Текст книги "Карибы (СИ)"
Автор книги: Ливард Сайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)
Адам любовался.
Как спокойно и с некоторым удовольствием капитан Адам наблюдал за тем, как вздернули на рее и двух англичан. Ребята в «Санта Анны» решили, что эти матросы особо отличились, защищая барк. В наказание и в устрашение парней повесили. Когда корабельный хирург поддернул тела, перебив шейные позвонки, Адам заметил промелькнувшую юбку Энни.
Матросы на бриге Рока рассказали Адаму, что Энни Пуговица и сама горазда была участвовать в подобных развлечениях. Или они просто пугала Адама? Но свою встречу с Энни он помнил. Как она избивала связанного пленника. Значит, слез, криков и жалоб вечером не предвидится.
Ричарда поместили в отдельную клетушку в трюме, приковав за ногу.
Адам сразу отдал приказ не подпускать в трюм Энни, если что гнать взашей.
Вот прямо так – взашей.
А ночью он и сам Энни не отпустит. Из своих объятий. После боя ему хотелось и любви.
***
– С чего это твои кретины сторожат меня и не пускают в трюм? Ты хочешь чтоб раненные подохли, завоняли и позаражали всех тут на борту? Ты хочешь потерять деньги за выкуп?
Ну вот, наконец-то, она принесла свою задницу в его каюту! Разъяренная девица была переполнена праведным гневом и выплескивала его на капитана.
– Не вижу никаких кретинов на "Санта Анне", моя дорогая. Или это какой-то особо ласковый комплимент, означающий смелых и умелых моряков? – Слова нарочито растягивались, а поза кэпа была показательно небрежна.
Спорить с Энни, на предмет как ей называть матросов, у Адама желания не было. Но приструнить девку требовалось. Опять. Ну почему она не может сразу понять как и с кем себя вести?! Почему каждый раз он должен выступать в роли строгого воспитателя?!
– Мальчики постарались, между прочим и для тебя, Пуговка. Так что не вижу причин обзываться и яриться.
Причины были, и он сам был и создателем причины, и самой большой причиной. Приглашать отдохнуть, отужинать и выпить он Энни и не собирался. К завтрашнему полудню они повернут в Порт-о-Пренс, испанцев порадуют пленники-англичане. До этого нужно успеть распорядиться награбленным. Не до Анны.
Но сейчас девка была очень кстати.
Поэтому Адам медленно поднялся из-за стола, медленно плавно, по-кошачьи крадучись и не отводя взгляда от глаз Энни, двинулся в ее сторону.
– У меня есть подарок для тебя. – Его губы невольно растянулись в ухмылке, – Поверь, гораздо занимательней, чем бывший жених.
Капитан намеренно уходил от разговора о раненных и пленных. Но раз девке так хочется...подарок отложим до лучших времен. По настрою Энни, гордо вздернутому подбородку и гневно горящим глазам Адам понимал, что упрямая девка не отстанет от него.
Хорошо же!
Уже подойдя вплотную к лже-сестрице, капитан Лон занес руку словно для пощечины, но рука Адама прошла по касательной, ласково огладив висок и щеку девки и заправив за ухо выбившийся локон.
– Инфекции, болезни? Ты утверждаешь, что они больны и опасны? А раненные настолько слабы, что не дотянут до Порт-о-Пренс? – Адам выждал, когда девка чуть расслабится, понадеявшись, что капитан готов к разговору на ее условиях, и продолжил, – Тогда с утра мы выбросим этот балласт за борт. Всех, кого ты признаешь больными и ослабленными.
***
Энни Бэттон долго говорила, назидала и указывала. Нудно и монотонно, словно в ней умерли все чувства и все страсти. Холодная как снулая рыбина. Какие то воспоминания о эскулапе легиона, что-то о грязи в Камелоте, какие-то байки про лудий и по кругу, по кругу. Адам был ранен сам. Наскоро заштопанный коком, он ждал, что Энни окажет внимание ему в первую очередь, а не пленному отродью. Но нет. Словно Энни не понимала, что должно произойти после того, как она начинала читать нотации Адаму.
А произойти должно было именно то, чего так опасалась Энни. Не понимала, не хотела понять, вдолбить в свою хорошенькую головёнку! Учи – не учи, подчиняй-не подчиняй...
Но только в бою и в постели Адам чувствовал, что девка его половинка. Что оба они дают столько же, сколько получают.
