Текст книги "Ночной гость"

Автор книги: Лиз Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Приехав в больницу, Дора обратилась к дежурной медсестре.

– Я хочу пройти к Джону Геннону. Его привезли вчера вечером, – произнесла она, поднимая на руки Софи, которая до этого испуганно жалась к ее коленям.

– А вы кто?

– Дора Кавана. Это Софи, его дочь.

– Мне очень жаль, мисс Кавана, но мистер Геннон велел не пускать к нему никаких посетителей. Он не хочет никого видеть.

– Но… я не понимаю. Это же его дочь…

Сестра глядела на них с искренним сожалением, но оставалась непреклонной.

– Мне очень жаль.

Дора никак не могла осознать, что сказала ей эта женщина. И тут вдруг ее осенило: он снова подумал, что Дора его предала, вызвав все-таки полицию, пока он спал. Других разумных объяснений у нее не было.

– Могу я написать ему записку? Или он и это запретил?

Сестра улыбнулась.

– Насколько я знаю, нет. Вы хотите написать прямо сейчас?

– Да.

Ей нужно сесть, подумать и четко все объяснить, а не писать сбивчивые фразы на клочке бумаги. А может быть, именно так и стоит поступить?

Сестра уже протягивала ей листок и ручку.

Уже не задумываясь, Дора быстро написала: «Софи в безопасности. Я люблю тебя. Дора».

Потом добавила номер телефона Фергуса, прежде чем согнуть бумажку пополам и вернуть сестре.

– Я прослежу, чтобы он получил это, – сказала та.

Дора едва могла сдержать нетерпение, пока они ехали в Марлоу-Корт. Это был дом, где она родилась. Дом, где в благородном одиночестве жил Фергус. Компанию ему составляли только экономка да несколько слуг. Дору не оставляла мысль, что Джон уже мог получить ее записку и позвонить… Но он не позвонил.

Зато Фергусу звонил адвокат Геннона, и брат подтвердил, что будет заниматься делами Софи до того, как будут известны результаты теста.

– А почему он позвонил тебе? – с ревностью спросила Дора. – Он же тебя не знает. Даже никогда не видел.

– Джон не хочет, чтобы у тебя были неприятности. Кажется, ты даже не понимаешь, как он о тебе заботится.

И Доре пришлось довольствоваться этим и тем, что она написала длинное, подробное письмо, в котором все объясняла Джону.

Письмо вернулось нераспечатанным тремя днями позже. И Дора помчалась в Лондон с твердым намерением взять больницу в осаду, пока ей не дадут увидеться с Генноном. Оказалось, напрасно. Джон благополучно выписался. Его адвокат даже не удивился, увидев ее на пороге своего кабинета. Но и у него, видимо, тоже были насчет Доры Кавана четкие инструкции. Он ничем не помог ей.

Дора отказывалась признать поражение и все еще стояла у дверей офиса, когда к ней подошла секретарша адвоката Джона и тронула за локоть. Они разговорились. Оказалось, что девушка смотрела все телепередачи о гуманитарных конвоях.

– А вы когда-нибудь бывали в местном суде при магистрате, мисс Кавана? – как-то странно вдруг спросила она.

Дора нахмурилась:

– А что?

– Уверена, что вы найдете его очень занимательным. В особенности в следующую пятницу. Подходите к десяти часам. – Сказав это, секретарша повернулась и ушла.

Всю следующую неделю Дора провела с Софи. Она часами играла с ней, разговаривая на английском. Малышка уже начала хорошо понимать, о чем идет речь, и даже отвечать.

Дора брала девочку с собой в походы по магазинам, находя удовольствие в покупке для нее одежды и игрушек. А когда неожиданно вернулась летняя жара, начала учить ее плавать в большом бассейне Фергуса.

И все это время Дору не оставляла навязчивая мысль о пятнице. Она поняла, что наконец увидит Джона.

– Плыви, плыви, Дора! И Софи, тоже плыви! – Малышка подбежала к ней. Дора прижала ее к себе и начала тискать. Девочка верещала от восторга, не переставая смеяться. Они производили столько шума, что не сразу услышали шаги.

– Господи, что здесь происходит?

– Поппи, Ричард! – Дора повернулась, одной рукой прижимая к себе Софи, а другой пытаясь обнять сестру и зятя. – Как я рада вас видеть! Когда вы вернулись?

