Текст книги "Карибы (СИ)"

Автор книги: Ливард Сайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Вы еще собачьи свадьбы справьте тут у меня на глазах! Прочь!

Стоило только мужчинам покинуть стены ее комнаты, девица захлопнула дверь, крикнув им вслед еще пару смачных ругательств, после чего, отпнув хлам, завалилась в гамак. Обняла подушку и почувствовала, что хмель то вышел из нее подчистую.

***

Капитан даже бровью не повел. Привычный к выкрутасам дочери, он спустился на нижнюю палубу и повел Адама вдоль пушечного ряда по левому борту. Бриг был могуч и внушал трепет почти у всех капитанов этого района Карибов. У лестницы, ведущей в трюм, Рок обернулся и заговорщически подмигнул Адаму.

– Ты не думай про себя ничего. Одним красавчиком больше, другим меньше. Первый же шторм или абардаж и нет тебя, тю-тю, понял? – запугивал, вращал глазами, прищуривался и проверял на стойкость.

Кого? Гладиатора Агния? Рыцаря Ланселота? Но ведь пират не знал этого. Перед ним стоял высокий стройный белокурый красавец с небесного цвета глазами. Рок отметил: и волосы у парня, и глаза в точь-точь как у его дочери. И как у жены были, упокой, Господь, ее душеньку… И это было странно. И привлекало. Этот Адам явно был из благородных, так что никакой не родня им, нищим ирландцам.

Это для всех в южных морях он Рок Бразилец, а на самом-то деле… На самом деле он беглый должник, что заложил последнюю ферму за западе Ирландии. Подхватил такую же Пэнси-ирландку да и перемахнул через океан, почитай как четверть века назад.

Адам Лонели ему не ровня. Но и ровня. Потому как он здесь, с ним, на его корабле. А его суденышко, жалкий флейт, давно на дне морском.

– Мне мальчонки лишние ни к чему в команде, а бабы тем более. – Для чего сказал, кому?

Но Адам суть уловил, кинед из него еще не выветрился, как бы он не обещал, стоя на коленях в спальне Аурелио.

У якорного битенга, за лестницей, Адам прижал кэпа и нагло, как намедни дочь его, поцеловал, пройдясь руками по кожаным штанам, отличной выделки, задержался на ширинке. Глядя в глаза кэпу, огладил выпуклость, подхватил ягодицы и прижав к своим бедрам, потерся о Рока, как о портовую шлюху.

– Кто мог подумать такое, кэп? Кому в голову могло прийти такое?

Каждый раз Агний вынужден был падать вниз, в Рим, в рабство, в продажность. Или он с удовольствием сам ронял туда себя? Оправдывая и оргументируя. Падал.

Завтра Тортуга. Завтра будет интересно.

Адам ждал Энни почти всю ночь у фок-мачты. Она не пришла. Агний думал. Облокотившись о истертый борт у места крепления шлюпки, он прокручивал события и сопоставлял их.

Ведь всё не спроста?! Те силы, что играли ими с Елин, выбирали те миры и те эпохи, которые что‐то давали двум странникам.

Но и странники оставляли частицу себя, продолжались, меняли чьи‐то судьбы и истории. Менялись сами тоже. Всё связано.

Испуганная Елин, не желая участи рабыни, шагнула в огонь, сгорела заживо. Агний оставил сытую жизнь привилегированного раба‐кинеда и предпочел горящий сарай на окраине Рима.

Возлюбленная самого короля Артура, красавица, которой поклонялись и которую боготворили рыцари Круглого стола, не оглянувшись пошла по зову сердца на верную смерть, отринув власть и богатство. А прославленный Озерный рыцарь Ланселот, забыл о бессмысленных подвигах и противостоял самой Моргане. И дал Галахаду, за короткое время, отцовскую любовь и заботу. Оставил того овеянным легендами защитником Грааля.

Смешная девочка научилась с оружием отстаивать свою жизнь и, как Аурелио, рванула защищать единственного дорого человека. Совсем не Джованну. А Фабрицио понял, что любит саму душу этой девочки, вне зависимости от того, в какое тело перенесла ее судьба. И готов отдать за нее жизнь.

Они каждый раз находили друг друга и выбирали, ни смотря ни на что, быть вместе.