Но нельзя же вечно воевать, причем не вылезая из постели!
"Я – человек, я хочу сама решать, я могу, я хочу, я, я..." и снова "Не делай, не дави, не заставляй, не навязывай..."
Где она понабралась всей этой чепухи? С чего она взяла, что женщина равна мужчине? Неужели она уверена во всей этой ереси?
Из мира в мир, из раза в раз...
Адам навис над Энни, оперевшись ладонями в перегородку каюты с обоих сторон от головы девки. Заглянул ей в глаза.
– Энни, Энни...– Не дотрагиваясь до девки, но не давая ей и шанса сбежать, промурлыкал Адам, – Энни, моя маленькая девочка возомнила себя равной мне? Недавний урок пошел не впрок?
Адам просто налег, прижав девичью фигуру к стене, потерся бедрами о бедра Энни, так, чтобы она почувствовала, как его член напряжен.
– Я начал подозревать, что это вовсе и не наказание было для тебя, плутовка...– Лон все сильнее прижимал Энни к стене, переместив руки на плечи девки, а потом на талию...– Совсем не наказание...
И резко подхватив девку, посадил ее на себя, заставив обхватить свои бедра ногами.
Лицо Анна оказалось на одном уровне с лицом Адама.
– Злись, ругайся, кричи...Все равно будет по-моему...для твоего же удовольствия.
***
Карибы. Встреча десятая.
***
Из раза в раз, из мира в мир, всегда только для него, только ради него. Терпела насилие, грубость, жестокость не только с его стороны. Молчала, принимала все как должное, искренне надеясь на лучшее, но все время отодвигала свои желания на второй план, и стоило один раз подумать о себе, как все оборачивалось во вред ей же. Почему так? Почему он не хотел видеть, что она и без насилия на многое готова пойти ради него, почему он до сих пор пытается учить ее покорности через наказания и жестокость?
Сердце замирало: вновь этот взгляд, эти его повадки хищника, просыпался даже не гладиатор, но зверь.
Но Елин давным-давно призналась сама себе, что именно вот такой Агний и есть настоящий. Вот этот зверь. Именно ее зверь. Потому что делая ей больно, он ее же и спасал на самом деле. От ее самой. Она знала. Не терпел капризов, но сам мог раскапризничаться на всю катушку. Агний показал всего себя ей. Но сегодня кровь пролил за нее. И она чувствовала его боль. Боль тела. Как всегда знала и чувствовала боль его души.
А он не чувствовал, не понимал, не знал. Или делал вид?
Мужчины просты и читаемы. Гладиаторы ли они, рыцари или пираты. После боя им нужна любовь.
Но Энни Бэттон нужно было тоже самое! А Елин в теле Энни испытывала, кажется, двойное желание.
Желание девушки было очевидным. Адам иной раз удивлялся ее реакции на явную жестокость с его стороны. Но быстро гнал эти мысли.
«Потому что ты убийца, Агний. Животное». Сколько раз за всю жизнь Адам повторил себе эти слова? Сколько раз он подтверждал это? И сколько раз ему удавалось обуздать свою натуру?
Ему не хотелось причинять боль и пугать Энни.
Адам, выпустив из рук девку, отпрянул и схватился за голову.
– Нет, Энни, я не желаю тебе зла, не я. Только не я, – казалось капитан говорил это сам себе, – Приходи ко мне сама, сама, пожалуйста… Ни когда я ору и бушую, ни когда тебе надо драться со мной и отстаивать себя саму…
Адам поднял глаза на Энни и продолжил.
– Приходи ко мне потому что ты сама это хочешь…хочешь вот такого меня…ты же умела в других жизнях усмирять меня, Энни…
Вид капитана пиратов был такой, словно это его корабль сейчас пошел ко дну, это его сожгли и разграбили и взяли в плен…
Обессилено рухнул на скамью у стены, опустив голову так, что свалялявшиеся, растрепавшиеся еще во время абордажа волосы, закрыли лицо. И протянул руку к Энни, моля о помощи, об участии, о присутствии…
– Елин…пожалуйста…Елин, усмири во мне зверя…
Он понимал, знал, чувствовал как оно должно быть. Что ему, им, надо. Но высказать не мог, не находил слов. Казалось, что именно Елин сама должна была бы догадаться об этом.
Но она всего лишь девочка, которая и так храбро бьется со своими страхами и демонами... разве она в силах помочь еще и Агнию?