– Вчера вечером. Привет, котенок, – сказала Поппи, ласково потрепав девочку по щеке. – Я так понимаю, у тебя сейчас интересные времена.

Дора тут же помрачнела.

– Ты говорила с Фергусом… – не спросила, а скорее, констатировала она.

– Да. Что мы можем сделать?

– Отвезите меня завтра в Лондон, – попросила Дора. – У меня сейчас нет машины, а завтра я должна быть по делу в суде магистрата.

– А как же Фергус? Я думала, он все держит под своим контролем.

– Он и держит, не сказав мне, что завтра состоится суд над Джоном.

– Он просто оберегает тебя, Дора. Ты же знаешь, что такое пресса! Сама сбежала от всего этого в наш коттедж.

– Я не думаю о прессе или о ком-то еще. И я все равно поеду, довезете вы меня или нет, – отозвалась Дора с угрюмой решимостью.

– Слушай, я же не сказала, что мы отказываемся. Но… вообще-то я и правда не могу. У меня завтра встреча, которую нельзя пропускать. Именно из-за нее мы так рано вернулись из Штатов. Но мы можем доехать до города. Я выйду, а Ричард пойдет в суд вместе с тобой. Ты согласен, дорогой?

– Без проблем, – ответил он.

* * *

Суд магистрата оказался чрезвычайно деловым местом. Одетые в черное адвокаты, секретари и поверенные, свидетели, ожидающие своей очереди… Дора и Ричард протолкнулись на забитую людьми душную верхнюю галерею. Он взял ее за руку, потому что Дора вдруг начала ужасно нервничать.

– Может, лучше уйдем? Ты уверена, что выдержишь?

– Что? Да, конечно. – А потом она увидела Джона. Он сидел на скамье подсудимых. – Ох, Джон! – прошептала Дора, сжимая руку Ричарда все крепче. – Ох, мой милый!

Он выглядел усталым, измотанным. Гораздо хуже, чем ожидала Дора. На его лице была нездоровая желтизна, под глазами и на запавших щеках виднелись глубокие тени.

– Он выглядит совсем больным, – прошептала она, привстав на своем месте.

Ее движение привлекло внимание Геннона. На какое-то мгновение его взгляд остановился на Доре, потом он отвернулся и дальше смотрел только прямо перед собой.

– Джон Геннон, вы признали себя виновным в выдвинутых против вас обвинениях.

– Когда? – воскликнула в ужасе Дора. – Когда он успел это сделать? – почти кричала она.

Судья строго взглянул на галерею, дожидаясь тишины, затем продолжил:

– Я получил множество впечатляющих отзывов и положительных характеристик, а также информацию о смягчающих обстоятельствах. Но должен сказать, мистер Геннон, что в своем стремлении увезти свою дочь из лагеря беженцев вы показали чрезвычайное пренебрежение ко всем существующим законам… – Судья замолчал, перелистывая бумаги. Взволнованной Доре показалось, что он специально тянет время и что у него в папке описание всех проступков Джона с младенческого возраста. – Принимая во внимание все обстоятельства, у меня нет другого выхода, кроме как приговорить вас к заключению на шесть месяцев…

– Нет! – крикнула Дора, вскакивая на ноги, прежде чем Ричард смог удержать ее. – Нет! – Ее крик раздался над маленькой тесной галереей и, казалось, не стихал до тех пор, пока все не повернулись в сторону Доры.

– Шесть месяцев, – твердо повторил судья, глядя на Дору. Но она уже находилась далеко за той гранью, где существовали слова… Дора Кавана упала на пол прямо на глазах растерявшегося Ричарда. Больше она ничего не видела и не слышала.

Придя в себя, она минуту или две не могла понять, где находится, почему лежит на диване… Потом, когда до нее дошел весь ужас происшедшего, она попыталась резко подняться.

– Я должна его увидеть, – сказала Дора, глядя на незнакомца, который удерживал ее сильной рукой. – Джона Геннона, – пояснила она. – Я должна его видеть. Сейчас же!

– Боюсь, вы не сможете, мисс. Его увезли.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Увезли? – спросила она тупо. Все ее тело, казалось, состояло из ваты. Еще минуту она боролась, пытаясь хотя бы сесть, а потом сдалась и снова опустилась на диван.

