Текст книги "Удивительное соседство (СИ)"

Автор книги: Лия Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Вы не против? – Леонид встал с дивана, подойдя ко мне ближе. Он стал внимательно рассматривать картину, которая была готова только наполовину, но уже проглядывалась красивая яркая луна на темном звездном небе.

– Почему я должна быть против? Моцарт – ваш.

– И то верно, – мужчина стоял слишком близко, слегка наклонившись вперед. Чем его вдруг так заинтересовала моя работа? И ведь разглядывал каждую мелкую деталь, будто что-то в этом понимал. Его длинные пальцы придерживали подбородок, а задумчивый взгляд Леонида позволил мне рассмотреть, как можно лучше.

Он был брюнетом, голубые глаза выделялись на фоне бледного лица. Высокий, стройный, явно любитель классической одежды – мужчина был одет в белую свободную рубашку, за которой прятались точеные изгибы тела, привлекающие к себе немалое внимание, и черные строгие брюки. Вполне…симпатичный.

– Вы художник, верно? – я аж вздрогнула, так как опомнилась, что пялюсь на Леонида слишком долго.

– Верно.

– Знаете, я конечно искал зарубежных художников, но думаю, с нашими тоже еще не все потеряно, – про себя заявил мужчина, призадумавшись вновь.

Что? О чем он?

Добрынин вдруг устремился в прихожую к своему пальто, доставая из кармана телефон. Что-то в него записал, даже не пошевелив и бровями, и только потом победно улыбнулся, чему-то радуясь.

– Так, о чем вы?

– Я все позже объясню, Валерия, – неожиданно даже для меня, Леонид будто смягчился и подозвал к себе Моцарта. – Поедешь со мной домой?

Мопс радостно высунул язык, наворачивая круги вокруг мужчины.

– Забирайте. И корм прихватите.

– Да, сначала все отнесу в машину. Вот мы и снова будем вместе, – он потрепал пса по голове и надел ботинки. Я протянула ему лежак и отдала корм, закинув в маленький пакет поводок и все его вещички для прогулок.

Добрынин все спустил на улицу, а после вернулся за Моцартом, который его ждал с таким нетерпением. Но как только Леонид опустился вниз на корточки, чтобы забрать мопса, тот отказался идти, смотря на меня жалостливыми глазами. Он не хочет оставлять меня. Подталкивает своим мокрым носиком за собой, мол, пойдем с нами. А я понимаю, что это невозможно.

– Прости, дружок. Но нам придется расстаться. Обещаю, что постараюсь тебя навещать, если хозяин будет не против, – кидаю короткий взгляд на мужчину, который сам был удивлен, что Моцарт не стремится идти к нему.

– Моцарт, поехали домой. Я тебе твои игрушки достану любимые, – Леонид раскрыл руки в стороны, улыбаясь собаке. Мопс вновь завилял хвостом и через силу все же подошел к хозяину. Он подхватил его, прижимая к себе.

– Большое вам спасибо, Валерия.

– Всегда пожалуйста, – подошла к двери, чтобы закрыть ее и уже на половине мужчина резко остановил меня.

– Вы не против дать свой номер?

– Номер? Зачем?

– У меня будет для вас одно выгодное предложение.

Я долго не думала и взяла его телефон, чтобы записать номер, который помнила наизусть. Записала себя, как «Лера-спасительница» и вернула мужчине обратно. Он усмехнулся, увидев название контакта.

– Ждите моего звонка в ближайшие дни, – Леонид обнял Моцарта и скрылся на лестничной площадке.

Интересно. Что же за предложение?

И как только я закрыла дверь, мне вдруг стало грустно. Как я теперь буду без Моцарта? Он так мило сворачивался клубком, громко сопел, когда спал и иногда кряхтел. Прекрасное создание, которого теперь у меня не было. Даже как-то жалко.

Так долго не воспринимала животных, а сама же просто влюбилась в этого очаровательного маленького мопса, который улучшал мое настроение каждый вечер, устраиваясь рядышком. Я наконец была не одна. Не чувствовала себя одинокой. Между нами установилась какая-то связь, которую ничем не объяснить. Будто во мне он увидел второго хозяина, не хотел уходить. А я видела в нем малыша, о котором надо заботиться, дарить ему свою любовь и принимать ее в ответ.

