Текст книги "Удивительное соседство (СИ)"
Автор книги: Лия Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– А где это было?
– На Черном море был, когда еще учился, – улыбнулся мужчина.
– Ого! И как там? – я распахнула глаза от удивления и посмотрела на Лео, который подобрался ко мне еще ближе, усаживаясь на пол и складывая ноги в позу лотоса.
– Красиво, даже очень! Это нужно видеть своими глазами, чтобы ощутить сполна.
– А я за пределами нашего города нигде не была, – грустно вздохнула, взяв в руки следующую картину.
– Жаль. Я после кураторства стал частенько путешествовать по миру – кроме Европы был в Китае, в Индии, в Египте и даже в Турции.
– Правда? Ну ты точно путешественник, – засмеялась в ладонь, снимая упаковку. Холст был поменьше, привлекающий к себе не менее огромное внимание – на нем была вновь изображена его бывшая девушка – только уже это был полноценный портрет до плеч, показывающий ее вблизи. Теперь можно разглядеть каждую ее морщинку и родинку на милом лице. Озорные зеленые глаза сияли еще ярче, хотя взгляд девушки был направлен куда-то в сторону. Светлые волосы блестели золотистыми нитями при ярком освещении и были собраны в высокий пучок, закрепленный с помощью двух тонких декоративных палочек с свисающими вниз украшениями.
– Как ее зовут?
– Почему хочешь знать?
– Интересно.
– Светлана, – с какой печалью в голосе он это сказал, что даже мое сердце сжалось от боли.
– Ей очень подходит это имя – такая же светлая.
– Я раньше Свете много раз говорил о том, что она похожа на какую-то древнегреческую богиню. И так радовался, что такая девушка полюбила именно меня, доверила свои заветные мечты и секреты, хотела со мной жить до конца своих дней и клялась в любви по гроб.
– Клясться в том, в чем ты не уверен до конца – глупо. Да и давать обещания тоже не всегда стоит, это слишком большая ответственность за собственные слова.
– Ей так не казалось, – глухо хмыкнул Добрынин. – Давай дальше. Осталось еще две.
Следующей работой оказалось видение Лёни картины Валентина Серова[1] «Девочка с персиками». Она была написана его собственным стилем реализма. Девочка была прорисована куда детальнее, с большим количеством персиков на столе с сохранением яркости цветов.
– А это?
– Не поверишь, моя первая работа со времен университета. Тогда нам наказали попрактиковаться дома, я и решил взяться за эту картину. Нравится? – мужчина посмотрел на меня с любопытством, скрепив пальцы двух рук между собой, упираясь локтями в колени.
– Схожесть имеется, но ты пытался добавить своего. И вышло очень даже хорошо.
– Надо же было как-то улучшать свои навыки. Портреты мне всегда нравились, хотелось изобразить людей такими, какие они есть на самом деле. Считай, почти как натуральная фотография глазами и руками художника.
– Осталась еще одна.
Руки потянулись к крайней из тех, кто мне принес Добрынин. Когда упаковка упала на пол, я приподнесла картину ближе к себе, неотрывно рассматривая каждую деталь. Лео всегда всматривался куда-то вглубь холста, пытался что-то там разглядеть, я пытаюсь теперь сделать то же самое.
– Это ты меня так пародируешь? – рассмеялся Леонид, чуть ли, не падая спиной назад, но успевает подставить ладони, упираясь ими в пол.
– А так заметно?
– Мне много раз говорили все художники, с которыми я работал, что часто замечают, как пристально все рассматриваю, чуть ли не под микроскопом.
– Так и есть. Но знаешь – в этом есть свое очарование.
– Очарование? – мужчина взглянул на меня с приятным удивлением в глазах.
Ну вот, ляпнула же, не подумав. А может стоит спросить у него прямо сейчас, что я задумала еще очень давно?
– А ты не хочешь стать…натурщиком? – косо поглядываю на него, чтобы не показать того, как сильно мне был важен ответ.
– Хочешь написать мой портрет?
– Да.
На мгновение Добрынин замолчал и я даже немного запаниковала. Согласится ли он вообще на что-то подобное? Да и я давно не писала с живого человека еще с университетских времен, когда у нас были занятия по живописи и композиции.
