просто не терпелось вернуться в студию.

Она отчаянно скучала по своему стеклу, чувствовала, как её тянет к нему, ей чудился его зов.

Утром, когда Люси наконец-то снова переступила порог «Долети до звезды», творческая энергия била в ней через край. Она начала рисовать полноразмерный эскиз для окна с деревом, которое собиралась изготовить для усадьбы в Рейншедоу. Сочетая рисованные от руки эскизы с компьютерным моделированием, Люси размечала места разрезов и нумеровала по цветам секции. Потом она сделает три копии готового эскиза: одну для сверки, другую – чтобы разрезать на части, а третью для сборки на ней окна. И уже потом начнётся долгий процесс плавки и резки, вытягивания и обработки краёв кусочков стекла.

Люси всё ещё работала над эскизом, когда около полудня в студию заглянул Сэм. Он принёс два похрустывающих белых бумажных пакета с логотипом «Маркет-шеф» – выглядели они приятно полнёхонькими.

– Сэндвичи, – объявил он.

– Я тебя не ждала! – По лицу Люси расплылась лукавая улыбка: – Ты и дня без меня прожить не можешь.

Сэм критически оглядел кучу набросков на столе:

– И что, это лучше, чем отдыхать рядом со мной?

Люси рассмеялась:

– Конечно, очень приятно, когда за тобой всячески ухаживают... но и заняться наконец делом тоже хорошо.

Сэм положил пакеты на верстак и подошёл поближе посмотреть на эскиз. Он долго разглядывал рисунок:

– Очень красиво!

– Должно великолепно получиться – ты не представляешь, насколько лучше это будет смотреться в стекле!

– С тобой я готов ко всему, – она заметила, как дёрнулись уголки его губ. Поразглядывав эскиз ещё с минуту, он добавил: – Я привёз тебе подарок на новоселье. Ты, наверное, предпочтёшь держать его здесь.

– Ну, что ты, зачем, ты вовсе не обязан…

– Ты пока не сможешь им пользоваться.

– Где он?

– Сиди на месте. Я сейчас.

Люси, улыбаясь, ждала, когда Сэм вернётся. К её удивлению, он вкатил велосипед с огромным бантом на руле.

– Глазам своим не верю! О, Сэм, это так здорово, так... – она восторженно ахнула, увидев, что это великолепно отреставрированная винтажная модель – с тёмно-зелёной рамой и сверкающими белыми крыльями.

– Дамский «Швинн-Хорнет» 1954 года [57]57
  Дамский «Швинн-Хорнет» 1954 года.


[Закрыть]. – Сэм подкатил велосипед к ней поближе.

Люси провела пальцами по патине, по чёрной резине широких шин, по белой коже сиденья:

– Само совершенство.

К её удивлению, в голосе послышалась хрипотца, и велосипед начал расплываться перед глазами. Потому что такой подарок мог сделать только тот, кто понимал её, знал по-настоящему. И выходит, Сэм действительно был к ней неравнодушен, желал он того или нет. Люси с удивлением поняла, как много это для неё значило, как сильно ей хотелось, чтобы он хоть как-то заботился о ней.

– Спасибо. Я... – встав, она обняла Сэма и прижалась лицом к его плечу.

– Не за что. – Он неловко похлопал её по спине. – Ни к чему тут сырость разводить.

Чувствуя, как он напрягся, и поняв, почему, Люси проговорила ему в плечо:

– Это невероятно мило с твоей стороны, мне, кажется, в жизни не дарили таких замечательных подарков. – Она выдавила смешок и, приподняв голову, поцеловала Сэма в щёку: – Расслабься. Я всё равно тебя не люблю.

– Слава богу! – с явным облегчением расплылся он в улыбке.

* * *

В следующие два месяца Люси с головой погрузилась в работу. К ней часто заглядывал Сэм, якобы просто узнать, как дела – обычно это кончалось совместным ужином. Несмотря на бессчётные любовные встречи в её квартире, Сэм не ждал и не требовал секса при каждом визите. Казалось, ему нравилось просто разговаривать с ней, быть рядом – и не так важно, закончится ли вечер в постели. Как-то он привёл в студию Холли, и Люси помогла девочке сделать несложный витраж из стекла и медной фольги. В другой день они сходили втроём в парк скульптур, где Сэм вскоре оказался окружённым чуть ли не десятком детей, которые покатывались со смеху, когда он водил в игре «встань, как статуя».

