Текст книги "Обрученные ураганом"

Автор книги: Лиз Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

В темноте у нее не было маски, за которую она могла спрятаться.

– Ведь должно же было что-то произойти дальше, – настаивал Джаго. – Ты не из тех, кто мирится с поражением.

– Ты не только герой, но еще и умный, – сказала она, опуская голову на его теплое плечо.

У нее не было маски, но его голос был теплым и обволакивающим, как расплавленный шоколад. И, подобно этому лакомству, его следовало принимать только маленькими порциями, потому что утешение, которое он дарил, было иллюзией.

Она не должна поддаваться самообману. На рассвете волшебные чары развеются, как всегда происходит в сказках, но сейчас, в темноте, в его объятиях, она чувствовала себя в безопасности.

– Так что же было дальше? – не унимался Джаго.

Похоже, он действительно хотел знать, что она сделала дальше. Возможно, это было к лучшему. Иллюзии были созданы специально для того, чтобы их развеивать, и чем раньше она это сделает, тем лучше.

– Ты абсолютно прав. Дальше всегда что-нибудь бывает.

– Ты уклоняешься от ответа.

– Да?

А кто бы на ее месте не стал?

– Так вот, бедная богатая девочка начала искать того, кто ее полюбит, – сказала она. – Скажет доброе слово, обнимет, пожалеет. Трогательно, правда?

– Сколько тебе тогда было? Восемнадцать? – предположил Джаго. – Не думаю, что это было для тебя трудно.

– Да. Рядом со мной всегда были желающие утешить меня. Найти такого человека было не трудно, а вот удержать – совсем другое дело. – И теперь, став взрослее и мудрее, она точно знала почему. – Назойливые прилипчивые женщины, жаждущие любви, пугают мужчин до смерти.

– Да, мы, мужики, вообще жалкие, презренные трусы.

Майри покачала головой.

– В этом не было их вины. Все они были очень молоды и жаждали легких развлечений. Секса без обязательств.

Тогда она этого не понимала, а когда наконец поняла, это ее сломало.

– Думаю, ты слишком строга к себе.

– Да? Лично я так не считаю.

– Для женщин не существует секса без обязательств.

– Сейчас ты ссылаешься на старую поговорку о том, что мужчины дают любовь за секс, а женщины – секс за любовь.

– Не уверен, что такие сложные вещи, как отношения между полами, могут уместиться в одну фразу.

– Могут, когда ты только что сдал выпускные экзамены и весь мир у твоих ног. Ни один молодой человек, у ног которого лежит весь мир, не захочет обременять себя ребенком.

– Ты была беременна?

Джаго внезапно замолчал. Она знала, что так и будет?

– Это был мой последний шанс. Я думала, что, если рожу мужчине ребенка, он не сможет меня оставить. Как глупо, несправедливо, безответственно с моей стороны, не правда ли?

– Люди совершают безумные поступки, когда они несчастны, – сказал он.

– Не ищи мне оправданий, Ник. Использовать ребенка… – Она пожала плечами. – Разумеется, мой бойфренд настоял на том, чтобы я прервала беременность, и, как я тебе уже сказала, я бы сделала все…

– Где сейчас этот ребенок?

– Ты полагаешь, что я не избавилась от него? – Как великодушно с его стороны. Как незаслуженно…

– Хочешь сказать, что избавилась?

Внезапно Ник затаил дыхание, и Майри показалось, что мир перестал существовать.

– Я никак не могла принять решение. Это было моим наказанием, – наконец произнесла она. – Но все разрешилось само собой. Однажды, переходя дорогу перед клиникой, я почувствовала нестерпимую боль в животе и упала прямо перед проезжающей машиной.

В темноте она услышала, как сердце Джаго учащенно забилось.

– Ты потеряла ребенка?

– Да, но не из-за несчастного случая. Водитель той машины спас меня дважды. Во-первых, вовремя затормозил. Во-вторых, понял, что со мной что-то не так, и вызвал «скорую».

– Тебе было так больно? У тебя была внематочная беременность?