– Я согласен.
– Правда? – резко развернулась к мужчине, чуть ли, не подпрыгнув от радости.
– Смотри как глазки засветились. Конечно согласен, – Лео подсел ближе, аккуратно приподняв большим пальцем за подбородок. Не успела я и слова сказать или о чем-то подумать, как Добрынин оставил на губах легкий поцелуй, уже вызывающий во мне фейерверк эмоций. А сам хитро улыбнулся и поднялся с пола, обтряхивая спортивные штаны. – Хочешь перекусить?
– Д-да. Хочу, – киваю, все еще не осознавая того, что это только что было. Теперь каждое его действие вызывает у меня трепет и учащенное сердцебиение. Ух, даже руки вспотели после такого.
Собираю картины в одно место и смотрю на них. Зря, что они хранятся в закрытом помещении и их никто не видит. Ну, только кроме родных. Это светлая память для Леонида. Не считая того, что на некоторых из них изображена его бывшая девушка.
– Лео.
– Да? – мужчина моментально реагирует на это имя.
– Почему ты хранишь картины с ней? – это не была какая-то ревность, мне просто хотелось понять его истинные чувства. Не уверена, что он еще ее любит.
– Знаешь, это как память, то, что было. Знаю, что жить прошлым плохо и такое надо отпускать. Но когда-нибудь мне хватит смелости все их сжечь, – он улыбнулся мне и протянул руку.
– Я тебя поняла, – приняла протянутую ладонь, устремившись вслед за Добрыниным.
– Что-нибудь закажем или хочешь куда-нибудь сходить?
– Ты видел какие мы с тобой черные после работы? – я прыснула от смеха.
– И правда, – Лео почесал затылок. – Тогда закажем?
– Если ты сам этого хочешь.
– Я в принципе готов сейчас съесть слона после таких физических нагрузок.
И я сама не отказалась бы что-нибудь закинуть себе в желудок, тем более, что из-за картины сегодня почти ничего не ела и теперь все внутри сжималось от голода, вызывая неприятную тошноту.
– Ну значит заказываем на дом, – пожимаю плечами и иду в ванную, чтобы хотя бы отмыть руки по локоть и лицо. Было слышно из коридора, как Добрынин кому-то звонил с просьбой оформить доставку.
Когда я вышла, вытираясь полотенцем, нашла Лео, сидящего за кухонным столом. Он скрестил руки на груди и смотрел в окно, откуда было видно голубое небо. Даже ни одного пушистого облачка не было.
– Заказал?
– Да. Надеюсь, ты не против роллов и пиццы.
– Давно не ела, – улыбаюсь и окидываю взглядом небольшую светлую кухню. Белый кухонный гарнитур, черные мраморные столешницы, индукционная плита и глубокая керамическая раковина – все это было совершенно новым и почти не тронутым. Лео упоминал много раз, что редко был дома из-за работы или длительных командировок, так что неудивительно, что здесь настолько чисто. Ближе к выходу стоял большой темный холодильник с двумя камерами. – А у тебя даже на кухне уютно.
– Спасибо. Старался для самого себя, чтобы было приятно возвращаться домой. Тем более, что Моцарт всегда ждал меня с таким трепетом, а мне безумно хотелось сорваться с работы и приехать пораньше к нему и просто обняться. Я в нем нашел свое утешение, – при упоминании мопса мужчина широко улыбнулся.
– А он давно с тобой живет? Где ты его нашел?
Я ведь и правда до сих пор не знаю их история знакомства и как давно эти двое вместе. Было бы интересно послушать.
– Совершенно случайно, будто небеса послали мне его для спокойствия. Я как-то возвращался с работы, когда только-только купил квартиру и тут во всю шел ремонт. Был вечер, темно. Вдруг услышал какой-то звонкий писк и подумал, что кто-то оставил на улице котят или же щенков. Я люблю животных и поэтому не мог позволить им жить на улице. Нашел коробку недалеко от подъезда и увидел в нем маленького мопса. Такой крошечный был, весь продрог до нитки. Стало жалко. Откормил, напоил и согрел. Подумывал отдать в хорошие руки или на худой конец, в приют и оплачивать его проживание там, но потом понял, что Моцарт стал мне близким по духу, я всегда бежал домой галопом, чтобы увидеть его, – по Леониду было видно, насколько сильно он любит мопса, даже больше, чем кого-либо. Они и правда стали верными друзьями, которые не отпустят друг друга никуда.
