Текст книги "Румп: Настоящая история о Румпельштильцхене (ЛП)"

Автор книги: Лисл Шуртлиф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Бесконечные Сказки Марты

– Король завтра женится? На простолюдинке?

– Так говорят, на очень богатой простолюдинке. Поговаривают, что она может ткать золото из соломы. Поговаривают, что она ведьма.

Мужчина с женщиной разговаривали тихо, но очень выразительно. Я попытался открыть глаза, но веки были тяжелыми.

– Но как же, король не может жениться на ведьме!

– Может, если она превращает солому в золото. Ничто король не любит так, как золото, думаю, он на всё способен ради того, чтобы его заполучить.

У меня было ощущение пробуждения от очень плохого сна, в котором мне пообещали младенца, и попадания в другой плохой сон, в котором всё моё тело ныло так, как будто я выпал из окна башни. Вскоре я вспомнил, что всё так и было на самом деле. Я застонал.

– Смотри, он просыпается. Бедняжка!

Я открыл глаза и увидел женщину, склонившуюся надо мной. Она была довольно пухленькой и, хотя она была взволнована, мне она показалась очень доброй женщиной. Щеки её были красными и круглыми, словно яблоки, казалось, что все морщинки на её лице появились исключительно от искренних широких улыбок и смеха от всей души.

– На, вот, парнишка, возьми выпей, – она поднесла чашку с горячим бульоном к моему рту, и я отпил. Это помогло мне немного прийти в себя и осмотреться.

Комната была большой, и в ней царила неразбериха. Всех звуков я не различал, но видел, как входили и выходили слуги, приносили посуду, подносы, ведра и тряпки. В двух больших каминах горел огонь, в них стояли большие горшки. Стены были серые и потертые. Я находился в королевских кухнях. Это было совсем не то место, где мне хотелось бы быть.

– Здорово ты свалился, малец!

Ко мне подошел мужчина в красно-золотой форме с мечом. Я отпрянул назад.

– Не волнуйся, я не причиню тебе вреда, хоть ты и напроказничал, – усмехнулся он. Казалось, он не обвиняет меня, а потешается. Он был намного моложе той доброй женщины, но у него было такое же смеющееся лицо, которое скрывала борода.

– Да ладно тебе, Хельмут, он всего-навсего любопытный мальчишка, – сказала женщина, посмеиваясь. – Вспомни себя в его возрасте. Постоянно сновал по углам в поисках чего-нибудь интересного. А помнишь, как однажды глотнул лучшего королевского вина, и всё оно оказалось на чистом кухонном полу?

– Да, мне за это хорошенько от тебя досталось, – сказал солдат, – вот именно поэтому я вырос и стал здесь хранителем покоя от таких хулиганов как...

– Ему просто было любопытно, какое в том преступление. Услышал, должно быть, сплетни и прибежал сам посмотреть. Я бы и сама залезла на эту башню, да, боюсь, она подо мной рухнет, – она засмеялась, и всё её пухлое тело засмеялось вместе с ней, совсем как у Освальда, только эта женщина мне нравилась, и смех её мне нравился куда больше. Мне тоже хотелось было засмеяться, но всё тело свело от боли, и я сильно закашлялся.

– Ну что ты, тише, выпей ещё. Ты себе всё отбил. Прослойки-то на косточках нету, а иногда полезно её иметь, – она похлопала себя по бедрам.

– Ну, теперь говори, как тебя зовут? Всем нравится, когда к ним по имени обращаются, не так ли?

Не всем.

– Роберт, – ответил я. Как только ложь соскользнула с моего языка, я осознал, что этим именем меня называла Опаль. Но я был доволен, что не назвал этой женщине своего настоящего имени. На мою беду, о происхождении моего имени все знали, не нужно было ничего объяснять, а сейчас что-то объяснять у меня просто не было сил.

– Хорошо, Роберт, – ответила женщина. – Меня зовут Марта, я одна из поварих в королевстве, а это мой сын, Хельмут. Я дала ему это имя, чтобы он стал стойким солдатом, крепким и бесстрашным.