Адам аж зажмурился от осознания, что и сейчас они выбрали.

Тонкой полосой на горизонте занимался рассвет. Елин не пришла, забилась в свою каюту, лишь на несколько минут выскочив на палубу, демонстративно вывалила за борт все, что они вечером превратили в мелкие обломки и мусор.

После их очередной ссоры Агний покинул капитанскую каюту и, ноги сами понесли его на палубу, ближе к носу корабля.

Поскрипывали снасти, покачивался флейт, волны плескались о борта, а ночной ветер приносил прохладу. Почему‐то мужчине хотелось верить, что ночью Елин вспомнит о нем, выйдет из своей норки. И все будет по‐прежнему. И не надо будет изображать из себя негодяя и сволочь.

Ухмыльнувшись, отметил, что особо‐то стараться ему и не приходилось, а то, что в этом мире они равны, тут он и спорить бы не стал.

Звездное небо начало бледнеть, уступая розоватой дымке на востоке, когда Агний, не дождавшись девки, стал спускаться в трюм, мимо капитанской каюты, мимо маленького закутка, пристроенного у лестницы, где, видимо, мирным сном спала Елин.

И не удержался.

Тихо скрипнула дверь, и Агний протиснулся в темноту и тишину.

За мгновение до того, как на Агния обрушились слезы, всхлипы и объятия, он почувствовал, что‐то изменилось. Не будет борьбы и сопротивления.

А услышав родные нотки в голосе, он понял: вернулась его прежняя девка.

Его Елин.

Так светло и спокойно стало на душе от упоминания его имени. Агний...

Каждый раз они привыкали к чужим именам, даже меж собой старались называть друг друга так, как нужно было здесь и сейчас.

Агний, Елин – эти имена звучали раз за разом, как прикосновение к самой душе. Только души их и знали, кто они на самом деле.

Девка уютно и привычно уместилась на его руках, засопела в его шею, успокаиваясь.

– Я ждал, я знал...надеялся. – Агний шептал, устраиваясь возле Елин, укладывая ее голову себе на колени. – Я надеялся, что ты меня не оставишь.

Поглаживая и лаская девушку, шептал ей всякие глупости и нежности.

Они вспоминали смешное и тревожное, но теперь вызывающее лишь усмешки. Трогали и гладили друг друга, боясь оторваться хоть на мгновение друг от друга в этом мире под небом с загорающимися южными звездами.

– Знаешь, наверное, это из детства, от моего народа. Я всегда был уверен, что звезды – это души умерших родных и близких, тех, кто ушел из этого мира. И они всегда видели нас, следили за нами и берегли нас. – Он замолчал на несколько минут. И девушка не стала нарушать его состояние, перебивать вопросами. И тогда он продолжил.

– И мы когда‐нибудь уйдем туда... Только вот в каком мире и какими? Что скажешь, Елин?

« Мы не выбирали друг друга. Нам не принадлежит и выбор места, куда мы попадем в следующий раз. Мы даже смерть себе выбрать не можем. Словно два осенних листа, что утеряли уже краски лета, ослабли и порхают по ветру, не зная, где закончат свой путь» мысли Агния были невеселые.

– Я словно лист на ветру, смотрите, как я парю… – парень раскинул руки, не поднимаясь, и зажмурил глаза.

Елин не виновата, но кто еще мог выслушать его и принять таким, каков он есть?

Он ведь и сам не знает, какой он есть. То, что показывала ему Моргана, он не принял.

Если он просто животное, то к чему все эти тела и люди, к чему ему все эти чужие жизни и миры?

Почему бы его не отправить сразу в лес, или где он там должен обитать?

Еще в Риме Агний видел плененных и дрессированных диких зверей, что выполняли команды поводыря‐акробата. И такая тоска, смертная, звериная была в их глазах. Тоска, замешанная на ненависти и жажде крови.

Может, именно потому Агний так и срывался, так рвался и жаждал крови?

Он – плененный зверь, которого какой‐то акробат вынуждал проделывать всякие глупые фокусы и выкрутасы?

Кто такая Елин? Вот она рядом, тепло ее тела ощущается и приятно волнует. Она говорила что‐то ему, больше не плача, не виня ни в чем, но Агний сам чувствовал вину.

На самом краю мира, под звездным небом, словно больше никого не было вокруг, расположились двое.