Майри кивнула.

– К счастью, Иво тогда не было в городе, и к его возвращению я уже была дома и все закончилось.

– Ты потеряла ребенка и ничего ему не сказала?

– Иво и так тащил на своих плечах тяжелый груз, и мне не хотелось доставлять ему лишних беспокойств. К тому же мне было так стыдно…

– Ты ничего не сделала.

– Я думала об этом, Джаго. Я была в таком отчаянии.

Что-то пробормотав себе под нос, он сказал:

– А тот парень, который потребовал, чтобы ты сделала аборт? Где был он, когда все это произошло?

– Должно быть, пил пиво в баре, скрестив пальцы на удачу, – предположила она, затем пожала плечами. – Нет, это несправедливо. Узнав о случившемся, он тут же примчался в больницу, но я больше не хотела иметь с ним ничего общего. Мне было невыносимо видеть облегчение, которое он испытывал, встретиться лицом к лицу с тем, что я сделала.

– Ты ничего не сделала, – ответил Джаго, заключая ее в объятия.

Он думал, что она снова заплачет? До этого она плакала от облегчения. Это была нормальная реакция. Но сейчас все было по-другому. Для себя у нее не осталось слез…

– Ты бы никогда не избавилась от ребенка, – сказал он, крепче прижимая ее к себе, затем повторил снова и снова.

Это было то, о чем она всегда мечтала. Полное понимание. Прощение. Именно поэтому она никому ничего не рассказывала.

Она не заслужила такого утешения. Никто, кроме нее самой, не был виноват в том, что она забеременела. Это была ее ноша. Ее потеря. И она отстранилась.

– Как ты определил, что у меня была внематочная беременность? – спросила она. Как много мужчин знали, что это такое?

– Мой дед был врачом и хотел, чтобы я пошел по его стопам. Возможно, я сделал бы это, если бы однажды он не взял меня с собой в Египет… – На мгновение он замолчал, словно перенесясь туда, где был счастлив, затем продолжил: – Я помню его рассказ о пациентке, которая чуть не умерла. У нее была невыносимая боль, и она тоже потеряла ребенка.

Боль она совсем не помнила. Только ощущение пустоты, которое преследовало ее с тех пор.

– Что с тобой было потом, Миранда?

– Нетрудно догадаться. Мои родители, мой бой-френд, даже мой ребенок отвергли меня. Мне оставалось только отвергнуть саму себя, поэтому я перестала есть. – Внезапно ей расхотелось говорить о себе, и она спросила: – А с тобой?

– Майри…

– Нет, не надо обо мне. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о себе, – настаивала она, говоря себе, что он назвал ее сокращенным именем случайно. Что это еще ничего не значило…

– О моей поездке в Египет? – спросил он. Да… Нет, о чем-то более важном.

– О том, что было, когда ты ушел из семьи, – сказала Майри.

Джаго внезапно пошевелился, и она услышала приглушенный стон. Только сейчас до нее дошло, что, вытаскивая ее наверх, он мог что-нибудь себе повредить.

Она резко приподнялась.

– Тебе больно?

– Ничего страшного. Ложись.

Майри медлила, и он добавил:

– Со мной все в порядке. Правда. Я просто растянул плечо. Ему нужно тепло, а кроме тебя, здесь больше нет ничего подходящего на роль грелки.

– В тебе опять говорит несостоявшийся доктор?

– Не нужно быть врачом, чтобы это знать.

– Думаю, ты прав. – И, поскольку тепло было единственным, что она могла ему предложить, Майри осторожно легла рядом с ним, стараясь не задеть его больное плечо.

– Так хорошо?

– Отлично, – ответил Джаго, обхватив ее за талию так крепко, словно их связывали интимные отношения.

И это было восхитительное ощущение.

– Ну так что? – поспешно вернулась она к своему вопросу, чтобы не думать о неожиданно возникшем желании, которое было всего лишь реакцией на страх.

Она не хотела испытывать симпатию к Нику Джаго, тем более его желать. Но разве это было возможно, когда он только что спас ей жизнь. Согрел ее своим поцелуем.