– Я таким и стал, – сказал Хельмут.

– Но, на самом деле, он и мухи не обидит, можно было с тем же успехом назвать его Пушистик.

– Ладно, хватит уже, зануда! – одернул её Хельмут, улыбаясь.

– Для тебя – Мама, Пушистик. Давай уже свои носки!

Хельмут протянул ей пару изношенных до дыр носок, и Марта принялась их штопать. Это зрелище до боли напомнило мне бабулю, которая тоже частенько штопала мне носки. Теперь они уже были все дырявые, я чувствовал, как пальцы вылезают через дырки и трутся об изношенные сандалии.

– Ну что же, – сказал Хельмут, – сейчас мне лучше отправиться на свой пост. Похоже, что нам придется быть предельно бдительными, чтобы защитить будущую королеву от глаз всяких хулиганов, желающих на неё полюбоваться. Король приказал удвоить охрану башни, где она находится.

Он подмигнул мне и ушел. Марта проводила его взглядом, было видно, что она им очень гордилась, даже несмотря на то, что поддразнивала его за мягкость характера. Мне стало интересно, а смотрела бы на меня так же моя мама, если бы была жива?

– Ну что, Роберт, рассказывай, как ты тут оказался, я же вижу, что ты не здешний.

Я огляделся по сторонам, чтобы понять, с кем она говорит, но потом вспомнил, что Роберт – это я. От её вопроса я замер, судорожно пытаясь придумать какое-нибудь объяснение, но Марта не дождалась ответа:

– О, ну не рассказывай. Вижу, что это секрет, так что лучше храни его, потому что я всем разболтаю.

– Странные дела творятся, девушка с этим золотом. Ничего хорошего из этого не выйдет, скажу я вам. Никогда ничего хорошего не выходит, если в деле замешана магия, знаешь ли. Всегда приходится за это платить. Знала я одну женщину, она на кухне тоже работала, так вот она пошла к ведьме, чтобы та дала ей снадобье для красоты. Да, снадобье ей помогло, она стала красивой, но у неё начались страшные проблемы с дыханием, что же хорошего? И всё равно она состарилась. А снадобья от старости нет, насколько я знаю. Охохо.

Марта болтала без умолку, она выдавала по десять слов на один стежок, а шила она быстро, но меня это не раздражало, наоборот, мне не нужно было ничего объяснять самому.

– А эти дела с золотом... Если король Бартоломей Арчибальд Реджинальд Флейта так же мудр, как и его имя, в чем я лично сомневаюсь, он перестанет безобразничать и начнет выращивать хлеб. Золотом королевство не прокормишь.

Разве нет? На Горе слово «золото» всегда означало еду. И мельник Освальд всегда так говорил: «Золото – значит еда». Чем больше ты находил, тем больше еды у тебя было. Но потом я понял, что сама еда откуда-то должна была браться.

– А что, в Королевстве мало еды? – спросил я Марту.

– Боже мой, а ты не знал? Хотя ты ещё такой молодой, тебе, наверно, не больше десяти лет, – я очень удивился, хотя мне было двенадцать, я не выглядел старше восьми, и был приятно удивлен, что мне дали десять.

– В общем, – продолжила Марта, – зерно в Долине пострадало от непогоды и вообще. Голод в этом году нам пока не угрожает, но если и в следующем году будет неурожай... что ж, тогда нам всем придется добавить чуть больше воды в рагу, – так, значит, нехватка продовольствия, действительно, была. Возможно, я судил мельника Освальда слишком строго.

– Дефицит сейчас во всем, – продолжала Марта, – с Горы теперь приходит куда меньше золота, а это, знаешь ли, наш главный источник торговли. А золото это все, о чем думает король. Боже мой, ты бывал в замке? Там всюду золото, не на кухне, конечно, но в других комнатах золотые зеркала, золотые вазы, даже полы позолоченные, да и король увешивает себя золотом каждый божий день.

Пока Марта говорила, она не прекращала шить.