Как теперь быть? Эта неделя так быстро изменили мою жизнь, что я даже не хотела возвращаться к привычной жизни без него. Будто забрали частичку меня.

Я опустилась на пол и уткнулась лбом в колени, тихо расплакавшись.

* * *

Я легла спать вся опухшая только в двенадцать часов. Установила будильник на восемь утра, чтобы сходить прогуляться утром на свежем воздухе, прежде чем позавтракать и приступить к работе. Раньше редко выходила на улицу, а теперь меня туда тянуло, как магнитом. Видимо из-за привычки, что я гуляла с Моцартом два раза на дню и стала получать кайф от обычных прогулок. Мир заиграл другими красками. Я будто вышла из своей зоны комфорта и даже рада этому.

Но как только я закрыла глаза, послышалась вибрация на столике. Кто может звонить так поздно? Потираю глаза и смотрю на яркий экран. Неизвестный номер.

Ну нафиг. Может вообще мошенники какие-нибудь. Отворачиваюсь в другую сторону, укрываясь мягким одеялом. Но звонок повторился еще пару раз. Намерено делаю вид, что мне все равно и меня вообще нет.

Но как же до жути раздражает. Я только начала засыпать.

И внезапно звонок в дверь. Это что, прикол такой?

Раздраженно встаю с кровати и направляюсь в прихожую, включая везде свет. На всякий случай беру биту, которая стояла у меня в уголочке. Ну знаете ли, в жизни бывает все, не только в книгах и фильмах приходят какие-нибудь пьяные мужики или еще кто похуже. Нужно успеть постоять за себя в такие моменты. Биту мне дарила Мирослава, когда еще в шестнадцать тайно встречалась с каким-то спортсменом. Вот и решила подкинуть одну, как подарочек. Использую его, как средство для отпугивания.

Аккуратно смотрю в глазок, чтобы хотя бы понимать, кто там. Но на мое же удивление, там стоял Леонид вместе с Моцартом на пару. Это как так? Они уехали буквально пару часов назад.

Убираю биту подальше и открываю дверь.

– Что случилось? Вы почему здесь?

– Валерия, извините, что беспокою в такой час. Но у меня огромнейшая просьба – пусть Моцарт поживет с вами еще пару-тройку недель, – мужчина смотрит на меня уставшими глазами. Мопс так вообще мирно спал на руках у него.

– В каком смысле? Вы снова уезжаете?

– Дело в том, что я приехал домой и…в общем, меня затопили соседи сверху, – Добрынин вздохнул, надеясь на мою доброту душевную, что я их впущу.

– О господи! Проходите! А вы сами где будете жить? – конечно же пес меня волновал в первую очередь, но я ведь тоже человек и где же будет все это время находится Леонид, меня тоже беспокоило.

– Да найду где. Может номер в отеле сниму.

– На две недели? С ума сошли? Это же столько денег, – забираю у него Моцарта, которого перекладываю на диван в гостиной, подстелив под него плед, на котором он чаще всего спал.

– Мне не привыкать. Вечно в разъездах, – Леонид разделся и прошел на кухню, усаживаясь за стол. Он взялся за голову и просто не понимал, что ему делать дальше.

Я решила пока что налить ему горячего чая, чтобы дать успокоиться и все обдумать.

– У меня вариантов не так много: отель и родители.

– Уверена наверняка, что с родителями вы точно жить не будете. А вот отель очень дорогой. Может вам просто снять квартиру на месяц? Успеете как раз ремонт сделать, – поставила перед ним кружку с чаем, а сама села рядом, подвинувшись ближе к столу. Добрынин выглядел взволнованным.

– С родителями точно не вариант. У них квартира маленькая, да и наш младший брат все еще живет с ними. Не хочу их стеснять. Тем более, почти под тридцать – жить с родителями – позор, – ухмыльнулся мужчина, опустив глаза. – Я оттуда еле как выбрался.

– У вас тоже разногласия с родителями?

– Тоже? – мужчина посмотрел на меня удивленно. – Сбежали из дома?