Последнее, что ей было нужно, – это его жалость.

Глава девятая

– Расскажи мне о себе, Ник, – настаивала она. – О своей жизни вне этого острова. Ты женат? Если нет, то был ли когда-нибудь? У тебя есть дети?

– Нет, и никогда не был. И детей у меня тоже нет, – ответил Джаго.

– Или, по крайней мере, ты не знаешь об их существовании? – пошутила она.

– Точно нет. Я не настолько небрежен в своих связях.

– Прости.

– Все в порядке. Просто это одна из тех ужасных вещей, которые любят говорить мужчины. Они думают, что это сделает их значительнее.

– Некоторые мужчины, – согласилась Майри, затем спросила: – Как насчет долгосрочных отношений?

Она знала, что перегибает палку, но это не имело значения. Возможно, уже завтра они выберутся отсюда, и у них не будет причин снова встречаться друг с другом.

Она вернется к своей привычной жизни и постарается забыть, как, запертая в мрачном подземелье, она делилась своими самыми страшными тайнами с абсолютно незнакомым человеком.

– Как насчет женщины, которая, рассказала всему миру, что это она обнаружила здесь следы древней цивилизации?

– Флисс? Я думал, что ей был нужен от меня только секс. Она была выпускницей отделения археологии, и ей нужна была практика, а мне еще одни рабочие руки. Я совершил ошибку. Мне следовало потребовать, чтобы она показала мне свой диплом.

– Не расстраивайся. Уверена, она показала тебе кое-что поинтереснее, – поддразнила его Майри.

– Точно, – рассмеялся Джаго, нисколько не обидевшись. – Я клюнул на это и получил по заслугам. Она стащила мои записи и выставила меня полным идиотом перед всем ученым миром. Впрочем, последнее слово, кажется, осталось за богами. – На этот раз его смех был невеселым. – Храмы, главная приманка для туристов, ради которых Флисс и здешний министр по туризму обстряпали это грязное дело, превратились в развалины. Какое значение имеет моя репутация на фоне общего горя, причиненного стихией?

Достав из ее сумки бутылку, он предложил ее Майри.

– Нет, спасибо.

– Выпей глоток, чтобы промочить горло.

Приподнявшись, она взяла бутылку и, сделав большой глоток, почувствовала, как огненная жидкость обожгла ей горло.

– Ну и дрянь, – сказала она, прокашлявшись. – Неужели люди это пьют?

– Только самые отчаянные.

– Застрелиться было бы не так мучительно. Держи. – Она вернула ему бутылку. – Ты не мог бы передать мне сумку?

Выполнив ее просьбу, он медленно опустился.

Ему было больно.

Это было простое растяжение или он порвал связки, пока вытаскивал ее?

Майри не стала спрашивать, зная, что Джаго будет все отрицать. Вместо этого она достала из сумки влажную салфетку и, вытерев себе лицо и руки, взяла другую и принялась аккуратно вытирать сильную руку, которая держала ее над пропастью, когда земля вокруг сотрясалась.

– Майри…

– Тсс, – произнесла она. – Позволь мне это сделать.

Даже сквозь ткань салфетки она нащупала мозоль на внутреннем крае его большого пальца. Должно быть, это был след от ручки совка, который они нашли внизу. Результат кропотливых исследований культурных пластов прошлого, наградой за которые были обломки костей, глиняные черепки, фрагменты украшений – крупицы отдаленных эпох, которые приподнимали завесу тайны над жизненным укладом ушедших в небытие народов.

– Не беспокойся, я усвоила горький урок и не буду на тебя набрасываться, – сказала она. – Я не делала этого много лет.

– Нет? Значит, мне не повезло. – Затем, словно поняв, что сморозил глупость, он быстро спросил: – И что же заставило тебя отказаться от мужчин?