– Лежите смирно, мисс, – попросил ее мужчина. – Скоро вам станет лучше. – Он говорил так, будто имел большой опыт по этой части.

– Увезли? – повторила Дора. – Вы сказали, что он…

– Точно так, мисс, – терпеливо повторил ей служащий. – А сейчас вы должны оставаться здесь, пока не вернутся ваши друзья с машиной, – добавил он твердо, когда она сделала новую попытку вскочить.

– А скоро?

– Насколько я знаю, они не планировали нигде задерживаться, – заверил он. – А сейчас почему бы вам не попробовать сесть еще раз? Только медленно, не спеша. Вот так. Теперь вам надо немного посидеть. Тихо, не двигаясь.

Дора выпила глоток предложенной ей заботливым служащим воды.

– Спасибо вам. Извините, что со мной столько пришлось возиться, – она повернулась на звук приоткрывшейся двери.

– Ричард! Его увезли…

– Знаю. Я сам пытался поговорить с ним, но было уже поздно. Слушай, ты можешь двигаться? Машина стоит у дверей.

– Конечно же, могу. – Дора поднялась, и Ричард едва успел подхватить ее под руку, когда она покачнулась и схватилась за голову.

– Ей нужно время, чтобы прийти в себя, – предупредил служащий. – Это займет около часа.

– Я должна поговорить с ним! Это необходимо, срочно! Он думает, что это я вызвала полицию. Но я этого не делала… Если увидишь его, скажи…

– Ты вполне можешь сказать ему сама, Дора.

– Но как ты не понимаешь? Он же не хочет со мной разговаривать!

Ричард удивленно уставился на нее.

Поездка домой прошла в молчаливом отчаянии. Дора даже не заметила, как в машину села Поппи. Она устроилась на заднем сиденье рядом с Дорой и ласково обняла ее. Но Доре было не до объятий.

Какой же дурой она была! Джон посмотрел на нее так, будто ее не существовало. Этот взгляд буквально разбил ей сердце. И теперь он не хочет, чтобы она пришла к нему в тюрьму.

Но должен же он поинтересоваться, как Софи? К сожалению, об этом позаботится Фергус. Именно поэтому Джон переложил на него ответственность за дочь. Он не хочет иметь никаких дел с ней, женщиной, которая его предала. И Фергус согласился, потому что не считал Джона Геннона подходящим мужчиной для своей маленькой глупой сестрички.

Всю дорогу эти мысли терзали Дору.

– Пойдем, милая! Мы дома, – сказала Поппи, когда они приехали в Марлоу-Корт. – Почему бы тебе не подняться наверх и не отдохнуть?

– Нет, я лучше пойду к Софи. Где она? – с тревогой спросила Дора. – Я должна ее увидеть, – повторяла она.

– Ну, успокойся. Скорее всего, девочка на кухне с миссис Харрис. Пойдем найдем их! – Но Дора уже мчалась на несколько ярдов впереди.

Софи, облаченная в огромный фартук, сидела за кухонным столом и вставляла глазки из черной смородины пряничным человечкам, лежащим перед ней на подносе. Но тут же сползла со стула, увидев Дору, и побежала к ней. Девочка с восторгом обхватила Дорины колени, и та подняла ее и обняла так, словно они не виделись целую вечность.

– Ты оставишь мне один пряник, дорогая? – спросила Дора.

Ее голос дрожал. В горле стоял комок, и Доре пришлось опустить девочку на стул, чтобы как-то справиться со своим состоянием.

Поппи взяла ее за руку.

– Дора, тебе лучше пойти прилечь. Миссис Харрис и я присмотрим за Софи. Потом мы можем все вместе поплавать в бассейне.

– Наверное, ты права, – согласилась Дора. – Я только на полчасика…

– Иди. Увидимся за обедом.

– Тогда я спущусь через час.

– Не торопись. Постарайся поспать.

Фергус приехал домой около четырех часов.

– Где Дора? – спросил он, как только спустился к бассейну.

Поппи была в обтягивающем белом сплошном купальнике, ожидая, пока Ричард переоденется и присоединится к ней. Она обернулась на голос брата.

– Дора прилегла отдохнуть. У нее разболелась голова.

– Из-за чего? Что с ней приключилось? – Фергус почуял неладное и тут же решил все выяснить.