– Мама была жестким контролером. Я в восемнадцать съехала, когда нашла нормальную подработку, пока училась. С ней жить просто было невыносимо. И Мира тоже сбежала к Леше.

Не люблю обсуждать эту тему, но раз уж зашел разговор, то не было смысла избегать его.

– Нет, наши родители совершенно обычные и в личную жизнь каждого из нас не лезут, – Леонид улыбнулся, вспоминая о них. – Просто у меня был довольно трудный характер в подростковом возрасте, периодически ссорились, мог уйти из дома без разрешения и неделю ночевать не пойми где, лишь бы не возвращаться. Из-за учебы в художественном пришлось вернуться и еще какое-то время жить всем вместе.

– Вы тоже учились в художественном?

– Давайте перейдем на «ты», а то чувствую себя стариком каким-то, – мужчина отпил немного чая, грея руки об кружку.

– Хорошо. Ну так что, ты учился в университете? Художник? – даже стало интересно узнать о нем побольше. Не везде встретишь того, кто бы занимался тем же, что и ты сам. Я положила подбородок на ладонь, удобно устроившись.

– По образованию – да. Но знаешь, не сказал бы, что у меня великий талант. Поэтому через два года после окончания учебы решил работать в галерее.

– Ого. И кем же, если не секрет?

– Я куратор. Нынче, независимый. То есть я могу устраивать выставки с любым художником там, где мне хочется, главное – договориться с начальством, – Леонид выглядел безмятежно, рассказывая о своей работе. Надеюсь, он любит то, чем занимается сейчас.

Ну надо же, мне судьба решила послать кого-то из мира искусства? Может это мой шанс попробовать устроить выставку в городе? Но даже как-то стесняюсь спросить.

– А в Европу ты для чего ездил?

– Искал иностранного художника, талантливого, которого можно было бы пригласить в Россию. Стремлюсь не только наших показывать, но и других не менее отличных мастеров своего дела, – Добрынин расплылся в улыбке, а после достал свой телефон, чтобы показать мне фотографии.

Это были снимки с различных выставок – прекрасные работы, в которых чувствовалась любовь или ненависть, а может даже грусть или великая радость. Как же это выглядело просто изумительно. Даже мое сердечко чуть не взорвалось от такого количества красоты.

– Удалось найти?

– Пока нет. Созвонился со своим знакомым из Англии, сказал, что попробует найти что-нибудь для меня. Нужно было возвращаться обратно, работа не ждет. Планирую перед Новым Годом устроить хотя бы одну выставку для нашего местного художника. У него замечательные нежные работы, сразу видно – искусство для него многое значит.

Боже, как же прекрасно он говорил об этом. Леонид сам всем своим видом показывал, как ему самому нравится живопись и насколько он от нее в полном восторге. Я могла слушать и слушать. Бархатистый голос гипнотизировал, не позволяя отвлечься на что-то другое. Даже сон пропал и мне хотелось бы общаться с ним так еще немного. Но мы забыли об одной вещи. Где ему ночевать.

– Может быть, хочешь остаться у меня?

5 глава

Голубые глаза смотрели на меня вопросительно. Но Леонид будто и сам не особо торопился отказываться. Немного подумал, а после встал из-за стола, вежливо убрав кружку в раковину и сполоснув ее под горячей водой.

– Я буду только благодарен, если останусь. Нету никаких сил куда-то ехать.

Что ж, значит решено. Придется стелить ему на диване, так как больше мне некуда его положить. Заодно Моцарт будет под боком, чтобы составить ему компанию. Мопс чаще всего спит на своем месте, но раз в гостиной будет кто-то еще, он обязательно присоединится.

– Ванная там, – указываю ему на дверь, а сама нашла в своем шкафу новое чистое белье и подготовила диван ко сну. Моцарт проснулся, выглядел бодрым и просто был счастлив увидеть меня вновь.

Мужчина вышел из ванной, вытирая руки полотенцем и уже когда начал снимать рубашку, я поняла, что пора отсюда ретироваться в спальню.