– Он мог бы обменять золото на еду в соседнем королевстве, но нет, это же радость его жизни. Слуги тратят половину своего времени, отгоняя фей. Что за зануда! Я знаю девушку: она все время опухшая от постоянных укусов. Но вряд ли ты когда-нибудь услышишь, что это заботит короля. Даже теперь, когда мы на грани голода, – она вздохнула, это была первая пауза за десять минут.

– Ну, нельзя пренебрегать зерном, ожидая пира. Может, эта девушка спасет нас всех, в конце концов. Вдруг она умеет превращать золото в молоко и картофель.

Марта продолжала, рассказывая о различных неприятностях, к которым приводит магия, и слухи о девушке, которая прядет из соломы золото. Она знала все детали предстоящей свадьбы вплоть до того, какие цветы будут на торте и в волосах невесты и как король планирует бросить в толпу золотые монеты.

– Ну... я...

– А, я понимаю, – рассмеялась она, – она не знает, куда ты отправился. Ах ты, проказник! Ну не могу сказать, что Хельмут такое не вытворял, постоянно куда-нибудь да влипнет. Но она с ума сойдет от беспокойства за тебя, надо ей сообщить, где ты. Скажем, что ты немного поцарапался. Не стоит её посвящать во все подробности, но надо сказать, что ты в порядке и Марта позаботится о тебе, пока ты окончательно не поправишься и сможешь пойти домой. Ну, так как зовут твою маму, дорогуша?

– Краснушка, – заплетающимся языком сказал я. Если послание должно было быть отправлено, она так же должна была его получить. Таким образом, мне ничего не пришлось бы объяснять Марте.

– Странное имя, должно быть, она весьма занятный человек.

Я молча согласился.

– Последнее время я не придаю большого значения именам. Знавала я одну девушку по имени Гладиола. Предполагалось, что она вырастет красавицей, но, на самом деле, она выросла скрюченной, вдобавок ещё и косоглазой. Или взять хотя бы моего Хельмута, ай, да что тут говорить, – она засмеялась и отправилась к окну. – Эй, сообщение! – прокричала она нараспев, хватая толстенького маленького гномика, извивающегося от волнения.

– Итак, Роберт, что ты хочешь ей передать?

– Ну... передайте, что мне очень жаль, что заставил её волноваться, скоро буду дома.

Марта выпалила длиннющее послание гному, со всеми подробностями моих ран, четкое описание места, где я находился и рассказ о том, кто была Марта и её сын. Когда она попросила гнома всё повторить, он всё перепутал, и ей пришлось ещё раз всё повторить, а в этот раз получилось ещё длиннее. Гном снова всё перепутал, в конце концов, Марта потеряла терпение и выкинула гнома из окна. Гном засеменил прочь, напевая: «Сообщение для Краснушки! Сообщение для Краснушки!»

Я размышлял, сколько времени ему понадобится, чтобы разыскать Краснушку и какое послание он ей передаст в итоге. Скорее всего, она поймет всё, что нужно. И я знал, что она подумает: подумает, что предупреждала меня об этом.

Да, наткал я себе кучу проблем. Опаль пообещала мне своего первенца! От этой мысли меня настиг приступ тошноты. Опаль не понимала смысла магии. Она же не могла всерьез думать, что я могу забрать её ребенка, а, может, она думала, что сможет отказаться от обещания. Она не понимала, что мне-то придется ребенка забрать! Краснушка объясняла мне, что правила есть правила, магия обязывает их соблюдать. Опаль пообещала ребенка за золото. Я должен был его получить, если он когда-нибудь у неё родится.

Но это было только частью моих проблем. Было ещё веретено и золото. Разумеется, что король захочет, чтобы Опаль ещё пряла. Будет ли он угрожать смертью собственной королеве, если она не спрядет ещё золота из соломы? Может быть, мне придется остаться здесь навсегда... всегда быть подле королевы, когда ей понадобится прясть золото из соломы?

Нет, я не мог остаться тут навсегда.