Решив, что Фергусу пока совсем незачем знать о том, что Дора ездила в Лондон, Поппи ответила:

– Ничего не приключилось. Наверное, это от жары.

– Ладно, пусть будет так. У меня тут в машине Геннон. Он приехал забрать свою дочь. – Фергус оглянулся. – Где Софи?

– Она на кухне с миссис Харрис. Они только что сели пить чай, так что можешь предложить и мистеру Геннону.

– Ты уверена, что Дора спит?

– По крайней мере, она спала, когда я заглядывала к ней десять минут назад. А что? Ты стараешься, чтобы они не встретились?

Фергус помрачнел.

– Ничего я не стараюсь. Поппи, ты же знаешь, я никогда не запрещал Доре делать все, что она хочет. Это Геннон не желает ее видеть. Он просто хочет забрать свою малышку и уехать.

– Не слишком-то вежливо, учитывая все, что Дора для него сделала!

– Может, и так. Но Геннон непреклонен.

– Ох, Фергус! Неужели ты не можешь…

– Не дави на меня, Поппи, – прервал ее брат. – Это не мое решение, а Джона.

– Но ты ведь даже не пытался с ним спорить!

– Я видел его, а ты – нет. Он из тех людей, которые решают раз и навсегда. Но коли уж Дора спит, я скажу ему, чтобы он подождал в гостиной, пока Софи пьет чай. А ты, кстати, лучше сама предложи ему чай, если только он захочет. Даю тебе возможность сказать ему все, что твоя душа желает. – И с этими словами он повернулся и быстро пошел к дому.

– Ты слышала, что сказал твой брат? – разочарованно спросил Ричард, подходя к бассейну. – Жаль! А я-то надеялся, что мы сможем поплавать вдвоем. Теплый бассейн в нашем распоряжении, когда еще такое будет?

– Ну, пока здесь никого… – ответила Поппи, соблазнительно улыбаясь. Она тихо вскрикнула, когда Ричард схватил ее, поднял на руки, и они начали целоваться.

Джон Геннон замер, обогнув угол дома у бассейна. Фергус сказал, что Дора спит. Иначе он никогда бы не вышел из машины. Джону даже не пришлось убеждать его, что будет лучше, если они с Дорой больше не встретятся. Было ясно, что Фергус не станет поощрять продолжение знакомства своей сестры с человеком, который чуть было не втянул ее в серьезные неприятности с законом. Но Джон не мог винить в этом Фергус а.

Ему стало невыразимо больно. Джон вспомнил, как лежал на больничной кровати и слушал голос Доры, умолявшей медсестру пустить ее. Держал в руках ее письмо и не вскрыл. Сказал адвокату, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не давал ей его адрес. Все было правильно. И совсем не нужен осуждающий взгляд Фергуса Каваны, чтобы понять, что он, Джон Геннон, представляет собой одну большую неприятность для его сестры.

Но все это было ничто по сравнению с тем, что он видел сейчас. Дора в объятиях мужа, его лучшего друга. В объятиях мужчины, который любит ее. Он мог понять это, потому что сам, вопреки разуму, любил Дору. Если Джон когда-нибудь в этом и сомневался, то сейчас все сомнения пропали. Точно так же, как знал, что надо было послушаться внутреннего голоса, который советовал ему остаться в машине.

Он стоял не двигаясь. Дыхание перехватило, и он дернул галстук, пытаясь ослабить узел. Его душила поднимающаяся волна жгучей ревности, которая заглушала слабый голос здравого смысла, кричащего, что он должен бежать, пока его не заметили.

– Джон! – Слишком поздно. Оставалось только двинуться навстречу Ричарду, который уже шел к нему с широкой улыбкой, спеша заключить друга в объятия. – Черт, как я рад тебя видеть! А Дора уже вся извелась. – Он повернулся и протянул руку стоящей за его спиной женщине. – Дорогая, наконец-то приехал Джон.

Геннон едва удержался от того, чтобы не кинуться наутек. Вместо этого он протянул Ричарду руку. Только бы удалось не показать своих чувств и улыбнуться ей так, будто конец света еще не наступил, – и все в порядке.

– Ричард… – начал он, а затем замолчал, сбитый с толку. Женщина, с которой был Ричард, была вовсе не Дора.