Люси совершенно не понимала Сэма. Он вёл себя не как мужчина, старательно избегающий привязанности – скорее наоборот: как тот, кто стремится к близости. Они часто обсуждали очень личное, делились мыслями и детскими воспоминаниями. И чем больше Люси узнавала о Ноланах, тем больше сочувствовала Сэму. Дети алкоголиков нередко, вырастая, не доверяют сильным эмоциям. Слишком долго им приходилось отстраняться – боясь, что их будут бить, подавлять волю, или, что хуже всего, бросят. В результате близость кажется опасной, чем-то, чего следует избегать изо всех сил. И всё же Сэм раскрывался всё больше, он постепенно начинал доверять ей, казалось, сам того не осознавая.

«Ты лучше, чем ты думаешь», – хотелось сказать Люси. Ей верилось, что когда-нибудь Сэм сможет любить и быть любимым. С другой стороны, для такой большой перемены, для того, чтобы наконец суметь разобраться в себе, могло потребоваться очень много времени. Может быть, вся жизнь. А может, и жизни не хватит. Почти наверняка сердце женщины, отданное Сэму, будет разбито.

И лишь себе Люси признавалась в том, что, похоже, это будет её собственное сердце. Было бы так легко позволить себе влюбиться. Её так неудержимо тянуло к Сэму, они были так счастливы вместе, что она понимала – время их дружбы быстро подходит к концу. Если тянуть с разрывом слишком долго, ей это дорого обойдётся. Гораздо дороже, чем разрыв с Кевином.

А пока она решила радоваться каждой минуте, что оставалась у них с Сэмом. Украденным мгновениям, полным сладкой горечи понимания, что счастье так же эфемерно, как лунный свет.

* * *

Хотя Люси не поддерживала непосредственных контактов с Элис, однако благодаря матери была в курсе подготовки к свадьбе сестры. Церемонию планировалось провести в часовне Богоматери-Путеводительницы в Рош-Харборе, на западе острова. Крохотная белая часовенка вот уже сто лет стояла, глядя на залив, на самом берегу. Приём после церемонии решили организовать во внутреннем дворике Мак-Миллина, старинного ресторана с видом на океан.

Люси раздражало, что мать, по-прежнему прохладно относящаяся к Кевину, всё с большим энтузиазмом говорила о самой свадьбе. Казалось, Элис в очередной раз прощают всё.

Получив приглашение, Люси положила его на угол кухонного стола и каждый раз, как оно попадалось ей на глаза, в ней волной поднимались горечь и досада.

Сэм, придя к ней на ужин, сразу заметил запечатанный конверт:

– Что это?

– Приглашение на свадьбу, – скривилась Люси.

– Ты не собираешься его распечатывать?

– Надеюсь, если достаточно долго тянуть и игнорировать его, оно как-нибудь исчезнет.

Люси возилась у раковины, мыла салат. Сэм, подойдя сзади, притянул её спиной к себе, нежно провёл губами по мочке уха и терпеливо ждал – такой надёжный и сильный. Люси выключила воду, вытерла руки полотенцем и угрюмо пробурчала:

– Не знаю, смогу ли я пойти туда… Не хочу, но надо. Я просто не вижу выхода.

Сэм развернул её лицом к себе, и, уперевшись ладонями в стойку, заключил её в плен своих рук.

– Думаешь, тебе будет тяжело видеть, как Кевин ведёт Элис под венец?

– Немного. Но не из-за Кевина, а из-за сестры. Я до сих пор злюсь, что она предала меня, что они оба лгали мне, а теперь родители, как всегда, готовы заплатить за всё – и, значит, Элис никогда не научится, никогда не узнает...

– Дыши глубже, – напомнил ей Сэм.