И пока мужчина говорил, я заметила белые чистые листы на одной из столешниц и карандаш. Взяла в руки, перебирая их между собой, пока не наткнулась на математические расчеты того, сколько всего нужно для ремонта. А я уж подумала, что вдруг Добрынин вновь начал рисовать.
В голову забрела шальная мысль и я молча подложила на стол бумагу с простым карандашом, усаживаясь напротив Лёни.
– Порисовать хочешь? – вдруг спросил он.
– Попрактиковаться, – улыбнулась ему, откинувшись на металлическую спинку стула. Все равно ждать доставку придется как минимум час, а сейчас есть чем заняться.
Взяла несколько листов бумаги, возле острия карандаш и стала делать набросок Добрынина. Мужчина внимательно смотрел на меня, молча наблюдая за тем, как мои глаза то поднимались на него, то опускались обратно на лист.
– Есть еще?
– Что?
– Карандаш?
Оглядываюсь и вижу маленький остро заточенный карандаш и протягиваю его Лео, который протянул руку через весь стол и подвинул к себе маленькую стопку бумаги.
Моя идея сработала. Она состояла в том, чтобы попробовать заманить мужчину тоже порисовать, хотя бы накидать маленький скетч. Было интересно, сможет ли он вообще это сделать? И Леонид быстро попал на крючок, заметив, как я улыбалась, очерчивая его скулы и нос.
Но не тут-то было. Рука Лёни замерла над бумагой. Он будто не мог заставить себя хоть что-то начертить или просто провести карандашом. Его рука даже немного затряслась, а лицо выглядело напряженным, но он все же поборол самого себя и наконец дотронулся кончиком до листа. Его движения были плавными, аккуратными, в них чувствовался забытый профессионализм. Глаза боятся – руки делают.
Помню, как меня раньше трясло от того, когда мастера наседали с заданиями и просили выполнить что-то кажущееся нереальным. Но на самом деле все запреты и границы были только в нашей голове – а сами кисти рук летали над холстами, совершенно не обращая внимания на внутренний страх.
Я не стала смущать Лео своим взглядом и вернулась к наброску. Вырисовывался Добрынин таким, каким он видится прямо сейчас – сосредоточенным с листом бумаги под рукой, в слегка помятой серой футболке, которая не скрывала его точеных мышц на руках.
– Покажешь? – нарушил тишину Леонид.
– Тогда и ты тоже.
– Идет.
– Кто первый? – улыбаюсь.
– Уступаю даме, – Добрынин ухмыльнулся, прикрывая свой скетч ладонями.
– Трусишка, – выдаю с тихим смехом и протягиваю ему лист. Он берет его осторожно в руки и безотрывно рассматривает. Постепенно милая улыбка становилась все больше и больше, а в его глазах заиграли радостные искры. Ему понравилось.
– Это очень мило, что ты таким меня видишь.
– Твоя очередь, – мелодично постучав ладонями по столу, жду долгожданный набросок мужчины. Мне не терпелось поскорее на него взглянуть. Лёня протягивает его мне.
С удовольствием принимаю, разворачивая рисунком к себе и просто несколько секунд таращусь с открытым ртом на то, что он сотворил своими руками за каких-то пять минут. Вот что значит истинный талант. Я теперь понимаю, что Добрынин зря все это оставил на такое долгое время – набросок был таким чистым и вполне себе реалистичным, даже без цветных красок. Одного карандаша ему хватило, чтобы передать мою улыбку и опущенный взгляд. Даже подчеркнул все мои особенности на лице – глубокие морщины в области щек и мелкие родинки возле глаз, которые мало кто замечает.
– Лео, ты просто чудо ходячее. Тебе нельзя было бросать живопись!
– Знаю, но…возможно так надо было, – он продолжал держать в руках мой рисунок. – Тогда бы всего этого бы не произошло.
– О чем ты?