– Спокойной ночи, – ловко убегаю в комнату, выключая везде свет, а потом сама же потихоньку выглядываю из-за угла, подсматривая за Леонидом. Некрасиво так делать, но почему-то именно в этот момент мне захотелось подглядеть.

Добрынин стянул с себя рубашку и повесил ее аккуратно на спинку стула. Сзади его спина выглядела мускулистой и крепкой. Мышцы переливались при лунном свете, заставляя меня чуть ли не давиться слюнями. Давненько я не видела полуголых мужчин. Могу даже предположить, что он занимается каким-нибудь спортом. Добрынин сонно потянулся, втягивая живот, и вот тут я поняла, что стоит перестать так пялиться и как можно скорее нырнуть под одеяло, пока не стала свидетелем того, как Леонид разденется полностью.

Похлопала себя по щекам, ощущая красноту, и легла на кровать, раскинувшись звездочкой. Ну вот, как теперь после такого спать? У меня никогда не ночевал мужчина, да и я как-то в этом плане немного человек стеснительный, несмотря на свой своеобразный характер. С парнями всегда было как-то немного трудно. Мы не понимали друг друга, от слова, совсем. Никак.

И сейчас мне двадцать два года, а я как подросток, который добрался до бесплатного, наблюдала за симпатичным мужчиной, который так и приковывал к себе взгляды.

Что вообще происходит? Гормоны?

Да брось ты, Лера.

Совсем крыша поехала.

Закрываю глаза, в надежде уснуть, как и до прихода Леонида. Но в мою светлую голову лезут только противные мысли, не дающие спокойно окунуться в мир снов. А ведь мне снова придется рано вставать, чтобы выгуливать Моцарта. Но я даже рада этому – хоть какое-то развлечение на пару недель, пока Добрынин будет делать ремонт в своей квартире.

Хоть проведу время с мопсом, который мне уже стал таким родным. Боюсь, что потом не смогу и вовсе его отпустить от себя. Он всегда смотрит на меня с такой влюбленностью. Черные глаза проникают куда-то в самую глубь, где скрываются все наши мысли, истинные чувства, эмоции – и я понимаю, что все больше привязываюсь к Моцарту.

Это ничем хорошим не кончится.

* * *

Утром звенит будильник. Возле моей кровати весело бегал Моцарт и явно просился на улицу. Надо поднимать свою тушу и выходить в эту холодину.

Лениво встаю, потягиваюсь во все стороны, разминая шею. Расчесываю волосы, рассматривая себя в зеркале на туалетном столике. Ну вот, снова синяки под глазами стали более яркими – нужно будет поделать какие-нибудь маски или наложить патчи. А так – выгляжу вполне неплохо для того, кто уснул только ближе к двум часам из-за того, что гоняла мысли туда-сюда.

Вышла в гостиную и вскрикнула от испуга, прижав к себе руки. На диване все еще спал Леонид, про которого я благополучно забыла. Стояла еще целую минуту и не понимала, что он тут делает. Пока вдруг не вспомнила, что позволила ему остаться на ночь из-за потопа в квартире.

Старею. Память ни к черту.

Подхожу ближе, вглядываясь в его спящее лицо. Со стороны Добрынин выглядел милым. Его ресницы подрагивали, а пухлые губы приоткрылись, будто призывая к ним прикоснуться. Но пора бы немного включить мозг и вернуться к привычной жизни.

Прошла на кухню, чтобы поставить греться чайник. По возвращению с улицы нужно будет обязательно позавтракать и вернуться к картине. Хочу за пару дней доделать. Аккуратно запакую и отправлю доставкой до места назначения. Если конечно, сам заказчик не захочет забрать картину лично.

Моцарт, увидев своего истинного хозяина, запрыгнул на диван и стал облизывать лицо мужчины. Я пыталась его отогнать и дать хоть немного выспаться Леониду после тяжелого дня, но мопс уже успел разбудить Добрынина.

Тот с удовольствием обнял пса, прижимая к своей груди. На его фоне Моцарт выглядел как какая-то мягкая игрушка. Это даже забавно.

– Ты выспался?

– Вполне.

Мужчина поднял на меня глаза, завидев в проеме.