Сидящий простоволосый мужчина, на чьих коленях сладко засыпала завернутая в одеяло девушка, совсем по‐детски подперев кулачком щеку.

Рука мужчины покоилась на бедре девушки.

И Агний был уверен, что даже выдав замуж эту девку, он будет приходить и бродить под ее окнами.

Как зверь. Верный зверь, стерегущий сон хозяйки его души и тела.

– Глупо, да? Как‐то у нас получается всегда глупо и нелепо. Словно мы два слепых котенка тычемся в темноте и не можем найти титьку мамкину, – Агний  укачивал Елин, прижимая ее к груди.

Пришедшая в голову Елин мысль не радовала, но давала хоть какое-то объяснение всему происходящему.

Мысли метались, путались, Елин пыталась объяснить сейчас не столько даже мужчине, сколько себе.

– Что, если нам даются шансы стать счастливыми, а мы уперлись в мечту найти дом? Но ведь , – и она взмахнула рукой. – Ведь домом может стать любой мир. Если в этом мире есть человек дорогой тебе.

А невысказанным повисло в воздухе: Агний ее талисман, ее хранитель, какое счастье она смогла бы найти без того, чтобы тень этого мужчины не сопровождала бы каждый ее шаг?

Елин перевела дыхание и замолчала.

А мужчина умолк, пораженный догадкой.

Ведь оставшись в этом мире, он потеряет Елин. Если она найдет здесь счастье, то уйти придется ему.

А что он и кто он без своей путеводной звезды?

Без талисмана, что оберегал Агния во всех мирах?

Поёжился, осознавая, что судьба не давала им быть вместе. Никогда.

Пытала, сводила и разводила, мешала и перемешивала. Сталкивала лбами в разных обличьях.

Их мир и покой не вместе.

Как больно сдавило в груди от этого, что Агний еще сильнее прижал Елин и поцеловал в белесую макушку.

– Мы такие одинаковые, что двоих таких для одного мира, видимо, много.

Над Бриджтауном вставало солнце, надо было, соблюдая приличия, уходить от Елин.

Если бы люди могли предугадывать, что будет с ними, хотя бы на шаг вперед. Ах, если бы дано было человеку понимание и предвидение. Хоть на день, на час, на минуту…

Нет. Не мог Агний и представить такие мысли и желания из уст Елин.

Слова обжигали, ранили. Уводили от жалости к себе к злости и на себя и на эту девочку, что сейчас была права.

Права, потому что не принесло им ничего, кроме горя и потерь совместное путешествие по мирам.

– Я дурак, Елин, но я скучаю. По тем, кого мы оставили позади. Даже по врагам. Потому что эти враги знакомые, я знал на что они способны. А что нас ждет впереди?! Что?! – он перешел с щепота на крик, подскочив и откинув протянутую руку девушки. – Что нас ждет? Когда я потеряю тебя, Елин?!! Знаешь, что я почувствовал в первый раз?! Я не знал ничего же! Не знал!

Мужчина кричал и тряс хрупкую девушку, как куклу, подхватив ее чуть повыше локтей и отрывая от пола. Тряс и кричал, брызгая слюной в лицо.

Его несло, он не мог остановиться.

Давно с Агнием не случалось такого! Раньше он мог в бою, в поединке выплеснуть всю боль, горечь и злость свои. А здесь не было даже повода схватиться за оружие.

– Я – воин, девочка, я привык сражаться и за себя и за то, что принадлежит мне!!! Я не могу рассмотреть врага в тумане этого мира! Кто посягнет на тебя? Откуда мне ждать нападения?! – Агний выпустил Елин из рук, чуть не уронив и, пошатнувшись, присел у перегородки. – Что мне тут делать? Ведь в этом мире воин тебе не нужен, девочка?

Топот ног по палубе, крики вахтеного, бой склянок сообщили им, что пора расставаться.

– Ты не исчезнешь. Ты не бросишь меня. Ты – моё продолжение, мой талисман счастья. – Это были не вопросы, а утверждения.

Агний поднялся с пола, потянулся, достав руками почти до потолка, и, уже подойдя к дверям, прислушался к шуму.

Оглянулся на Елин и, улыбнувшись, исчез.

***

Карибы. Встреча третья.