Люси вдохнула и резко выдохнула:

– Как бы ненавистна ни была мне эта свадьба, я не могу сидеть дома во время церемонии. Будет выглядеть так, будто я всё ещё страдаю по Кевину, ревную или что-то ещё в этом духе.

– Хочешь, увезу тебя куда-нибудь?

– Ты имеешь в виду – на время свадьбы? – недоумённо наморщила лоб Люси.

– Куда-нибудь в Мексику, на симпатичный курорт, на пляж. Ты не сможешь слишком переживать из-за свадьбы, нежась на беленьком песочке и потягивая мохито.

– Ты готов сделать это ради меня? – изумилась она.

– Я с этого тоже кое-что поимею, – улыбнулся Сэм. – Полюбуюсь на тебя в бикини для начала. Скажи, куда бы тебе хотелось? Лос-Кабос? Баха? А может, куда-нибудь в Белиз или Коста-Рику...

– Сэм! – Люси заколотила ладонями по его груди. – Спасибо. Я очень ценю твоё предложение, но никаких мохит не хватит, чтобы вытравить из моего сознания тот факт, что это день их свадьбы. Мне придётся пойти. Не думаю, что ты...

Она замолчала, не в силах попросить его.

– Ты согласилась составить мне компанию на свадьбе Марка и Мэгги, – ответил Сэм. – По-честному, мне нужно пойти с тобой на свадьбу твоей сестры.

– Спасибо.

– Не за что.

– Нет, правда. Мне уже лучше просто оттого, что ты будешь со мной.

Стоило словам сорваться у неё с языка, как ей отчаянно захотелось взять их назад – она боялась, что слишком выдала себя. Сэм сбежит, стоит ему почувствовать, что он ей нужен, что она к нему неравнодушна.

Но он обхватил её голову руками и поцеловал. Его ладонь прокралась вниз по спине, остановилась на бедре, а потом Люси оказалась прижатой к Сэму. Её глаза расширились, стоило ей ощутить, что он возбуждён. Сэм уже слишком хорошо знал её, её чувствительные местечки, знал, что её заводит. Он не переставал целовать Люси, пока её глаза не закрылись, сердце не помчалось вскачь, и силы не покинули, заставив прислониться к нему. Ах, эти медленные, обжигающие поцелуи, лишающие сил и обостряющие чувства.

Люси отвернулась лишь на секунду, чтобы выдохнуть:

– Наверх.

И он подхватил её на руки.

* * *

В следующие выходные Марк и Мэгги поженились. Приём проходил в Сиэтле, на списанном пароме. Был дивный тёплый день, воды озера Юнион блестели сапфировой синевой. На свадьбе царила удивительная идиллия: ни признака нервозности или неуверенности, никакой суеты, никакого напряжения – только ничем не замутнённое счастье сияло на лицах жениха и невесты.

Мэгги в чудесном платье-миди, сшитом из шероховатого плотного шёлка цвета слоновой кости и с отделкой из нежнейшего кремового шифона, была прекрасна. Её простую высокую причёску украшали бутоны белых роз. На Холли было похожее платье того же цвета, но с пышной юбкой и кружевным подъюбником. Люси тронуло, что Марк и Мэгги жестом попросили Холли встать с ними, когда приносили брачные обеты перед судьёй. И Марк, поцеловав невесту, следом нагнулся поцеловать Холли.

Во внутренних помещениях парома был накрыт роскошный фуршет: изобилие фруктов, ярких, разноцветных закусок и гарниров, свежайшие дары моря, аппетитная выпечка, сыры, копчёности, соусы, ряды пирожных и рулетов. Вместо традиционного свадебного торта на столе стояла башня из крохотных пирожных на подставках из оргстекла. Джазовый квартет играл Гершвина.

– Жаль, что Элис выходит замуж после них, а не наоборот, – сказала Сэму Люси.

– Почему?

– Потому что все так счастливы, и очевидно, что Марк с Мэгги любят друг друга. Теперь, на этом фоне, свадьба моей сестры будет выглядеть ещё хуже.