– Извини, что потеснил тебя. Сегодня решу вопрос с проживанием, – он мягко улыбнулся, поднимаясь с дивана. Одеяло скатилось с голого тела, вновь открывая обзор на прекрасное тело Леонида. Кому-то пора сваливать отсюда.

– Все в порядке. Можешь не торопится, – отвернулась ради приличия и пошла в спальню, чтобы переодеться в уличную одежду. Мопс покряхтывал, отираясь возле входной двери.

– Ты сама хочешь его выгулять?

– Да. Для меня это уже как ритуал, – кричу из комнаты, натягивая на себя джинсы. Почему именно в этот момент они отказывались свободно надеваться? За ночь резко потолстела или же они сильно сели после стирки?

Падаю спиной на кровать, пытаясь втиснуться в них. Застегиваю пуговицу, чувствуя облегчение. Надеваю свитер и только потом выхожу в гостиную. Леонид уже был одетым, так что мне не пришлось отводить взгляд или смущаться.

– Мы ненадолго, – прохожу мимо мужчины и иду в прихожую. Сначала одеваю Моцарта, чтобы он не замерз. Все же почти кончается декабрь, а уже такая погода, будто середина зимы. Не щадит никого погода.

Сама обязательно плотно застегиваю куртку, завязываю на шее шарф и натягиваю шапку по самые уши, надеясь на то, что меня не задует. Судя по смс, которые я получаю каждый день, погода будет портиться и дальше. А вот тридцать первого числа обещают минус двадцать и снег. Ну хоть когда-то же должно быть тепло, верно?

– Может мне пока что приготовить завтрак? – мужчина стоял позади меня, наблюдая за тем, как мы собираемся выходить в коридор.

– Не утруждай себя. Я сделаю сама, как вернусь, – повернув голову в сторону, улыбнулась, а потом открыла дверь, пропуская Моцарта первого.

В коридоре меня встретила Людмила Валерьевна. Снова.

– Доброе утро, Лера.

– И вам доброе утро.

– У тебя что, мужчина появился? – женщина поправила очки, пока поливала свои любимые растения на подоконнике. Может мне составлять примерный график ее выхода из квартиры, чтобы не натыкаться и не отвечать на подобного рода вопросы?

– Нет. С чего вы взяли? – сохраняю спокойствие, посмотрев на нее.

– Ну просто слышала какой-то мужской голос вчера вечером. А после двенадцати дверь больше не открывалась. Кто-то явно ночевал у тебя, – Людмила Валерьевна хитренько посмотрела на меня, играя пышными бровями. Она что, реально следит за нами? Не удивительно, что Нина с ней ругается.

– Друг приехал навестить. Ничего такого, – мне не хотелось продолжать этот разговор и еще больше вызывать подозрений у женщины, поэтому развернулась к ней спиной и пошла с Моцартом в сторону лестницы.

Мы погуляли с мопсом по площадке. Он сделал все свои дела и уже сам повел в сторону дома, чтобы отогреться. Когда мы зашли в квартиру, то я почуяла какой-то приятный запах из кухни.

Леонид и правда решил что-то приготовить? Даже как-то неловко. Он мне ничем не обязан. Было бы правильнее, если бы его накормила завтраком именно я сама.

Разделась, освободила Моцарта из плена одежды и мягких ботинок, а сама прошла на кухню, где застала Добрынина за интересной картиной. Он наслаждался процессом готовки, стоя возле плиты. На разогретой сковороде обжаривались томаты и лук, которые мужчина сверху залил смесью из яиц и молока. Запах стоял нереальный.

– Смотрю, кто-то сделал по-своему.

– Прости, но я не мог хоть что-то сделать для тебя. Ты и так позволила остаться, снова будешь ухаживать за Моцартом. Должен же я как-то отплатить за твою доброту, – Леонид широко улыбнулся, раскладывая по тарелкам горячую еду. Даже внешне она выглядела максимально аппетитно, отчего вызвала в моем желудке протяжное урчание.

– Присаживайся. Поедим и я поеду на работу.

– Разве ты не независимый? – уточнила я, исходя из нашего вчерашнего разговора.

– Независимый. Но я периодически помогаю отцу в галерее.