– Я очень много работаю. Раньше я работала на Иво, но сегодня являюсь совладельцем телекомпании, которую открыла вместе с его женой Белль, – произнесла она, проводя салфеткой по широкой ладони Джаго. – Я координирую исследования, нахожу людей, места. В общем, руковожу закадровой работой, в то время как Белль рассказывает душещипательные истории перед камерой.

– Может, вам поменяться местами? – предложил он, протягивая ей вторую ладонь.

Майри подняла глаза.

– У тебя отлично получается душещипательные истории. Зрители поверили бы тебе.

– О нет. Я… – Взяв себя в руки, Майри добавила: – Поскольку недавно мы получили награду за наш первый документальный фильм, думаю, лучше оставить все как есть.

– И о чем же этот фильм?

– Не о сумочках и не о туфлях.

– Мне это даже и в голову бы не пришло.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться. Мне следовало быть осторожней с комментариями. Расскажи мне о фильме.

– Он посвящен любимой теме Белль. – Она помедлила. – Беспризорным детям.

– Как это может быть любимой темой твоей невестки? – удивился Джаго.

– В детстве она и ее сестра некоторое время провели на улице. Их рассказы не могли никого оставить равнодушными, – быстро произнесла она. – Как твоя голова?

– Когда я в последний раз ее видел, она была на месте.

– По крайней мере, твое чувство юмора точно не пострадало. Дай мне на тебя посмотреть, – сказала Майри, взяв в ладони его лицо. Его худые щеки покрывала щетина, и она едва удержалась от того, чтобы не потереться о нее. Вместо этого она откинула назад его волосы и принялась осторожно ощупывать его лоб. – Твою шишку нужно обработать. – Она достала последнюю салфетку.

– Я сам…

– Не спорь. – Она убрала его руку, когда он попытался ей помешать.

– Действительно, зачем делать это самому, когда красивая женщина предлагает свою помощь.

Должно быть, он сильно ударился головой, раз говорит такое, подумал Джаго.

– Ты понятия не имеешь, как я выгляжу, – сказала Миранда, аккуратно протирая его рану.

От нее исходил теплый волнующий аромат. Интересно, ее кожа такая же пьянящая на вкус?

– Я знаю достаточно. У тебя волевое лицо.

– Хочешь сказать, что у меня большой нос? – спросила она.

– Я бы сказал, интересный. Еще у тебя темные прямые волосы, доходящие до середины шеи.

– Откуда ты знаешь, что я брюнетка? – Майри закончила протирать его рану. – Ты меня сфотографировал тайком?

Внизу, когда он думал только о том, как бы им спастись, ему это и в голову не пришло.

– Нет, но, возможно, мне следовало бы сделать это сейчас, – предположил он.

– Я так не думаю. – Отстранившись, Майри инстинктивно убрала телефон в нагрудный карман. – Кому нужны напоминания об этом кошмаре? Кроме того, нам необходимо экономить заряд батареи.

– Как хочешь. Но вернемся к твоему вопросу. Я знаю, что у тебя темные волосы, потому что видел, когда зажег спичку.

– Что ж, мистер Наблюдательность, у тебя тоже темные волосы, но определенно не прямые и нуждаются в стрижке. Кроме того, ты левша.

– Откуда ты знаешь?

– У тебя мозоль вот здесь, – произнесла Майри, коснувшись кончиком пальца загрубевшего участка кожи на его ладони. – Эта рука у тебя главная. Ее ты протянул мне, когда я не могла сама перелезть через край. – Взяв ее в свои, она добавила: – Этой рукой ты меня обнимал, когда мы выбрались.

Когда она плакала из-за того, что он рисковал жизнью, спасая ее.

– Ты достойна этого, Майри, – заверил ее Джаго, словно прочитав ее мысли. – Нет, мне так не нравится. Ты заслуживаешь большего, чем смешное детское прозвище. Ты удивительная женщина, Миранда. Настоящий боец. Ты достойна всего, о чем мечтаешь.

– Спасибо… – послышался шепот в темноте. Затем шелковистые волосы скользнули по его запястью, и он почувствовал легкое прикосновение губ к тыльной стороне его ладони. От этого поцелуя внутри него пробудилось что-то дремавшее, о существовании чего он даже не подозревал.