***
Энни обняла голову мужчины, прижала к груди и поцеловав в макушку, стала тихо укачивать Адама. Нашептывать какие-то милые глупости.
Вот такую свою девку Адам любил. Такую Энни он готов был носить на руках, холить и лелеять и сдувать с нее пушинки. Когда ее глаза отражали все чувства и эмоции, когда голос был мягок и нежен, когда, когда… Когда она была сама собой. Хрупкой Елин, что впервые дотронулась до него в лудии. И словно поставила печать на теле и сердце Агния.
Капитан притянул к себе девичье тело покрепче и зарылся лицом в рваный ворот рубахи.
– Ты моя, Елин, вот такая… моя, – говорить ничего не хотелось. Хотелось вдыхать аромат ее волос, еще пропахших дымом и впитавших соленый запах моря. Хотелось слышать, как Энни дышит: легко и чуть прерывисто, будто боясь своим дыханием спугнуть мирное мгновение.
Склянки еще не пробили, но Адам Лонели знал, что никто не сунется в каюту к нему без стука и его разрешения.
И тогда Адам заговорил, мягко, ласково, словно произносил комплименты.
– Не открывайся никогда при ударе, держи кинжал в левой руке, шарф, плащ… отвлекай внимание противника. Не разворачивайся по солнцу, оно тебя ослепит. Под руку мне не суйся, могу и не разобраться же…Когда бьешь пом ногам, протягивай удар, словно траву косишь, – Адам повернул лицо девки к себе и, глядя в глаза, серьезно закончил. – Ты мне живая нужней, поверь, девочка.
Чмокнул в кончик носа и сдул с лба Энни выбившийся локон.
Адам не знал, что уготовила им в этом мире судьба, но то, что ни шагу он без Энни не ступит, ни на минуту не выпустит девку свою из поля зрения – вот это он знал. Знал изначально. С их клятвы в день Сатурналий.
***
Я буду любить эту несносную, надоедливую, ласковую и верную девочку из рара в раз. Из века в век, из мира в мир. Потому что никто меня больше, так как она не умеет любить. Я вытравлю раба из себя. Почти вытравил. Я почти научился бороться с животным внутри меня. Я умею справляться с демоном, что мучает мою девочку. И всякий раз, открывая глаза в новом мире, первое, что я хочу увидеть – это глаза полные любви и надежды. Глаза моей Елин.
И последнее, что я хочу видеть, уходя в муках из очередгного мира – это глаза, полняе любви и муки. Глаза моей Елин, смотрящие на меня, так же, как и я на нее. С любовью и надеждой на встречу.
***
То, чему Адам в разгар боя не придал особого значения, решив, что ему показалось, сейчас удивило его не меньше, чем тогда Энни.
Они стали чувствовать боль друг друга. Вот это новость!
Интересно, что они еще теперь будут делить? Как там бубнил падре Лоренцо в Вероне? "В печали и радости, в болезни и здравии"?
Это уж точно про них.
Тепло заботы и покладистость девки этим вечером приятно согревали душу капитана. Они загостились в этом мире. Прижились и уже были готовы пустить корни.
Но сердцем Адам чувствовал, что пора. Пора уходить.
Как? Как обычно: кроваво, болезненно и некрасиво.
Почему-то именно такой путь был им дан.
Энни панически боится воды. Она рассказывала, что выросла в рыбацком поселке и плескалась чуть ли не.с пеленок, но вот в мире, где пригодились бы такие навыки умение плавать было забыто. Странно. Сам Агний никаких своих навыков не терял, а, казалось, приобретал все новые и новые, перенося их из мира в мир.
Жаль, что он никак не мог вспомнить свою смерть, если, конечно, он умирал в своем мире.
Уже привалившись на здоровый бок, прижав к себе задремавшую Энни, Лонели прокручивал в голове события последнего времени, варианты встречи с врагами и обстоятельства, которые могут привести их к гибели.
А находилось достаточное количество вариантов!
Хоть бы и Порт-о-Пренс. Англичане туда заходят так же свободно, как и каперы, и рейдеры. Испанцы предпочитают вести торговые дела на рейде, не заходя в порт городка.
То, что "Санта Анна" идет на остров ни под каким флагом, давало индульгенцию и тем и другим на почти узаконенное нападение. В море пираты отобьют атаку. В порту случиться может всё, что угодно...