– Твой отец тоже там работает? В какой? – помыла руки, закатила рукава свитера и села за стол, уже приготовившись к тому, что сейчас наконец поем. Так еще и еду, которую готовила не сама, а кто-то другой. У меня это впервые.

– Отец владеет галереей на Псковской, – он поставил передо мной полную тарелку и протянул вилку. Я на какое-то время замерла, но прибор приняла. Добрынин даже кофе нам обоим налил. Не мужчина, а мечта.

– Подожди. Я с утра немного не соображаю, – потираю виски, пытаясь понять то, что сказал Леонид. – Владеет галерей? Она его?

– Да. Открыл четыре года назад, когда узнал, что мне больше нравится просто заниматься искусством и помогать талантливым художникам. Сам же уже кисть не брал в руки лет пять или шесть, – Добрынин сел напротив меня, чуть ли, не накинувшись на еду. Наверняка тоже проголодался.

– Надо же. А ему самому нравится?

– Конечно. Отец сам по себе музыкант – раньше играл на гитаре, даже свою группу создавал. С возрастом приоритеты изменились, и он выбрал бизнес вместе с семьей. Но это его не останавливает и порой отец бездумно покупает какие-то вещи. К примеру, наш загородный дом просто увешан картинами с потолка до пола. И на втором этаже, и на первом, – и вновь вижу радость на лице мужчины. Ему самому нравится рассказывать о своей семье.

Это дорогого стоит. Мне никогда этого не понять.

– А чем занимается твоя мама? – я только и успевала закидывать кусочек за кусочком. Омлет был нежным и пышным, с приятным молочным вкусом и в меру соленый. Хотелось его еще и еще, но мой желудок уже вполне был полным, запивая все это чашкой кофе.

– Она у нас работает в библиотеке. Говорит, книги – это ее жизнь. И каждый день сидеть в обществе с ними – это для нее нечто сокровенное. Отец уважает ее выбор.

– Господи, как же я завидую, – шепчу про себя, отодвигая пустую тарелку. – Очень вкусно. Большое спасибо за завтрак.

– Завидуешь? Из-за того, что в твоей семье не так?

– Конечно. Возможно, я верю тому, что мама любит нас с Мирой, но она явно ее показывала как-то не так, раз уж мы свалили при первой же возможности.

– То-то я думал, почему Леша так рано съехался с девушкой. Он мне ничего не рассказывал про Мирославу, – Леонид поднялся с места, задвигая стул, и собрал грязную посуду, составив ее раковину.

– Почему?

– Это у нас семейное – мы все до чертиков вредные. Я мечтал о тишине из-за шумных братьев, поэтому как можно скорее уехал. Леша же снял квартиру как раз-таки из-за Миры, чтобы не приглашать девушку жить с нашей семьей. Не каждому понравится быть в обществе будущих родственников, тем более если те немного своеобразные, – Добрынин даже рассмеялся. Я включила воду, чтобы сразу помыть посуду. Не люблю оставлять грязное. – Ну, а Лев у нас тоже с прибабахом – собрался стать киберспортсменом. А он у нас довольно целеустремленный малый.

– Семья у вас и правда веселая. Но это даже хорошо. Лучше с весельем, чем с грустью – поверь мне.

– Верю. Но я много ругался с родителями раньше, когда они меня порой не понимали. Сама понимаешь, возраст еще такой, когда эмоции ставишь превыше всего остального, что даже не беспокоишься о чувствах других. Я к двадцати успокоился немного, стал более мудрее, но моя вредность никуда не подевалась, – я поглядывала краем глаза на Леонида, который стоял рядом со мной, опираясь бедрами на столешницу. Он смотрел куда-то в сторону и улыбался.

– Все мы такие были. Это нормально.

– Леша сейчас как раз в процессе того, чтобы уже наконец повзрослеть. Жениться вон решил.

– Ага. Жениться решили они, а почему-то перед мамой должна буду отдуваться я. Мира попросила рассказать все ей и пригласить на торжество. Но если честно, лучше бы не видела ее еще пару лет, – нервно сдула надоедливую прядь, которая выбилась из хвоста и мешала мыть посуду. Леонид, увидев это, подошел и заправил волосы за ухо. От малейшего прикосновения меня аж взбудоражило всю.