***

Корабль вошел в порт, Энни помогли спуститься на баркас, после чего уже без посторонней помощи она сошла на берег. Первым делом нужно было выполнить поручение отца и проследить за пополнением необходимых запасов, а после… после он сказал, что ждет ее в таверне. Рок был внимателен и даже ласков с дочерью, что случалось нечасто и наводило на подозрения.

Нет, на берег его не отпустили. Адам и не расчитывал. Единственное, сердце кольнула тревога за, удаляющуюся в шлюпке по направлению к причалу, Энни.

Рок задержался в своей каюте, собираясь развлечься на берегу ближе к ночи. Адам, оказался относительно свободным в пределах от левого до правого борта и от кормового флагштока до бушприта, от марса до трюма. Он был волен делать всё, что хочется. А не хотелось ничего.

Только спокойнее ему будет тогда, когда Энни перекинет ногу с поднятой шлюпки и спрыгнет на палубу. Живая и здоровая.

А пока живой и здоровый Рок Бразильяно подошел к Адаму, приобнял за плечи и, дыхнув ромом, зашептал на ухо.

– Поплывем только мы. Команде дам погулеванить недельку на Тортуге, ребята хорошо потрудились, – гыкнул довольно и продолжил. – С твоим флейтом пришлось повозиться. Пусть отдохнут. А мы обстряпаем делишки.

Заметив чуть отсраненный взгляд Адама и его волнение, капитан принял это на свой счет.

– Не дрейфь, со мной не пропадешь, будет и флейт, и шлюп, и галеон у тебя... может, если захочешь. Если верность докажешь. Хочу флот целый, а не один корабль. Кэп Адам Лонели. Вот и схороню тебя до поры до времени.

Адам коротко кивнул словам Бразильца, продолжая тоскливо вглядываться в полоску причала.

– Не пущу, – даже несколько капризно сказал Рок.

***

– Я тебе тут поесть принесла, – Энни подошла со спины. Вернулась на удивление быстро и трезвая. – Правда, что нас высадят на какой-то остров и оставят там? Что мы потом делать будем?

«Ничего не будем делать. Ничего. Ждать удобного случая, чтобы вместе сдохнуть».

Конечно, Адам не высказал это вслух. Но на душе скребли кошки от недобрых предчувствий. Барбадос большой остров, но юго-восток довольно пустынен, бухты там мелковаты для крупных судов. Вот там и будут они ожидать своей участи и сторожить богатство Рока Бразильяно.

Когда-то Агний потащил упирающуюся Елин подкрепиться после хозяйских развлечений, а сегодня Энни позаботилась о нем. Приятно.

– Покорми меня. Как кормила при Патрикии, помнишь? – Еда, конечно, совсем простая, не такая как в доме сенатора.

Но разве это так важно?

Адам устроился на низеньком бочонке у грот-мачты, прямо в самом центре палубы. Почти вся команда на берегу, приползут только утром. У них с Энни весь вечер и ночь.

Особенно ночь. Хотелось побыть с девкой без свидетелей и не ссорясь.

А пока, привалившись спиной к канатным банкам, он сидел и жмурился в вечернем солнце, наблюдая, как Энни вынимает из корзинки съестное, раскладывает на почти чистой салфетке.

Разговор прошлой ночью был больной, тяжелый. Сегодня хотелось простоты и тишины. Адам чуть было не подумал «как в старые добрые времена». Но таких времен у них с Энни никогда и не случалось.

Прикрыв глаза, он на несколько минут погрузился в полудрему и... вздрогнул от видений, что встали перед ним.

Дымящиеся норы и примитивные, похожие на плетеные корзины из толстых полуобшкуренных веток, хижины, разбросанная примитивная утварь и черепки глиняной посуды в грязных лужах крови. Тишина, лишь потрескивание уже затухающего пожарища. Запах... Запах горелого мяса, страха и смерти.

Он знал, как пахнет страх. Он не раз вдыхал запах смерти. Здесь все были мертвы, здесь всех убили.

И он знал, что это его дом!

Он впервые увидел дом! И какой!

Очнувшись от кошмарного видения, Адам застонал и болезненно поморщился.

Адам перехватил руку Анна и прижал к своей груди. Сердце громко ухало. Он еще не отошел от видений, но девка была рядом. С ним. Только с ним. Плевать на еду, никуда она не денется!

