Текст книги "Дорога на Рейншедоу (ЛП)"

Автор книги: Лиза Клейпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Утром, проверяя голосовую почту, Люси услышала сообщение от Сэма Нолана, поступившее ещё накануне вечером:

«Квартира пока свободна. Из неё открывается дивный вид на гавань, и это всего в двух шагах от «Приюта художника». Позвоните мне, если надумаете взглянуть».

Лишь к обеду Люси обрела достаточное присутствие духа, чтобы перезвонить. И хотя нерешительность была ей несвойственна, однако после разрыва с Кевином она испытывала неуверенность в том, в чём прежде была уверена… особенно в себе самой.

Последние два года главным в её жизни были отношения с Кевином. Друзья, собственное мнение, желания, мечты – всё это отошло на второй план. Как знать, может, она пыталась восполнить утрату, когда старалась наставлять и контролировать Кевина? Правда, Люси до сих пор не знала, в каком направлении двигаться, как обрести себя. Но одно было совершенно ясно: баловство с Сэмом Ноланом – тупик и не ведёт к серьёзным отношениям.

– Разве всякая связь непременно должны быть серьёзной? – спросила Джастина прошлым вечером, выслушав Люси.

– А зачем вообще с кем-то встречаться, если всё впустую?

– Послушай, я немало знаю о природе отношений, которые ведут в никуда. Вот скажи, что для тебя важнее: конечный пункт или сама поездка?

– Знаю-знаю, я должна выбрать «поездку», – нахмурилась Люси. – Но вот прямо сейчас я вполне созрела для «конечного пункта».

Джастина рассмеялась:

– Эй, отнесись к Сэму… да хоть как к одной из забавных достопримечательностей, попадающихся вдоль трассы и поднимающих настроение.

На что получила от Люси недоверчиво-ироничный взгляд:

– Что-то вроде Самого Большого Мотка Бечёвки? Или Кархенджа [31]31
  Кархендж (Carhenge) создан в 1987 г., своеобразная копия Стоунхенджа, только не из камней, а из машин.


[Закрыть]?

Хотя в вопросе явно слышался сарказм, Джастина ничуть не обиделась, а вдохновенно продолжала:

– В точку. Или воспринимай его… ну не знаю, как потешную карусель, которую возят с ярмарки на ярмарку.

– Ненавижу эти дурацкие вертушки, – отрезала Люси. – Сначала мчишься куда-то, а когда всё заканчивается, оказываешься в точке отправления. Не говоря уж о головокружении, тошноте и бунтующем желудке.

Воспользовавшись приглашением, Сэм зашёл днём в студию к Люси. В потёртых джинсах и чёрной рубашке-поло, загорелый, с ярко-голубыми, почти бирюзовыми, глазами он выглядел потрясающе. Провожая гостя в мастерскую, Люси ощутила в животе волнующую пустоту.

– Симпатичное местечко, – отметил Сэм, осматриваясь по сторонам.

– Когда-то здесь был гараж, но потом хозяин переоборудовал помещение, – пояснила Люси. Затем гостю были продемонстрированы монтажные паяльные столы с подсветкой и сложенные одна на другую несколько готовых витражных панелей, ожидающих установки в оконную раму. Несколько полок стеллажа занимали банки с герметиками, меловым порошком и аккуратные ряды всевозможных инструментов и кисточек. Однако бóльшая часть студии была отведена под огромный, от пола до потолка, открытый шкаф с разнообразным стеклом.

– Моя коллекция. Любое найденное мною стёклышко находит здесь своё место, – сказала Люси. – Иногда попадается настоящая старина, которую можно использовать для реставрации какого-нибудь антикварного витражного панно.

– Вроде этого, да? – Сэм подошёл к удивительному сине-зелёному стеклу, словно затуманенному лёгкой серебристой дымкой. – Красиво.

Люси встала рядом и легонько провела пальцами по гладкой поверхности.

– О, надо сказать, это была находка года. Его должны были использовать для арт-инсталляций на выставке в Такоме, но финансирование свернули, и эта невообразимая красота на двадцать лет застряла в сарае далёкого от искусства парня. Потом ему взбрело в голову избавиться от хлама, и один наш общий знакомый шепнул мне о представившейся возможности. Я получила это чудо фактически за бесценок.

– Что вы с ним собираетесь делать? – спросил Сэм, невольно улыбаясь её воодушевлению.