Обстановку разрядила Миранда. Отпустив его руку, она слегка отстранилась и спасла его от помешательства, во время которого он мог совершить глупость.

– Кажется, я здесь не одна с интересным носом. – Ее голос был слишком веселым, попытка пошутить – вымученной. – Похоже, твой когда-то был сломан. Как это случилось?

– Ты разглядела это в свете спички? – удивился он.

– Нет, почувствовала, когда вытирала пыль с твоего лица.

Что еще она почувствовала, когда прикасалась к нему? Когда он прикасался к ней?

– Что касается носов, должен признаться, их трудно не заметить, – попытался отшутиться Джаго.

– Все не так плохо. Просто небольшая неровность. Когда это произошло?

– В школе, – ответил он. – Во время игры в регби я, спасая мяч, налетел на ботинок соперника.

– О-о!

– Поверь мне, я совсем не чувствовал боли, – ответил он, вспоминая этот инцидент с чувством полного удовлетворения. – Я на последней минуте предотвратил почти стопроцентный гол, который изменил бы исход матча. Не думаю, что я заметил бы даже перелом ноги. Я только расстроился из-за того, что мне пришлось идти в травмпункт пропустить обед с… – Он внезапно остановился, от приятного ощущения не осталось и следа.

– Обед с кем? – подтолкнула его Миранда, когда он не ответил. – С твоим отцом? Он ведь пришел на матч, не так ли?

– Да…

Джаго удивился ее проницательности. Она была права. Его отец действительно был там. Даже несмотря на приближающиеся выборы, он выкроил время, чтобы побыть с ним в этот день.

– Да, – повторил он. – Мой отец был на матче.

– Хорошее фото получилось? – небрежно спросила Миранда. – Крупный политик со своим сыном, героем матча. Готова поспорить, оно на следующий день украшало первые полосы всех газет.

– Нет! – сердито ответил он.

Ее насмешливый тон заставил его броситься на защиту отца. Как она посмела?..

– Нет? – повторила Миранда, но на этот раз ей не удалось одурачить его своей иронией. Она нарочно его разозлила, чтобы посмотреть на его реакцию.

– Не было никаких фотографий, – произнес он невыразительным тоном.

– Никаких фотографий? Но ведь ты утверждал, что, кроме них, ничего больше не было.

Миранда была сама невинность, но он знал, что это была уловка. Она что-то услышала в его голосе и решила проверить свою догадку.

– Ну так что? – настаивала она. – Он пришел лишь для того, чтобы посмотреть на игру сына, как любой нормальный отец? Никаких корыстных целей? Никакого позирования перед репортерами?

Не выдержав, он схватил ее за руку, чтобы остановить.

– Ты ведьма, Миранда Гренвилл.

– Меня называли и похуже, – ответила она так мягко, что он перестал на нее злиться.

– Я могу в это поверить. – Не отпуская ее, он добавил: – На той неделе был день моего рождения. Мне исполнилось восемнадцать. Отец специально приехал из Лондона, чтобы посмотреть мою игру и отмстить мое восемнадцатилетие.

– Ты из-за травмы лишился праздничного обеда?

– Все прошло нормально. Пока я в травмпункте ждал своей очереди, мы перекусили сандвичами из автомата.

– Ждал? Хочешь сказать, что сыну члена правительства не оказали особого внимания? – насмешливо произнесла Миранда.

– У врачей были более серьезные дела. Это не имело значения. Мы говорили о том, что я собираюсь делать после окончания школы, о предстоящих выборах. Мне не часто удавалось побыть наедине с отцом.

– Значит, вечер не был потерян?

– Никоим образом, – признался он. Это был последний раз, когда они проводили время вдвоем. Вскоре его отец занял ответственный пост в правительстве, а он сам поступил в университет.

Майри показалось, что Ник забыл о ее присутствии и заново переживает бесценные минуты того вечера. Осознавал ли он, как ему повезло?