Оценив высоту борта и возможности веревочной лесенки, что использовалась для спуска в шлюпку, Адам заулыбался.

Ничего не говоря, встал и на глазах у оторопевшей девки стал стаскивать с себя одежду. Оставшись в исподних штанах, босиком, он закинул волосы за спину и протянул руку.

– Пойдешь со мной? Куда угодно пойдешь? – и потащил к борту брига.

Ему не было страшно. Он сейчас чувствовал уверенность и в себе, и в ней. Потому что шестым чувством знал: она пойдет. Даже если он отпустит руку, Энни сама схватит его большие пальцы, переплетет со своими тоненькими и слабыми. И пойдет.

Шаг. Мгновение. И прохладные волны сомкнулись над их головами, заставив выдохнуть и зажмуриться. Не разнимая рук, они погружались в зеленую волшебную воду, пока хватало воздуха в легких.

А потом Адам взмахнул свободной рукой, отпружинил ногами и начал всплывать, вынося на поверхность, сначала девку, а потом вынырнул сам. Отплевываясь, смеясь и брызгаясь.

– Поплыли? Поплыли?! – Адам почему-то думал, что плавать Энни умеет неплохо.

И тут его ждало открытие. Энни Пуговица, дочка прославленного Рока Бразильца плавала как… как бревно!

И все равно шагнула за ним за борт корабля!

Адам перевернулся в воде как морской котик, не выпуская, напуганную Энни. Лег на спину и подтянул на себя девку, перехватив поперек талии.

– Всё хорошо, я тебя держу, девочка, – и работая свободной рукой и ногами, плавно направил их тела к берегу.

Агний плавал как рыба. При чем, по-видимому, всегда, изначально. Любил воду и старался использовать любую возможность поплавать. А то, что девка панически боится моря, а ведь рассказывала, что родилась в рыбачьем поселке, это его озадачило.

– Я почему-то не умею плавать, – просипела наглотавшаяся воды Энни, – А раньше могла. Давно, дома.

Прибрежная волна мягко вынесла Адама и его ношу на мокрый песок и прощально окатила солеными брызгами. Адам не удержался от того, чтобы не пошутить над девкой. Уже у самого берега, мужчина опять ушел под воду, потянув за собой Энни, встал на ноги.

Вода доходила до его груди и до носа девушки, которой пришлось задрать голову, чтобы не захлебнуться.

– Обхвати мою шею руками и держись покрепче. – Приказал Адам и, как только девушка выполнила его команду, подхватил ее за талию и, подняв фонтаны брызг, прокрутил Энни вокруг себя.

Тонка фигурка девушки словно летела серебристой рыбкой по-над темнеющим почти уже ночным морем.

Раз. Два.

Уже выйдя на берег и рухнув на песок, они, не заботясь ни о чем, уставились в небо с загорающимися южными звездами.

Молчали. Каждый думал о своем.

– Почему ты мне тогда помог, скажи? Почему не оставляешь в других мирах меня? – Девушка не теряла надежды услышать хоть что-то, кроме шуток и отговорок.

Почему помог когда? Когда уберег от оргии, ну, почти уберег. Когда проливал кровь в Камелоте и Вероне. Когда провожал ночными улочками на свидания и с оных. Когда укрощал капризы и самодурство на палубе и каюте.

Одни и те же поступки с разных сторон и для разных людей имеют, порой, противоположное значение. Агний желал вырваться, сначала из рабства, а теперь из круга постоянных перерождений. Найти свой народ и свою Родину. Пусть даже там, на родине, все так страшно, как в его видениях. Агний желал, чтобы светловолосая Елин была рядом.

Что и как понимала Елин? Агний никогда и не задумывался. Она сопротивлялась, смирялась, боролась внутри себя и с ним, как и он с тем зверем, что вырывался наружу.

Время от времени зверь в Агнии и Елин сталкивались и искры летели во все стороны. Но Агний заметил, что очень трудно выйти из этого состояния, вернуться назад. А контролировать было почти невозможно.

Сражаться, убивать, ломать и властвовать, удобно было в образе зверя. Но сердце давило виной, коли зверь обижал Елин.