– Пока не решила. Что-нибудь особенное. Только посмотрите, как цвета играют на солнце – всеми оттенками зелени и лазури. – А потом, посмотрев Сэму в лицо, не подумав, брякнула: – Прямо как твои глаза.

Его брови от удивления приподнялись.

– Я не флиртую, – поспешно выпалила Люси.

– Поздно. Слово не воробей. – Сэм прошёл в угол к огромному электрическому монстру. – Это печь для моллирования, да? Какой у неё максимум?

– Можно раскалить до полутора тысяч по Фаренгейту [32]32
  815,56 °C


[Закрыть]. Я использую её, чтобы сплавлять кусочки или изменять текстуру стекла. Иногда спекаю в формах отдельные фрагменты.

– Но не для выдувки, да?

Люси покачала головой:

– Для выдувки нужна плавильная печь, в которой постоянно поддерживается высокая температура. Когда-то я пробовала стеклодувные техники, но это не мой конёк. Больше всего мне нравится создавать оконные витражи.

– Почему?

– Я… словно творю искусство из света. Позволяю по-новому взглянуть на мир, делаю чувства видимыми.

Сэм кивнул на акустические колонки на рабочем столе:

– Работаешь под музыку?

– В основном да. Выключаю, только если занимаюсь резкой, так как при этом нужна полная сосредоточенность. А в остальное время ставлю что-нибудь под настроение.

Сэм между тем продолжал осмотр: теперь его заинтересовало множество ячеек, заполненных разноцветными стеклянными прутками и тонкими палочками.

– Когда началось твоё увлечение стеклом?

– Во втором классе. Папа как-то привёл меня в стеклодувную мастерскую. С тех пор цветное стекло – моя страсть. Стόит на какое-то время остаться без моих обожаемых стекляшек, как у меня начинается ломка. Работа для меня сродни медитации – способ оставаться в гармонии с миром и с собой.

Сэм прошёл к её рабочему месту и склонился над эскизом будущего витража.

– Интересно, у стекла женский или мужской характер?

Люси удивлённо хихикнула – об этом её ещё не спрашивали. Тут было над чем подумать. Стеклу следует дать проявить себя, нужно стать ему добрым партнером, а не надсмотрщиком, пустив в ход и мягкость и силу.

– Женский, – рассудила она. – А как насчет вина? У него какой нрав?

– Во французском языке слово vin мужского рода. Но я считаю, что вино вину рознь. О, только прошу, – Сэм сверкнул плутоватой усмешкой, – не нужно обвинений в том, что язык виноделов это язык сексуальных шовинистов. В котором шардоне уподобляется женщине из-за цвета и тонкого вкуса, тогда как благородное каберне исполнено мужественности. Иногда характер вина по-другому не опишешь.

Он снова склонился над эскизом:

– У тебя когда-нибудь возникали трудности, когда казалось невозможным расстаться со своим творением?

– У меня каждый раз с этим трудности, – с невесёлым смешком призналась Люси. – Но я над этим работаю.

Наконец они покинули студию и по тихим улочкам Фрайдей-Харбора пошли смотреть квартиру. Сверкающие окна художественных салонов и дорогих ресторанов перемежались уютными небольшими кофейнями и старомодными кафе-морожеными. Даже внезапный гудок приближающегося парома не смог разрушить ленивую атмосферу влажного летнего зноя. Витавшие в воздухе ароматы свежей жареной рыбы и солнцезащитного крема перебивали даже запах моря и солярки.

Кондоминиум являлся частью проекта по модернизации Уэст-стрит. Уступчатый пешеходный спуск вёл прямо к Фронт-стрит. Панорамное остекление и плоская крыша со смотровой площадкой и зоной отдыха придавали зданию стильный и современный вид. Люси, войдя в квартиру, даже не пыталась скрыть восхищение. Помещение визуально было разделено на несколько функциональных зон и отделано в эко-стиле: натуральное дерево и спокойная голубовато-бежевая гамма.

– Нравится? – спросил Сэм, наблюдая, как Люси, медленно продвигаясь по залитой светом гостиной, любуется видом из окон.

– Потрясающе. Я влюбилась в это жильё, – задумчиво произнесла она. – Только вряд ли смогу его себе позволить.

– С чего ты так решила? Цену мы ещё не обсуждали.