Она бы все отдала за одно такое воспоминание.

За один день, когда мать или отец нашли бы немного времени и заехали за ней в школу, чтобы вместе пообедать.

За то, чтобы день ее рождения был не просто обведенной кружочком датой в календаре их секретаря.

– Полагаю, сейчас ты скажешь мне, что я должен помнить только хорошее и забыть все остальное. – Голос Джаго прервал ее мрачные размышления.

– Мне бы это и в голову не пришло, – солгала она.

– Не скромничай, Миранда. Мы оба знаем, что ты бы это сделала.

– Ошибаешься, Ник, – порывисто произнесла Майри. – Я бы сказала, что ты должен помнить все, до мельчайших подробностей, и благодарить судьбу за каждое мгновение. – Она неловко пожала плечами. – Прости. Это не мое дело.

У нее затекли ноги, и она сменила позу.

– Прислонись ко мне, тебе так будет удобнее. – Обхватив ее рукой, он попросил: – Расскажи мне о своем детстве, Миранда. О твоем первом учебном дне. Как это было?

– Да никак. Всех других девочек привели мамы, а моя была где-то далеко. Дай подумать… Сентябрь… Наверное, она охотилась в Шотландии. Так вот, я велела несчастной женщине, которая в то время была моей няней, отвести меня домой, потому что в школу меня должна была сопровождать мама.

– И вы вернулись?

– А ты как думаешь? Я закатила такую истерику, что она до смерти перепугалась. А ты помнишь свой первый учебный день?

– Лучше бы я его не помнил. Моя мать расплакалась, а я так смутился, что разрешил ей проводить меня только до дороги.

– Бедная женщина!

– А как же я? Мне пришлось бы жить с этим позором до окончания школы.

– Какими же несносными мы с тобой оба были!

– Нам было пять лет. Какими еще мы, по-твоему, могли быть?

– Думаю, ты прав.

– Расскажи мне о своем первом поцелуе.

Майри вздохнула.

– Мне было четырнадцать. Это тот ужасный возраст, когда ты притворяешься взрослым, но еще не являешься таковым. Когда поцелуи – это что-то вроде соревновательного спорта с оценками за технику, художественное мастерство и продолжительность. То, о чем ты в красочных деталях рассказываешь подругам. Мальчика, с которым у меня был первый поцелуй, звали Джонатан Пауэлл. У него были прыщи и кривые зубы. Это было ужасно. Разумеется, когда мы с девчонками потом сравнивали свои впечатления, я солгала. А как было у тебя?

– Мне было тринадцать. Ее звали Люси. Фамилию не помню. Думаю, у нее уже был опыт, потому что мне очень понравилось.

– Похоже, ты был не только несносным, но еще и развитым не по годам, – усмехнулась Майри. – Пока ты не успел задать мне следующий по логике вопрос, я предупреждаю, что не стану на него отвечать.

– Хорошо. Тогда, может, ты поделишься со мной приятными воспоминаниями?

– Теми, что греют сердце в тяжелые времена? – усмехнулась она.

– Я не знаю, есть ли у тебя сердце.

– Дурак, – произнесла Майри, но в ее голосе слышалось веселье.

Она никогда так не разговаривала с мужчиной. Темнота словно раскрепостила их, и они могли быть абсолютно честны друг с другом.

– Так и быть, я что-нибудь тебе расскажу. Дай подумать.

Роясь в своей памяти в поисках чего-нибудь значительного, чем было бы не стыдно поделиться с Ником, она неожиданно перенеслась на улицы, где снимался их первый фильм.

– В начале года я вместе с Дэйзи ездила по миру в поисках мест для съемки нашего фильма.

– О беспризорниках?

– Да. Мы ехали их аэропорта в отель, когда Дэйзи велела таксисту остановиться и потащила меня вдоль по узенькой улочке.

Она до сих пор видела это. Чувствовала запах.

