Текст книги "Литературная Газета 6533 ( № 47 2015)"

Крымскость

КрымскостьВыпуск 3

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Штудии

Поэтический праздник в Доме-музее М. Волошина в Коктебеле

Теги: литературный процесс , литературоведение

Настоящая поэзия на полуострове есть

Поэзия Крыма… При всём желании филологически конкретизировать это явление невозможно превратить означающие его слова в литературоведческий термин. Определённо можно только сказать, что значение этого словосочетания куда шире геокультурной категории «поэзия региона». Регион – это рамки, границы, а о Крыме испокон веков говорили, что он суть весь мир в миниатюре – во всех отношениях.

Да, Крым – это «смесь», «переплетение», «взаимовлияние», и кажется, что речь идёт только о собирательной, синтезирующей функции. Но, вобрав в себя многообразнейшие проявления мировых явлений и феноменов, Крым несёт мощнейший потенциал отдачи вовне всего нового и неповторимого, что создалось внутри его довольно-таки закрытого, герметичного «сосуда». И это даже к лучшему, что герметичного: напиток, настаивающийся в нём, чище, выдержаннее и куда сильнее не похож на другие.

Именно к поэзии Крыма более всего и применим последний образ. Несмотря на то что красоты полуострова издавна привлекали к себе множество величайших поэтов всех времён и народов, несмотря на то что сейчас в Крыму, особенно летом, проходит огромнейшее количество литературных фестивалей, куда съезжаются поэты из самых разных стран, а особенно много – из России, собственно крымская современная поэзия берёт от этого немного и слишком избирательно.

В настоящий момент поэзия Крыма – не станем однозначно утверждать, к сожалению, или к счастью – почти полностью замкнута в себе и на себе. К сожалению, ибо получает за это нелестное прозвище «провинциальной» и таки тяготеет к категории «региональная», поскольку её представителям не хочется, неинтересно ни «себя показать», ни тем более (и больнее) «на других посмотреть» за чертой Перекопского перешейка. (Это касается не всех крымских поэтов – некоторые из них публикуются в некрымских изданиях или представлены на украинских и российских поэтических сайтах. Но таких сравнительно мало – большинство считает, что известности в пределах Крыма им достаточно.) Но в какой-то степени и к счастью – как это бывает с поэтами-самородками, не читавшими «никого, кроме себя», а потому и пишущими без страха перед влиянием классиков и современников, без боязни плагиата, без оглядки на «это уже сто раз описано». Им это описывается впервые, и хоть возможны проявления архетипичности мышления в повторяемости тем и образов, а всё-таки нет на земле ничего полностью одинакового.

Если сделать из всего многообразия крымской поэзии один собирательный образ, то мы получим такого вот поэта-самородка, уже потянувшегося к широте мировой поэзии, даже взявшего от неё кое-что ему понравившееся, но уже и почувствовавшего мощь её влияния, и успевшего даже некоторым образом защитить себя от слишком сильных его проявлений.

Каков же стиль нашего собирательного поэта Крыма? Прежде всего его можно охарактеризовать как «южный» – в противовес «северному», присущему в большинстве своём поэзии России (особенно двум её культурно-литературным столицам) и русской поэзии севера Украины.

Главная особенность поэтической формы «северного» стиля – это длинная (иногда сверхдлинная) поэтическая строка, изначально предполагающая развитие в себе спокойной философской мысли либо тончайших переливов сложных, но лишённых бурности эмоций, либо даже повествовательного сюжета. (Иногда «северные» поэты даже пишут стихотворные тексты в виде «прозы», не деля их на классические строки, а соединяя последние одну за другой цепочкой, при этом сохраняя рифмы и другие поэтические приёмы.) Если полистать поэтические сборники Санкт-Петербурга или, к примеру, Харькова и Винницы, в большинстве мы найдём такие вот почти прозаические повествования-рассуждения, каждое из которых для современного блиц-сознания воспринимается почти как «длинный» роман наподобие «Войны и мира» и требует обстоятельного вчитывания и последующих размышлений. Такая форма позволяет поэтам использовать нагромождение и переплетение множества образных средств разной степени воздействия, но чаще всего плавных, гладких, «намёковых», а также метаобразность и даже метатекстуальность. Недостатком же этого стиля является некоторая «занудность», из-за которой не всякое стихотворение (и тем паче не всякий поэтический сборник) не каждым читателем дочитывается до конца.