– Да с того, что эта квартира намного лучше любой, где я обитала раньше. А сейчас я не могу позволить себе даже прежнего уровня.

– Марку очень хочется, чтобы здесь кто-то жил. Но это место не каждому подходит.

– Странно. Кому бы здесь не понравилось?

– Например, людям, которые ненавидят лестницы. Или тем, кому хочется большей приватности, чем позволяют все эти окна.

– Мне кажется, здесь всё прекрасно.

– Значит сговоримся.

– О чём ты? – мгновенно насторожилась Люси.

– О том, что величина аренды будет такой, какая тебе по карману.

Она протестующе мотнула головой.

– Не хочу быть тебе обязанной.

– И не будешь.

– Ещё как буду, если позволю тебе преподносить мне сказочные подарки. Особенно такие дорогие.

Сэм нахмурился.

– Думаешь, потом я захочу этим воспользоваться? – Он начал медленно надвигаться на неё, а Люси – пятиться, пока спиной не упёрлась в край гранитной столешницы. – Или, может, ждёшь, что я, точно какой-нибудь хлыщ в чёрном цилиндре, со злодейским видом покручивая ус, потребую платы за аренду не деньгами, а телом?

– Конечно, нет. – И тут же невольно напряглась, стоило Сэму упереться руками в край стола по обе стороны от неё. – Просто… в этой ситуации я чувствую себя не в своей тарелке.

Сэм придвинулся почти вплотную, едва не касаясь Люси. Он был так близко, что её взгляд уперся в гладкое загорелое горло.

– Люси, – прошептал он, – ты ведёшь себя так, будто я пытаюсь втянуть тебя во что-то против воли. Это не так. Однако если когда-нибудь ты дашь понять, что заинтересована в чём-то большем, чем дружба, поверь, я буду счастлив, как чёртова птичка из рекламы картошки-фри. Ну, а пока я был бы очень признателен, если бы меня не ставили в один ряд с этим придурком Кевином Пирсоном.

Люси удивлённо моргнула. Она судорожно вздохнула, потом ещё и ещё, с каждым разом дыхание учащалось, точно запустился эффект домино.

– О-откуда ты знаешь его имя?

– Пирсон вчера заезжал на виноградник. Припомнил мне старый должок и стребовал ответную услугу. Речь шла о тебе.

– Он… о… ты знаком с Кевином?

– Ещё бы. В седьмом классе я писал за него все домашние задания, только бы избежать его крепких кулаков на школьной парковке.

– Я… и о чём вы говорили? Что он хотел?

– Рассказал, что собирается жениться на твоей сестре, а ваши предки не желают раскошеливаться на свадьбу, пока младшенькая с тобой не помирится.

– Ого, о последнем я не знала. Элис, наверно, вне себя от злости. Родители много лет регулярно снабжали её деньгами.

Выпрямившись, Сэм отошёл в сторону и небрежно уселся на высокий табурет.

– Очевидно, Кевин и Элис думают, что если у тебя появится парень, это решит их проблемы. Они рассчитывают, что воздыхатель будет всячески тебя ублажать до тех пор, пока уровень эндорфинов не повысится до такой степени, что ты перестанешь представлять угрозу их планам.

– А ты, значит, и есть тот самый воздыхатель? – недоверчиво переспросила Люси. – Мистер Эндорфин?

– Угу.

Люси накрыло удушливое возмущение.

– И что прикажете с этим делать?

Сэм беззаботно пожал плечами.

– Да что угодно.

– Даже если бы я и захотела с тобой встречаться, теперь это попросту невозможно. Они будут потешаться за моей спиной, рассказывая всем и каждому о доверчивой дурочке.

– Но последней-то будешь смеяться ты, – возразил Сэм.

– Плевать. Лично я бы предпочла всего этого избежать.

– Что ж. Я могу, конечно, сказать, что ты не клюнула, так как, мол, я не в твоем вкусе. Только потом не удивляйся, если они попытаются пристроить тебя кому-нибудь ещё.

У Люси вырвался нервный смешок.

– Это самое нелепое, что я когда-либо… Почему бы им просто не оставить меня в покое?

– Ну, видимо, – начал Сэм, – твои родители согласны устроить свадьбу для Эллис – то есть снова распахнуть для неё свой кошелёк – лишь при одном условии.

– И каком же?

– Ты снова должна выглядеть довольной и счастливой.