– Мы были в одной из богатейших стран в мире, в нескольких метрах от фешенебельных магазинов, где женщины вроде меня покупали себе сумочки ценой в несколько тысяч долларов, ресторанов, где мы лишь слегка притрагивались к дорогим блюдам, боясь прибавить пару фунтов. Там мы увидели ребенка, маленькую девочку по имени Рози, которая копалась в мусорном контейнере в поисках объедков.

Джаго пробормотал то же самое слово, которое тогда сорвалось с ее губ. Он был потрясен.

– Я знала, что такое случается, и, как большинство людей, сочувствовала бедняжкам, держась в стороне, – продолжила она. – Но, увидев все собственными глазами…

– В этом не было твоей вины.

– Не было? Разве не виноваты те, кто проходит мимо, отворачивается, делает вид, будто ничего страшного не происходит? – Даже сейчас при воспоминании об этом кошмаре у нее сдавило горло. – Я чувствовала себя такой беспомощной. На улице было холодно, и мне захотелось согреть ее, отмыть, накормить, увести оттуда, где она будет в безопасности, но Дэйзи… – она тяжело сглотнула, – Дэйзи просто подошла к ней и стала помогать выбирать лучшие объедки. Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видела. Но Дэйзи довелось жить в подобных условиях, и она знала, как найти подход к Рози. Именно история этой девочки всколыхнула общественность. Именно ее худое грязное дерзкое личико, смотрящее с экранов и обложек журналов, принесло нам успех.

– И ты чувствуешь себя виноватой?

– А ты бы не чувствовал? Что делала она, когда я в платье от кутюр поднималась на сцену за премией во время церемонии награждения?

– А что ты могла сделать, Миранда? Взять к себе домой всех беспризорников, которых встречала на улице? Твоей задачей было привлечь внимание людей к этой проблеме, и ты ее выполнила. Ты помогла всем этим детям, не только одной Рози.

Майри ничего не сказала, и он спросил:

– Что с ней стало? Ты знаешь?

Она покачала головой.

– Как ты, наверное, и подумал, тысячи пар захотели ее удочерить.

– Но не ты?

– Нет, – ответила Майри, отчаянно пытаясь унять дрожь в голосе. – Не я. – Затем добавила: – Ты хоть представляешь себе, как трудно общаться с таким ребенком? Убедить его, что ты никогда его не прогонишь, что бы он ни сделал? Потому что он будет тебя проверять…

Она запнулась, и Джаго провел пальцем по ее щеке. Она была мокрой, как он и ожидал.

Джаго крепче прижал ее к себе, и некоторое время они просидели в тишине.

Он первым нарушил молчание:

– Когда мы отсюда выберемся, ты должна найти эту девочку.

– Это было бы неправильно, Ник.

– Значит, ты все же об этом думала?

Майри не стала отрицать.

– Рози и ее приемным родителям и так сейчас нелегко, а ты еще хочешь, чтобы появилась я и напомнила им обо всем этом кошмаре.

– Возможно, тебе следовало бы наблюдать за ней со стороны. Так ты сможешь наконец успокоиться. И ты будешь рядом, если малышке понадобится добрая крестная.

– Ребенку не нужна добрая крестная. Он нуждается в матери, которая всегда рядом, что бы ни случилось. В родителях, которые любят его и гордятся им.

Джаго знал, что Миранда была права. Знал, что она говорила не только о маленькой девочке, жизнь которой изменила.

– Думаешь, я был жесток со своими родителями?

– Да. Нет… Я не знаю. – Она глубоко вдохнула. – Я ничего не знаю, Ник. Я просто представляю себе, что было бы, если бы один из них тяжело заболел. Если бы твоя мать нуждалась в тебе. Если бы твой отец захотел с тобой помириться… – Джаго подумал, что она сказала все, но мгновение спустя она тихо добавила: – Представь себе, что ты погибнешь здесь, так и не сказав им, как сильно ты их любишь.

– Это не так, черт побери!

– Разумеется, так, Ник. Больно бывает только тогда, когда ты кого-то любишь.

Ее слова отзывались эхом у него в голове, пока он отчаянно не произнес:

– Мы не умрем. Только не сегодня.