Я думал о том, что Опаль опрометчиво могла бы мне пообещать. Свой правый глаз, руку или ногу. Ещё детей. Теперь я отчетливо видел свою судьбу. Я держал на руках дюжину плачущих детей, пытаясь спрясть гору соломы в золото, пока Опаль криками понукала мной, потому что была королевой. Я почувствовал головокружение, у меня разболелась голова. Я не мог идти домой. Мне нужно было убраться отсюда как можно дальше, туда, где я больше не услышу об Опаль, или о короле, или о ребенке.

Но в основном я должен был отыскать штильцхен. Штильцхен – вот единственный способ все исправить. Именно это и искала моя мама. И Лесная Ведьма сказала, что я нуждаюсь в нем.

Но где мне найти его? Ведьма сказала, что я должен искать, но искать где? Под камнями? Под землей? На дереве? В небесах? В ВонТам и ЗаПределами?

Утром во всем замке зазвонили колокола и колокольчики, но не одним ударом как деревенский колокол на Горе, а десятком разных голосов. Звук должен был быть приятным, но у меня голова раскалывалась от боли.

– Ладно, Роберт, – сказала Марта, – мне пора на свадьбу. Мне думается, сегодня я принесу немного золота. Разве это не замечательно? Ты лежи, отдыхай, а я принесу тебе монетку, сотворенную твоей королевой. Может быть, случится хоть что-то хорошее. На столе хлеб и пирожки, дорогой. Бери и ешь, ешь, ешь! Не люблю, когда растущий мальчик такой костлявый.

Когда Марта ушла, я сел и отбросил одеяло. Потом соскользнул с кровати, морщась от боли во всем теле. У меня закружилась голова, и я на мгновение замер, приходя в себя. Все мои вещи Марта аккуратно разложила у огня. Мои туфли, маленькая сумка с катушкой и бурдюк.

Я съел еще пирожок с мясом и кусочек хлеба, потому что Марта сказала, чтобы я ел. Я положил хлеб и пирожок в сумку, отчего почувствовал укол вины, но мне нужна была еда. Мне хотелось бы сделать что-то для Марты за ее доброту (спрясть ей катушку золота или целую стопку), но со всей своей добротой она не предложила мне сделку. Кроме того, у нее не было прялки.

И, честно говоря, я завязал с прядением. Пора оставить это в прошлом. Навсегда.

В Поисках Штильцхена

Выбраться из замка оказалось гораздо проще, чем войти в него, особенно из-за свадьбы. Через ворота меня практически вынесла толпа народа, кричащая и бросающая горсти зерна. Они особо о голоде не переживали. Но, полагаю, если у вас есть королева, способная ткать золото из соломы, вы ни о чем не станете переживать.

День был теплым и солнечным – идеальным для свадьбы. Среди толпы метались и прыгали гномы, повизгивая от замечательной новости дня.

Свадьба у короля! Свадьба у короля,

С девушкой, что из соломы золота напряла!

Я последовал за толпой вниз по склону, и что бы вы подумали? Ничто был именно на том самом месте, где я его оставил, жуя травку и выглядя скучающим. Я думаю, что никто не стал тратить время на то, чтобы его забрать. Или же он не пошел бы с ними, даже если бы кто-то и постарался его увести. Я почти был чуточку горд за Ничто, когда взял его за веревку и потащил прочь.

Вскоре из ворот замка, что были позади меня, появилась королевская карета, направляющаяся по Королевству, чтобы продемонстрировать новую королеву. Дороги были переполнены знатью, солдатами, слугами и крестьянами. Все они победоносно кричали, когда карета появлялась в их поле зрения. В карете была Опаль, Королева Опаль, на голове которой была надета золотая корона, а платье было расшито золотой нитью. Она улыбалась, но была бледнее, чем обычно, а язык, как и раньше, вился по губам. Я задавался вопросом, неужели она до сих пор нервничала.

На короле Барфе золотая корона была больше, чем его голова, а одет он был в такое количество золота, которого я не видел на нем в первый раз. Доспехи из золота, нарукавные повязки, покрытый золотом меч и ножны, золотые кисточки и пряжки и повсюду вышивка золотом. Потрясающе, но на обоих не нападали феи, но потом я увидел окружающих их слуг, отмахивающихся от фей и брызгающихся на тех грязью. Да и карета была завешена сеткой.