– Я бы не нашел Моцарта, не стал бы заниматься не менее любимым делом, не встретил бы тебя, если бы эти два обалдуя не подсунули мопса именно тебе, – мы вместе рассмеялись. И ведь правда – по сути, все было завязано на собаке, с которого в моей жизни началась белая полоса.
– Ты прав.
– Это того стоило, пусть мне и пришлось многое перетерпеть. Зато сейчас я абсолютно счастлив сидеть вместе с тобой на этой кухне и ждать, когда привезут нам ужин, – Лео встал из-за стола и подошел ко мне, взявшись рукой за спинку стула и чуть наклонившись ко мне.
– Надеюсь они не задержатся, потому что мой желудок явно начинает забастовку, – поднимаю на него глаза, прижимая к себе лист.
– Думаю, осталось немного, – прошептал Добрынин. Между нами расстояние было минимальное – еще немного и он снова коснется меня своими губами. Не знаю, откуда взялось это чувство, но мне хотелось бы теперь проводить с ним куда больше времени, чем, когда мы встречались чисто случайно или сталкивались в коридоре.
Вчерашнее признание мужчины позволило мне понять свои собственные чувства – он мне тоже небезразличен. И где-то в глубине души я осознавала, что теперь мне придется сказать всю правду Адриану. Он сам мне дал выбор, который я уже сделала. Совсем скоро начинается балет в театре, а я сижу здесь с Лёней. Мне нужно будет обязательно с ним поговорить, иначе это будет нечестно. Чернов и сам все прекрасно поймет, когда я не явлюсь на встречу.
– О чем задумалась, Лера? – Лео остановился, заметив, как я задумалась о чем-то.
– Прости. Я…
Меня прервал звонок в домофон. Добрынин пошел открывать дверь, давая мне хоть пару минут на то, чтобы немного освежиться. Я открыла окно на кухне и выглянула, вдыхая морозный запах – на выдохе узорчатый пар выходил изо рта, напоминая о том, что на улице не так уж и тепло, а сама стояла в одной футболке, давая покрыться мурашками голым рукам.
– Снова заболеть решила? – Лёня поставил пакет на стол.
– Проветрить мозги, – они и правда чуть ли не плавились из-за вечных дурных мыслей. Порой нужно отдыхать от этого и принимать все, как есть.
Мы с Добрыниным со смехом отужинали вкусными горячими роллами и даже кормили друг друга с рук, испачкавшись в майонезных шапочках и в соевом соусе. Потом приступили к жирной пицце, которая пахло очень аппетитно. Позволяю себе такое очень и очень редко, но сейчас можно было забыть о том, что это не совсем полезно. Все-таки живем один раз, не нужно себя ограничивать максимально во всем – просто есть мера. Мама и так нам вечно что-то запрещала, а сейчас я взрослый человек и сама в ответе за свое здоровье. И моя интуиция подсказывает, что кусочек пиццы Пеперони уж точно положительно повлияет на настроение.
– Поехали домой?
– Теперь можно и вернуться, – мужчина насытился таким плотным ужином, запивая все это горячим чаем. Я же доедала сладкий десерт – нежный чизкейк, который Лео любезно заказал для меня.
– Погуляем вместе с Моцартом?
– Я только за.
[1] Валенти́н Алекса́ндрович Серо́в – русский живописец и рисовальщик, один из главных и наиболее популярных портретистов русского модерна рубежа XIX–XX веков. Академик (с 1898), действительный член (1903–1905) Императорской Академии художеств.
21 глава
На улице шел пушистый снег, из-за чего на дорогах образовались небольшие пробки. Лео включил музыку в машине, чтобы хоть как-то разбавить нашу скуку, а на разговоры уже не было сил, хотелось только поскорее приехать домой и хоть немного отдохнуть от такого насыщенного дня – сначала картина, потом ремонт. Все эмоции ушли на работы Добрынина, который напрасно забросил живопись, но это был его осознанный выбор, так что диктовать ему, чтобы он вернулся обратно в это ремесло – бесполезно, да и глупо.
Каждый сам решает свою судьбу.
Вдруг вспоминаю про Адриана. Он ведь мне еще утром звонил несколько раз, а я проигнорировала его. Все же стоило с Черновым поговорить и сразу все сказать в лоб.