Сэм рассмеялся и протянул ей бокал шампанского. Он был умопомрачительно красив в тёмном вечернем костюме с галстуком, хотя и носил парадную одежду с нетерпением человека, не привыкшего стеснять себя формальностями дресс-кода.

– Предложение отдохнуть в Мексике всё ещё в силе.

– Не искушай.

После того, как гости наполнили свои тарелки едой и расселись, Сэм вышел вперёд, чтобы произнести тост. Марк слушал стоя, обняв одной рукой Мэгги, другой – Холли.

– Не будь на свете общественного транспорта, – начал Сэм, – мой брат не женился бы сегодня. Они с Мэгги влюбились друг в друга на пароме, плывшем из Беллингэма в Анакортес. Что напомнило мне о древней мудрости, гласящей: жизнь – это путешествие. У некоторых людей есть врождённое чувство направления. Их можно бросить посреди чужой страны, они всё равно найдут дорогу. Мой брат к таким не относится. – Раздались смешки, и жених посмотрел на сделавшего паузу Сэма с видом «я тебе покажу». – Поэтому, когда Марк каким-то чудом оказывается именно там, где нужно, это оказывается приятным сюрпризом для всех, включая самого Марка. – Сэм снова переждал смешки. – Как-то, несмотря на все препоны, заторы и тупики, Марк сумел найти дорогу к Мэгги. – Сэм поднял бокал: – За совместное путешествие Марка и Мэгги. И за Холли, которую любят больше всех девочек на свете.

Все захлопали и закричали, ансамбль заиграл медленную, романтичную мелодию пятидесятых годов. Марк обнял Мэгги, и они закружились в танце.

– Лучше не скажешь, – прошептала Люси Сэму.

– Спасибо. Никуда не уходи, я быстро, – улыбнулся он.

Сунув пустой бокал проходившему мимо официанту, Сэм подошёл к Холли и повёл её танцевать. Он вращал её, выделывал па, поставив её ноги на свои, а потом поднял на руки и медленно закружил.

Люси с улыбкой смотрела на них, но постепенно улыбка её становилась задумчивой и рассеянной. Где-то на задворках сознания крылось беспокойство из-за полученного сегодня утром по электронной почте письма от Алана Спеллмана, её бывшего преподавателя. Она никому не рассказала о нём, и вместо ожидамемого восторга чувствовала беспокойство и нерешительность.

Алан горячо поздравлял её с тем, что совет Митчелловского центра искусств решил присудить ей стипендию, которая давала возможность целый год жить и работать в центре. Всё, что от неё требовалось – подписать бумагу, что она согласна принять предложение, и о том, что стипендиатом этого года стала Люси, будет объявлено официально. «Не могу выразить, как я доволен, – писал её преподаватель. – Ты идеально подходишь центру, а он – тебе».

Люси слегка позабавила формулировка. После всех её неудач с мужчинами оказалось, что идеально ей подходит... центр искусств. Она проведёт год в Нью-Йорке. Получит признание в стране. В центре она будет работать с другими художниками, осваивать новые технологии, время от времени давать «показательные выступления» в лаборатории стекла. В конце года устроит личную выставку. У неё появятся возможности, о которых она, в некотором смысле, всегда мечтала. И ничто не мешает ей воспользоваться ими.

Кроме Сэма.

Она ничего не обещала. Как и он. Они с самого начала договорились, что каждый может уйти и не оглянуться. Другая такая возможность, как стипендия Митчелловского центра, ей вряд ли представится. И Люси точно знала, что Сэм не желал бы, чтобы она отказалась от стипендии ради него.

Тогда почему ей было так грустно?

Потому что ей хотелось побыть с Сэмом подольше. Потому что их отношения, при всех их ограничениях, значили для неё очень много.

Слишком много.

Люси вернулась к реальности, увидев, как Мэгги повёл в танце её отец, а Марк забрал у Сэма Холли. К ним присоединились и другие пары, двигаясь под нежную, чуть грустную мелодию.

Сэм вернулся к Люси и без слов протянул руку.

– Я не могу танцевать! – со смехом запротестовала Люси, показывая на закованную в лонгету ногу.