– Она боится ее?

– Еще как.

Я не стала вдаваться в подробности. Пусть лучше это останется только между нами.

– Что ж, спасибо еще раз за то, что приютила меня. По поводу Моцарта не беспокойся – буду отправлять деньги на корм и прочее, если что-то захочешь ему купить, – мужчина засобирался. Двинулся в прихожую, накинул на себя пальто и прихватил свое портмоне.

– Слушай, – я пошла следом. – А может…

И вдруг замолчала. Стоит ли ему такое предлагать? По сути дела, мы друг другу никто – нас связывают только наши брат и сестра. И если не считать того, что оба любим и ценим настоящее искусство.

– Что такое?

– Могу ли я предложить тебе остаться у меня?

– Ты хочешь, чтобы мы стали соседями? – Леонид сильно удивился такому предложению. Знаю, это безумно жить с тем, кого совсем не знаешь. Но почему мне это пришло в голову – без понятия.

Кротко киваю в ответ.

– Думаю, это невозможно. Я рассмотрю другие варианты, – Добрынин не разозлился, а просто добродушно улыбнулся, выходя из квартиры. – Что-нибудь обязательно придумаю. Не стоит волноваться.

Я даже не успела ему ничего сказать, как он захлопнул дверь и тут же ушел. Неужели это звучало настолько безумно? Или безумна я сама?

Господи. Дура ты, Лера. Предложить такое человеку, с которым случайным образом познакомилась меньше суток назад. Просто он хозяин Моцарта, думала, так будет легче им обоим – видеть друг друга, знать, что они рядом.

И зачем вообще это ляпнула?

Тяжело вздохнув, взяла колонку, что стояла на тумбе, и прошла к своему любимому мольберту, включая классическую музыку. Она помогает мне настроиться на работу и не думать о лишнем во время процесса.

Моцарт улегся неподалеку, вслушиваясь в игру скрипки и постепенно закрывал глаза. Я же окунулась с головой в картину, медленно очерчивая акрилом ночное небо. Звезды решила оставить напоследок, если вдруг будет что-то не так и я могла спокойно все исправить, не задев основной элемент. Луна потихоньку превращалась в более натуральную, но все равно напоминала какую-то нереальную – объемную, с крапинками и кратерами, которые приходилось выделять более темными оттенками.

За этим приятным процессом даже не заметила, как кто-то начал звонить в дверь. Наверняка это Нина, как раз обещала забежать утром.

Оставляю кисть на маленьком столике, стираю краски с пальцев, чтобы не замарать ничего вокруг себя и иду открывать девушке.

– О, я думала вы уснули со своей скучной музыкой, – Нина, как всегда, в своем репертуаре. Она оглядела скромную прихожую, а потом вошла внутрь, сбрасывая свои домашние пушистые тапочки. Сама девушка была одета в какую-то муслиновую пижаму, которая мгновенно превращала Нину в подростка.

– Ну что, покажете свои работы?

– Пойдем, – указываю ей рукой пройти в гостиную и сесть на диван, пока я полезу на закрытый балкон. Именно там прячу свои, так сказать, богатства, которые были просто перенасыщены моими эмоциями после того, как я съехала от мамы.

Их было всего штук десять. От маленького круглого холста и до крупного прямоугольного. И все были в совершенно одной тематике – внутренние переживания: страх, боль, отчаяние и гнев. Чего только нет. Не каждый может разглядеть на них что-то понятное, но думаю, люди, что разбираются в искусстве, сразу поймут, к чему вообще все это.

Решила пока что показать Нине только парочку своих работ, чтобы не трогать лишний раз весь этот завал на маленьком балконе. По сути, там не было ничего такого, кроме самих картин, скрытых на огромным куском ткани, и старых пакетов с вещами, которые следовало бы разобрать и выкинуть ненужное. Все никак руки не дойдут.