Когда же Добрынин припарковался на нашей парковке возле дома, я с облегчением вышла, почти не чувствуя ног. Все такое ватное, будто я пахала на каком-то заводе целый день. И мне было просто необходимо завалиться спать, но я не могла не выгулять Моцарта, который и так уже несколько часов один дома и наверняка скучает.
– Держись, а то вдруг упадешь, пока будем подниматься, – мужчина подставил свой локоть.
– Вот что значит, когда чаще всего сидишь дома и даже особо не двигаешься. Последние дни вообще за мольбертом провела, – тяжело вздохнула и схватилась за куртку Лео, чтобы удержать баланс. Еще и на пятый этаж подниматься – очередное испытание для моего уставшего организма.
– Может тогда будешь со мной на теннис ходить?
– Чтобы я тоже играла? Да ну, брось. Какой из меня игрок?
– Попробовать можно. Зато уж точно не сидеть на месте и как-то двигаться. Развивает внимание и концентрацию, – Лёня улыбнулся во всю ширь.
– Знаешь ли, с концентрацией у меня все в порядке, – усмехнулась, с трудом поднимая каждый раз то одну, то вторую ногу на верхние ступени.
– Не сомневаюсь.
Мы останавливались каждые пять секунд, чтобы перевести дыхание. Кажется, кто-то завтра с утра не встанет с постели и не соберет свои кости вместе. Добрынин смотрел на меня с жалостью, решившись на отчаянный шаг. Он резко поднял меня на руки, отчего я громко ойкнула, схватившись за его шею двумя руками.
– Ты чего?
– Ты плетешься, как улитка. Это слишком долго.
– Терпения не хватает? – смеюсь я.
– Наверное. С Моцартом я погуляю сам, если ты не против, – даже со мной на руках мужчина поднимался очень даже бодро, тем самым удивляя. Как ему вообще сил хватает? Я же не маленький ребенок и не легкая пушинка. Мне оставалось только крепко держаться и не возникать.
– Не против.
На своем этаже мы оказались в считанные минуты. Добрынин опустил меня на пол, а потом уставился взглядом в сторону моей квартиры, даже не моргнув.
– Что такое?
– Смотри.
Он указал подбородком на огромный букет цветов, стоящего рядом с дверью. Розовые хризантемы были пышными, запакованными в красивую полупрозрачную бумагу с мелкими рисунками. Стебли обвязали атласной белой лентой. Сам букет стоял в наполненной вазе, а сверху было видно кончик открытки.
Я сразу поняла, от кого это. Адриан. Он приходил ко мне.
– Это…
– Это меня никак не касается, Лера, – Лео простодушно улыбнулся.
– Я тебе потом все расскажу, – подошла к цветам, опустившись вниз. Открытка была простой – с плюшевым мишкой на обороте. На другой стороне черной гелевой ручкой были аккуратно написаны слова:
«Я сразу почувствовал сердцем, что ты не придешь. Надеюсь, что ты будешь счастлива, Лера. Желаю от всего чистого сердца! Знай, что я всегда буду готов тебя выслушать и помочь».
Адриан
Мое сердце сжалось, и я сглотнула плотный ком в горле. Открыла двери ключами и занесла вазу в прихожую. Лёня зашел следом.
– Ты не обязана мне рассказывать все.
Я прекрасно слышала в его голосе какую-то обиду, пусть он и пытался ее скрыть за тем, как мило мне улыбается даже сейчас. Добрынин не хочет меня обидеть или не хочет ругаться. Но причины для ссоры нет.
– Я расскажу, но чуть позже, чтобы между нами не было никаких недомолвок, – разделась и отнесла букет на кухню. Промыла дно вазы под водой, высушила салфетками и поставила на середину стеклянного кухонного стола. Не могу же выбросить эту красоту в мусорное ведро.
– Моцарт, ко мне! – мопс, услышав голос хозяина, рванул к нему, высунув розовый язык. В прихожей послышался щелчок и шуршание одежды. – Мы погуляем минут пятнадцать и вернемся.
Дверь захлопнулась, а я вытащила телефон, чтобы наконец позвонить Чернову. Возможно стоило все решить лично, а не через связь, но сейчас это единственный вариант, чтобы расставить все точки.
Адриан взял трубку не с первого раза.