– Я уже говорил тебе, что теперь я – самый счастливый человек в мире, – продолжал говорить Ричард, не обращая внимания на застывшего в удивлении Джона. – Теперь ты сам можешь понять, почему. Поппи, дорогая, это – Джон Геннон. Помнишь? Я хотел, чтобы он был шафером на нашей свадьбе. Но он в это время удрал куда-то в самый глухой и затерянный уголок мира. Где ты праздновал Рождество?

– В Руанде, – еле вымолвил он. – По-моему, там…

Женщина, стоящая рядом с Ричардом, была чем-то неуловимо похожа на Дору. Такие же длинные красивые волосы. Такое же хрупкое, тонкое тело. Но она была выше, старше и такая роскошная, какую делает женщину только мир моды.

– Поппи? – повторил он ее имя, не придавая ему смысла, словно произносил заклинание.

– Старшая сестра Доры, – подтвердила она. Но Джон все еще никак не мог вникнуть.

Геннон смотрел на них, переводя взгляд с Поппи на Ричарда и обратно.

– Так вы, значит, замужем за Ричардом?

– Если он сказал вам, что это не так, то солгал, – отозвалась Поппи с улыбкой. – И тогда ему придется расплачиваться. Жестоко. – Она начала толкать мужа по направлению к бассейну.

– Где Дора? – успел спросить Джон, когда супружеская чета была уже в бассейне. – Я должен ее увидеть.

– Но я думала… – Поппи замолчала. – Дора наверху. Прилегла отдохнуть. Ей стало плохо в суде. Для бедняжки это слишком тяжелое испытание. Да еще такая жара стоит!

– Где мне ее найти? Я должен поговорить с ней прямо сейчас.

Сестра Доры улыбнулась.

– Наверх по лестнице. Третья дверь направо. – И счастливая пара исчезла в брызгах и плеске воды.

Геннон медленно поднимался по дубовым ступенькам старой лестницы, и пока он шел, одна и та же мысль билась в голове: «Дора не замужем за Ричардом!» Значит, полицейский предположил, что она – Поппи, и назвал ее миссис Мариотт. А он принял его ошибку за правду, даже не подумав…

Третья дверь направо. Он тихо постучал, но никто не ответил. Он нажал ручку и открыл дверь.

И с этого момента уже ничего не имело значения. Кроме того, что он любит. Любит Дору всем сердцем.

Она спала. Ее волосы разметались по подушке. Манящие изгибы тонкого тела едва прикрыты простыней. Спящая Красавица! Ему захотелось разбудить ее поцелуем, но они жили не в сказке, а он не походил на принца.

Вместо этого Джон встал на колени у кровати, всей душой желая, чтобы она проснулась и он мог заключить ее в объятия. Одновременно он боялся, что кончится этот удивительный момент, когда он мог любоваться спящей и наслаждаться ожиданием. Джон протянул руку и тихо коснулся ее лица кончиками пальцев. Ее щеки были мокрыми. Он лизнул руку и почувствовал соленый привкус ее слез. Дора плакала во сне.

– Дора… – произнес он так мягко и нежно, как только мог. – Дора, моя милая девочка!

Она шевельнулась и открыла глаза. Ей показалось, что Джон произнес ее имя, но она не могла решить, проснулась или еще спит. Когда она увидела Джона, то поняла, что еще спит. Джон далеко… в тюремной камере… Но разве сон может быть таким реальным?

Дора никак не решалась протянуть руку, боясь нарушить волшебство.

– Джон? – тихо прошептала Дора.

– Да, любимая!

Он назвал ее любимой! Она чувствовала на щеке его дыхание. И все же Дора боялась поверить в реальность происходящего. Она подняла руку, чтобы коснуться его, но в последний момент отдернула, боясь, что неосторожное прикосновение прогонит прочь этот чудесный сон. Дора знала, что, стоит ей обнять Джона, он ускользнет от нее и она обнимет лишь пустоту.

– Дора, почему ты притворялась?

Он снова заговорил. Что она могла ответить? Только правду.

– Потому, что я боялась!

– Меня?

– Нет! – Наконец она решилась, протянула руку и сжала его ладонь. – Я боялась себя. Боялась своих чувств к тебе… Я не сплю… да?

Джон покачал головой, взял ее за руку и приложил теплую ладонь к своей щеке, начав медленно, с наслаждением целовать ее пальцы.