Адам сел рядом с девушкой, подтянув колени к груди. Еще раз поднял глаза к, уже совсем ночному, небу.

« Могли бы любить друг друга у самой кромки прибоя. Но, видимо, будем не целоваться, но драться» с тоской подумал, и чуть повернув голову к Энни, процедил.

– Когда? Когда я тебе помог? – а про себя: «Прости, девочка, будет больно» – Я помогал только себе.

С девкой этой всегда так. Только что доверялась ему полностью, визжала от радости в его руках, пересилила страх перед морем и, тут же, забилась, заволновалась, засомневалась. Перебила хорошее настроение своими копаниями в том, что лучше оставить за спиной и забыть.

Адам терялся с ней в такие минуты.

Самый опытный рыцарь Гавейн как-то разфилософствовался под чарочку вина и высказал мудрую мысль: «Кто поймет женщин, тот постигнет границы добра и зла в этом мире»

Вот уж точно. Вот уж ни прибавить, ни убавить.

Адаму казалось, что он никогда не поймет, почему незначительные поступки и слова могли взволновать и даже обидеть Энни, а на серьезные, жизненно необходимые вещи, она могла смотреть легкомысленно и отстраненно.

Он просто сказал правду!

Можно подумать, что она вся расстаралась только для него!

Чтобы прекратить начинающуюся ссору, Адам поднялся и зашел в волны по пояс.

– Мне доверишься или сама будешь добираться до корабля? – Был бы он не Агний, этот Адам, если бы не добавил. – А то причал недалеко, пока дотопаешь, и матросы подтянутся, с ними и прибудешь, капитанская дочь.

Адам дал несколько минут на раздумье рассерженной девке, чтобы снять с себя всякую ответственность за принятые ею решения.

Как сидела на песке Энни, так загребла в ладонь песок-камни, и как только Адам сделал шаг, размахнулась и метко залепила между лопаток парню.

– Тупой гладиатор!

Ах, так? Адам медленно стал приближаться к Энни, плавно почти не поднимая брызг выходил из воды. Смотрел в глаза.

– Что? Что? Выпорешь или отымеешь? У тебя ж больше ни на что фантазии не хватает! В твоей тупой гладиаторской голове!

Так взорваться на ровном месте? Адам не очень понимал.

Не на ровном! Не на ровном месте! Энни в который раз не услышала что Адам хоть капельку хоть чего-то чувствует к ней. Хоть чуточек…

Слезы душили. Злые слезы разочарования.

Терпение у него было не бесконечное. Желание накостылять нахалке поднималось из самой души, а мораль гладиатора и раба не успела подвергнуться особо сильным изменениям в бытность рыцарем и аристократом.

Реакция у Адама была мгновенной, он выскочил на берег как раз в тот момент, когда рука Энни с камнем опять была занесена для удара. Не отводя взгляда, приблизился и перехватил кулак, сжимающий камень. Энни приготовилась поднять визг и осыпать проклятьями. Он же явно руку вывернет!

Адам наклонился и, не отпуская кулачка девки, поцеловал запястье. Прошелся губами по тоненьким венам. А в глазах Адама плескалась страсть. Энни охнула и оторопела, замерла.

И тогда на Энни обрушился мокрый, тяжелый мужик, повалил на песок, выбив камень из рук, и придавил всем своим весом.

– Значит, поиграть решила на ночь глядя? Значит, жаждешь, чтоб утопил я тебя или придушил прямо тут на берегу, да?!

Агний никогда бы не признался Елин, что совсем не любит применять силу именно к ней, но как по-иному привести в чувства девку и заставить подчиниться, он не знал.

Но сейчас... сейчас Адам сгреб перепачканную, еще не успевшую обсохнуть Энни и перекинул на плечо.

– Значит, сдохнуть в одиночестве, так и не поняв, зачем мы в этом мире, захотела? – Хорошенько шлепнул по попке, что, как раз, маячила слева от его носа. – А я другое развлечение придумал.

В принципе дотащить пиратку до захудалой таверны, что разместилась у края причала, Адаму труда не составляло. Что он и сделал.

Периодически, мужчина сбрасывал ношу с плеча в песок или траву, присаживался рядом. А чтобы Энни не вздумала даже дернуться в сторону, наворачивал ее косу себе на кулак, а когда стали попадаться, пока еще редкие пьяные матросы, еще и прижимал пленницу, грубо задирал ее голову и, под свист и пошлые шутки и пожелания, целовал.