– О, Боже, – раздражённо воскликнула Люси, – ну, семейка и учудила.

– Поверь, по сравнению с Ноланами, твои ещё ничего.

Люси будто не слышала.

– Вот как? Теперь родители озаботились моим благополучием? – возмутилась она. – В прошлом у них была куча возможностей принять мою сторону, которыми они ни разу не воспользовались, а теперь, ни с того ни с сего, вдруг решили облагодетельствовать? Чтоб они провалились! Да и ты вместе с ними!

– Эй, не стреляй в гонца-то.

– Точно, – впившись взглядом в Сэма, буркнула Люси. – Ты не проблема, ты её решение. Мой личный источник эндорфинов. Ну, я готова. Начинай.

Сэм недоуменно моргнул.

– Что начинать?

– Ублажать. И повышать мой уровень эндорфинов. Если уж все поголовно желают, чтобы Люси Маринн была счастлива – я двумя руками «за». Давай, отоварь меня твоими наикрутейшими, премиум-класса, подымающими настроение эндорфинчиками.

Он скептически посмотрел на неё:

– Может, сперва пообедаем?

– Нет, – запальчиво бросила Люси, – давай покончим с этим. Где тут спальня?

Сэм выглядел так, будто не мог решить, то ли ему смеяться, то ли плакать.

– Предложи ты мне секс не в качестве мести, и я бы с радостью согласился. Вот скажи, на кого именно ты сейчас злишься?

– На всех. Включая себя.

– Ну, переспав со мной, ты не решишь ничьих проблем. – Сэм помолчал. – Разве что мои. Но это к делу не относится.

Подойдя к Люси, он взял её за плечи и легонько встряхнул:

– Вздохни поглубже. Давай! Потом выдохни и отпусти свою обиду.

Она послушалась. Сделала вдох, потом ещё и ещё, пока не рассеялась перед глазами красная пелена, и Люси устало поникла.

– Пойдём перекусим? – снова предложил Сэм. – Разопьём бутылочку вина, поговорим. А уж после, если ты по-прежнему будешь жаждать моих супер-эндорфинов, я посмотрю, чем смогу быть полезен.

Глава 10

Они покинули квартиру, пересекли Фронт-стрит и направились в «Даунриггерс» – популярный ресторан, специализирующийся на морепродуктах. В тёплый летний денёк не найдётся лучшего места во Фрайдей-Харборе, чтобы поужинать, нежели открытая веранда напротив Шоу-айленд. Сэм заказал бутылку белого вина, а на закуску аляскинские морские гребешки, завёрнутые в бекон и запечённые на углях, с кукурузным гарниром. Нежные, тающие во рту гребешки прекрасно гармонировали с солёным беконом и отдающими дымком сахарными зёрнами.

Потягивая из бокала охлаждённое шардоне, Люси мало-помалу поддалась беспечному очарованию Сэма и почувствовала, что ставшее привычным напряжение отпускает. Она даже рассказала о детском менингите Элис и долгосрочных последствиях болезни – перекошенных семейных приоритетах.

– Я постоянно завидовала сестре, – призналась Люси. – Но в конце концов поняла, что завидовать было нечему. Ведь Элис выросла в убеждении, будто получит всё, что пожелает, и эта уверенность отравляет ей жизнь. Она ни разу не завершила ни одного своего начинания. Кажется, мама уже жалеет, что своим потворством испортила свою младшенькую, но теперь слишком поздно. Сестра никогда не изменится.

– Для перемен никогда не бывает слишком поздно.

– Ты бы так не сказал, если бы знал Элис. Она закоснела в эгоизме. По правде говоря, не могу понять, что Кевин в ней нашёл.

Глаза Сэма были скрыты за солнцезащитными очками-авиаторами.

– А что ты нашла в Кевине?

Люси задумчиво прикусила нижнюю губу.

– Вначале он был очень заботливым, – слова подбирались с трудом. – Нежным. Надёжным.

– Как насчёт секса?

Она покраснела и посмотрела по сторонам, не подслушивает ли кто-нибудь.

– Разве это так важно?

Сэм слегка пожал плечами:

– Секс вроде канарейки в угольной шахте. – И в ответ на недоумённый взгляд Люси пояснил: – Горняки брали под землю клетку с канарейкой. При утечке газа в шахте птичка гибла первой, и это служило сигналом, что пора сматываться. Итак ... хорош ли был секс?