– Хотя бы вид сделаем, – поддразнивая, улыбнулся он в ответ.

И Люси шагнула в его объятия. Она вдыхала его запах – запах загорелой мужской кожи с лёгкой примесью можжевельника, чистой шерсти, накрахмаленного белья. Поскольку с гипсом на ноге танцевать Люси не могла, они просто покачивались из стороны в сторону, прижавшись друг к другу.

А в душе у неё нарастало смятение, и тоска перерастала в панику. Люси поняла: стоит им расстаться – и она никогда не вернётся. Ей будет слишком больно видеть его с другими женщинами, видеть, как расходятся их пути – и вспоминать лето, когда они были любовниками. Они так близко подошли к тому редкому и чудесному единству душ, основанному далеко не на физическом влечении... Однако продолжали укрываться за своими внутренними стенами. Они так и остались каждый сам по себе, не достигнув настоящей близости, которой всегда так хотела Люси. И всё же может оказаться, что ни с кем больше она не будет настолько близка.

«Лучше не знать», – сказал ей отец. Боже правый, она начинала понимать его.

– Что случилось? – прошептал Сэм

– Ничего, – торопливо постаралась улыбнуться она.

Обмануть Сэма не удалось:

– Что тебя беспокоит?

– Я... У меня нога немного разболелась, – солгала Люси.

Его руки тут же обняли её крепче, и он повёл её прочь с площадки:

– Пойдём, посидим где-нибудь.

* * *

На следующее утро Люси проснулась позже обычного – сквозь окна уже лился яркий солнечный свет. Она с чувством, до дрожи, потянулась, зевнула, повернулась на бок и удивлённо моргнула, увидев спящего рядом Сэма.

Пытаясь разобраться в произошедшем прошлой ночью, она вспомнила, как Сэм привёз её домой. Она была навеселе после пары лишних бокалов шампанского. Он раздел её, уложил в постель и тихо посмеялся над её попытками его соблазнить:

– Люси, поздно уже. Тебе нужно поспать.

– Ты хочешь меня. Хочешь, я же вижу. – Она развязала его галстук и, взяв за концы, притянула его голову вниз к себе. После страстного поцелуя ей удалось вытянуть галстук, и она с победным видом вручила его Сэму: – Сделай что-нибудь порочное. Свяжи меня им. Слабо? – Подняв неповреждённую ногу, она обхватила его и потянула к себе. – Если ты не слишком устал, конечно.

– Если я слишком устал для подобного, значит, я уже труп, – сообщил ей Сэм, и подтверждал свои слова делом до глубокой ночи.

Видимо, после всех этих приятных трудов искушение поспать перебороло правило никогда не оставаться у женщины на ночь.

Люси позволила себе полюбоваться длинными, сильными ногами и руками, широкой спиной и плечами, соблазнительно спутанными волосами. Так он выглядел моложе – губы расслаблены, тёмные полумесяцы ресниц едва заметно подрагивают во сне. Люси не удержалась и нежно провела пальцем по его лбу, пытаясь разгладить морщинку, залёгшую между бровями.

Сэм проснулся почти беззвучно, сонный и растерянный. Он позвал её хрипловатым, дремотным голосом:

– Люси, – и потянулся, обнимая. Люси с готовностью прижалась к нему, зарывшись носом в волосы на груди.

И тут же почувствовала, как он встревожился.

– Что... где... – Сэм поднял голову и замер, узнав комнату. – Господи, – тихо пробормотал он и выскочил из постели с такой скоростью, будто та загорелась.

– Что случилось? – недоумённо спросила Люси.

Сэм уставился на неё с выражением ужаса, которое ей совсем не польстило:

– Я так и не уехал вчера домой. И спал здесь.

– Всё в порядке. Ренфилд в конуре, Холли с Марком и Мэгги. Не о чем беспокоиться.

Однако Сэм начал торопливо собирать одежду:

– Почему ты позволила мне заснуть?

– Я и сама заснула, – защищаясь, начала Люси. – И всё равно не стала бы тебя будить – ты устал, и я не против того, чтобы ты спал в моей кровати, так что...