Несколько несчастных слуг бросали монеты из чистого золота на улицу, отмахиваясь от фей, как только могли. Народ ползал по земле и выцарапывал лежащее золото. Мельник с сыновьями тоже были в толпе, они толкались больше остальных и рычали, пытаясь добраться до монет. Все выглядело так, словно дикие животные дерутся за куски мяса. Животные. Вот, кто они все.

Пока я проталкивался сквозь раздувшуюся толпу, то увидел еще кое-кого знакомого. Разносчик Кесслер сидел сам по себе на обочине дороги. Его пятнистый мешок лежал обмякшим и пустым сбоку от него. Кесслер был босым и грязным, его яркие рыжие волосы свалялись от грязи и жира. Но, по крайней мере, рядом с ним не было мышей. Я удивился, как же ему удалось от них избавиться. Может, он мне подскажет, что нужно сделать, чтобы исчезли все неприятности, которые я учудил.

Возле лица Кесслер держал какой-то небольшой предмет. Потом он зажал его между рук, прикрыл глаза и что-то прошептал. Когда он раскрыл руки и заглянул внутрь, то зарычал от злости и разочарования. А потом повторил ритуал.

– Привет, Кесслер, – сказал я.

– Что? – он торопливо огляделся, пытаясь понять, кто с ним заговорил, потом его взгляд остановился на мне. – Ах, да. Привет. Прекрасного дня вам, сэр, – он взглянул вниз на свои руки и что-то еще пробормотал. Я наклонился поближе, чтобы увидеть, что он там держал и углядел золотой отблеск. Одна из пухленьких монет со свадьбы.

– Что делаете?

– Размножить, размножить, – сказал он и почесал голову. – Больше золота. Больше, больше, больше, – он снова принялся бормотать и тереть монету пальцами.

– Что случилось с мышами? Как вы прогнали их? – спросил я.

– Что? Мыши? О. Их нет. Я могу заставить исчезнуть всякую всячину, ты же знаешь. Хочешь на кое-что посмотреть? Но, о... я забыл, я забыл. О чем я забыл? – он почесал голову и потянул за волосы. Потом он вернулся к своей золотой монете, поднеся ее к лицу и что-то ей шепча.

Я в ужасе уставился на него. Бедняга Кесслер! Его свела с ума его собственная магия, и он не мог теперь остановиться. Случится ли подобное со мной?

Я потянул на себя Ничто и мы свернули на дорогу, которая вела прочь от толпы, короля с королевой и Кесслера.

Я прошел по мосту через речку и подошел к указателю, направленному в сторону, на котором было написано:

ВОНТАМ и ЗАПРЕДЕЛАМИ

ВонТам. Моя мама была родом оттуда. ВонТам находилось далеко от Королевского Города. Если ее семья все еще там, может, они знают что-нибудь о прядении и о том, как мне выбраться из всех этих неприятностей. Может, я даже узнаю свое имя.

Мы едва ли прошли милю, когда сгустились сумерки.

Я хотел убраться подальше от Королевства, но Ничто развернулся и направился в другом направлении. А потом, когда я попробовал повести его правильной дорогой, он решил попастись на травке. Мы шли очень медленно. Так медленно, что муравьишки под нашими ногами бежали гораздо быстрее. Я придумал о Ничто стишок:

Ничто у меня глупый такой,

Что пускает он только слюни.

Да и из меня возница совсем никакой,

Ведь я наступил в его нюни.

На Восточный Лес опускалась темнота. Я весь вымотался, несмотря на то, что прошли мы всего две мили после того, как Ничто выбрал неправильное направление. Все мое тело ныло и болело от падения.

На дороге, повизгивая, показался гном:

– Послание для Румпа! Послание для Румпа! – гном скатился мне прямо под ноги. – Послание для Румпа! Послание для Румпа!

– Я Румп, – раздраженно сказал я.