– Но… я не понимаю… Я сама слышала, как судья приговорил тебя к шести месяцам… – Внезапно Дора села. Весь сон тут же пропал. – О Боже, ты сбежал!..

– Нет, нет, милая! – Он поднялся и сел с ней рядом на кровать, прикасаясь губами к ее лицу, волосам, желая, чтобы эта минута длилась вечно. – Я бы никогда не сбежал. Разве ты не знаешь? Судья дал мне шесть месяцев условно. Но я все равно пленник. Твой пленник. И на этот раз – пожизненно! – Джон достал из кармана рубашки листок, развернул его и показал Доре записку, которую она написала ему в больнице. – Это правда?

Дора подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Ты и сам знаешь. Скажи, почему ты не хотел меня видеть, почему отослал назад мое письмо?

– А ты не догадываешься? – (Она покачала головой.) – Дора, я же думал, что ты замужем за Ричардом!

– Но Фергус или кто-то из моих родных должны были тебе объяснить… – Тут Дора усмехнулась. – А зачем бы они стали что-то объяснять? Никто ведь и не знал про мой обман. Ох, Джон! Если бы только у меня было достаточно мужества, чтобы доверять тебе с самого начала!

Теперь была очередь Джона удивляться.

– У тебя хватит мужества на десятерых. Я не понимаю. Если ты не считала, что меня удерживают твои отношения с Ричардом, то… почему, ты думала, я стараюсь держаться от тебя подальше?

Дора покраснела.

– Я была такой идиоткой!.. – Все ее сомнения казались сейчас мелкими и незначительными. Дора села на колени на кровати и обвила руками шею Джона. – Нет, Джон. Больше никаких сомнений. И никаких вопросов. Теперь ты здесь. Все остальное – неважно.

– Даже мать Софи? – Джон взглянул на нее. – Ты не спросила о ней.

– Ты сам расскажешь, если захочешь. Но ты ничего не должен…

– У тебя есть право знать.

Он встал и подошел к окну, вглядываясь в пыльный деревенский пейзаж позднего лета. Она не удерживала его. Видно, существовало что-то, что не давало ему покоя.

Дора накинула пеньюар и села перед ним на подоконник, обхватив руками колени. Она молчала и терпеливо ждала, пока Джон заговорит.

– Мы были в подвале, – наконец начал он. Его голос звучал глухо. Воспоминания наполняли его душу горечью. – Вдвоем. Только Елена и я. Все произошло случайно. Мы никогда раньше не встречались, а оказались в одном укрытии, когда снайпер открыл огонь. Я вообще-то попал в этот район случайно. У меня сломалась машина, и я искал механика, способного ее починить… – Джон помолчал. – Обычно снайперы долго не стреляют. Слишком легко засечь точку, откуда ведется огонь. Но потом началась бомбардировка, и мы оказались в ловушке. Было холодно, и не из чего было разжечь огонь. Мы разделили скудный запас еды. У меня была вода и шоколад, у нее – хлеб. Она как раз вышла за хлебом…

– Джон, давай сядем. – Дора показала на стоящую рядом кушетку.

– Не надо! – Джон все же сел, подался вперед и прикрыл ладонью ее улыбающийся мягкий рот. – Выслушай меня до конца.

– Тогда расскажи мне о Елене, – попросила она только потому, что Джону нужно выговориться.

Ей было все равно, что произошло в его жизни раньше. Теперь были только он и она. Но Джон продолжал свою историю, и она оказалась гораздо проще, чем могла представить себе Дора. Ей только хотелось спросить, была ли Елена молода и красива. Но она подавила эту маленькую вспышку ревности. Ведь теперь это не важно. То, что произошло между ними, не было любовью.

– А потом все закончилось. Мы остались живы. У меня был материал для статьи, которую предстояло еще написать. Ей надо было домой. Мы радовались и тому, что остались живы. То, что произошло между нами… было только одним из множества случаев на войне. Но я все же нацарапал свой адрес на листке бумаги и отдал ей. Возможно, уже тогда мне пришла в голову мысль, что он может ей понадобиться.

– Ты бы женился на ней, Джон?

– Я бы помогал ей всем, чем мог. А жениться я хочу на тебе.

– Правда? Но когда? Мне ведь еще многое предстоит сделать! Стольким людям требуется помощь!