– Я против, – сердито сказал Сэм. – Я так не делаю. Не остаюсь до утра.

– Ты что, вампир? Сэм, ничего не случилось. Это ничего не значит.

Он её не слушал. Схватил одежду и закрылся в ванной, откуда через минуту послышался звук льющейся из душа воды.

* * *

– ...а потом выскочил и убежал, как ошпаренный, – рассказывала чуть позже Люси Джастине и Цоэ. – Едва попрощался, уходя. Я так и не поняла, то ли он ужасно разозлился, то ли страшно испугался. А может, и то, и другое.

После ухода Сэма Люси отправилась в гостиницу повидаться с подругами. Сейчас они втроём пили на кухне кофе. Проблемы были не только у Люси. Обычно хорошее настроение Цоэ было подпорчено беспокойством о приболевшей бабушке. А Джастина только что порвала с Дуэйном, и, хотя она и пыталась сделать вид, что всё в порядке, ей явно приходилось нелегко.

Когда Люси спросила, из-за чего они расстались, Джастина уклончиво объяснила:

– Я, ну... нечаянно напугала его.

– Как? Чем-нибудь вроде теста на беременность?

– Нет, что ты! – Джастина нетерпеливо отмахнулась: – Не хочу обсуждать свои проблемы, твои гораздо интереснее.

Рассказав им о выходке Сэма, Люси подпёрла подбородок рукой и сердито спросила:

– С какой стати вообще сходить с ума из-за одной ночи в чужой постели? Почему кувыркаться со мной в кровати Сэму ничто не мешает, а вот при мысли спать там в прямом смысле этого слова у него чуть инфаркт не случился?

– Подумай о том, чем отличается кровать в этом смысле, – возразила Джастина. – Человек во сне особенно уязвим. Беспомощен. Сознание его отключено. Когда двое ложатся спать вместе, они беззащитны друг перед другом, и это говорит об огромном доверии. Другой вид близости, отличный от секса – но ничуть не менее важный.

– А Сэм не позволяет себе ни с кем сближаться, – сказала Люси, сглотнув болезненный комок в горле. – Ему это кажется слишком опасным. Потому что всем детям в их семье многократно причиняли боль как раз те, кто должен был любить их больше всего.

Джастина кивнула:

– Мы учимся отношениям между людьми у своих родителей. Они показывают нам, как это делается. Переломить привычки потом очень трудно.

– Может, тебе стоит поговорить с Сэмом, – предложила Цоэ, погладив Люси по напряжённому плечу. – Иногда, если выложить начистоту...

– Нет. Я обещала себе, что не буду пытаться его перевоспитывать или переделывать. Со своими проблемами Сэм разберётся сам. А мне надо разобраться со своими. – Люси не замечала, что по щекам её катятся слёзы, пока Джастина не подала ей салфетку. Всхлипнув, Люси вздохнула, высморкалась и рассказала, что ей предложили стипендию центра искусств.

– Ты собираешься её принять, правда? – спросила Джастина.

– Да. Уеду через несколько дней после свадьбы Элис.

– Сэму когда собираешься рассказать?

– В последний момент. Хочу использовать по максимуму то время, что у нас осталось. Стоит мне рассказать ему, как он заявит, что я должна ехать, и что он будет скучать... А про себя вздохнёт с огромным облегчением. Потому что он тоже чувствует, что... что наши отношения меняются. Мы чересчур увлеклись. Их нужно прекратить, пока мы не зашли слишком далеко.

– Почему? – тихо поинтересовалась Цоэ.

– Потому что мы оба знаем, что мне из-за этого будет плохо. Сэм никогда не сможет сказать кому-нибудь «я люблю тебя», не сможет доверить кому-то своё сердце. – Она снова высморкалась. – Этот последний шаг – очень особенный. Ведёт туда, куда Сэм идти совершенно не собирается.

– Мне жаль, Люси, – пробормотала Джастина. – Я бы никогда не посоветовала тебе с ним встречаться, если б знала, что ты из-за него будешь несчастна. Я надеялась, что тебе будет весело.