Гном, тяжело дыша, подпрыгнул от радости. Он, должно быть, искал меня очень долго. У этих существ вообще энергия когда-нибудь иссякает? Гном прочистил глотку и приготовился зачитать послание, наполовину крича, наполовину повизгивая:

«Дорогой Румп,

Ты просто идиот. Чем ты занимался, с башни падал? Мы знаем, что Опаль теперь станет королевой. Бабуля говорит, что, если ты продолжишь для нее прясть, ни к чему хорошему это не приведет (если уже не привело). Никаких больше сделок. Уходи от нее, как можно скорее и прячься. Опаль сама должна со всем разобраться.

Твой друг,

Краснушка.

P.S. Бабуля попросила меня напомнить тебе: гляди под ноги».

Ну, надо же! Такие полезные советы после того, как я уже упал с башни.

Гном с нетерпением прыгал вокруг меня в надежде заполучить другое сообщение. Я схватил его за уши и крепко держал.

– Послание для Краснушки в ответ:

«Дорогая Краснушка,

Я выпал из башни, потому что Опаль пообещала мне отдать своего первенца в обмен на золото. Как бы ты поступила? Я уже последовал твоему совету убраться как можно дальше. Я иду в ВонТам, если только дойду и не умру с голода или меня не съедят феи, или тролли, или гномы до смерти меня не замучают своими воплями.

Твой друг,

Румп».

– А теперь повтори, – сказал я гному.

Гном, повизгивая от волнения, повторил сообщение, даже ту часть, где я говорил о том, что гномы меня раздражают. Мне пришло в голову, что у гномов действительно нет мозгов, есть лишь немного места, в котором хранятся наши слова и то, что помогает им добраться до получателя. Ради собственного восторга они были готовы терпеть оскорбления.

Гном поспешил переключиться на визг:

– Послание для Краснушки! Послание для Краснушки!

Я задумался, он вообще поспит или поест, прежде чем доберется до нее. Я же знал, что поесть нужно мне и найти место для ночлега. Мне нужно было где-то остановиться на ночь, потому как я не мог рассчитывать на то, что смогу добраться до какой-нибудь фермы или деревни.

На обочинах дороги росло множество деревьев и кустарников. Может, я смогу найти там ранние ягоды или съедобные грибы, чтобы сохранить хлеб и пирожок Марты. Кто знает, сколько мне еще топать по дороге? Я потянул Ничто к деревьям, но он не шевельнулся.

– Лучше пастись там, – сказал я. Я сильнее потянул его, но Ничто не сдвинулся с места. Я хлопнул его по заду, потянул, потом попробовал тащить. Он же двинулся вперед, чтобы толкнуть меня в спину. Из меня со свистом вышел весь воздух. Я показал Ничто язык и оставил его пастись на дороге.

Я зашел за деревья. Была ранняя весна, так что растения только начали всходить и распускать почки, но съестного пока ничего не было. Я переворачивал листья и порылся в грязи, но все, что нашел, – улитку. Я прошел дальше, и внезапно справа от меня возникло великолепное зрелище. Яблоня! Огромная яблоня, ветви которой до земли склонились под весом плодов. Красные спелые сочные яблочки звали меня впиться в них зубами.

У меня потекли слюнки. Я шагнул вперед и потянулся за яблоком.

ЩЕЛК!

Швип!

Шланк!

Мгновенно меня что-то дернуло за лодыжку, и я взлетел в воздух. Я вскрикнул и начал извиваться, но мои лодыжки были крепко связаны чем-то на подобии веревки. А в следующий момент я услышал, как что-то большое, неуклюжее продирается сквозь ветки.

– Мы поймали одного! Мы поймали одного! – существо прорывалось сквозь деревья. – Мы поймали... мальчишку?

Через деревья ко мне спешили и другие существа. Они были огромными и звероподобными. Их руки, свисающие до колен, были толстыми, как мой желудок. У них были вдавленные звероподобные лица с носом в форме луковицы. А еще у них были желтые глаза и зубы.

Тролли!