– Больше никаких гуманитарных конвоев, Дора! – сказал Джон строго.

– Но подумай обо всех детях, таких же, как Софи! – Дора подняла глаза. Неужели он не понимает, что она не может вот так просто все бросить? – Я не могу подвести их. Они нуждаются в моей помощи.

– Тогда они получат нас обоих. Я уже подумывал о том, что смогу написать книгу и снять документальный фильм.

– Но это же замечательно!

– Рад, что ты поддерживаешь мои начинания. Но это займет немало времени. А сейчас нам потребуется собрать немало денег.

– Нам?

– Тебе, мне и Софи.

– Мы можем создать что-то вроде фонда помощи женщинам. Таким, как Елена, и их детям, – предложила Дора. – Возможно даже, назовем фонд ее именем.

– Или Софи.

– Или Софи, – согласилась она.

– Так что, Дора? Мне надо вставать на колени, дожидаясь твоего ответа? – (Но она уже начала расстегивать пуговицы на его рубашке.) – Что это ты делаешь? – шутливо поинтересовался Джон.

– Ты попросил меня выйти за тебя замуж, – ответила Дора, уже стаскивая с него галстук. Потом она стала возиться с ремнем на его брюках. – Я верю в то, что действия гораздо красноречивее слов. Лучше делать, чем говорить.

– Вообще-то я улавливаю суть, – сказал он, распахивая ее пеньюар. – О чем ты думаешь сейчас? – спросил он. Его глаза казались темными и глубокими. В них было что-то гораздо более опасное, чем простое любопытство.

– Об этом, – ответила Дора, снимая с его плеч рубашку и пробегая по груди Джона легкими пальчиками. – Я не могу думать ни о чем другом вот уже много дней.

Она наклонилась к нему и поцеловала в ямочку у основания шеи. Потом продолжила цепочку теплых, влажных поцелуев вдоль его горла, плеч, нежно покусывая его кожу своими острыми зубками и заставляя его издавать тихие стоны.

Потом Дора откинула голову и посмотрела на своего любимого из-под опущенных ресниц. Ее губы приоткрылись, напоминая розовый бутон, источающий сладкий, медовый аромат.

– Ты можешь присоединиться ко мне. Это игра для двоих, – с улыбкой произнесла она.

– Это не игра, Дора, – возразил Джон, снимая с нее пеньюар, чтобы, наконец, дать ей понять, как он хочет ее теперь, когда между ними больше нет никаких препятствий. – С этого момента все становится по-настоящему серьезным. Я люблю тебя. Мне кажется, что я полюбил тебя с того самого момента, когда впервые увидел. Помнишь, я стоял на кухне, у тебя на руках была Софи. Надо сказать, ты была в сильном гневе.

– Я была в гневе за то, что ты взял с собой больную малышку, отправляясь на свои ночные дела. Но в тот же момент я поняла, что ты не такой. Уже тогда я в глубине души знала, что ты – тот самый, единственный мужчина, которого я видела в мечтах и снах. Прекрасный принц, которого ждет, наверное, каждая женщина. Ты прав, Джон. Это серьезно. Поцелуй же меня, любовь моя. Обними меня. Люби меня и обещай, что никогда не перестанешь.

Джон Геннон пообещал ей. И снова обещал. И снова…

– Папочка! – Софи с криком и брызгами барахталась в бассейне с Ричардом и Поппи, когда увидела отца, идущего к ней по террасе. Девочка тут же поплыла к ступенькам и как раз выбиралась из бассейна, когда подошел Джон. Он наклонился, поднял ее, обнял и крепко прижал к себе, не обращая внимания на то, что с нее текла вода.

– Я умею плавать, – радостно сообщила Софи.

– Да, я видел, – ответил Джон, смеясь и принимая полотенце, которое протянула ему Поппи. Он завернул в него девочку, чтобы она быстрее обсохла, и вытер ее личико. – Кто же научил тебя этому?

– Дора и Мамаша Гусыня.

– Кто?!

– Думаю, так она называет меня, – пояснил Фергус, только что появившийся у бассейна с подносом бокалов и бутылкой шампанского. – Софи, должно быть, услышала это от этих несносных девчонок, моих сестер. Они думают, я не знаю, как меня называют за глаза. Кстати, когда, наконец, появится Дора?