Мысли не давали уснуть, но Адам, развалившись на довольно узкой кушетке, наслаждался минутами покоя и безмятежностью почти детского сна Энни...
Утром бригантина пришвартуется к причалу. Пленников не выпустят. А товары передадут спекулянтам. Так было всегда. Как такового рынка рабов не существовало для белых матросов, но договориться можно было, зная где и с кем.
Закрывая глаза, Адам чуть повернул руку, согнутую в локте, чтобы она не затекла, и поудобнее прижал к себе посапывающую Энни.
***
И все-таки утром Энни не удержалась, воспользовавшись сутолокой в приготовлениях к высадке и передаче пленников, она спустилась в трюм.
– Ричард, – тихо позвала пиратка, стоя по другую сторону клетки. – Что мешало тебе остаться на берегу на своей плантации, зачем?
Вот только мужчина ей не ответил, а легонько паманил придвинуться поближе к решетке.
Но как только девушка подалась вперед, как крепкая рука сильно сжала тонкое запястье, надежно удерживая руку у клетки.
– Тебе достаточно было сказать, что нежности тебе не по душе, глядишь все получилось бы у нас иначе, без лишнего этикета, – прошипел Ричард, прижав Энни к решетке.
Энни дернулась, успев плюнуть в лицо англичанина, вырвалась. Или Ричард отпустил девушку, заслышав шаги спускающихся в трюм матросов. Тонкая заколка, скрепляющая косы на затылке сестры капитана, выскользнула из прически, перекочевав в карман пленного, в то время как Энни, еще раз оглянувшись на пленника, покинула это место, даже не подозревая какой шанс предоставила Ричарду, и на что обрекла себя.
Уже на берегу, когда пираты высадили в указанном месте встречи с работорговцами свою добычу Ричард, воспользовавшийся заколкой своей несостоявшейся невесты, освободился от оков и сбежал, серьезно ранив одного из охранников, оставляя в нем «подарок» для капитана Лона.
***
В голове не укладывалось то, что сейчас видел Адам. Его матрос, уже остывший, изошедший кровью из проткнутого, чуть левее кадыка, горла. Горла проткнутого заколкой Энни.
Энни, не сходившей на берег.
Всё произошло до встречи с испанцами и свидетелями были лишь пленные английские моряки. А они хранили молчание. Калечить их смысла не было, упадут в цене. А Ричард растворился.
Как? Когда? Почему?
Адам сжал губы. "Вот и будь с ней нежным и мягким. И сразу нож в спину"...
Вечером предстоял серьезный разговор. Но как же, до скрежета зубовного, не хотелось опять и снова начинать эту бессмысленную борьбу.
Капитан Лон даже застонал.
Надо сворачиваться. Быстро. Если Ричард добрался до форта, то гарнизон уже поставлен в ружье, парочка вооруженных под завязку шлюпов уже готовы выйти на перехват "Санта Анны".
"Что ты натворила! Что ты, в очередной раз, натворила, девочка!"
Расчитавшись с Лоном, испанцы отбыли восвояси, а Адам с командой погрузились в шлюпку и направились к бригантине.
Красавица с убранными парусами, освещенная полуденными лучами, покачивалась на волнах.
А со стороны форта к пиратскому кораблю подходили английские военные шлюпы...
***
Адам был внешне спокоен. Невозмутим и собран. Это придало уверенности команде. Всё будет нормально. Каперство – не самое страшное. Грамоту большинство рейдеров тут же припрятывали до важных случаев и продолжали свое, милое сердцу, занятие. Надо, значит, надо. Арест кэпа – это формальность. Всё утрасется.
Адам дал понять матросам именно это, когда отправился в форт.
Но сам он понимал, что сбежавший Ричард не формально настроен отомстить. Парень оказался горяч и скор на расправу. Что ж… Они засиделись в этом мире. Плантатор-мореход ведь не знал, что в какой-то мере, оказывает услугу брату и сестре.
Единственное, что заботило сейчас Адама, так это Энни. Где окажется сейчас она, как она и что именно ей уготовано.
Что приготовил Ричи капитану Лону, Адам знал. Виселица стояла перед крыльцом магистратуры. И, судя по всему, использовалась нередко.
Несколько последних шагов, легкий ироничный поклон слегка оторопевшему от наглости рейдера, Ричарду, вальяжно протянутые для наручников руки.