Напротив, приметой стиля «южного» – характерного для юга России и русской поэзии юга Украины (Луганск, Николаев, Запорожье) – является так называемое «немноготекстие» (определение А. Апалькова): строки короткие, а если и длинные, то разбитые самыми прихотливыми видами «лесенок», неожиданные обрывы и «надломы» строк, что предполагает и соответствующее смысловое наполнение. Коротка строка – коротка и ёмка, иногда даже слишком насыщенна и выражаемая в ней мысль или (что чаще) эмоция. Яркая, сильная, дерзкая, эпатажная, «революционная» или, напротив, надрывно-болевая, откровенно выставляющая себя напоказ в одеянии броской, запоминающейся метафоры или неожиданнейшего, «бьющего под дых» сравнения. Поэты «южного» стиля не боятся в своём творчестве того, что в кругах утончённых эстетов именуется «зверством», «дикостью», – экспрессивных перегибов, сверхпредельной откровенности, приёмов натурализма и эстетизации безобразного. Это и достоинство стиля, и его недостаток. Постоянный накал эмоций «без роздыху» тоже отпугивает читателя от однотипных «южных» сборников.

Хоть наш собирательный поэт Крыма в большинстве своих характеристик и «южанин», но он уже понял, что в «северном» стиле есть свои достоинства, и попытался развить некоторые из них в своём творчестве. Даже более того, он оставил бурю эмоций в молодости, в поэтической же зрелости перейдя к манере более сдержанной, хотя и не лишённой «знойных» черт.

Крымских авторов легко различить по возрасту (ещё одна характерная черта «южной» поэзии). Яркие молодые поэты Крыма сами однозначно причисляют себя к самому экспрессивному поэтическому стилю – футуризму. Их поэзия – не «искусство для искусства», она социальна, даже в какой-то степени «народна», ярко психологична и «трибунна», хотя и в печатном виде интересна, в том числе и своей композиционной оформленностью, где обращается внимание и на визуальное восприятие текста. Наиболее яркие молодые авторы Крыма – Евгения Баранова (Ялта), Павел Сухно (Севастополь), Натали Вассер-Лазова (Наталья Добринская) (Ялта), Анна Коробкина (Бахчисарай), Надежда Корабленко (Евпатория), Ольга Буслаева (Керчь), Ариолла Милодан (Ялта), Любовь Василенко и Евгения Челнокова (Нижнегорск), Лидия Лобова (Армянск), Роман Орлов (Феодосия), Ирина Никитина (Балаклава). Большинство из них – «выходцы» из ныне уже, увы, несуществующего, но пару лет назад самого яркого в Крыму Симферопольского молодёжного литературного объединения «МЫ» (руководители: 1999–2004 – Виктория Анфимова; 2004–2006 – Марина Матвеева).