– Она спустится через минуту, – ответил Джон, увидев, как лицо Фергуса Каваны вытянулось от удивления при этих его словах. Геннон выдержал полный недоумения взгляд Фергуса, прежде чем кивнуть на бутылку шампанского. – Ты просто рад, что я останусь на обед, или вы что-то празднуете?

– Судя по тому, сколько времени ты провел наверху, лучше будет сказать, что мы что-то празднуем. Как ты считаешь? – поинтересовался Фергус, снимая с шампанского фольгу.

– Свадьба подойдет в качестве повода?

Фергус остановился и смерил Джона взглядом.

– Свадьба? Не слишком ли неожиданно? Не лучше ли сначала назначить помолвку? Очень длительную…

– Честно говоря, Фергус, это и так была самая длинная неделя в моей жизни. Ты, конечно, можешь поспорить с Дорой. Хотя она, похоже, настроена еще более решительно.

Судя по всему, наступил самый подходящий момент, который только могла выбрать пробка от шампанского, чтобы с громким хлопком вылететь в белой струе пены.

– Фергус! – Оба повернулись, когда Дора вышла на террасу. Она быстро подбежала к брату и бросилась к нему на шею, грозя задушить в объятиях и поцелуях. – Милый братец! Спасибо тебе, что ты привез Джона домой. Я была уверена, что ты не подведешь! Как я только могла в тебе сомневаться!..

Фергус прочистил горло.

– Здесь Софи, – сказал он. – И ты тоже здесь. Куда же еще Джон мог деваться?

В это мгновение всеобщей радости Мамаша Гусыня не смог удержаться и не бросить на Геннона предостерегающий взгляд, который ясно говорил, что случится с Джоном, если он посмеет хоть чем-то обидеть Дору. Но ответ, который Фергус прочитал на лице Геннона, должно быть, успокоил заботливого брата, потому что он ухмыльнулся и начал разливать искрящееся шампанское по бокалам.

– Какой громкий… какой громкий… бум! Что это, Гусыня? – спросила удивленная Софи.

Поппи и Дора не могли смотреть друг на друга. Обе покраснели. Ричард смущенно закашлялся. Никто, никто еще не смел называть Фергуса Кавану в глаза Гусыней.

– Это праздник, милая моя, это праздник. Мы празднуем одно замечательное событие. – Он взял Софи у Джона. – Взрослые обычно отмечают такие события тем, что пьют шампанское, которое делает «громкий бум». А маленькие дети, как ты, пьют… молоко. И не какое-нибудь, а только земляничное, – с воодушевлением продолжал Фергус. – Или можно банановое. С шоколадным печеньем. Пойдем и попросим у миссис Харрис. Она достанет тебе молока и печенья. Да, непременно печенья.

– Он так избалует нам ребенка, – пробормотала Поппи.

– Слушай, – Дора обратилась к сестре, – Гусыню точно пора женить. Пока он не вошел в роль любимого дядюшки, – заметила она, когда Фергус и его маленькая подопечная исчезли. – Удивляюсь, как мы не додумались до этой светлой мысли раньше.

– Уверен, что Фергус вполне способен позаботиться о себе сам, – заметил Джон.

Дора взяла его за руку.

– Бедняжка Фергус был так занят всю свою жизнь, присматривая за нами и изо всех сил стараясь оградить нас от всех неприятностей, что у него не нашлось времени подыскать себе подходящую жену. Видишь ли, он не из тех мужчин, которые бросаются вперед и влюбляются очертя голову, с первого взгляда. Он слишком собранный и ответственный для столь безрассудных поступков. Ты случайно не знаешь девушку, у которой хватит решимости поселиться в Марлоу-Корте?

– Думаю, лучше тебе, Джон, приложить все усилия и найти Фергусу подходящую пару, – предложил Ричард. – Один раз ты уже нашел замечательную девушку, так что во второй раз должно получиться проще. И знаешь, что пришло мне в голову?

Дора, Джон и Поппи подождали, пока Ричард снова наполнит их бокалы.

– Что же? – не выдержала Поппи.

– Ничего особенного. Просто давно говорят, что Бог любит троицу. Почему бы не отнести это и к свадьбам? Первая – наша, вторая – ваша, очередь за Фергусом. – Он поднял бокал. – За что будем пить?