– Думаю, от меня большего и не ждут, Ричард? – чуть приподнятая бровь плантатора и зеркальный ответ Адама.
– Указ подписан, утром тебя повесят, Адам.
– Энни... – Ричард не дал договорить, спросить брата об участи сестры.
– Увести!
***
Энни Бэттон рассматривала свое изображение: довольно мерзкую картинку, на которой одутловатая девица находилась рядом с бандитом. Красавцы, что еще сказать. Таких и вправду надо бояться.
Энни винила себя как последнюю дуру, как самую последнюю дуру, что смалодушничала в трюме, пожалев Ричарда, а потом струсила не признавшись Адаму. Поэтому Энни Бэттон сошла на берег, ее никто не удерживал на борту, и отправилась в Комендатуру. Она чувствовала что задумал Адам. И поэтому решила, что должна быть рядом с ним. А как иначе? Зачем ей этот мир без него?
С первыми лучами солнца, пока городок не накрыла тропическая удушающая жара, островитяне собрались на площади в центре форта.
Пастор уже бубнил о «выродках рода человеского, от коих отвернулся сам Господь Бог, о шаге, что сегодня, с позволения и благословения Его Королевского Величества, будет сделан по искоренению нечисти» и так далее. Народ переминался с ноги на ногу и перешептывался. Адама здесь почти не знали.
Ричард встретился зглядом с Адамом, стоящим на поводке со связанными впереди руками и накинутой веревкой на шее. Энни не было видно. По шевелению губ, Лонели разобрал слова, обращенные Ричардом к нему: «У меня не вызывает радости все происходящее, но у меня и не было выбора»
Конечно, не было! Да Адам и не в обиде.
– Где Энни? – странный вопрос, который прозвучал низким голосом над толпой. Воцарилась тишина.
Ричард повернул голову к командующему гарнизона и что-то прошептал, потом поднял руку, призывая к вниманию публику.
– Ты желаешь, чтобы твоя сестра видела, как тебя вздернут? Хорошо. – За спиной Ричарда вывели Энни. – Пусть смотрит.
И тогда, совсем спокойно и даже весело, Адам подмигнул девке, кивнул словно сам себе и широко улыбаясь, прокричал слова, заставившие вздрогнуть толпу.
– Последуй за мной как можно скорее, Елин, я буду ждать тебя, любимая!
Солдат отвязал конец веревки и зажал его в руках. Пеньковая петля потянула Адама за шею чуть назад, но мужчина устоял. Развернулся и встал на телеге, что заменяла помост, лицом к собравшимся на крыльце. К командующему, губернатору, Ричарду, Энни.
–Делай свое дело, ублюдок. – Через плечо процедил сквозь зубы, – Давайте уже, мать вашу!
– Приступайте! – Солдат подстегнул лошадь, и повозка поплыла из-под ног Адама.
А Адам пошел, пошел сам навстречу смерти, не отводя глаз от Энни, впервые услышавшей от мужчины слово "любимая"...
Звук рухнувшего под своей тяжестью тела с полнейшей тишине, вызвал выдох в толпе. Удавка сдавила горло, в глазах потемнело. Сильное молодое сердце и крепкие шейные позвонки не позволили Адаму сразу задохнуться и повиснуть расслабленным мешком. Тело хотело жить, тело боролось, подрагивая. На руках и ногах позвякивали кандалы. Гаснущим сознанием Адам увидел, как отворачиваются женщины и опускают глаза мужчины. Темнота обволакивала, а последние свои удары сердце завершало уже, казалось, в горле, перетянутым петлей. Адам хрипел и подергивался, пока к нему не подбежало двое солдат и, обхватив его за ноги и пояс, не дернули вниз, сломав шею.
Капитан «Санта Анны» испустил последний дух.
Ричард покосился на замершую рядом девушку. Она не произнесла ни слова, не издала ни звука. Оцепенела и смотрела как ее мужчина дергается в петле. Смотрела не отрывая глаз. Ричард был поражен. И поэтому не сразу отреагировал, когда его пистолет оказался в руке Энни.
– Стой, стой, не делай этого, стой...
– Агний... – Странное имя лишь на мгновение опередило звук выстрела, Энни снесла себе полголовы.
Энни Бэттон, дочь Рока Бразильяно, рухнула под ноги охраны и Ричарда на крыльце Комендатуры, окрасив кровью деревянный настил и сапоги солдат.