– Не хочу об этом говорить, – чопорно поджала губы Люси.

Его улыбка перетекла в сочувственную ухмылку:

– Не бери в голову. Ответ мне известен.

Она вытаращила глаза:

– Кевин рассказывал тебе о нашей сексуальной жизни?

Сэм аж зажмурился, напряжённо припоминая:

– Кое-что о смазке, прикуривателе, маске с трубкой для подводного плавания...

– Всё было вполне традиционно, – шёпотом оборвала шутника зардевшаяся Люси. – Просто-напросто регулярный, довольный скучный, ничем не примечательный секс.

– Опять я угадал, – возгордился Сэм.

Люси нахмурилась.

– Если ты собираешься весь ужин насмехаться надо мной...

– Я не насмехаюсь. А поддразниваю. Есть разница.

– Не люблю, когда меня дразнят.

– Ладно, – умиротворяюще проговорил Сэм, – больше не буду.

Пока подошедшая официантка принимала у них заказ, Люси поглядывала на Сэма с опасливым интересом. Прямо клубок противоречий... признанный бабник, который, похоже, гораздо больше времени уделяет своему винограднику, чем охоте на женщин... Мужчина, слывущий беззаботным и легкомысленным, но взявший на себя часть ответственности за воспитание ребёнка.

– Удивительно, что мы не встретились раньше, – сказала она. – Ведь и ты, и я знакомы с Джастиной.

– Когда я занялся виноградарством, пришлось почти отказаться от общения с друзьями. Работы здесь хватает, особенно вначале. Это не то дело, которое можно отложить на денёк-другой, чтобы передохнуть и развлечься. Кроме того, почти целый год Холли нуждалась во всём внимании, которое мы с Марком могли ей уделить.

– Вы ведь оба многим пожертвовали ради неё?

– Это не жертва. Холли – самое лучшее из всего, что когда-либо со мной случалось. От ребёнка получаешь гораздо больше, чем отдаёшь. – Сэм ненадолго задумался. – И благодаря племяннице я получил брата.

– Вы с Марком раньше не были близки?

Сэм покачал головой.

– Но за последний год каждый из нас хорошо узнал другого. Нам пришлось полагаться друг на друга. И оказалось, что мне очень нравится этот парень.

– У меня сложилось впечатление, – нерешительно продолжила Люси, – что вы выросли в... неблагополучной семье, верно?

– Семьи как таковой не было. Может, со стороны и складывалась иллюзия, но счесть наше сосуществование семьёй то же самое, что назвать говяжьи туши на крюках в холодильнике стадом коров.

– Извини, – пробормотала Люси. – Причина в ком-то из ваших родителей?

Сэм молчал так долго, что Люси перестала надеяться на ответ.

– В каждой маленькой общине есть свой городской пьяница, – наконец заговорил он. – Мои родители на пару занимали эту позицию – двое по цене одного. – Губы дёрнулись и скривились. – Чета алкашей, поддерживавших друг друга на пути в ад.

– И ни один из них никогда не пытался обратиться за помощью, чтобы как-то избавиться от пагубной зависимости?

Сэм покачал головой:

– Даже если кто-то из них и пытался, но невозможно воздерживаться от выпивки, когда живёшь с супругом-алкоголиком.

Разговор ступил на зыбкую почву и шёл осторожно, нащупывая пределы допустимого.

– Они всегда были такими? – спросила Люси.

– На моей памяти всегда. Едва мы достаточно вырастали, чтобы позаботиться о себе самостоятельно, тут же бежали из этого ада. Только Алекс остался. А теперь...

– Он пьяница?

– Не уверен, где проходит граница между любителем выпить и пропойцей. Но если он ещё не преступил эту черту, то пересечёт в ближайшее время.

Неудивительно, что Сэм боится обязательств, подумала Люси. Неудивительно, что он избегает отношений, выходящих за рамки чисто физических. Если один из родителей – алкоголик, этого уже достаточно, чтобы разрушить семью. Детям приходится постоянно быть начеку, изо дня в день сталкиваясь с обманом и скандалами. Но когда и отец, и мать пьющие... не остаётся безопасного прибежища. Никому нельзя доверять.

– А в связи с проблемой твоих родителей, – возник естественный вопрос у Люси, – неужели у тебя не возникло сомнений, когда ты решил заняться виноделием?