– Да?
– Это я.
– У меня записан твой контакт, – его голос был все еще мягким, несмотря на произошедшую ситуацию. – Ты получила цветы?
– Да. И я хотела бы извиниться перед тобой за то, что так получилось.
– Лера, не нужно. Каждый вправе делать то, что он хочет. Я сразу понимал, что возможно не придешь, потому что чувствовал, что ты сама отдаляешься от меня, но надежда не уходила до последнего.
– Мне нужно было сразу все сказать, а не бегать, – я упиралась ладонями в кухонный гарнитур, смотря в открытое окно.
– Знаешь, все хорошо. Я бы был бы рад просто остаться с тобой друзьями, если ты не против, – Чернов усмехнулся.
У меня сразу упал камень с души – он не держит на меня зла. Но полностью обрубать наше общение мне и так не хотелось – дружба с таким человеком меня вполне устраивает.
– Я не против, Адриан. Ты скоро уезжаешь?
– Через два дня. Приедешь проводить?
– Если скажешь во сколько самолет, – улыбаюсь, подойдя к окну. Снизу увидела гуляющего Лео с мопсом, который наворачивал круги по собачей площадке.
– Вечером, в семь часов, – на фоне послышалось гудение.
– Ты за рулем?
– Да.
– Будь осторожен, – заволновалась я. – Погода на улице так себе. В общем, я запомнила, обязательно приеду.
– Спасибо, Лера. Спокойной ночи, – Адриан отключился, а я продолжала наблюдать за этими двумя через окно, опираясь локтями в подоконник.
Добрынин успевал играться с Моцартом и радостно улыбался. Мопс вообще чувствовал себя самым счастливым на свете – напоследок, перед тем, как возвращаться домой – запрыгнул к Лео на руки и тот так его и тащил до самого подъезда.
Я решила пока что согреть чайник и переодеться в пижаму. Точно лягу спать прямо сейчас, хоть на часах и было всего около восьми часов вечера. Тело все ломило, слабость в мышцах. Надеюсь, что это не очередная болезнь, а просто усталость после непривычной физической нагрузки.
Пока я находилась в ванной и чистила зубы, очищая лицо пенкой для умывания – входная дверь хлопнула. Я быстро вытерлась полотенцем и вышла к ним.
Моцарт набегался и устал, выпивая почти всю воду в своей миске. Добрынин не стал раздеваться, потому что ему нужно было возвращаться к себе и готовиться к завтрашнему рабочему дню.
– Ты пойдешь спать? – спросил он, увидев меня в проеме в одежде для сна.
– Было бы неплохо. Чувствую себя не очень. Но я день провела с пользой, – измученно улыбаюсь, сцепив руки за спиной.
– Ремонт – хорошая штука, но только если в меру.
– Буду спать, как убитая, – подошла ближе к мужчине, потянувшись на носочках к его щеке и оставила мягкий поцелуй на бархатистой коже. Лео расплылся в улыбке, обнимая меня за талию.
– Обязательно высыпайся, тебе еще понадобятся силы на работу.
– И когда мы поедем в галерею?
– Послезавтра. Разговаривал утром с отцом, решали вопросы по поводу твоей выставки. Да и он сам желает тебя увидеть и познакомиться, – Лёня лукаво подмигнул, прижимая к себе. Хотелось бы так целую вечность стоять рядом с ним и любоваться его блестящими голубыми глазами, которые смотрели на меня с умилением.
– Знакомство? О господи, – запаниковала я.
– Не переживай, отец только с виду строгий, а на деле пушистый, как кот. Да и не со всей же семьей тебя знакомлю, хотя, было бы неплохо. У мамы точно челюсть отпадет, когда она узнает, что ты сестра Миры, – Добрынину было весело, а вот мне как-то не очень. В груди скомкалась тревога, а неприятные мурашки прошлись по рукам и спине, спускаясь ниже. – Все будет хорошо.
Мужчина поцеловал меня в лоб.
* * *
Два дня пролетели быстрее, чем я думала. Особенно, когда продолжаешь проводить кучу времени за холстом и совсем не отвлекаешься на внешний мир. Зато я закончила вторую картину для выставки и теперь с гордостью готова ее предоставить Добрынину на оценку. Надеюсь, они ему понравятся не меньше, чем мои первые работы.