– Ты в какой помойной яме выловил эту русалку, друг?! Э-эй, не медли, рассвет близко, тащи в кусты!!!

Адам отвечал, смеялся, снова взваливал на плечо слабо брыкающуюся Энни, хлопал, на радость матросне, ее по заду, задирая подол, и нес к причалу.

На пустынном пирсе мужчина поставил Энни на ноги, крепко прижимая к себе, и поднял ее лицо, сильно потянув за косу вниз.

– Я не дам дурить тебе, Елин. И я не позволю тебе, капитанская дочка, будить во мне зверя. Ты помнишь, что значит игра на зрителя и чего эта игра стоит. Но когда мы одни, мне нужна только Елин. Только моя девочка, слышишь?

Давно он не произносил таких длинных речей. А уж в этом мире точно.

– Для того, чтобы здесь я смог найти тебя, погибли люди, юнгу продали в рабство, я продался Року Бразильяно. Я стал пиратом только, чтобы быть рядом с тобой... tonta.

***

Шлюпка с пиратами уже отошла от причала, пассажиры оглашали округу пьяными воплями и смехом. Захудалый ялик с мальчиком-китайчонком оказался поблизости вовремя. Устроившись на подгнивших лавках, Адам прижал Энни к своей груди. Она дурноватая, как выразился Рок, но она его и только его.

На корабле они ведь и не подойдут лишний раз друг к другу, не перемолвятся и словом. Надо играть свои роли: дочери капитана и пленника, ставшего фаворитом.

Трудные роли, чужие и навязанные им кем-то сверху.

На борт ступили так, словно и не провели последние часы вместе. Разбежались по разным углам.

Но капитану донесли. Рок вышел на капитанский мостик и наблюдал сверху, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Адам ко мне в каюту, один! Быстро! – Рявкнул так, что обернулось, пригнув головы, половина команды.

Не успел Адам показаться в дверном проеме каюты, как жилистая рука капитана схватила его за грудки и притянула вглубь помещения.

– Ублюдок какой, а?! Ты посмотри, как быстро освоился!!! – Кэп был взбешен до предела, забыв, что сам дал добро на усмирение своей дочери. – Я тебе бошку проломлю, я тебе яйца вырву и сожрать заставлю!!!

Вой кэпа слышала, похоже, не только команда, но и побережье. Можно было подумать, что пираты готовятся к атаке на порт.

Напор папеньки был понятен, поэтому Адам не сопротивлялся.

– Мне запрещено было покидать корабль...

– А-а-а!!! Вспомнил!!! Да-а-а!!!

Адам не повышая голоса продолжил.

– Если перестанешь орать и посмотришь на меня внимательней, то заметишь, что я весь мокрый...

Рок сглотнул и схватил Адама за рубаху, потом спустился к штанам, ощупывая.

А мужчина продолжил.

– А если хватит терпения добраться и до Энни прямо сейчас, пока она не переоделась, то можешь пощупать и ее...

– Что-о-о?!!

– Я выловил ее в море, на пути к берегу. Ты знал, что твоя дочь, дочь пирата, не умеет плавать?

Рок вытаращил глаза и заткнулся.

– Мне надо было выполнить твое распоряжение? Но какое? Не покидать корабля или беречь Энни? – Запрещенный прием, однако. Но Адаму терять было нечего.

Кэп рухнул на стул, уронив руки меж широко расставленных ног, и из подлобья уставился на Адама.

– Сучонок... сукин же ты сын...– На эти слова Адам серьезно кивнул и привалился к дверному косяку.

Буквально через несколько мгновений вся команда пиратского брига услышала громовой смех Рока Бразильяно.

Рок, еще не отсмеявшись, встретил дочь в добродушном настроении. Умел же этот красивый парень успокоить и примирить, шельмец. Словно мудрая старая тетушка Мэгги, что растила сорванца на просторах полей и лугов Ирландии. Давно. В другой жизни Рока Бразильца – грозы юго-востока Карибов.