– Ни в коей мере. Да, мои родители были пьяницами, но это вовсе не означает, я не могу любить вино. Кроме того, я не столько винодел, сколько виноградарь. Фермер, выращивающий виноград.

Люси подавила смешок. Непринуждённый, сексуальный, в тёмных стильных очках-авиаторах, Сэм совсем не походил на фермера.

– А что тебе больше всего нравится в выращивании винограда?

– В этом деле сочетаются и наука, и тяжёлый труд... и отчасти волшебство.

– Волшебство, – повторила Люси, уставясь на собеседника.

– Именно. Ягоды, выращенные на одной и той же земле, собранные с одной и той же лозы, каждый год оказываются разными. Знаешь, ведь аромат виноградин расскажет и о составе почвы, и о том, довольно ли выпало ярких солнечных дней, и не холоден ли был ночной бриз, и часто ли шёл дождь. Из всего этого соединения и получается неповторимый, уникальный для каждого сезона вкусовой букет. Всё вместе французы называют это terroir – магия земли.

Разговор ненадолго прервался, пока официантка расставляла заказанные блюда и снова наполняла бокалы сотрапезников. Ужин неспешно продолжился, Люси расслабилась и наслаждалась даже в большей степени, чем могла предположить. Сэм сосредоточил на ней всё своё внимание, что очень льстило женскому эго, тем паче, уязвлённому. Он был умным, самоироничным и таким обаятельным, что легко внушил ей ложное чувство безопасности.

Но нельзя позволить себе забыть, что Сэм по натуре своей тот парень, который способен найти лазейку в твоей обороне, взять, что захочет, и убедить тебя, что тем самым исполнил твоё заветное желание. Он погоняет тебя по кругу, завезёт незнамо куда, а затем без оглядки устремится к следующему завоеванию. И даже жаловаться не на что – не упрекать же его за то, что он такой, какой есть.

Наконец официантка принесла счёт, и Сэм перехватил руку Люси, когда та потянулась к сумочке.

– Даже не думай, – проворчал он и отдал официантке свою кредитную карту.

– Друзья обычно расплачиваются каждый за себя, – запротестовала Люси.

– Это небольшая плата за удовольствие от твоей компании.

– Спасибо, – искренне поблагодарила она. – Я чудесно провела время. На самом деле, у меня такое хорошее настроение, что вряд ли что-то может его испортить.

– Не сглазь, – постучал по столешнице Сэм.

Она рассмеялась:

– Так ты суеверный?

– Естественно. Я же островитянин. Я вырос на суевериях.

– Например? – спросила Люси, развлекаясь.

– Камни желаний на южном пляже. Слышала о них? Нет? Люди постоянно их ищут. Гладкая морская галька, опоясанная белыми полосками. Если найдешь такой камень, загадай желание и брось подальше в море.

– Ты так делал?

– Один или два раза.

– А загаданное сбылось?

– Пока нет. Но исполнение желаний не зависит от срока.

– А я не суеверна. Но на полном серьёзе верю в волшебство.

– В такое же, как и я. Оно называется наукой.

– Я верю во взаправдашнее волшебство, – упорствовала Люси.

– Это какое?

Но тут, не успев ответить, она краем глаза заметила парочку у входа на веранду, и все краски сбежали с её лица.

– Чёрт, – прошептала Люси, её оживление и довольство стремительно угасали, а тоска обрушилась с удвоенной силой. – Ты был прав. Я себя сглазила.

Проследив за её пристальным взглядом, Сэм узнал Кевина и Элис. Он нахмурился и коснулся вялой руки Люси:

– Посмотри на меня, Люси.

Она медленно, с усилием перевела на него взгляд и изобразила подобие улыбки:

– Мы можем как-то уклониться от встречи или нет?

– Нет, – его крепкая хватка ободряла. – Ничего не бойся.

– Я не боюсь. Просто пока не готова столкнуться с ними.

– Каков будет твой ход?

Люси впилась в Сэма отчаянным взглядом и её внезапно осенило.

– Поцелуй меня, – выпалила она.

От удивления Сэм даже моргнул.

– Прямо сейчас?

– Да.

– А какой поцелуй ты желаешь?

– В смысле, какой? Самый обыкновенный.

– Дружеский или романтический? Предполагается ли взаимная поглощённость или...

– О, ради Бога, – воскликнула Люси и притянула его голову к своей.