Отмываю рабочее место, убираю за собой бардак и отставляю мольберт в сторону ближе к балкону, приоткрывая верхнее окно, чтобы немного проветрить. В квартире свариться можно, духота стоит. А сейчас залетел свежий воздух и стало даже как-то легче дышать.
Я посмотрела на часы. Надо бы собираться на встречу – Лео скоро зайдет за мной, и мы поедем в галерею. Не терпится взглянуть на то, где будет проходить моя первая выставка. Даже вообще не верится в саму эту мысль – наконец люди увидят мои картины вживую. Так еще будет и две дополнительных работы, которая не только отличаются, но и передают совершенно другое настроение – то, в каком состоянии моя душа сейчас, а не пять лет назад.
Залезая в шкаф, обнаружила, что мне снова нечего надеть. Я за эти пять лет не так много куда-то выбиралась, исключение составляли походы по культурным местам под руку с Ирой. Точно – может стоит ей позвонить? Наша связь стала потихоньку теряться после того, как она связалась с Самойловым, и я теперь четко стала это ощущать.
Калинина перестала звонить первая и делиться какими-то интересными событиями в своей жизни. Возможно, она стала больше уделять времени своему мужчине и это вполне нормально, когда ты занимаешься своей личной жизнью, но раньше, когда Ира строила отношения с кем-то, не забывала о нашей дружбе. И нет, я не испытываю какой-то злости или обиды на нее – просто грустно, что так получается. Подруга всегда была моей опоры с университета и теперь наше общение сместилось на последнее место.
Беру телефон и набираю номер Калининой, который я знала наизусть. Монотонные гудки в трубке отдавались эхом по квартире и никакого ответа. Что ж, я не буду наседать на подругу, если вдруг она занята чем-то очень важным.
Придется самой решить, в чем же отправиться в галерею. Есть пару идей – первое, что заметила, черную юбку-шорты с кожаным ремнем и на плечиках висела белоснежная рубашка с красивыми рукавами. Думаю, к ней стоит дополнить что-то еще – черный пиджак, короткую белую кофту с мелкими вязаными розочками или клетчатую жилетку приятного кофейного цвета. Встреча деловая, так что стоит подобрать что-то подходящее под этот случай. Выбор падает на кофту. Думаю, будет смотреться вполне гармонично.
Быстро переодеваюсь, не забывая о теплых колготках с эффектом капрона и пудрю лицо, мазнув коралловым тинтом губы. Волосы оставила распущенными, уложив с помощью утюжка. Давно не прихорашивалась перед каким-то важным событием. А ведь мне еще нужно произвести хорошее впечатление на отца Добрыниных. Постараюсь вести себя, как обычно.
Когда в звонок стали трезвонить, я поняла, что Лео уже ждет меня за дверью. Ускорилась, насыпала мопсу еды и налила свежей воды, послав воздушный поцелуй Моцарту, который внимательно наблюдал за моими сборами.
Накинула куртку, не застегиваясь, и чуть не забыла надеть ботинки, хлопнув себя по лбу за забывчивость. А то сейчас выскочила бы к Добрынину в мягких тапочках.
Наспех открываю дверь мужчине, чтобы он не стоял под дверьми, в неведении, собралась я или нет. Он увидел, как я бегаю по всей прихожей, надеясь на то, что ничего не оставила важного – сумка, документы, ключи, кошелек. Как говорится, все свое всегда с собой.
– Лера, ты волнуешься что ли?
– Нет. С чего ты взял? – откинула волосы назад, когда наконец встала ровно на ноги и повесила сумку на руку. – Я готова.
– Суетишься. Это же не сватовство какое-то. Мы просто едем в галерею, заодно полюбуешься на другие работы местных художников, – Добрынин с любопытством смотрел на меня, улыбаясь.
Сегодня он был по-особому хорош – черный свитер с высоким горлом, серые отглаженные брюки, начищенные черные кожаные туфли и массивные часы на запястье. Образ дополнял его излюбленное пальто и ароматный терпкий парфюм с цитрусовым оттенком. Но они не были сладкими в сочетании с кедровыми нотками.
– Ладно, немного переживаю.