– Чую, что отдаю свою кровинку в надежные руки, а? – Вопрос с подвохом, но молчание и Энни и Адама в ответ, капитану понравилось. Значит, согласны и не спорят. Значит, не поубивают на берегу друг друга, но для закрепления, так сказать, добавил. – Сделаешь мне внука, убью… может быть…

Энни замерла не донеся до стола собранную снедь, а Адам, стрельнув глазами в сторону девки, серьезно кивнул.

– Не, кэп, детей не будет, это точно.

Все трое принялись за позднюю трапезу, причем Рок налегал на еду так, словно и не был вечером на берегу и не заходил в таверну.

Адам это отметил. Видимо, не был кэп, а занимался своими делишками.

С полным ртом, запивая прямо из горлышка ромом сочное мясо, пират выдавал им инструкции, после каждой фразы делая глоток.

– Ты. – Рука с зажатой в пальцах куриной костью в сторону Анны. – Сидишь тихо, не высовываешься и делаешь вид, что примерная жена, понятно? Ты, – Кивок головы в сторону Адама. – Присматриваешь за местной публикой и отправляешь мне весточку при первом же появлении Рэкхема или Тича, особенно этих ублюдков, понятно?

Энни даже не пыталась спорить, Адам улавливал все, что говорилось между строк.

«Береги карту, дочь, свою задницу, не светись, играй дурака – мелкого торговца или рыбака»

– Черножопые там наглые, так что в слуги их не бери. – Адам слышал: «Рабы могут восстать, держись подальше от мелких плантаций».

– Я понял, кэп, Пуговица тоже у тебя не дура. – Мужчина поймал момент, когда девушка наклонилась к столу за сыром, и притянул в себе поближе. Прямо со стулом. Приобнял за плечи не встретив сопротивления.

Прикоснувшись к Энни, Адам почувствовал, что это его Елин. Вот сейчас. Здесь. Не Энни Пукговица.

Только его Елин.

И Адам широко и тепло улыбнулся и пирату и его дочери.

– Hostia! Что ты с ней сделал? – Капитан хлопнул себя по ляжке и усмехнулся. – Дочь сама на себя не похожа, она даже в пеленках так себя не вела.

Адам сам знал, что это не похоже на дочь пирата, но так похоже на его Елин, что на сердце разливалось тепло, а душа начинала тихонько подпевать простенький мотивчик. Адам помнил его всегда, вот что странно…

– O Death, rock me asleep,

Bring me to quiet rest,

Let pass my weary guiltless ghost

Out of my careful breast.

Toll on, thou passing bell;

Ring out my doleful knell;

Let thy sound my death tell.

Death doth draw nigh;

There is no remedy.

Он сначала начал тихонько насвистывать саму мелодию, а потом мягким баритоном полушепотом запел.

Рок ему не мешал. Наоборот, подперев небритую щеку кулаком, заслушался, видимо, уйдя в свои воспоминания. И, совсем неожиданно, на словах:

«My pains who can express?

Alas, they are so strong;

My dolour will not suffer strength

My life for to prolong.

Toll on, thou passing bell;

Ring out my doleful knell;

Let thy sound my death tell.

Death doth draw nigh;

There is no remedy.»

Начал подпевать, притоптывая ритм ногой и добавляя ритма ладонью о столешницу. Так они и закончили. Дуэтом.

«Farewell, my pleasures past,

Welcome, my present pain!

I feel my torments so increase

That life cannot remain.

Cease now, thou passing bell;

Rung is my doleful knell;

For the sound my death doth tell.

Death doth draw nigh;

There is no remedy».

Несколько мгновений стояла тишина в каюте капитана.

– Не влюбись в мою обезьянку, она вся в мать – стерва. – Ни с того, ни с сего Бразилец выдал Адаму отцовский совет. – Или поздно уже?

Адам улыбнулся и опустил глаза. Если бы знал кэп насколько поздно, насколько в «десяточку» и поздно. Но промолчал.

***

Все утро команда отсыпалась, но к полудню поднялась суета, беготня и повсюду был слышен свисток боцмана, зычные команды квартирмейстера и ругань капитана.

Адам занимался комплектованием буера – маленького, но юркого суденышка, что пришвартовали к борту галеона и, он предназначался для путешествия капитана, его дочери и Адама.

Для всей команды Рок отправляет Энни к тетке на Гренаду, а Адам отправляется дальше на континент с поручением кэпа.