На первый взгляд кажется, что чем старше автор, тем ближе его стиль к спокойствию и утончённости. Да, поколение Юлии Котлер, Златы Андроновой (Керчь), Елены Коро (Евпатория), Михаила Капкина (Балаклава), Павла Гребенюка, Николая Ширяева, Александра Бартошина (Симферополь) всего на 10–15 лет старше вышеописанного, а уже какое заметное отличие в стилистике и поэтике! Дикая безудержная эмоциональность, рвущийся наружу протест уступают место стремлению к философскому познанию и отражению мира, но пока ещё с помощью откровенно «южных» средств: коротких строк, мыслей-вспышек, чётких ярких образов, предельно, почти афористично нарисованных картин: одна строка в два слова – а перед глазами необъятная ширь. Появляются поиски в области формы, когда автору хочется попробовать, способен ли он выразить глубокую философскую мысль, заключив её в строгие рамки, – например, визуально «нарисовав» своими строками песочные часы или иную фигуру. Также наблюдается и стремление к оригинальности рифмовки, доходящей до поисков в омофонии и омографии русского языка. Блестящее владение звуковым строем обнаруживается в создании неповторимых авторских рифм: разноударные (когда ударения в рифмующихся слова стоят на разных по счёту слогах) типа «в и селице/весел и ться» (Юлия Котлер), составные типа «лучами/причал твой» (Злата Андронова), «хоть шей, хоть режь, никак / грешника» (Николай Ширяев), состоящие из редко употребимых слов, например, историко-культурологических терминов: «Кассандра/меандра», «асфальта/смальта» (Виктория Анфимова) и им подобных. А стихотворение «Чистых чисел часослов» Елены Коробкиной полностью построено на звукописи, призванной подчеркнуть и углубить трансцендентность авторского осмысления мироздания. Некоторые из этих авторов относят себя к поэтическим стилям метареализма и фаэзии (фантастической поэзии – термин и теоретическое обоснование Е. Коробкиной), и многие из них также не прошли мимо литобъединения «МЫ».

Но и поэтам среднего и старшего поколений присущи приметы «южности». Наталья Наумова (Бахчисарай), широко известный крымский мэтр поэзии, прославилась своей лучистой жизнерадостностью (ничуть не мешающей ей прозревать философские глубины и отражать в творчестве трагедии этого мира), невозможной без яркости и насыщенности образов, весёлых прыжков по ступеням «лесенок», светящихся внутренней силой метафор, неординарных рифм. Напротив, стихотворение Анны Кашкар (Бахчисарай) «Болото» отличается футуристической откровенностью в раскрытии тёмных тайн мирового зла и внутренних психологических надломов лирического героя. Хоть поэзия Анны повествовательна, спокойна и лирична, внутри этого покоя клокочет сдержанная поэтическая страстность.

Есть в Крыму и поэты, чьи стихи с виду – особенно из-за длины строки – кажутся абсолютно «северными». Взглянуть хотя бы на «эпистолы» Вячеслава Егиазарова (Ялта), прекрасные образные описания и глубокие размышления Татьяны Алюновой (Судак), Ольги Золотокрыльцевой, Тамары Гордиенко, Виктора Ингерова (Севастополь), фаэтические «полёты в иные миры» Валерия Гаевского (Симферополь), фаэтические же стихотворения в прозе Константина Вихляева (Ялта), «чистую лирику» Сергея Савинова (Симферополь), напоминающий Серебряный век символизм Андрея Сахалтуева (Симферополь), исполненную широкой эрудиции серьёзную добротность Александра Загорулько (Симферополь).

Интересна патриотическая поэзия и авторские песни барда Владимира Георгиевича Грачёва, в них ярко выражена любовь к России – ещё одна характерная черта крымской гражданской поэзии. Силой «русского духа» прославилась и Татьяна Шорохова – пожалуй, единственный крымский автор, создающий настоящую религиозную и духовную поэзию.

Совсем особняком стоит сверхординарное творчество самого известного за пределами Крыма симферопольского поэта Андрея Полякова. Для него характерен аграмматизм – особый стиль, который может себе позволить только истинный филолог, профессиональный знаток русского языка. Только таким поэтам позволительно делать с грамматикой всё, что им захочется, в том числе и создавать собственные падежи, склонения, синтаксические структуры. Автор этих строк в своей поэзии также иногда довольно успешно пользуется этим приёмом. Главное в этом деле – не переусердствовать и не позволить своим аграмматическим конструкциям выглядеть нарочито, как в пародии «В худой котомк поклав ржаное хлебо…».