Девушка уже приготовила камеру, чтобы хоть что-то отснять. Только вот когда увидела сами картины, то обомлела, не в состоянии даже что-то сказать. Не знаю, хорошая это реакция или нет, но Рябова явно не ожидала увидеть подобное. Все темное, вперемешку с яркими красками, которые и были моим душевным состоянием на тот момент, когда все это было написано. Непонятные фигуры, позы, но сама атмосфера передавала явно не самое лучшее, что происходило со мной в этот трудный моральный период.

– Это…божественно.

– Не говори так.

– Почему? Это правда очень красиво, – Нина опустилась на колени перед картинами, которые я держала, и медленно проводила пальцами по засохшему маслу. Ее выражение лица менялось слишком быстро – от радостного до печального. И когда она подняла на меня свои глаза, я поняла – Нина почувствовала все то, что пришлось перенести мне.

– Это просто нечто. Это просто обязано быть на выставке!

– Что-то ты меня сильно захвалила, – я даже слегка покраснела. Картины не видел никто. В социальных сетях были другие мои работы – более легкие, радостные – как раз в тот период, когда моя жизнь стала налаживаться и насыщаться яркими красками. А эти…они слишком темные, печальные. Не видела смысла их показывать.

– Итак, стойте так и не шевелись, – наказала мне Нина, отодвинувшись ближе к дивану. Она достала камеру и стала фотографировать. Надеюсь, что выгляжу вполне нормально для того, чтобы потом это выставлять куда-то в сеть.

– Смотрите! Напишем красивый пост, покажем и остальные работы. И тогда вам обеспечен не только поток заказов, но и возможно сможем найти того, кто поможет организовать выставку для этой красоты, – девушка пылала идеей, ее голубые глаза сияли успехом. Она верила в то, что все получится. Она верила в меня и в мой талант.

Но почему только мама этого не делала?

6 глава

Мы просидели с Ниной так несколько часов. Я даже успела приготовить обед, за которым много чего обсудили. Девушка решила полностью переделать мой аккаунт, все по-другому оформить, более лучше для восприятия и понимания, кто я вообще такая.

Я же просто молча наблюдала за ней. За это время два раза садилась обратно за картину, чтобы потихоньку приближаться к концу. Нина любопытно заглядывала пару раз, когда ее глаза уставали от телефона. Рябова ни в коем случае не мешала, молча стояла и удивлялась тому, как это художники в реальности творят чудеса своими руками.

Даже порой становилось неловко, но я держала эмоции при себе, стараясь не отвлекаться. Моцарт вообще почти пол дня проспал, иногда просыпаясь, чтобы покушать и выпить воды.

Совсем под вечер, когда за окном стало понемногу темнеть, мопс попросился на улицу.

– Думаю, тебе нужно отдохнуть, – сказала я, накидывая на себя куртку. Нина стояла рядом, все еще продолжая что-то делать в своем телефоне, параллельно широко улыбаясь.

– Да, пойду домой. Мне еще нужно целую главу написать в книгу. Работа не ждет, – девушка от усталости потерла глаза, забывая о том, что они были подчеркнуты черным карандашом.

– Нина, ты сейчас на панду похожа, – я указала ей на глаза. Она сначала не поняла, о чем вообще речь, но, когда заглянула в зеркало, ужаснулась.

– Тупая голова. Совсем забыла о том, что накрасилась. Вот что усталость делает с людьми.

– Мы пока погуляем, можешь умыться в ванной, там есть мицеллярная вода и пенка для умывания, – мы с Моцартом вышли из квартиры, спустившись вниз.

Вечером на улице было куда холоднее, чем при утренней прогулке. Но мопса это никак не остановило, чтобы порезвиться по пути на площадку. Стал приставать к мимо проходящим собакам, тем самым провоцируя их на лай. Я пыталась натянуть поводок, чтобы не позволить Моцарту отходить от меня в сторону. Недовольные лица хозяев так и кричали о том, чтобы я держала собаку подальше от них. Какие же все нежные. Пусть радуются, что у меня не какой-нибудь волкодав или мастиф. Раз и нет руки.

На площадке было пусто. Мопс быстро сделал все свои дела, и мы на обратном пути устроили маленькую пробежку. Пришлось контролировать баланс, чтобы не поскользнуться на резиновой подошве.