– Все будет хорошо. Отец не кусается, – он подмигнул мне. Я закрыла квартиру и спустилась вместе с мужчиной вниз.
– Кстати, мне уже скоро надо освобождать квартиру, нашла пару вариантов. Хочу перед тем, как поеду в аэропорт, заехать и посмотреть.
– Зачем в аэропорт? – спросил Лео.
– Друг возвращается в Германию, – с полным спокойствием ответила ему, выходя на прохладную улицу. Закуталась в куртку, плотно прижимая к себе.
– Тебя подвезти нужно будет?
– Если ты сможешь, то не откажусь, – смотрю с благодарностью на Добрынина. Он разблокировал двери и помог сесть на переднее сидение. Обойдя машину спереди, сел рядом, заводя мотор.
– Смогу. А по поводу квартиры – не нужно искать.
– Почему?
Мое сердце пропустило удар. Неужели он предложит жить с ним? Я и не надеялась на подобное, потому что все же нам нужно узнать друг о друге еще больше и только если мы оба решим съехаться, то пытаться как-то обживаться. Это же ведь не решается в два счета.
– Живи со мной. Перетащить вещи в соседнюю квартиру не составит труда, – Лёня говорил это на полном серьезе, переводя взгляд с дороги на меня.
– Ты уверен?
– Если я предложил, значит уверен на все сто.
– Не ожидала, если честно, – чувствуя, как во мне взрываются скопившиеся эмоции за эти пару дней, пока мы не виделись с Добрыниным, сдерживаюсь, чтобы не прыгнуть ему на шею прямо сейчас и не расцеловать. Это благородно с его стороны, пусть мне немного и неловко. Я с мужчинами ни разу не жила. Привыкла одна.
– Не могу оставить тебя в такой ситуации.
– Спасибо, – все же чмокнула Добрынина в щеку, смущенно отвернувшись к окну. Лёня тоже промолчал. Но посмотрев на него косо, увидела, как улыбка заиграла на его пухлых губах.
Галерея оказалась в другой стороне от того места, где мы были в прошлый раз с Черновым. Сейчас же здание была куда меньше в ширь и всего два этажа, покрытое белым мрамором с красивой вывеской «Художественная галерея». Три ступени вели прямиком к металлическим темным дверям, выполненным из ручной работы завитушек. Уже не успеваешь войти, а оказываешься в какой-то сказке: внутри нас поприветствовала с улыбкой девушка, попросив пройти в гардеробную. Она испытующе смотрела на меня, отчего я чувствовала себя под каким-то надзором.
– Идем в большой зал. Отцу я уже сообщил, что мы приехали, – прошептал мне на ухо Добрынин, галантно подставляя руку, чтобы я схватилась за нее. Это и правда сейчас необходимо, потому что как только мы шли в самую глубь, проходя мимо людей, которые о чем-то оживленно разговаривали, обсуждая картины, я в это время ощущала тревогу. Дышать стало труднее, в груди будто все сжалось до невозможности. Так и до обморока себя недолго довести, так что нужно успокоиться.
– Лёня, мне страшно, – призналась я.
– И почему ты боишься?
– Не знаю. Просто страх внутри, какие-то переживания.
– Тебе нужно расслабиться. Может воды хочешь? – мужчина понял, что мне правда нелегко, когда увидел, как бегают мои глаза, а мои пальцы сильно вцепились в его свитер.
– Хочу.
– Подожди здесь, – он оставил меня в небольшом уютном зале, где стояли различные глиняные скульптуры. От мала до велика – и все такие разные. Чтобы сократить время ожидания, скрепила руки за спиной и стала рассматривать более детально работы. Многие из них, конечно же, оказались мне незнакомы, но я видела, какие золотые руки у таких мастеров – даже завидно. Но каждый хорош в своей сфере и каждый уникален – в этом вся прелесть.
– Лера? – позади послышался знакомый женский голос, и я развернулась на звук. Передо мной стояла Ира, одетая в красивое черное платье, прикрывающее руки. Сама она выглядела уставшей и даже макияж не смог скрыть ее потемневших кругов под глазами и внешней грусти. Рядом стоял Сергей Самойлов, который тоже был удивлен моему присутствию здесь.