Но в произведениях всех этих авторов «южность» проявляет себя в другом – в особых всплесках неповторимой ментальности, обращениях к чисто крымским реалиям и образам. Причём нередко – и это одно из самых заметных отличий крымской поэзии от поэзии других регионов – полуостров в их стихах выступает не экзотическим и красивым местом для отдыха и расслабления, вызывающим восторг и восхищение, но не принимаемым всерьёз вне лета, солнца, пляжа, вина, курортных романов и прочих атрибутов отпуска, – восприятие Крыма крымчанами совсем иное: это нечто привычное и даже поднадоевшее (для них куда экзотичнее и интереснее природа, к примеру, Подолья или Карпат), и в то же время родственно любимое и глубинно значимое.

Так могут писать о Крыме только его «аборигены», для которых море и горы, и слабое отличие осени от лета и весны – не экзотика, а нечто совершенно обычное, хоть от этого не менее прекрасное, как, например, белые ночи для петербуржца. Образ моря даже слишком хорошо освоился в поэзии крымчан – ну нельзя не писать о стихии, которой наравне с воздухом с самого рождения проникнуты вся жизнь, тело и душа крымчанина.

Автор данной статьи не ставила себе целью рассмотреть и проанализировать стихотворения непременно крымской тематики, хотя таких произведений у рассматриваемых авторов оказалось достаточно. Например, поэзия Любови Матвеевой и Ирины Никитиной (Балаклава), Константина Вихляева (Ялта), Владимира Тимофеевича Грачёва (Симферополь) почти и не затрагивает других тем, зато как развита у этих авторов тема природы Крыма – и фотоаппарат не нужен. Чатыр-Даг предстаёт в стихах живой персонификацией; в создании образа Балаклавы использованы слова (например, «листригон»), которые едва ли встретишь у поэтов иных краёв. В связи с упоминанием фотоаппарата вспоминается и творчество поэта, барда и путешественника по Крыму Павла Гребенюка, имеющего в интернете страницу под характерным названием «С фотоаппаратом по Крыму», включающую в себя крымские стихотворения, прозаические зарисовки и фотографии красивейших видов полуострова. Поэтические строки Виктории Анфимовой проникнуты глубоким знанием истории и культуры древнего, средневекового и современного Крыма. Стихи Елены Коро и Златы Андроновой наполнены образами и архетипами Крыма древнейшего, языческого, шаманского.

Но и в стихотворениях других авторов чувствуется неповторимая «крымскость». Действительно, только живя в Крыму и с ранних лет приняв его в себя, можно создавать поэзию в такой манере, как пишут Вячеслав Егиазаров, Тамара Егорова, Светлана Смоленцева (Ялта), Татьяна Алюнова (Судак), Сергей Дружинин (Симферополь).

Разумеется, диапазон тем и философских исканий крымских поэтов не ограничивается Крымом. Он необыкновенно широк и в пространстве, и во времени, глубок в духовных открытиях и прозрениях разума, а потому произведения крымчан будут интересны многим. Именно в этом и цель статьи – как можно полнее познакомить с особенностями взгляда на мир, творческими находками, приёмами стилистики, присущей поэтам Крыма, как можно более широкую читательскую аудиторию. Хотя, конечно, вся ширь и полнота рассматриваемого материала требует не одной короткой статьи, а глубокого и объёмного исследования.

«Есть ли в Крыму поэзия?» – такой вопрос (увы!) часто задавался талантливыми литераторами России и Украины, собиравшимися на творческие мероприятия в этом поэтичнейшем из уголков мира. Теперь на него появился однозначный ответ: настоящая поэзия в Крыму есть, как есть и читатель, способный оценить её по достоинству.

Марина Матвеева, лауреат премии «Литературная Вена», СИМФЕРОПОЛЬ